Их предшественники теперь управляли банками, руководили промышленностью, выживали их из колледжей высокой платой за учебу. У них нет работы, перспектив и надежды. Ярость от предательства, словно электрическими разрядами, пронизывала влажный воздух. Кое-кто из охраны постарался побыстрее убраться поближе к стенам, радуясь что специальный отряд по борьбе с уличными беспорядками Сан-Диего стоит неподалеку от стадиона. Но вообще-то им не о чем беспокоиться. Весь протест, вся энергия, словно по каналу, направлялись в русло музыки. Из громкоговорителей на толпу обрушивались оглушающие аккорды, зрители видели яростное, напряженное лицо певца, глядевшего прямо в камеру, так что его образ, тысячекратно увеличенный, был виден всем на двух гигантских экранах по обе стороны от сцены. Казалось, что он смотрит в глаза каждому фанату и что они вместе поют эту песню.
      Зак Мэйсон. Солист "Дарк энджел", коронованный принц контр-культуры. Такой же чувственный, как Джим Моррисон, такой же злой, как Малколм Экс, и с такой же четкой артикуляцией, как Курт Кобейн. Он никогда не давал интервью. Не связывался с политикой. Говорил с фанатами только при встречах и только через свои стихи. В моменты, подобные этому, видя восемьдесят тысяч совершенно загипнотизированных молодых людей, все понимали, что, если Мэйсон скажет хоть одно слово, они поднимут бунт. Встанут и пойдут за ним. Камера двигалась слева направо, показывая подпевающих подростков, вся агрессия которых поглощалась музыкой.
      "Дарк энджел" - первая музыкальная группа за много лет, напугавшая родителей. При взгляде на дикую, распаленную толпу становилось ясно, кого действительно слушает американская молодежь.
      Зак Мэйсон неловко заерзал на диване из мягкой кожи.
      - Выключи, - сказал он.
      - Послушай, Зак, я думал...
      - Выключи! - Мэйсон уже почти рычал.
      Дэвид Таубер выключил.
      - Я не хочу это смотреть! - вопил Зак. - Это было три года назад. Прошлое меня не интересует.
      Он обвел взглядом конференц-зал студии "Артемис", готовый к протестам других. Джейк Келлер, вице-президент отдела производства, отвел взгляд. Сэм Кендрик, глава его агентства, мужчина, которого Мэйсон немного успел узнать, понимающе кивнул. Хорошо. По крайней мере хоть один из этих негодяев понимает, откуда он. Элеонор Mapшалл, строгого вида дама в темно-зеленом костюме, держалась совершенно невозмутимо. И только полненькая маленькая девушка рядом с Дэвидом Таубером, автор сценария, казалось, страдала. Она смотрела на погасший экран, и на ее лице он заметил смесь восторга и сожаления. Он видел, как она смотрела на него, пока крутили пленку. Почти с обвинением Не надо ему этого. Во всяком случае, от ребенка, моложе его самого. От ребенка, напоминавшего ему о том, о чем он предпочел бы забыть.
      Меган Силвер. Так ее зовут. Он спросил как-то Таубера про нее. Ей двадцать четыре года, она училась в Колледже Беркли и написала потрясающий сценарий.
      Он и парой слов не перекинулся с ней, но она заставляла его нервничать.
      - Конечно, я понимаю, - успокаивающе произнес Дэвид Таубер, - Я просто подумал, может, неплохо всем нам прочувствовать суть фильма. Фред Флореску присылал ко мне за пленками, и я знаю, Роксана тоже их изучает. Но поскольку это наша первая совместная встреча по работе над сценарием...
      - Мне ничего такого не надо. - Мэйсон пренебрежительно кивнул в сторону Меган. - Может, ей надо.
      Девушка хотела что-то сказать, но Таубер положил ей руку на плечо и она промолчала.
      - Ну конечно, Зак. Это было больше для Сэма, Джейка и Элеонор, сказал Дэвид. - Мы все изучаем сценарий, и я знаю, есть кое-какие предложения. Я думаю, может, нам всем будет полезно знать, с чем мы имеем дело.
