ГЛАВА VI

К удивлению Терезы, Нейл жил почти на самой окраине Сиднея, в дешевой гостинице. Когда они приехали туда, было далеко за полночь. Другая сторона залива, раскинувшаяся широкой серповидной полосой, переливалась золотистыми огнями, мерцающими, как звезды на небе. Только огней этих было больше, и светились они почему-то не так загадочно, как те, в темно-синей высоте, глубокой, точно воды перевернутого гигантского колодца.

Тереза и Нейл на ощупь пробрались к дверям и вошли в полутемное помещение с лестницей, ведущей наверх. В таких домах обычно снимали комнаты дешевые проститутки, студенты, фермеры, приехавшие из провинции по делам и жалеющие денег на хорошие апартаменты, мелкие жулики и прочий люд, не такой бедный, как обитатели квартала, где прежде жила Тереза, но явно не из богатых.

Они прошли по тускло освещенному коридору, и Нейл отпер ключом дверь своей комнаты. Это было типичное жилище одинокого бедного человека, старающегося по мере возможности жить относительно прилично, не доходя до последней грани, какой считалось переселение в трущобы. Тереза, никогда прежде не бывавшая в подобных номерах, с изумлением и опаской оглядывала грязноватые обои, небольшой камин с уныло тлеющими углями, умывальник за ширмой, стол, два старых стула, простенький коврик на темном полу и широкую металлическую кровать с двумя подушками, застеленную тонким одеялом. Немытое окно не было занавешено, в него видна была черная гладь залива и кусочек ночного Сиднея, красивого города зовущей вперед дерзкой мечты и несбывшихся желаний.

Нейл, измученный, бледный, бессильно опустился на стул. Тереза молчала и не двигалась, не зная, что делать.

— Нужно вытащить пулю, — сказал он.

— Позвать врача?

— Да, тут есть один парень, он сумеет это сделать. — Нейл сморщился, взглянув на пропитанную кровью повязку. — А ты поможешь ему, если будет нужно.

— Я? — изумилась Тереза. — Я не смогу!

— Уверен, сможешь. Такая мужественная девушка, как ты, с чем угодно справится!

Между тем лицо его совсем побелело, глаза мучительно расширились, он тяжело дышал. Потом склонил голову — блестящие прямые черные волосы упали на белый лоб, и Тереза невольно залюбовалась их красотой.

— Где живет этот человек? — тихо спросила она.

— Внизу, как раз под моей квартирой. Скажи ему, чтоб захватил инструменты.

Тереза бросилась вниз и вскоре привела здоровенного лохматого парня, с виду больше пригодного для работы в поле, нежели для занятий врачебной практикой.

Увидев Нейла, парень добродушно усмехнулся и весело спросил:

— Как это тебя угораздило, а?

— Результат ночной прогулки. Надо извлечь пулю, Алекс.

— Сделаем! — бодро произнес тот, начиная раскладывать инструменты. — Только хлороформа у меня, к сожалению, нет.

— Я потерплю.

— Но есть спирт, — продолжил Алекс, — советую выпить.

— Ладно, давай!

Парень повернулся к Терезе.

— Поможете, мисс?

Она кивнула, и Алекс тут же принялся командовать. Девушка вскипятила воду, разорвала на широкие длинные полосы чистое полотенце, приготовила постель.

Данный Элеонорой шарф пришлось разрезать, как и рубашку, а в том месте, где была рана, отмачивать теплой водой.

Нейл разделся до пояса, лег на кровать, и Алекс взялся за дело.

Через четверть часа все было закончено. Алекс обработал рану, наложил повязку, вытер тряпкой окровавленные инструменты и поднялся.

— Думаю, все будет в порядке. Завтра я зайду посмотреть. — Потом обернулся к Терезе. — Спасибо, мисс! Всего хорошего!

Проводив Алекса до дверей, девушка вернулась к постели. Тело Нейла сотрясала мелкая дрожь. За время операции он ни разу не крикнул и теперь с трудом разжал зубы. Его лицо казалось серым, как грязный снег, губы были прокушены в двух местах: когда он вымученно улыбнулся, вниз по подбородку побежала тонкая струйка крови.

Тереза нашла в шкафчике рядом с умывальником бутылку вина и, налив в стакан, поднесла к губам Нейла. С трудом приподнявшись, он жадно выпил и с чувством облегчения вновь откинулся на подушки.

Девушку вдруг охватило запоздалое смущение — она стыдливо отвернулась, пока Нейл здоровой рукой натягивал на себя одеяло.

