Час спустя он вел машину по улицам Сен-Пьера, направляясь в район доков, где находилась резиденция Росторна. Улицы были непривычно пустынны, и местный рынок, обычно шумный и полный движения, был закрыт и тих. Солдат не было видно, но полицейских было много, и они ходили группами по четыре человека. Впрочем, делать им было нечего, так как население города скрылось за дверьми и ставнями своих домов.
      Дом Росторна тоже был наглухо закрыт. С одного из верхних окон вяло свисал потрепанный английский флаг. Уайетт долго колотил в дверь, пока услышал чей-то голос:
      – Кто там?
      – Мое имя – Уайетт. Я – англичанин. Разрешите войти.
      Щеколду отодвинули в сторону, образовалась щелочка, потом дверь открылась пошире.
      – Входите, входите. Сейчас не время бродить по улицам.
      Уайетт однажды видел Росторна, когда тот посещал базу. Это был невысокого роста человек, который мог бы сойти за прототип Пиквика. Он занимался на острове коммерцией, а официальные его обязанности британского консула доставляли ему мало хлопот. Англичан здесь было мало, и его консульская деятельность состояла в основном из вызволения из кутузки пьяных английских моряков и распространения среди населения брошюр, с помощью которых правительство Англии пыталось пропагандировать британский образ жизни.
      Росторн склонил голову набок, стараясь в полумраке рассмотреть Уайетта.
      – Мне кажется, где-то я вас видел.
      – Мы встречались на мысе Саррат. Я там работаю.
      – Да-да, конечно, вы – тамошний метеоролог, вспоминаю.
      – У меня есть для вас письмо от капитана первого ранга Брукса, – Уайетт протянул конверт.
      – Пойдемте в мой кабинет, – сказал Росторн и провел Уайетта в затхлое помещение, обставленное мебелью девятнадцатого века и напоминавшее романы Диккенса. Портрет королевы на стене смотрел на герцога Эдинбургского, висевшего на противоположной. Росторн вскрыл конверт и сказал:
      – Почему командующий не позвонил мне, как обычно?
      Уайетт криво усмехнулся.
      – Телефонная сеть на базе надежная, а вот городской сети он не очень доверяет.
      – А, это очень разумно, – заметил Росторн и стал читать.
      – Очень любезно со стороны командующего пригласить нас на базу, – сказал он через некоторое время. – Нас вообще-то так мало. – Он пощелкал пальцем по письму. – Он пишет, что у вас есть какие-то сомнения насчет урагана. Дорогой сэр, ураганов здесь не было с 1910 года.
      – Каждый находит нужным сообщить мне об этом, – с горечью сказал Уайетт. – Мистер Росторн, вам когда-нибудь приходилось ломать себе руку?
      Росторн опешил. Он немного подумал, затем сказал:
      – Ну да. В детстве.
      – То есть очень давно.
      – Лет пятьдесят тому назад. Но при чем тут...
      – Означает ли тот факт, что вы в детстве ломали руку, – перебил его Уайетт, – что завтра вы не сломаете ее еще раз?
      Росторн помолчал.
      – Все понятно, молодой человек. Значит, вы серьезно относитесь к этому урагану.
      – Да, – сказал Уайетт, стараясь произнести это как можно более убедительно.
      – Командующий Брукс – человек исключительно честный. Он пишет мне, что, если вы окажитесь правы, база отнюдь не будет самым безопасным местом на острове. Он советует мне принять это во внимание прежде, чем принимать решение. – Он посмотрел на Уайетта заинтересованно. – Расскажите-ка мне об этом урагане поподробнее.
      Уайетту вновь пришлось изложить свои соображения по поводу Мейбл. Росторн слушал внимательно, не пропускал ни малейшей детали, и часто прерывал повествование весьма уместными и точными вопросами. Когда Уайетт закончил, он сказал:
      – Значит так. Тридцать процентов за то, что этот ураган, столь насмешливо именуемый Мейбл, придет сюда. Об этом говорят ваши цифры. Но есть еще ваше чувство, говорящее о том, что он непременно придет; и я думаю, этого не следует недооценивать, ни в коем случае! Я высоко ценю интуицию. Что мне делать, мистер Уайетт?
