1

Водопад с дробным стуком летел по камням.

Лиловая молния разодрала затянувшие небо черные тучи, обвела серебряной каймой края облачных гор, двигавшихся грозно и безмолвно. Почти сразу ударил гром; эхо подхватило его и разнесло по округе. Внезапно хлынул дождь; капли шлепались о землю тяжело, словно свинцовые горошины.

Мишель перевернулся с боку на бок. Подушка соскользнула на пол. Наполовину проснувшись, мальчик ощупью поискал ее и в конце концов открыл глаза.

В комнате было темно. Мишель машинально потянулся к выключателю и довольно долго его искал, пока не вспомнил, что лампы у изголовья нет, а верхний свет включается у двери и с постели до кнопки не дотянуться.

Вчера, перед тем как лечь спать, он положил у изголовья свой карманный фонарик. Привстав, Мишель протянул руку… и замер.

Из мрака на него пристально глядели два светящихся глаза…

Ошеломленный, Мишель сел на постели, не сомневаясь, что это ему привиделось. Но видение не исчезало. Кошачьи глаза… только шире расставлены – значит, животное более крупное.

Мальчик задумался над тем, как же глаза могут светиться и полной темноте, без единого лучика, способного вызвать отблеск.

Он топнул ногой, но загадочное животное никак не отреагировало на его угрозу.

Не спуская глаз со светящихся глаз, Мишель снова принялся шарить в поисках фонаря – и наконец нашел его… у себя под подушкой. Включив фонарь, мальчик направил луч прямо перед собой. Глаза погасли; перед Мишелем была всего-навсего полка на противоположной стене. Никаких следов таинственного зверя!

Совершенно изумленный, мальчик встал и подошел к полке. Там он нашел два черных камешка размером с крупную гальку, которые днем подобрал на склоне горы. Форма и цвет камешков показались ему любопытными, но в общем-то ничего особенного в них не было.

Мишель выключил фонарик. «Глаза» снова загорелись. Мальчик опять зажег свет – и обнаружил на каждом камешке более светлое пятнышко. Да, именно эти пятнышки и светились в темноте.

Новая вспышка молнии, за которой тут же последовал чудовищный раскат грома – значит, гроза уже над долиной. Мишель привел постель в порядок, улегся, погасил фонарик. В темноте загорелись две яркие точки.

«Странные камни, – подумал мальчик, засыпая. – Надо бы показать их папаше Дюмону!»

Но вскоре сон одолел Мишеля вместе с его минералогическими проблемами…

Когда Мишель проснулся, было уже совсем светло. Во дворе пели птицы. Мальчик подошел к окну, потянулся, сделал несколько дыхательных упражнений. Деревья как будто стали зеленее после ночной грозы.

Прихватив полотенце и зубную щетку, Мишель по расшатанной деревянной лестнице спустился с балкона прямо во двор фермы, к роднику, который бил из круглой каменной чаши.

Раздевшись до пояса, он энергично умылся, потом пригладил темные, слегка вьющиеся волосы.

Хотя было всего семь часов, воздух уже прогрелся. Мишель вернулся в комнату, натянул джинсы и белую майку и спустился по внутренней лестнице в большую комнату с каменным полом. Рядом с камином висели часы в резном корпусе. По бокам очень длинного орехового стола стояли две простые скамьи. Закопченный потолок с покривившимися балками слегка лоснился. Штукатурка на стенах местами осыпалась, но кое-где еще держалась, давая понять, что когда-то стены были розовыми… только очень давно.

К Мишелю присоединился другой темноволосый паренек, почти на голову выше его самого и довольно нескладный.

– Привет! Даниель еще не встал? – спросил он.

– Нет, Артур. Пора бы тебе уже запомнить: Даниель у нас из породы сурков! Если его не трогать, он способен проспать зиму напролет!

– Зиму – еще куда ни шло, но сейчас-то? Смотри, какое солнышко!… А ты слышал, какая гроза была ночью? Мне показалось, что молния ударила совсем рядом!

