– Зачем тебе фотоаппарат? – увидев, как гость, сняв одежду, положил его на пол, спросил Фарух.
      – В Афганистане нас учили, как воевать с неверными, – соврал Хан. – Здесь инструкции… Установка мин, обстрел колонн – в общем, сам понимаешь, – он махнул рукой.
      – По-прежнему воюешь? – то ли спросил, то ли констатировал таджик.
      – Фарух, – оставив вопрос без ответа, заговорил Хан, – завтра мне будет нужна твоя помощь. Надо добраться до Душанбе, а перед этим сменить это тряпье на нормальную одежду.
      – С этим проблем не будет, – заверил таджик и стал расстилать на полу курпачи.
      До рассвета еще было несколько часов.
 

* * *

 
      – Вы катаете на машине? – Длинноногая блондинка в коротких шортах подошла к Джамбулату, когда он выгнал «Тойоту» из гаража, расположенного прямо под домом.
      Окинув девушку взглядом, при этом сглотнув слюну, тот отвел глаза в сторону и кивнул:
      – Наберем еще трех человек, и в путь, красавица.
      – Да ты, я смотрю, тоже не урод, – подойдя на полшага ближе и обдав горца запахом дорогого парфюма, со странным придыханием проговорила она.
      Чеченец действительно был красив. Высокий, широкоплечий, с мужественным лицом, нижняя часть которого была покрыта щетиной.
      – Э-э, девушка, мужчины на Кавказе не любят, когда им комплимент делают! – Горец взмахнул руками, словно отгоняя муху. Однако было заметно, что ему это приятно.
      – Я не это хотела сказать, – она взялась за предохранительную дугу внедорожника. – Просто могу оплатить все три места. Не люблю, когда кто-то мешает наслаждаться природой. Тем более муж с утра на пляж убежал. Он любит рано купаться. А сейчас появится и опять начнет нервы портить.
      Спустя полчаса, промчавшись вдоль русла неширокой, быстрой речки, шумевшей между почти отвесными скалами, и переехав небольшой мостик, машина встала. Впереди, за деревьями, играла в лучах утреннего солнца миллионами брызг падающая с высоты пятиэтажного дома вода.
      – Красиво, да? – Чеченец расплылся в улыбке и перевел взгляд на девушку.
      – И это весь твой водопад? – откровенно изумилась Светка, которая надеялась увидеть если не Ниагару, то что-нибудь посолидней нескольких стекающих со скалы струек.
      Однако горец уже не слушал девушку. Обойдя вокруг машины, он положил ей руку на грудь.
      – Не надо! – Она отпрянула.
      Он растерялся:
      – А зачем со мной один хотела ехать?
      – Я же тебе объяснила!
      «Ах, если бы эта самка не поселилась у дяди, а снял бы я ее где-нибудь на набережной или, еще лучше, затащил в машину на трассе!» Нет, он не потерпит такого позора! Все равно мужу побоится говорить, а до первых туристов, которые здесь появятся, у него есть пара часов доставить ей удовольствие. Да она еще и спасибо скажет, а может, ей даже захочется завтра повторить экскурсию. И чего он стоит? Все русские бабы – бляди. С этими мыслями чеченец обхватил ее руками, приподнял, словно пушинку, и осторожно положил на землю.
      – Зачем соглашалась? – срывающимся голосом раз за разом повторяя одно и то же, он содрал ее шортики, после чего стянул с себя до колен штаны.
      – Затем, чтобы я без свидетелей с тобой общаться смог, – громом среди ясного неба раздались слова, принадлежащие явно не Светке.
      Опешив, Джамбулат обернулся.
      На фоне яркого неба, позади, стоял мужчина, насмешливо разглядывая его торчащее между ног достоинство. В следующий момент боль, какой он никогда, казалось, не испытывал, пронзила тело, сковала дыхание и даже залезла куда-то в мозги, вздыбив на голове волосы.
      – Ты откуда взялся? – Выбравшись из-под скорчившегося Джамбулата, Светка вернула на прежнее место шортики и удивленно посмотрела на Антона.
      – Хотел сначала сюда марш-бросок совершить, – Антон пнул по ступне чеченца, – только вот этот клоун на ночь гараж не запирает. Короче, доехал, устроившись под брезентом за задними сиденьями.
