На шум в комнату заскочили Сиражеддин и Каха.
– Все нормально, – брезгливо морщась, махнул рукой Нурпаши в сторону своих помощников. – Отведите его обратно и никуда не выпускайте. Я определил ему время. Если не управится, лично отрежу голову. Только перед этим буду долго мучить. Слышишь! – он резко наклонился над несчастным химиком. – А теперь пошел вон!
Нурпаши специально говорил со своими помощниками на русском, чтобы химик понял – с ним не шутят.
– Послушай, – тихо заговорил Адлан, после того как Акутина увели. – В Москве, рядом с дачей профессора, мы спрятали почти литр этой отравы. Если верить русскому, ее достаточно, чтобы отправить на тот свет целый город.
– Я не хочу город, – гневно сверкнув глазами, прорычал, усаживаясь на свое место, Нурпаши. – Мы зальем ею все! Нам нужна вся эта страна!
– Акутин говорит, что на производство ста… – Адлан замолчал и наморщил лоб, пытаясь вспомнить нужное слово.
Это вызвало на лице Нурпаши улыбку.
– Миллилитров, – подсказал он.
– Да, – смутившись, закивал чеченец, – нужно несколько месяцев.
– А никто не говорит, что мы приступим к операции немедленно, – Нурпаши покачал головой. – Нам нужно лето. Жаркое и сухое. Мы выбросим на рынки десятки тысяч бутылок самых разных напитков, заряженных «мертвой водой». В России, с ее неконтролируемым производством поддельных продуктов, это очень легко сделать.
– Тебе не кажется, что Акутин, узнав о наших планах, испугался и теперь обманывает нас? – неожиданно спросил Адлан.
Этот вопрос застал Нурпаши врасплох. Не сводя взгляда со своего помощника, он медленно поднялся и подошел к окну.
– Ты допускаешь, что он ломал здесь комедию? – немного подумав, он развернулся к Адлану.
– Вполне возможно, – Сикоев растерялся. Он не ждал, что его предположение может оказать такой эффект на босса.
– А что, – Нурпаши задумчиво потер подбородок, – это надо проверить.
– Разреши мне побеседовать с ним, – в глазах Адлана появился недобрый огонек. – Поверь, я знаю такие способы разговорить человека, у самого мурашки по коже бегут.
– Погоди торопиться, – нахмурился Нурпаши. – Мы поступим по-другому.
– Как? – удивился Адлан. – Кроме него, никто не знает этой тайны.
– А ее и не надо знать, – усмехнулся Нурпаши. – Существуют записи профессора Свергуна. Разные там формулы, – уточнил он, увидев недоумение в глазах помощника. – Любой химик может это проверить.
– Где ты хочешь взять такого человека?
– В Познани есть политехнический институт, – он загадочно посмотрел на Адлана. – Надо найти специалиста среди преподавателей и привезти сюда.
– А если он не согласится работать? – удивился чеченец.
– Поляки тоже люди, – хмыкнул Нурпаши. – И почему ты решил, что я буду спрашивать, хочет он или не хочет?
– Нам опасно иметь конфликты с этой страной. Она нам помогает. Варшава предоставила сайт в Интернете. Мы печатаем в их типографиях свою литературу. Здесь даже увековечили память Лече Дудаева.
– Надо сделать все так, чтобы никто и подумать не мог, что ученый пропал по нашей вине. Чем Польша лучше России? Как бы они к нам ни относились, имей в виду: эти люди не мусульмане, а значит, враги.
– Тогда у меня есть план, – на секунду задумавшись, заговорил Адлан. – Надо прямо завтра с утра направить в институт Ядвигу.
– Кто это? – удивился Нурпаши, пытаясь вспомнить, где он слышал это имя.
– Шлюха, – коротко и лаконично объяснил Адлан. – Работает курьером. Возит в Германию наркотики. Долго жила с Кахой.
