Глава 18

Нина резко взяла вправо, и ее «гольф» аккуратно и точно припарковался. Раннее декабрьское утро, еще темно, но стоянка «Дракона» залита светом. Она разволновалась, увидев свое имя, написанное белым на стене.

«Зарезервировано, мисс Нина Рот, отдел новой продукции». На прошлой неделе Нина с честью выдержала экзамены по вождению; никаких проблем с английской системой не возникло, потому что переучиваться ей не пришлось — в Штатах у нее никогда не было машины.

«Гольф» стал ее первой ощутимой наградой. На следующий день после долгого ужина с Тони Кит Суини из отдела кадров вызвал ее и показал список машин.

— Выбирай. Любого цвета. Наиболее популярный — красный.

Нина поблагодарила и выбрала синюю машину.

Она едва заметно улыбнулась, выходя из офиса Суини.

Один ужин — и в правилах компании обнаружились исключения. Разговаривая с Сэвиджем о разных медицинских средствах, об одобрении инстанций, о нормах и правилах, Нина дала волю своему телу, и оно говорило…

Наклоняясь к Тони, она позволяла ему получше рассмотреть верхнюю часть ее фигуры, то и дело приглашающе улыбалась. Длинные ноги тоже не бездействовали. Тони Сэвидж стал называть какие-то цифры. Суммы денег. Рыночная доля. Личные доходы. Он давал ей возможность увидеть, какой он могущественный и богатый на самом деле. Вел он себя дерзко и откровенно. Он, конечно, потрясающе сексуален. Нина понимала, что флиртовать с Тони, как делала она, означало пустить по ветру все свои принципы. Но он ее босс, и он хотел именно этого.

О том, чего ей самой хотелось, Нина старалась не думать.

Он поцеловал ей руку в конце вечера очень медленно, поигрывая пальцами, задержав губы слишком долго на тыльной стороне ее ладони…

«Он хочет меня!» — с триумфом подумала Нина.

Она вышла из машины и нажала кнопку на брелочке; все, центральный замок заперт. Новое изобретение.

Новинки появлялись повсюду. В одном из магазинов «Филипс» вчера раздавали много утешительных призов от «Атари геймз», в магазине игрушек в Уэст-Энде показали круглый металлический диск, представив его как будущее музыки. А в области телевидения и видео объявилось новое сумасшествие — теперь можно записывать даже фильмы! «Бетакам» и «Ви-Эйч-Эс» состязались между собой в этом деле.

— Покупай «Ви-Эйч-Эс», покупай акции «Ви-Эйч-Эс», — сказала вчера Нина Тони.

Он покровительственно улыбнулся.

— «Бетакам» превосходит ее по всем параметрам.

Нина наклонила голову, разрешая завитым локонам скользнуть по плечам совершенно по-новому.

— Да, но у «Ви-Эйч-Эс» большие разрешающие Способности.

Она снова почувствовала на себе внимательный взгляд; Тони смотрел на нее вот так уже не раз. Две недели они как будто кружили друг вокруг друга. Тони был занят всякими речами, с которыми он выступал в связи с окончанием года на рождественских ужинах. У него не было ни одного свободного вечера после того ужина в клубе. Нина, используя свое положение, пыталась собрать папку материалов от внештатных исследователей средства для похудения. Таким образом она надеялась сбить спесь с Фрэнка Стонтона. Совершенно ясно, средство, которое находилось в разработке, еще не готово.

Эффективное, но не безопасное. А стоит «Дракону» выпустить хоть одну недоделанную таблетку — и компания рухнет. Кстати, вот так мог быть разрушен и «Бетакам».

Так что работы у Нины было более чем достаточно.

Она понимала, Тони гоняется за своей чашей Грааля. А если это мираж? Значит, надо работать еще упорнее, еще активнее. Необходимо наладить более четкую обратную связь с покупателями, заняться рекламой и подстегнуть сотрудников.

Итак, Тони занят, она занята.