      – Чего тебе надо? – стонал спустя несколько минут связанный по рукам и ногам Джамбулат.
      – Хочу посмотреть, какого цвета у тебя яйца, – спокойно ответил Антон, вынимая нож.
      – Ты не сделаешь этого!
      – Ты же убил Лютого, почему я не могу убить тебя? И вообще, если не веришь, пожалуйста, – Антон вынул пистолет и выстрелил в правую ногу несчастного.
      – Я не убивал!
      – Мне сам Лютый перед смертью об этом сказал, – ошарашил чеченца Антон. – Да и Осипов, дружок твой, тоже не молчал. Так что на легкую смерть не рассчитывай.
      – Я не боюсь смерти!
      – Даже такой позорной? – Антон обернулся к Светке: – Достань.
      Когда Джамбулат понял, что за предмет появился в руках у этой с виду красивой девушки, он завыл.
      – Да, Джамбулат, найдут тебя родственники с отрезанными гениталиями и фаллоимитатором в заднице, думаешь, хоронить будут? Зачем убил Лютого и взорвал милицию?
      – Я все скажу, – неожиданно заявил чеченец.
      Антон даже растерялся, что так легко вынудил его говорить. Хотя, с другой стороны, здесь не война. А море, цивилизация, девочки. Все это вынуждает более трепетно относиться к жизни, где столько удовольствий.
      – Я слушаю, – поторопил Антон.
      – Это не я, – простонал чеченец.
      – Не понял? – Антон выстрелил снова, чуть выше того места, куда попал первый раз.
      Охнув, чеченец застыл, глядя на то, как из образовавшейся на ноге дырочки пошла кровь.
      – Светка, у него шок, дай то, что я тебе говорил!
      Не отрывая от чеченца взгляда, Антон протянул руку предположительно в том направлении, где находилась девушка. Ничего. Он развернулся.
      – Черт!
      Светка лежала без чувств.
      Подскочил к ней, быстро ощупал затылок. Вокруг камни. При падении можно разбиться насмерть. Но нет, голова девушки была цела. Он пошлепал ее по щекам. Что-то пробормотав, она открыла глаза.
      – Все, – Антон потрепал ее по щеке. – Сядь спиной к этому чудовищу и подожди пару минут. Лады?
      Белая как мел Светка, часто кивая головой, выполнила просьбу.
      Антон сам достал шприц с промедолом и сделал чеченцу укол. Вскоре тот пришел в себя. Когда взгляд стал осмысленным, он повторил вопрос.
      – Этот русский в горах жил, – едва слышно заговорил Джамбулат. – В Чечня. Я тоже зимой там живу. Верхний Алхун… Мой брат его весной привел. Говорит, он не нужен, а убивать жалко. Еще работать может.
      – Почему не нужен? Болен? – напрягся Антон.
      – Нет, – чеченец сделал паузу, собираясь с силой, потом показал взглядом на левое плечо Антона: – У него там отметина…
      – Ладно, – Антон, видя, как тот теряет силы, решил не задавать вопросов.
      – Русский у нас дом работал, пока брат не приехал. В гости. Мы баран резали, чтобы здесь летом шашлык делать. А этот русский убежал. Везде искали, потом бросили и сюда вернулись. А он под тушами оказался. Хорошо дрался. Шуму много было…
      – Так, выходит, когда вы его в Чечне искали, то в машину заглянуть не удосужились? – догадался Антон. – А он по номерам понял, куда она пойдет.
      – Короче, здесь он тоже бежал. Мы думали, он совсем из города исчезнет, а он, оказывается, остался…
      – И еще, ко всему, помнит, на какой базе его держали, – договорил за него Антон. – Плюс в милиции схемы оставил. Поэтому вы и устроили взрыв. Хорошо, джигит, убивать я тебя не стану, потому как ты все равно молчать будешь. Сиди, жди, когда тебя туристы найдут.
      Бросив ему несколько перевязочных пакетов, он выпрямился и огляделся.
      Времени больше не было. Схватив трясущуюся Светку под руку, он засунул ее в машину.
      Доехав до трассы, уже через каких-то пару минут остановил автобус, идущий на Геленджик.
      – Ну что, – он обнял девушку за талию, – деньги у тебя в сумочке, как и обещал, голова на плечах. Главное, никому ни слова.
