— Такое место, где ты сможешь поспать и отдохнуть.

— Но я не хочу спать, — возразил Сэм. — Я хочу есть.

— Не спорь с дядей, Сэм, — вмешалась Вайолет. — Мы поедим при первой же возможности. А почему вы укладываете мои вещи в свой пикап? — обратилась она к Чарли. — Я же сказала — мы поедем на такси.

— Не спорить вы, видно, не можете, — усмехнулся Чарли. И, не давая ей опомниться, добавил; — Садитесь в машину, я вас подкину.

При других обстоятельствах его повелительный тон возмутил бы Вайолет. Но сейчас ее охватил страх: этот человек внушал ей опасения. Всего несколько часов назад впервые увидел их с Сэмом и не скрывал, что их судьба ему глубоко безразлична. Всем своим видом Чарли показывал, что встреча с ними не доставляет ему никакого удовольствия. Так почему бы ему не оставить их в покое и не заняться своими делами?

— Вы что, всех встречных-поперечных подвозите до гостиницы?

Да, одно время Чарли был именно таким. Он и сейчас охотно помогал людям. Если они не водили его за нос.

— Встречных-поперечных я обычно препровождаю в тюрьму. Но вас, я полагаю, не за что сажать за решетку?

Губы его скривились. Он что, смеется над ней? Как бы то ни было, его едкий сарказм не рассеял ее страхи.

— Вы угадали — абсолютно не за что, — сухо парировала она. — У меня такое впечатление, Чарли Парди, что вы помогаете нам против воли. Никак не возьму в толк, зачем вы взвалили на себя наши проблемы.

Ему это тоже было непонятно. После дела Лупе Вальдес он вообще ходил сам не свой. Считал своим долгом защищать всех и каждого. Даже тех, кто не был под его опекой. Он понимал, что задача это непосильная, но ничего не мог с собой поделать. Его отношение к Вайолет и ее сыну — наглядное тому подтверждение.

— Не воображайте, что я стану разыгрывать из себя работника социального обеспечения, — огрызнулся он. — Но до гостиницы вас подкину. Если хотите отблагодарить меня за это, валяйте. Я ничего не имею против.

— Хотите посмеяться надо мной? Чарли вздохнул и попытался стряхнуть с себя раздражение.

— Никогда не позволил бы себе смеяться над вами.

Для техасского рейнджера он ведет себя слишком непринужденно, даже, можно сказать, развязно, размышляла Вайолет. Это что, особый подход к людям?

— Хорошо, хорошо. — Она подняла вверх обе руки. — Сдаюсь, мы едем с вами.

Пять минут спустя он уже глядел вслед Вайолет, которая входила в здание гостиницы. Позади него Сэм играл с мини-трактором, который мать достала из дорожной сумки.

Что она собирается делать? — в сотый раз спросил себя Чарли. Где она рассчитывает найти работу? Как она сможет одновременно и работать, и заботиться о Сэме? И что заставило ее пуститься в это путешествие? С виду она особа довольно рассудительная.

Вот только совсем не улыбается. Но, по правде говоря, он и сам не припомнит, когда смеялся последний раз. Быть может, они с ней птицы одного полета? И оба давно разучились петь.

От мрачных мыслей его отвлек кашель Сэма.

— Что, малыш, заболел? — спросил Чарли, наклоняясь к мальчику.

— Да нет. У меня иногда бывают приступы астмы. Мамочка говорит, это из-за загонов для скота.

— Вот как? Значит, вы жили на ранчо?

— Да нет, не на ранчо. Мы живем вместе с де душкой. У него очень большой дом. А недалеко от нас есть скотный двор. Но мама говорит, что мы туда не вернемся. Говорит, что найдем место получше. А раз она так сказала, значит, найдем. Мама всегда говорит правду.

У Сэма астма, и она ищет место с более благоприятным климатом. Ну что ж, это не так сложно сделать. Но не человеку, у которого нет денег даже на ремонт машины.

Однако их проблемы его не касаются, поспешил напомнить себе Чарли. Она для него — чужой человек. Сегодня они расстанутся, и он больше никогда ее не увидит.