Башня «Дракона» наполовину опустела. В последнюю неделю перед Рождеством большинство взяли отпуск и разъехались по домам, воздушные шары вились над мониторами компьютеров, безвкусные бумажные гирлянды свисали с потолка. Все это вызывало чувство нереальности. В Штатах, подумала Нина, ты получаешь пару поздравительных открыток, которые кладут тебе на стол, — вот и все, Британцы отмечали праздник по-другому. Казалось, тысяча девятьсот восемьдесят первый год для большинства трутней уже закончился, они вяло звонили по телефону, без всякого энтузиазма. Наверное, потому, что это Европа.

Швейцарцы уложили вещи и уехали домой; мелкие торговцы доставили сувениры, заказанные на Рождество, давным-давно; исследовательские лаборатории, в которых в основном работали иностранные бригады, разъехались по всему миру. Так кому же звонить? Даже фондовая биржа завяла. Британцы походили на школьников, которые с нетерпением смотрят на часы, ожидая, когда зазвонит колокольчик на перемену.

Нина прошла через отдел маркетинга. Стол леди Элизабет был пуст, если не считать множества открыток и сувениров. Да, сотрудники откровенно подлизывались.

Конечно, сувениры и поздравления были и от поклонников горных лыж, которые добирались до нее через Би-би-си. Но Элизабет не было, она сейчас в тренировочном лагере в Кенте.

Нина задержалась на минуту. Довольно смешно.

Дино Винченцо, старший менеджер по маркетингу, поднял глаза от монитора.

— Леди Элизабет очень популярна, — заметил он сладким голосом. — Людям нравится, как она катается на лыжах. Ее идеи тоже.

Нина услышала упрек в его голосе. «Популярна — в отличие от тебя. Вот ты и пытаешься задавить ее». Дино рангом выше Нины, но она работает в более важном отделе, и к тому же хозяин выделяет ее из всех.

Она подошла, подхватила наугад один конверт. Он был плотный и толстый. Ясно, что лежит внутри. Приглашение. Нина повертела письмо и на обратной стороне конверта увидела золотую печать. И куда же? На новогодний бал? Или на охотничий праздник в каком-нибудь замке? Она не вгляделась, чей это герб, — какая разница? Это просто еще одно свидетельство о существовании другого мира, куда вхожа Элизабет. Совсем другой общественный класс, со своими привилегиями.

Недоступный для Нины. Никогда.

— Я позвоню Марии в почтовое отделение и скажу, чтобы она забрала отсюда всю почту и доставила ее прямо в замок. Конечно, сейчас Рождество, но праздник не причина для такого неопрятного состояния рабочего места.

— Ну конечно, — таким же сладким голосом сказал Дино.

Нина вспыхнула и помчалась к себе. Она ненавидела насмешки. Ее собственный стол был девственно чист.

Она еврейка, поэтому никто не прислал ей поздравлений. Вчера Нине казалось, что надо радоваться такому уважительному отношению к ее национальности. Но сейчас у нее возникло сомнение. Уважение ли это? Может быть, совсем наоборот? Пренебрежение?

«Да ладно, с каких это пор тебя стало волновать, что думают о тебе эти английские задницы?»

Нина сердито включила компьютер. Наступивший конец года позволял подвести итоги работы и привести в порядок все дела. Пока остальные потягивают шерри, заедая сладким пирогом, Нина делала дело, а блондинки-неумехи пусть резвятся за городом, накачивая мышцы.

«Именно я тот сотрудник, который выдает результаты, — говорила себе Нина, открывая новый файл. — Я работаю…»

Внезапно у нее на столе зазвонил телефон; от неожиданности Нина чуть не подпрыгнула. Она схватила трубку.

— Рот. Отдел новой продукции.

— Тони Сэвидж. Глава офиса.

По телу Нины пробежала дрожь, казалось, она слышит потрескивание электрических разрядов. Она никак не ожидала этого звонка сейчас.

— У тебя готов отчет о результатах исследования?

— Я как раз привожу его в порядок.

