Нина не могла ее выносить: ледышка, воображала, беспредельно самоуверенная. Элизабет продолжала предлагать какие-то дурацкие идеи, а парни просто не могли дождаться, чтобы похвалить их. Элизабет грубила собственному отцу, нагло смотрела на Нину, использовала малейшую возможность, чтобы ткнуть ее носом во что-нибудь. Короче говоря, леди Элизабет всем своим видом швыряла Нине в лицо: ты ничтожество, ты просто частица белых отбросов янки из бедного района. Что бы ты ни надевала и что бы ты ни делала.
      Зазвонил телефон.
      - Нина?
      Она вздрогнула, узнав ледяной резкий голос. Лорд Кэрхейвен.
      - А ты рано.
      - Я за столом уже час, - не думая, быстро ответила Нина и прикусила язык. О Боже! Зачем так дерзко?
      - Рад слышать. Тогда тебе надо поскорее просканировать материал.
      - Да, сэр, - быстро ответила Нина. Она посмотрела на свое платье темно-красного цвета с длинным приталенным жакетом от Джил Сандер. Колготки от Вулворда, туфли без каблуков, часики от Картье, и, к счастью, она уже успела нанести косметику. Граф хотел, чтобы все сотрудники всегда выглядели начищенными до блеска и собранными.
      - Тогда поднимись ко мне в офис, - велел Кэрхейвен.
      - Да, сэр. Иду.
      Нина аккуратно положила трубку и глубоко вздохнула. Один на один с этим мужчиной. Итак, случай, о котором она мечтала.
      Поднявшись на его этаж, Нина заметила, что у нее дрожат руки.
      ***
      Кабинет Тони был откровенно скромным. Личная ванная (она запиралась), закуток для секретарши, но он пустовал. Аккуратные окна выходили на север и смотрели через Темзу на Сохо. Интерьер легкий, современный, но он производил большее впечатление, чем пещера Джекса на Парк-авеню или нарочито солидный кабинет Фрэнка Стонтона. Тони Сэвиджу, поняла Нина, незачем изображать из себя джентльмена, все и так знают, кто он на самом деле.
      Граф сидел за столом, ожидая ее, в невзрачном на первый взгляд костюме, но безупречного кроя. Каштановые волосы коротко подстрижены, в них едва заметно пробивается седина. Глаза карие, грудь широкая, сильная. Человек, мощный в физическом и в финансовом отношении. Было что-то холодное в настороженном, внимательном взгляде. Нина почувствовала свежий острый запах. Может, "Флорис" <Очень старая известная английская фирма, производящая духи и косметику.>? Легкий, резкий, приятный и абсолютно мужской.
      Энтони Сэвидж был самым ухоженным мужчиной, каких ей доводилось видеть. Он чем-то напоминал хищника. Он не носил никаких украшений, кроме золотого кольца с фамильным гербом на печатке.
      Нина много слышала о нем. И сейчас она думала, насколько все эти рассказы соответствуют истине. Красавцем не назовешь, но его явная чувственность притягивает к нему как магнит.
      Она покраснела, не в силах поверить, что в ней вспыхнуло желание. Что-то такое, чего она никогда не испытывала после расставания с Джеффом Глейзером.
      Тони Сэвидж был гораздо больше мужчиной, чем миллион бруклинских старшеклассников-спортсменов.
      "Осторожно, Нина, - предупредила она себя. - Это не твоя компания".
      - Садись.
      Тони смотрел на этого свежего, красивого ребенка.
      Не слишком высокая, но изящная, алебастровое лицо, длинный точеный нос. Стильный костюм, отлично подходивший к темно-серым глазам и волосам. А вблизи все изгибы потрясающей фигуры еще больше впечатляли, чем издали. Он медленно сел.
      - Сегодня утром я продал идан. За восемьдесят.
      - Восемьдесят? - переспросила Нина.
      Тони наблюдал, как в работу включились ее мозги.
      Кончиком языка она провела по темным и блестящим от помады губам.
      - Это на двенадцать миллионов больше его стоимости.