      – Я все поняла. Спасибо, – чмокнув его в щеку, она нырнула в открытые двери двухэтажного «Форда».
      Проводив автобус взглядом, Антон завел двигатель и тронул машину в сторону Осиновки, где намеревался бросить ее.
 

* * *

 
      Ночь, камыш и полная неопределенность, какова численность перешедших границу людей, ответивших хоть и пистолетным, но достаточно плотным огнем, по-видимому, сбили с толку таджикских пограничников. Скорее всего, они подумали, что эта группа просто отвлекает их от основных сил, которые, переправившись где-то в стороне, уже заходят с флангов.
      Такой вывод сделал Утюг, когда по звуку выстрелов определил, что встретивший их наряд отходит в глубь территории республики. Сначала расстояние до стрелявших было пара десятков метров, и они отчетливо слышали голоса. Потом оно увеличилось вдвое, и вскоре чеченцы поняли, что даже «АПС» не достает их огнем.
      – Они испугались и отошли, – тяжело дыша, проговорил Ансалту, не сводя взгляда с того места, откуда велась стрельба. – Уходим! Давай! Сейчас темно, а здесь горы.
      – Нет, Ансалту, – ошарашил Утюг, – уходить мы как раз и не будем.
      – Да ты что?!
      Неожиданно Утюг схватил Ансалту за отвороты куртки, встряхнул, приблизил свое лицо к его и громким шепотом заговорил:
      – Ты понимаешь, что они не успокоятся? Ты знаешь, что сейчас здесь будет? Хочешь, чтобы они нашли Хана? Желаешь, чтобы неверные радовались, что мы не смогли довезти «Возмездие Аллаха»? Запомни, – разжав руки, заговорил он уже более спокойным голосом, – нас было двое. Только двое! Нам не причинят зла, вот увидишь. Мы не везли наркотик, но мы чеченцы. Кто захочет проблем с нашим народом? Отпустят.
      – Я как-то не подумал о главной задаче, – шмыгнул в темноте носом Ансалту.
      – Эй, пограничник! – Утюг рявкнул так, что Ансалту вздрогнул от неожиданности. – Мы же сказали, что не понимаем ваш язык! Не стреляй! Мы не везем наркотик. Мы чеченцы! Нас только двое.
      Снова вспыхнули фонари, но на этот раз расстояние до них было раз в пять больше, чем прежде.
      – Выходите с поднятыми руками!
      Медленно, словно по минному полю, чеченцы двинулись на голос. Когда до нацеленных на них фонарей оставалось не больше десятка метров, им приказали встать. Двое пограничников проворно обыскали обоих.
      – Где оружие, из которого вы стреляли в нас? – Перед ними появился старший лейтенант.
      – Э-э, командир, какой стреляли? Вверх мы их разрядили. Если бы я стрелял, то ты бы здесь не стоял. Я десять лет с русскими собаками воюю.
      – Где оружие? – бесстрастным голосом повторил офицер.
      Неожиданно для себя Утюг понял, что допустил просчет. В таджикской армии много русских, а у этого офицера даже нет акцента.
      – Там, в трава бросил, – он показал в сторону камыша. – Два штука «АПС».
      – Азимов, проверь! – скомандовал офицер. – Садыков, свяжите им руки.
      – Слушай, командир, – обратился Утюг к офицеру, – давай договоримся? У нас деньги есть. Отпусти, домой идем на родина. Там война, а мы здесь.
      – Есть установленный порядок пересечения государственной границы, а вы его нарушили, – все тем же спокойным тоном проговорил пограничник.
      – Как я из Афганистан…
      – Все, разговор окончен.
      Спустя полчаса Утюг и Ансалту уже сидели в пограничной комендатуре, в кабинете начальника. Сам хозяин апартаментов, грузный и заспанный таджик в звании майора, долго изучал содержимое карманов обоих задержанных, выложенное на стол. Паспорта граждан Афганистана, России, десять тысяч долларов США, два пистолета и с десяток уже пустых обойм, маленький Коран в тисненном серебром переплете, записные книжки.
      Наконец, собравшись с мыслями, он вернулся на свое место и задумчиво посмотрел на задержанных:
      – Куда шли?
      – В Россию, вернее, в Чечню, – поправился Утюг. – Командир, давай договоримся?
      – Наркоту сбросить успели? – проигнорировав просьбу, сощурился таджик.
