И он разрядился в нее. Его тело сотрясалось в экстазе. Он испытал невероятное блаженство, ничего подобного до сих пор не было в его жизни.
      - О Боже, - слабым голосом простонал Говард.
      Она улыбалась томной и удовлетворенной улыбкой, как только что наевшийся котенок. И Говард Торн, этот мультимиллионер, расчетливый финансист, почувствовал, что его сердце перевернулось, будто у влюбленного подростка.
      - Ты так хорош, дорогой. Что ты только со мной делаешь, - прошептала Роксана Феликс.
      Торн почувствовал, что весь разбухает от гордости. Он ощутил себя пещерным мужчиной, который за длинные черные волосы притащил в свою берлогу самую известную в мире супермодель, а потом показал, что значит по-настоящему заниматься любовью. В его узколобую мужскую голову не могло прийти, что Роксана способна изображать страсть. Мысль о том, что самая потрясающая женщина в его жизни вовсе не сходит с ума по его немолодому телу, глазам-щелочкам и довольно заметной плеши, просто не возникала у него.
      - Дорогуша, ты умеешь вдохновить мужчину, - похвалил Говард, глупо ухмыляясь. Складки на щеках поползли вверх.
      - Если бы только ты был свободен. - Она тихо вздохнула и бросила печальный взгляд на его обручальное кольцо.
      - Рокси, Рокси... - Говард похлопал ее по колену, как будто она была его любимой дочкой-школьницей.
      Черт, его и самого мучило искушение пообещать ей бросить Банни, сухую фригидную суку, и взять с собой в Даллас горяченькую, с перчиком. Эту. Но он женился в пятидесятые годы, Банни вырастила с ним троих детей, она была рядом, пока он воплощал в реальность "Кондор ойл".
      Была с ним жена и в последние пять лет, когда он расширял бизнес, распространив его на радиовещание и на недвижимость. "Кондор индастриз", американский колосс, компания, в которой Банни имеет право претендовать на пятьдесят процентов. Во всяком случае, так объяснили ему юристы. Это чертово "женское движение" с его проклятыми законами общей собственности.
      Кроме секса, больше всего на свете Говард Торн любил деньги. Он снова похлопал Роксану Феликс по стройной ножке.
      - Понимаешь, я бы очень этого хотел, но не могу так поступить с Банни.
      С явным разочарованием она отвернулась от него и стала одеваться.
      - Но зато я сделал кое-что другое. Что ты хотела, - поспешил успокоить девушку Торн. - Все сделал. Я позвонил Тому Голдману. Вечером. Насчет твоих проб. Мои ребята поговорили с предпринимателями и с прессой. Даже с "Нью-Йорк тайме". Тебе обеспечена шумиха. Как только сойдешь с трапа самолета, на тебя накину гея...
      Роксана уже оделась, непрозрачное яркое платье скрывало роскошное тело. Она повернулась к любовнику, и шоколадные глаза засверкали от удовольствия. У него снова перехватило дыхание.
      - Правда? Ты позвонил Тому Голдману?
      - Да, - подтвердил Торн. - Велел проследить, чтобы все посмотрели твои пробы, и посоветовал отнестись к ним положительно. - Говард Торн надеялся, что говорил с Томом достаточно сурово. - Я приказал ему взять тебя на роль, но он ответил, что это так просто не делается.
      Роксана удержалась от злого упрека. Говард Торн не Боб Элтон. С ним надо играть осторожно.
      - А почему не делается? - спросила она, разочарованно надув губки, словно обиженная девочка.
      Говард посмотрел на нее и вдруг разозлился. Безмозглая кукла!
      - Боже мой, дорогуша, я знаю, о чем ты думаешь. Том руководит этой чертовой студией, но там назначен новый президент. Женщина, Элеонор Маршалл. Похоже, это ее первый проект, и он не может не принять во внимание ее право на контроль за отбором творческой группы. - Мысленно он поставил в кавычки слово "контроль", потому что единственный вариант контроля, который, по мнению Говарда Торна, чего-то стоит, - это состояние его счетов. Как они влияют на дела компании.