      - Вот именно про это я и думал, - сказал Тони. Ему понравилось услышанное. В голове Нины Рот заложены рыночные цены. - Расскажи мне о ФДА <Управление по контролю за качеством пищевых продуктов, медикаментов и косметических средств при министерстве торговли.>.
      Нина проглотила слюну. У нее есть новости, но вряд ли их хотелось бы услышать Тони.
      - Они не любят средства на основе амфетамина. Но даже несмотря на это, шанс есть. Правда, если будет хоть один отрицательный случай, хороший адвокат может вас похоронить. Подавление аппетита вызывает привыкание, а как следствие - различные иммунные реакции. Я нашла более тридцати постановлений в шести разных штатах...
      Тони наблюдал, как Нина излагает то, что ей удалось выяснить. Работа хорошо проделана и красиво подана.
      Она не дрожала, как желе, а говорила уверенно, без всякого смущения. Ему нравилось, как ритмично вздымались округлости груди, нравились ее сдержанные жесты, длинные тонкие ухоженные пальцы с кроваво-красными ногтями. Ноги, положенные одна на другую, словно стекали одна по другой. Несмотря на взрослый костюм и умные речи, она все равно была настоящим ребенком.
      - Гм, - сказал Тони, когда Нина закончила. - Значит, средство не сработает?
      - В нынешнем виде - нет.
      Он подался вперед.
      - Я хочу иметь средство для похудения. Причем такое, которое утвердят.
      - Понимаю, сэр. - Нина не знала, что еще сказать.
      Тони смотрел на нее. Его взгляд гипнотизировал Нину.
      - И как ты здесь устроилась? Нравится Лондон?
      - Очень. Я...
      - А как складываются отношения с моей дочерью?
      Нина покраснела. Она снова ощутила наползающий страх.
      - Я.., ну в общем.., она...
      Тони резко перебил ее:
      - Ты думаешь, она зря занимает место?
      Нина пыталась сообразить. Она понимала: если солжет, этот человек догадается.
      - Ну как сказать. Элизабет учится, - уклончиво ответила она.
      Элизабет. Тони обратил внимание, что Нина намеренно опустила титул. Ну и характер. Такой ему обычно не нравился. Но Нине он придавал эротичности. Наверное, из-за контраста. Мягкие округлости тела и такая холодная, тяжелая манера поведения.
      - Я согласен. Я не думаю, что работа в серьезной компании - вообще подходящее занятие для молодой леди.
      Нина вздрогнула. Как будто ее ударили в живот. Он не думает, что она, Нина, леди? Простушка. Кажется, так называют англичане похожих на нее? А с другой стороны, он смотрел на нее как на равную. Дал прекрасную работу. Власть и положение, которые Нина и не рассчитывала получить так сразу.
      - Да, конечно, это не место для леди или джентльмена.
      Тони быстро взглянул на нее. Девушка смело, с вызовом смотрела ему прямо в глаза. Щеки у нее пылали.
      - Я мог бы и уволить тебя.
      Нина опустила глаза. Он никогда не видел таких густых ресниц.
      - Да, - сказала она, - милорд.
      Он чуть не расхохотался. Она словно отгораживалась от него. Ни одна женщина со времен Луизы не пыталась делать ничего подобного. Но Нина не Луиза, она очень земная. С улицы. И к тому же еврейка. Тони справится с ней довольно легко.
      - Нам нужно найти это средство. Так что думай. А сегодня вечером мы поужинаем в "Гручо" в восемь часов, Нина встала.
      - Хорошо. Спасибо за приглашение.
      - Это не приглашение, - сказал Тони Сэвидж.
      ***
      - Не пойдет. Слишком поверхностно. Рассчитано только на внимание покупателя. - Нина не пыталась скрыть своего раздражения.
      - Нет, я хорошо придумала. - Элизабет кипела от злости.
      Реклама для пастилок от горла "Сутекс" была очень яркой и оригинальной, Дино искренне похвалил ее.
      - Но это совсем не то, о чем я прошу вас, Элизабет.
      Вы должны заниматься не этим.
      - Леди Элизабет! - выпалила она, не в силах сдержаться. Презрительное отношение Нины к ней бесило.
