Уайетт съехал с дороги и подвел лендровер к зарослям кустов на склоне. Затем, найдя в земле почти незаметную выемку, поставил туда машину. Это было все, что он мог сделать, чтобы обеспечить ее безопасность. Доусон спросил:
      – А почему бы нам не остаться внутри?
      Уайетту пришлось разочаровать его.
      – Машину может перевернуть, несмотря на то, что ее подпирают кусты. Не будем рисковать.
      Доусон вынужден был отбросить надежды на то, чтобы спастись от дождя и ветра, и они начали искать место, где могли бы укрыться сами. Ветер был уже сильный и, крепчая с каждой минутой, сбивал их с ног. Вскоре они натолкнулись на фланг посланного сюда Фавелем отряда. Солдаты заканчивали рыть убежище, и Уайетт попросил у них лопату, чтобы соорудить окопчик для себя и Доусона.
      Копать здесь оказалось трудно – земля была каменистой, слой почвы тонкий, и Уайетт смог сделать лишь небольшое углубление. Но он постарался расположить его между скалами так, чтобы те образовали надежную защиту против ветра.
      Закончив, он сказал Доусону:
      – Вы оставайтесь здесь, а я хочу повидать кого-нибудь из офицеров.
      Доусон расположился за скалой и выразительно посмотрел на небо.
      – Глядите, это вам не прогулка при легком весеннем ветерке.
      Уайетт по-пластунски отполз от скалы. Ветер облепил его тело, словно некий гигант обхватил его пятерней в попытке оторвать от земли. Но он только плотнее прижался к ней и продолжал двигаться вперед. Скоро он дополз до окопчика, где виднелся узел из форменной одежды, который, распрямившись на его зов, оказался солдатом.
      – Где ваш командир? – прокричал Уайетт.
      Солдат большим пальцем ткнул в сторону склона.
      – Далеко?
      Солдат выкинул три пальца – триста футов или метров? В любом случае далековато. Удивленные карие глаза посмотрели, как Уайетт отполз от окопа, и скрылись опять под шинелью.
      Уайетт потратил немало времени, чтобы отыскать офицера. Когда он нашел его, то обнаружил, что уже видел его в штабе Фавеля. К счастью, и тот узнал Уайетта, и его губы расплылись в белозубой улыбке.
      – Привет белому человеку, – прокричал он. – Спускайтесь сюда.
      Уайетт втиснулся в окопчик офицера. Переведя дыхание, он спросил:
      – Вы не видели здесь белой женщины?
      – Нет, никого не видел. Здесь вообще никого нет, кроме моих солдат. – Он опять широко улыбнулся. – Солдат-неудачников.
      Хотя Уайетт и не ждал никаких хороших новостей, но все же был разочарован. Он спросил офицера:
      – А где население? Как оно это все переносит?
      – Люди все там, ближе к Негрито. Каково их настроение, я не знаю, мы еще не успели выяснить. Я послал несколько человек вниз, но они еще не вернулись.
      Уайетт подумал, что солдаты этого отряда проделали колоссальную работу. Они совершили марш-бросок на десять миль, затем зарылись в землю, и все это за два часа.
      – Я вообще-то ожидал увидеть кого-нибудь здесь, – добавил офицер.
      – Да нет, ниже безопаснее, – сказал Уайетт. – Там ветер вряд ли будет больше восьмидесяти-девяноста миль в час. Здесь – дело другое. Здесь более открытое место. Как твои солдаты перенесут пребывание здесь?
      – С нами все будет в порядке, – сдержанно ответил офицер. – Мы – солдаты Джулио Фавеля. Мы привыкли к вещам похуже.
      – Не сомневаюсь, – сказал Уайетт. – Но и ветер этот достаточно нехорош.
      Офицер энергично закивал головой в знак согласия. Затем представился.
      – Меня зовут Андре Делорм. У меня была плантация в долине Негрито. Я надеюсь, что когда с Серрюрье будет покончено, я получу ее обратно. Приезжайте навестить меня, мистер Уайетт. Вы повсюду на Сан-Фернандесе желанный гость.
      – Спасибо, – ответил Уайетт. – Но я еще не знаю, останусь ли здесь.
      Делорм посмотрел на него широко открытыми глазами.
      – Но почему? Вы спасли народ Сен-Пьера, вы научили нас, как погубить Серрюрье. Вы будете здесь великим человеком. Вам поставят памятник, наподобие того, что стоял на площади Черной Свободы. Гораздо лучше любоваться на статую того, кто спасает, а не убивает.
      – Спасает? – произнес Уайетт саркастически. – Но вы же сами сказали, что я научил вас, как погубить Серрюрье и его армию.
      – Это дело другое, – Делорм пожал плечами. – Фа-вель говорил мне, что вы виделись с Серрюрье и он не поверил вам.
      – Да.
      – Ну вот, значит, он сам виноват в том, что погиб. Он сглупил.
      – Я должен возвращаться, – прервал его разговор Уайетт. – Там у меня друг остался.
      – Лучше бы вам остаться, – сказал Делорм, прислушиваясь к завываниям ветра.
      – Нет, он ждет меня.
      – Хорошо, господин Уайетт. Но не забудьте навестить меня в Ла Карьер, когда все пройдет. – Он протянул коричневую мускулистую руку, и Уайетт пожал ее. – Вы не должны уезжать с Сан-Фернандеса, мистер Уайетт. Вы должны остаться и помогать нам в борьбе с ураганами. Мы же тут не все время деремся друг с другом. – Он улыбнулся. – Только когда это необходимо.
      Уайетт вылез из окопчика и чуть не задохнулся от налетевшего на него ветра. Он предпочел бы остаться с Делормом, но знал, что должен вернуться. Если что-то случится с Доусоном, ему с его забинтованными руками трудно будет помочь себе, и Уайетту надо было быть с ним. Обратный путь занял у него около получаса, и он почти выбился из сил, когда перевалился через край их убежища.
      – Я уж думал, что вас ветром унесло, – прокричал Доусон, подвигаясь. – Что там происходит?
      – Ничего особенного. О Джули или миссис Вормингтон никаких сведений. Наверное, они ниже по склону, и это к лучшему.
      – А где мы находимся по отношению к точке, которую тот парень показал на карте?
      – Мы от нее примерно в миле.
      – Что ж, придется сидеть в этой дыре, – сказал Доусон, запахивая поплотнее пиджак и прижимаясь к скале.
      Пока Уайетта не было, он многое передумал в одиночестве и строил планы на будущее. После урагана он решил сразу же лететь в Нью-Йорк и привести в порядок свои дела. Затем он вернется на Сан-Фернандес, купит себе здесь домик, лодку и займется рыбной ловлей. Время от времени будет писать. Три его последние книги были неважными. Их, правда, раскупили благодаря неистовым усилиям Вайсмана, его секретаря, и критики были к ним снисходительны, но он сам в глубине души знал, что они никуда не годились. Он чувствовал, что потерял легкость пера и живость воображения, и это тревожило его. Но теперь он твердо верил в то, что сможет писать не хуже, а, может быть, лучше, чем прежде.
      Наверное, он напишет книгу об этих днях. Ему всегда хотелось написать что-нибудь публицистическое, и вот тема была рядом. Он расскажет читателям о Бруксе, о Серрюрье и Фавеле, о Джули Марлоу и Папегайкосе и тысячах людей, очутившихся в горниле войны и урагана. И, конечно, это будет рассказ о Уайетте. О себе он напишет совсем немного или ничего не напишет. Что, собственно, он сделал, кроме того, что способствовал аресту Уайетта и причинил неприятности другим? Это тоже войдет в книгу, но никакой фальшивой риторики, никакого восхваления в духе Вайсмана в ней не будет. Книга должна быть по-настоящему хорошей.
      Он поворочался, укладываясь поудобнее, чтобы лучше противостоять усиливающемуся ветру.
      Прошло некоторое время, и Сан-Фернандес снова подвергся налету стихии. Снова могучие ветры терзали остров, вздымаясь со стороны моря, словно ангелы мщения, и яростно набрасывались даже на горную твердыню в попытке сокрушить ее и свалить в океан, откуда она вознеслась. Ураган, конечно, вносил свою лепту в длительный процесс уничтожения этой части суши – оползнем в одном месте, руслом потока в другом, отколотым от горы камнем в третьем, но чтобы совсем стереть ее с лица земли, потребовалось бы еще множество ураганов.
      Живой природе досталось от урагана гораздо больше, чем твердым неодушевленным скалам. Травы и кусты были вырваны из почвы и ветер унес их прочь, деревья ломались, как спички, и даже жесткие колючки, жадно цеплявшиеся корнями за каменную землю, держались из последних сил. Животные и птицы в горах погибали сотнями.
      А каково было людям?
      На склонах долины Негрито лицом к лицу с ураганом оказались почти шестьдесят тысяч мужчин, женщин и детей. Многие из них умирали, не выдержав напряжения, другие умирали от холода, от ударов о камни, от болезней. Некоторые из-за нелепых случайностей. Но все же число умерших не могло бы сравниться с числом погибших, останься они в Сен-Пьере.
      В течение десяти часов ураган бушевал над островом. И каждая минута была наполнена бесконечным оглушительным шумом и яростными атаками ветра. Людям ничего не оставалось делать, как теснее прижаться к земле в надежде остаться в живых. Так и Уайетт с Доусоном скрючились в своей неглубокой норе за скалой, чтобы, как выразился Доусон, «пересидеть» ненастье.
      Ураган достиг своей наивысшей точки в одиннадцать часов утра, и после этого ветер постепенно стал стихать. Уайетт понял, что внезапного падения ветра, как это случалось в зрачке урагана, на этот раз не будет, и процесс его успокоения займет несколько часов. До тех пор ветер будет сильным.
      Только в три часа дня ветер стих настолько, что можно было хоть и с трудом стать во весь рост. Уайетт не мог дольше лежать. Он сказал Доусону:
      – Я спускаюсь в долину.
      – Думаете, уже можно? – спросил Доусон.
      – Ничего, сейчас уже достаточно безопасно.
      – Хорошо. Как мы пойдем?
      – Лучше всего, я думаю, спускаться прямо вниз. – Он посмотрел в сторону окопа Делорма. – Я хочу еще раз поговорить с командиром.
      Они, ковыляя, прошли по склону, и Уайетт, наклонившись над окопом, крикнул Делорму:
      – Я советую вам и вашим людям еще час посидеть в укрытии.
      Делорм выглянул наружу.
      – Вы спускаетесь вниз? – Его голос был усталым и осипшим.
      – Да.
      – Тогда мы тоже. – Он приподнялся в своем окопе и начал шарить в кармане. – Людям трудно будет сидеть еще один час. – Он сунул в рот свисток и резко засвистел. Тут же местность вокруг стала оживать, солдаты показались из своих дыр и окопов. Подошел сержант, и Делорм отдал ему серию быстрых распоряжений.
      – Будьте осторожны, когда будете спускаться, – сказал Уайетт. – Сейчас нетрудно ногу сломать. Если встретите любого белого человека, дайте мне знать.
      Делорм улыбнулся.
      – Фавель говорил мне, что мы должны найти некую мисс Марлоу. Кажется, вы ею интересуетесь.
      – Говорил? – воскликнул Уайетт в удивлении. – Откуда ему об этом известно?
      – Фавелю известно все, – произнес Делорм с гордостью. – Он ничего не пропускает. Я думаю, что он узнал об этой женщине из разговоров с англичанином – Костоном.
      – Я должен буду его поблагодарить.
      Делорм покачал головой.
      – Это мы должны вас благодарить, мистер Уайетт. Мы многим вам обязаны. Если я увижу мисс Марлоу, я вас извещу.
      – Благодарю. – Уайетт посмотрел на Делорма. – Я обязательно приеду навестить вас на вашей плантации. Где, вы сказали, она находится?
      – Вверх по Негрито – у Ла-Карьера. – Делорм улыбнулся. – Только подождите, пока я приведу ее в порядок. Сейчас, я думаю, от нее мало что осталось.
      – Подожду, подожду, – заверил его Уайетт и отошел.
      Спускаться вниз оказалось трудным делом. Порывы ветра били все еще очень сильно, почва под ногами раскисла и ползла. По дороге было много упавших деревьев и ям, которые надо было обходить. Лишь спустя четверть часа они наткнулись на первого человека. Рядом с ним в небольшом углублении неподвижно лежало еще несколько тел. Доусон посмотрел на них, и выражение ужаса появилось на его лице.
      – Они мертвы, – сказал он. – Это все мертвецы. Уайетт подошел к ним, наклонился над одним из тел и потряс за плечо. Человек медленно поднял голову и тупо уставился на Уайетта. Уайетт отнял руку, и голова упала назад.
      – Ничего, они очухаются, – сказал Уайетт. – Пошли. Солдаты присмотрят за ними.
      Доусон посмотрел вверх.
      – Вон они уже спускаются. Пошли дальше.
      Они продолжили путь вниз по склону и теперь на каждом шагу натыкались на людей – лежавшие вокруг тела больше походили на комки старой, небрежно брошенной одежды. Никто из них не двигался, и Уайетт время от времени подходил к ним ближе, чтобы посмотреть, что с ними.
      – Они все, к счастью, живы, – сказал он Доусону. – Но они сами еще не знают, выжили они или нет.
      – Они, наверное, в шоке?
      – Ну да, – сказал Уайетт. – Я читал об этом, но сам никогда не видел. Вообще, чтобы пережить все это, нужно нечто большее, чем просто желание выжить, нужна цель – вот как у этих. – Он показал рукой на спускавшихся по склону солдат. – Пошли. Здесь нам делать нечего. Фавелевские солдаты сами займутся людьми. Мы спустимся до воды и потом пойдем вверх по долине.
      У воды они впервые увидели трупы – прибитые к берегу новоявленного озера тела утонувших, и в первый раз им попались люди, действовавшие хоть как-то осмысленно. Несколько мужчин и женщин медленно шли, оглядываясь по сторонам, видимо, в поисках родных. Они были подобны заводным автоматам и на вопросы Уайетта не хотели или не могли отвечать. Уайетт махнул на них рукой и сказал Доусону:
      – Пошли вверх по долине, где-то там, кажется, видели белую женщину.
      Когда они прошли примерно полмили, им попалась женщина, прижимавшая к груди ребенка. Ребенок был мертв, и его голова неестественно болталась, как у сломанной куклы. Но женщина, казалось, не замечала этого.
      – Какой ужас! – проговорил Доусон. – Какой безнадежный ужас! Ну что тут сделаешь?
      – Ничего, – согласился Уайетт. – Да нам и не надо ничего делать, пусть ею займутся соотечественники.
      Доусон бросил взгляд на склон.
      – Да тут же тысячи людей. Что может сделать один отряд? Нет ни лекарств, ни докторов, ни госпиталей в Сен-Пьере, готовых принять людей. Многие из этих людей, видимо, умрут.
      – Посмотрите сколько народу на другой стороне долины, – сказал Уайетт показывая на другой берег. – Так по всему течению Негрито. Да, найти среди них одного человека – невыполнимая задача.
      – Но Джули белая, – заметил Доусон. – Ее легко заметить.
      – Здесь много белых, таких же, как мы, – мрачно отозвался Уайетт. – Пошли.
      Они продолжали свой путь, и Уайетт то и дело останавливал кого-нибудь из более или менее пришедших в себя людей и спрашивал их о белой женщине. Некоторые не отвечали, некоторые грубо ругались, некоторые бормотали что-то невразумительное, но о белой женщине они, было видно, ничего не знали. Раз Уайетт с криком «Вот она!» одним прыжком настиг какую-то женскую фигуру и схватил ее за руку. Женщина в испуге обернулась, и они увидели кремового цвета лицо окторонки.
      Наконец, они дошли до места и начали поиски более методично, переходя от одной группы людей к другой. Но в течение часа они не нашли ни Джули, ни какого-либо другого белого. Доусон был в ужасе от того, что он видел, и предположил, что только на одной стороне Негрито было больше тысячи погибших и бессчетное количество раненых и покалеченных.
      Люди в основном пребывали в состоянии шока, они либо сидели, тупо глядя перед собой, либо бесцельно бродили вокруг. Воздух был наполнен стонами и криками. Лишь немногие пришли в себя и начали участвовать в спасательных операциях.
      Джули не было.
      – Но этот человек не мог ошибиться, – настойчиво повторял Уайетт.
      – Нам остается продолжать поиски, – сказал Доусон. – Больше ничего.
      – Мы могли бы пройти к прибрежной дороге. По крайней мере, нам известно, что они направлялись по ней.
      – Нет, сначала надо до конца проверить здесь, – возразил Доусон, – смотрите, сюда направляется один из фавелевских парней. Такое впечатление, что он идет к нам.
      Уайетт резко повернулся в сторону, куда показывал Доусон. Солдат подбежал к ним.
      – Вы ищете белого?
      – Женщина? – спросил Уайетт сдавленным голосом.
      – Да, она вон там, за склоном.
      – Пошли, – почти закричал Уайетт и побежал. Доусон устремился за ним. Они поднялись на вершину небольшого склона, за которым обнаружилась небольшая низина, заполненная людьми. Их было человек двести. Ближайшие, увидев их внезапное появление, встрепенулись и подняли головы, уставившись на них.
      – Вон она, – сказал Доусон и тут же остановился. – Это Вормингтон.
      – Она должна знать, где Джули, – взволнованно сказал Уайетт и быстро пошел через толпу, лавируя среди людей. Он схватил миссис Вормингтон за руку и выпалил:
      – Вы живы. А где Джули? Мисс Марлоу?
      Миссис Вормингтон посмотрела на него и разразилась рыданиями.
      – О, наконец-то, наконец-то я вижу белое лицо. Как я рада.
      – Что случилось с Джули? С остальными?
      Ее лицо сморщилось.
      – Они убили его, – истерически проговорила она. – Они его застрелили и воткнули в него штык... потом еще... еще... Боже мой... кровь...
      Уайетт похолодел.
      – Кого его? Росторна? Папегайкоса?
      Миссис Вормингтон смотрела на тыльные стороны своих рук.
      – Было много крови, – сказала он с неестественным спокойствием. – Она была очень красная.
      Уайетт с трудом сдерживал себя.
      – Кто был убит?
      Она вскинула голову.
      – Грек. Они меня обвинили в этом. Но это не я, не я. Я не нарочно. Я должна была сделать это. А они обвинили меня.
      – Кто и в чем вас обвинил? – спросил Доусон.
      – Эта девчонка, эта паршивка. Она сказала, что я убила его, но это не я. Его убил солдат с винтовкой и штыком.
      – Где сейчас Джули? – настойчиво спросил Уайетт.
      – Не знаю, – визгливо ответила миссис Вормингтон. – И не хочу знать. Она меня все время била, и я убежала. Я боялась, что она убьет меня, она сама так сказала.
      Уайетт в изумлении посмотрел на Доусона, затем тихо но с затаенной угрозой спросил:
      – Откуда вы пришли?
      – Мы пришли с той стороны, со стороны моря. Потом я убежала. Там была река, водопад, мы все намокли. – Она содрогнулась. – Я думала, что схвачу воспаление легких.
      – Там разве есть река? – спросил Доусон Уайетта.
      – Нет.
      Миссис Вормингтон явно было в состоянии шока, и ее следовало расспрашивать осторожно, как ребенка, чтобы чего-нибудь от нее добиться.
      – Где эта река? – нежно спросил Уайетт.
      – Наверху, на вершине горы, – ответила она смутно.
      Доусон шумно вздохнул, и она перевела взор на него.
      – А почему я должна вам говорить, где они? – вдруг взорвалась она. – Они вам наврут обо мне с три короба, только и всего. – Она сжала пальцы в кулаки так, что ногти впились в ладони. – А она пусть подохнет так же, как желала этого мне.
      Доусон похлопал Уайетта по плечу.
      – Давайте отойдем.
      Уайетт был в ужасе от состояния миссис Вормингтон и легко позволил отвести себя в сторону, Доусон сказал:
      – Слушайте, она же сумасшедшая. Что она болтает?
      – Да, совсем свихнулась.
      – Тем не менее я убежден, что она знает, где Джули. Что-то сильно напугало ее, причем это не ураган, ураган лишь усугубил дело. Вполне возможно, что она-таки убила Эвменидеса, и Джули видела это. Это значит, что она боится быть обвиненной в убийстве. Она, конечно, сумасшедшая, но, я думаю, что она больше притворяется, старая лиса.
      – Мы должны извлечь из нее информацию, – сказал Уайетт. – Но как?
      – Предоставьте это мне, – кровожадно заявил Доусон. – Вы англичанин, джентльмен, не умеете обращаться с такими типами. А я американский сукин сын чистой воды, я вытряхну ее наизнанку и вправлю ей мозги.
      Он вернулся к миссис Вормингтон и заговорил нарочито умиротворенным тоном:
      – Ну, миссис Вормингтон. Мне-то вы расскажете, где находится мисс Марлоу и мистер Росторн.
      – Ничего подобного. Я не выношу, когда обо мне сплетничают и распространяют слухи.
      Голос Доусона приобрел металлический оттенок.
      – Вы знаете кто я такой?
      – Конечно. Вы Большой Джим Доусон. Вы мне поможете выбраться отсюда, правда? – Она плаксиво заныла. – Я хочу домой, в Америку.
      Он сказал сурово:
      – Значит, вы знаете, кто я. И знаете мою репутацию. Я человек крутой. У вас есть только один шанс быстро оказаться дома – сказать, где находится Росторн. Иначе я вас привлеку по делу об исчезновении британского консула. Можете быть уверены, что без расследования тут не обойдется, англичане люди консервативные и не любят, когда исчезают их служащие.
      – На верху склона, – проговорила миссис Вормингтон тусклым голосом. – Там есть пещера.
      – Покажите. – Он проследил взглядом направление ее руки. – А вы неплохо перенесли этот ураган, – сказал он сумрачно, вновь глядя на миссис Вормингтон, – значит, о вас кто-то заботился. Вы должны быть благодарны за это, а не ругаться.
      Он вернулся к Уайетту.
      – Все в порядке. Там наверху есть пещера или что-то вроде этого. Они там. – Он махнул рукой.
      Не говоря ни слова, Уайетт бросился к склону и стал быстро подниматься по нему. Доусон, ухмыльнувшись, последовал за ним, но не столь поспешно. Вдруг вверху раздался рокот мотора. Он поднял голову и увидел, как из-за кромки склона появился, словно большой кузнечик, вертолет.
      – Эй! – закричал он. – Морская авиация идет на помощь! Они вернулись.
      Но Уайетт был уже далеко впереди, карабкаясь вверх так отчаянно, будто спасал свою жизнь. Может, так оно и было.

      Костон стоял на бетонной полосе около разрушенной башни аэродрома на мысе Саррат и смотрел, как со стороны моря неровной линией движутся вертолеты. Командующий Брукс действовал стремительно. Авианосец под его началом, должно быть, находился где-нибудь совсем рядом с траекторией урагана, и, как только он прошел, вертолеты поднялись в воздух. Это было только начало. Вскоре на Сан-Фернандес полетят самолеты, неся с собой столь необходимые сейчас людям медикаменты.
      Он посмотрел на группу офицеров во главе с Фавелем, стоявшую неподалеку, и улыбнулся. Американцам готовился сюрприз. Фавель выразился недвусмысленно:
      – Я займу базу на мысе Саррат. Пусть чисто символическими силами, но я придаю этому большое значение.
      Согласно приказу, была послана группа солдат и офицеров, которые совершили опасный путь через затопленное устье Негрито, и теперь были здесь, дожидаясь американцев. Фавель обнаружил уязвимый для них пункт в договоре 1906 года и собирался им воспользоваться.
      – Все очень просто, мистер Костон, – объяснил он. – В договоре сказано, что если американские силы добровольно покинут базу и права на нее заявит правительство Сан-Фернандеса, договор прекращает свое действие. Костон поднял брови.
      – Это будет довольно неприглядная акция, – заметил он. – Американцы возвращаются, чтобы оказать вам бескорыстную помощь, а вы отплачиваете им тем, что отбираете у них базу.
      – Американцы не дадут нам ничего из того, что они уже не должны нам, – сухо возразил Фавель. – Они в течение шестидесяти лет арендовали восемь квадратных миль ценнейшей территории почти за так, при том, что договор на аренду был составлен, когда они оккупировали Сан-Фернандес, словно вражескую страну. – Он помотал головой. – Я не собираюсь отбирать у них базу, мистер Костон. Но я думаю, что нахожусь в положении, когда могу продиктовать новые, более подходящие для нас условия аренды.
      Костон вытащил из кармана блокнот и раскрыл его:
      – Тысяча шестьсот девяносто три доллара в год, – прочел он, – думаю, что аренда, действительно, стоит большего, и вы этого заслуживаете.
      – Вы забыли двенадцать центов, мистер Костон, – улыбнулся Фавель. – Я полагаю, что Международный суд в Гааге назначит правильную цену. Я хочу, чтобы вы были независимым свидетелем того, что правительство Сан-Фернандеса взяло под контроль мыс Саррат.
      И вот теперь Костон смотрел, как первый из вертолетов приземлился на суверенной территории Сан-Фернандеса. Из него стали вылезать люди. Золотом блеснула кокарда на головном уборе одного из них.
      – Господи, да это, кажется, сам Брукс, – пробормотал Костон. Он увидел, как Фавель вышел вперед, и два солдата встретились.
      – Добро пожаловать вновь на мыс Саррат, – сказал Фавель, протягивая руку. – Я – Джулио Фавель.
      – Брукс, капитан первого ранга, Военно-морской флот США.
      Они пожали друг другу руки. Интересно, подумал Костон, знает ли Брукс о слабом месте договора. Если и да, то он не подал вида и не удивился, бросив взгляд на сохранившуюся на остатках контрольной башни мачту, на которой висел зелено-золотой флаг Сан-Фернандеса.
      Брукс сказал:
      – В чем вы нуждаетесь прежде всего, мистер Фавель? И где? У нас все есть, вы только скажите.
      – Мы нуждаемся во всем, но в первую очередь нужны врачи, медикаменты, продукты, одеяла. Затем нужно подумать о временных жилищах, хотя бы палатках.
      Брукс кивнул головой в сторону приземлившихся вертолетов.
      – Эти ребята сейчас проверят посадочную полосу, затем мы организуем временную диспетчерскую службу, и можно начать принимать самолеты из Майами и Пуэрто-Рико. Они уже готовы и ждут сигнала. Тем временем можно послать вертолеты. Они загружены медикаментами. Куда надо лететь?
      – Вверх по Негрито. Там будет уйма работы.
      Брукс поднял брови.
      – Негрито? Разве население было выведено из Сен-Пьера?
      – Да, благодаря вашему Уайетту. Очень настойчивый молодой человек.
      – Да, – сказал Брукс. – К сожалению... – конца фразы Костон не слышал, потому что Брукс и Фавель повернулись и вместе двинулись вдоль посадочной полосы.

      Доусон нагнал Уайетта, когда тот был почти наверху.
      – Подождите! – задыхаясь, проговорил он. – Вы же так надорветесь.
      Уайетт ничего не ответил, чтобы не сбиться с ритма, его ноги работали, как шатуны. Они достигли вершины, и Уайетт оглянулся, с трудом стоя на почти онемевших от усилий ногах.
      – Я ... не вижу... пещеры...
      Доусон посмотрел в сторону моря и увидел вдалеке полоску долгожданного голубого неба.
      – Предположим, они шли со стороны берега, куда они могли повернуть?
      – Не знаю, – раздраженно отозвался Уайетт.
      – Я бы двинулся в сторону Сен-Пьера. Все-таки лучше быть ближе к дому, когда ураган прекратится.
      Они прошли немного вдоль гребня гряды. Вдруг Уайетт остановился.
      – Вот что-то вроде русла.
      Доусон посмотрел вниз на овраг.
      – Пожалуй. Другого все равно ничего нет. Давайте посмотрим.
      Они спустились в овраг и осмотрелись. Лужи воды стояли кое-где между камнями. Уайетт сказал:
      – Во время урагана здесь должен был быть поток. Наверное, потому миссис Вормингтон и упоминала реку наверху. – Он набрал воздуха в легкие и закричал:
      – Джули! Джули! Росторн!
      Ответа не было. Все было тихо, только издали доносился рокот вертолета, садившегося в долину.
      – Надо пройти немного вперед, – предложил Доусон. Может, они ниже. А может, уже спустились вниз.
      – Вряд ли, – возразил Уайетт. – Росторн знает, что дорога на Сен-Мишель легче и безопаснее.
      – Может, и так, – согласился Доусон.
      – Давайте все же получше посмотрим здесь. – Он стал спускаться в овраг. Доусон шел за ним, внимательно осматриваясь кругом. Время от времени Уайетт кричал, и они останавливались, чтобы прислушиваться.
      – Эта телка Вормингтон говорила что-то о водопаде, – сказал Доусон. – Вы видите что-либо похожее на водопад?
      – Нет, – коротко ответил Уайетт. Они спустились еще ниже.
      – Неплохое место для того, чтобы пересидеть ураган, – заметил Доусон, глядя на крутые склоны оврага. – Лучше, чем наша дыра в земле.
      – Тогда где же они, черт возьми? – воскликнул Уайетт, начинавший терять терпение.
      – Успокойтесь, – сказал Доусон. – Если они здесь, мы их найдем. Сделаем вот что. Вы продолжайте спуск, а я поднимусь вверх и пойду вдоль оврага. Если что-то увижу, крикну вам.
      Он опять выбрался на склон гряды и пошел краем оврага. Как он и предполагал, идти верхом было гораздо легче, несмотря на то и дело попадавшиеся стволы сваленных ураганом деревьев. Он шел, внимательно вглядываясь в дно оврага. Прошло немало времени, прежде чем его внимание привлекло движение внизу.
      Сначала он решил, что какое-то животное медленно ползет среди камней, но тут же с бьющимся сердцем осознал, что это человек. Он быстро спустился вниз и, спотыкаясь о камни, подошел к лежавшей ничком фигуре. Повернув ее к себе, он поднял голову и прокричал:
      – Уайетт! Идите сюда! Я нашел Росторна!
      Росторну было совсем плохо. На мертвенно-бледном лице запеклась кровь, правая половина тела была, видимо, парализована, и он механически продолжал загребать одной левой рукой. Доусон приподнял его. Веки его задрожали, он с трудом приоткрыл их, губы беззвучно зашевелились.
      – Ничего, ничего, – приговаривал Доусон. – Теперь вы в безопасности.
      Росторн судорожно глотнул воздуха и прошептал:
      – Сердце... приступ...
      – Тише, тише, – сказал Доусон. – Не напрягайтесь. – Подошел Уайетт, Доусон поднял голову. – У бедняги сердечный приступ. Ему плохо.
      Уайетт взял Росторна за руку, нащупал еле бившуюся жилку, посмотрел в его остекленевшие глаза, смотревшие в бесконечность неба. Серые губы вновь зашевелились:
      – Водопад... дерево... дерево...
      Тело Росторна внезапно обмякло в руках Доусона, челюсть отвисла.
      Доусон бережно положил его на камни.
      – Он мертв.
      Уайетт мрачно смотрел на тело Росторна.
      – Он что, полз? – прошептал он.
      Доусон кивнул.
      – Он полз вниз по оврагу. Неужели он надеялся выбраться из него?
      – Джули не могла его так оставить, – сказал Уайетт, делая над собой усилия, чтоб не сорваться. – Что-то случилось с ней.
      – Он тоже упомянул водопад, как и Вормингтон.
      – Это, наверное, выше. Мне кажется, я представляю себе, где он, – сказал Уайетт, распрямляясь. Он повернулся и двинулся по оврагу вверх, не думая о том, что может упасть и сломать или вывихнуть себе ногу в этом хаосе камней. Доусон шел за ним медленнее и аккуратнее. Через некоторое время он увидел Уайетта, стоявшего у выступа скалы, неподвластной никакому урагану. В руках у Уайетта был какой-то предмет.