      – Командующий предложил, чтобы вы встретились с Серрюрье. Он полагает, что тот скорее выслушает англичан, нежели американцев.
      Росторн кивнул.
      – Да, скорее всего это так. Но увидеться с ним чрезвычайно трудно. – Он покачал головой. – К нему и в лучшие-то времена было не пробиться, а сейчас...
      – Можно все же попробовать, – настаивал Уайетт.
      – Да-да, можно, – подтвердил Росторн, – даже нужно. – Он взглянул на Уайетта своими умными проницательными глазами. – Вы умеете убеждать, молодой человек. Пойдем сейчас же. От того, что сделает Серрюрье, зависит мое решение по поводу британских подданных.
      Президентский дворец был в кольце войск. Здесь располагались лагерем два батальона, и свет их костров разгонял нависшую над дворцом тьму. По дороге их автомобиль дважды останавливали, но благодаря Росторну тут же пропускали дальше. Наконец, они добрались до конечного пункта – охранного помещения у главных ворот дворца.
      – Мне нужно встретиться с мсье Ипполитом, главой протокольного отдела, – объявил Росторн офицеру, преградившему им путь.
      – А захочет ли мсье Ипполит видеться с вами? – высокомерно спросил офицер. Зубы ярко блестели на его темном лице.
      – Я – консул Великобритании, – твердо сказал Росторн. – И если я немедленно не увижусь с мсье Ипполитом, он будет рассержен. – Он помолчал и добавил: – И президент Серрюрье тоже.
      Ухмылка сошла с лица офицера при упоминании Серрюрье, и он заколебался.
      – Подождите, – рявкнул он и вошел внутрь дворца.
      Уайетт окинул взором до зубов вооруженных солдат, окружавших машину, и спросил:
      – А почему Ипполит?
      – Это наша надежда на то, чтобы добраться до Серрюрье. У него достаточный вес во дворце, и Серрюрье прислушивается к нему, и в то же время он не настолько крупная фигура, чтобы я его боялся. Для меня он все равно, что этот наглый щенок.
      «Наглый щенок» в этот момент вновь подошел к ним.
      – Вы можете повидаться с мсье Ипполитом. – Он сделал солдатам жест рукой. – Обыщите их.
      Уайетт почувствовал на себе черные лапы солдата. Ему пришлось подчиниться этой унизительной процедуре, после которой его протолкнули через проход во дворец. За ним семенил Росторн, бормотавший сквозь зубы:
      – Ипполит еще пожалеет об этом. Я устрою ему протокол. Он говорит по-английски, так что пара теплых слов дойдет до него.
      – Не стоит, – сказал Уайетт решительно, – наша главная цель – Серрюрье.
      Ипполит сидел в большом кабинете с высоким потолком, украшенным алебастровой лепниной. Он поднялся из-за прекрасного стола восемнадцатого века и вышел к ним с распростертыми объятиями.
      – А, мистер Росторн! Что привело вас сюда в такое время? И так поздно? – Произношение у него было чисто оксфордское.
      Росторн, с трудом подавив желание бросить ему в лицо свои «пару теплых слов», сухо сказал:
      – Я хочу видеть президента Серрюрье.
      Лицо Ипполита вытянулось.
      – Боюсь, это невозможно. Вы должны понимать, мистер Росторн, что пришли сюда в очень неудачное время.
      Росторн напыжился, насколько это было возможно при его маленьком росте, и Уайетту померещилось, что он заговорил как власть имеющий от имени всего имперского могущества.
      – Я здесь, – произнес он, – чтобы передать послание от правительства Ее Величества Королевы Великобритании, – сказал он торжественно. – Послание я должен вручить президенту лично. Я полагаю, что он будет раздосадован, если не получит его.
      Приятная улыбка исчезла с лица Ипполита.