      – Не было у нас никакой наркоты, – Утюг стал чувствовать, что теряет над собой контроль.
      – Зачем в Афганистан ходили?
      – По делам, – размыто ответил он.
      – Мы вынуждены будем утром передать вас в МГБ республики, пусть там разбираются, а пока… – Он крикнул что-то на своем языке в коридор, и в кабинете появились двое бойцов с автоматами. Вид у них был жалкий. Ростом оба едва доставали чеченцам до подбородка, из застегнутых воротничков курток торчали худые шеи, и было удивительно, как на них держатся головы.
      Утюга с Ансалту вывели из здания комендатуры и повели в направлении заставы, до которой было чуть меньше километра. В республике были проблемы с электричеством, и это сразу бросалось в глаза. Вся территория освещалась несколькими тусклыми лампочками. Как ни странно, но комендатура находилась на отшибе. Было так темно, что шедший за первым солдатом Утюг больше ориентировался по звуку его шагов.
      – Я знаю, этот кишлак Ел называется, – едва слышно проговорил Утюг. – Ты не разучился работать ногами, брат?
      – Я только хотел тебе об этом напомнить, – ответил Ансалту. – Неужели мы не справимся с этими сопляками?
      – Им нет и восемнадцати, – оглянувшись назад и смерив расстояние до помещения, откуда их вывели, Утюг едва слышно произнес: – Давай.
      Развернувшись, шедший вторым Ансалту со всего размаха залепил носком ботинка в голову солдату, стараясь, несмотря на темень, попасть в висок. Аналогичным образом напал на идущего впереди и Утюг. Солдаты не потеряли сразу сознания, но они до того растерялись, что молча принимали мощнейшие удары двух матерых боевиков, смыслом жизни которых была война. Те били с исступлением, потому как оба понимали, что больше такого случая не подвернется, а впереди их ждут депортация и пожизненные сроки заключения. Утюгу даже казалось, что он видит как днем, а может, так и бывает, когда на кон поставлено все. Мальчишки попадали на землю. Сначала они пытались вставать, но тут же опрокидывались навзничь от очередного удара, потом просто ползали и катались по каменистому грунту, раня себя об острые края гальки. Вскоре они затихли. Утюг, тяжело дыша, прислушался. Было тихо. Лишь сипел солдат, которого он нокаутировал. Подтянув к животу ногу, морщась от боли в связанных за спиной руках, Утюг с силой опустил подошву тяжелого армейского ботинка на голову своего подопечного. Раздался хруст ломающихся позвонков. Не сговариваясь, Ансалту развернулся к нему спиной. Утюг упал на колени и стал зубами развязывать ему руки. Минута, и они поменялись местами, только Ансалту уже не понадобились зубы. Его руки были свободны.
      – Забирай автоматы и магазины из подсумков, – зачем-то прошептал Утюг, хотя видел, как Ансалту колдует над бездыханным телом.
      Чуть в стороне был овраг. Солдат подтащили к нему и скатили вниз.
      – Сколько человек осталось в комендатуре? – спросил Утюг, когда все было кончено.
      – Пара таких же дохляков и майор, который наверняка считает наши деньги.
      – Надо вернуться. Связь здесь плохая, если она вообще есть.
      – Другого выхода нет, – согласился Ансалту. – Без денег мы ничто. Нас даже никто прятать не согласится.
      – Пошли.
 

* * *

 
      Объезжая оживленные улицы, Антон вскоре остановил джип Джамбулата у дома, где он обнаружил Лютого.
      Хозяйка не сразу узнала его. Долго и настороженно вглядывалась в окно, затем еще некоторое время стояла на крыльце, прикрывшись от солнца ладонью, рассматривая стоящего за калиткой мужчину.
      – Можно я войду? – наконец не выдержал Антон и, не дожидаясь, когда бабка отопрет калитку, попросту перемахнул через нее.
      – Уйди, убивец! – не своим голосом закричала старуха и с необычайной прытью бросилась в сад, туда, где был сарайчик Лютого.
      «Этого еще не хватало», – чертыхнулся он, жалея, что не спросил раньше, как зовут хозяйку дома.
      В два прыжка догнав ополоумевшую от ужаса бабку, он схватил ее за плечи и развернул к себе лицом.