— Мне он нужен немедленно. Поднимись ко мне и представь его.

— Но я еще не распечатала…

— Немедленно, Нина. — Граф повесил трубку.

Она застыла. Дерьмо! Ублюдок! Негодяй! Отчет-то не готов! Он сказал — завтра! Он что, забыл? Но если она даже напомнит Тони Сэвиджу, это не поможет. Он не выносит объяснений. Он совершенно безжалостный.

Нина выдернула пачку распечаток из принтера и кинулась наверх, по дороге раскладывая еще теплые листки по порядку. Представить? Кому? Самодовольство, гревшее ее еще несколько минут назад, испарилось без следа.

Лифт подошел; рождественская песенка, звучавшая в лифте, раздражала Нину. «Господь с вами, веселитесь, джентльмены, не волнуйтесь, не тревожьтесь». То, что, может, и было прекрасно для джентльменов, действовало на нервы взволнованной леди.

Тони встретил Нину у лифта. Как всегда, одет с иголочки.

— Кое-какие наметки у меня есть, но я должна была окончательно подготовить отчет к завтрашнему дню, — заметила Нина.

Босс нахмурился. — — Мы работаем в другом режиме, не как все остальные в этой проклятой стране.

— Да, сэр, но на мне еще проекты по продаже и…

— Я тебе уже говорил, что должно быть на первом месте. — В сердитом голосе лорда Кэрхейвена не было и намека на флирт. — Средство для похудения. Не тебе решать, на чем сосредоточиться. А сейчас иди и все доложи как надо.

Нина нехотя вошла в кабинет. Длинный стол посреди комнаты был окружен мужчинами средних лет. Она узнала Джеральда Джекса и Дона Хэдли, главу министерства финансов США; еще там был банкир из «Кредит Сюисс», чье имя она не могла вспомнить.

Тони занял место во главе стола, быстро представил ее, а сердце Нины замедлило свой ритм. Ей не нужны карточки с именами и должностями на лацканах пиджаков, чтобы понять, кто здесь собрался. Банкиры-инвесторы, главы европейских отделений компании «Дракон», американское руководство. Сливки бизнеса. Те, кто руководит всем ходом дела. Мужчины, перед которыми она никак не хотела опозориться.

— Спасибо, лорд Кэрхейвен, — бесстрастным голосом поблагодарила Нина. — Мы должны прямо взглянуть в лицо тому факту, что Стил, Рипли и наша нынешняя исследовательская бригада не добились успеха. Их медицинские средства эффективны, но не безопасны. Нам следует поискать другие источники…

В горле у Нины пересохло. В комнате казалось ужасно светло. Но не потому, что она освещалась слишком сильно. Дело в том, что глаза всех этих важных шишек были устремлены на нее, и Нина с трудом пыталась справиться с нарастающей паникой. По природе она не оратор и без заранее приготовленных записей смущалась говорить. Она забывала названия компаний, некоторые данные, все время заглядывала в листки отчета. Она путалась, отвечая на вопросы, которые раздавались из всех концов комнаты.

Нина порой вообще не знала, что на них ответить.

Она не рискнула взглянуть на Тони. Она испугалась, что сейчас расплачется. Нет, этого нельзя делать ни в коем случае. Сейчас Нина не казалась человеком, который контролирует себя. Эти мужчины увидели, кто она такая на самом деле — молоденькая девушка, которая с несчастным видом пытается выплыть из глубины и поэтому отчаянно барахтается.

— Таким образом вы выносите приговор большим ассигнованиям. Стил и Рипли известны качеством своих исследований, — возразил Джеральд Джексон.

— Да, сэр. Но также они известны своей жадностью и небрежностью к проблемам безопасности потребителей.

— Вред от Би — 28 не так уж велик, как вы описываете, — вставил глава немецкого отделения «Дракона»

Генрих Гюнтер. Этот западногерманский немец был тощий и румяный. А от злости румянец стал гуще обычного. Это он открыл доктора Стила и профессора Рипли. — Никто от этого не умер.