— Ты сядь хотя бы, — сказал он. — Спасибо тебе. Что бы я без тебя делал?

Девушка только сейчас почувствовала, что едва держится на ногах. Она села ипривалилась к спинке стула. Нейл кивнул на бутылку с вином, но Тереза отрицательно покачала головой, и молодой человек не стал настаивать.

— Я пойду, — нерешительно произнесла она, отдохнув немного. И тут же со страхом подумала о том, как будет возвращаться домой. Впопыхах она выскочила без денег, да и были б они, разве здесь сейчас найдешь экипаж? Не бежать же среди ночи через весь город, полный подозрительных личностей?!

— Куда ты в такое время? — сказал Нейл. — Порядочной девушке нельзя ходить по ночам одной.

Тереза встала и пристально посмотрела на него.

— Вы совершенно правы! — с неожиданным вызовом произнесла она. — Но что же мне делать?

— Оставайся, — предложил Нейл, — утром вернешься домой.

Девушка запротестовала:

— Здесь, у вас?! Я не могу!

— Верно, — согласился Нейл, — да тут и негде… Знаешь, спустись к привратнице, спроси комнату до утра — может, есть свободные? Я заплачу.

— Хорошо, — сказала Тереза, хотя этот вариант ей тоже не очень нравился. Ночевать одной, в незнакомом доме, в чужой постели?

Она сошла вниз, и ей действительно дали комнату, не потребовав никаких объяснений.

— Зайди утром, — попросил Нейл. Голос его ослабел, а лицо уже не было бледным, оно полыхало ярким лихорадочным румянцем. — Я скажу тебе кое-что.

Тереза кивнула.

Она почти не спала остаток ночи — просто пребывала в полудремоте, лежа одетая поверх холодного одеяла, и прислушивалась к далеким звукам — чьему-то смеху в одном из номеров, скрипу половиц наверху, шуму деревьев за окном, гудкам пароходов. Мир звуков не менее ярок и загадочен, чем мир красок, ощущений, мыслей и снов. Он захватывает, заставляет погружаться в себя, не отпускает: ты точно плывешь на невидимой лодке в неведомую даль.

Утром невыспавшаяся Тереза кое-как расправила складки измятого платья, с трудом вытащила шпильки из спутанных волос — даже причесаться было нечем, — умылась холодной водой и вытерла лицо и руки рваным полотенцем.

Подумав, решила заглянуть к Нейлу. Нет, она не могла уйти, не узнав, как он. Кроме того, хотя в этом Тереза ни за что не хотела признаться даже самой себе, — она подсознательно стремилась перекинуть мостик к будущему — а вдруг продолжение знакомства все-таки возможно?

Нейл лежал неподвижно, с закрытыми глазами, лицо его казалось осунувшимся, точно он был болен уже давно.

Тереза смотрела на него: какая у него гладкая, белая, нетронутая загаром кожа, тонкие черты лица, а ресницы длинные-длинные… И — при этой мысли щеки девушки порозовели — прикрытое одеялом стройное тело, на котором так хорошо смотрится элегантный костюм. Ей стало вдруг так тоскливо, что она едва не заплакала. И опять подумала о нем, как о персонаже, изображенном на красивой картинке, которую можно измять, изорвать или, наоборот, осыпать поцелуями, повесить на стенку и любоваться. Все равно этот человек никогда не сойдет в твой реальный мир, не обнимет тебя и не останется с тобою!

Внезапно Нейл открыл глаза, и Тереза почувствовала, что он не спал и знает, как она смотрела на него. Кто же он, Нейл Милнер, богач или бедняк, благородный герой или обычный мошенник, реальность или наваждение?

— Доброе утро. Как вы себя чувствуете? — одними губами прошептала девушка.

— Спасибо, Тереза, лучше. — На этот раз он не улыбнулся, и девушка сникла. Что она, простая служанка, напридумывала себе?

— Я пойду, — сказала она, — уже пора.

— Да, конечно. Еще раз спасибо тебе.

— Поправляйтесь! — Тереза пошла к дверям, но потом, спохватившись, обернулась. — Вам ничего больше не нужно? — В ее лице читалась надежда.

Нейл задумчиво смотрел на нее, освещенную бьющим в окно утренним солнцем, тоненькую, как луч, большеглазую, с копной распушившихся темных волос. Девушка показалась ему похожей на дикий цветок с нежными лепестками и тонким упругим стебельком.