      - О Говард! Но мне так хочется. Я просто не знаю, что делать, беспомощно сказала Роксана, и на длинных ресницах блеснули бриллиантики слез.
      Торн взглянул на нее и разозлился на Тома Голдмана. Ведь если Роксана чего-то хочет, видит Бог, она свое получит. К черту Элеонор Маршалл. К черту всех, кто стоит на пути!
      - Ты просто поезжай в Лос-Анджелес и делай свое дело, дорогая. Я добуду тебе этот фильм.
      - Обещаешь, Говард?
      Роксана стояла перед ним с видом маленькой девочки, взирающей на Санта-Клауса. Маленькая девочка, чьи роскошные соски-изюминки таращились на него сквозь атлас платья.
      Внезапно Говард Торн подумал о том, на какой серьезный риск он идет, влезая в подбор артистов для фильма. финансист его уровня, имеющий огромную долю в прибыли "Артемис студиос", вообще не должен утруждать себя подобными мелочами. Когда Роксана Феликс еще ходила пешком под стол, он уже торговал с лотка на улице.
      Но потом он вспомнил про ее умелые пальцы, про ее ласки, про собственное возбуждение, которое позволяло ему чувствовать себя суперменом. Роксана Феликс показала ему такое, о чем он не мог мечтать ни с одной проституткой. А она к тому же не проститутка, а самая известная в мире супермодель. Первоклассная профессионалка. Великолепная женщина.
      Для жирного некрасивого Говарда Торна она была воплощением мечты.
      - Я обещаю, - коротко сказал он.
      ***
      Сидя в удобном кресле первого класса, Роксана Феликс напряженно думала.
      Обычно она вела себя не так. Размышлять она привыкла в личном самолете. А к полету первым классом обычного рейса относилась как к шоу. Каждое движение тщательно отработано. Яркое появление, с небольшим опозданием. Но никогда настолько поздно, чтобы отложили полет. Она решила, что образ примадонны - дело прошедших дней. Поэтому она выбрала для путешествия чувственный стиль. Ее экипировка никогда не переходила грань. У нее были маленькие темно-зеленые чемоданы на заказ с Бонд-стрит, более шикарные, чем наскучившие Гуччи или Луис Вуттон. Ласковая вежливость с обслугой. Вежливое, но твердое требование не беспокоить, если какой-нибудь несносный бизнесмен захочет попросить автограф. Такое же милое, вежливое, но молчаливое согласие, если четырехлетний малыш просит поставить подпись. В конце концов, у нее есть какие-то обязательства перед людьми. Она больше чем модель. Она Роксана Феликс.
      Леди, играющая модель, любимица Америки. И никогда не знаешь, кто сидит в первом классе. Вдруг сзади нее репортер из "Вэнити фэр"? И она вдруг потеряет лицо? Нельзя даже невольно обидеть репортера.
      Роксана нахмурилась. Эти репортеры относятся к себе так серьезно, будто представляют какой-то интерес для других. Глупые писаки. Поглядите-ка на этого Нормана Мейлера, того, что брал интервью у Мадонны несколько лет назад. Да оно больше о нем самом, чем о его собеседнице.
      Можно подумать, кому-то в мире есть дело до претенциозного жирного ублюдка Нормана Мейлера.
      Во всяком случае, сегодня она не позволит репортерам, детям или кому-то еще докучать ей. Она попросила агента, отвечающего за переезды, усадить ее в конце пустого ряда и дать стюардессам строгие указания держать людей подальше от нее.
      Невероятно, но все пошло не так, как предполагалось.
      Началось это со звонка Дэвида Таубера на прошлой неделе. Через два дня после триумфа в Чикаго весь модельный бизнес пал к ее ногам. Боб Элтон буквально растекался лужей от обожания. В "Юник" сыпались доллары. "Гесс Джине". "Шанель". Новый парфюм от Кэлвина Кляйна...
      Но всех превзошел "Ревлон", предложив ей, и только ей, рекламировать губную помаду: "Самая красивая женщина мира пользуется помадой "Ревлон"".