– Ой, кстати, насчет грозы… погоди, я сейчас вернусь!

Мишель проворно взбежал по лестнице и вскоре вернулся с черными камешками, которые так поразили его ночью. Он положил их на стол. Артур, очень удивленный, подошел поближе.

– Ты и представить себе не можешь, что со мной случилось! – сказал Мишель,

И рассказал, в какое смятение пришел, обнаружив две светящихся точки.

Взяв камешки в руки, Артур стал внимательно их разглядывать. Его друг указал на два светлых пятнышка.

– Может, это фосфор? – предположил Артур.

– Не думаю, старина! Насколько я помню уроки химии, фосфор имеет свойство самовозгораться от соприкосновения с воздухом. Как раз для того, чтобы избежать возгорания, фосфор и хранят в жидкости!

– Кстати о химии – почему бы тебе не показать свои камни папаше Дюмону? Он наверняка объяснит тебе, в чем тут дело. Но вообще-то я тебя поздравляю! Камень-«светлячок», должно быть, встречается не так часто. И потом, послушай, это же поможет экономить электроэнергию!

Папаша Дюмон, о котором ночью вспомнил Мишель и только что упомянул Артур, был учителем на пенсии и увлекался минералогией. Его ферма находилась недалеко от фермы Сержа Кретуа, кузена Артура, у которого двоюродные братья Мишель и Даниель вместе со своим приятелем жили уже три дня.

Серж, решивший заняться разведением коз, приводил теперь в порядок заброшенную ферму в департаменте Ардеш, в нескольких километрах от Прива.

Трое ребят приехали как раз для того, чтобы помочь ему в этой работе.

Стенные часы пробили половину седьмого.

– Что-то Сержа не видно, – заметил Артур. – Обычно к тому времени, как мы спускаемся, он уже возвращается с дойки!

– Да, но сегодня он работает один. Ты же сам слышал, Сильвия вчера вечером за ужином сказала, что собирается за покупками. Грузовичка еще нет на месте.

– В самом деле! Хорошая она девчонка, моя кузина, – сказал Артур. – Сержу здорово повезло, что у него такая сестра!

– Которая к тому же согласилась переехать в эту глухомань…

– Послушай… я проголодался. Может, позавтракаем без него?

Мишель согласился, но мальчики не успели привести в исполнение свое намеренно: в комнату вошел Серж с медным бидоном, полным только что надоенного молока.

Это был парень двадцати двух лет, крепкого сложения. Его черные, густые и курчавые волосы придавали ему сходство с греческими пастухами. Одет он был в джинсы и красную с синим клетчатую рубашку.

Серж рассеянно ответил на приветствие мальчиков. Он казался озабоченным, даже встревоженным.

– Ты что, не с той ноги сегодня встал? – пытаясь развеселить его, поинтересовался Артур.

Его кузен покачал головой.

– Если бы… У меня коза пропала! Вожак стада и к тому же самая дойная! А другие дали сегодня утром меньше молока, чем всегда, – хотел бы я знать, почему!

– А куда могла подеваться эта коза? – спросил Мишель. – Хочешь, мы ее поищем?

– Слушай, а что же собака? Разве она ее не нашла? – удивился Артур.

– Дора как будто не в себе, словно спит на ходу, – ответил Серж. – Что до козы, мне показалось, я слышал, как она блеет, но черт меня возьми, если я могу понять, где она! В долине слишком сильное эхо. Пойду поставлю у обочины бидон, оттуда его заберет кооперативный грузовик, а мы с вами отправимся искать Амалфею[1]!

Мишель с Артуром переглянулись. Они знали, что Серж наградил своих козочек мифологическими именами, но еще не вполне привыкли к этой его причуде. Когда Серж вышел из комнаты, Артур заявил:

– Я не дойду – умру по дороге от истощения! Что поделаешь, хоть плитку шоколада возьму. Тебе дать?