Его забавляла серьезность этой девочки, привлекали ее юность, неопытность и невинность. Она казалась беспомощной, словно ребенок, и в то же время достаточно самостоятельной, исполненной чувства собственного достоинства. Она обладала необычной, по-своему чем-то привлекательной внешностью и, по-видимому, столь же своеобразным характером. Нейл улыбнулся, вспомнив, как Тереза пыталась украсть у Элеоноры деньги и швырнула вазу в лампу.

Молодой человек видел, что нравится ей, и подумал о том, что девушка, пожалуй, могла бы скрасить его пребывание в этой гостинице, не очень-то приятном месте, где он вынужден был временно поселиться. Нейлу надоели женщины-хищницы, наскучили дешевые шлюхи, ему захотелось искренних чувств, чистых объятий, скромного, ненавязчивого общения с юным пылким сердцем и открытой душой.

Он вспомнил себя, каким был, когда приехал в Сидней. Он, как и Тереза, родился и вырос в маленьком городке, расположенном в штате Виктория. Его отец был фермером, рослым, крепким, громкоголосым человеком, грубоватым и очень сильным. В него пошли и сыновья, все, кроме младшего. Нейл был в мать, изящную женщину с красивым спокойным лицом, молчаливую и кроткую. Она вышла за отца молоденькой девчонкой, когда ему было уже за тридцать. Нейл боялся отца, его голоса, сильных рук, его нрава, становившегося особенно нестерпимым, когда мистер Милнер-старший напивался. В таких случаях отец шумел и ругался, а мать робко пыталась его утихомирить. Она стаскивала с его ног тяжелые грязные сапоги, и Нейл всегда хотел крикнуть: «Не делай этого!» Он не любил отца, который унижал младшего сына, считая, что тот уродился не таким, каким следовало бы. Действительно, Нейл никогда не чувствовал склонности к работе, хотя и пытался это скрывать. Мать была несчастна, она страдала и однажды обмолвилась, что с радостью сбежала бы в Сидней. Нейл ухватился за эту идею, горячо поддерживал, мечтая, как он жил бы вдвоем со спокойной ласковой матерью, но, конечно, это были только мечты и разговоры: ни одна женщина в те времена, да еще в Австралии, не осмелилась бы пойти на такое. Нейл вырос и уехал один. Он, как и Тереза, был без связей, образования и денег. Несколько месяцев кое-как перебивался, а потом ему повезло, правда, очень своеобразно: он связался с мелкой воровской шайкой. Ни грубиян отец, ни забитая, ограниченная мать не привили ему никаких моральных принципов, поэтому совестью Нейл не мучился. К тому же он давно понял, что не уважает родителей, проживших, по его мнению, совершенно никчемную жизнь: отец только шумел да ругал все вокруг, а мать не знала ничего, кроме тупой рабской покорности. Остатки детской любви к ней быстро улетучились, и Нейл даже ни разу не написал домой: было некогда, а сказать по правде, просто лень.

Он был доверчив, и на первых порах его нередко обманывали его же товарищи. Постепенно Нейл понял, что лучше не сочувствовать никому, а главное — никому не верить. Душа его обросла невидимой скорлупой, стенки которой с каждым днем утолщались, так что мало чему удавалось проникнуть туда, хотя были чувства, которые жили там все время: злые — направленные на мир, добрые — только на самого себя.

В отличие от некоторых приятелей Нейл не любил свою работу и постоянно боялся попасться. Он был под подозрением у полиции, его арестовывали несколько раз, но отпускали за отсутствием прямых улик. Однако бросать свое занятие Нейл не хотел: лучшая жизнь неудержимо манила его — это стремление было сильнее всех других. Из чувства тщеславия, как только завелись деньги, он приобрел хорошую одежду и научился ее носить, иногда посещал дорогие заведения — рестораны, казино; познакомился с богатой проституткой Элеонорой Дуган, которая, к удивлению Нейла, влюбилась в него и все пыталась открыть, как шкатулку с секретом, его душу, не ведая, что там пустота. Нейл не был в восторге от Элеоноры, как другие поклонники, она быстро надоела ему, быть может, потому, что они были слишком похожи. Нейлу не нравилась жизнь, которую он вел, — не хватало размаха. Он не знал никакого дела, каким хотел бы заняться, не имел никаких стремлений, кроме одного: получить побольше денег и зажить в свое удовольствие в абсолютной праздности. Но для этого нужна была очень большая сумма. Копить деньги и ждать Нейл не хотел, он стремился получить все сразу и, разумеется, быстро. Однажды, улучив момент, он скрылся один с награбленным, обведя вокруг пальца своих же дружков. В содеянном подозревали не только его, доказательств не было… Дружки следили за ним, пытались припугнуть, но ничего не добились. Нейл выжидал. Он хотел незаметно для всех уехать из страны и постепенно налаживал связи с нужными людьми.