– Я вспомнил, – наконец задумчиво протянул Нурпаши. – Только опасно. «Дурь» – это одно, когда убивают – совсем другое. Испугается, может кому-нибудь рассказать.
– Ей нужно будет только разыскать необходимого нам человека, – возразил Адлан. – А для чего, говорить не будем. Потом она умрет. Искать ее все равно некому.
– Хорошо, – немного подумав, согласился Нурпаши. – Только будь осторожен. Никто не должен видеть тебя рядом с ней.
После того как Адлан ушел, Нурпаши вновь развернулся к окну. Дождь прекратился, но небо по-прежнему оставалось свинцовым. На его фоне не было видно ни облаков, ни просветов. И все же погода в Польше была намного лучше английской, где Нурпаши Аджимуратов провел больше семи лет, да и жившие там соотечественники разительно отличались от тех, с которыми он столкнулся здесь. Туманный Альбион менее доступен малообразованным и неотесанным чеченцам, чем страны бывшего социалистического лагеря с их размахом преступности. Всех бандитов из республик распавшегося Союза, независимо от национальности и вероисповедания, местные, гребя под одну гребенку, называли русской мафией, что веселило Нурпаши. Сам он был далек от криминала. Сразу после школы Нурпаши уехал из Грозного в Ростов, где окончил сельскохозяйственный институт. Спустя некоторое время перебрался в Москву. Когда русские войска вошли в родной город, он вернулся обратно. Несколько лет воевал. Пригодились навыки и знания командира минометного расчета, приобретенные в период службы в армии. Там же в январе девяносто пятого встретил своего бывшего командира взвода, который воевал по другую сторону баррикад и уже стал майором. Тогда он отпустил попавшего в плен офицера. Сейчас бы этого уже ни за что не сделал. Затем ранение. Дядя, живший в Санкт-Петербурге, организовал лечение в Латвии. После этого Нурпаши было предложено место помощника секретаря в «Конгрессе чеченского народа». Он переехал в Лондон. Занялся изучением английского языка и с легкостью его освоил. Поступил в Оксфорд. Стал экономистом.
К этому времени война вышла за пределы Ичкерии, охватив весь земной шар. Мусульмане всего мира объединились для борьбы с неверными. Стало выгодно заниматься терроризмом. За это хорошо платили, причем огромные суммы денег перечисляли не только богатые приверженцы ваххабизма и халифата. Спецслужбы многих стран использовали террористические организации в своих целях. Ведя борьбу с терроризмом на собственной территории, они всячески способствовали ему у своих соседей. Кроме денег, эта деятельность приносила славу.
В начале лета Нурпаши возглавил группу ликвидаторов, работающих с «Инвест XXI век». Компания занималась финансированием перспективных разработок в России с условием права пользования результатами открытий и изобретений. Но это только для непосвященных. На самом деле под вывеской «Инвеста» существовала хорошо законспирированная организация по вербовке ученых, работавших в сфере оборонных заказов или близких к ним. Ее филиалы были в Москве и Новосибирске. Детище довольно известных в мусульманском мире людей курировал Аль Хусейн. Нурпаши хорошо знал этого человека. Мечтой араба было создание собственной материально-технической базы для производства оружия массового поражения.
Глава 2
Это утро ворвалось к Антону со звонком в дверь. Не открывая глаз, он пощупал рукой справа от себя. Регины не было. Постель уже успела остыть. Прислушался. В квартире тихо.
Снова позвонили. Уже более настойчиво.
Чертыхнувшись, он сел и посмотрел на часы. Был полдень. Сон как рукой сняло. Накануне пообещал с утра отвезти жену в офис, но, понадеявшись на привычку рано вставать, не поставил будильник. В результате проспал. Значит, Регина на работе, сын в садике.
Сунув ноги в тапочки и накинув халат, направился в прихожую. Глянув в «глазок», удивленно хмыкнул. На площадке стоял Вахид Джабраилов со своим неразлучным другом Шамилем Батаевым.