      Она прочитала это и испытала удовольствие. Как сказал Боб? Ее коронация? Иногда его стоит потерпеть. Шоу Алессандро стало ее коронацией. Ее вершиной. Ее зенитом. Наконец она, Роксана, - коронованная королева, взошедшая на трон. Она всегда знала, что рождена занять его. Когда Роксана переступила порог "Лайм лайт" <Свет рампы (англ.).>, любимого клуба в Нью-Йорке, ди-джей поставил "Всемирную супермодель"
      Рю Поля. В ее честь. Все зааплодировали. Как должны были кипеть от негодования Синди и Линда! А ей плевать!
      Об этом она мечтала. Об этом мечтала каждая манекенщица. Эти поцелуйчики, все эти "детка-могу-ли-я-воспользоваться-твоими-румянами", всякая такая чушь - в корзинку для мусора! Дело не в том, чтобы всем хватило работы, дело в другом - кто наверху. Кто может задвинуть в угол этих новых - Брэнди, Эмбер, Меган, Шалом... И несть им числа... Своей выходкой на шоу Алессандро Эко она, Роксана Феликс, сумела всех поставить на место.
      Но почему ей этого мало? Честно говоря, она сама была не в силах объяснить. Она просто не могла взять в толк, почему сладкое чувство победы длилось столь короткое время. Буквально несколько ударов сердца. А потом все демоны вернулись, все отвратительные, изводящие ее черные чувства, которые она с трудом спрятала где-то внутри себя.
      Роксана покачала головой. Нет. Сейчас не стоит думать про это.
      Просто прими это как данность, велела она себе. Да, она подписала новые контракты после сенсации у Алессандро, она будет держаться на первоклассном уровне до конца жизни, но мало, мало... Ей мало! Она обнаружила это после звонка из Лос-Анджелеса Дэвида Таубера, сообщившего о возникшей проблеме.
      "Сэм Кендрик интернэшнл" выдвинул ее как претендентку на женскую роль в фильме с Заком Мэйсоном, режиссером которого будет Фред Флореску. От одного только голоса Дэвида, произносившего имена Зака Мэйсона и Фреда Флореску, а следом ее имя, она задрожала. Зак Мэйсон! Она ненавидела жуткую музыку "Дарк энджел", которую изрыгали громкоговорители, с трудом выносила ее на показах и всяких вечеринках. Музыка вообще оставляла ее холодной. Как и многое другое. Но Зак Мэйсон - бог для миллионов. Он секс-символ и пророк одновременно. Роксана знала о реакции поклонников на развал "Дарк энджел". Она была почти такой же, как на убийство Джона Кеннеди в Далласе. Зак выразитель духа своего поколения. А Фред Флореску - не просто самый лучший, но и самый коммерческий режиссер после Спилберга. Он тот, кто способен оставить след в сознании американцев.
      Играть с Заком Мэйсоном в фильме Фреда Флореску...
      Роксана могла бы больше не служить вешалкой для нарядов. Она стала бы чем-то большим, чем просто знаменитость. Роксана подумала, что, кажется, поняла главное: все знают красивое лицо модели, но не ее. Она сама - в общем-то никто. Никого не волнует ее мнение, никого не беспокоит, что она собирается делать, после того как оставит работу манекенщицы. Боже мой, подумала она, на самом-то деле я вообще не известна!
      А вот если она станет кинозвездой...
      Это принесет ей славу.
      Стоило Роксане додуматься до этого, она тут же решила это получить. Демоны черной тучей роились вокруг нее, словно стая летучих мышей. А удовольствие от триумфа у Алессандро отдавало вкусом пепла. Именно в этот момент позвонил Таубер и сообщил, что "Артемис" отмахивается от ее проб, но он все же заставит их взглянуть.
      - Мне кажется, я тебя не совсем расслышала, - сказала она, а сердце забилось в панике. - Ты, кажется, говоришь, что собираешься заставить их посмотреть мои пробы?
      Ее голос был холоднее жидкого азота.