      Да, конечно. Как будто эти сорокалетние задницы, поглядев получасовую видеозапись, смогут понять, что такое рок-н-ролл.
      - У вас есть предложения по сценарию? Давайте выслушаем их, - сказал Зак, прищурив зеленые глаза.
      Сам Мэйсон считал сценарий прекрасным в том виде, в каком он сейчас. Но Дэвид ему объяснил, что сценарий всегда можно улучшить. А он хотел, чтобы фильм получился как можно лучше. И надо смотреть фактам прямо в лицо - в этом фильме он снова заявляет о себе. Речь идет о миллионах долларов. О его карьере. О его будущем. О его дальнейшей жизни, в конце концов.
      Честно говоря, только поэтому он пришел на совещание.
      Он всегда так поступал и с компанией звукозаписи. Он должен сам контролировать все. Не важно, что режиссеры обычно включаются в процесс переделки сценария. Он - Зак Мэйсон. Правила, которые подходят другим актерам, не для него.
      Вообще никакие правила ему не годятся.
      - Хорошо, Зак. - Джейк Келлер из кожи вон лез, стараясь подлизаться к нему. - Давайте-ка посмотрим первые сцены. У меня есть идеи, как твой выход сделать значительнее...
      Агенты и начальники принялись рвать на части сценарий, а Меган Силвер опустила голову и что-то царапала в блокноте, лежавшем перед ней. Ей ни на кого не хотелось смотреть. Конечно, прекрасно оказаться в "Артемис", знать, что по твоему сценарию будет делаться фильм, но... К такому она не была готова. Они обсуждали ее текст, говорили одновременно, не обращая на нее никакого внимания, как будто ее здесь нет. Профессиональные словечки так и летали по комнате: "сюжетная линия", "провоцирование обстоятельств", "противоречит характеру Морган", "последовательность кадров в сюжете" и так далее. Неужели они думают, что ей все это понятно?
      Боже, какая ирония! Когда она, наконец набравшись храбрости, позвонила своим во Фриско, те ошарашенно молчали, а потом, заикаясь, залепетали какие-то поздравления, явно умирая от зависти. Только у Дека хватило великодушия порадоваться за нее. Он горячо заговорил о том, какая у нее теперь начнется замечательная жизнь: у нее ведь собственный офис на съемочной площадке, работа с тузами киностудии, общение с Роксаной Феликс, а самое потрясающее - знакомство с Заком Мэйсоном. Она будет говорить с самим Заком Мэйсоном! Причем постоянно! Дек рассмеялся и сказал, что Меган Силвер - предмет зависти миллионов.
      И он был прав.
      И он ошибался.
      У Меган действительно был свой офис на площадке.
      Небольшая комнатка без окон в главном здании. И помощница, которая ненавидела ее. Да, она встречалась с Элеонор Маршалл, как будто неплохой женщиной, которая ей объяснила, что над сценарием придется немножко поработать. К тому времени Дэвид уже успел объяснить, что такое "немножко". Меган была просто обескуражена и не могла поверить. В "Артемис" ей за сценарий заплатили двести пятьдесят тысяч долларов, но зачем? Если он совершенно слабый и его надо переписывать? Причем с самого начала и до конца. И не один раз!
      - Меган, золотко, это всегда так, - терпеливо объяснял Дэвид. - Иначе не бывает. Ты дала им прекрасный проект. Вполне возможно, фильм в конце концов получится совсем непохожим на первоначальный вариант.
      Да, вполне возможно. И она посмотрела на своего потрясающего агента, снисходительно улыбавшегося, как будто она была его любимым, но туговато соображающим ребенком. Меган почувствовала себя полной идиоткой. Господи, могла ли она думать, что начнется такое!
      В самый первый день на студии вице-президент Джейк Келлер совершенно ясно дал понять, что, если ее напрягает переписывать сценарий, она может отправляться куда хочет, а они наймут другого человека. И тот сделает эту работу. Да, и еще одно: она должна будет отдать им сто тысяч долларов, потому что именно столько стоит переписать сценарий.