      Мужчины в комнате замерли. Казалось, можно заметить, как их уши вытягиваются, не желая пропустить ни слова. Нина чувствовала кипение адреналина в крови.
      - Я так не думаю. Титулы неуместны на работе. Во всяком случае, для младших сотрудников.
      Элизабет густо покраснела.
      Нина говорила отчетливо, все присутствующие наверняка слышали каждое слово.
      - Но если у вас с этим проблема, попробуйте разрешить ее с отцом. Я буду рада называть вас леди Элизабет, если он прикажет. В противном случае мы будем и дальше обращаться друг к другу не столь официально.
      Помолчав, Элизабет пробурчала:
      - Ну что ж, прекрасно.
      Нина убрала прядь черных волос, упавших на глаза.
      Ей захотелось сгладить ситуацию.
      - Мне, кстати, очень нравится ваш браслет. Он великолепный. - Она указала на левое запястье Элизабет, обхваченное толстым серебряным браслетом с тонко выгравированными папоротником и вьюнами. - Где вы купили? Мне очень нравится.
      Элизабет взглянула на нее. Зеленые глаза мерцали, словно два кусочка льда. Аристократические брови высокомерно взметнулись вверх.
      - Я не покупаю украшения. Я их наследую.
      Пришла очередь Нины испытать внутреннее напряжение.
      - Извините, я даже не поняла, какая вы важная.
      - Не беспокойтесь, Нина, откуда вам знать вещи такого рода, если учесть ваше происхождение?
      Когда до Нины дошел смысл оскорбления, она побледнела. Женщины молча уставились друг на друга, потом Элизабет забрала отвергнутую работу и отправилась к себе.
      ***
      Нина выскочила из такси, бросила шоферу чаевые.
      Она очень спешила. Без четверти семь она влетела к себе, на ходу срывая одежду. В считанные секунды надо привести в порядок лицо. Она понимала: граф не ждет, что она успеет переодеться к ужину, но ей хотелось произвести на него впечатление.
      Черный пиджак от Прада она надела на свободное платье из струящегося тайского шелка голубоватого цвета с" металлическим блеском. Ярко-красные и черные дневные краски макияжа сменились на более мягкие. Полные губы Нина подкрасила помадой цвета розовой гвоздики, на скулы положила темные румяна, ногти покрыла серебряным лаком в тон украшению на шее. Веки она сделала синевато-серыми. В общем, на ней были все цвета мрачного английского неба. Густые черные волосы падали на серую кашемировую накидку. Зеркало отнеслось к ней по-доброму. Оно показало, какая она потрясающая.
      Несмотря на долгий рабочий день и спешку в конце дня, Нина чувствовала себя собранной. Вызов, брошенный сегодня леди Элизабет, заставил ее принять решение. Смущение, охватившее ее в кабинете Тони, давно прошло, и Нина поняла, зачем ее пригласили туда.
      Одежда, надетая на ней, стоила больше тысячи фунтов стерлингов. Она тратила много денег на красивые костюмы для работы, на туфли, пальто, на престижные аксессуары - как одна из руководителей компании "Дракон", она должна была покупать их в "Маркс энд Спаркс".
      Ей надо много хорошей одежды, такой, какую Элизабет просто "унаследовала", подумала Нина, прихорашиваясь.
      Удивительно, этот маленький, всего несколько квадратных футов, кусочек ткани, прикрывавший изгибы ее тела, стоит столько, сколько еще меньше года назад она тратила на жилье и еду в течение нескольких месяцев.
      Элизабет и другие богатые молодые люди в "Драконе" смотрели на нее как на ничто. Выскочка, почти ребенок. Они даже не понимали, мрачно думала Нина, что она никогда не была ребенком. На ее долю не выпало такого везения.
      Прошлое было тюрьмой. Она росла в грязной квартире. Ее мать была пьяницей. Насмешки в школе Святого Михаила из-за того, что она просто белая шваль. Ну и что? Ничего не изменилось. У нее была слабая надежда на Джеффа, но она обернулась предательством. Потом она снимала комнату по соседству с пьяными моряками, вынужденная отказаться от колледжа. Смерть Фрэнка.