Мишель кивнул. Каждый отрезал себе по ломтю деревенского хлеба, который они достали из хлебного ларя, и оба принялись грызть шоколад.

Они еще дожевывали, когда в комнату снова вошел Серж. В руке он держал большие садовые ножницы.

– Может, кто-нибудь из вас возьмет вот это? – спросил он. – А я понесу косу. Там, внизу, настоящие джунгли!

Мишель взял ножницы, и все трое вышли на улицу. Дом был вые троен у входа в узкую лощину – постепенно расширяясь, она образовывала круг диаметром около сотни метров. Почти отвесная скала замыкала лощину с другого конца. На высоте примерно двухсот метров бил родник, каскадом падавший по трем уступам и вливавшийся в ручей, который бежал неподалеку от фермы Кретуа. Этот родник и назывался Чертовым источником.

Ребята шли по тропинке, которая повторяла изгибы ручейка, если только камни и заросли ракитника не заставляли ее отклоняться в сторону – порой довольно далеко.

Впереди шел Серж с косой на плече. Стальное лезвие мягко поблескивало в лучах солнца.

Стало жарко; безветрие узкой лощины, казалось, еще усиливало жару.

Вскоре тропинка разделилась на две. Левая вела к простому мостику – два толстых ствола, переброшенных через ручей. Правая выводила прямо на луг, со всех сторон огороженный тройным рядом проволоки. В тени молодых дубков стояла небольшая кучка козочек; одна из них тупо чесала рога о проволоку.

– Придется добавить хотя бы еще ряда два проволоки, чтобы они не разбегались. Это случилось в первый раз, но больше такого не произойдет! – пообещал Серж.

За рощицей виднелся низкий навес.

– Ты не думаешь, что они могли испугаться грозы? – спросил Артур.

– Это было бы странно!

Они миновали луг. Дора протащилась за ними до конца ограды и снова легла.

Почти сразу им пришлось остановиться. Путь преградили настоящие джунгли, хоть и в миниатюре. До самого подножия скалы шли непроходимые заросли; кое-где торчали обвитые плющом стволы дубов и колючие кусты. Ручей терялся из виду среди густых кустов ежевики. Справа и слева растения карабкались по крутым склонам горы.

– Думаешь, коза там? – недоверчиво спросил Артур.

– А где ей еще быть? Она наверняка где-то застряла, иначе вернулась бы на луг или домой. Я только что слышал се блеяние!

Серж всматривался в заросли. Со всех сторон доносился усиленный эхом шум водопада.

– Амалфея! – крикнул Серж. – Амалфея!

Но только грохот воды нарушал: тишину.

– Пойдем дальше! – сказал он. – Рано или поздно мы ее услышим…

Широко расставив ноги, он стал косить ежевику. Мишель и Артур шли за ним с ножницами, срезая самые толстые побеги и ветки.

– Нам бы сюда сейчас мачете[2]! – размечтался Артур. – Я чувствую себя серингеру[3]…

Они медленно двигались вперед под шелест косы, оставляя позади себя дорожку шириной в два метра.

Всевозможные зверюшки, привыкшие к тишине и покою, разбегались в разные стороны.

– Надеюсь, мы не напоремся здесь на гадюку, – поежился Мишель.

– Не бойся! – успокоил его Серж. – Если бы они здесь и были, их спугнул бы свист косы. Я всего раз видел тут гадюку – она сосала козу. Эти твари обожают молоко!

Терпеливо и упорно они продвигались вперед, время от времени останавливаясь, чтобы снова и снова позвать Амалфею.

Внезапно Серж застыл на месте, жестом приказав своим спутникам остановиться.

2

– Амалфея!… – крикнул Серж.

В те короткие промежутки, когда грохот водопада на мгновение затихал, им удалось расслышать жалобное блеяние.

– Она там! – воскликнул молодой фермер. – Вон там, слева от нас!

