- Тебя устраивает, Джейк? - холодно и настойчиво спросила Элеонор.
      - Конечно.
      Он вынужден был согласиться. Все в комнате это понимали. И черт побери, может, Элеонор сейчас и дала волю своей почти мужской агрессивности, но она призналась себе, что было приятно ткнуть его носом куда следует.
      Когда она входила в темный маленький кинозал, у нее возникло странное чувство. Вдруг Элеонор подумала, что лично ставит на Роксану Феликс, женщину, которую она даже не хотела брать на пробу. Дело крупное. Ее первый фильм. К работе привлечены рок-музыкант, неизвестная сценаристка и огромные-огромные деньги. В этой ситуации она слишком много ставит на кон. Женская роль очень важна. Они посмотрели всех самых значительных актрис все хотели играть с Заком у Фреда, эти женщины поколения Джордан Голдман. Для которых и режиссер, и звезда были богами поп-культуры. Элеонор чувствовала себя старой и одинокой, она понимала, что Мэйсон - звезда огромной величины, она видела цифры его доходов, но она и понятия не имела, какие почти религиозные чувства он может вызывать. Для двадцатилетних он просто пророк. Их Боб Дилан. Вот почему люди вроде Джулии, Уайноны, других голливудских звезд и шишек кинобизнеса буквально дрались, чтобы получить возможность работать с ним.
      И хотя самые разные красивые лица проплывали на экране на пробах с Мэйсоном, где-то в глубине ее существа было неприятное ощущение: не сработает. Ни с кем из них.
      О, они все, бесспорно, величайшие актрисы, и выглядят прекрасно и довольно правдоподобно в роли супермодели.
      Но какой-то магии - "химии" - с Мэйсоном не получалось. "Увидеть свет" должен потрескивать от излучаемой сексуальной энергии.
      Обычно мужчины ходили на все пробы для дорогостоящих фильмов. Потому что женщина должна быть не только профессиональной актрисой, но, как говорили на съемочной площадке, она должна заставить мужчину захотеть.
      Довольно вульгарно, но метод эффективный, и от Элеонор Маршалл не требовалось посещать пробы. Ну что ж, теперь никто не может ее остановить. Она президент и будет сидеть в этой темной комнате с кучей мужчин, с унылым видом наблюдая, как актриса за актрисой что-то вежливо бормочут с экрана. Мастерство, но ничего зажигающего.
      Для "Увидеть свет" это не годилось.
      И тут наконец они увидели Роксану.
      Реакция мгновенная.
      Когда камера наехала на Морган, подружку героя, все мужчины в комнате заерзали в креслах. Роксана была в джинсах и в майке, но когда важно шествовала посреди экрана, источая высокомерие и скуку, она была грациозна и опасна, словно львица. Возбужденная львица. Реакция Мэйсона на нее - это нечто. Его глаза шарили по ее груди, потом взгляд опустился ниже молнии на джинсах. Он раздевал ее глазами так нагло, что Элеонор, к удивлению, сама ощутила волнение и какое-то чувственное, чисто сексуальное желание в самом низу живота. Сейчас Роксана должна дать ему пощечину, но Мэйсон перехватывает руку и прижимает ее к корзине для бутылок. Она высвободилась, оттолкнула его, а во взгляде было столько злобы, что, казалось, в любую минуту она оскалит зубы и зарычит. Возбужденный шепот мужчин в зале стих. В комнате слышалось лишь их тяжелое дыхание. Зак и Роксана произносили слова текста, но Элеонор понимала: никто не слушает. Никаких слов, все следят за языком страсти. Желание охватило этих двоих на экране с такой силой, что ей показалось - она попала в чью-то постель. Они вот-вот перестанут произносить положенные по роли слова и начнут заниматься любовью прямо на глазах у всех. Невольно Элеонор поймала себя на том, что оглянулась на Тома Голдмана. Она хотела увидеть его реакцию, быть рядом с ним, пока у нее такие ощущения.
      Что-то теплое коснулось ее интимного места, как будто кто-то рукой, легкой, как перышко, погладил... Как если бы Том дохнул ей в затылок.
