— 1 —

Прошло всего два часа, как в квартире Анны прозвучал телефонный звонок, перевернувший в ее сложившейся за последние полгода жизни почти все. Наверное, впервые после долгого перерыва ей приходилось так быстро принимать решение, складывать вещи, бежать в магазин, чтобы накупить продуктов и отнести их соседке, заглянуть в детский сад и предупредить воспитательницу о том, что в течение нескольких дней отводить и приводить Катюшу в садик будет Рита.

Отпущенные на сборы два часа истекли пятнадцать минут назад, но телефон молчал.

«Может, это и к лучшему, — успокаивала себя Анна. — Скорее всего, отложили поездку на завтра. Я смогу нормально подготовиться, обязательно заеду в парикмахерскую и сама объясню все Кате». «А вдруг передумали? — тут же появлялась другая, пугающая мысль. — После собеседования прошел почти месяц. Они могли ошибиться: хотели позвонить кому-то другому, а попали к ней. Надо перезвонить и все уточнить».

Аня решительно подходила к телефону, набирала номер, подглядывая в газетное объявление, но на четвертой, пятой цифре начинала колебаться, сомневаясь: а стоит ли? Можно показаться назойливой, и, кто знает, вдруг это сыграет свою роль, и ей откажут в работе. Она смотрела в окно, доставала сигарету, внутренне радуясь, что можно ее выкурить, быстро и глубоко затягивалась. Для себя она решила: если ее возьмут на работу, она постарается скрыть эту привычку до поры до времени.

«Какое же сегодня число? — задалась она вопросом. — Когда не работаешь, трудно следить за временем. Все дни похожи друг на друга».

Анна достала маленький календарик. Двадцать пятое января. «Татьянин день! — вспомнила она. — Кого бы поздравить? Странно, но Татьян в моем окружении почти не осталось. Была одна, да и та сейчас в Штатах. Так, об этом не вспоминать, не это сейчас главное», — скомандовала она себе.

Прошло еще полчаса. Она продолжала метаться от телефона к окну, не зная, чем занять затянувшееся ожидание, пока не поняла, что просто боится.

Боится начинать новую жизнь, но еще больше боится остаться в старой. Присев в любимое кресло, Анна закрыла глаза и попыталась заставить себя успокоиться. Это удавалось с трудом.

«Нет, так больше нельзя!» — Костя гнал по городу свою «Volvo» и пытался дозвониться до офиса. «Черт знает что! — думал он. — Стоит выйти за дверь, как все телефоны заняты. Хоть бы ей перезвонили, этой новой сотруднице, чтобы выходила». Точного адреса Костя не помнил, знал только, что это где-то в его районе. Еще раз помянув недобрым словом Аллу Ивановну и Андрея Витальевича, помощника по кадрам, Костя резко затормозил, свернув к обочине.

— Улица Сухаревская, дом… — едва успел он прочитать вслух, отыскав записанный второпях адрес, как вдруг с мигалками подлетела машина ГАИ. «Ну и день!» — чертыхнулся Костя, быстро решая, как себя вести, рассмотрев майорские погоны за стеклом.

За последние несколько лет он приобрел большой опыт в общении с представителями дорожно-патрульной службы, прочувствовав на себе почти все финалы этих неприятных встреч. Сделав виноватый вид, чтобы не раздражать «звездного» милиционера. Костя вышел из машины и извиняющимся тоном стал оправдываться, толком еще не зная, за какое нарушение его «подперли».

Все оказалось проще простого: под мостом превысил скорость более чем на 20 км , во время движения по городу пользовался радиотелефоном и, вдобавок ко всему, остановился под знаком в таком месте, где даже тормозить нельзя.

«Ну, влип! Сапожник без сапог. Все некогда установить в машине громкую связь. Успел бы свернуть за поворот — только бы меня и видели», — раздраженно подумал он, ругая про себя и этот день, и своих говорливых сотрудников, и толстого мента.

Теоретически еще существовала надежда на то, что удастся выцарапать права с записью и солидным штрафом, как вдруг в кармане зазвонил телефон. По-видимому, эту в общем-то приятную трель товарищ майор ненавидел пуще сигналов о подъеме часа в три ночи. И, несмотря на то что Костя сразу нажал на красную кнопку, сбросив звонок, вопрос о правах на сегодня был решен.