      Меган мило улыбнулась и ответила, что работа нисколько ей не в тягость.
      Что же касается мисс Роксаны Феликс... Да, она познакомилась с этой дамой на приеме у Изабель Кендрик и была облита презрением. Во второй раз, когда они встретились в "Артемис", та спросила:
      - Так это ты автор сценария? В роли Морган надо добавить текста. Я думаю, процентов на пятьдесят. - И одарила ее яркой улыбкой бесчувственной и холодной, как жидкий азот. - Или мне придется найти автора, который лучше понимает этот фильм.
      И Роксана удалилась с царственным видом, бросив презрительный взгляд на полные бедра Меган.
      Целую неделю Меган морила себя голодом. Безжалостная красивая Роксана заставила ее почувствовать себя самой отвратительной женщиной на земле. К тому же Роксана обладает властью. Она угрожала заменить Меган. Автор, который лучше понимает этот фильм? В конце концов, что эта красотка себе позволяет? Ведь она, Меган Силвер, написала сценарий. Она!
      Но, как потом догадалась Меган, она многое не понимала вначале. Она считала, что если она автор, то незаменима? Черта с два!
      Автору сценария легко найти замену.
      А звезде - нет.
      Короче говоря, в той среде, где делался фильм, у Меган Силвер меньше всего денег, она меньше всех знает о том, что происходит, у нее самое меньшее звание и никакой власти.
      На тотемном столбе ее уровень самый низкий. И ей это не нравилось.
      А что касается Зака Мэйсона... Меган просто не осмеливалась говорить с ним. Он ни слова не сказал ей на приеме у Кендриков и всегда хмуро смотрел на нее, когда она ловила его взгляд. Видеозапись "Дарк энджел" чуть не довела Меган до слез. В жизни Зак Мэйсон оказался еще более привлекательным и мрачным, чем она рисовала его в мыслях, но он даже не смог смотреть свой старый концерт.
      Боже, почему он сказал, что это для него теперь не имеет никакого значения?
      Меган чувствовала себя глубоко несчастной. Прошедшая молодость, старые друзья, глупая Саша, рыдавшая у нее на груди в кафе. Глупо и наивно. А ведь буквально все ее сверстники поклонялись "Дарк энджел". Верили Мэйсону. Неужели все они оказались идеалистами-идиотами?
      Вероятно, так.
      Этот молодой человек напротив нее, с тех пор как ей исполнилось пятнадцать лет, был для нее идолом. А понимала ли она, кто он на самом деле? В первую очередь и самое главное - звезда.
      Наверное, музыка теперь перестала быть для него частью игры.
      Она не плакала, когда распалась группа "Дарк энджел", но ей интересно было узнать, почему все-таки такое случилось.
      - Меган, ты все записала? - спросил ее Дэвид.
      Она испуганно посмотрела на него.
      - О да, конечно. Спасибо. - Она похлопала ладонью по блокноту. - Здесь все.
      - Ну что Ж, поторопись, - холодно бросил Джейк, - Остался всего месяц до предварительных съемок.
      Ненавидя себя, Меган весело кивнула:
      - Конечно.
      - Спасибо, Меган, - сказала Элеонор Маршалл потеплевшим голосом.
      Они с Джейком собрали свои бумаги.
      - У нас еще одно совещание, мы уходим, но, насколько мне известно, Зак хочет поговорить с тобой о своей роли.
      Ну что ж, прекрасно. Возможно, он тоже потребует увеличить свой текст на пятьдесят процентов. Прекрасно!
      - Зак, - помогая ему, начал Сэм Кендрик. - Ты нам говорил насчет гастрольных поездок. Что-то такое в сценарии не срабатывает...
      Зак Мэйсон посмотрел через стол на Меган Силвер, и язык прилип к небу. Легко было выговаривать начальникам. Этим он занимался всю жизнь. Легко ему и с "Эс-Кей-ай". Дэвид Таубер, конечно, хороший агент, и Сэм Кендрик тоже, потому он и сотрудничает с ними. Но агенты - просто люди, которые на тебя работают. На тебя двадцать процентов, а все остальное - ради собственной славы. Он знал, что они такое. Они думают, все звезды - барахло, которое можно купить и продать. А настоящими звездами они считают себя. Зак не верил никому из этих кровососов. Это просто бизнес. От начала до конца.