Всего в группе было трое чеченцев. Но Иса Батаев, родной брат Шамиля, жил отдельно, на другом конце столицы. Подвижный, больше напоминающий темпераментом подростка, старший лейтенант состоял в гражданском браке с какой-то медсестрой.
Антон впустил гостей.
– Чего не отдыхаете? – спросил он осипшим голосом, едва поздоровавшись. – Проходите.
Внешний вид угрюмого Вахида насторожил Филиппова. Он был выше Шамиля и шире в плечах. Окинув Антона изучающим взглядом из-под густых, сросшихся на переносице бровей, Джабраилов потер массивный, отливающий синевой подбородок.
– Да мы, командир, на минуту.
С этими словами он вынул из папки, которую ему услужливо протянул Шамиль, стандартный листок бумаги.
Антон едва сдержал улыбку. Судя по всему, визит вызван какой-то проблемой у Джина, так окрестили в группе чеченца, а документы, словно ординарец, носил Шамиль, за которым закрепилась кличка Шаман. Строгие законы гор – это почти как воинский устав. Здесь свои старшие, особую роль играет возраст, соответственно распределены и обязанности.
Антон пробежал листок взглядом. Почерком пьяного первоклассника был написан рапорт на отпуск.
Он поднял взгляд на Вахида:
– Ты месяц назад был дома.
Тогда группа работала на Кавказе и на время командировки разместилась прямо в комендатуре родного села чеченцев.
– Командир, – Вахид покачал головой, – я хочу в законный отпуск, положенный мне, как любому гражданину.
– Ничего не имею против, – поспешил его успокоить Антон. – Только у тебя здесь что написано? – он развернул лист текстом к майору и ткнул в его нижнюю часть пальцем: – Отпуск буду проводить по адресу… Ну, читай!
– Разве я не могу съездить на родину? – лицо чеченца вытянулось от удивления.
– Можешь, – подтвердил Антон. – Только после того, как там все успокоится, а мы будем уверены, что тема Кавказа закрыта. Мне снова напомнить, кто ты?
– Мне теперь до пенсии домой нельзя? – Вахид растерялся.
– Еще когда вы только пришли в отряд, я вам сказал: перевозите семьи в Москву. Было такое? – он выжидающе уставился на Джина. – ГРУ не войска, и квартирами вас обеспечат в недельный срок. Вы что ответили? Никто не знает, что мы работаем здесь, и нашим семьям ничего не угрожает.
– Я тогда не подумал насчет отпуска, – расстроился Вахид. – Как же теперь быть?
– Никак, – Антон вернул ему рапорт. – Во-первых, в следующий раз подобного вида документы, где указана моя должность и фамилия, попрошу подавать в учебном центре, а не таскать по городу. Во-вторых, отпуска отменяются в связи с новой задачей. Чай, кофе? – неожиданно сменил он тему разговора.
– Спасибо, но мы пойдем, – Вахид смял листок. – Извини, что разбудили.
– Да нет, это как раз вовремя.
Закрыв за чеченцами дверь, Филиппов принял холодный душ и быстро перекусил оставленным на плите завтраком. Спустя полчаса, одетый в кожаный плащ поверх свитера, он уже поднимался по ступенькам прокуратуры Восточного округа.
Делом по факту гибели Свергуна и Акутина занимался майор юстиции Морозов Иван Дмитриевич. Следователь встретил Филиппова недружелюбно. Как и было оговорено с Родимовым, Антон шел на контакт с Морозовым под видом сотрудника Военной прокуратуры. Поводом для встречи была якобы начатая его ведомством за неделю до трагического случая проверка деятельности погибшего профессора.
– Вот и брали бы себе на здоровье дело в производство, – с раздражением в голосе бубнил наполовину лысый, с оттопыренными ушами очкарик, копаясь в сейфе. – Институт работает на оборонку, а вы на нас все свалили.
– Ну, допустим, я так же, как и вы, не занимаюсь решением этих вопросов, – усевшись на стул, расположенный по другую сторону стола с компьютером, ответил Антон.