      Голос Таубера звучал миролюбиво, но он твердо стоял на своем. Боб Элтон давно бы уже упал в обморок или умер от такого тона.
      - Да, именно так. Я буду стараться изо всех сил, Роксана. Но не могу гарантировать, что они все-таки посмотрят твои пробы.
      - Ты хочешь сказать, что я должна сделать экранные пробы? Да знаешь ли ты, в скольких коммерческих фильмах я снялась? Ты хочешь сказать, что, если даже я соглашусь на подобное безумие, "Артемис" может не посмотреть их? Не перепутала ли меня с кем-то Элеонор Маршалл?
      Но Таубер не дрогнул:
      - Я.., мы.., для нас большая честь представлять тебя, Роксана. Ты самая красивая женщина в мире, и я знаю, у тебя большой дар...
      Намек не ускользнул от ее внимания.
      - Но к несчастью, индустрии художественного кино нужны совершенно другие способности. Поэтому нам предстоит убедить "Артемис", что ты ими обладаешь. - Тон его был теплый, но смысл слов подействовал на нее, как холодный душ.
      - Ты хочешь сказать, мне не пробиться наверх? - Вопрос прозвучал так, словно она не верила собственным ушам.
      Тогда Таубер решил изменить тактику, он принялся взывать к разуму:
      - Роксана, я тебе уже говорил, что никогда не буду водить тебя за нос.
      Она возвела глаза к небу.
      - Я не дурачу тебя. Это правда. Талант, который я в тебе вижу, другие пока не видят. Мы должны убедить их, заставить увидеть, но придется упорно работать. - Потом он добавил магическую фразу:
      - Но я знаю, ты очень любишь принимать вызов.
      О да, подумала Роксана, конечно, я люблю. И это ничто по сравнению с тем, с чем ей уже приходилось сталкиваться. Такие вызовы судьбы не снились этому мальчику даже в самых страшных кошмарах.
      - Я сделаю пробы, Дэвид, - спокойно пообещала Роксана. - Ты только подтолкни их там, в "Артемис". Они будут смотреть мои пробы.
      Роксана уже сделала ставку на Говарда Торна, одного из наиболее могущественных, глупых и женатых мужчин из коротенького списка. Списка мужчин, до которых она как бы снисходила, вступая с ними в связь, которые могли бы обеспечить ей желаемое. Говард Торн - один из наиболее полезных. Прикованный миллионнодолларовыми наручниками к своей жене, он не мог доставить ей, Роксане, слишком много беспокойства, не мог сильно надоесть. А его огромная компания "Кондор индастриз" прокладывала ей путь наверх с помощью журналов, косметических контрактов и разных шепотков в задымленных клубах. Естественно, Говард был ею опьянен, и всякий раз, когда она с ним встречалась, ей удавалось убедить его, что на этот раз он еще лучше, чем в их прошлую встречу. Как все другие "папашечки", Говард считал себя единственным.
      Спасибо Господу, с презрением думала Роксана, что девушка может хоть на что-то положиться в этой жизни. Тщеславие мужчин - один из источников, который никогда не иссякнет.
      В прошлом году Говард Торн купил пятнадцать процентов "Артемис студиос".
      - Они будут смотреть пробы?. - повторил Таубер.
      - Да, будут.
      - О'кей, - ответил Таубер, не вникая в подробности.
      Она обрадовалась его сообразительности. Внезапно к Роксане вернулось забытое чувство, которого она не испытывала уже несколько лет. Чувство беспомощности. Она не могла пригрозить Дэвиду Тауберу увольнением. В отличие от "Юник" у "Сэм Кендрик интернэшнл" она не единственный клиент. Судя по тому, что она услышала, ее даже не считают важным клиентом. Но во всяком случае, Сэм Кендрик поймал Зака Мэйсона и Фреда Флореску, и они сделают замечательный фильм, настоящий шедевр. Она должна войти в команду. Обязательно.
      Поэтому Роксана нашла время на прошлой неделе сделать пробы, а потом погрузить в нирвану дурака банкира.