      Меган другая.
      Сейчас он внимательнее посмотрел на нее. А ведь она хорошенькая. Мягкие каштановые волосы падают естественными локонами на плечи. Умные карие глаза, пышная грудь, скрытая просторным свитером. О'кей, она на самом деле пухленькая, но после того приема немного похудела. И вообще, из-за полноты она кажется более настоящей и живой, чем остальные.
      Зак Мэйсон не привык к настоящим женщинам и, уж конечно, не привык к умным. Проститутки, которые крутятся вокруг музыкантов и способны прорвать любую, даже военизированную, охрану вокруг "Дарк энджел", совсем другие. Выбеленные перекисью сучки, готовые совокупляться с кем угодно, что в десяти шагах от журнала "Роллинг стоун". Такие не прочь переспать с половиной команды, лишь бы их заметили. Были и другие. Скучные жены каких-нибудь начальников в компаниях звукозаписи. Голливудские актрисульки, желавшие удвоить свои шансы быть упомянутыми в колонке сплетен. Манекенщицы, у которых вошло в моду "встречаться" с рок-звездой. Зак вообще-то больше уважал проституток. За честность. Они по крайней мере не скрывали, чего добиваются. Но какие они все тупые и жадные. Все торговали собой ради славы.
      От этого становишься жестоким. От этого начинаешь всех ненавидеть. Мэйсон наблюдал, как обычные нормальные парни превращаются в женоненавистников уже через полгода после начала долгих гастролей. Они выбрасывали совершенно голых проституток в коридор отеля, они заставляли их устраивать шоу на тридцать человек, прежде чем допустить до ведущих музыкантов. Причем на глазах у всех. Групповой секс. Но самое отвратительное - девицы почти всегда соглашались. Он видел, как парни из его группы соревнуются друг с другом, придумывая новые унизительные трюки для женщин. И всегда хотя бы одна из этих бесстыжих подстилок демонстрировала готовность буквально на все.
      От этого теряешь в себе что-то человеческое.
      Зак не опускался до такой ненависти к женщинам. Может, из-за равнодушия. Он просто брал с собой кучу презервативов и занимался сексом везде - с податливыми проститутками, с жаждущими славы актрисами, а они все рвались к нему. Зак Мэйсон, солист самой известной в мире группы, символ целого поколения, суперзвезда. И нельзя сказать, что он не хотел секса. Но каждая такая встреча была торгом. Хладнокровным торгом.
      Так откуда же Заку Мэйсону знать, как разговаривать с такими, как Меган Силвер?
      Она училась в колледже. Ясное дело, он ведь читал ее сценарий. Если честно, он был сражен. Она написала так красиво, волнующе, так печально и романтично. Просто превосходно. У него не раз перехватывало дыхание, когда он читал "Увидеть свет". И Зак очень удивился, узнав, что все это написал почти ребенок, девушка, гораздо моложе него самого...
      Некоторые слова Заку пришлось посмотреть в словаре, отчего он почувствовал себя каким-то недорослем. И проникся благоговением к познаниям автора. Сам он запустил "Дарк энджел" в шестнадцать лет. В семнадцать пошли контракты. В то время как его одноклассники оканчивали высшую школу, он мотался по дорогам. Когда они оставляли позади колледж, он мотался по дорогам. Когда они получали дипломы юристов, экономистов и еще Бог знает кого, он тоже мотался по дорогам. Он не получил образования, и это его раздражало.
