- Значит, так, чтобы ты быстро вошла в курс дела.
      "Хелмерз" приобретен, клофрамин одобрен для пробы.
      Фрэнк Стонтон хочет видеть тебя через двадцать минут.
      Так что я тебе позвоню. Хорошо?
      - Прекрасно.
      Нина села и стала просматривать бумаги. Только одна страница привлекла ее внимание. Копия памятки из отдела производства для отдела новых продуктов. "Вследствие контроля за качеством производство продукта компании за номером 87569 временно прекращено. Торговля приостановлена до следующего уведомления".
      Такого рода памятки все равно что смерть. Прекращение рекламы, никаких заказов. В последний раз прилипчивый мистер Гедж напал на ее отделение с протоксином, когда серия тестов выявила побочный эффект - два шимпанзе стали импотентами. Никто из фармакологов не любил сочетание слов "судебный процесс". Нина поставила чашку с кофе, включила компьютер. Отмена продукта стоит огромных денег.
      На экране вспыхнуло: "87569, продукт, "Золото Дракона", ответственная леди Элизабет Сэвидж".
      Нина слегка присвистнула. Черт побери, она на самом деле умеет достать! Стратегия Элизабет была потрясающе успешной. Нина понимала, что она открыла бы "Золоту Дракона" двери на рынок витаминов. Каждый год приносил бы три миллиарда долларов, прибыль вполне можно было разделить между тремя их соперниками.
      Хватило бы, наверное, на всех - "Хофман ля Рош", "Истмэн Кодак" и "Пфайзер". Кэрхейвен пытался пробиться туда несколько лет подряд, но он скорее бросит это занятие, чем позволит Элизабет добиться успеха.
      На какую-то секунду Нине стало почти жаль ее. Иметь Тони врагом ужасно.
      "Но это не мое дело", - подумала Нина.
      ***
      - Входи, входи. - Терьер улыбнулся Нине. Глаза его скользнули по ее костюму невидящим взглядом. - Путешественница возвращается. Кстати, ты хорошо поработала.
      - Спасибо, сэр, - сказала Нина. Стонтон проводил ее в комнату. Генри и Лилли сидели на бордовом кожаном диване. - Большой успех - связь с этой парочкой.
      - Связь? Я нашла их! - Нина, стараясь быть как можно более невозмутимой, улыбнулась Генри и его партнерше.
      Лилли холодно взглянула на Нину и сказала:
      - Добрый день, детка.
      Генри вскочил. Подошел к ней.
      - Ты выглядишь прекрасно, - пробормотал он.
      Нина покраснела и пожала ему руку. Генри незаметно провел большим пальцем по ее ладони. Очень чувственный жест. Нина отдернула руку.
      - Привет, Генри. Надеюсь, вы хорошо устроились.
      - Жалоб нет, - ответил Нэймет серьезным тоном, но в глазах плясали веселые искорки.
      - Доктор Холл как раз показывает мне последние результаты, - сообщил Фрэнк Стонтон.
      - Тогда я не стану вам мешать, - с облегчением сказала Нина.
      - Когда мы закончим, я зайду к тебе в офис, - пообещал Нэймет.
      - Очень хорошо, - коротко ответила она, улыбнувшись.
      Фрэнк Стонтон снова повернулся к Лилли, сидевшей на диване. Очень трогательны попытки Нины держаться невозмутимо. У нее что-то есть с Нэйметом. Он уверен, Тони этим заинтересуется. Терьер всегда любил вынюхивать. Поскольку между дочерью и любовницей отношения напряженные...
      ***
      У себя в офисе Нина приложила ко лбу холодную руку. Боже, Генри не должен никому показывать...
      Анита просунула голову в дверь.
      - У меня тут почта для тебя и экземпляр твоего квартального отчета.
      - Дай посмотреть, - попросила Нина.
      Анита положила на стол бюллетень на толстой веленевой бумаге с тисненым золотым логотипом "Дракона". Новости бизнеса в самом конце. Нина сразу нашла свой материал: "Новый подход к исследованиям". Ее охватило ощущение торжества. Она уселась читать.
      Через две минуты сердце остановилось.