      Коннор вышвырнул ее на улицу. Выкидыш в темной, мрачной комнате.
      Но она своего добилась. Она выбралась оттуда. Два года в "Долане", теперь в "Драконе", думала Нина. И никто не помогал, она всего добилась сама. Несколько дней назад ей исполнился двадцать один год; правда, она и не вспомнила про это до вечера. День рождения не казался Нине важной датой. Элизабет Сэвидж, может, и ее ровесница, но она моложе на несколько жизней. Пусть у нее нет опыта, пусть она ничего не умеет, но леди Элизабет все равно получает такую же зарплату, как Нина, она уважаемый человек в обществе. Только потому, что ей повезло родиться там, где надо.
      Нина натянула на голову кашемировый шарф и подобрала юбки, осторожно переходя через Дин-стрит, на которой было грязновато. Она оделась красиво, но непрактично для сырого декабрьского дня. Девушка поспешила в двери клуба. Когда Нина сказала в приемной, что у нее встреча с лордом Кэрхейвеном, женщина расплылась в улыбке.
      Это место стоило того, чтобы в нем побывать. Очень много шишек из масс-медиа, звезды разной величины. Нина сразу узнала пару актеров, популярного радиокомментатора. Был там глава одного из отделений "Хансон", люди из министерства финансов. Все они заинтересованно посмотрели на нее, когда она вошла в зал ресторана.
      Внимание взволновало ее. Прекрасно, подумала она цинично. Мужчины везде одинаковы. Не важно, кто они и что они. Фигура, хорошенькое личико и они у твоих ног.
      Так почему бы ей не воспользоваться этим? Нина устала получать синяки. Устала быть крайним на поле, где играют по правилам большого бизнеса.
      Тони Сэвидж - привлекательный мужчина. По "Дракону" ходили слухи, что она его любимчик. Элизабет никогда не упускала возможности окатить ее ушатом холодной воды. Нина уважала графа, хотя он и не нравился ей, она ему не доверяла. Однако он ее босс с неограниченной властью. Лорд Кэрхейвен славился тем, что любимчиков он делал богатыми, а врагов беспощадно губил. Она была уверена - он хочет ее. Возможно, она тоже его захочет. Может, настало время заняться собой?
      Тони сидел за уединенным столиком в углу зала в том же костюме, что и на работе. Он встал, когда Нина подошла, подождал, пока она скинет шарф и пальто и предстанет перед ним в кобальтово-серебряном облегающем платье.
      Она увидела, как в его глазах сверкнуло желание.
      - Прекрасно выглядишь, Нина.
      - Спасибо, Тони, - тихо ответила она.
      Глава 17
      - Ну и что ты думаешь?
      Джек посмотрел на Руперта Бичинга и пожал плечами. Он думал о том, как холодно и ветрено и, черт побери, слишком скоро Рождество, чтобы затевать серьезное дело, но он сам попросил отца о назначении, поэтому придется смириться.
      Он стоял рядом с фермером из Глочестера в захудалой, обшарпанной конюшне, изучая одного из самых прекрасных жеребцов. Бичинг работал неполный день, к тому же он был никуда не годным объездчиком лошадей. Но этот жеребец пришел третьим в каких-то второсортных соревнованиях в Сассексе. Животное классических пропорций, с большими, но пока скрытыми возможностями. Проблема заключалась в том, что интерес, проявленный Джеком, мог натолкнуть других покупателей на мысль заинтересоваться лошадью. Руперт не такой тупой, чтобы не догадаться.
      Джек засунул руки в карманы толстого пальто. Ферма за его спиной выходила на пологие холмы. Вековые вязы и каменные стены поблескивали от инея. В Лондоне его секретаря уже завалили письмами из Парижа и Гэлуэя. Альбом с фотографиями Джека и его племенными конюшнями в Техасе вызвал большой интерес. Джек оказался хорошим продавцом. А техасский акцент ему только помогал. Конезаводчики стали искать, как бы связаться с фермой Тэйлоров, даже те, которые раньше никогда ими не интересовались. В общем, два месяца работы оказались очень успешными.