      Вообще-то у Зака из-за этого никогда не возникало проблем. В музыкальном бизнесе не часто встретишь выпускников университетов. Там полно гангстеров, талантов, энергичных, бесцеремонных людей; они оплачивают работу целой армии юристов, которые делают за них все. Но иногда, очень редко, он встречался с настоящими интеллектуалами. С ними он не знал, как говорить. Он бормотал что-то односложное, но ему было плевать. Они ведь ничего и не ждут от тупого музыканта. Разве нет? Журналы называют его умным, глубоким, проницательным. Ну и что из этого? Они анализируют его стихи, будто он Вольтер. И хотя стихи шли прямо из сердца Зака, он-то понимал, что все равно целовать они будут его задницу. А если не станут, то Иоланда близко не подпустит их к группе. А как издания, которые пишут о музыке, сумеют продать хоть один экземпляр без "Дарк энджел"? Короче говоря, их мнение для Зака Мэйсона - пустой звук. Все они продажные.
      - Кое-что из того, что ты написала, не могло бы произойти на самом деле, - сказал он.
      Меган пожала плечами:
      - О'кей. Скажи, что не так, и я исправлю.
      С чего я взяла, что всем должен нравиться мой сценарий?
      Заку Мэйсону, например, не нравится. Зак думает, что он нереальный и глупый.
      Зак отметил сдержанность в ее тоне.
      - Эта сцена, где я играю для разогрева с другими парнями из оркестра, - холодно сказал он. - Такого никогда не бывает. Даже если я играю Джейсона, зрители все равно будут считать, что я играю самого себя. - И добавил по-французски:
      - Лексический герой...
      Меган хихикнула.
      - Черт побери, над чем ты смеешься? - спросил Зак.
      - Ты, наверное, хотел сказать лирический, - уточнила она французское слово.
      Зак Мэйсон побагровел от гнева и унижения. Боже, эта соплячка еще будет над ним смеяться! Лирический... Как будто она такая умная, а он просто идиот с гитарой.
      - Да? Ну так исправь сценарий! - прорычал он.
      - Я сделаю все, что от меня зависит. - Меган съежилась в кресле.
      - Постарайся. Иначе вылетишь из команды, - сказал Зак Мэйсон и выскочил из комнаты, захлопнув за собой дверь.
      Глава 14
      - Ну давай, золотце, ты сможешь это сделать.
      Голос Дэвида был ласковый, ободряющий и настойчивый одновременно. Меган представляла себе его красивое лицо, когда он стоял за ней и подбадривал.
      - Осталось еще десять. Продолжай.
      Каждый нерв в ногах вопил о пощаде. Но она подчинялась. Сердце ее билось напряженно. Из стерео несся голос Мадонны, но измученное тело Меган не подчинялось музыке. Единственное, на чем она сосредоточилась, - это пол и локти.
      - Восемь.., девять...
      Ты должна.
      Меган заставила себя снова опуститься и подняться.
      - Десять! Замечательно, Меган. Просто замечательно.
      Теперь давай под душ. - Он бросил ей полотенце, когда она с трудом встала на ноги. - Бьюсь об заклад, ты почувствуешь себя здорово.
      Она увидела свое лицо в настенном зеркале. Красное, как свекла, и блестящее от пота. Мокрые волосы прилипли ко лбу. Рот открыт, словно у рыбы, которая судорожно пытается глотнуть воздух.
      - Да, - с трудом проговорила она, пытаясь улыбнуться. - Я себя прекрасно чувствую.
      - Ты и выглядишь прекрасно, - похвалил агент, когда она, спотыкаясь, побрела к ванной.
      Меган сняла пропотевшие шорты из лайкры, майку и сунула их в корзину для грязного белья. Кожа была мокрая, будто ее окатили из ведра. Она осторожно ступила на электронные весы, которые Дэвид купил ей в прошлом месяце.
      Сто тридцать один фунт. Хорошо. Дело пошло. Когда Меган встала под душ и мощные струи воды ударили по ноющим мускулам плеч, она почувствовала вдохновение от успехов. Ей пока не нравилось смотреть на себя голую в зеркало, она еще не поборола свой вес, но с каждым разом зеркало все меньше огорчало ее. Перемены были явные.
      Более четко очерченным стал подбородок, пропали подушки над коленями. Да, дело пошло. И за это она должна благодарить Дэвида. Если бы он не приходил и не наблюдал за ее занятиями, у нее никогда не хватило бы силы воли их продолжать.