      Еще через несколько секунд закружилась голова - настолько ее ошеломило предательство. Она не знала, что делать. Потом сняла телефонную трубку и соединилась с миссис Перкинз.
      - Офис президента. Могу ли я вам помочь?
      - Да, можете, миссис Перкинз. Это Нина Рот. Я хотела бы поговорить с лордом Кэрхейвеном.
      - Боюсь, это невозможно.
      - Миссис Перкинз, я должна с ним поговорить. Это очень важно.
      - Боюсь, это все-таки невозможно, - железным тоном повторила миссис Перкинз. - Лорда Кэрхейвена нет в стране. Он вне пределов досягаемости. Но я могу принять ваше сообщение.
      Которое он никогда не получит.
      - Понятно. Где он?
      - Он в Швейцарии, мисс Рот. Поехал поддержать леди Элизабет.
      ***
      - Это плохо, - предупредил Ронни Дэвис Ганса. - Газеты жрут ее живьем.
      - Да, и теперь она знает об этом.
      Ронни немного пасовал перед яростью Ганса. Удивительно, как этот пожилой человек действует на окружающих.
      - Это не моя вина.
      - Я знаю. Но присмотри за ней. - Ганс указал на Элизабет, снимавшую солнцезащитные очки. - Что говорит твой секундомер?
      - Пять сорок, две десять, а супергигант она улучшила на полторы секунды. Она показывает замечательное время.
      - А может еще лучше. И осталось всего два дня. Больше ничего отвлекающего, никакой зависти. - Ганс посмотрел на Карен Картер. - Элизабет должна выехать из шале, где живут остальные, и переехать ко мне.
      - Да, начальник. Если это хорошо для команды...
      - Для команды? Ах, да мне плевать. Так надо для Элизабет.
      Мужчины снова посмотрели на девушку. На деревянных досках пола в прохладной комнате ее длинное гибкое тело ритмично наклонялось вперед и назад. Элизабет была в костюме красно-бело-голубого цвета, делавшем ее похожей на трепещущий флаг. Ганс намеренно выбрал время, когда следует надеть этот костюм. Это всегда имеет значение. Надеть костюм национальных цветов - все равно что вооружиться перед битвой. Не важны результаты, места, важнее всего становятся сами соревнования. Фрейлейн Лоуфен уже не просто Хейди, а швейцарка, Мари ле Бланк - француженка, а Элизабет британка, с флагом страны идущая в бой. В этом заключается магия Олимпийских игр.
      Ты сам можешь ослабеть, устать, но ради страны будешь бороться, пока не упадешь.
      - Ну и как вы думаете, - спросил Ронни Дэвис, - она получит медаль?
      - Конечно.
      - А какого цвета?
      Ганс изумленно посмотрел на него.
      - Она получит золото. Мне удивительно, что ты об этом спрашиваешь. Никогда в жизни я не был так уверен в успехе, как сейчас.
      ***
      - Очень симпатичный, - сказала Моника. Она осторожно развернула шелковый шарф, освободив его от многих слоев оберточной бумаги.
      Их апартаменты в "Парк-отеле" были лучшими из тех, что могли предложить в Линсе. Все места в городе распроданы несколько недель назад. Телевизионщики кишели в таких местах, как муравьи, осаждая шале лыжников и Олимпийскую деревню. Зрители прибывали каждый день, многоязыкая толпа заполнила буквально все: от "Парк-отеля" до самых дешевых шале. И даже если вы родители Надежды нации на медаль, все равно в гостинице нет мест и для вас.
      Конечно, когда речь не идет о Тони Сэвидже.
      - Мы посмотрим, как выступит Элизабет, и сразу вернемся обратно, сказал Тони.
      Лицо его казалось бесстрастным, когда он перевел взгляд на горы. Шале спортсменов-олимпийцев были отгорожены от мира. Какой-то человечек по имени Дэвис вежливо ответил ему, что он не может поговорить с этой сучкой. Но в Лондоне между ними все будет сказано. Все переменится.
      - Ой, неужели, дорогой? - сказала Моника, любуясь собой в зеркале. Светло-лиловый костюм из овечьей шерсти облегал тело. Впалый живот, худенькие плечи; когда она двигалась, подол юбки колыхался. Последний подарок Тони - ожерелье из бриллиантов и лазурита.