      То есть она уже работала на фильм, боролась за него. Роксане нужен этот фильм, и если ради дела надо переспать с Говардом Торном - пожалуйста. Она ненавидела его, но утром занималась с ним любовью, как Шехерезада, ведь от этого зависела вся ее жизнь.
      Самолет дернулся, клюнул носом, приготовившись идти на посадку в аэропорту Лос-Анджелеса. Роксана Феликс выглянула в иллюминатор и увидела сверкающую паутину света, словно наброшенную на город сеть, полную ювелирных украшений.
      Странное дело.
      Ей было страшно.
      Глава 7
      Джордан Кэбот Голдман мучилась в нерешительности.
      Она вертелась перед огромным, от пола до потолка, зеркалом, не обращая внимания на отражение роскошной спальни за спиной. Великолепная обстановка - королевских размеров кровать елизаветинских времен на четырех столбиках, привезенная из Англии, ковер нежного китайского шелка, а в изножье кровати вделанная в пол джакузи.
      Серебряные вазы аккуратно расставлены по всей комнате, в них белые и желтые розы - букеты меняют каждое утро.
      Огромные окна, на диванах уютно разбросаны мягкие подушечки, вышитые в Шотландии. Полный триумф богатства над вкусом. В великих традициях герцогини Виндзорской. Джордан так этим гордилась. Как и своими садами, очень аккуратными, которые она оборудовала новейшими системами полива и к которым приставила охрану. У Тома Голдмана ушло немало времени, чтобы решиться на брак, но Джордан Кэбот Голдман заботилась о том, чтобы он никогда не пожалел о принятом решении. Ни на секунду. Для того и джакузи в спальне, и целая куча всяких эротических вещиц, припрятанных за книжной полкой. И ее собственное изящное, хорошо тренированное молодое тело. Джордан вертелась перед зеркалом, делая вид, что не смотрит на себя. Она взяла в руки сначала розовый костюм от Шанель, потом голубое платье от Билла Бласса. Джордан понимала: в ее обязанность входит соответствовать статусу мужа во всем, даже в одежде, которая на ней надета. В ее гардеробе не было ни одной пары джинсов. Ее очень раздражало, что она не может заставить Тома одеваться как подобает значительному лицу. Он должен носить вещи от Хьюго Босса каждый день.
      Розовый показался Джордан более привлекательным. Он оттенял ее загар, светлые волосы и ослепительную белозубую улыбку. Но в голубом она выглядела серьезнее и старше. В нем ей можно было дать двадцать восемь..
      Изабель ни секунды бы не колебалась, ревниво подумала Джордан. Она всегда точно знает, что надеть. Даже не подходя к шкафу.
      Изабель Кендрик была приглашена на ленч Джордан Голдман. Жена Сэма Кендрика, она была общественно значимой фигурой в городе вот уже пятнадцать лет, и Джордан ее боготворила. Джордан ее не любила, конечно, но это не имело никакого значения. Изабель входила во все благо-. творительные комитеты Лос-Анджелеса, давала заключительные приемы по случаю присуждения "Оскара" после смерти Свифти Лазер и как-то невидимо, незаметно умела выделять каждую новую девушку, появлявшуюся на сцене, и определять степень ее значимости. Она выстраивала их в ряд, и это сводило Джордан с ума. В конце концов, ведь она жена главы студии, а Изабель - всего лишь жена агента. Очень влиятельного, правда. Но уйти от реальности нельзя, а в Лос-Анджелесе реальность такова, что бал пра-, вит Изабель. Она заседала в каждом важном правлении. Все стремились попасть к ней на вечера и обеды, о которых потом писала пресса. Приемы, которые Изабель устраивала раз в сезон, были даже более деловыми и насыщенными, чем в Каннах. В конце месяца как раз должен состояться очередной бал. Если бы президент Клинтон приехал в город и захотел посидеть за столом с кем-то, кроме Дэвида Джеффина, миссис Кендрик была бы второй в списке. Своими ушами Джордан слышала, как Изабель болтала с первой леди по телефону, будто с близкой подружкой.
      "Да, Хиллари, ирландская лососина. Нет, Хиллари, я обещаю снизить холестерол".