Через месяц-другой вседолжно было свершиться. Только бы получилось! Нейл знал, что, уехав туда, где его никто не знает, мог бы впоследствии очень выгодно жениться, благо он всегда нравился женщинам. И, видит Бог, никогда бы не вспомнил ни о взрастившем его крае, ни о близких людях, ни о том, каким путем получил свое состояние!

Удовольствия ради и чтобы избавиться от скуки, он решил сделать эту неожиданно подвернувшуюся девочку своей любовницей. У него не возникало и мысли взять ее с собой, он не задумывался о том, что будет, если девушка влюбится в него настолько, что разлука с ним разобьет ей сердце, или если она забеременеет. Он оставил бы ей немного денег — и только. Порядочные мужчины всегда так поступали с девушками вроде Терезы — это было нормой, и сами девушки не могли рассчитывать на большее. А кем считала себя Тереза, простой служанкой или нет, какие у нее были планы, мысли и мечты — это его не интересовало.

— Может быть, ты еще зайдешь проведать меня? Завтра или когда сможешь? Я хотел бы отблагодарить тебя: когда поправлюсь, приглашу куда-нибудь и сделаю хороший подарок.

Тереза молчала. А Элеонора? Впрочем, что Элеонора! Элеонора красивая, богатая шлюха, а Тереза Хиггинс, хотя и бедная, но порядочная и честная. И вдруг она вспомнила комод, кольцо с изумрудом, деньги и усмешку Нейла. Он знает, какая она честная!

И все же девушка не могла устоять.

— Хорошо, — прошептала она, — приду.

— Буду ждать, — с улыбкой отвечал Нейл, — запомни, ты обещала!

… Тереза шла домой по сотканной из солнечных нитей дороге, и в душе ее поднимался рассвет, рассвет первой девичьей влюбленности. В тот миг, когда Нейл Милнер своим взглядом, улыбкой и словами дал понять, что их встречи продолжатся, девушка словно бы вошла в потаенную дверь волшебного мира, и то, что было за его пределами, перестало иметь значение.

Здесь не было места расчету, она совсем не думала о том, что может дать знакомство с Нейлом. Главное, что они встретятся, она будет смотреть на него, говорить с ним, она окажется в центре его внимания, а это никак не меньше, чем стать осью Вселенной.

…Элеонора сидела в спальне перед высоким зеркалом, с ее плеч стекала, подобно потоку прозрачной воды, ткань роскошного халата. Стоящая за ее спиной Люсинда быстро и ловко орудовала щипцами для завивки волос.

— Где ты шлялась? — спросила Элеонора Терезу. — Я недовольна тобой!

— Я не шлялась, мэм! — очень четко, твердо, выделяя каждое слово, ответила девушка. — Мистер Милнер попросил проводить его домой, и я побоялась возвращаться ночью одна.

— Как он? — помедлив, произнесла Элеонора.

— Ничего.

— Ладно, иди. Займись работой.

У Терезы было хорошее зрение, но сейчас она прищурилась, как близорукая, и полоснула присутствующих взглядом, острым, как бритва. Гадюки! Ничего, сегодня никто не испортит ей настроения, даже они! Подумать только, Люсинды вчера и близко не было, подвиг совершила она, Тереза, и ею же недовольна эта продажная тварь!

Девушка почувствовала, как сильно ей хочется покинуть этот дом.

ГЛАВА VII

Тереза нерешительно постучала в дверь, одинаково боясь и ответа, и тишины.

— Кто там? — прозвучал знакомый голос.

Она не стала отвечать, потому что в горле вдруг пересохло, просто толкнула дверь и вошла.

Нейл смотрел на нее, приподнявшись на локте.

— Тереза! Вот так сюрприз!

— У меня сегодня выходной, — смущенно потупившись, пояснила она.

— Очень рад! Проходи.

Девушка сделала несколько шагов и остановилась. Его глаза наблюдали за нею, они и кололи, и ласкали, и жгли. Тереза пыталась усмирить разыгравшееся воображение и не могла.

Ее шоколадного цвета глаза под опущенными ресницами сияли радостно и чуточку стыдливо, голову с пышными буйными кудрявыми волосами венчала шляпка с завязанными под подбородком красными атласными лентами, а смуглые пальчики теребили поясок, перехвативший в талии простенькое ситцевое платье.

