Намерения Гитлера

Планируя летнее наступление 1942 г., Гитлер намеревался прежде всего захватить Сталинград и Кавказ.

Осуществление этих намерений, безусловно, имело бы огромное значение. Если бы немецкая армия смогла форсировать Волгу в районе Сталинграда и таким образом перерезать основную русскую коммуникационную линию, идущую с севера на юг, и если бы кавказская нефть пошла на удовлетворение военных потребностей Германии, то обстановка на Востоке была бы кардинальным образом изменена и наши надежды на благоприятный исход войны намного возросли бы. Таков был ход мыслей Гитлера. Достигнув этих целей, он хотел через Кавказ или другим путём послать высокоподвижные соединения в Индию.

Следовало, однако, учитывать реальное положение вещей.

Военные цели всегда нужно приводить в соответствие с наличными силами и средствами. С чисто тактической точки зрения недостаточно достичь цели — важно закрепиться на захваченном объекте. Если это не будет сделано, то наступательная операций, какой бы заманчивой ни была её цель, с самого начала будет содержать в себе зародыш неудачи, если не полного поражения.

Весной 1942 г. наша линия фронта проходила в 500 километрах от Сталинграда. Кавказ был ещё дальше, на расстоянии более 600 километров. Кроме того, эти районы находились на расстоянии около 600 километров друг от друга, и поэтому обе наступательные операции, начавшись на одном участке фронта, затем должны были проводиться по расходящимся операционным направлениям.

Возник естественный вопрос: хватит ли наличных сил, чтобы захватить эти два столь отдалённых от линии фронта и друг от друга района? Ответ был отрицательный. Можно ли найти необходимые для операции силы? Этот вопрос был поставлен перед Гитлером его военными советниками, а решение его, насколько мне известно, было предложено генералом Йодлем. Заключалось оно в том, чтобы потребовать свежие дивизии от союзников Германии. Тогда на Восточном фронте можно было бы сосредоточить силы, необходимые для осуществления намерений Гитлера в кампании 1942 г. Это была первая роковая ошибка 1942 г.

Каждый немецкий офицер и солдат, который воевал на Востоке в 1941 г., видел, что войска немецких союзников не отвечают требованиям войны на этом суровом театре военных действий. В 1941 г. войска наших союзников состояли в основном из небольших отрядов — отборных частей, которые воевали обычно в составе немецких соединений. В 1942 г. эти иностранные войска были сведены в однородные национальные корпуса и даже армии, воевавшие на огромных расстояниях от своей родины. Было совершенно очевидно, что такие соединения могли поставить под угрозу весь наш Восточный фронт. Но Гитлер был опьянён цифрами, он видел только то, как увеличилось количество дивизий на его штабных картах. Мой предшественник на посту начальника генерального штаба генерал Гальдер, безусловно, понимал, какие опасности таились в этом плане, и настойчиво указывал на них Гитлеру. Однако диктатор не посчитался с его предупреждениями.

Начало наступательных действий

Наступление началось в конце июня. Впереди, образуя острие клина, шли немецкие дивизии, а за ними следовали войска наших союзников. Наступление проводилось силами двух групп армий. Слева находилась группа армий «Б» под командованием фельдмаршала фон Бока (позже он был сменён фельдмаршалом фон Вейхсом), справа действовала группа армий «А», которой командовал фельдмаршал Лист. Ставка Гитлера передислоцировалась из Восточной Пруссии на Украину, в район Винницы. Начало кампании ознаменовалось целой серией побед. В июле были захвачены Краснодар и Ставрополь и взято много пленных. В конце августа на Эльбрусе, самой высокой точке Кавказских гор, был поднят немецкий флаг. В это же время наши передовые части вышли к Волге в районе Сталинграда.

Тогда нам казалось, что наша первая главная цель достигнута. Но, увы, это был мираж. Вскоре наше наступление здесь было приостановлено. Пришёл конец и нашим успехам на Кавказе, а в районе Сталинграда русские стали оказывать отчаянное сопротивление.

Кризис в верховном командовании

Первым признаком того, что наше наступление захлебнулось, было снятие фельдмаршала Листа с его поста. В течение некоторого времени на его место никто не назначался и группой армий «А» командовал заместитель Листа.

В конце сентября с поста начальника генерального штаба был снят генерал-полковник Гальдер. В это время я был начальником штаба группы армий [29]. Неожиданно и не сообщая о причине, меня вызвали в штаб верховного главнокомандующего. Как только я прибыл в ставку, Гитлер по своему обыкновению обратился ко мне с многочасовым монологом. Невозможно было перебить его речь, в которой он выражал свою глубокую неудовлетворённость ходом событий на Восточном фронте и провалом наступления. Как всегда, Гитлер не стал искать действительных причин постигших нас неудач. В данном случае причиной был ошибочный выбор целей наступления и недостаток сил и средств для достижения поставленных перед войсками задач. Всю вину Гитлер свалил на войска и их командиров — это было для него гораздо удобнее. Особенно резко он говорил о якобы полной некомпетентности фельдмаршала Листа и генерал-полковника Гальдера.