      Лазурит, хотя он и несколько вульгарен, будет очень красив с этим костюмом. Моника знала, что сегодня вечером ее станут снимать. И завтра вечером тоже. И каждый день на нее будут направлены камеры, гордых родителей репортеры станут засыпать вопросами. - А я думаю, нам все же стоит остаться. Разве не так?
      - Ну если ты хочешь, - с отсутствующим видом согласился Тони.
      Факс в гостиной выплевывал подтверждения того, что он хотел услышать. Пилюлям Элизабет закрыты все торговые пути, реклама прекращена повсюду мгновенно и резко, словно пилюли - смертельный яд. Слово его сделало свое дело, работа Элизабет задута, как свеча.
      Зазвонил телефон. Моника сняла трубку.
      - Моника Кэрхейвен... А, дорогая, это ты. Как трогательно. Да, он здесь. - Она передала трубку мужу. - Дорогой, Элизабет. Она хочет поговорить с тобой.
      - Спасибо. - Тони прикрыл рукой трубку. - Дорогая, почему бы тебе не найти Чарли и Ричарда и не отправиться по магазинам?
      Ее явно выпроваживали. Моника с улыбкой кивнула и вышла из номера.
      - Привет, Элизабет, - сказал Тони. - У меня для тебя плохие новости.
      Глава 32
      За окнами шале было еще темно, глубокие синие тени альпийских гор загораживали восходящее солнце. Прошлой ночью снова шел снег. Элизабет могла определить это по легкому морозному запаху, по небу, которое было бледнее обычного. Она спала урывками, металась и крутилась в ортопедической кровати. Элизабет пыталась уснуть, но не получалось. Разговор с Тони накалил ее ярость до белизны. Она не могла ее унять.
      Он разрушил ее дело. Он превратил в пыль все ее усилия. Он даже не поговорил с ней. Да, Элизабет ожидала, что отец будет раздражен, но ничего подобного не предполагала.
      Остановить ее, когда все пошло так успешно! Тони готов уничтожить рынок, потерять тысячи фунтов стерлингов, только бы не дать ей продвинуться в бизнесе, не пустить в свое дело. Она ощущала такую же невероятную горечь, как и сразу после разговора с ним. Когда Игры закончатся, ей предстоит решить, чем заняться.
      Отец сразу вступил с ней в бой. Почему? Он боится, что она устроит истерику. Не такая уж веская причина, подумала Элизабет, на него не похоже. Интересно, что же тогда сделает Тони сразу после того, когда она станет обладательницей золотой медали? Она ведь получит известность. Говорят, если ты чемпион мира - это на год. А олимпийский чемпион - на всю жизнь.
      Желание отомстить. Невероятно сильное. Оно буквально слепило ее. Элизабет начала шагать на месте, размахивать руками, ногами, разминаясь. Это можно делать, не просыпаясь до конца. Разгоряченная кровь побежала по телу. Ей не нужны больше никакие стимулы. Он есть.
      Самый главный. Золото позволит ей вернуться к возникшей проблеме с Тони. И к Нине Рот. "Как она могла вычислить правду из записок, которые я дала ей?" Элизабет не сомневалась, что Нина продала ее отцу. О, какое удовольствие должна была она получить, подставив такую грандиозную подножку...
      Элизабет остановила себя, подняв одну ногу на подоконник, делая сгибания и разгибания. Хватит, девочка, не сейчас. У тебя один день до старта девяносто пятой Олимпиады.
      Раздался стук в дверь. Ганс просунул в комнату голову.
      - Эй, я не хотел будить тебя. - Он кивнул на окно. - Катаешься только утром. Остальную часть дня отдыхаешь.
      - Хорошо, босс.
      - А куда ты сегодня?
      - На Сон-Жион.
      По этой горе проходила лыжня для мужчин на Кубок мира. А теперь впервые по ней прокатятся женщины.
      Официальный олимпийский спуск. Завтра днем Элизабет тоже будет там, и не для тренировки. Она должна будет скатиться по-настоящему.
      - Другие тоже поехали туда.