«Как минимум две сотни, — прикинул грядущие расходы на получение их обратно Крылов. — Узнаю, кто звонил, голову сверну», — только подумал он, как звонок раздался снова.

— Да, — прорычал он в трубку, еще не услышав голоса звонившего.

— Добрый день. Константин Петрович? Это Анна Круглова вас беспокоит, — Анна говорила, стараясь придать голосу спокойствие. — Мне сегодня позвонили из «TransitLink» и сообщили, что я взята на работу с испытательным сроком в качестве секретаря-референта и должна сегодня сопровождать вас в поездке в Киев. Я волнуюсь, состоится ли поездка? Мне…

— Какого черта вы звоните на мобильный и кто вам дал этот номер? Раз сказали, что сопровождаете, значит, сопровождаете. Сидите и ждите! — рявкнул Костя и отключил телефон, внезапно осознав, что, не имея прав, а только талон, он не сможет пересечь границу на машине, да и на Украине неизвестно какие законы.

Раздумывая, что же делать, Крылов завел двигатель и набрал номер офиса. После двух непродолжительных гудков трубку сняли.

— Слушаю, Константин Петрович, — произнесли на том конце провода.

Андрей Витальевич Хвостов, бывший сотрудник МВД, всегда каким-то неведомым чутьем безошибочно выделял звонок шефа. По этому поводу даже шутили, что не успел Крылов еще решить, звонить ему или нет, а Хвостов уже отвечает: «Слушаю».

— Андрей Витальевич, кто-нибудь из водителей в офисе есть?

— Нет. Никого. Виктор и Роман больны, вы знаете. Александр Иванович и Миша с утра загрузились и еще не возвращались. Триста километров как-никак. Что-нибудь случилось?

— Нет. Ничего, — ответил Костя, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. — Вы не помните, у этой новой сотрудницы права есть?

— Кажется, да, сейчас посмотрю анкету. Думаю, есть, это было одним из условий при отборе кандидатов. Есть, точно. Две категории: В и С. Что-нибудь еще, Константин Петрович?

— Да. Перезвоните ей, пожалуйста. Как ее зовут? Кажется, Анна…

— Анна Николаевна Круглова.

— Так вот, позвоните этой Анне Николаевне, чтобы обязательно взяла права и минут через пятнадцать стояла в условленном месте. Да, сообщите ей номер моей машины.

— Слушаюсь, Константин Петрович. Все будет исполнено.

Положив трубку, Андрей Витальевич немного подумал, припоминая, уточнял ли он наличие прав, и набрал номер. «Цифры какие-то знакомые, — подумал он, — чей-то номер они мне напоминают».

— Алло, — ответил расстроенный голос. — Я вас слушаю…

— Анна Николаевна? Это Андрей Витальевич Хвостов из «TransitLink». Константин Петрович просил вас через пять минут ждать в условленном месте. Номер его машины у вас есть — вы утром записывали. И захватите, пожалуйста, свои водительские права. Они у вас точно есть?

— Есть. Но… я не знаю… Он только что не захотел со мной разговаривать, бросил трубку…

— Вы ему звонили? Кто вам позволил? Номер телефона вам был дан только для крайней необходимости. Вы поступили опрометчиво. Это очень плохо, — принялся отчитывать ее Хвостов. — Вы понимаете, что этот случай может иметь большое значение при окончательном решении о принятии вас на работу. Вы очень неосмотрительны. Очень. Впредь никогда больше так не делайте. И выходите немедленно. До свидания.

Андрей Витальевич положил трубку и, немного подумав, что-то вычеркнул в раскрытой на столе тетради.

Только за городом Анна смогла немного прийти в себя. Машина неслась на большой скорости. Сидевший за рулем мужчина был немногословен. Впрочем, даже это определение ему подходило с трудом. Она и слышала-то от него только одно слово, когда, подбежав к остановившейся с включенными аварийными сигналами машине, открыла дверцу и спросила:

— Простите, вы из фирмы «TransitLink»? Я Анна…

— Садитесь, — машина рванула с места, как только она захлопнула дверь.