      Джек произнес цифру, не обращая внимания на то, как театрально нахмурился Бичинг.
      - Слушай, приятель, я не буду торговаться. Да, жеребец хорош, но он не благородных кровей.
      - Нет, благородных.
      Джек рассмеялся.
      - Он ни разу не занял призового места. Ты ведь не станешь говорить, что третье место на мелкой лошадиной сходке - это крупный успех? Мы что, обсуждаем чемпиона дерби?
      - Керри Стад оставил мне послание.
      - У Ирландии сейчас еще больше проблем, чем у Британии. Там не дадут за него мою цену, сам знаешь. - Джек посмотрел на часы. - Так что давай, Рупи, я хочу забрать его домой. Споры слишком утомили меня. Ты думаешь, тебе дадут больше. Что ж, тогда флаг тебе в руки. А я удаляюсь вместе с чековой книжкой.
      Фермер поморщился, но он тоже, кажется, устал.
      "В общем, я тебя достал, глупый, жадный дурак", - подумал Джек.
      - Ты достал меня, - признался Бичинг, когда Джек сел на кучу сена и вынул чековую книжку. Какой-то вшивый банк, но с большими претензиями. В Англии внешний вид значит все.
      ***
      Возвращаясь в Лондон в первом классе раскачивающегося поезда Британской компании, Джек маленькими глотками пил холодный чай и ухмылялся. Как все легко.
      Кстати, надо придумать имя животному. Какое-нибудь простое, как раз для скаковой лошади. Может быть, Изи Мани <Легкие деньги (англ.).>? Первые сделки оказались успешными, впрочем, как все в его жизни. Приятно убедиться, что правила, выученные в школе бизнеса в Гарварде, работают и на островах. Плюс ко всему прочему на этом рынке сейчас правит бал покупатель. Британии не хватает денег. Джек хвалил Маргарет Тэтчер, всегда резкую на своих партийных конференциях.
      Конечно, кто-нибудь может попытаться, но эту леди никому с пути не свернуть, думал он. Дела пошли в гору, но принцип монетаризма, которого придерживалась Тэтчер, лег тяжелым бременем на людей. Инфляция снизилась, но экономический спад по-прежнему больно кусался. Роскошь, бизнес высокого полета, как, например, разведение скаковых лошадей, испытывали это на себе. Предприятия закрывались, продавались, наличных денег не хватало. А тут вот вам, пожалуйста. Молодой техасский чемпион прилетел, словно спаситель Зорро.
      Немножко поболтал, немножко сблефовал, перемолвился о лыжах и спорте... Удивительно, как эти плотные, краснощекие деревенские джентльмены с неизменным джином с тоником клевали на всю эту чепуху.
      Джек купил себе виски с содовой с тележки, которую катили по вагону, улыбнулся ласково поглядевшей на него официантке. Он пил и любовался сельскими пейзажами Англии, мелькавшими за окном. Красивые луга по берегам рек, густые леса, скрывающие суматошную деревенскую жизнь.
      Старые деньги - их держали землевладельцы типа Бичинга - были на спаде, а новое поколение шло на подъем. Молодые умные предприниматели работали сами на себя, они быстро взбирались вверх по лестнице успеха. Это люди вроде него, Джека Тэйлора.
      Но успех портит. Джек имел почти все, что хотел. В конце концов перед ним даже замаячил приз, который он жаждал получить. Всю зиму она не отвечала на его звонки и уклонялась от приглашений, но от этого она не сможет отмахнуться. Ронни Дэвис, тренер британской команды, отдал приказ: пора начинать тренировки, готовиться к Олимпийским играм. Женская британская команда в полном составе должна собраться в эти выходные в Кенте. И Ронни, благослови его Господь, слышал, что Джек в городе.
      - Не говори, что я буду, - ухмыляясь, предупредил Джек, - очень приятно снова повидать всех девушек, но пусть это станет сюрпризом.
      Элизабет пыталась сообразить. Лыжи. Олимпиада. Все это очень важно. Надо сосредоточиться. Провести выходные на базе, потренироваться, посмотреть видео. Хорошая подготовка для начала тренировочного сезона. Но все равно трудно побороть чувство поражения, мучившее ее днем и ночью.