      Сексуальная энергия на экране была такой силы, что Элеонор думала: если поднести спичку, экран воспламенится. Это игра ее воображения или на самом деле брюки Зака спереди натянулись? И на самом ли деле на высокой упругой груди Роксаны Феликс сквозь майку проступили затвердевшие соски?
      Когда экран погас, Элеонор Маршалл услышала, как коллеги-мужчины пытаются выровнять дыхание, и улыбнулась.
      Пошел ты к черту, Джейк Келлер! Этот фильм получится!
      Они пока не объявили решение. Это было бы слишком большим оскорблением для остальных кандидатур. Элеонор просто заметила, что было интересно, и Том согласился. А потом все вернулись на рабочие места. Но каждый для себя уже определил, кто будет играть Морган.
      Хотя и не было объявлено, кого берут на роль, и поведение Роксаны непростительно, Элеонор Маршалл понимала: нельзя упускать Роксану.
      Роксана Феликс - их новая звезда.
      Элеонор быстро закончила разговор с Майком Овитцем, извинилась перед ним и нажала красную кнопку на телефоне. Звонил Том Голдман:
      - Ты встречалась с Сэмом?
      - Да, он собирается с ней поговорить. Я попросила его сделать это лично.
      Голдман хмыкнул.
      - Хорошо. Ну что ж, я думаю, лучше подтвердить наше решение как можно скорее. Если мы будем держать их в подвешенном состоянии день-другой, а потом все равно объявим Роксану, это будет выглядеть неприлично.
      - Ладно, Том. Я только что закончила разговор с "Си-эй-эй", дай мне час времени, и я сделаю заявление.
      Он засмеялся тихо и тепло:
      - Конечно. Я предоставляю решать тебе, я верю в твой безупречный разум.
      Повисло минутное молчание.
      - Ты собираешься завтра на прием к Изабель Кендрик? - спросил Том осторожно.
      - Только минут на десять. Мы покажемся и уйдем. - Элеонор улыбнулась. - Если я совсем не приду, Изабель и... - Она остановилась, потому что хотела сказать "Джордан", но вовремя спохватившись, продолжила:
      - ..и все остальные наведут на меня порчу.
      - Ax... - произнес он разочарованно, а потом, поколебавшись, сказал:
      - Я надеялся, ты останешься. Нужно же нам хоть когда-то поговорить?
      Элеонор почувствовала, что напряглась и ощутила то самое волнение, которое испытала вчера утром наедине с Томом, но захотела убедиться, права ли она.
      - Но мы и так все время говорим.
      - Я не имею в виду бизнес.
      - У нас ведь столько возможностей общаться. В прошлый уик-энд мы играли в теннис.
      Снова пауза.
      - Я имею в виду только нас. Тебя и меня.
      Ее словно ударило током. Элеонор попыталась взять себя в руки. Собрав все силы, она постаралась обычным тоном произнести:
      - А ты думаешь, на этом большом приеме мы сможем ускользнуть и поговорить?
      - Да, именно так я и думаю. - Он снова хмыкнул, явно смущенный.
      Элеонор казалось, ее сердце стучит уже в ушах, почти оглушая. Язык прилип к небу.
      - Что бы там ни было, я надеялся, ты останешься.
      - Хорошо, я останусь.
      Том повесил трубку.
      Целую минуту Элеонор Маршалл смотрела на телефонный аппарат, пытаясь утихомирить дикую, странную пульсацию в крови.
      ***
      Дэвид Таубер взялся руководить ее жизнью, и Меган не могла бы сказать, какие из его поступков ей больше всего нравились. Его появление на красном "скакуне", когда он примчался и вырвал ее из той дыры, или шампанское и букет роз, присланные на следующее утро, или подписание контракта в отделанных мрамором кабинетах "Эс-Кей-ай" под присмотром самого Сэма Кендрика и злобным взглядом Кевина Скотта. Контракт, который, как с удовольствием сообщил Дэвид, был на двести пятьдесят тысяч долларов.