— Пока еще нет, герр Гюнтер. Но могут. Вред проявляется не сразу. — «Чертов нацист, — думала Нина, — что твои родители делали во время войны?» — Слушайте, с таким же успехом мы могли бы распространять кокаин. Сначала вы получаете удовольствие, даже худеете — в общем, все идет хорошо. Но через некоторое время вы превращаетесь в труп.

В комнате повисла тяжелая тишина. Джеке опустил глаза.

— Вон отсюда! — заорал Гюнтер. — Вы некомпетентны! Вы только зря отнимаете у нас время!

Нина застыла.

— Вы меня не слышали? Вон отсюда!

Потрясенная, Нина схватила листки с заметками и вылетела за дверь. Когда она оказалась в безопасности в коридоре, глаза ее наполнились слезами. Она нырнула в туалет, чтобы взять себя в руки. Боже мой! Что она наговорила? Неужели она так ужасно подала себя? Теперь ее наверняка уволят!

Тони смотрел Нине вслед. Она выскочила, как испуганная лань. Она, конечно, говорила бессвязно, была очень испугана, но нужную информацию запустила. Он был доволен результатом. Его помощникам теперь есть о чем подумать, да и мисс Рот не мешало ошпарить, чтобы посбить с нее спесь.

Она хорошо работает, но ему никогда не нравилось, чтобы кто-то из молодых думал, что он слишком успешно трудится. Особенно если речь шла о женщинах.

Сейчас Нина побита, подумал он, это смягчит ее.

Стычка с Генрихом получилась просто замечательная!

Бедная маленькая Нина, откуда ей знать, как давно он лелеял мечту цыкнуть на него? Глава немецкого отделения. «Дракона» думает, что его оскорбили намеренно.

Тони потянулся к нагрудному карману, вынул сложенный платочек в красный горошек и швырнул Гюнтеру.

— На, Генрих. Ты ужасно сопишь, старина. Надо найти тебе хорошего доктора. А теперь давайте подумаем о том, что нам сообщила мисс Рот.

Вернувшись на свое место, Нина с яростью бросилась печатать. Она работала без перерыва на ленч. Она не могла позволить, чтобы ее дважды застали врасплох. Когда из отдела командировок ей прислали билет на вечерний рейс самолета, Нина едва не попросила проверить, должна ли она ехать в командировку. Но если бы Тони хотел ее выгнать, он бы это уже сделал. Без всякой оглядки на Рождество. Ему ничего не стоит уволить человека прямо на торжественном приеме, если приспичит.

К концу дня в животе у Нины бурлило, пальцы сводило судорогой. Она сложила все в чемоданчик и поехала в аэропорт Хитроу. Она догадалась, что до сих пор числится на работе, поскольку никто ничего другого ей не сообщил.

Лондон и его окрестности промелькнули за затянутым изморозью стеклом машины. Небо потемнело, его затянули тучи, звезд не было. Нина ехала быстро, но не нарушая правил. Она не хотела неприятностей. Больше никаких помех.

Из радио в машине неслись звуки «Хьюман Лиг».

Когда появились огни аэропорта, она выключила радио.

«Чертова музыка, чертова погода! Проклятые задницы с мешками денег, — думала она. — Ненавижу эту проклятую страну!»

Но хотела ли она домой? После сегодняшнего, может, ей и лучше бы отправиться туда. Ей вдруг показалось, что деньги, удобства, машина — все исчезло. От этой мысли Нину бросило в холодный пот. Вернуться обратно в Бруклин? Без работы? Без рекомендаций?

После «Дракона»? Ничего себе! Если тебя отсюда выгоняют, ты покойник. Людей, которых выставляют из «Дракона», больше никуда не берут. По крайней мере в этой области бизнеса.

В аэропорту Нина Рот зарегистрировалась на рейс Лондон — Дублин и отправилась в зал для особо важных персон.