К тому же, убеждал себя Чарли, ни бедной, ни бездомной ее не назовешь. Достаточно взглянуть на ее машину и одежду. Если и есть в ее жизни неразрешимые проблемы, то, скорее всего, она сама виновата. Подходящее место для жилья они найдут и без его помощи. Да и кто сказал, черт побери, что он сможет ей помочь? Вот не смог же он защитить Лупе.

Ах, если бы он не дал Лупе остановиться в этой гостинице! Если бы отвез ее к себе домой, вместо того чтобы оставлять здесь одну! Она тогда все твердила, что сама позаботится о себе. Так же, как Вайолет. Как Вайолет?!

Чарли бросился в гостиницу, подбежал к ней и схватил за руку.

— Заберите ваши деньги, — приказал он полушепотом. — Вы едете со мной.

— Что вы делаете?! — опешила Вайолет. — Я не поеду с вами.

— Поедете! — Он впился взглядом в администратора. — Верните ей деньги. Она тут не останется.

Грузный мужчина по другую сторону стойки ехидно усмехнулся.

— Послушайте, мистер, в ваши семейные ссоры я не вмешиваюсь. Хотите забрать малютку домой — забирайте. Но по правилам гостиницы мы никогда не возвращаем деньги.

Онемевшая Вайолет переводила взгляд с одного мужчины на другого.

— Никуда я не пойду, — воскликнула она, — я остаюсь здесь. В комнате, за которую только что заплатила.

Не обращая на нее внимания, Чарли вытащил из кармана свое удостоверение и сунул под нос администратору. Его взгляд стал стальным, так же, как и голос.

— На сей раз вам придется сделать исключение. Отдайте ей деньги. Сейчас же!

Администратор моментально умерил свой пыл и молча отсчитал банкноты. Чарли поспешно засунул их в сумочку Вайолет.

— Прекрасно, рейнджер Парди, что это вы придумали? — спросила Вайолет дрожащим от гнева голосом. — Вы все испортили. Что мне теперь прикажете делать?

Лицо ее побагровело от негодования, глаза метали громы и молнии, но даже в таком состоянии она казалась Чарли очень красивой. Он решил взять Вайолет с собой. Но ее красота была здесь ни при чем.

— Не беспокойтесь, Вайолет, я отвезу вас к себе домой.

И что на него нашло! Ведь он едет в отпуск. Целых четыре недели он будет принадлежать самому себе, сможет делать, что только душе будет угодно. Спать когда захочет, есть что пожелает, предаваться безделью, пока не возникнет потребность чем-нибудь заняться. Он приехал в Нью-Мексико не для того, чтобы нянчиться с молодой женщиной и ее ребенком.

Взяв курс на восток, по направлению к Хондо, Чарли все еще не верил, что Вайолет и Сэм действительно с ним. Он никак не мог разобраться, каким образом это произошло.

Быть может, его начальник был прав, когда неделю назад сказал: «Тебе необходимо как следует отдохнуть, Чарли. Ты сильно вымотался». Надо признать, целых полтора года Чарли работал на износ, из них шесть месяцев ушло на запутанное дело об убийстве молодой мексиканки. Долгое время Чарли убеждал себя, что смерть Лупе Вальдес никак не повлияла на него. Он заставил себя поверить в это, но сейчас он уже ни в чем не был уверен. До этого несчастного случая он не возил незнакомых женщин к себе домой! А тем более на ранчо Парди! И как он представляет себе дальнейший ход событий?

Едва Чарли вырулил на шоссе, как сон сморил уставшего Сэма. Устраивая его поудобнее, Вайолет почувствовала себя виноватой перед сыном из-за того, что все пошло сикось-накось. Не сломайся машина, сидели бы они сейчас где-нибудь в кафе в маленьком городке Ла-Крус. Ели горячую пищу, предвкушая спокойную ночь в уютной гостинице. Вместо этого они едут Бог знает куда, к тому же везет их человек, которого они встретили лишь несколько часов назад. Да еще и техасский рейнджер!

Не иначе как испытания последних месяцев сломили ее. Гибель Брента, потом Рекс — все это лишило ее способности мыслить разумно. Иначе трудно объяснить, почему она доверилась совершенно незнакомому человеку.