Морозов наконец вытащил дело и протянул через стол «коллеге»:
– Здесь будете работать?
– А вы хотите мне его дать? – хмыкнул Антон.
– Можете пройти в комнату для адвокатов, – пояснил майор. – Через полчаса у меня запланирована встреча.
– Я думаю, мне хватит этого времени, – уже скользя взглядом по сухим строчкам протокола осмотра места происшествия, отказался Антон от предложения.
Усевшись за свой стол, Морозов стал что-то набирать на компьютере.
Вскоре Антон добрался до фотографий.
– Извините, что отвлекаю, – он посмотрел на следователя, – здесь на снимке обгоревший сейф. Он открыт. А у кого из потерпевших были ключи и что нашли в сейфе? Судя по следам пламени, в момент пожара он был не заперт.
– Глупый вопрос, – Морозов оторвался от экрана монитора и с нескрываемой ненавистью посмотрел на нудного гостя. – Сами же сказали – в момент пожара сейф был открыт. Выгорело все полностью.
– Так не бывает, – Антон выдержал взгляд, которым следователь пытался дать понять, что он очень занят. – Дверь массивная и большая. Если они занимались за столами, то она мешала ходить. Или он был прикрыт, а потом его распахнул кто-то из экспертов?
– Слушай, – Морозов сложил на столе руки и слегка наклонился к Антону. – Какая теперь разница. Не сегодня-завтра закроем дело и спишем в архив. Нет состава преступления, понимаешь?
– Мне кажется, вы торопитесь, – вздохнул Антон. – Я могу осмотреть личные вещи?
– Конечно, – с раздражением ответил майор и поднялся из-за стола.
Уже близился вечер, когда Антон вошел в пропахший кошками подъезд старой пятиэтажки, где до недавнего времени жил Акутин.
Двери открыла худенькая женщина в накинутом на плечи черном платке. Близоруко щурясь, выслушала заранее заготовленные для такого случая слова соболезнования, а в ответ на просьбу поговорить молча посторонилась, пропуская его в квартиру.
– Я только из бюро ритуальных услуг, – словно извиняясь, тихо проговорила она. – Отдала документы. Проходите.
– Вы вдвоем здесь жили? – оглядывая скромный интерьер комнаты, зачем-то спросил Антон, хотя заранее знал ответ.
– Пока был жив Леонид, мой покойный муж, – она смахнула навернувшиеся на глаза слезы скомканным в кулачке куском бинта, – и отец Геночки, – втроем.
– Геннадий был какое-то время женат? – уточнил Антон.
– Да, – всхлипнула женщина. – Развелись. Как сейчас принято говорить – не сошлись характерами.
– А я могу посмотреть его комнату?
– Пожалуйста, – она показала рукой на двери. – Только, если можно, без меня. Не могу, знаете ли, пока туда заходить…
Отчего-то ответ женщины насторожил Антона. Не смысл, а тон, которым она говорила. Он заметил, что она умышленно старается говорить тихо и как-то наигранно.
«Зачем? – удивился он. – Пытается вызвать к себе жалость?»
Здесь, на девяти квадратных метрах, стояли старенький шифоньер, двуспальная кровать, телевизор. У окна – письменный стол, рядом с которым несколько книжных полок.
Обведя взглядом корешки книг, которые в основном имели отношение к специальности покойного, Антон уселся за стол. Покосившись на двери, выдвинул верхний ящик. Стопкой лежали несколько толстых тетрадей. Он взял верхнюю. Конспекты по физике. Еще с института. Неразборчивый почерк, почти как у всех студентов. Необычный наклон букв, справа налево. Возможно, Акутин был левшой. Во втором ящике валялись какие-то записи и фотоальбом. Пролистав, он вернул альбом на место. Антон не надеялся найти здесь что-то, проливающее свет на загадочную гибель Акутина. Просто хотелось представить, что это был за человек. Пообщаться с матерью, хотя в таких случаях родители говорят только хорошее. Однако определенные выводы можно сделать, просто увидев близких и побывав в среде, где жил человек.