      Четверть миллиона долларов! Тина и Жанна были вне себя, не в силах справиться с завистью даже ради того, чтобы как-то к ней подлизаться. Может, это и нехорошо, но Меган испытала удовольствие, увидев их раскрытые рты и выпученные глаза. Впрочем, нет, ничто не сравнится с тем удовольствием, которое она получила, подъехав на новеньком арендованном "БМВ" к кафе мистера Чикена, чтобы подхватить Стэйси на обед. Боб Дженкинс попытался втереться в доверие, извиняясь, что был не слишком вежлив с ней он чуть не падал ей в ноги.
      - Мы все знали, что ты добьешься успеха. С первой секунды, как ты появилась у нас в дверях, можно было понять, что ты особенная.
      Она обернулась и в наступившей тишине ответила громким сладким голосом:
      - В отличие от тебя, Боб, мелкого мерзавца.
      Ну что ж, верно говорят: сладкое это чувство, месть.
      Сама Меган с трудом верила, что все происшедшее с ней - правда. Каждый раз, проснувшись утром, она щипала себя, оглядывалась вокруг и думала: да наяву ли все это?
      Секунда-другая уходила на то, чтобы понять, где она: новая квартира такая чистая и просторная по сравнению с ее прежним жильем. В ней тихо, как в могиле. Если не считать уличного шума, конечно. Но в городе человек быстро к нему привыкает. Нет, тихо тут потому, что не слышно ругани Жанны и Тины. Невероятно, она проснулась, а горячая вода еще не кончилась и на кухне не сидит какой-нибудь дурень, приведенный Тиной, и не пьет кофе из ее, Меган, кружки. Здесь живет только она. Одна. Полностью оборудованная кухня, мягкие ковры в каждой комнате, и есть даже кабинетик для работы. Квартиру нашел Дэвид, и когда он привел ее и пропустил в двери, Меган с трудом удержалась от слез.
      - Дэвид, это так здорово. Но я не могу себе это позволить.
      - Конечно, можешь.
      Он был такой уверенный, в голосе ни тени сомнения.
      Меган посмотрела на его безупречный костюм, платиновый "Ролекс" и почувствовала себя идиоткой. Надо же, высказалась. Конечно же, она может себе это позволить. Иначе Дэвид не привел бы ее в такую квартиру.
      - Мы оплачиваем аренду и все удобства прямо из твоего счета. Тебе не надо беспокоиться об этом. Тебе вообще не надо ни о чем беспокоиться.
      - Из моего счета?
      - Да, Норман Дрю будет вести твои счета, я всегда пользуюсь его услугами для открытия счетов новых клиентов.
      Мои счета! Меган не знала, смеяться ей или плакать.
      Что сказала бы мама, увидев ее сейчас? Толстая некрасивая Меган, вечная неудачница. Всегда в семье на последнем месте. И она поселилась в такой шикарной квартире! В центре самого знаменитого города века - в Лос-Анджелесе!
      Меган понимала: ей надо позвонить домой и сообщить про новость. Но почему-то все время откладывала. Семья никогда не поддерживала ее. В глубине души Меган боялась, что они попытаются что-то урвать у нее, а она не сможет устоять. Ей не хотелось, чтобы из этого букета выдернули хоть один цветок.
      - Все твои новые клиенты? - не удержалась Меган и спросила:
      - Значит, и Зак Мэйсон тоже?
      Дэвид снисходительно рассмеялся. Черт побери, какой у него чувственный смех. Такой удовлетворенный, будто он только что из постели. Но вообще-то, надо признаться, все в Дэвиде Таубере наводило ее на мысль о сексе.
      - Да, конечно.
      Он вытянул шею и заглянул в спальню, заметив плакаты с "Дарк энджел" и "Металликой" на стене. Где бы ни поселялась Меган, первым делом она прикрепляла эти плакаты. Они помогали ей пустить корни на новом месте. Но впервые девушка почувствовала себя пристыженной. Он может подумать, что она стара для подобных вещей.
      - Я вижу, ты их поклонница.
      Покраснев, Меган кивнула.
      - Ну вот, а теперь у вас общий банк. Так что, когда я вас познакомлю, у вас найдется о чем поговорить, кроме музыки.