Не привыкшая ездить на заднем сиденье, Анна пыталась чем-либо себя занять: рассматривала пробегавшие мимо серые пейзажи, выглядевшие нечеткими в ранних зимних сумерках, осматривала незнакомую машину. То, что это «Volvo», она поняла сразу. Попросторнее и поновее, чем у нее. Типичная для этих машин панель приборов, механическая коробка передач, климат-контроль, бортовой компьютер и еще всякие мелочи, присутствующие в любой незнакомой машине. Постепенно ее внимание переключилось на водителя. Модно стриженные темные волосы, хорошо выбритое лицо. Судя по профилю, это был интересный мужчина.

«Почему он так напряжен и несется как угорелый, курит постоянно? — раздумывала она, ощущая растущее беспокойство. — Пожалуй, при такой езде не расслабишься».

Машина мелко подрагивала на проступивших после зимней оттепели неровностях и трещинах. «Может, после двухпутки снизит скорость?»

Дорогу до Гомеля Анна знала хорошо. Частые командировки в южном направлении, связанные с предыдущей работой, сделали знакомыми все дорожные знаки и повороты. Раньше ей казалось, что она наперед знает все впадинки и ямки. Но даже у нас дороги иногда ремонтируют, и такие мелочи, исчезнув в одном месте, тут же проступали в другом.

Двухпутка закончилась, как всегда, неожиданно, но мужчина не собирался снижать скорость: казалось, ему доставляет удовольствие обгонять машины одну за другой. Он буквально пролетал мимо попутных и пугал водителей встречных автомобилей. Несколько раз им мигали фарами, давая понять, что едут они очень опасно. «Ребячество какое-то. Ему что, адреналина в крови не хватает?» Незаметно нащупав ремень, Анна пристегнулась и, открыв блокнот на коленях, еще раз посмотрела, как его зовут. Не выдержав, после очередного опасного обгона она робко попросила:

— Константин Петрович, вы могли бы ехать немного медленнее? Слова остались без ответа. Казалось, он только прибавил скорость. Вытерпев еще полчаса и припомнив, что впереди начинается очень неровный и потому опасный участок дороги, она произнесла предупреждающе:

— Константин Петрович, вы едете очень опасно.

Снова никакой реакции. Лишь руки водителя крепче вцепились в руль.

По тому, как навстречу стало попадаться все больше машин, нетрудно было догадаться, что впереди большой населенный пункт. Обгоняя попутные машины, мужчина все чаще и чаще лавировал между встречными. Не рассчитав скорости одной из них, он едва успел резко свернуть на свою полосу и тут же сделал крутой поворот налево.

Анну бросило в холодный пот.

— Вы что, с ума сошли! — воскликнула она, забыв, что говорит со своим потенциальным шефом. И, не ограничившись на этот раз одной фразой, добавила: — Если вам жить надоело, то я с этим не согласна. У меня ребенок дома…

— Вы чем-то недовольны? Вас укачивает? Можете возвращаться обратно, — неожиданно резко ответил он. — А я спешу. И еще терпеть не могу, когда мне кто-то указывает, как я должен ездить. И детьми меня пугать тоже не следует.

— Я вас не пугаю, но если вы спешите угробиться, то вам недолго осталось. Я прошу вас: или снизьте скорость, или остановите машину. Я выйду.

— Прямо здесь?

— Да, здесь.

— Вы хорошо подумали?

— Хорошо.

— Как хотите. Только потом не пожалейте. Темнеет. И обратно почти 150 километров .

Резко затормозив, машина съехала на обочину и остановилась. За стеклом стояла серая мгла наступающего вечера. Справа и слева черной стеной возвышался лес.

— Ну, и чего вы ждете? Может, вам еще дверь открыть?

— Вы всегда так разговариваете с незнакомыми людьми? Впрочем, вам и разговаривать-то, наверное, не с кем. Не думаю, что кто-то может с вами долго находиться без ущерба для здоровья, — не находя нужных слов от возмущения, она выпалила: — Вы — невоспитанный хам, грубиян…

— Вам не кажется, что вы задержались в машине? Вы уволены. Счастливо оставаться.