      – Президент сейчас... совещается. Его нельзя беспокоить.
      – Должен ли я сообщить правительству, что президент отказался принять его послание?
      Лицо Ипполита покрылось капельками пота.
      – Нет, мне бы не хотелось формулировать это таким образом, – сказал он.
      – Мне тоже, – сказал Росторн, улыбаясь. – Но мне кажется, что президент мог бы сам сформулировать свое отношение к этому. Я не думаю, что ему нравится, когда другие люди действуют от его имени, совсем нет. Может быть, вы все-таки спросите его, желает ли он видеть меня или нет.
      – Пожалуй, да, – нехотя согласился Ипполит. – Не могли бы вы мне сказать, по крайней мере, с чем связано это послание?
      – Не могу, – отрезал Росторн. – Это государственное дело.
      – Хорошо. Я пойду спрошу президента. Вы подождите здесь. – Он исчез из комнаты.
      Уайетт посмотрел на Росторна.
      – Вы не переборщили? – спросил он.
      – Если это дойдет до Уайтхолла, – сказал Росторн, хмуря брови, – меня, конечно, тотчас же лишат работы. Но это единственный способ иметь дело с Ипполитом. Этот тип – трус. Он боится обращаться к Серрюрье, но еще больше боится того, что произойдет, если он не обратится к нему. Обычная вещь при тиранических режимах. Диктаторы предпочитают окружать себя вот такими медузами, как Ипполит.
      – Как вы думаете, он все-таки примет нас?
      – Думаю, что да, – сказал Росторн. – Мы возбудили его любопытство.
      Ипполит вернулся через пятнадцать минут.
      – Президент примет вас. Пожалуйста, сюда.
      Они последовали за ним по богато орнаментированному коридору длиной, как им показалось, с полумилю, и остановились перед дверью.
      – Президент крайне обеспокоен нынешней ситуацией, – сказал Ипполит, – не поймите его неправильно, если вам покажется, что он... в плохом расположении духа, скажем так.
      Росторн понял, что Ипполит только что попал под горячую руку Серрюрье, и решил поднажать со своей стороны.
      – Он придет в еще более плохое расположение духа, когда узнает, как с нами здесь обращались, – бросил он. – Это неслыханная вещь, чтобы представителей иностранной державы обыскивали, как обыкновенных преступников.
      Ипполит, лицо которого приобрело какой-то грязно-серый оттенок, начал было что-то говорить, но Росторн, не обращая на него внимания, толкнул дверь и вошел внутрь. Уайетт последовал за ним.
      Это был большой, почти без мебели зал, украшенный с тем же изяществом, что и другие помещения дворца. В дальнем его углу они увидели складной стол, вокруг которого стояло несколько человек в форменной одежде. Они все что-то горячо говорили, пока маленький человек, сидевший спиной к двери, вдруг не стукнул кулаком по столу и не прокричал:
      – Найдите их, генерал! Найдите и сотрите в порошок!
      Росторн почти не шевеля губами, сказал Уайетту:
      – Серрюрье со своими генералами – Дерюйе, Лескюйе, Рокамбо.
      Один из них что-то прошептал на ухо Серрюрье, тот обернулся.
      – А, Росторн, вы хотели мне что-то сообщить?
      – Пошли, – сказал Росторн, и они начали пересекать пространство зала.
      Серрюрье сидел, облокотившись на стол, заваленный картами. Это был маленький, почти незаметный человечек с поднятыми плечами и впалой грудью. У него были коричневые глаза шимпанзе, в которых застыло выражение мольбы, словно их владелец никак не мог взять в толк, за что его можно ненавидеть или хотя бы не любить. Но голос его был груб и резок – голос человека, знавшего, что такое власть, и привыкшего командовать.
      Он поскреб подбородок и сказал:
      – Вы выбрали неудачное время. А кто этот белый человек?
      – Это английский ученый, Ваше Превосходительство.
      Серрюрье пожал плечами, словно вычеркивая Уайетта из списка людей, с которыми стоит иметь дело.
      – Чего хочет британское правительство от меня?