Судя по всему, Акутин не был баловнем судьбы. Жил более чем скромно, дополнительных источников заработка не имел. Или не хотел иметь? Антон задумался. Он вдруг поймал себя на мысли, что упустил что-то важное. Что? Неожиданно, отмотав эти десять минут пребывания в квартире назад, словно видеопленку, и заново проглядев ее в памяти, он понял, что вызвало у него непонятное чувство напряженности. Он не ответил на вопрос, к которому готовился, поднимаясь по лестнице, – чем вызван его приход. Мать Акутина его попросту не задала. Более того, она даже не спросила, с какой целью он хочет осмотреть комнату. Если ей сказали, что сын погиб в результате несчастного случая, появление следователя должно насторожить и вызвать целую кучу вопросов.
«Может, просто раздавлена горем, еще плохо соображает?» – подумал он, поднимаясь из-за стола.
Женщина сидела спиной к нему на диване и глядела в окно. Почувствовав появление в комнате человека, обернулась:
– Вы нашли что-нибудь интересное для себя?
– Он давно окончил институт, много работал, а кроме студенческих конспектов, ничего нет, – пожал плечами Антон.
– Неудивительно, – она поправила свалившийся с плеча платок. – Последнее время все вечера Гена проводил на профессорской даче. Иногда ночевал там и прямо оттуда уезжал на работу.
– Он рассказывал вам, чем они занимаются со Свергуном?
– Упоминал про какую-то отраву, – она стала теребить уголок кофточки. – Я сама химик-технолог. Даже диссертацию начинала писать. Только с этим развалом… – она махнула рукой.
– Ваш сын не говорил, почему так увлекся этой работой? Может, профессор пообещал ему деньги за помощь?
– Засиделся, – она сокрушенно вздохнула. – После женитьбы Гена окончательно забросил науку. Просто тянул лямку. Он не относился к категории людей, которые могут трудиться на голом энтузиазме. Прошли те времена.
– Он был левшой? – на всякий случай уточнил Антон.
– Да, – она кивнула. – А какое это имеет значение?
– Я видел фотографии, сделанные после трагедии, – Антон неожиданно осекся, поймав себя на мысли, что убитой горем матери будет неприятно услышать фразу «на обгоревшем трупе часы надеты на левую руку», и тут же поправился: – На какой руке он обычно носил часы?
– Здесь, – Акутина тронула себя за запястье правой руки. – А что?
– То есть на правой? – нахмурился Антон. – А вы хорошо знаете его друзей, знакомых? Может, есть какие-то записные книжки с адресами?
– Он редко кого-то приводил домой, – немного подумав, ответила она. – Стыдился.
– Почему?
– Гена считал, что ему не повезло в жизни, – она вытерла пальцами уголки губ. – А записная книжка у него была. Но он всегда носил ее с собой.
– Среди вещей, которые находились при нем, ее нет, – осторожно напомнил Антон, зная, что ей уже предъявляли уцелевшие фрагменты на опознании.
Это были до неузнаваемости обгоревшие часы, расплавленная обложка, спекшаяся с паспортом, заклепки от куртки, фальшивая зажигалка «Зиппо» с разорванным корпусом.
– Скажите, – спохватилась Акутина, – а зачем вы все это у меня спрашиваете? Неужели есть другая версия случившегося?
Антон поднялся с дивана и отошел к окну, собираясь с мыслями. Говорить сейчас Марии Ивановне о том, что это не первый случай гибели ученых, он не собирался. Зачем зря расстраивать мать?
– Ваш сын, как и профессор Свергун, имели доступ к секретным военным разработкам. По каждому факту гибели мы проводим тщательную проверку. В истории бывали случаи, когда опытные сотрудники иностранных спецслужб организовывали не только несчастный случай, но и естественную по виду смерть. Поверьте, многие в этом преуспели.