Граф стоял с группкой мужчин. Нина сразу узнала Гарри Коэна из отдела планирования, увидела Джо Боулда из стратегического совета и серую мышку, очень способную Мэгги Стивене из отдела по связям с покупателями. Второй раз за день она смутилась. Нина думала, что в Дублин, на европейскую конференцию по проблемам распространения, Тони берет ее одну. А оказывается, едут по меньшей мере еще семь человек!

Постаравшись скрыть смущение, Нина подошла.

— Мисс Рот? Вот и хорошо. А то я подумал, что вы нас задержите, — холодно заявил Тони.

Нина медленно, неуверенно улыбнулась. Она не осмелилась произнести ни слова. Губы Тони были плотно сжаты, он даже не взглянул на нее, слушая Коэна. Ясно, она все поняла не правильно. Она просто одна из сотрудниц, занимающая должность мелкого начальника. Ничего особенного.

Из дублинского аэропорта их в лимузинах отвезли в отель «Шелтон». Отель был старомодным, с нимфами на воротах, открывавшихся в маленький зеленый парк. Он был полон делегатов, мужчин и женщин в вечерних нарядах; народ толпился в баре, беседовал. Делегаты от «Дракона» ввалились в забитый народом конференц-зал, чтобы послушать выступающих. К ужину они переоденутся позднее.

Уставшая, взволнованная, Нина пыталась заставить себя слушать. Она видела, как строчит в блокноте Мэгги, старательно записывая, но, с точки зрения Нины, это было детское занятие. Пустые, тщеславные люди из «Ай-Си-Ай», «Смитклайн Бичем» и «Глаксо» тоже были здесь. В переполненном зале Нине стало слишком жарко. Она боролась со сном, пытаясь изобразить хоть какую-то заинтересованность, чтобы избежать откровенных взглядов этих заносчивых задниц.

А потом пришла его очередь.

Тони Сэвидж встал за кафедру, и тут же внимание всех присутствующих обратилось к нему. Переполненный зал ожил на несколько мгновений, все подняли головы, шепот прекратился.

Все были наслышаны, как он обходится с конкурентами по бизнесу.

Данные, которые приводил лорд Кэрхейвен, производили впечатление. Спад? Какой спад? Посмотрите-ка на этих мерзавцев, думал он. Скучные, распухшие, мягкотелые пораженцы, во всяком случае, большинство из них. Он понимал, они наслышаны о нем, о его распущенности, о мстительности его натуры. Но им это нравилось. Они хотели бы оказаться на его месте. Меня, как Макиавелли, подумал Тони, скорее боятся, чем любят.

Но никто ведь и слова не скажет. Он испытывал удовольствие от многогранности и широты собственной натуры — его знали уличные торговцы, но одновременно его принимали вместе с Моникой в Вестминстерском аббатстве, где Диана Спенсер вальсировала в принцем Уэльсским.

Луиза и ее любовник Джей едва удостаивали его взглядом. Ну и что теперь с ними? Посмотрите-ка, где они?

Заканчивая речь, Тони позволил себе найти взглядом своих людей. Мальчики и мисс Стивене с обожанием смотрели на него, но он искал не их. И тут Тони увидел ее. Мелькнуло светло-голубое с чем-то коричневатым и серым. Бледное лицо, обрамленное густым облаком черных волос, этакая стрекоза среди мошек. Нина.

Она смотрела на него не отрываясь. Тони снова испытал удовольствие. Даже несмотря на то что она торопливо опустила глаза, ей не удалось скрыть гнев, пылавший в них, сжигавший темные, почти черные глаза, как огонь сжирает уголь.

Глава 19

После заключительного слова Тони зал оживился: все приготовились идти на ужин. Нина кинулась наверх, очень расстроенная. Она знала, что пялилась на него и он это заметил. Ощущение собственного несчастья и злость ей не удалось скрыть. Он преподал ей урок, унизил ее. Бог знает, как она выдержит нынешний вечер.

Спальня ее была отделана неброско, очень элегантно.