      Дэвид Таубер был для нее не просто агентом. Он был ее диетологом. Стилистом. Консультантом по макияжу. И личным тренером. Работа над сценарием становилась все сложнее, и Дэвид всегда был рядом и всегда на ее стороне. Она знала, что и Зак, и Роксана хотели бы ее уволить. И мистер Келлер тоже. Но Дэвид спорил, защищал ее, принимая весь их гнев на себя.
      Она обязана ему своим домом.
      Она обязана ему своей работой.
      Она обязана ему всем.
      - Ты не хочешь выпить кофе без кофеина? - крикнул Дэвид из кухни.
      - Да, спасибо! - отозвалась она.
      Что ж, хорошо. Значит, он останется на чашечку кофе.
      Меган понимала: ей надо бы отказаться, Дэвиду пора в "Эс-Кей-ай" - он, бедный, всегда работает сверх меры. Но она слишком эгоистична. Предварительные съемки превратились в изнурительный труд, и лишь благодаря усилиям Дэвида она все еще в команде. Но "Артемис" меняет свои мнения и пожелания каждый день. Меган почти отчаялась: стоило ей только довести дело до конца, как на следующий день все приходилось начинать с самого начала. Иногда она казалась себе Алисой в Зазеркалье: бежала так, что сердце выпрыгивало из груди, но стоило оглядеться, как становилось ясно: она все на том же месте.
      Она никуда не выходила. Никак не развлекалась.
      Да и у кого есть для нее время?
      Ни у кого. Разве что иногда Дэвид приглашал ее.
      Зато ради таких вечеров стоило преодолеть все трудности. Таубер появлялся в красном "ламборгини" и сообщал, что везет ее ужинать. Ни слова не говоря, она хватала одно из своих новых платьев, которые тоже, кстати, были куплены по его подсказке. Да, если составлять список ролей Дэвида в ее жизни, следует упомянуть еще одну - сопровождающий по магазинам. Он вез ее в "Спаго", или "Мортон", или в "Ле Дом", где метрдотель всегда здоровался с ним, называя по имени, усаживал за хороший столик.
      Они ели что-нибудь низкокалорийное, а потом катили в "Роксбери" или "Вайпер рум", где швейцар всегда пропускал их без очереди и усаживал за столик для особо важных персон. Дэвид выглядел всемогущим. И знал буквально всех.
      "Привет, Брэд", "Салют, Шеннон", "Как дела, Киану?".
      Когда Меган проводила вечер с Дэвидом Таубером, ей казалось, что большую часть времени она краснеет и сдерживается, чтобы не пялиться на него.
      Он настоящий джентльмен. Он всегда привозил ее домой, подводил к дверям квартиры, целовал в щеку или подносил к губам руку. Меган знала, смешно надеяться на что-то большее, разве Дэвид мало для нее сделал? Он стал ее рыцарем на белом коне, спасшим сначала от мрачного существования, а потом от нее самой. У него была возможность открыть для нее любую дверь, и он часто говорил Меган об этом.
      К тому же он был такой, ну такой.., шикарный! По крайней мере когда Дэвид наставлял ее по гимнастике, Меган не сомневалась, что все это он испробовал на себе. Гибкое, стройное тело, твердые мускулы, весь его облик - воплощенное здоровье - лучшее доказательство. Густые волосы блестели естественным блеском, свидетельствуя о жизненной силе и об идеальной диете. Даже безупречные зубы были белее ее собственных, хотя Меган пользовалась теперь дорогими пастами.
      С той секунды, как он появился в кафе с ее контрактом, Меган мечтала о нем. Но в последнее время ее воображение особенно часто рисовало подробные картины исполнения желаний...
      Покачав головой, чтобы избавиться от захлестнувшего ее желания, Меган сбросила полотенце и начала одеваться.
      На этот раз она выбрала юбку с индейским рисунком и черную обтягивающую майку.
      - Кофе готов! - крикнул Дэвид из кухни.
      Она неплохо выглядела в этом наряде. Хлопчатобумажная юбка скрывала недостатки фигуры, а лифчик, поднимающий грудь выше, приближал к голливудским стандартам.
      Меган расправила майку.