И тотчас бросился налево, не переставая косить все, что попадалось на пути. По его лицу ручьями струился пот, а он упорно продвигался вперед, все чаще и сильнее взмахивая косой, но яри этом не утрачивая точности движений. Каждый раз, когда коса натыкалась на слишком упрямое растение, на подмогу приходили Артур и Мишель.

В течение получаса все трое только и делали, что резали, крушили, расчищали дорогу. Жалобный зов несчастного животного доносился все более явственно.

– Вот она! – закричал наконец Серж.

И в самом деле, среди колючих зарослей, между обломанными метками, виднелось светлое пятно. Серж бросил косу и с помощью садовых ножниц расчистил последние несколько метров пути.

Беленькая Амалфея лежала на боку. Увидев хозяина, она подняла голову, дернулась, попыталась встать, но снова упала, жалобно застонав.

Серж бросился к ней, стал гладить по голове, приговаривая:

– Амалфея, миленькая, что с тобой?

Мишель с Артуром подошли поближе и увидели, что белый мех в нескольких местах испачкан кровью.

– У нее сломана нога! – воскликнул Серж.

Он продолжал ласкать козочку. Та уже перестала стонать: видимо, ее успокаивало присутствие хозяина. Амалфея улеглась на траву и больше не поднимала голову.

– Это опасно? – спросил Мишель.

– Да нет, не опасно. Неприятно, конечно. Ей придется по меньшей мере дней сорок провести в гипсе, а может, и два месяца!

– И что, она будет передвигаться на трех ногах? – удивился Артур.

– Могла бы… только не здесь. Среди всех этих колючек и срезанных веток ей трудно будет сохранять равновесие. Лучше бы нам отнести ее на луг. Когда мы выберемся на тропинку, ей будет легче добраться до дома.

– А сколько весит взрослая коза? – поинтересовался Артур.

– Вот эта – пятьдесят, может быть, пятьдесят пять килограммов. Артур, мы с тобой поднимем ее вдвоем, просунув руки под живот и под грудь, а ты, Мишель, будешь поддерживать ей голову, чтобы она не слишком дергалась.

Умное животное не сопротивлялось.

Бросим косу и ножницы, они двинулись в обратный путь. Идти было не так-то просто. Артур и Серж пробирались боком, а Мишель почти пятился. Никогда еще ему не доводилось видеть так близко золотистые козьи глаза, розовую мордочку и длинные блестящие рога.

Ребята то и дело спотыкались. Когда они добрались до луга, все трое были мокрыми от пота.

Амалфею осторожно опустили на землю. Сначала она зашаталась и чуть не упала, но потом сумела утвердиться на трех ногах и принялась как ни в чем не бывало пощипывать травку. Дора, собака Сержа, к этому времени вроде бы слегка приободрилась. Она подошли к Амалфее, обнюхала ее, полизала пятна крови и вернулась к стаду.

– Черт знает что, ничего не пойму! – сказал Серж. – Когда Амалфея убежала с луга, остальные козы должны были последовать за ней!

– А что будет делать теперь все стадо, оставшись без вожака? – спросил Мишель.

– Пока они заперты здесь, ничего страшного, – ответил молодой фермер. – Впрочем, если Амалфея проведет дома больше месяца, вместо нее появится другой вожак, но это произойдет не так скоро… Ну ладно, сейчас надо ее полечить. Мишель, не сходишь за косой и ножницами? Мы с Артуром отведем Амалфею домой.

– Хорошо!

Коза, прихрамывая, последовала за хозяином. Довольно быстро ей удалось распределить вес тела на три ноги, и она смогла уверенно передвигаться.

Мишель вернулся в глубину долины. Глядя на дремучие заросли вокруг, он никак не мог понять, каким образом коза забралась в эти дебри – туда, где они ее нашли. Мальчик попытался представить себе, как Амалфея скачет среди колючих кустов, но, поразмыслив, решил, что ей трудно было бы через них перепрыгивать, если и не вовсе невозможно.