      - Когда ты нас познакомишь? - повторила Меган, едва дыша;
      - Ну конечно. И сделаю это завтра же. На приеме у Изабель Кендрик. Я спросил Сэма, можно ли привести тебя.
      Там будут все: Зак Мэйсон, Фред Флореску, Сэм, боссы из "Артемис", которые как раз занимаются твоим фильмом.
      Ее фильмом!
      - И я. - Дэвид одарил ее особенной, ленивой улыбкой; его ровные, будто полированные, зубы, сверкнули на фоне загорелой кожи. В костюме от Гуччи, облегавшем крепкую фигуру, он напоминал Меган лучшего футболиста в ее колледже или шикарного мужчину, демонстрирующего костюмы Армани. Рядом с ним она даже не вспоминала о своей плохой коже или о лишнем весе. Дэвид такой совершенный, что она не могла отвести от него глаз.
      Словно прочитав ее мысли, Таубер подмигнул ей.
      - Я, конечно, не Зак Мэйсон, понимаю. Но ты ведь позволишь мне сопровождать тебя на этот прием? Жду не дождусь, когда смогу продемонстрировать свою новую клиентку.
      Он хочет ее продемонстрировать? От этой мысли у Меган появилось желание подпрыгнуть от восторга.
      - Я очень хочу пойти с тобой, Дэвид, - робко проговорила она.
      - Вот и прекрасно. - Еще одна ослепительная улыбка, и он собрался уходить. - Да, еще одно, Меган. - Он подал ей золотую карточку "Америкэн Экспресс" на ее имя. - Тебе надо купить себе новое платье. Не обижайся, это серьезный прием. И я не думаю, что то, которое у тебя есть, подойдет. - Он бросил бесстрастный взгляд на простое черное платье Меган, самое лучшее, на выход, одиноко висевшее в незакрытом шкафу.
      - Нет, конечно. Обязательно, - торопливо сказала Меган, сгорая от смущения.
      - Ну и прекрасно. - Он взял ее руку и поцеловал. Легкое прикосновение обожгло ей кожу. - Так что до завтра.
      Дэвид ушел, оставив Меган наедине с кредитной карточкой на пятнадцать тысяч долларов. Через день ей предстоит вступить в новую жизнь. И нет в мире ни единой души, с которой она могла бы поговорить об этом.
      Глава 12
      В имении Кендриков царил полный хаос. До начала приема оставалось два часа, целая орда безупречно вымуштрованных официантов роилась в комнате, словно черно-белые пчелы. Радиотелефоны трещали от указаний распорядителя вечера и миссис Кендрик. Со стороны это зрелище напоминало работу секретной службы.
      Стоя на террасе, Сэм Кендрик глубоко вздохнул. Он никогда не вникал в тонкости проведения приемов и не собирается этого делать и впредь. На его взгляд, все прекрасно.
      Маленький оркестр сидел в зале, камерный квартет рассажен подле бассейна, гладь которого покрыта множеством миниатюрных сандаловых свечек они плавали, напоминая ароматных жучков-светлячков. Не вникал он и в то, какие блюда приготовлены для приема, какие сорта шампанского расставлены повсюду. Его жена никогда ничего не делала вполсилы. Так что непременно будут икра в вазочках из льда, а также настоящие трюфели, устрицы, бельгийский шоколад - обычные лакомства. Но Изабель всегда предпочитала буфетам вокруг бассейна традиционное застолье. При этом она скрупулезно вникала в то, как рассадить гостей. Она делала это с еще большей ответственностью, чем Сэм, когда он готовил свои контракты. Колонны в передней части дома увиты розами розового цвета, все украшено орхидеями, фиалками и еще Бог знает какими цветами, привезенными из Северной Европы, выписанными специально нанятым флористом.
      Эффект, безусловно, потрясающий, подумал Сэм. Похоже, цветы пропитали ароматом весь воздух над Беверли-Хиллз. Да, и еще это новомодное звуковое оформление.
      Считается, что это прекрасный способ для снятия стресса.