Викторианские гравюры на стенах и отопитель, чей возраст не смогла скрыть даже свежая краска. Номер в общем-то роскошный. Кровать заправлена плотным ирландским постельным бельем, в воздухе висел запах лаванды и роз, настенное зеркало было вправлено в старинную медную раму. Нина быстро распаковала вещи; сегодня ей хотелось быть особенной. Ходят слухи, Джо Голд, который поселился через коридор, взбадривает себя перуанским порошком. Но Нина ничем таким не пользовалась.

Утрата контроля над собой для нее равносильна слабости.

Глядя в зеркало, Нина подправила то, что не нравилось ей в усталом лице; провела под глазами белым карандашом, и сразу исчезла настороженность во взгляде.

Легкие бирюзовые тени, темно-зеленая краска в уголках глаз, румяна, губная помада соответствующего тона…

Темные волосы мягкими локонами обрамляли лицо. На все это у нее ушло меньше пяти минут.

Нина всегда все делала заранее, даже макияж. Это уже вошло в привычку. Она надела темно-зеленые туфли без задников, быстро сняла с вешалки длинное креповое платье цвета нефрита. Ткань была положена в несколько слоев, но все равно платье было достаточно прозрачным — творение самого модного сейчас модельера на Манхэттене Донны Каран. На вешалке платье не смотрелось, но когда девушка влезла в него и прихватила позолоченным зажимом на левом плече, оно облегло грудь, свободно ниспадая от талии. Нина увидела, что похожа в нем на греческую богиню. Когда она ступала, казалось, что это идет не женщина, а плещется морская волна.

Нина довольно улыбнулась. Она красивая. В такие вечера, как сегодня, красота должна служить броней.

Внизу сотрудники «Дракона» уже собрались, готовые отправиться на прием. Мэгги Стивене ревниво нахмурилась — она взяла с собой скучное черное бархатное платье, — и Нина еще больше взбодрилась.

Гарри Коэн кашлянул.

— Что, может, войдем? Наши места готовы.

Нина пошла за коллегами. Места распределили так, что делегаты от разных фирм расселись по всему залу.

Смысл этого заключался в том, чтобы дать возможность людям завести полезные контакты. Нина усмехнулась и со свойственным ей прагматизмом подумала: все эти мероприятия, конференции, последующие пьяные пирушки — лишь возможность сравнить себя с остальными, понять, кто есть кто и что есть что.

Нине полагалось сесть за стол номер один. Она снова проверила. Да, стол номер один, но он предназначен для начальства. Не так ли? Что ж, она взошла по ступенькам, ведущим к столу в конце комнаты.

— Нина Рот, — сказала она болтавшемуся неподалеку официанту.

Он заглянул в список.

— Да, мадам, прошу вас.

Нина пошла за ним прямо во главу стола. Она оказалась через два места от президента «Ай-Си-Ай». Пытаясь скрыть удивление, Нина улыбалась, пожимала руки, потом, совершенно смущенная, села. Внезапно над столом нависла чья-то тень, и она поняла — это официант усаживает нового соседа.

Тони Сэвидж.

Он выглядел великолепно. Тони был просто рожден для смокинга. Другие шишки были одеты в серое, в очках, скучные, толстые. А граф такой изящный, подвижный, мускулистый. Глаза его сверкнули, когда он садился. Нина не могла не заметить, что все вокруг заулыбались ее боссу, уставившись на него с завистью и любопытством.

Ей надо было что-то сказать.

— Я… добрый вечер, лорд Кэрхейвен. — Она не осмелилась назвать его Тони после сегодняшнего. — А разве все делегаты должны сидеть отдельно?

— Гм. — Надменно вскинув голову, он взглянул на нее сверху вниз. — Я дал указание посадить тебя рядом со мной.

Нина с трудом проглотила слюну.

— А у тебя какая-то проблема? — спросил Тони. В глазах у него заплясали насмешливые искорки, когда он заметил ее неловкость. — Или ты бы предпочла сидеть внизу, с остальными?