«Да и зачем ей было туда забираться, когда у нее вдоволь еды на лугу? Серж ничего не сказал, но у него наверняка есть кое-какие соображения по этому поводу…»

Серж Кретуа был очень симпатичным парнем; Мишель уже успел оценить его по достоинству. Его переезд в «глухомань» не имел ничего общего с авантюрой: перед тем как обосноваться в Бом-де-Любак, деревне в департаменте Ардеш, Серж прослушал специальный курс в профессиональном центре в Кармежане. Мишель слышал, что некоторые молодые люди, призывающие «вернуться к природе», уезжают куда придется и живут как попало, принимаются выращивать коз или овец, не имея никаких знаний, никакого специального образования. А ведь это такая же трудная и серьезная работа, как всякая другая! И новичков постигает жестокое разочарование…

В отличие от них, Серж разумно управлял своей фермой. В этом ему помогали его сестра Сильвия и выдрессированная собака Дора, умеющая искать отбившуюся от стада козу так долго, как потребуется. Серж уверял даже, что Дора может определить, все ли козы на месте – как если бы она умела считать.

Мишель как раз думал о ней, когда Дора к нему подбежала. Она снова выглядела бодрой и веселой.

«Все– таки очень странно, что она не отправилась на поиски Амалфеи», – подумал Мишель.

Он попытался удержать собаку, но Дора, повиляв хвостом, убежала вперед.

Вскоре Мишель добрался до того места, где незадолго до того нашли Амалфею. Дора куда-то исчезла.

– Нет, только этого не хватало! – проворчал он. – Сначала коза, теперь собака… Да что их сюда так тянет?

Он наклонялся, чтобы подобрать косу и садовые ножницы, когда послышалось рычание Доры.

В ту же минуту мальчик так и подскочил. Из самой гущи колючек… показался человек в синем комбинезоне. Не очень высокий, коренастый, лет, наверное, сорока, с корзиной в руке. Сильно загоревшее лицо было покрыто сетью тонких морщинок, какие появляются у тех, кто много времени проводит на солнце.

При виде Мишеля он остановился, удивленный и, кажется, недовольный. Но тут же бросил свою корзину и устремился навстречу мальчику.

– Это вы сделали здесь просеку? – спросил он. – Замечательно! Вы так облегчили мне жизнь! Я собираю малину и ежевику…

– Малину вы наверняка найдете, а ежевика еще не созрела! Ее можно будет собирать не раньше чем через месяц.

Человек расхохотался.

– Через месяц меня уже здесь не будет. Я провожу отпуск, путешествуя в автофургоне. Остановился неподалеку отсюда, там, где будет ярмарка!

В самом деле, через четыре дня, в воскресенье, должен был начаться местный праздник – сельская ярмарка. Человек продолжал, указывая в сторону луга:

– Если идти в ту сторону, я доберусь до деревни?

– Да… Только вы-то откуда пришли?

Человек показал голые по локоть, исцарапанные руки.

– Я пытался пройти напрямик через заросли и хотел уже повернуть назад, когда обнаружил вашу просеку.

Мишеля уже несколько минут занимало странное движение в зарослях, в двух-трех метрах от него.

Одновременно до него доносилось злобное рычание, прерываемое отрывистым, сердитым лаем.

Подойдя поближе, мальчик увидел Дору.

Ее голова скрывалась в кустах. Задняя часть тела, оставшаяся на виду, подергивалась, как будто собака сильно трясла головой.

Мишель решил, что Дора нападает на гадюку.

– Дора! Ко мне! Дора! – позвал он.

Но собака, обычно очень послушная, не отреагировала.

На всякий случай, вынув из кармана нож, Мишель срезал гибкую ветку, которой при необходимости мог бы убить змею.

Дора неистовствовала, охваченная непонятной яростью, как будто на ее пути встретился смертельный враг.

– Это же надо! – воскликнул незнакомец. – Я рад, что она не нападает так на меня, ваша псина!