– Бросьте! – на лице Марии Ивановны появилось что-то вроде снисходительной улыбки. – Какие секреты? Вы хотя бы знаете, сколько он получал? За такие деньги не могут человеку доверить что-то важное.
– Тем не менее мы обязаны проверить все версии.
* * *
День близился к вечеру, когда на улице Падеревского, расположенной в Старом городе Познани, появился среднего роста темноволосый мужчина с усами и небольшой бородкой. На нем был надет серый плащ, из-под которого выглядывали воротничок безупречно белой сорочки и темно-бордовый галстук. В руке он нес фетровую шляпу. Не спеша направляясь в сторону пляца Вольности, мужчина словно не замечал идущих навстречу прохожих. Погруженный в свои мысли, он несколько раз едва не столкнулся с небольшими стайками подростков, спешащих с ученическими рюкзачками домой. Впереди было два выходных, и поэтому имела место типичная для пятницы суета. Редкое в это время года солнце с тоской глядело на деревья, полностью лишившиеся своих листьев, черепичные крыши домов, остроконечные костелы и политую дождями брусчатку мостовой.
Он шел в сторону скульптуры греческой богини здоровья Гииги, установленной напротив библиотеки Рачинского. Однако его не интересовал ни уникальный пьедестал статуи, ни книги, хранившиеся в похожем на уменьшенный Лувр здании библиотеки.
Вчера по дороге домой из института доцента кафедры органической химии Владзимежа Новака неожиданно окликнула приятной наружности особа. Представившись Марией и сказав, что она из Варшавы, девушка спросила, как пройти в монастырь Босых кармелитов. Жгучая брюнетка с необыкновенно голубыми глазами и стройными ногами с ходу заинтересовала холостяка. Впереди было несколько свободных от лекций дней, и он решил попытаться завязать знакомство. Это на удивление легко получилось. Девушка была впервые в этом городе и остановилась в относительно дешевом отеле «Топаз». Объяснив свой интерес к памятнику старины увлечением историей, она была согласна на то, чтобы сегодня он показал ей местные достопримечательности.
Времени было еще предостаточно, и он не торопился…
– А вот и клиент! – обрадованно воскликнула с заднего сиденья «Фольксвагена» Ядвига и подтянула голенище модного сапога. Одернула юбку, поправила прическу.
– Где? – после небольшой паузы спросил сидевший за рулем Сиражеддин, вглядываясь в прохожих.
– Да вон же, – перегнувшись через спинку, она показала пальцем на другую сторону площади. – Серый плащ видишь?
Полячка хорошо знала русский, но говорила непривычно быстро, отчего чеченец не сразу понимал, о чем речь.
– Ты точно уверена, что это тот, кто нам нужен? – разглядывая химика, уточнил Сиражеддин, наконец увидев ученого.
– Да, – Ядвига погладила его по плечу, словно успокаивая. – Моя знакомая училась у него. Он хороший специалист.
– Тогда иди и ничего не напутай, – кивнул он, посмотрев в зеркало заднего вида.
Девушка выпорхнула из машины, оставив после себя запах дорогого парфюма, и не спеша направилась к условному месту.
«Жалко такую самку валить!» – с тоской глядя вслед полячке, подумал Сиражеддин и завел двигатель.
План, разработанный Нурпаши, был прост. Ядвига с химиком направятся пешком до площади Мицкевича. По пути неожиданно девушка должна вспомнить, что оставила в гостинице видеокамеру. Предложив вернуться, остановит машину, в которой будет ехать Сиражеддин. Он довезет полячку до «Топаза». Она выйдет, скажет, что сейчас вернется. К химику подсядут Адлан и Каха. Дальше дело техники.