Но было в Чарли Парди нечто такое, что внушало доверие. Это, несомненно, был мужчина, который сумеет постоять за себя, а в случае необходимости — и за женщину. Так почему же всякий раз при взгляде на Чарли сердце Вайолет замирает, словно она едет в логово льва, а не в тихую обитель рейнджера? — — Я больше года не был в хижине. Не знаю, в каком она состоянии. Лучше бы вы переночевали у моих родителей, — говорил Чарли. — Места у них много. А если вас пугает, что мой отец — шериф, то напрасно: родители мои очень гостеприимные люди.

— Они наверняка очень симпатичные, но мне как-то неудобно обременять их. Да и вообще не могу понять, как это получилось, что я согласилась поехать с вами. Не иначе как окончательно лишилась рассудка, — смущенно пробормотала она.

Чарли мог бы сказать то же самое о себе, но промолчал. Зато решился, наконец, задать вопрос, который все время вертелся у него на языке:

— А у вас, Вайолет, что, неприятности? Она вздрогнула и подняла голову. В сумерках его профиль был еле различим.

— Неприятности? Ну, разумеется. Вот, машина сломалась, а денег на ремонт у меня нет.

— Да я не машину имел в виду. Я говорю о других неприятностях.

У Вайолет сжалось сердце.

— А почему вы спрашиваете?

— Моя работа научила меня видеть то, что не лежит на поверхности, — ответил он, не отрывая глаз от шоссе.

Значит, он ничего не знает о ней.

— То, что у меня сломалась машина, еще не дает вам права отправить меня в психиатрическую лечебницу или в тюрьму. Ведь так?

— А вы, я вижу, себя в обиду не дадите.

— Ну, посудите сами, будь у меня желание излить душу, неужто я бы выбрала для этого техасского рейнджера? — вызывающе спросила Вайолет.

— Но ведь я сейчас не при исполнении служебных обязанностей, — поддразнил он ее.

А что, если правда взять и рассказать кому-нибудь о давно преследующих ее страхах, давлении и всех разочарованиях, которые она испытала в жизни? Просто положить голову на широкую грудь Чарли Парди и поплакаться. Трудно даже представить, какое бы это принесло облегчение!

Но нет, она не настолько наивна. И прекрасно понимает, что Чарли всегда верен своему долгу, неважно, на службе он или нет. Кроме того, она очень боялась, что до Рекса могут дойти слухи о них с Сэмом. Это могло навести его на след. Так зачем подвергать себя опасности и вмешивать в это дело Чарли? Ну уж нет. Ее прошлое останется только с ней, и больше никто о нем не узнает.

— Благодарю, Чарли, — ответила она как можно более беззаботно, — но, право же, это малоинтересно.

Он мельком взглянул на Вайолет — лицо ее было непроницаемо. Он уже почти не сомневался, что она что-то скрывает. Ему бы сейчас самое время развернуть машину и поехать обратно в Рюидосо. Но увы! Чарли далеко не всегда прислушивался к голосу разума.

— Сэм сказал, у него астма.

— К счастью, пока еще не хроническая. Но это было одной из причин, по которым мы уехали. В Амарилло очень пыльно и ветрено. Для астматиков там неподходящий климат.

Пыльно и ветрено! То же самое можно сказать о любом клочке земли между рекой Бразос и Канадой.

— Еще он сказал, что его папа теперь на небе.

Это так?

Вайолет не была уверена, что Брент после смерти попал на небеса. За те семь лет, что она его знала, он успел превратиться из влюбленного мужчины в холодного, чужого человека. Но, желая смягчить боль потери, Вайолет убедила сына в том, что его папа ныне среди ангелов.

— Отец Сэма погиб в авиакатастрофе. Его самолет попал в грозу, — объяснила она, ласково глядя на спящего Сэма.

— Он был летчиком?

— Да, стал летчиком, так как это было нужно для его работы.

— Чем же он занимался?

Вайолет помолчала. Но не ответить нельзя — это может вызвать лишние подозрения.

— Он… мм… продавал продукцию одной мясоперерабатывающей компании.

Они миновали несколько домов. На небольшом строении, возле шоссе, Вайолет прочитала:

«Почтовое отделение Хондо. Нью-Мексико».