      Все это так невероятно, но Джордан ужасно хотелось, чтобы подобное происходило с ней. В конце концов, она - жена Тома. И она должна задавать тон. Джордан знала, насколько ревностно относятся к ней женщины, даже такие же молодые, как она, и такие же хорошенькие. А женщины постарше просто зеленеют. Да куда вам теперь, злобно думала Джордан, разглядывая свои большие твердые груди и изящные бедра. У вас уже был шанс. Теперь моя очередь.
      В конце концов никто не смел осадить ее, как бы им ни хотелось. Это Лос-Анджелес, и с того момента, как Джордан сделалась женой главы студии, она стала неприкосновенной.
      Кроме всего прочего, она обладала отменным инстинктом выживания. Он вел ее по жизни не хуже любого компаса.
      Джордан понимала: ей нечего тягаться с Изабель Кендрик.
      Надо отыскать собственную нишу, найти свое место, стать королевой нового поколения. Джордан обратилась к более современным формам благотворительности. Она собирала средства для исследовательских работ по СПИДу, спонсировала марши против наркотиков, умело устраивала обеды за пять тысяч долларов, посвящая их какой-то острой теме или проблеме, которая была у всех на устах. Ее последний обед оказался настоящей победой, хотя и маленькой. Вечер против убийств. Они собрали кругленькую сумму на борьбу с гангстерами в одном из районов Лос-Анджелеса. Под негромкую музыку - а это был модный "металл" - большие шишки потягивали дорогое вино и ублажали себя блинами с икрой. Ее светлость принцесса Каролина из Монако стала почетным гостем. В общем, Джордан сделала серьезный шаг вверх по лестнице, ведущей к успеху. Да, и еще одно - Джордан удалось усадить Изабель рядом с собой и купаться в ее похвалах. Разве не триумф?
      Был лишь один момент, который пригасил радость от вечера, именно из-за него Джордан и упросила Изабель встретиться с ней сегодня. Ей хватило ума и хитрости не противопоставлять себя Изабель Кендрик, а извлекать большую пользу из хороших отношений с ней. Изабель взяла на себя весьма почетную роль наставницы молодой жены Голдмана.
      Вильнув прекрасно загорелыми ягодицами и увидев в зеркале свои гладкие и тугие щеки, Джордан повернулась, швырнула голубое платье в кресло и остановила свой выбор на "Шанель". Оно подходит для ленча. Еще бы, в "Шанель" всегда будешь выглядеть как надо.
      ***
      - Миссис Кендрик, рад видеть вас. Будьте любезны, вот сюда, засуетился метрдотель, проводя гостью в главный зал ресторана.
      В иерархии столиков этот был под номером два. В другой раз она могла бы и заспорить. Изабель обладала большой властью у Мортона. Но опытным глазом она заметила за столиком номер один Мадонну с Абелем Феррарой.
      Ну что ж, подумала Изабель, такова жизнь.
      Она расправила легкий кашемировый пиджак от Ральфа Лорена, совершенно уверенная в собственной элегантности. В тридцать восемь лет Изабель украшала списки тех, кто одевается в стране лучше всех. У нее была шапка каштановых завитых волос с тонкими седыми прядками, над которыми с фантастической тщательностью работал Дино Кастони. В этом году он считался лучшим стилистом в Беверли-Хиллз. Дерматолог неустанно заботился о коже, и для ее возраста она была замечательно эластичной. Изабель терпеть не могла вульгарности общественных гимнастических залов, поэтому Лиз Ксантия, ее личный тренер, очень преданная своему делу, и Марк Гуиз, повар-вегетарианец семейства Кендриков, изо всех сил старались поддерживать ее стройность.
      Зеленые глаза Изабель, к которым очень подходили ее изумрудные серьги, тут же ухватили Джордан Голдман. Бедняжка Джордан, она так старается. Но розовая "Шанель" для блондинки!.. Да, у нее совершенно нет вкуса... Женщины наклонились друг к другу, громко целуя воздух рядом с щеками.