Нурпаши удалось убедить девушку, будто пропал человек, который занимался производством синтетического наркотика. Химик по образованию, он работал на нефтеперерабатывающем заводе и долго с ними сотрудничал. Никогда не подводил. Однако отправленная месяц назад партия оказалась бракованной. Все попытки выйти на него снова не принесли результатов. Либо он уехал, либо арестован. Разбираться в причинах нет времени. Нужно в срочном порядке решить вопрос о дополнительной партии как компенсации клиентам. Сроки поджимают, и необходимо найти ему замену. Нурпаши хочет предложить эту работу другому, причем за хорошие деньги. Естественно, о таких вещах невозможно говорить в городе.
Полячка понимала, что ее прибыль также зависит от успешной работы чеченцев. Знала она и то, что любой здравомыслящий соотечественник согласится на такую работу, только не все имеют достаточные знания в этой области. Поэтому она с большим энтузиазмом взялась за поиски лучшего специалиста. Когда такой человек был найден, за сто долларов Ядвига согласилась заманить его в машину.
Уже на следующий день она сумела завязать знакомство. Ничего удивительного в этом не было. Невзрачный на вид Новак был ослеплен красотой варшавянки.
Другое дело, что до понедельника нужно убрать девушку. Узнав из газет об исчезновении Владзимежа, она вряд ли будет хранить молчание. Ведь ей сказали, что сразу после разговора его отпустят.
Сиражеддин въехал в узкий переулок, образованный старинными домами. По его подсчетам, Ядвига в сопровождении химика должна уже подойти к сувенирной лавке, расположенной на первом этаже трехэтажного дома. Именно отсюда он забирает ее и клиента.
Чеченец наконец увидел полячку. Роясь в сумочке, она бросила быстрый взгляд на его машину. Как назло, позади него тащилось такси. До минимума замедлив ход, он сделал вид, будто сворачивает в проезд под домом.
Ядовито-зеленый «Фиат», обогнав, устремился вперед. Когда до Ядвиги оставалось несколько десятков метров, полячка с расстроенным видом что-то сказала своему новоиспеченному гиду и махнула Сиражеддину рукой. Он остановился.
– Пан довезет за тридцать злотых панночку до отеля «Топаз»? – скороговоркой спросила она на польском, открывая дверь и игриво глядя на чеченца.
Не дожидаясь ответа, уселась на заднее сиденье. Впрочем, ответить чеченец мог только кивком. Он с трудом понимал эту пшикающую речь и совсем не мог говорить. Следом забрался Новак. Он был спокоен. Внешний вид чеченца ничуть не смутил поляка. Это не Москва, где к кавказцам относятся с большим подозрением. Кроме того, в Польше много турок и людей других национальностей, похожих на кавказцев, они работают повсюду.
Объехав квартал, они оказались на улице, где располагался «Топаз». Каха и Адлан уже поджидали рядом с одноэтажным желтым зданием.
Немного проехав вперед, Сиражеддин остановил машину. Ядвига выскочила и устремилась к гостинице. Проводив ее взглядом, поляк сел ровно и что-то спросил. Пока Сиражеддин соображал, чего хочет пассажир, двери открылись, и тот оказался между двумя чеченцами.
* * *
Как и было оговорено с Родимовым, по истечении двух суток офицеры группы, привлеченные для проведения оперативных мероприятий, собрались у него в кабинете.
Антон с самого начала решил, что больше трех человек на начальном этапе не понадобится, и назначил себе в помощники Дорофеева и Полынцева. Каждому был определен свой участок работ и абсолютная самостоятельность. Сегодня необходимо было обобщить полученную информацию. На основании общего вывода генерал Родимов должен будет принять решение о целесообразности дальнейшей работы по теме ученых.
В общих чертах Филиппов уже знал, кто и что нарыл, и был уверен: на территории дачного кооператива произошел не несчастный случай, а самое настоящее двойное убийство.
– Начнем? – Федор Павлович оторвался от каких-то бумаг и посмотрел поверх очков на рассевшихся за столом офицеров. – Кто первый?
По своему обыкновению, генерал был одет в обычный серый костюм и галстук. Это делало его моложе и немного снимало напряжение.