Она очень удивилась. Эту кучку домов и поселком-то не назовешь, а почтовое отделение здесь есть. Но, возможно, в этих горах живет больше людей, чем можно увидеть из окна мчащейся машины.

— А вы выросли здесь? — вырвалось у Вайолет, когда пикап свернул с шоссе на север, на посыпанную гравием грязную дорогу.

— Мы с матерью сначала жили в Ла-Крусе, а когда мне исполнилось пять лет, перебрались сюда. Тогда-то мои родители поженились.

Вайолет понимала, что ее любопытство совершенно неуместно. Завтра, ну максимум послезавтра она найдет для них с Сэмом подходящее жилье и распрощается с Чарли Парди. Чем меньше она о нем знает, тем скорее его забудет. Но она все-таки не удержалась и спросила:

— Значит… значит, когда вы родились, ваши родители были не женаты?

Свернув на проселочную дорогу, Чарли заметно сбросил скорость. Несмотря на сгущающиеся сумерки, Вайолет различила за окном кусты полыни и редкие островки сосен на живописных холмах. Вся эта красота действовала на нее так же сильно, как и обаяние мужчины рядом с ней.

— Нет, — промолвил Чарли. — Уже беременная, мать почему-то решила, что у отца есть обязательства перед другой женщиной, и уехала. Отец не знал, что она ждет ребенка. Но прошло несколько лет, и маму потянуло на родину, в долину Хондо. Вот тогда-то отец и узнал, что у него есть сын. Спустя какое-то время родители поняли, что, несмотря ни на что, все еще любят друг друга.

— Весьма романтичная история, — пробормотала Вайолет.

Чарли почувствовал, что краснеет, и это его смутило. Взрослый человек, много видевший и слышавший на своем веку, он и не подозревал, что способен на такое. Но брошенное невзначай замечание Вайолет смутило его. Конечно, с его стороны это было ребячество — вот так рассказывать о родителях совершенно незнакомому человеку.

— Ну, романтики я тут никакой не вижу. На первых порах им пришлось нелегко.

— А вы, Чарли, когда-нибудь были женаты? Он покраснел еще больше.

— Нет, — сказал он. — Я убежденный холостяк.

Такой ответ удивил Вайолет, но она промолчала. Интересно, размышлял Чарли, с какой стати она спрашивает его о личной жизни? На женщину, которая ищет себе мужа, она не похожа. К этому выводу он пришел в первые же минуты их знакомства. Так что же она ищет? Деньги? Безопасность? Надежное убежище?

— И долго вы жили с мужем? — спросил Чарли.

Вайолет упорно смотрела в окно. Ей не хотелось вспоминать о браке с Брентом. Она тогда вела себя глупо. Была очень ранимой и чрезмерно обидчивой. Выходя за него замуж, она собиралась стать любящей, доверчивой женой, но у нее ничего не получилось.

— Шесть лет, — тихо промолвила она. Чарли на миг задумался.

— Как ужасно, что он погиб.

Вайолет пронзило острое чувство вины. Чарли явно принимает ее за безутешную вдову. В какое-то мере так оно и есть — видит Бог, она никогда не желала Бренту смерти. У нее было одно страстное желание — чтобы он оставил ее с Сэмом в покое. Подавая заявление о разводе, она никак не могла предвидеть, что неделю спустя его самолет разобьется.

— Да, ужасно, — согласилась она. — Но время хороший врач. Со временем человек ко всему привыкает.

По выражению ее лица Чарли понял, что она или обожала своего мужа или, напротив, терпеть его не могла. И тут же разозлился на себя: какое ему, собственно, до этого дело?

А Вайолет, украдкой взглянув на него, решила перевести разговор на другую тему.

— И давно вы техасский рейнджер?

— Семь лет.

Из этого следует, что он начал работать очень рано, решила Вайолет. Вряд ли ему больше тридцати.

— Вам, должно быть, по душе эта профессия. Чарли иронически улыбнулся. Нравится, не нравится — он никогда над этим не задумывался. Но всегда знал, что быть рейнджером — его предназначение. Никем другим он себя уже не мог представить.