Мишель осторожно подобрался поближе, не переставая ворошить палкой траву. Он обошел собаку кругом, наступая на ветки, мешавшие ему идти. И вдруг застыл, пораженный, обнаружив предмет, вызвавший такую злость у Доры.

Оскалив зубы, собака нападала на какую-то светлую тряпку!

Иногда Дора выпускала из зубов кусок ткани и начинала с лаем и рычанием рвать его когтями.

Такая ненависть позабавила мальчика. Он взглянул на незнакомца, но тот оставался серьезным и, казалось, был сильно заинтересован происходящим.

Мишель собирался уже уйти, предоставив собаке развлекаться как ей угодно, но тут в глаза ему бросился какой-то прикрепленный к ткани металлический предмет.

– Апорт, Дора, апорт!

Собака, поставив на бежевую тряпку передние лапы и насторожив уши, внимательно смотрела на него, но даже не думала исполнять приказание, как будто Мишель мешал ей заниматься важном делом.

– Ну, Дора, принеси это мне!

Подпрыгнув на месте всеми четырьмя лапами, как лошадь, исполняющая пируэт, Дора с громким рычанием вернулась к своей разрушительной деятельности.

– Хватит, Дора! Дай сюда!

Мишель наклонился и схватил тряпку. Собака, сжав челюсти и дергая головой, еще: крепче вцепилась в нее и не сразу выпустила добычу. Разжав зубы, она два или три раза отрывисто пролаяла, свесила язык набок и с видом оскорбленной принцессы удалилась в сторону пастбища.

– Редко мне доводилось видеть такое упрямство у животного! – заметил незнакомец. – Что это за штука?

Мишель как раз и рассматривал эту «штуку». Она оказалась сумкой из очень толстой, грубой, прочной и жесткой ткани, к которой были пришиты две лямки из другой материи. На конце одной из них была пряжка со шпеньком. Вот эта-то металлическая деталь и блестела, как раз она и привлекла внимание мальчика. На другой лямке явно была когда-то такая же пряжка, но теперь она отсутствовала. На конце отпоровшейся лямки еще торчали обрывки ниток.

– Похоже на большой патронташ, – произнес человек в синем комбинезоне.

Да, действительно. В длину сумка была больше, чем в ширину, примерно тридцать на пятнадцать сантиметров, толщиной сантиметров в десять. Собачьим зубам так и не удалось разорвать прочную ткань.

Мишель накинул на плечо уцелевшую лямку, подобрал косу и ножницы и направился к ферме. Турист подхватил свою корзину и последовал за ним.

По дороге мальчик заметил еще несколько странностей. Несмотря на ночную грозу, ткань осталась сухой. Кое-где к ней прилипла козья шерсть. Может, поэтому собака так ожесточенно набросилась на сумку?…

Человек с корзиной догнал его.

– Дайте мне косу или ножницы, они довольно неудобные, вам трудно нести все сразу!

Мишель отдал ему ножницы.

– Знаете, – продолжал его спутник, – у меня сейчас возникла одна мысль. Может, кто-то из военных потерял солдатский мешок?

Предположение было не таким уж неправдоподобным. За скалой, на плато, располагался бункер с ядерными ракетами, как на плато Альбион в Альпах. Солдатские патрули, совершая обход базы, каждый день проходили над обрывом. И совсем нетрудно было представить себе солдата, который выбрасывает или случайно роняет свой рваный мешок вниз, в лощину.

– Но… ведь военные сумки бывают зеленого или защитного цвета, разве нет? – возразил мальчик.

– Возможно, – согласился турист, – но, пролежав слишком долго под дождем и солнцем, она могла выгореть и полинять…

Они поравнялись с пастбищем, когда перед ними появился человек лет шестидесяти, в коричневом вельветовом костюме и морской фуражке. На его загорелом лице топорщилась щеточка седых усов. Он курил короткую изогнутую трубку. Это был учитель на пенсии, сосед Кретуа.