      - Это естественно, там, наверное, столпотворение, - сказала Элизабет. - Все хотят воспользоваться последней минутой. Испробовать лыжню.
      - Не позволяй отвлекать себя, дорогая, - наставительно сказал Вольф.
      - Не беспокойтесь. - Элизабет повернулась к своему тренеру.
      Удивительно, подумал Вольф, даже с полосками от очков на загорелом лице она такая красивая. Две пряди светлых волос совсем побелели на горном солнце. И зеленые глаза горят так решительно.
      - Теперь меня ничто не отвлечет.
      ***
      Элизабет докатилась до первого подъемника. Народу полно. Она весело махнула рукой Робину Казинсу, который прошел мимо нее в сторону спортивной арены. Мартин Белл стоял в очереди на фуникулер до Кассонс.
      Швейцарский герой Пирмин Зубригген болтал с Оптом Скаардалом из Норвегии. Женщины столпились вокруг подъемника. Большинство прижимали к себе лыжи, как щиты. Французские флаги, шведские, австрийские, швейцарские Сердце Элизабет слегка подпрыгнуло, когда мимо нее прошли шесть девушек в кроваво-красных костюмах с белыми полосками. Она сразу узнала Луизу Левьер; швейцарка повернулась к ней и вежливо кивнула. Но никто из них не захотел перекинуться даже несколькими фразами.
      Кто-то похлопал Элизабет по плечу, когда она встала в очередь. Карен Картер.
      - Поедем вместе?
      - Конечно, - вежливо ответила Элизабет. Она втянула холодный утренний воздух, он защипал ноздри. От их дыхания шел пар, как у коров, стоящих зимой в загоне на ферме.
      - Пресса прослышала, что Ганс забрал тебя из шале от команды.
      - Интересно, как это могло просочиться? - спокойно спросила Элизабет, не собираясь поддаваться на провокацию. Она указала на очередь до Кассонс. - Смотри, вот Мартин и Грэхэм. Мартин вчера был в первой десятке на тренировке. Интересно, что они обсуждают?
      - Скорее всего Джека Тэйлора, - ответила Карен, поглядев на Элизабет с нескрываемым удовольствием.
      Та пожала плечами. Может, так и есть. Разговоры о том, что Джек показал лучшее время на тренировке, никого не могли удивить. Если он получит медаль так же легко, как от него ожидают, он станет легендой. Новым Францем Кламмером. Но Карен она сказала:
      - Смотри внимательно, дорогая, чтобы нам не пропустить очередь.
      Подъемник сделал круг, подбирая спортсменов. Элизабет и Карен забрались в вагончик и оказались вместе с какими-то французами руководством команды, судя по всему. Вместе с ними влезла половина испанской команды. Две крупные девушки, занимавшие на соревнованиях места двадцатое и тридцать первое, всю дорогу пялились на Элизабет и с благоговением перешептывались. Карен явно злилась.
      Элизабет невозмутимо улыбнулась ей и стала смотреть на свежий снег, покрывший лыжни предстоящей Олимпиады. Вагончик покачался туда-сюда и понесся вверх на холодную белую крышу мира. Это последняя тренировка перед Играми, и она будет думать только о лыжах.
      ***
      На Сон-Жион Карен быстро вышла и укатила, ничего не сказав Элизабет. Ей незачем было ехать за Сэвидж - разве хочется проигрывать на ее фоне? Элизабет улыбнулась испанкам и тем, кто толпился у начала лыжни.
      Она испытывала теплые чувства к девочкам, так слабо подготовленным. Дети, для которых само присутствие на Играх уже счастье. Они с невероятной гордостью станут маршировать в костюмах национальных цветов. Когда Элизабет встречала лыжниц, со стороны которых могла возникнуть угроза настоящего соперничества: австриек, Луизу, Хейди или других, - она отводила взгляд. Соперницы действовали на нее как электрический ток, В прекрасной форме, опытные, с великолепной техникой, они стояли между нею и ее мечтой. Нет смысла изображать фальшивую дружбу, когда ареной служит злость, а лыжи на ногах - мечами.