      Жизнь в "Драконе" разочаровала девушку. Она была уверена, что ее предложения по рекламе хорошие. Но Нина Рот ничего не пропустила. Ни один из тех, кто стоял над Ниной, этой коровой-работягой, не собирался выслушивать Элизабет. Нина, с ее опытом и энергией, не иссякавшей с утра до вечера, добивалась успеха, за что бы ни бралась. Ее поддерживали все, кого это касалось. Девицу из Нью-Йорка в неизменно строгих костюмах, не обладающую и каплей чувства юмора, все воспринимали совершенно серьезно. Особенно дражайший папочка.
      Постоянные неудачи вымотали Элизабет. Она перестала предлагать Нине новые идеи и презирала себя за то, что лишь читала отчеты компании да пыталась сама проделать какую-то работу по маркетингу. Она делала вид, что постоянно занята. Но все же она узнала гораздо больше, чем собиралась, о фармацевтическом рынке в Соединенном Королевстве: какие больницы что покупают, какие новые таблетки находятся в стадии разработки. Вообще-то это ценные знания, если бы ей только разрешили их применить.
      Элизабет вышла из метро на Ланкастер-сквер. Кинотеатры сверкали рекламой рождественских фильмов "Налетчики потерянного ковчега" и "На золотом пруду". От витрин сувенирных магазинов слышались рождественские песенки вперемежку с популярной музыкой из транзисторов. Элизабет купила немного каштанов с уличной жаровни, чтобы расшевелить себя. Интересно, что сейчас поделывает Ганс Вольф? Потягивает глинтвейн на берегу озера в Лозанне и ожидает ее возвращения в январе? Ее, готовую забыть свои игры в деловую женщину и заняться настоящей работой?
      Видимо, вот так все ее и воспринимали. И уж конечно, Нина Рот. И уж конечно, ее высокородный отец.
      Элизабет ни разу не пришла в голову мысль пожаловаться ему. Доставить Тони такое удовольствие? Да она скорее умрет. Он с радостью давал Нине поработать как следует, создавал ей все условия, чтобы она получила настоящее удовлетворение от работы, но всегда отказывал в этом собственной дочери.
      Элизабет быстрой походкой прошла сквозь толпу вниз до Чаринг-кросс. Ох, ну ладно. Может, все правильно.
      Может, ей на самом деле надо только кататься на лыжах.
      Сегодня утром звонил Джек Тэйлор. Опять. Она снова дала ему от ворот поворот. У этого ублюдка и так слишком хорошо идут дела; каждая его победа, каждый любовный успех освещались в прессе. Его подвиги не сходили со страниц "Татлер" последние два месяца. Ей хуже некуда, а он, поглядите-ка, тут как тут: смотрит на нее со страниц газет и журналов, обнимая какую-нибудь нежную блондинку.
      Вайолет Томлинс на спектакле Королевского балета или Урсулу Фэйн-Харви на вечеринке и даже Ванессу Чадвик, ее одноклассницу по швейцарской школе. Подумать только, а она почти влюбилась в него!
      Элизабет поспешила на станцию. Дорожная сумка от Луис Вуттон болталась на плече. Девушка нырнула в магазин, чтобы захватить что-нибудь почитать в дорогу, но ничего, черт побери, не было о бизнесе. Ну ладно, тогда Джилли Купер и "Стэндэрд". Это подойдет. Поезд уже стоял на платформе, она устроилась в первом классе, готовая попытаться расслабиться в компании с шоколадными вафлями "Кит-Кэт" и газетой.
      ***
      "Элпин-отель", изящное, специально построенное здание на окраине городка, в стиле гостиниц "Холидей инн", выходил на явно не альпийский склон. Огромная рождественская елка в фойе соперничала со знаменами и расписанными шарами: "Приветствуем наши олимпийские надежды!" Элизабет заполнила бланк, в явном смущении стоя под огромным плакатом с собственным изображением. Служащий отеля суетился вокруг нее.
      - Мистер Дэвис оставил сообщение в номере, миледи.
      Разрешите мне вызвать носильщика, он заберет ваш багаж.