– Здравствуйте, мсье Дюмон! – приветствовал его Мишель.

– Здравствуй, мой мальчик!

– Добрый день, Рауль! – поздоровался спутник Мишеля.

– Добрый день, Эдуард. Уже в пути? – И, снова обернувшись к мальчику, учитель продолжил: – Значит, вы уже познакомились с моим другом Эдуардом, Эдуардом Баноном, любителем туризма?

– Автотуризма! Есть некоторая разница! – поправил тот.

Потом, заметив косу и садовые ножницы, Дюмон произнес:

– Рано ты вышел на прогулку, мальчик мой. Что же ты собрался здесь косить? Серж хочет расширить пастбище?

– Не думаю, мсье Дюмон. Значит, вы не заходили на ферму?

Вопрос, казалось, удивил учителя.

– Конечно, нет! Ты же видишь – я спускаюсь с горы, с моей горы! Сейчас самое лучшее время для грибов, особенно после такого дождя, какой лил сегодня ночью… Но, Мишель, почему ты спрашиваешь меня, заходил ли я на ферму? Там что-то случилось?

– Амалфея сломала ногу, – ответил мальчик. – Мы нашли ее в зарослях. Пришлось прокладывать дорогу косой и ножницами.

– В зарослях! – повторил учитель. – А вы видели это, Эдуард?

– Да нет… Я только что пришел. Я собирал малину, когда появился вот этот молодой человек…

– Ага! Хорошо, я иду с тобой, Мишель, – решил учитель. – Я могу понадобиться Сержу! Вы тоже идете, Эдуард?

– М-м… думаю, я пойду дальше собирать ягоды. На обратном пути, может быть, загляну.

– Зайдите на минутку ко мне, я буду вас ждать! – пригласил его Дюмон.

– С удовольствием! До скорого!

Дюмон взял у Банона ножницы и проводил Мишеля до фермы.

У дома, прислоненные к стене, стояли два мопеда.

«Смотри-ка… у нас гости», – подумал мальчик.

Он отнес в пристройку косу и ножницы, потом, с сумкой в руке, вошел в дом. Его спутник уже был там.

Артур и Даниель придерживали Амалфею, лежавшую на застеленном одеялом столе. Серж уже приготовил бинты и дощечки и собирался разводить гипс в маленькой пластмассовой миске.

На все это смотрели два гостя. Один из них – высокий молодой блондин в джинсовом костюме – был голландцем, все называли его Джеф. Его родители купили дом здесь, в деревне. Серж иногда подшучивал над своей сестрой Сильвией, уверяя, что Джеф приходит к ним почти каждый день вовсе не ради домашнего сыра, а ради той, что его варит! Странный вид второго гостя поразил Мишеле.

3

Это был довольно высокий, хорошо сложенный молодой человек, очень смуглый и темноволосый. На вид ему было лет тридцать. Мишеля не так удивили его черные бархатные штаны и яблочно-зеленая рубашка, как маленькое золотое колечко в левом ухе гостя.

«Цыган», – решил про себя Мишель.

Он повесил сумку на спинку стула и подошел посмотреть, что делает Серж. Тот заканчивал вырезать лубки из дощечек, скруглял углы. Доделав шины, он развел гипс и опустил в раствор бинты. Вскоре сломанная нога была закреплена в лубке и скована гипсом, Амалфея терпела и не жаловалась. Время от времени она приподнимала хорошенькую головку, и ее золотистые глаза останавливались на хозяине.

Тот в последний раз пригладил гипсовую повязку рукой и выпрямился. На лбу у него блестели капельки пота.

– Как только схватится, – сказал Серж, – она сможет встать.

Отойдя от стола, он увидел Мишеля.

– А, вот и ты! Познакомься с моим другом Мануэлем. Он каждый год приезжает на ярмарку, которую устраивают на площади в Боме, – ты же знаешь, в воскресенье здесь будет праздник. Мануэль приехал вчера вечером и, как видишь, уже явился за молоком и сыром!