Задыхаясь от обиды и гнева, схватив дорожную сумку, Анна выскочила из машины. Обдав ее грязным снегом, машина тут же рванула с места. Холодный ветер дунул прямо в лицо. На глаза навернулись слезы.

Взглянув вслед удаляющейся машине, Анна осмотрелась вокруг. Ни одной живой души! Впрочем, машин тоже. За выяснением отношений она упустила, что они уже свернули на объездную дорогу вокруг большого города и ожидать проходящей мимо машины, по-видимому, не стоило. Да и ездили по этой дороге в основном большегрузные фуры. Тут же вспомнились страшные случаи, приключавшиеся на пустынной дороге с женщинами.

«Надо идти к ближайшему перекрестку, — решила Анна. — Знать бы, в какую сторону ближе».

Вспомнив, что через несколько километров должен быть пост ГАИ, а пропущенная развязка на объезд города гораздо ближе, Анна вытерла в уголках глаз слезы и пошла в обратном направлении.

«Вот наглая баба! — думал Костя. Внутри все кипело. — К черту кадровиков! Сам буду набирать работников. Они скоро такой штат подберут, что впору будет самому увольняться».

Костя проехал несколько минут после вынужденной остановки.

Впереди замелькали огни шлагбаума поста ГАИ.

«Странно, почему всех тормозят. Проверка какая, что ли?» Опустив стекло, он протянул документы подошедшему милиционеру, но тот, махнув рукой, дал понять, что это ему не нужно.

— Там, за мостом, километрах в двух отсюда авария. Скорость, пожалуйста, снизьте или обратно, через город, если спешите. Две «скорых» только что пошли, — произнес уставший пожилой старшина.

— Что-то серьезное?

— Да носятся… Права получат, а опыта никакого. К ночи примораживает, местами вообще голый лед. Ни навыков езды, ни головы на плечах. Закурить будет?

— Будет, командир, — Костя протянул сигарету и щелкнул зажигалкой.

Место аварии было видно издалека по обилию сигнальных огней. Пристроившись в хвост к остановившимся машинам, Костя затормозил. Как правило, если не требовалась его помощь, он никогда не рассматривал место аварии и проезжал мимо, не поворачивая головы. Но сейчас объехать скопившуюся на дороге технику было невозможно.

Выйдя из машины и закурив, он подошел к группе мужчин.

— …Место здесь нехорошее, дорога поворот делает и обдувается ветром со всех сторон. Чуть дождь или мокрый снег, сразу все коркой покрывается…

— Резина, небось, «лысая». Накупили иномарок, гоняют, а ездить как следует не научились…

— Да нет, говорят, не малец за рулем был. Нормальный мужик. Не повезло…

— За скоростью смотреть надо. Я зимой никогда больше 100 не езжу. Двадцать лет на фурах отпахал, всякого насмотрелся…

— В этом месте аварии часто случаются. Недавно вот женщину сбили. Прямо на этом же месте. На автобус опоздала, пешком шла. Машина и зацепила…

Мужчины не спеша обменивались мнениями, а Костя подумал:

«Ведь это могло и со мной случиться… Тьфу-тьфу-тьфу».

Постояв еще немного, он сел в машину, с трудом развернулся и поехал обратно. И вдруг почувствовал что-то вроде недовольства собой: «Сорвался на какой-то девчонке. Можно подумать, она виновата, что грипп и все заболели, что именно в это время в Киеве запускают первую линию, да еще сам Роберт Балайзер приезжает. Сидела бы эта Анна дома с ребенком. А сейчас топчется где-то на дороге. Хоть бы не случилось чего, отвечай потом. Н-да, нервы сдают».

Костя давно проехал пост ГАИ и внимательно смотрел по сторонам. Несколько раз ему казалось, что девушку он высадил именно в этом месте, но, притормаживая, не находил никаких следов на обочине и медленно ехал дальше. Чувство тревоги все усиливалось. Наконец он нашел нужное место, но вокруг никого не было. Не было видно и следов какой-нибудь другой машины. «Куда исчезла? — думал он. — Не прошло и получаса».