      Изабель через весь сад протянула мили невидимых шелковых нитей, на которых развесила изящные японские колокольчики. От малейшего дуновения ветерка они издавали замечательный музыкальный шепот. Сэм знал, что Изабель хотела на вечер заполучить несколько павлинов - пускай бы они важно разгуливали по лужайкам, - но так уже сделала Элизабет Мартин в Нью-Йорке несколько лет назад. А Изабель скорее пригласит для обслуживания вечера ребят из "Макдоналдс", чем повторит сделанное Элизабет.
      Сэм поморщился. Может, самой большой неудачей их семейной жизни стало то, что ему никогда не удавалось заработать столько денег, сколько Алекс Мартин, нефтяной мультимиллионер. Он не мог предоставить Изабель возможность устроить такой прием, от которого она испытала бы истинную радость. Бюджет Сэма не позволял ей перевезти гостей на какой-нибудь тропический остров. Тем не менее Изабель считала своей единственной соперницей Элизабет, поэтому павлины были вычеркнуты из программы вечера. Но вместо них, несмотря на высказанные мужем опасения, она выписала шестнадцать тигрят. Их привязали к колоннам и скульптурам на очень коротком поводке, а ошейники украсили бриллиантами. Страховка обошлась в целое состояние, и хотя маленькие звереныши казались спокойными, Сэм все равно им не доверял - это ведь хищники, и они не брезгуют человечиной.
      - Извините, сэр, - ахнул официант, наткнувшись на него с блюдом белуги, такой огромной, что бумажник Сэма крякнул при мысли о ее цене.
      Приемы имели большое значение для его положения в городе. Жизненно важное. Каждый год он таким образом пополнял список своих благодеяний, рассылая приглашения актерам, режиссерам, чьи жены отчаянно стремились попасть в число приглашенных. Изабель много трудилась над тем, чтобы стать значительной фигурой в городе. Хотя черт знает, что она имела в виду. Он испытывал от этого приятное чувство мужского превосходства - он не вникает и не знает, чем она занимается. Все эти благотворительные комитеты, тысячедолларовые обеды, советы при больницах или спонсирование музеев казались ему ерундой. Но вся эта чушь работала! Жены шишек хотели попасть в благотворительные комитеты, они горели желанием быть рядом с Изабель. Сэм получал таким образом немного больше власти над их мужьями. Ведь никогда не знаешь, где найдешь что-то важное. С некоторым беспокойством он вспомнил свои не столь давние, весьма скудные в финансовом отношении времена.
      Но сейчас все позади.
      Сэм одернул смокинг. Может, даже хорошо, что Изабель так поглощена этим приемом. Просто одержима. Все будут поздравлять его с последней удачей: студия "Артемис" устраивает презентацию фильма "Увидеть свет", режиссер которого - Фред Флореску, а ведущие звезды - Зак Мэйсон и Роксана Феликс. Сценарий какой-то Меган - как-там-ее...
      Короче, большая жирная сделка "Сэм Кендрик интернэшнл".
      Кендрик улыбнулся. Он вернулся в игру.
      ***
      Меган вертелась перед новым зеркалом. Хорошо ли? Она и поверить не могла, что вбухала столько денег в одно платье. Двести долларов! Когда-то она столько платила в месяц за квартиру. И все же она не была уверена, хорошо ли смотрится ее туалет.
      Еще одно длинное черное платье. Когда ты не уверена в цвете - нет ничего лучше черного. Но это платье было немного более официальным, чем ее старое, которое Дэвид облил презрением. Оно было почти до пола и скрывало полные икры, а мягкие сборки от талии поднимались вверх, переходя в лиф, оставлявший весьма прилично выглядевшую ложбинку между грудями. В Сан-Франциско Меган слегка гордилась своей грудью. Рори и других ее поклонников она, казалось, впечатляла. Здесь же, в Лос-Анджелесе, она чувствовала себя плоскогрудой и коренастой.
      Правда, новое платье исправляло недостатки фигуры.
      Это не шелк и не атлас: поинтересовавшись ценой нескольких платьев из этих тканей, она услышала такую сумму в ответ, что чуть не упала в обморок. Но все же платье, сшитое из качественного хлопка и скроенное по косой, эффектно играло при ходьбе. И еще Меган купила к нему пару шелковых туфель на каблуке. Подписывая чек, она старалась не смотреть на цену. В новых туфельках ее ноги выглядели потрясающе: у нее стали гораздо изящнее щиколотки. и даже походка изменилась.