Нейл улыбнулся. Она излучала свет юности и застенчивой простоты, от нее исходило веяние свежести, точно в комнату проник утренний морской ветерок, и Нейлу захотелось обнять ее прямо сейчас и сполна насладиться ею.

Интересно, что таится в хрупком сосуде ее тела, какие чувства владеют ее душой?

— Как вы себя чувствуете, сэр? Он засмеялся.

— Гораздо лучше, Тереза. И называй меня просто Нейлом.

Девушка села на стул.

—Почему вы живете здесь? — спросила она и тут же отругала себя за излишнее любопытство.

Но Нейл ответил без заминки, он держался очень просто, доброжелательно. Тереза чувствовала, что расстояние между ними начинает стремительно уменьшаться.

— Таковы обстоятельства, Тереза. Я мог бы жить в более приличной гостинице или квартире, но вынужден пока оставаться здесь.

Немой вопрос в ее глазах не исчез, и он продолжал:

— Как ты можешь догадаться, в этом повинны те, кто недавно наведывался в дом к мисс Дуган.

Упоминание имени Элеоноры было неприятно Терезе. Почти с каждым мужчиной, который хоть однажды появлялся в доме, у Элеоноры были близкие отношения. А с Нейлом? Наверняка! Однако он упомянул о ней небрежно, без всякой искры, и у девушки отлегло от сердца.

— То, в чем эти люди обвиняют меня — ложь. — Нейл смотрел на девушку твердо, жестко, он будто надавливал на нее взглядом, пытаясь проникнуть внутрь ее мыслей, заставить чувствовать именно то, что ему хочется.

— Ты мне веришь?

— Да, — растерянно произнесла Тереза, понимая, что это не так. Никогда она не сможет заставить себя думать так, как хотят другие, хотя бы даже Нейл! Но какое это имеет значение сейчас?

— Вот и славно. — Через его улыбку по-прежнему просвечивало что-то жестокое, оно было в глазах, в чертах красивого лица… Ночь так и останется ночью, сколько ни зажги ярких огней!

Он взял девушку за руку, но Тереза освободилась.

— А у тебя есть враги?

— Есть. — Она вспомнила Кленси.

— Где? Здесь?

— Нет. Там, дома. Нейл лег на подушки.

— Ты должна мне рассказать о себе, Тереза. Почему ты в Сиднее? Поссорилась с родными?

— Нет, у меня очень хорошие мама и сестра. Просто мне захотелось уехать.

— Узнать лучшую жизнь? Это мне знакомо. Есть у тебя заветная мечта?

Тереза незаметно для себя напряглась, и взгляд ее изменился — она точно вступила на поле боя, непримиримая, непрощающая, несокрушимая, оставив за спиной свет романтики и добра.

— Есть! — Ноты ее голоса были чисты и тверды, как сталь.

Нейл, напротив, говорил мягко.

— Какая, если не секрет?

И очень удивился, когда эта такая хрупкая, нежная на вид девочка произнесла:

— Я хочу возвыситься над ними, отомстить им, уничтожить, растоптать — всех, кто меня обижал!

Нейлу хотелось рассмеяться, но он сдержался и произнес серьезно:

— Я тебя хорошо понимаю и не завидую тем, кто встанет у тебя на пути.

Тереза промолчала, а Нейл улыбнулся.

— Ты думаешь, я принадлежу к верхам общества? Нет! Во мне нет ни капли благородной крови! Видела б ты моего отца и братьев — этакие верзилы, сыны полей! Только мать у меня была другая…

— Была?

— Была и, наверное, есть. Красивая женщина, не созданная для тяжелой жизни. Давно я ее не видел…

Он стал печальным, погрузившись в воспоминания, черты его лица вдруг обрели одухотворенность, взгляд просветлел, и девушка любовалась им под громкий стук собственного сердца. Если бы он опять захотел взять ее руку в свою, она, возможно, не отстранилась бы!

Тереза подумала о матери, Тине и Айрин. Айрин красива, на ней хорошо сидит любое, самое простое платье, а как бы она смотрелась в одеянии леди! Она из тех, кто не задумывается о своей внешности, но всегда остается привлекательной. Однако Айрин считает, что ее место там, где она живет, и будет смиренно тянуть лямку, не пытаясь что-либо изменить.

А мама? Она же была не из бедных… Но потом, оказавшись в других условиях, похоже, никогда не жалела о потерянном. Да, но у нее был отец, человек, в котором больше благородства, чем у любого князя или короля.