      Элизабет натянула темно-синий шлем и защелкнула крепления своих "Россиньоль". Эта лыжня была прямая, длинная, почти три тысячи пятьсот футов, и в очень живописном месте. Но у нее, конечно, нет времени смотреть по сторонам.
      Элизабет глубоко вдохнула, оттолкнулась и сразу же стала набирать скорость. Она ехала на автопилоте, ее тело приспосабливалось к обстановке, то наклоняясь вперед, то срываясь вниз, то сливаясь со склоном. Утренний свежий снег вздымался вокруг Элизабет, легкий, как перышко, отлетая от концов лыж. Она пробивала себе путь среди других девушек, ныряя, наклоняясь с такой точностью, что они только ахали вслед. Сильная спина Элизабет превратилась в горизонталь, возбуждение охватило ее, как масло обволакивает мотор. У нее получается! Боже мой, вон Карен смотрит на нее, эта скучная лыжница, которая катается будто по учебнику. Элизабет пролетела мимо нее. На этом отрезке лыжня совершенно свободная, красное и зеленое она заметила ближе к финишу. Это итальянцы. Элизабет повернула, чтобы объехать кромку леса, и чувствовала себя в полной невесомости, не ощущая ни скорости, ни веса. Сначала надо миновать горный кряж, а потом будет поляна...
      Но впереди на дистанции виднелась какая-то фигура. Кто-то шел на лыжах прямо у леса. Фигура слишком большая и двигалась очень быстро для женщины. Костюм в звездах, американец. Джек Тэйлор.
      Элизабет тут же горячо отреагировала. Сердце забилось в долю секунды, если считать по реальному времени, но сейчас действовало лыжное время, а оно делилось на доли секунды. Девушка слегка взяла вправо, лыжи ее прочертили диагональ, взбив снег позади. Она сумела перепрыгнуть через кряж прямо перед ним. Сила инерции прибавила скорости, и Элизабет как пуля вылетела перед ним и приземлилась.
      Он мчался прямо за ней. Элизабет не оборачивалась, но ясно видела его тень на снегу. В ярости Элизабет гнала изо всех сил; талия у нее хрустнула, когда она вписалась в последний поворот, ближе к оранжевой сетке. Здесь было тихо, лыжи плавно скользили по снегу, но ярость была настоящей. Джек настигал ее неумолимо. У него, конечно, сильные мускулы, и он собирался выиграть эту гонку...
      Нет! Тело Элизабет вопило: "Нет! Нет! Нет!" Она с силой оттолкнулась палками и бросилась вперед, когда Джек поравнялся с ней. Сухожилия на ногах ныли, но она все же пронеслась через финишную черту, опередив его меньше чем на голову.
      Элизабет расстегнула шлем. Джек Тэйлор, в свою очередь, сорвал с себя очки и уставился на нее. Она повернулась и, не говоря ни слова, покатила дальше.
      Джек скользил за ней, засунув обе палки под мышки. Координация движений у него была идеальная. Он схватил ее за руку.
      - Черт побери, что это такое?
      - Ты мешался мне на лыжне, - резко бросила она.
      - Нет, мэм. Но вот ты точно мешалась мне, - сказал Джек.
      Темные глаза скользнули по ее телу, туго обтянутому костюмом. Элизабет почувствовала, как все ее тело сразу отозвалось: внизу живота что-то дрогнуло, и соски затвердели под тканью костюма.
      - Если не можешь принять вызов, Джек... Я слышала, Цубригген в этом году хорошо катается. Должно быть, это неприятно, если тебя победила девушка.
      - Ты ехала довольно быстро.
      - Да, достаточно быстро, чтобы обогнать тебя, Тэйлор, - снова резко бросила Элизабет. - Ты, должно быть, очень медленно ехал, если я тебя смогла достать.
      - Ну хватит, снова ошибаешься, дорогая. Я остановился и закреплял зажим. Я только собирался двинуться дальше, как ты затрясла передо мной своей задницей.
      - Да, ты меня догнал, но все же проиграл.
      Джек хмыкнул.
      - Потому что у тебя был старт, девочка, пятьдесят миль в час. Ты бы не могла побить меня с такой скоростью, если бы я ехал даже на одной лыже.