      Меган нанесла на лицо тон фирмы "Л'Ореаль", слегка провела кисточкой с румянами по скулам, чем-то белым мазнула под бровями, как ее когда-то учил Деклан - он говорил, что это оживляет взгляд. Украшений у нее не было, но Меган надеялась, может, подумают, что она оделась намеренно просто, утонченно.
      В зеркале, окантованном красным деревом, она увидела свое отражение. Неплохо. Конечно, не красавица, но все равно недурно. С тех пор как Меган ушла из кафе, она похудела на шесть фунтов. Этого явно недостаточно, она и сейчас толстовата, но в новом платье выглядит стройнее.
      На каблуках ее можно назвать довольно высокой девушкой, и волосы, накануне приведенные в порядок в парикмахерской, свободными мягкими локонами падают на плечи.
      Итак, Меган Силвер молоденькая и хорошенькая. Очень женственная.
      Меган отбивала такт ногой в туфельке, подчиняясь доносившейся из музыкального центра песни "Застывшее золото", гимну группы "Дарк энджел" из фильма "К западу от Луны". Эта мелодия была ее талисманом. Первая песня в стиле рок, которая ей понравилась. Но почему-то сейчас это притопывание показалось ей смешным. "Дарк энджел" и "Пантеру" надо слушать в майке и джинсах. А не в таких туфлях и черном вечернем платье. Если бы Дек, Трей и остальные увидели ее сейчас, они бы покатились со смеху и заявили, что она продалась. Продала душу за четверть миллиона. Но надо же! Будь она дома, разве стала бы размышлять, что подумают какие-то мужчины о ее внешности? Да ей было бы плевать!
      Но эту мысль Меган быстро выкинула из головы. Сегодня она встретится с Заком Мэйсоном. Так что никак нельзя сказать, что она продалась.
      В дверь позвонили.
      Дэвид!
      И нервничая, как девственница, Меган пошла к двери.
      ***
      Роксане Феликс понадобилось всего пять минут на подготовку к приему у Изабель Кендрик. Она знала, как должна выглядеть, еще в день приезда в Лос-Анджелес. Туфли из серебряных ремешков на каблуках. Ярко-красная помада, контрастирующая с бледной кожей и черными волосами. Простое кремовое платье, которое Алессандро Эко представлял в своей чикагской коллекции как свадебное.
      Никаких украшений. Никакой косметики, что придавало ей особую надменность. Она демонстрировала свою безупречную кожу, не нуждающуюся в макияже. Длинные иссиня-черные волосы, так блестели и были такими живыми, что казались рекламой самого дорогого в мире шампуня.
      Она едет на прием в лимузине Джордан Голдман. И не сомневалась, что даже сексуальная малышка Джордан умрет от зависти, увидев ее. Сегодня она выглядела еще лучше, чем всегда. Если такое, конечно, вообще может быть.
      ***
      - Хорошо выглядишь, - привычно похвалил Пол, выходя из ванной и поправляя галстук.
      - Да? - спросила Элеонор. - Неужели?
      Он повернулся, удивленный нервным напряжением, сквозившим в ее голосе. Обычно она отвечала: "Ты тоже".
      И его вполне устраивало. В конце концов, зачем тратить время на цветистые комплименты? Они уже довольно долго живут вместе.
      Элеонор вертелась перед зеркалом, словно взволнованный подросток. Вообще-то она на самом деле хорошо выглядела. На ней было новое платье, воздушное, романтичное, из бледно-розового шифона, с воротником, усыпанным маленькими розовыми бутончиками из блестящего атласа.
      Светлые волосы были элегантно забраны наверх, длинные бриллиантовые серьги переливались, такое же ожерелье, сверкая, обвивало нежную шею. Носки розовых атласных туфелек выглядывали из-под юбки, а макияж был очень легкий и сдержанный.
      - Да, ты выглядишь... - Он поискал подходящее поэтическое слово. Очаровательно.
      - А тебе не кажется, что я оделась не по возрасту? Этакая молодящаяся старушка? - с тревогой спросила Элеонор.