— Нет, сэр. — Нина залилась краской. Хотя все в «Драконе» называли Тони на работе «сэр», сейчас такое обращение было странно неудобным. Оно прозвучало слишком официально, даже подобострастно. Как будто она признавала его силу. Его близость. Нина поспешила спастись шампанским. — Извините за сегодняшнее утро, сэр. Я, конечно, должка была подготовиться.

— Да, ты должна была подготовиться, — сказал он. — Я же определил приоритеты. Ты обязана им точно следовать.

Остальные за столом говорили между собой, не забывая о закусках. Нина понимала, что они ведут себя невежливо, но Тони было плевать. Она выпила бокал шампанского и почувствовала смесь страха и желания.

— Да, сэр. — Она ничего не могла поделать с собой и выпалила:

— Я уволена?

Тони ухмыльнулся. Его взгляд обжигал кожу, действовал опьяняюще, как алкоголь. Нина ощутила томление внизу живота.

— Нет, ты хорошо работаешь, тебя можно использовать. Но ты оказалась не так хороша, как я думал. Не надо действовать по своей собственной инициативе. Ты должна действовать по моей. В «Драконе» нет демократии. Ты работаешь не в пятидесятицентовом магазине в Бруклине.

Упоминание о прошлом заставило Нину снова посмотреть на Тони. Граф взирал на нее с видом превосходства, так же убийственно, как иногда смотрела на нее Элизабет. Этот взгляд словно говорил: не забывай, кто ты. Я вытащил тебя оттуда и могу вернуть обратно.

Усилием воли Нина заставила себя кивнуть. Сволочь, подумала она. Он использует кнут, ему это страшно нравится. Она повернулась к министру финансов и завела бессвязный разговор, гоняя устриц по тарелке. Есть она не могла. Тони Сэвидж как бы руководил столом. Иногда взгляды мужчин скользили по платью Нины, а потом обязательно возвращались к Тони. Он притягивал всех как магнитом. А для этих деятелей секс всегда стоял на втором месте после власти.

Нина пила шампанское, чтобы набраться мужества, наслаждаясь ледяным вкусом; вино пузырилось во рту.

«Ну и пусть я белое отребье, — думала она сердито. — Я необыкновенное белое отребье. Лучшее. Я сама, черт побери, пробилась сюда, а ты родился в этом проклятом замке!»

Она заставила себя съесть немного шотландской куропатки с жареным пастернаком. Граф продолжал наблюдать за ней. Она чувствовала его взгляд то на своих плечах, то на талии. Шампанское горячило кровь. Сама того не желая, Нина ощутила напряжение и влагу между ногами.

Министр повернулся к Тони.

— Лорд Кэрхейвен. Мисс Рот делает вам честь. Она ухватила принципы Европейского союза гораздо скорее и лучше, чем мои сотрудники.

Тони улыбнулся.

— У Нины самые лучшие мозги, министр. Это первая причина, по которой я ее нанял.

Алкоголь прибавил Нине храбрости.

— А какая вторая причина?

— Упаковка, — легкомысленным тоном бросил Тони.

Потом он повернулся к соседу и не разговаривал с ней до конца ужина.

Как только тарелки были убраны, все поднялись.

— Я пойду с кем-нибудь пообщаюсь.

Продолжая пожимать руки мужчинам, другую руку он положил ей на плечо.

— Нет, жди в вестибюле. Я сейчас приду.

Нина прошла сквозь толпу, кому-то помахала, кому-то улыбнулась. Она чувствовала себя беззаботной, у нее слегка кружилась голова — может, от выпивки на пустой желудок. Ну и черт с ним. Она вышла из толпы и остановилась возле пыльной пальмы в большом медном горшке, отворачиваясь от жадных мужских взглядов.

Тони появился через минуту. Широким шагом прошел сквозь толпу, расступавшуюся перед ним. Нина обратила внимание, какой он высокий: она на каблуках, но он все равно возвышается над ней. Он вежливо склонился к Нине и повел ее в бар. Нина оказалась зажатой в угол.

— Мне нравится твое платье, — похвалил Сэвидж.