      – Успокойтесь, – Антон постарался улыбнуться. – Не убивал я вашего постояльца. Это милиция работать не хочет, вот и вешает на всех ярлыки супостатов. Но я нашел, чьих это рук дело. Вон у вашего забора стоит машина этого человека. Я ее у него угнал.
      Старушку заметно трясло. Она хватала ртом воздух и походила на выброшенную на берег рыбу. Было видно, она не верит ни одному его слову.
      «Как бы концы не отдала», – с ужасом подумал он.
      Вздохнув, Антон прижал ее к себе и погладил по голове, как ребенка.
      – Бабушка, успокойтесь, сами подумайте, если я хотел причинить ему неприятности, то разве стал бы оказывать помощь? Да и нож. Ведь на нем нет моих отпечатков пальцев.
      – Следователь сказал, что вас двое было, – дрожащим голосом проговорила она.
      – Когда он здесь был?
      – Только что уехал…
      – Вы хотите мне помочь?
      – А что надо?
      – Что было у Лешки в этом месте? – Он похлопал себя по плечу. – Может, татуировка? Наколка? Рисунок такой на коже, который не смывается.
      – Знаю, – бабка вроде как стала успокаиваться, и он ее отпустил. – У моего покойного мужа был якорь на руке, – она ткнула пальцем в запястье.
      – Ну! – Обрадовался Антон продвинутости старушки. – Так какая наколка у Лешки на плече была?
      – Не видала я! – Бабка уверенно замотала головой. – Нет там у него ничего.
      – Странно, – Антон почесал затылок.
      Жаль, не было времени поподробнее расспросить Джамбулата. А может, пока его не хватились, нагрянуть в дом дяди? Отпадает, на море ушли не все, да и прислуга. Разговор при таком количестве людей не выйдет.
      – А что ты сам к Лешке не сходишь да не посмотришь? – прищурилась бабка.
      Антона обдало жаром:
      – Так он что, живой?!
      – Да, – бабка приосанилась. – Я ему и яблочек туда снесла.
      – Милая вы моя женщина! – Шутя расцеловав бабку, больше для того, чтобы до конца успокоить, он всучил ей стодолларовую купюру и, расспросив, как пройти к больнице, направился на встречу с воскресшим.
      «Только бы сейчас не подняла шум, что "убивец" к Лешке пошел», – подумал он, прикрывая за собой калитку.
      Больница располагалась на окраине Осиновки, в десяти минутах ходьбы от дома старухи. Поскольку машину Джамбулата он решил оставить, то это расстояние пришлось преодолевать пешком.
      Двухэтажное свежевыбеленное здание было обнесено забором из металлических прутьев, а на КПП дежурил охранник.
      Опасаясь, что в связи с последними событиями служивый при его появлении поднимет тревогу, он перешел на другую сторону улицы и стал лихорадочно соображать, как проникнуть на территорию.
      Неожиданно на глаза попалась преклонного возраста женщина. Едва передвигая ногами, она тащила набитый фруктами пакет.
      – В больницу? – поприветствовав женщину, поинтересовался Антон.
      – Да, будь она неладна, – вздохнула та, окинув Антона ничего не выражающим взглядом. – Сын со снохой и внуком там. На машине разбились.
      – То-то я смотрю, вы и фруктов не на одного несете. Помочь? Мне тоже туда.
      – Помоги, сынок, если не тяжело, – обрадовалась старушка, – а то мне там еще на второй этаж подниматься. Это с больными-то ногами!
      – К кому? – Разомлевший от жары охранник записал в журнал паспортные данные бабки, окинул взглядом поджидавшего ее уже на территории клиники мужчину и махнул рукой: – Проходите.
      Поднявшись на второй этаж, Антон прошел вместе с бабкой в хирургическое отделение. Отдав ей пакет, направился к дежурившей за столом медсестре.
      – Иванов Алексей…
      – Четвертая палата, – не дав опомниться, ответила смуглолицая девушка в белом халате и уткнулась в какой-то журнал.
      «Даже не спросила, кто я, – направляясь по коридору, размышлял Антон. – Халат не предложила. Значит, надо ждать сюрпризов».
      Кровать Лютого стояла у самого окна шестиместной палаты. Больных кроме него было всего двое. Один лежал с книжкой в руках у самого входа, второй рядом с Лютым.