Немного подумав, Костя решил проехать дальше. Километра через два он увидел одинокую женскую фигуру, торопливо двигавшуюся по левой стороне в направлении кольцевой развязки.

Облегченно вздохнув и удивившись решительным действиям девушки, Костя притормозил и начал сигналить. Фигура никак не прореагировала. «Как она идет по этой каше? Ноги, небось, промокли. Да еще сумку тащит. И впрямь я гад какой-то получаюсь».

Нажав кнопку стеклоподъемника, он прокричал:

— Анна, садитесь в машину!

Замедлив движение, Анна развернулась вполоборота и, продолжая идти вперед, пыталась рассмотреть, кто ее окликнул. По своему опыту она знала, что у таких, как ее несостоявшийся шеф, не бывает угрызений совести, а потом на него она не рассчитывала, как, впрочем, уже и не злилась. «Дура, чего полезла с советами, да еще и нагрубила, — думала она. — Ведь видела: машину вел уверенно, нервничал, конечно, возможно, опаздывал, да и неприятности могли быть с утра. А в результате что получила — только работу потеряла. Да еще неизвестно, когда домой попаду. Глупо. Опять из-за своей несдержанности страдаю. Ничему меня жизнь не учит».

Машина, проехав немного вперед, остановилась, и из нее вышел — кто бы мог подумать — Константин Петрович!

— Анна Николаевна, садитесь, пожалуйста, в машину. Замерзнете. Я подвезу вас до станции, если хотите.

Аня остановилась, не веря своим ушам. А мужчина-то и говорить может нормально, и даже голос вполне приятный.

— Извините меня. Я действительно очень спешу. К вечеру назначена встреча в гостинице, а выехать вовремя не удалось. Вот и пытаюсь наверстать.

— Зачем же вы вернулись?

— Понял, что все равно опоздаю, — поразмыслив, ответил Костя. Об истинной причине своего возвращения говорить не хотелось. — Да и не так важен сегодняшний вечер. Главное начнется завтра.

Он протянул руку и взял у Анны сумку. Затем открыл багажник, поставил туда вещи и сказал нерешительно топтавшейся у задней дверцы девушке:

— Садитесь на переднее сиденье, я включу вам подогрев. Только в машине она поняла, как замерзла, и, расчихавшись, полезла в сумочку. Достав какие-то таблетки и тюбик, выдавила немного содержимого на ватную палочку и смазала нос.

— Что это вы делаете? — поинтересовался Костя.

— Эпидемия гриппа кругом. Вот с дочкой ремантадином и оксолиновой мазью спасаемся. Можно тепло к ногам направить?

— Сейчас попробуем, — и, переключив тумблер на панели, спросил: — Так лучше? Вы разуйтесь, ноги быстрее высохнут.

Включив свет в салоне, он бросил взгляд вправо и заметил, что ее ноги мокрые выше щиколоток.

— Да-а, — протянул он. — Переодеться будет во что?

— В сумке есть запасные вещи. Вы, наверное, правы. Лучше переодеться сразу.

Костя снова съехал на обочину.

— Сидите. Я принесу.

Подав сумку, он закурил и тактично остался стоять возле машины. Через некоторое время дверца приоткрылась:

— Спасибо. Можно поставить на место. Костя вернулся обратно с термосом и пакетом. Затем, поискав что-то на заднем сиденье, протянул Анне одеяло.

— Вот, заверните ноги. Я всегда его с собой для сына вожу. Не бойтесь, не испачкается, — не дожидаясь вопроса, только поймав вопросительный взгляд, произнес он. — Здесь, в пакете, пирожки. В дороге обычно не ем, но Саше отказать не могу. Обидится. В термосе кофе.

— Может быть, вместе, а? Неудобно как-то, — развернув пакет, спросила Анна. — Пирожки такие ароматные! Молодец ваша жена, а вот я печь не умею. Совсем.

«Да нет, не жена. Жена тоже никогда не пекла. Это Саша», — подумал Костя и впервые за время знакомства, устало улыбнувшись, произнес:

— Ладно, уговорили.