      - У меня всего одна сумка. Я сама, - сказала Элизабет, поднимая свой крошечный багаж.
      - Пожалуйста, миледи...
      - Правда-правда, все в порядке. Это как упражнение! - взмолилась Элизабет, дала автограф и поспешила к лифту.
      Ее номер состоял из двух комнат, искусно отделанных в розовом и сером тонах, с шумным кондиционером, который, она точно знала, высушит ей всю кожу.
      Элизабет немного приободрилась, заметив в ведерке со льдом бутылку шампанского. Она подошла и увидела, что пробка вынута, а бутылка пустая. Под горлышком лежала записка: "Тебе это не понадобится. Как и шоколад, который я выбросил. Встретимся в гимнастическом зале в шесть тридцать". И подпись Ронни Дэвиса.
      Элизабет шлепнулась на постель. У нее даже нет времени помыться. Зеркало напротив отражало злую, с покрасневшими глазами молодую женщину, волосы которой просто вопили, что их пора мыть, а кожа требовала отдыха и сна. Попытка сохранить фигуру в гимнастическом зале Лондона не удалась Элизабет чувствовала себя не в своей тарелке. Она прибавила в весе, мускулы ослабели. Элизабет ощущала себя усталой и выглядела ужасно.
      - Что ж, добро пожаловать обратно, - сказала она вслух.
      ***
      Гимнастический зал был специально зарезервирован для британской команды. Элизабет, едва переступив порог, услышала характерный рык Ронни. На девушке был спортивный топик, обтягивающие брюки из лайкры и кроссовки "Адидас". Бесполезно было облачаться во что-то более свободное, надеясь скрыть от Рона излишества фигуры. Он видит тебя насквозь.
      - Черт побери, Карен, и это все, на что ты способна? Ну-ка прибавь скорость, девочка...
      Элизабет просунула голову в дверь. Карен, Жаннет и Кейт бегали по кругу. Мокрые курицы. Из портативного радио доносилась музыка, но презрительный голос тренера, всегда вопившего на спортсменов, перекрывал все остальные голоса и звуки. Мужчины в спортивных костюмах отдыхали около трека, но Элизабет даже не взглянула в их сторону. Она в ужасе смотрела на подруг по команде. Рон считает их никуда не годными, а они выглядят гораздо лучше ее.
      - Закончили! - Рон выключил радио и махнул рукой Элизабет. - Ну вот, попали мои слова Богу в уши!
      Добрый вечер, миледи, наконец-то вы появились.
      - Я тоже рада видеть вас, босс, - ответила Элизабет, махнув девушкам, без сил повалившимся на линолеум.
      Ронни окинул ее критическим взглядом. Увиденное ему явно не понравилось.
      - Согни. Бицепс, так.., трицепс... - Опытные сильные пальцы ощупывали вялые руки; он попробовал мышцы бедер точно так, как Джек ощупывал своих лошадей.
      Элизабет покраснела. Она стала мягкой, как зефир.
      Ронни угрожающе нахмурился. Он схватил ее за запястье и стал считать пульс.
      - Ты что, шутишь? Семьдесят пять ударов в минуту.
      Извините, мисс, вы должны покинуть зал. С минуты на минуту я ожидаю чемпионку мира.
      Элизабет побледнела. Семьдесят пять? Да всего три месяца назад у нее были устойчивые пятьдесят восемь ударов. Каким и полагается быть пульсу спортсмена.
      Неужели она так быстро все растеряла?
      - Не может быть, чтобы вы это серьезно.
      - Я-то могу быть серьезным, дорогая. Вопрос в другом: можешь ли ты. Ронни швырнул ей полотенце. - Разогревайся, у тебя пять минут. А потом посмотрим, насколько действительно велика опасность.
      ***
      Через сорок минут Элизабет задыхалась, ей не хватало воздуха. Бедра и икры нестерпимо болели. Часы на стене показывали, что прошло именно сорок минут. Боже милостивый! Обычное время для разминки, а она совершенно без сил. Скорость на короткой дистанции еще в порядке. Но выносливость никудышная. Пятнадцать минут активных приседаний довели ее до слез. Ронни кричал на Элизабет, служащие зала качали головой. Тренер развопился на них и наконец всех выгнал. Потом Элизабет пришлось выдержать отжимание в упоре. Оказалось, Жаннет, Кейт и Карен, которые прежде не могли с ней тягаться, легко обошли ее в этом упражнении.