Цыган улыбнулся и протянул мальчику руку, которую тот крепко пожал.

– Но как все-таки коза умудрилась сломать ногу? – спросил Мануэль. – По-моему, это довольно редко случается. Говорят, у них ноги крепкие.

Серж недоумевающе развел руками. Дюмон вытащил трубку изо рта и проговорил:

– Мануэль прав, это действительно так! Ноги у них крепкие. Но если уж нога застряла между досками ограждения или, например, запуталась в ветках куста, коза начинает дергать ее, тянуть, и – хрусть! – кость ломается!

Серж вернулся к столу, потрогал остывающий гипс, который уже начал схватываться.

– Еще минут десять! – Он остановился, заметлив сумку. – А это что за штука?

– Дора вытащила ее из кустов недалеко от того места, где мы нашли Амалфею. Видел бы ты свою собаку в эту минуту – настоящая фурия! Она готова была в клочья разорвать эту сумку!

Дюмон подошел поближе, взял сумку в руки и долго молча рассматривал.

– Лямки кто-то сам приделал, – сказал он наконец. – Изначально их здесь не было.

Вмешался цыган:

– Наверное, это не имеет никакого отношения к делу, но я видел похожую вещь на севере, у одного старого контрабандиста. Он сделал мешок вроде этого, чтобы прикреплять на спину своей собаке, и та переходила с табаком на спине границу между Бельгией и Францией.

Эти сведения всех порядком удивили. Джеф, в свою очередь, тоже осмотрел сумку, потом взглянул на Дюмона.

– У вас это нет? – спросил он на своем довольно своеобразном французском.

Учитель покачал головой.

– Таких у меня нет, Джеф! У меня в самом деле было несколько мешков из-под сельскохозяйственной взрывчатки, сохранившихся от тех времен, когда я устраивал свой фруктовый сад. Но на этих мешках нет лямок!

– Это правда… не лямки, – согласился молодой голландец, который брал у Дюмона уроки французского языка.

Он открыл сумку и перевернул ее. На стол высыпалось немного тусклого, спекшегося песка.

– Чем дальше, тем любопытнее! – прокомментировал Серж. – В наших местах нет контрабандистов. А носить в мешке песок… Убей, не пойму, зачем это может понадобиться!

Мишель, когда прошло первое удивление, стал размышлять над словами цыгана, над тем, что он рассказал о собаке контрабандиста. Мальчик прикинул, как соотносится длина лямок с обхватом козьей груди…

– А если эта сумка была сделана, чтобы подвешивать ее козе на живот или прикреплять на спину? – неожиданно предположил он вслух. – Вы заметили – к ткани прилипло несколько белых шерстинок…

Схватив сумку, Серж приложил лямки к козьему боку.

– Подходят! Только ума не приложу, что бы такое могла переносить на себе коза?…

Дюмон улыбнулся.

– Думаю, вы напрасно теряете время, – сказал он. – Скорее всего, эта сумка не один месяц провалялась в траве. Сами знаете, такая ткань сохраняется долго. По-моему, это поделка какого-нибудь молодого пастуха, ничего больше!

Мишель счел нужным перевести этот разговор на английский для Джефа. Тот проявил к словам Мишеля вежливый интерес, не более того.

Шум мотора оповестил их о появлении Сильвии, сестры Сержа. Это была высокая девушка лет восемнадцати, одетая в джинсы и клетчатую бело-зеленую рубашку. Очень хорошенькая, изящная и имеете с тем спортивная. Сжимая в руках пакеты с продуктами, Сильвия остановилась на пороге, с удивлением глядя на сцену, которую застала в комнате.

– Что здесь происходит? – спросила она.

Серж рассказал ей о несчастном случае с Амалфеей и о находке. Девушка, казалось, была совершенно ошеломлена, она чуть не выронила из рук покупки. Немного придя в себя, Сильвия отправилась в кухню, чтобы побыстрее избавиться от своего груза.