      Пол Халфин посмотрел на нее. Что это с ней? С женщиной, которая вот-вот должна стать его женой? С царственной президентшей "Артемис"? Разве не о ней говорят в городе как об одной из тех, у кого безупречный вкус?
      Нервозность вообще не в ее стиле.
      - Да ради Бога! Элеонор! Тебе только тридцать восемь.
      Ты молодая женщина.
      Но не так молода, как Джордан Голдман, подумала Элеонор.
      - Ты выглядишь очень мило, дорогая. Правда.
      - Спасибо, Пол, - сказала она и удивилась, что от его комплимента почувствовала себя немного виноватой.
      ***
      Том Голдман приподнялся на постели, чтобы лучше видеть, что делает жена. Волны удовольствия накатывали одна за другой, когда он наблюдал, как она, крепко зажмурив глаза, стояла перед ним на коленях, правой рукой терла у себя между ног, и в слабом свете спальни костяшки ее пальцев поблескивали от влаги. Джордан всегда знала, от каких порочных штучек он возбуждался мгновенно. Его плоть в один миг делалась тверже бейсбольной биты. Приоткрыв глаза, чтобы увидеть реакцию мужа, Джордан обхватила его плоть левой рукой и принялась играть, легонько сжимая и разжимая пальцы, передвигая их вверх и вниз в четком ритме, не забывая заниматься и собой. Крошечная капелька выступила на набухшем кончике, и Том застонал. Это стало для нее сигналом перестать заниматься собой и приникнуть ртом, открыв его как можно шире, сосать сильно, не давая ему передышки. Последней сознательной мыслью Тома было: слава Богу, есть хоть одна женщина, которая понимает - именно вот так он испытывает самое большое удовольствие... О Боже...
      Том Голдман изогнулся в экстазе, приподнялся на постели, сделал толчок в горло жены и кончил.
      Джордан подождала секунду, выплюнула и отвернулась.
      Потянулась за коробочкой с бумажными салфетками, которые держала возле кровати, вытерла рот, поморщившись от отвращения. Голдман наблюдал, как она пошла в ванную, стала яростно чистить зубы и полоскать рот, и его вздыбленная плоть быстро сморщилась. Почему-то в последнее время после занятий сексом он чувствовал себя каким-то постаревшим. И испытывал отвращение. Как если бы она была проститутка, а он - грязный старик, а не законный муж. Голдман даже упрекнул себя за подобные мысли, потянувшись за рубашкой и брюками. Ему следовало бы говорить "после занятий любовью", а не сексом. В конце концов, во время любого из совокуплений может быть зачат их ребенок. Он старался не думать о том, что в момент кульминации в его воображении всплывало лицо Элеонор Маршалл, а не его шикарной жены.
      Джордан появилась в дверях ванной уже одетая и готовая к выходу: в брючном костюме от Ива Сен-Лорана, с очень аккуратной сумочкой от Шанель, свисающей с левого плеча.
      - Давай, дорогой, пошли. Я обещала Роксане, что мы заедем за ней в половине восьмого.
      - Значит, на десять минут опоздаем.
      Он посмотрел на шелковые брюки, красиво облегающие бедра жены. Потом потянулся к ней:
      - Давай еще разок, на удачу.
      Она отмахнулась от его руки, как от навязчивой мухи.
      - Том, нельзя опаздывать. Ты же знаешь Роксану. Она не будет ждать. Возьмет и закажет лимузин по телефону. А я хочу появиться именно с ней. Это будет удачный ход. Ты понимаешь? Она обещала мне добыть в спонсоры следующего приема журнал "Вог". Разве не здорово? А когда мы вместе ходили в школу...
      Голдман слушал ее трескотню, И мысли его унеслись далеко-далеко, а желание исчезло.
      - Ты слушаешь меня?
      - Ну конечно, дорогая, конечно. Это важный прием.
      Приемы Изабель были всегда важными, и ему не хотелось ссориться с женой. К тому же, если повезет, он поговорит с Элеонор наедине.
      Вдруг Том Голдман почувствовал, что не может больше ждать.