Неожиданно он закончил свою речь словами: «Итак, я решил назначить вас начальником генерального штаба».

Это был обычный метод Гитлера. Совершая ошибку, он сваливал свою вину на другого, снимал его с должности и на его место назначал нового человека. Он никогда не делал правильных выводов из своих неудач, иначе он мог бы, если не исправить ошибки, допущенные в прошлом, то по крайней мере уменьшить влияние их на события в будущем.

Приступив к обязанностям начальника генерального штаба, я сразу же почувствовал, что после провала нашего наступления на Востоке в штабе верховного главнокомандующего сложилась какая-то странная обстановка. Офицеру, прибывшему сюда с фронта, эта атмосфера, пропитанная недоверием и враждой, казалась не только странной, но и просто невероятной. Никто не доверял своим коллегам, а Гитлер подозревал в измене каждого.

Многие офицеры, считая, что они попали в немилость, приходили в уныние и совершенно теряли мужество. Лист и Гальдер были не единственными жертвами гитлеровского раздражения. Над Йодлем тоже нависла чёрная туча. Бешенство Гитлера вызывали армии Восточного фронта в целом и особенно командующие армиями и группами армий. Теперь фюрер вёл совершенно замкнутую жизнь, одиноко размышляя о своих подозрениях. Ни с кем из генералов он не здоровался за руку. На время обеда или ужина он предпочитал теперь уединяться. Когда ему надо было присутствовать на штабных совещаниях, он входил, — холодно кланялся и, сердито нахмурив брови, выслушивал краткие доклады своих советников. Затем опять холодно кивал головой и покидал зал.

Лист и Гальдер стали козлами отпущения за провал операции. Временная немилость к Йодлю имела, как я слышал, длинную и запутанную историю. Начальник штаба оперативного руководства вооружёнными силами Йодль был ближайшим военным советником Гитлера. Гитлер послал его на Кавказ в качестве своего личного представителя. Он должен был заставить командиров и войска возобновить наступательные действия хотя бы с целью преодоления Кавказских гор. Но Йодль вскоре после прибытия туда убедился, что войска совершенно выдохлись и о дальнейшем наступлении не может быть и речи.

Вернувшись в ставку, Йодль рассказал Гитлеру о сложившемся на Кавказе положении. Это не понравилось Гитлеру, и он закричал: «Вам было приказано заставить командиров и войска наступать, а не говорить мне, что это невозможно!» Гитлер открыто сравнил доклад Йодля о положении на Кавказе с известным докладом Хенча во время первой мировой войны. Представитель немецкого верховного командования полковник Хенч в 1914 г. обрисовал обстановку на Западном фронте в таком свете, что командование приняло решение об отступлении. На Хенча била свалена вся вина за поражение немецких войск на Марне. Йодль попал в немилость, и встал вопрос о снятии его с поста начальника штаба оперативного руководства вооружёнными силами. На его место предполагалось назначить командующего 6-й армией.

Итак, в атмосфере, которая существовала тогда в штабе верховного главнокомандующего, откровенное и объективное обсуждение обстановки было невозможно. Такое положение должно было пагубно сказаться на проведении военных операций и тяжким бременем лечь на плечи наших боевых войск.

Таковы были мои первые, далеко не успокоительные, впечатления на должности начальника генерального штаба.

Обстановка на Восточном фронте

Если в штабе верховного главнокомандующего атмосфера была беспокойной, но на Восточном фронте в целом сложилась благоприятная обстановка.

Наши две северные группы армий — Группа армий «Север» под командованием фельдмаршала фон Кюхлера и группа армий «Центр» фельдмаршала фон Клюге — не принимали непосредственного участия в летнем наступлении, и на их фронте пока было сравнительно тихо. Но прогнозы на будущее были не слишком безоблачными, главным образом из-за отсутствия сколько-нибудь значительных резервов в их тылу. На фронте этих двух групп армий имелся ряд потенциально опасных участков, особенно в районе Ладожского озера, северо-восточнее Ленинграда и Демянского мешка, где немецким войскам был оставлен лишь единственный узкий коридор.

Что касается двух других групп армий, участвовавших в летнем наступлении, то на них неотвратимо надвигалась катастрофа. Она должна была вот-вот разразиться в двух районах. Во-первых, на растянувшемся левом крыле группы армий «Б» фельдмаршала фон Вейхса северо-западнее Сталинграда, где находились только дивизии наших союзников. Во-вторых, в районе между Сталинградом и Кавказом, где образовался огромный разрыв между двумя немецкими группировками. Наши подвижные соединения быстро преодолели огромное степное пространство, но не смогли создать непрерывную линию фронта.

Наши армии Восточного фронта попали в критическое положение не по своей вине. Они воевали блестяще. Их боевые достижения будут выглядеть ещё внушительнее, если вы примите во внимание, что войска во многих случаях вели боевые действия без отдыха в течение 18 месяцев и что почти всегда им противостояли превосходящие силы русских. Армии понесли большие потери в боевой технике, а личный состав был крайне переутомлён.