      Элизабет подняла глаза и заметила группу девочек, делавших вид, будто не замечают их ссоры. Она постаралась подавить раздражение и скользнула вниз, в лес. Джек направил лыжи параллельно ее лыжам, и они двигались как пловцы-синхронисты.
      - Чепуха. Это все мужская фанаберия, Джек. Пускай тебе это нашептывает Холли, когда ты держишь ее за руку на Лоберхорне. Ведь ты, Джек, конечно, такой замечательный, что никто в мире не может сравниться с тобой...
      - Прекрати. Холли хорошая лыжница.
      - Холли - это лосиха, - заявила Элизабет, вспомнив школьное оскорбление, - которая может только трубить в лесу.
      - Ну что ж, давай или поспорим на деньги, или кончай трепаться, детка, - сердито сказал Джек.
      Элизабет с трудом старалась подавить желание. Тело под костюмом стало скользким от пота, но не из-за лыж.
      Она накинулась на него:
      - Я побила тебя минуту назад и могу повторить.
      С секунду она ждала, что он расхохочется ей в лицо.
      Но карие глаза сощурились.
      - Идет, принцесса. Сразу же после Игр можешь взять десять секунд старта на Лоберхорне.
      - Мне и пяти хватит.
      - Конечно, если хочешь осрамиться. Мы прокатимся на спор. Если я проиграю...
      - Тогда ты будешь вкладывать деньги в следующий продукт "Дракона", которым я буду заниматься. Столько времени, сколько я захочу.
      Лицо Джека затуманилось.
      - Черт побери, я не продавец подержанных машин.
      - Боишься проиграть?
      - Тогда, если я выиграю, ты летишь в Техас и проводишь со мной ночь.
      Элизабет покраснела.
      - Ты хочешь заняться со мной сексом?
      - Да, до тех пор, пока ты ходить не сможешь, - медленно проговорил Джек.
      Она ничего не ответила.
      - Что, испугалась?
      - Да успокойся, я не боюсь сделки, по которой мне не придется платить. Договорились. - Элизабет протянула руку в перчатке.
      Джек взял ее теплой, без перчатки, рукой и крепко сжал, давая Элизабет почувствовать свою силу.
      - До встречи, милая, - сказал Джек и, наклонившись, хлопнул по попке.
      Элизабет резко повернулась, но он был уже в ста ярдах от нее, катясь в сторону деревни.
      Она ринулась вперед, усердно поднимаясь вверх по склону. Скучная, но хорошая работа для бедер. Утреннее небо было ярким от снега, солнечным и розовым.
      Над собой она увидела Кристи Лэнш, австрийку номер один, разворачивавшуюся в конце трассы скоростного спуска. Она хорошо катилась, но Элизабет понимала, что сама может лучше.
      Она сделала глубокий вдох, втянув холодный воздух, и встала в очередь на скамейки-подъемники. Рядовые лыжники таращились на нее, когда она проходила мимо них. Элизабет собиралась осваивать Сон-Жион до тех пор, пока не почувствует, что может катиться по нему с закрытыми глазами.
      ***
      Олимпийская арена была переполнена. Ожидая в своем туннеле, британская команда нервничала, прислушиваясь к шуму толпы, наблюдая за вспышками ламп телевизионщиков. Президент Международного олимпийского комитета бубнил что-то про олимпийские идеалы.
      Команды стран-участниц должны выходить в алфавитном порядке.
      Ронни Дэвис в белых брюках и голубом пиджаке, официальной форме команды Соединенного Королевства, скорчил гримасу.
      - Я похож на коридорного.
      Потом улыбнулся, подбадривая девушек. Напротив них возвышался гигантский олимпийский факел. Пока унылый, он словно ожидал, когда можно взмыть в небо ярким пламенем.
      Элизабет дрожала. Она не хотела расплакаться, но явно нервничала. Сейчас она была одной из толпы, до тех пор, пока камеры Би-би-си не возьмут ее лицо крупным планом. Люси Мэнсфилд, бобслеистка, несла их флаг. Как же она должна себя чувствовать?
      Среди зрителей ее, Элизабет, семья. Тони, себялюбивый ублюдок, пугливая Моника и два полубрата, которых она едва знает. В их ложе сидели Фрэнк Стонтон и еще несколько человек из "Дракона". Но они никак ее не волновали. Ганс затерялся где-то на трибунах, но не на официальных, отказавшись выйти на арену в составе британской команды. Я швейцарец, твердо заявил Ганс Вольф. Элизабет подумала: а он, интересно, заплакал бы?
      И сразу отвергла эту мысль. Ганс Вольф никогда не плакал. Похоже, даже в момент рождения.
      Карен, Кейт, Жаннет стояли рядом, но даже не пытались заговорить. Она улыбнулась. Семья и команда одинаковы. Окруженная людьми, но один на один с собой, подумала Элизабет.
      Она подумала: а что, интересно, сейчас чувствует Джек?
      Длинные с рыжинкой волосы лежали на спине поверх жакета. В свете телекамер они казались почти платиновыми. Может быть, это...
      - Великобритания! - раздался голос.
      Элизабет подтянулась, когда колонна направилась к выходу. Люси подняла флаг, и он затрепетал на ветру.
      Элизабет подавила волнение, улыбнулась и махнула рукой, как королева.
      В конце концов, на них смотрит весь мир.
      Глава 33
      Нина сидела в офисе и думала о будущем.
      Выбор у нее ограничен. Хотелось верить, что у Тони есть какие-то объяснения происшедшему. Поскольку в вестнике ей не отдали должного - ее имя даже не упомянуто, - все выглядело просто как очередной успех команды "Дракона".
      После многих атак миссис Перкинз наконец призналась, что Тони возвращается в Англию завтра. Он не может потратить целую неделю на Швейцарию, ублажая близких, в то время как акции "Дракона" взлетали вверх с такой фантастической быстротой. Уж она-то хорошо знала его. Покупай быстро, пока деньги льются потоком, пока они не стали добычей для более крупных акул, желающих обеспечить себя хлебом с маслом.
      - Вы не могли бы попытаться соединиться со Швейцарией, миссис Перкинз? Мне необходимо срочно встретиться с мистером Сэвиджем.
      - Зачем?
      - Боюсь, это касается только меня и лорда Кэрхейвена, - спокойно ответила Нина.
      "Да запихни ты свои вопросы себе в задницу!" - мрачно подумала она. В какую бы игру с ней ни играл Тони, но она пока важная персона в фирме. Лимузин в аэропорту, раболепствующий швейцар да и сам факт, что Милдред Перкинз отвечает на ее звонки, - все означало одно: она в числе друзей Тони. В общем, миссис Перкинз наверняка решит, что Нина назначает свидание. А это уже ее не касается, и она не станет мешать удовольствиям Тони.
      - Конечно, мисс Рот, - пискнула в ответ миссис Перкинз и повесила трубку.
      Когда Нина вернулась с ленча, на автоответчике было сообщение. Тони назначил время и место: в девять вечера в "Холкине". Голос у него был довольный: он полагал, что Нина наконец образумилась. И конечно, на уме у него не было ничего, кроме секса.
      ***
      Элизабет стояла на старте Лоберхорна спокойно, расслабив мышцы, ожидая, когда ее вызовут. Первая в супергиганте и двух скоростных спусках во Флимсе, вторая в слаломе после Левьер. Луиза свалилась на трассе в Кассонсе. Мари ле Бланк пришла второй в супергиганте.
      Сейчас ее соперницы рассеяны. Британские бульварные газеты удерживались от оценок, но, во всяком случае, перестали обливать Элизабет Сэвидж грязью.
      Ганс был холоден как лед. Он разрешил ей сделать короткое заявление на Ай-ти-ви. И все. После Флимса он сказал ей, что надо поработать над слаломом. Добрый старина Ганс. Элизабет знала, что сейчас он внизу, у подножия горы, и очень переживает.
      Женщинам никогда раньше не разрешали катать дистанцию Лоберхорн, даже на международных соревнованиях на Кубок. Люди погибали на этой трассе. Лыжи запутывались в оранжевых оградительных сетках. В тумане они влетали прямо в деревья, набрав слишком большую скорость после нескончаемого правого поворота. Мужчины ломались, как куклы. Ответственные за безопасность орали, протестуя, но девушки сами хотели кататься, а ТВ жаждало сенсаций. На Лоберхорне еще не было установлено рекорда среди женщин, и Жаннет Фрэйзер из Великобритании установила его первой. Три минуты пятнадцать секунд. Первый и последний рекорд в ее жизни.