— Отец почти тридцать лет был шерифом Линкольнского округа. Для него служение закону — это образ жизни. И для меня тоже.

Образ жизни! А какой, интересно, у нее образ жизни? — задумалась Вайолет. Да никакой. Сколько себя помнит, она всегда была дочерью, а потом женой. И не стояла на собственных ногах, да и не стремилась к этому. О Вайолет Уилсон, а после замужества Вайолет О'Делл всегда кто-то заботился.

Вздохнув, Вайолет посмотрела на Сэма, который крепко спал, несмотря на то что из-за неровностей дороги пикап все время швыряло из стороны в сторону.

— Когда Сэм вырастет, я постараюсь не мешать ему в выборе профессии. Конечно, мне, как и всякой матери, хочется, чтобы он принял правильное решение, но подталкивать его я не стану.

— Не знаю, что значит иметь ребенка, и не узнаю, скорее всего, никогда, — откликнулся Чарли. — Но мне кажется, что предоставить своему чаду свободу выбора — это и есть самое трудное в воспитании детей.

Он не из тех, кто женится, и не надеется иметь детей. Вайолет это не удивило. Она знала, что теперь многие мужчины не хотят обзаводиться семьей. Но ей почему-то казалось, что Чарли просто создан для семейной жизни.

Машина обогнула очередной холм, и Вайолет увидела вдалеке очертания какого-то дома.

— Это и есть ваша хижина? — спросила она, наклонившись к ветровому стеклу, чтобы рассмотреть ее получше. — Какая же это хижина? Это настоящий дом.

— Дом… Хижина… Какая разница, зовите, как хотите. Главное, чтобы сейчас было электричество.

Неужели в этой глуши есть электричество? Прямо не верится. Темень кругом, хоть глаз выколи. Все, что она могла различить, — это нескончаемая вереница холмов на горизонте и серп полумесяца в небе.

Чарли затормозил, велел Вайолет оставаться в машине, а сам вошел в дом.

Через несколько секунд в окне вспыхнул яркий свет. Чарли вернулся и взял Сэма на руки.

— Я отнесу его, а вы смотрите под ноги — здесь много острых камней.

Те несколько секунд, что Вайолет шла к дому, она наслаждалась окружающим покоем. Легкий ветерок доносил запахи полыни и сосны, луна посеребрила двор. Понятно, почему Чарли считает это место своим домом.

— Положу Сэма пока на кушетку, — сказал Чарли. — И пойду проверю, чистое ли белье на постели.

— Конечно, конечно, — кивнула Вайолет. — Спасибо, что отнесли его. Он уже порядочно весит.

Для мужчины, который не имеет детей и не собирается ими обзаводиться, он управлялся с ребенком на удивление ловко. Может, приобрел опыт, встречаясь с женщиной, у которой были дети, подумала Вайолет. А может, это у него от природы.

Чарли выпрямился во весь рост и оглянулся на Вайолет. Она стояла посередине небольшой комнаты, сложив руки на груди. Судя по всему, недоумевает, как могло получиться, что она оказалась на краю света, да еще и наедине с незнакомым мужчиной. Боится его, скорее всего, угрюмо подумал Чарли. Во всяком случае, это вполне естественно.

— Пойду выгружу вещи, — сказал он, откашлявшись. — Потом поищем, чего бы нам поесть. Кое-что я привез с собой, да и тут наверняка что-нибудь найдется. Вы готовить умеете?

Вайолет огляделась по сторонам. Комната была небольшая, но очень опрятная. Все стояло на своих местах, нигде ничего не валялось. Мягкую мебель прикрывали чехлы цвета меди. На широких окнах висели тяжелые шторы из накрахмаленного полотна. На полу лежало несколько индейских ковров, а на стене красовалась голова оленя, рядом с подставкой для охотничьих ружей. Одним словом, дом мужчины: очень прочный и надежный, как и его хозяин. Но одновременно теплый и уютный.

Вайолет перевела глаза на Чарли. Его лицо дышало силой, он был воплощением мужественности. Надо же было судьбе свести ее с мужчиной, от которого она может пострадать больше, чем от кого бы то ни было.

— Не беспокойтесь, рейнджер Парди, с готовкой я справлюсь.