      - Изабель, как мило с вашей стороны прийти сюда! - выдохнула Джордан, надеясь, что смесь благодарности и радости близка к натуральной. - Я знаю, как вы заняты, особенно из-за приема, который состоится через две недели.
      - Да, кошмар, - согласилась Изабель. - От этих цветов у меня уже началась головная боль. Ты должна дать мне имя флориста, который поработал над твоим последним обедом.
      Сияя, Джордан пообещала посмотреть и сказать. Изабель заказала минеральную воду и салат "Цезарь".
      - Я буду то же самое. Спасибо.
      - Что бы мы делали, если бы у них закончился "Цезарь"? - пошутила Изабель.
      Джордан рассмеялась. Слишком громко.
      Потом повисло неловкое молчание.
      Изабель острым взглядом посмотрела на Джордан, любопытство нарастало.
      Боже милостивый, что-то не так! Сначала она приняла это приглашение на ленч за естественное проявление уважения. За желание немного сблизиться, особенно сейчас, когда Сэм затевает какие-то совместные дела с "Артемис".
      Ни на одну секунду Изабель не допускала мысли, что Джордан на самом деле хочет о чем-то поговорить с ней. Но по тому, как молодая женщина колебалась, краснела, как взгляд ее раздражающе милых голубых глазок вдруг опускался, упираясь в стол, она догадалась. Конечно же, речь пойдет не о делах, а значит, какие-то проблемы с Томом. Но они поженились только год назад!
      Изабель ощутила незнакомое чувство возбуждения. Что эта дурочка собирается ей выболтать? И каким образом, предполагается, Изабель может ей помочь? И следует ли ей помогать? Хотела ли она на самом деле, чтобы Джордан Кэбот оставалась замужем за Томом?
      С быстротой молнии Изабель формулировала эти вопросы и так же быстро отвечала на них. В конце концов она решила, что да, скорее всего она поможет. Молодость, глупость, умопомрачительная сексуальность Джордан, конечно, раздражают, но она отдавала Изабель должное уважение.
      Она не представляла собой никакой угрозы. А кто знает, какой может оказаться новая миссис Голдман? И как далеко может зайти преемница Джордан?
      Лучше иметь дело с дьяволом, которого знаешь.
      - Дорогая, я вижу, ты мне что-то хочешь рассказать, - ласково проговорила Изабель, не обращая внимания на удивленный взгляд Джордан. Ох, она и понятия не имеет, что на ее лице все ясно написано. - Не смущайся. Хочу надеяться, что смогу тебе помочь. А иначе для чего же существуют друзья?
      - Дело в Томе, - проговорила Джордан, тщательно стараясь скрыть, как ей понравилось произнесенное Изабель Кендрик слово "друзья".
      - Да неужели? Я и понятия не имела. Я думала, у вас все прекрасно.
      - Элеонор Маршалл, - горько вздохнула Джордан.
      Вот и все. Наконец высказалась. Несколько месяцев она носила в себе тяжкий груз, размышляя, что делать, пытаясь уверить себя, что, может, в конце концов это лишь игра воображения. Она давно подумывала спросить совета у Изабель, но подавляла этот импульс до последнего момента.
      Ведь дело не только в том, что страшно открыть кому-то свои подозрения, довериться. Как могла она, Джордан Кэбот, двадцати четырех лет, самая молодая жена в Голливуде, с длинными светлыми волосами и прекрасной фигурой, так угодившая Тому Голдману в сексе, что через три месяца он уже сделал ей предложение, - как она могла признаться, что ее заботят чувства мужа к какой-то плоскогрудой суке на десять с лишним лет старше ее?