Спецназовцы пришли также в гражданской одежде.
Антон кивнул Дорофееву. Василию поручалось осмотреть место происшествия, опросить очевидцев и встретиться с пожарным экспертом.
– В Дубки я выехал на следующее утро, – почему-то смутившись, заговорил капитан, словно опасаясь, что сейчас ему вменят в вину столь большую паузу с момента получения задачи до начала ее выполнения. Тем более пожар случился задолго до возвращения группы. На самом деле все было понятно – ночью там просто нечего делать. – Во время тушения вокруг все вытоптали. Даже повредили машины, на которых приехал и Акутин, и Свергун.
– Где они сейчас находятся? – спросил генерал.
– В соседнем дворе, – Дрон на секунду задумался. – Я обе осмотрел. Ничего интересного. Опрос дачников также ничего не дал. Там попросту в этот момент никого не было. Уже достаточно холодно, поэтому большинство домов пустует. С возгоранием тоже пока не все ясно. Предполагают, что произошло короткое замыкание одного из электроприборов, которых там было предостаточно. В подвале на тот момент находилось много легковоспламеняющихся жидкостей, вытяжка отсутствовала. В панике кто-то перевернул емкость с бензином. Это версия следствия, – Дрон провел по голове рукой, взъерошив бобрик пепельного цвета волос. – Я видел схему расположения комнат. В доме имелся чулан. Не понимаю, зачем нужно было спускать бензин в подвал?
– В чем он хранился? – нахмурился Родимов.
– Нашли много емкостей, – Дрон растерянно пожал плечами. – Но в них до пожара были другие вещества.
– Значит, канистр, бочек нет?
– Туда бочку и не спустишь, – Дрон, словно ища подтверждения, бросил быстрый взгляд на Антона. Накануне они уже обсуждали этот вопрос.
– Понятно, – Родимов перевел взгляд на Полынцева.
– У вас что?
Сергей Полынцев, по прозвищу Полынь, попал в группу из бригады спецназа больше года назад. Мастер спорта по рукопашному бою наряду с прекрасными физическими данными имел феноменальную память. Кареглазый, с соломенного цвета волосами и боксерским подбородком офицер нередко поражал Филиппова оригинальностью решений и способностью быстро находить выход из любой ситуации. Обучение и служба давались ему легко. Он имел богатый боевой опыт, однако попробовать его в деле, которое требует наличия навыков оперативной работы, Филиппов решился впервые.
– Сделали рентгеновские снимки трупов, – на секунду задумавшись, заговорил Сергей. – Они говорят о том, что один из погибших, опознанный поначалу как Акутин, таковым не является.
– Поясни, – брови генерала взлетели на середину лба.
– Пять лет назад Акутин получил серьезную травму, – Сергей заглянул в лежащую перед ним папку: – Открытый перелом берцовой кости со смещением. Есть снимок, сделанный после выздоровления. Человек, который сгорел с профессором, вообще никогда не имел таких проблем.
На какое-то время в кабинете воцарилась тишина.
– А если с профессором сгорел убийца? – наконец выдвинул предположение генерал. – Вполне возможно, что Акутина также устранили, но значительно раньше. Затем, воспользовавшись его машиной, приехали на дачу. В ходе потасовки перевернули емкость и столкнули какой-нибудь прибор…
– Я с этой версией не согласен, – Антон покачал головой. – Как тогда у него оказались вещи Акутина?
– Чтобы списать все на грабеж, – генерал откинулся на спинку кресла. – Убив и ограбив лаборанта, преступник не избавился от его вещей, а сразу направился к Свергуну. Ведь предыдущие эпизоды также подстроены как убийства с целью ограбления. Кто-то очень упорно желает скрыть истинную причину всех покушений.
– Если бы это было лет тридцать назад, – Антон вздохнул, – можно было бы предположить, что таким образом пытаются подорвать обороноспособность. Сейчас, – он пожал плечами, – ума не приложу.