А сестра? Светловолосая стройная Тина… Сестра всегда казалась красивее, но Тереза искренне любила ее и потому никогда не завидовала. Тина — вторая Айрин, только нежнее, образованнее и… беззащитнее. У Айрин — смекалка простолюдинки, у Тины — глубина мыслей и чувств. Довольна ли она своей жизнью? Кто знает! Может, какой жизнью человек живет, для той он и создан… в данный момент! Зачем горевать о том, что" на море штиль, когда еще только латаешь паруса? Всему свое время — проблемы чаще разрешаются сами собой, ибо что-то неведомое ведет нас по жизни. Придет время выйти в море, и появится ветер!

— Я стал чужим своей семье и своей среде, — сказал Нейл, — а враги у меня есть и были. И я тоже хотел расплатиться.

— Вы отомстили им?

— И да, и нет. Просто они по сей день пашут землю, а я…

— Что плохого в том, чтобы пахать землю? — возразила Тереза. — Мой отец тоже этим занимался, был счастлив и жил не хуже других!

— Ничего плохого, но я изведал нечто большее и еще больше надеюсь получить. Нет, я не плевал своим обидчикам в лицо, не швырял на стол козырные карты, но некоторые сравнения меня утешают. А вообще, ты права, Тереза, надо наказывать тех, кто причиняет нам боль, надо бороться с ними и мстить, иначе эти унижения будут продолжаться до бесконечности. Только оружия подходящего нет, ведь так? Ничего, кроме веры, надежды и ненависти.

Тереза подумала о том, что последнее слово в этом трио обычно «любовь», и она хотела говорить не о ненависти, а именно о любви. Несмотря на все свои обиды, она была в стане мечтателей, а не разочарованных.

Тереза желала любви, но иногда боялась ее, потому что чувствовала: любовь — это плен. А она хотела навсегда остаться свободной.

— Может, принести вам поесть? — спросила она, надеясь переменить тему.

— Буду тебе очень обязан. Тебе бы тоже не мешало перекусить, ты такая худенькая…

Он оценивающе оглядел ее, и Тереза, невольно сжавшись, покраснела. Конечно, он не находит ее привлекательной! Разве Тереза Хиггинс может нравиться мужчинам? Хотя одному мужчине она точно нравилась. Даллас Шелдон! Что-то кольнуло ее сердце и ушло. Даллас — из серого настоящего, ничего загадочного в нем нет, он не сказочная птица, как Нейл.

— Сколько тебе лет?

— Шестнадцать.

— Не страшно жить в Сиднее?

— Я уже привыкла.

Он говорил с нею как со взрослой, но не как с равной и совсем не так, как Даллас, без любви и вдохновения в глазах, и все же она явно нравилась ему! Нравилась!

И Тереза не могла дождаться часа, когда снова увидит его.

И вот наступил тот самый день, который Нейл Милнер собирался посвятить Терезе.

Она с утра готовилась к встрече, дрожа от радости и страха. Напудрилась, причесалась, стараясь справиться с буйством волос, надела специально купленные по такому случаю туфли на каблуках и лучшее платье.

И все же она показалась себе бедной и жалкой, когда увидела Нейла, стройного, красивого, элегантного в темном костюме, белой рубашке из тончайшего полотна, модном галстуке и перчатках. Он стоял посреди своей убогой комнаты и улыбался Терезе.

Девушка скромно поздоровалась. Она заметно упала духом. Это не укрылось от молодого человека, и тогда он, слегка отступив, позволил ей увидеть то, что приготовил заранее: на кровати, несколько небрежно брошенное, лежало белое платье из бельгийского гипюра — настоящая драгоценность, — сшитое с безупречным вкусом, так, что классическая простота была равной изысканности.

Рядом покоилась обтянутая белым шелком шляпка с белоснежными перьями, уложенными пышными кольцами, а на полу стояли белые туфли.

Тереза обомлела. Она не ожидала такого диковинного подарка, похожего на наряд богатой невесты.

Нейл, спрятав довольную улыбку, с подчеркнуто почтительным видом подвел ее к кровати и произнес самым обычным голосом:

— К сожалению, выбирал на глазок — может оказаться велико. Ну ничего, если что, заедем к модистке и подошьем. Примерь, я выйду.

Тереза взглянула на него, и Нейлу показалось, что он тонет в ее темных глазах, в которых блестели слезы благодарности и зарождавшегося восторга.