      Сначала Джордан даже не почувствовала опасности: она не могла допустить, что подобное возможно. У них с Томом все так замечательно в постели. Он работал всю свою одинокую жизнь с этой Маршалл, и они никогда не встречались. Да ведь Элеонор Маршалл тридцать восемь'. Почти сорок! Какой мужчина в здравом уме ею прельстится? Джордан размышляла об этом каждый раз, глядя в зеркало на свое молодое тело, втирая в каждый дюйм этого тела лосьон Донны Каран, а также мускус и всякие чувственные ароматы, сводившие Тома с ума. А знает ли эта Элеонор Маршалл, какие можно выделывать штучки в горячей ванне? Она слегка приподнималась из воды позади Тома, прижималась мокрым низом живота к середине его спины и терлась вверх и вниз, пока он со стоном не поворачивался к ней и не брал ее тут же. Нет, конечно, ничего такого она не знает. Эта женщина никогда не надевала платье в обтяжку, даже на обед, хотя фигура у нее неплохая. Она не флиртовала с Томом, когда они оказывались рядом. Джордан была совершенно уверена - в конце концов, она ни на секунду не сводила глаз с этой дряни.
      Но проблема все равно существовала. Джордан читала об этом в глазах Тома, которые неотступно следовали за Элеонор повсюду, наблюдая, как она останавливается возле стола, чтобы наполнить едой тарелку. Он все время смотрел на нее. Он внимал каждому ее слову, когда она говорила. Он смеялся ее шуткам, будто они и впрямь смешные.
      О'кей. Это еще не кризис. Джордан понимала, что она еще может его возбудить, она проверила это, сидя за одним столом с Элеонор. Просто опустила руку под скатерть, а потом развела ноги так, чтобы только Том мог увидеть: она без трусов. Ему нужна именно Джордан, по-настоящему сексуальная, именно такая женщина заставляет его чувствовать себя мужчиной. Он часто говорил ей об этом.
      И потом, почему Том так сильно настроен против Пола Халфина?
      Нет, он никогда не был груб с ним, напротив, он предлагал наполнить рюмку Пола, задавал ему скучные вопросы о банковских инвестициях. Было как-то неловко наблюдать, когда мужчине приходится что-то доказывать.
      Но она, Джордан, заметила, как напрягалось тело Тома, какими настороженными становились глаза, когда его взгляд снова возвращался к Элеонор.
      Итак, он слегка влюбился. И она вынуждена жить с этим.
      Но в последнее время у них началась борьба. Том стал груб, совсем не заботился о доме, не интересовался их приемами, вообще ничем. Кроме секса. Секс был единственной формой общения с ней. Он даже отказывался соблюдать диету, которую она ему предписала! Он вел себя так невоспитанно. Например, на прошлой неделе, на вечере у Де Виров.
      Она украсила свое кремовое шелковое платье маленькой брошкой "СПИД". Причем ленточка броши была выложена рубинами. Том страшно разозлился на нее и спросил, когда она в последний раз была в палате больных СПИДом или помогала в консультационном центре... Сквозь рыдания Джордан объяснила, что не может равняться с теми женщинами, с которыми он работает, потому что хочет по-настоящему заниматься домом и семьей.
      Том растаял, полный раскаяния. Да, конечно, сказал он, ему тоже хочется иметь семью, он знает, как она разочарована, что до сих пор не забеременела.
      Она слегка вздрогнула в своем розовом костюме от Шанель. Слава Богу, он не догадывался о маленьких белых таблетках, которые она прятала в кухонном шкафу.
      Та ссора была улажена.
      Но она все-таки ничего не могла поделать с его вечным недовольством. Он постоянно спрашивал про Элеонор и Пола. Все время!
      О, Джордан Кэбот Голдман волновалась по-настоящему.
      Она никогда не расскажет Изабель и никому другому, что стало последней каплей. В прошлую среду она проснулась среди ночи от его бормотания во сне и, выбравшись из черных шелковых простыней, увидела его затвердевшую плоть.
      Она готова была взять ее в рот, чтобы разбудить Тома. Он обожал, когда она именно так будила его, тем самым превращая сон в реальность. Но Том вдруг дернулся и, слегка выгнув спину, произнес: "Элеонор". Джордан так и застыла на. месте. Он лежал рядом с ней, двадцатичетырехлетней, красивой, ухоженной! Каждый мужчина мечтает иметь такую жену, а он во сне грезит о какой-то средних лет старой деве с седыми прядками в волосах, зацикленной на карьере?!