      - Ну что ж, приступим, - сказала она.
      ***
      Роксана Феликс почти рыдала. Она вцепилась в холодный мрамор балюстрады, ограждающей ее сад на вершине холма, так крепко, будто тонула и держалась за деревяшку, отколовшуюся от разбитого судна. Перед ней простирался деловой Лос-Анджелес, казавшийся тихим и мирным с высот голливудских холмов. Яркое солнце вспыхивало на крышах маленьких машин, запрудивших автостраду в утренний час пик. Над ней щебетали птицы, перепархивая с ветки на ветку, воздух был напоен ароматом роз и орхидей и вьющейся жимолости.
      Ее изящное тело снова дернулось, когда он вошел в нее.
      Длинные черные волосы, обычно гладко зачесанные, в беспорядке ниспадали ей на плечи, покрывали спину, несколько прядей прилипло к груди. Кожа пылала и натянулась от желания. Соски от возбуждения болели. Она была близка к оргазму.
      - Ну как, достаточно? - спросил он, дразня ее, намеренно замедляя ритм.
      Роксана начала извиваться, костяшки пальцев сделались белее мрамора, своими нетерпеливыми движениями она настаивала, требовала... Большая сильная мужская рука приподнимала ее зад, а другая поддерживала живот. Роксана понимала, что он чувствует силу ее желания и знает, что горячая кровь под ее нежной кожей бурлит от похоти.
      - Пожалуйста, - сказала она.
      - Повтори.
      Она почувствовала, как его плоть дернулась внутри ее.
      Значит, он тоже возбужден. Да, голос его звучал грубовато-хрипло от возбуждения.
      - Пожалуйста. Пожалуйста. Не останавливайся. Ну давай же, - стонала она, подаваясь ему навстречу. Она подумала, что, в конце концов, не он один знает, как доставить удовольствие. А после того, как услышала его стон, в ней запели победные трубы, несмотря на силу возбуждения.
      Он начал вбиваться в нее, каждый раз все глубже, все сильнее, и говорил, что понимает, как ей хорошо и какая она замечательная, спрашивал, нравится ли ей. Роксана со стоном отвечала:
      - Да. Да.
      Ритм его был безупречным. И вдруг совершенно новое ощущение возникло в животе, словно она взбиралась все выше по стене экстаза, уходящей в небо. Она больше ничего не понимала, не слышала ничего, кроме его голоса, не чувствовала ничего, кроме его плоти. Она была будто насажена на кол и двигалась вместе с ним. Он становился все настойчивее, проникал все глубже и вдруг добрался до потайного места, до того самого. Весь мир Роксаны потемнел и взорвался, ломая и круша все вокруг. Ее нутро, содрогалось от наслаждения раз за разом... Роксана Феликс испытала самый сильный оргазм в своей жизни.
      На секунду он остался в ней, держа в прежнем положении, давая ей возможность снова обрести дыхание, а потом осторожно вышел, не отпуская ее.
      Он подхватил ее на руки, голую и мокрую от пота, и понес обратно в дом.
      Он опустил ее на полированный деревянный пол ванной, осторожно, словно она была сделана из тончайшего фарфора.
      - Ну, как это было? - спросил он, улыбаясь.
      Роксана потянулась, включила краны. Душ - это для тех, кто спешит. Она же предпочитала отмокать в ванне.
      Роксана протянула свою красивую руку и выбрала маленькую хрустальную бутылочку с лавандовым маслом для ванны, специально для нее приготовленным в Париже.
      - Мне оценить по системе из десяти баллов, Сэм? - поинтересовалась она холодным тоном. - Ну, восемь с половиной. Ты, в общем, был хорош. И с каждым разом становишься все лучше.
      Она вылила всю бутылочку в ванну, и кружащий голову цветочный запах поднялся вместе с клубами пара, поглотив остатки запаха пота и секса.
      Кендрик потянулся за банным халатом, не желая, чтобы она видела его немолодое тело. "Ты, в общем, был хорош".
      Да еще так сухо.
      Роксана скользнула в ванну. От масла вода стала белой.