      – Меня просили кое-что передать вам, – сказал Росторн.
      – Что именно? – проворчал Серрюрье.
      – Ценную информацию, Ваше Превосходительство. Мистер Уайетт – специалист-метеоролог, он имеет сведения о надвигающемся урагане – очень опасном.
      Челюсть Серрюрье отвисла.
      – И вы пришли ко мне сейчас, в такое время, чтобы поговорить со мной о погоде? – вопросил он, словно не веря своим ушам. – Сейчас, когда война у порога, вы тратите мое время на пустяки? – Он схватил со стола карту и, сжав ее в своем черном кулаке, потряс ею под носом Росторна. – Я-то думал, что вы мне сообщите что-нибудь новое о Фавеле. О Фавеле, Фавеле – понимаете? Он сейчас меня интересует, а больше ничего.
      – Ваше Превосходительство... – начал Росторн.
      Серрюрье раздраженно прервал его.
      – На Сан-Фернандесе ураганов не бывает, об этом все знают.
      – Был в 1910 году, – вставил Уайетт.
      – У нас не бывает ураганов, – повторил Серрюрье, сверля Уайетта глазами. Внезапно он взорвался. – Ипполит! Ипполит, где, черт тебя возьми! А ну отправь этих дураков отсюда.
      – Но Ваше Превосходительство... – сделал еще одну попытку Росторн.
      – На Сан-Фернандесе не бывает ураганов, – завопил Серрюрье. – Вы что, оглохли, Росторн? Ипполит, уведи их с глаз долой. – Он наклонился над столом, тяжело дыша. – А с тобой я поговорю попозже, Ипполит, – добавил он угрожающим тоном.
      Уайетт почувствовал, как Ипполит вцепился в его пиджак, и посмотрел на Росторна.
      – Пошли, – сказал Росторн уныло. – Мы передали наше сообщение, как могли.
      Он с подчеркнутым достоинством повернулся и зашагал к двери. Секунду поколебавшись, Уайетт последовал за ним. Когда они открыли дверь, вновь раздался истерический крик Серрюрье:
      – У нас не бывает ураганов, мистер английский ученый!
      В коридоре Ипполит тотчас переменился, исполнившись мстительной злобы. Он счел, что Росторн обвел его вокруг пальца, а, кроме того, почувствовал страх перед расправой, которую ему пообещал Серрюрье. Он крикнул взвод солдат, и те, не церемонясь, дотащили Уайетта и Росторна до ворот дворца и буквально выкинули на улицу.
      – Я ожидал чего-то подобного, – сказал Росторн, разглядывая разорванную полу своего пальто. – Но мы должны были попытаться.
      – Он сумасшедший, – сказал Уайетт. – Клинический случай очевидного, буйного помешательства.
      – Разумеется, – спокойно сказал Росторн. – А вы этого не знали? Лорд Эктон сказал однажды, что абсолютная власть абсолютно развращает. Серрюрье, конечно, до конца развращен, – вот почему все его так боятся. Я, кстати, стал сомневаться, что мы вообще выйдем отсюда.
      Уайетт помотал головой, словно отряхивая с себя паутину.
      – У нас не бывает ураганов, – сказал он, копируя Серрюрье, – как будто он отменил их президентским декретом. – На его лице было недоуменное выражение.
      – Давайте-ка уматывать отсюда, – сказал Росторн, оглядывая стоящих кругом солдат. – Где ваш автомобиль?
      – Вон там, – сказал Уайетт. – Я отвезу вас домой, потом заеду в «Империал».
      Послышался глухой рокот, шедший откуда-то с гор. Росторн наклонил голову набок, прислушиваясь.
      – Это гром, – сказал он. – Это что, ваш ураган уже здесь?
      Уайетт посмотрел на луну, плавающую вверху в безоблачном небе.
      – Это не гром, – сказал он. – По моему, кто-то из них нашел другого – Серрюрье Фавеля или наоборот. – Он взглянул на Росторна. – Это орудийный огонь.

I