— Я рада, что вам хоть что-то нравится!

Тони тихо засмеялся.

— Не злись. Давай посмотрим, насколько ты действительно хороша.

У Нины перехватило дыхание. Темные глаза и хищная улыбка влекли ее, его желание было откровенным.

От этой наглости она напряглась еще больше. Джефф никогда не смотрел на нее таким опытным взглядом и с такой неколебимой уверенностью.

— Вы приглашаете меня на свидание?

— Нет, я приглашаю тебя в постель. И не говори мне, что ты удивлена.

— Да, думаю, что нет, — пробормотала Нина тихо, опасаясь чужих ушей. А Кэрхейвену, казалось, было на это совершенно наплевать. Как и на все, что она думает.

Нина пристально посмотрела на него. — А если я скажу «нет»? Я буду уволена?

Он немного придвинулся к ней, загораживая от посторонних глаз. Потом наклонился, и их лица оказались так близко друг к другу, что, когда Тони заговорил, Нина вынуждена была смотреть ему прямо в рот.

— Ты умная девочка. Ты знаешь, как я поступаю со своими друзьями. А ты ведь хочешь меня. Так что кончай играть. — Сэвидж протянул к ней руку. — Пошли.

— Мы пойдем наверх вместе? — прошептала Нина.

Тони улыбнулся. Ему нравилось, как этот ребенок краснеет, стреляя глазами вокруг, словно загнанный заяц.

— Что подумают люди?

— А кто на них обращает внимание? — спросил Тони Сэвидж.

Они поднялись вместе в величавом поскрипывающем лифте; с ними ехала пара старых аристократок. Когда последняя из них вышла на четвертом этаже, он повернулся к Нине и коснулся ее грудей. Он ловко погладил их, напрягшиеся соски уперлись в ладонь. Нина ахнула, колени сразу ослабели. Тони ничего не сказал, но улыбкой дал знать, что оценил ее реакцию. Нина почувствовала себя пристыженной, жаркая волна окатила ее.

Опытная рука Тони направилась вниз, к плоскому животу, остановилась там, где тепло переходило в жар и жгло сквозь платье. Другой рукой он взял ее за подбородок и медленно засунул большой палец ей в рот.

Нина стала сосать его. Она не знала, что он собирается с ней делать. Испытывая необыкновенную легкость и вожделение, она сама прижималась к его руке.

— Спокойно, — сказал он, словно смеясь над ней.

Лифт дернулся и остановился. Она попыталась взять себя в руки, Тони вежливо подождал.

Апартаменты в пентхаузе располагались слева. Нигде никого. Тони не спеша достал ключи. Нина видела по брюкам, что с ним творится. Желание его было таким же сильным, как и ее. Просто он к этому больше привык.

Сколько у него было женщин? — подумала Нина. Сотня? Или больше? Каждое прикосновение, каждый взгляд были слишком уверенными. В деловых кругах и в обществе шептались о его похождениях. О его любовницах, о его романах. Ни одна потом ни слова не произносила о нем. На секунду Нина почувствовала неловкость. Что это?

Британская особенность? Обет молчания? Или Кэрхейвен умел использовать кнут и пряник?

— Ну давай, девочка, не бойся…

Ключ вошел в замок.

Тони открыл дверь и включил свет. Нина оглядела шикарную комнату, заваленную цветами, корзинами с фруктами, орехами, шоколадом на серебряном подносе.

Мебель красного дерева времен английского короля Георга, включая набитый книгами шкаф. Она увидела шезлонг, обшитый камчатной белой тканью, и синее кожаное кресло. Зеркало во всю стену, а на других стенах висели картины, писанные маслом. Двуспальная кровать, взбитые подушки, покрытые снежно-белым покрывалом.

Одеяло из овечьей шерсти.

Тони закрыл дверь.

— Ты нервничаешь?

— Нет, — смело заявила Нина.

Он подошел к ней, вывел в центр комнаты, к кровати, и поставил лицом к зеркалу. Потом приподнял лицо Нины обеими руками.