      Луиза Левьер прокатилась за три и восемь. Хейди Лоуфен - за три и семь. Мари - за три и десять. Ингмар Листром, шведка, присела в стартовом домике в своем бело-желтом костюме. Раздался выстрел стартового пистолета, и она бесшумно скользнула на спуск. Толпа сходила с ума, кричала, улюлюкала, потрясая колокольчиками и трещотками. Она должна быть следующей.
      - Номер восемь. Представительница Великобритании, леди Элизабет Сэвидж!
      Элизабет вышла на старт. Она была любимицей болельщиков, и шум толпы просто оглушал. Неодобрительные свистки смешались со звоном колокольчиков и свистом одобрения. Все же это толпа соотечественников Хейди и Луизы. Пошел отсчет времени, но она чувствовала себя до странности спокойно. Нервы, которые дрожали всего несколько минут назад, унялись, как только она оказалась на старте. Краем глаза Элизабет увидела плотную толпу за сеткой ограждения, яркие флаги Великобритании на фоне белого снега, за ними олимпийские телебашни, а над всем этим нависал черный, тяжелый каменный Шилтхорн. Он вечный и безразличный, как все Альпы. И неизменный. Олимпиады приходили и уходили из этих долин бесследно.
      Она оттолкнулась.
      Толчок, она наклонилась как можно ниже, почувствовала, как тело ее набирает скорость, летя, словно пуля.
      Элизабет подпрыгнула, приземлилась плавно и четко, толпа закричала, но она была уже впереди на сотню ярдов.
      Сейчас надо обогнуть деревья, очень осторожно, присесть еще ниже. Теперь через туннель. Предыдущие лыжницы снег уже примяли, поверхность глаже, здесь можно развить еще большую скорость. Теперь долго-долго направо, промелькнуло в голове Элизабет, словно вспышка. Но она на сотую долю секунды перед поворотом чуть накренилась влево и думала, что больше не выправится из-за силы притяжения. Однако сумела: вскинулась, выпрямилась. Она ехала слишком быстро, чтобы видеть флажки или отметить одобрительные крики. И вот финиш!..
      Элизабет пролетела через ворота, но не смогла достаточно быстро снизить скорость, споткнулась и упала, накрытая поднятым ею же самой фонтаном снега. Чувствуя себя как идиотка, вскарабкалась на ноги.
      Наступил миг ожидания. Элизабет ненавидела эти моменты: сердце останавливается, ни вздохнуть, ни выдохнуть, пока не высветятся на табло результаты. Подошел Ганс, положил костлявые руки на ее сильные плечи.
      Три-шесть, пять-пять. Толпа дико взревела. Ронни Дэвис подпрыгнул на три фута. На ноль сорок пятых секунды быстрее Хейди Лоуфен. Швейцарская команда с неудовольствием отвернулась. Телевизионщики кинулись к Элизабет, и Ганс незаметно кивнул ей. Она продвинулась еще немного вперед. Время, которое она отыграла, короче, чем один удар сердца, но в результате этого Британия сейчас первая. Швейцарки на втором и на третьем местах.
      - Леди Элизабет, Си-эн-эн.
      - Леди Элизабет, можете сказать несколько слов Ай-ти-ви?
      Вспышки камер светили прямо в раскрасневшееся лицо Элизабет. Микрофоны, как пушистые черные шарики, повисли у нее над головой, а кто-то пихал их рукой прямо в нос.
      - Какие вы испытываете ощущения, выиграв первый женский Лоберхорн?
      - Я не знаю, я не выиграла. Должны выступить Кристи и другие великие лыжницы. Сама дистанция очень волнующая, но сейчас я хочу сосредоточиться на слаломе.
      - Все, леди и джентльмены, - сказал Ронни, давая знак служащим, чтобы они оттеснили от его девушки всех журналистов. - Лиз, это было блестяще, ты летела чертовски здорово. Я думал, что ты вообще улетишь.