      - Отправляйтесь ужинать! - наконец рявкнул Ронни. - Но не вы, миледи. Вы никуда не пойдете. Выдайте мне пятьдесят.
      - Пятьдесят? - выдохнула Элизабет, вытирая струйки пота и грязь с лица. - Я и пятнадцать не смогу.
      Тренер уселся на гимнастический мат.
      - Пятьдесят, Элизабет. Ганс обычно требовал с тебя шестьдесят...
      - Но это было...
      - Ну да, когда ты еще была лыжницей.
      Элизабет отреагировала на это замечание с такой яростью, что даже не услышала скрипа открывшейся двери зала. Она старалась ни на что не обращать внимания.
      Ронни кого-то весело приветствовал. Давай, давай. Она не настолько плоха, чтобы не суметь. Конечно. Пол и ее тело... Пятнадцать, шестнадцать... Молочная кислота буквально разжигала пламя в слабых бицепсах. Перед носом, возле кроссовок Ронни, появилась еще одна пара.
      Элизабет исходила потом, тяжело дышала, хрюкала, как поросенок, желая заставить себя выдержать перенапряжение, из-за которого все перед глазами побагровело.
      Элизабет казалось, что по лицу течет не пот, а кровь.
      Двадцать два, двадцать три... Но бывает так, что одной лишь силы воли мало. Поражение кружило над Элизабет, словно жадный стервятник. Она застонала. Тело просто не могло оплатить этот чек. Со стоном, в котором слышалось невероятное страдание, она упала, ударившись щекой о пыльный линолеум и хватая ртом воздух.
      - Нам предстоит большая работа, - произнес в наступившей тишине Ронни. - Если ты собираешься принимать участие в Олимпийских играх восемьдесят второго года. Иначе забудь об этом.
      Элизабет кивнула. Ей не хватило дыхания сказать хоть слово.
      - Ну что ж. - Голос тренера снова стал дружеским. - Пора ужинать. Ты еще можешь успеть за девушками. Да и твой дружок тут.
      Внезапное открытие было для Элизабет настоящим ударом. Она уставилась на вторую пару ботинок. Ковбойские. Кожа каштанового цвета. Где-то она уже видела такие.
      Она оторвала красное потное лицо от пыльного пола и посмотрела в карие подмигивающие глаза. Аккуратный костюм и рубашка не могли скрыть силы и совершенных пропорций железных, явно сверхтренированных мышц.
      - Привет, - сказал Джек Тэйлор.
      ***
      Элизабет скребла голову под душем. Запах лаванды и тимьяна поднимался от кондиционера для волос "Флорис", но ни аромат, ни горячая вода, омывавшая ноющее тело, не могли усмирить ярость. Если бы не она, Элизабет просто разревелась бы. Семьдесят пять ударов.
      Ну посмотрите-ка на нее! Слабачка, не смогла отжаться, даже тридцать раз, и Джек, этот проклятый Джек Тэйлор стоял над ней и наблюдал за ее поражением.
      Как только Ронни посмел с ней так поступить! Она могла бы употребить в разговоре с ним словечки посильнее. Тренер должен был вышвырнуть за дверь этого несносного ублюдка. Что делает этот янки в лагере, где тренируется британская команда? Боже, а если пойдет слух о ее ужасном состоянии? Вот уж Хейди Лоуфен повеселится на Рождество!
      Элизабет выключила воду и начала сушить волосы.
      Хотя она и чувствовала себя совершенно несчастной, но все же подкрасилась. В сумке ничего особенного не было, только самое необходимое: румяна и губная помада. Не так уж много, чтобы произвести впечатление на Джека.
      Может, он сейчас смеется над ней. Ванесса, Урсула и вся его компания выглядели так, будто они проводили утро на Молтон-Браун. Но, о Боже! Она собирается встретиться с девушками!