      – Здорово, Алексей! – подходя ближе, поприветствовал Антон Лютого. – Как дела?
      Парень смотрел настороженно.
      «Не помнит», – догадался Антон и неожиданно заметил, как Лютый метнул взгляд на соседнюю койку.
      «Значит, это менты, – догадался Антон. – Думают, убийца попытается довести дело до конца. Немудрено, все-таки если все связать воедино, то из-за рисунков Лютого рванули даже кабинет в РОВД».
      – Алексей, – держа в поле зрения мужчин, заговорил он, – мне нужно знать, что у тебя в этом месте, – он похлопал себя по левому плечу.
      – Чего ты до убогого докопался? – Лежащий у входа поднялся и неторопливо направился к Антону.
      – Слушай, если ты сейчас и здоров, в чем я уверен, то через минуту тебе может понадобиться помощь. Вернись на свое место.
      С этими словами Антон решительно шагнул к Лютому и бесцеремонно убрал одеяло. Парень был в майке, сидел к нему левой стороной, но на плече несчастного ничего не было. Он развернул его за другую руку, решив, что чеченец мог что-то напутать. Чисто. В это время лежащий на соседней кровати молодой мужчина выхватил из-под подушки пистолет, но направить на Антона не успел. Он был готов к такому развитию событий. Удар ногой в голову, и оперативник слетел с кровати на пол. Зная, что оружие все еще у него в руке, Антон выпрямился и перевернул на него кровать. В это время на помощь своему товарищу уже летел второй. Встретив его ударом кулака в живот и приложив локтем в основание черепа, Антон выскочил из палаты и нос к носу столкнулся с милиционером, который давал ему рисунки Лютого. После взрыва он выглядел неважно. Голова была забинтована, под глазами красовались два лиловых синяка, и передвигался он на костылях.
      – У вас что, своей клиники нет? – улыбнулся Антон.
      Но Вахрушеву было не до шуток. Он попытался ударить его костылем, однако потерял равновесие и полетел на пол. В последний момент, подхватив сотрудника на руки, Антон поставил его:
      – Ты не контужен? Слышишь хорошо?
      Милиционер, морщась от боли, едва заметно кивнул. Антон бросил взгляд на спешащую в их сторону медсестру и вновь перевел взгляд на раненого.
      – Взорвать тебя пытался Осипов. Он оставил в урне для бумаг пачку от сигарет с пластитом и радиоуправляемым устройством. Это ему приказал сделать Джамбулат. Он же пытался убить Лютого. – Выстрел в палате, которую он покинул, заставил поторопиться. – Все понял?! И еще, Осипов заказал мне чеченца. Теперь думайте, у вас головы светлые, а я свою работу сделал, – с этими словами он устремился прочь.
      Антон быстрым шагом миновал КПП и свернул в сторону стоянки такси. Он собирался доехать до Лазаревского, а там сесть на поезд. Самолет исключен. При нем оружие. Пусть штатное, но командировочного предписания не было. Неожиданно он замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Да, на плечах Лютого не было никаких татуировок и даже шрамов, но у него был след от прививки против оспы! Страшная догадка на какое-то время заставила даже забыть, куда он направлялся. Вынув из висевшей через плечо сумки спутниковый телефон, он отошел в сторону от дорожки.
      – Слушаю, Родимов.
      Чистота звука была такой, словно этот седой, невысокий генерал с заостренным носом стоял где-то рядом.
      – Это я, Федор Павлович, – выдохнул Антон. – Здравия желаю.
      – Мог бы и не говорить, я и сам догадался. Даже скажу больше, ты и на юге для нас работу нашел. Или не так? Дай в окно погляжу, если град с камнями идет, значит, ошибаюсь.
      – Не ошибаетесь, – Антон улыбнулся. – Я буду в Москве через двое суток.
      – Считай, обрадовал.
      – Нужна срочная командировка на Северный Кавказ.
      – Понятно, – генерал вздохнул. – Что-то серьезное?
      – По-моему, да.
      – Верю. Приедешь – доложишь, а пока я отдам все необходимые указания по поводу подготовки группы.
      Средства связи позволяли обмениваться секретной информацией, но по привычке разведчики-диверсанты пользовались этими возможностями техники в исключительных случаях. Поэтому Антон не стал вдаваться в подробности, а генерал задавать вопросов.

Глава 4

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.