      - Пошли, пошли, - сказал он, поправляя пиджак.
      ***
      Ровно в восемь часов все были на местах: каждый слуга, каждый листочек на дереве. Ни единой морщинки на четырехстах ирландских скатертях. И ни следа циклона, еще полчаса назад свирепствовавшего перед глазами Сэма. Господи, да это же как военная операция, подумал Сэм. Да что там операция! Ни одна из них не могла быть проведена с таким эффектом! За несколько часов их дом стал воплощением фантазий Изабель об арабских ночах. Здесь были аромат, звон колокольчиков, все вокруг увивали цветы, все блестело драгоценностями, словно в угоду какой-нибудь наложницы в гареме паши, у которой глаза как у лани.
      На секунду в образе этой наложницы Сэм Кендрик представил Роксану Феликс в прозрачных шелках, с длинными черными волосами под прозрачной вуалью и прикованную цепочкой на ошейнике, усыпанном драгоценными камнями, к ножке ложа. Он почувствовал, как внизу у него потеплело и потяжелело от хлынувшего туда потока крови.
      Да, на другой планете это было бы хорошо, подумал он. Ну что ж, вдвойне будет приятно ей отомстить. Боже, эта сука хочет доказать, что способна его перещеголять! Сначала эти заигрывания с газетами. Потом она напустила на него Изабель, а его жена из тех женщин, которых нельзя игнорировать. Затем каким-то образом - ему еще предстоит выяснить, каким именно, - она сумела заставить Тома Голдмана проталкивать ее в "Артемис". Потом она выпустила пресс-релиз раньше, чем ее назначили на роль, и Элеонор Маршалл чуть не съела его, Сэмюэла Джека Кендрика за своим обезжиренным ленчем. А потом, несмотря на все вышесказанное, Роксане удалось добиться роли! Невероятная женщина.
      И он поклялся Элеонор вставить ей перо в задницу.
      Но что за шутки?! Вчера он звонил каждые полчаса, а она просто отказывалась отвечать на его звонки. "Сэм, извини, я сейчас занята. Я в душе. Я сразу тебе перезвоню". А потом вообще включила автоответчик.
      Даже сейчас, день спустя, он чувствовал, как кровь его кипит.
      Но он знал: сегодня она приедет. С последней протеже его жены, Джордан Голдман. И значит, никуда от него не денется.
      Изабель появилась на верхней ступеньке лестницы, в наряде от Баленсиага, как раз в тот момент, когда фары первых машин осветили дорожки, ведущие к дому.
      Откинув все свои мысли, и сердитые, и похотливые, Сэм Кендрик, хозяин дома, изобразил на лице улыбку.
      Итак, шоу начинается.
      ***
      Меган Силвер уцепилась за руку своего агента, словно он был ее талисманом. Дэвид Таубер. Она знает его всего четыре дня, но эти дни показались ей бесконечно длинными. Ощущение абсолютной нереальности происходящего охватило ее. Она не могла перестать вертеть головой, словно опасаясь, что все это сейчас растает и исчезнет, будто мираж в пустыне. У себя в Сан-Франциско она была умницей, интеллектуалкой, уверенной в себе, циничной девушкой - одним словом, совершенным представителем поколения девяностых. Девушкой, выросшей в грязи и с полным равнодушием к политике. Пусть она и не могла делать деньги, но все равно была крутая. Меган знала все стихи и песни Курта Кобейна, которые он когда-либо написал, считала Джима Моррисона алкоголиком-неудачником, пустившим по ветру свой талант, и обращалась по имени к швейцарам всех хипповых клубов. Она ходила в тренировочных штанах и в майке с надписью "Верока Солт".
      И никто с ней не трахался. Она была девушкой из толпы.
      Но здесь! О Боже, это ощущение даже хуже, чем то, когда она впервые попробовала наркотик. Меган совершенно потерялась. Сотни людей проходили мимо нее - и почти всем за сорок. Крупные властные мужчины расхаживали туда-сюда со строгим видом; казалось, все должны их бояться. А женщины? Толпы женщин! Все они демонстрировали свои камни, некоторые размером с яйцо какой-нибудь птички.