      Черноволосая, загорелая, она походила на египтянку И надменно взглянула на него.
      Прямо Клеопатра, купающаяся в молоке ослицы, подумал Сэм. Она на самом деле исключительная. И холодная.
      Холоднее, чем лед.
      - Если ты ожидал сердечных признаний, цветов и аплодисментов, Сэм, ты попал не по адресу. Траханье есть траханье. Вот и все. - Она пожала плечами, и тонкие ручейки ароматной воды потекли по безупречной формы груди. - Это просто массаж.
      - Просто массаж? - изумленно повторил Кендрик. - Только так ты можешь назвать то, что сейчас было?
      Это же самый страстный, самый потрясающий секс, о таком он и мечтать не мог! А Роксана пренебрежительно называет его массажем? Черт побери! Он вспомнил некоторые моменты их занятий любовью, снова почувствовал ее ягодицы в руках, услышал ее голос, умоляющий не останавливаться... И после всего, что произошло, его обдали таким холодом? Раз, два, спасибо, Сэм?
      - Да, - сказала Роксана, обмывая себя губкой. - Ты не хочешь принять душ? Там есть отдельный, в моей спальне.
      Кендрик встал и усмехнулся:
      - Я это не покупаю, детка.
      - Правда? - В ее тоне он не услышал даже притворного интереса.
      - Да, правда. Ни одна женщина даже не мечтает о таком сексе.
      - Я рада, что ты доволен, - ответила Роксана, выйдя из ванны и потянувшись за полотенцем.
      Мокрое обнаженное тело, гладкая кожа, блестящая от воды, мягкие волоски между ногами под плоским животом, соски, снова ставшие похожими на ягодки, когда она вышла из ванны на прохладный воздух, эти скользкие круглые груди, молодо торчащие, - все это снова произвело впечатление на Сэма Кендрика. Он немедленно возбудился. Несмотря на то что прошло всею пять минут после секса.
      Боже, подумал Сэм, неужели она серьезно?
      Ему сорок пять, а Роксана Феликс возбуждает его, как подростка!
      Роксана посмотрела на часы в ванной. Половина десятого утра.
      - Может, ты все же примешь душ и оденешься, Сэм?
      Сегодня в десять в "Артемис" совещание по сценарию. - Она повернулась к любовнику спиной и пошла в гардеробную, будто забыв о нем.
      - О'кей, - выдавил Кендрик, донельзя удивленный ее отношением.
      - Спасибо. - Она улыбнулась ему яркой короткой улыбкой. - Да, Сэм, еще одно. Ты, может быть, сейчас занимался любовью, ну а я-то, сексом. Вот и вся разница.
      Открыв рот, Сэм смотрел, как удаляется его новая пассия.
      ***
      Когда лимузин повернул к кованым железным воротам "Артемис студиос", Роксана Феликс улыбнулась. Сегодня она надела сшитый на заказ костюм из бледно-розового кашемира. И макияж сделала в таких же тонах: очень легкие румяна на щеках, немного подчерненные ресницы, полные губы покрыты самой модной помадой, блестящей и словно влажной. Она выглядела чертовски сексуально.
      Этого она и добивалась.
      Пробыв месяц в Лос-Анджелесе, Роксана сделала несколько важных выводов. Больше всего ее удивило то, что здесь она оказалась средней рыбешкой в очень большом пруду. Когда она приказывала кому-то подпрыгнуть, никто не спрашивал: как высоко, мадам? До сих пор она еще не заняла своего места. А иногда ей, как, например, наг приеме у Сэма Кендрика, даже приходилось отступать.
      Женщина послабее могла бы сломаться. Отступить и вернуться к прежнему занятию, в свой прежний мир, где она управляла с помощью кнута. Но не такова Роксана Феликс.
      Она приехала в Голливуд за настоящей славой. Заставить мир упасть к ее ногам, а не к ногам ее молчаливого застывшего образа. Что там вытворял один известный художник?
      Рисовал бочки и подписывал: "Это не бочка"? Кажется, так.
      Некоторые друзья его не понимали. Они стояли, смеялись и говорили: