– Значит, этот бесполезен?
      – Боюсь, что да. К тому же его показания, думаю, не точны. Не представляю себе, чтобы кто-нибудь здесь следил за ним, корректировал его, учитывая температуру, влажность.
      Голос Костона звучал иронически.
      – Беда с вами, учеными, состоит в том, что вы усовершенствовали ваши приборы до такой степени, что теперь не можете без них обойтись. Что же вы делали раньше без спутников и электронных устройств?
      – Полагались на опыт и инстинкт, – спокойно парировал Уайетт, – что я сейчас и делаю. Если бы вы имели дело со столькими ураганами, со сколькими я, то у вас возникло бы шестое чувство, которое без всяких приборов подсказало бы вам, как поведет себя тот или иной ураган. Глас опыта, я бы сказал.
      – Я-то вам верю, – протянул Костон задумчиво. – Но вопрос в том, сможем ли мы убедить Фавеля?
      – Меня волнует и другое. Что предпримет Фавель если мы его убедим. Он между двух огней.
      – Давайте посмотрим, закончилось ли совещание, – сказал Костон. – Как журналисту, мне интересно знать, что он делает. – Он провел рукой по лбу. – Да, вы правы, погода какая-то необычная.
      Фавель еще не освободился, и они ждали в фойе, наблюдая, как между залом ресторана, где проходило совещание, и входом в отель постоянно курсировали вестовые. Наконец, из зала вышел Фуллер и позвал их.
      – Вы следующие, – сказал он. – И постарайтесь побыстрее. – Он посмотрел на Уайетта своими чистыми голубыми глазами. – Лично я думаю, что это потеря времени. Здесь не бывает ураганов.
      – Серрюрье говорил мне то же самое и почти теми же словами, – сказал Уайетт. – Он тоже не метеоролог, знаете ли.
      Фуллер хмыкнул.
      – Ладно, входите. Поговорим, и дело с концом.
      Он проводил их в обеденный зал. Посередине его на столах, составленных вместе, были разложены карты, в дальнем углу стояла группа людей, тихо переговаривавшихся между собой. Сцена чем-то напомнила Уайетту совещание у Серрюрье, проходившее в богато орнаментированном зале дворца. Но были отличия: не было видно золотых галунов, не было атмосферы истерии.
      Костон тронул Уайетта за локоть.
      – Вон Мэннинг, – сказал он, указывая на высокого белого человека. – А рядом с ним Фавель.
      Фавель оказался худым жилистым человеком ниже среднего роста. Кожа его была светлее, чем у обыкновенного жителя Сан-Фернандеса, а глаза были неожиданно пронзительно голубыми, нечто совершенно необычное для представителя негроидной расы. Он был одет в простую полевую форму цвета хаки, открытый ворот рубашки обнажал колонну сильной жилистой шеи. Когда он повернулся, чтобы, приветствовать Уайетта, сеть морщинок вокруг глаз пришла в движение, и на его лице появилась улыбка.
      – А, мистер Уайетт, – сказал он. – А я ищу вас. Я хочу знать, что вы собираетесь мне сообщить, и, судя по словам мистера Костона, боюсь, что это мне не понравится. – Его английский язык был правильным и лишенным акцента.
      – На нас идет ураган, – выпалил Уайетт без всяких околичностей.
      Выражение лица Фавеля не изменилось. Он продолжал смотреть на Уайетта с легкой улыбкой.
      – Да ну! – сказал он иронично.
      Высокий человек, Мэннинг, подал свой голос:
      – Это слишком смелое утверждение, мистер Уайетт. Здесь не было ураганов с 1910 года.
      – Я уже устал от этих слов, – сказал Уайетт с досадой. – Что, в цифре 1910 есть что-то магическое? И не следует ли нам ожидать следующего урагана в 2010 году?
      Фавель сказал примирительным тоном:
      – Если не в 2010 году, то когда все же нам его ожидать?
      – В течение двадцати четырех часов, – объявил Уайетт, – не больше.
      Мэннинг презрительно-насмешливо присвистнул, но Фавель поднял руку.
      – Чарльз, я знаю, что ты не любишь помех в разгар войны, но давай все же выслушаем мистера Уайетта. От этого может сильно зависеть весь план наших дальнейших действий. – Он облокотился на стол и ткнул свой коричневый палец в сторону Уайетта. – Давайте вашу информацию.
      Уайетт глубоко вздохнул. Он чувствовал себя обязанным убедить этого худого черного человека, в глазах которого неожиданно появился теперь холодный металлический блеск.
      – Ураган был замечен пять дней тому назад одним из метеорологических спутников. Спустя сутки я отправился на встречу с ним на специально оборудованном самолете и обнаружил, что этот ураган чрезвычайно опасен, один из самых опасных из тех, с которыми мне приходилось сталкиваться. Я держал его под контролем, пока мне не пришлось покинуть базу, и до тех пор он шел по расчетному курсу. Но потом я не имел возможности следить за ним.
      – Этот расчетный курс, задевает он Сан-Фернандес? – спросил Фавель.
      – Нет, – сказал Уайетт. – Но ураганы часто совершенно непредсказуемо меняют траекторию.
      – Вы сообщили об этом командующему Бруксу? – спросил Мэннинг резким тоном.
      – Да.
      – Но он, кажется, не купился на вашу информацию. Он продолжает спокойно сидеть на мысе Саррат, вон там, за заливом.
      Уайетт сказал, аккуратно подбирая слова:
      – Командующий Брукс не вполне волен в своих решениях. Он должен принимать во внимание много разных обстоятельств, к примеру, войну, которую вы ведете. Он принимает на себя оправданный риск.
      Фавель кивнул.
      – Это верно. Я его понимаю. В такое время покидать базу нежелательно. – Он хитро улыбнулся. – Да я в и не хотел, чтобы он это сделал.
      – Это не имеет значения, – опять вмешался Мэннинг. – Если в он был уверен, как, видимо, уверен мистер Уайетт, в том, что ураган приближается, он бы безусловно эвакуировал базу.
      Фавель подался вперед.
      – Вы абсолютно уверены в этом, мистер Уайетт?
      – Да.
      – Даже несмотря на то, что вы сейчас не имеете возможности свериться со своими приборами?
      – Да, – сказал Уайетт и посмотрел Фавелю прямо в глаза. – Два дня назад я встретил старика около Сен-Мишель, прямо перед началом военных действий. Он укреплял крышу своей хижины.
      – Я тоже видел человека, который занимался этим, – подтвердил Фавель. – Мне показалось...
      – Ради Бога! – взорвался Мэннинг. – У нас тут не заседание этнографического общества. Решения, которые мы принимаем, должны быть основаны только на фактах.
      – Помолчи, Чарльз, – сказал Фавель. – Я родился на этой земле так же, как и мистер Уайетт. Рыбак рыбака видит издалека. – Заметив, как вытянулось лицо Уайетта, он расхохотался. – Да, да. Я все о вас знаю. У меня заведено досье на каждого иностранца на острове. – Он стал серьезным. – Вы говорили с ним, с тем человеком?
      – Да.
      – Ну, и что он сказал?
      – Он сказал, что идет большой ветер, что он, закончив укреплять крышу дома, присоединится к своей семье, укрывшейся в пещере в горах. Он сказал, что большой ветер придет через два дня.
      – Как соотносится это с вашей оценкой?
      – Полностью совпадает, – сказал Уайетт.
      Фавель повернулся к Мэннингу.
      – Этот человек пошел к пещере, где он будет молиться своему древнему богу, более древнему, чем те, которых мои предки принесли из Западной Африки, Хунракену – карибскому богу бури. – Обращаясь к Уайетту, он продолжал. – У меня есть вера в инстинкт моего народа. Может быть, – он поднял вверх свой тонкий коричневый палец, – всего лишь может быть, сюда придет ураган. Давайте предположим, что он придет. Каковы могут быть его последствия здесь?
      – Мейбл – особенно опасный... – начал Уайетт.
      – Мейбл? – перебил его Фавель, коротко засмеявшись. – Вы, ученые, лишены чувства драматического. По-моему, Хунракен – гораздо более подходящее имя. – Он махнул рукой. – Ладно, это я так. Продолжайте.
      – Он ударит с юга, – снова сказал Уайетт, – и налетит на залив Сантего. Здесь мелкие воды, и возникнет громадная волна, то, что обычно называют цунами.
      Фавель щелкнул пальцами.
      – Карту! Посмотрим, как это будет выглядеть.
      Крупномасштабная карта была мгновенно расстелена на столе, и они склонились над ней. Костон с интересом следил за развитием взаимоотношений Уайетта и Фавеля и подошел поближе. Мэннинг, несмотря на свой скептицизм, находился под впечатлением масштаба возможной трагедии. Фуллер, будучи человеком попроще, с интересом наблюдал за происходящим, не особенно вдаваясь в суть дела.
      Фавель положил ладонь на карту в районе залива Сантего.
      – Эта приливная волна, или цунами, какова может быть ее высота?
      – Я не гидролог, это не моя область, – сказал Уайетт, – но я могу предложить вам свои соображения. Низкое давление внутри урагана поднимет море футов, скажем, на двадцать или двадцать пять над нормальным уровнем. Когда эта вода войдет в залив, она на мелководье начнет вздыматься еще выше. Кроме того, по мере движения волны будет происходить ее сжатие – все больше воды будет скапливаться во все меньшем объеме. – Поколебавшись немного, он заметил твердо. – Можете исходить из того, что основная волна будет футов пятьдесят.
      Кто-то из присутствующих тихо присвистнул. Фавель протянул Уайетту черный карандаш.
      – Можете ли вы обозначить районы, которые будут затоплены?
      Уайетт, взяв карандаш, сказал:
      – Серьезное наводнение следует ожидать повсюду ниже линии семидесяти футовой отметки. Я бы на всякий случай, пожалуй, ориентировался на высоту в восемьдесят футов над уровнем моря. – Он провел волнистую линию на карте. – Все, что в сторону моря от этой линии, подлежит затоплению. – Он сделал паузу, затем постучал карандашом по устью Негрито. – Воды реки повернут вспять, и можно ожидать наводнения вдолине на протяжении миль, скажем, десяти. Кроме того, вода обрушится на нас в виде проливного дождя.
      Фавель внимательно посмотрел на карту и кивнул.
      – Как было тогда, – сказал он. – Вы изучали данные об урагане 1910 года, мистер Уайетт?
      – Да, но их, к сожалению, немного. Надежной информации нет.
      Фавель тихо сказал:
      – Шесть тысяч погибших. Очень интересная статистика, на мой взгляд.
      Он повернулся к Мэннингу.
      – Посмотри на эту линию, Чарльз. Она охватывает весь мыс Саррат, низину, где находится аэродром, вплоть до горы Рамбо, весь Сен-Пьер и равнину до устья Негрито. Все это будет затоплено.
      – Если Уайетт прав, – подчеркнуто заметил Мэннинг.
      Фавель наклонил голову.
      – Разумеется. – Глаза Фавеля рассеянно устремились куда-то вдаль, и он некоторое время стоял, погруженный в раздумья. Потом обратился к Уайетту. – Этот человек у Сен-Мишель сказал что-нибудь еще?
      Уайетт напряг свою память.
      – Да нет, кажется, больше ничего. Ах нет, он произнес такую фразу, что, мол, идет еще один ветер сильнее, чем ураган. И добавил, что Фавель спускается с гор.
      Фавель грустно улыбнулся.
      – Значит, мой народ думает обо мне как о разрушительной силе? Не думаю, что я опаснее урагана. – Он резко повернулся к Мэннингу. – Мы будем исходить из того, что приближение урагана – факт. Ничего не поделаешь. Пересмотрим наш план в соответствии с этим.
      – Джулио, мы же ведем войну, – возмутился Мэннинг. – Ты не можешь так рисковать.
      – Я должен, – сказал Фавель. – Здесь мой народ, Чарльз. В этом городе шестьдесят тысяч человек, и он может быть разрушен.
      – Господи! – воскликнул Мэннинг, бросая колючий взгляд на Уайетта.
      – Мы же не можем воевать одновременно против Серрюрье, Рокамбо и урагана. Я не верю, что ураган придет сюда и не поверю до тех пор, пока Брукс не сдвинется с места.
      Фавель положил свою руку на руку Мэннинга.
      – Я когда-нибудь ошибался в своих оценках, Чарльз?
      Мэннинг с негодованием надул щеки и с шумом выдохнул.
      – До сих пор нет, – почти прокричал он. – Но все когда-нибудь делается в первый раз. И я всегда в глубине души чувствовал, что когда все же ты сделаешь ошибку, Джулио, она будет колоссальной.
      – В этом случае мы оба окажемся мертвы, и она никакого значения для нас иметь не будет, – отрезал Фавель и обратился к Уайетту. – Что вам нужно для того, чтобы получить хоть какое-нибудь доказательство?
      – Я бы хотел взглянуть на море.
      Фавель от неожиданности заморгал глазами.
      – Ну, это пустяки, это легко осуществить. Чарльз, присмотри за тем, чтобы мистер Уайетт получил все то, что ему будет необходимо. Сам присмотри, лично. – Он посмотрел на черную линию, нарисованную на карте. – Мне надо хорошенько подумать. Я хочу остаться один.
      – Хорошо, – сказал Мэннинг, сдаваясь. Он кивнул головой Уайетту и пошел к двери. Уайетт и Костон последовали за ним. Когда они вышли в фойе, Мэннинг набросился на Уайетта. Он сгреб своей большой рукой рубашку на его груди и яростно тряханул его.
      – Вы, чертов интеллигент! Вы славно тут мне все обосрали!
      – Уберите свои поганые руки, – холодно сказал Уайетт.
      Увидев, как в глазах Уайетта разгорается злобный огонь, Мэннинг отпустил его со словами:
      – Ладно. Я вас предупредил. – И сунув Уайетту под нос свой палец, добавил: – Если не будет урагана, то я этого так не оставлю. Фавель, может, и махнет на это дело рукой, но я нет. И я обещаю вам, что спустя двадцать четыре часа вы будете совершенно мертвым метеорологом.
      Он отступил, окатив Уайетта презрительным взглядом.
      – Фавель приказал мне нянчить вас. На улице стоит мой автомобиль. Я вас отвезу, куда хотите. – Он повернулся и направился к выходу.
      Костон посмотрел ему вслед.
      – Вам лучше оказаться правым, Уайетт, – пробормотал он. – Очень правым. Если Мейбл не появится вовремя, я бы не хотел оказаться на вашем месте.
      Уайетт был бледен.
      – Вы едете со мной?
      – Конечно, я не хочу пропустить ничего.
      Мэннинг молча вел машину по направлению к докам. Они миновали опустошенное здание арсенала, и через некоторое время остановились неподалеку от входа на мол.
      – Я бы хотел проехать дальше по молу, – сказал Уайетт. – Если это не опасно.
      Мэннинг медленно вырулил на мол и довез их почти до самого конца мола. Уайетт вылез из машины и стал смотреть на маслянистую поверхность воды через залив в сторону моря. Костон вытер лоб и сказал Мэннингу:
      – Как жарко. Здесь всегда так жарко по утрам?
      Мэннинг, не отвечая, кивнул головой в сторону Уайетта и спросил:
      – Можно на него полагаться?
      – Не знаю. Я знаком с ним всего четыре дня. Но я вам скажу такую вещь. Никогда не встречал более упрямого и настойчивого человека.
      Мэннинг ничего не сказал, и они погрузились в молчание.
      Через несколько минут возвратился Уайетт и сел в машину.
      – Ну? – спросил Мэннинг.
      Уайетт прикусил губу.
      – Вдали наблюдается сильное волнение. Вот все, что я могу сказать.
      – Господи! – воскликнул Мэннинг. – И больше ничего?
      – Не волнуйтесь, – сказал Уайетт, криво усмехаясь, – вы получите ваш ветер. – Он взглянул на небо. – При первом появлении облаков или тумана сообщите мне, где бы я ни находился.
      – Ладно, – пробурчал Мэннинг и включил зажигание. Только он собрался отпустить сцепление, на противоположном берегу залива раздался глухой и тяжелый взрыв. Мэннинг застыл:
      – Что это, черт побери?
      Грохот повторился, смешиваясь с еще катившимся вдали эхом первого взрыва. Костон, сидевший сзади, возбужденно закричал:
      – Посмотрите на базу. Там что-то происходит.
      Они разом повернули головы в сторону мыса Саррат, хорошо видного через залив, отделявший их от него четырехмильной полосой воды. Там медленно поднимался вверх столб черного дыма. Внезапно его осенило.
      – Брукс эвакуируется. Он избавляется от лишних боеприпасов, чтобы они не достались Серрюрье.
      Мэннинг в недоумении посмотрел на Уайетта, затем его лицо расплылось в улыбке. С минуту он прислушивался к шедшим теперь один за другим взрывам и вдруг рявкнул:
      – Боже мой! Ураган-то действительно будет!

Глава 7