— А завтра в какое время? — спросила Анна с набитым ртом.

— Что завтра? — удивленно переспросил Костя.

— Встреча.

— Пока не знаю. Думаю, с самого утра. Если границу проеду нормально.

— Почему, если нормально? Разве на границе сейчас есть очереди?

— Да нет. Очередей нет.

И, немного помолчав, добавил:

— Когда вы мне днем звонили, у меня как раз права менты забирали.

— И что, нельзя было договориться?

— Может, и можно. Только вы не вовремя позвонили. Он как звонок услышал, сразу решил, что права мне ни к чему.

— Да, теперь понятно, почему вы на меня рявкнули, — посочувствовала она. — Я бы за права еще не так ругалась.

— Вы, в общем-то, ни при чем, — ответил Константин Петрович и добавил: — Извините.

Костя замолчал, с удивлением отметив про себя, что извиняется уже второй раз за вечер, затем завел машину и погасил свет в салоне. Спустя минуту они снова мчались по пустынной трассе.

— А почему мы едем обратно? — удивилась Анна.

— Мост перекрыли. Поедем через город, — придумал он на ходу. На какое-то время в машине установилась тишина. Только из динамиков доносилась спокойная инструментальная музыка.

— Если вы передумаете, я бы могла вам помочь проехать границу, — прервала паузу Анна. — И дальше сопровождать бы тоже смогла.

— Передумаю о чем?

— Ну как же? Вы ведь меня уволили. Около часа назад.

Костя посмотрел на нее с недоумением. Он уже успел забыть о том, что сказал.

— А как же дочка? — наконец спросил он, усмехнувшись.

— За ней есть кому присмотреть. Я ведь собиралась работать, да и всегда работала. Она привыкла.

— Ну, тогда только если вы дадите слово меня терпеть, — произнес он после паузы. — Я действительно как начальник бываю резок и требователен. Придется подчиняться.

— Один раз я вам уже подчинилась.

— Это когда?

— Когда вышла из машины. Вы же приказали.

— Не считается, — рассмеялся Костя, настолько неожиданным и одновременно правдивым был ответ. — Вы уже были уволены. И вообще, разве вы не знаете, что не все указания начальства нужно спешить выполнять? Начальство может передумать. Так что можно было и остаться.

— С вами остаться в тот момент в машине? Не-ет, — произнесла она нараспев. — Во-первых, если бы мы продолжали ехать, а я постоянно зудела у вас под ухом, вы бы меня сами выперли. Во-вторых, если честно, жить очень захотелось.

«И вовремя», — подумал Крылов.

— Ладно, придется брать свои слова обратно, — произнес он.

— Лучше бы отменили испытательный срок.

— Посмотрим.

Костя улыбнулся: «Ну, в словесной перепалке испытательный срок вовсе не требуется. Это ясно». Незнакомая девушка вела себя непринужденно, и это одновременно удивляло и располагало к разговору. Напряжение, нараставшее с самого утра, отпустило, и он, совершенно успокоившись, ехал гораздо медленнее.

— Проснитесь, — кто-то легонько тронул ее за плечо. — Километров через тридцать — граница. Вам придется сесть за руль.

— У вас какая машина? — спросил Костя немного пришедшую в себя после сна Анну.

— Тоже «Volvo». Только поменьше и постарше.

— Тогда, я думаю, особых проблем не будет. Хотя, сказать честно, я еще ни разу не доверял женщине свой автомобиль. Необходимость заставляет. Не думаю, что буду чувствовать себя спокойно.

Усмехнувшись, Анна вышла из машины, чтобы пересесть на водительское сиденье. Подобные слова она слышала не один раз, и, как правило, они всегда вызывали в ней бурю негодования. Но сейчас она решила не отвечать на эти самоуверенные мужские выпады. «Попробуем, а время покажет», — подумала она про себя. В своем умении водить машину она уже давно не сомневалась. Но рядом, возможно, будущий шеф, пусть все оценит сам.

Отрегулировав сиденье и расспросив о функциях не совсем понятных кнопок, Анна завела двигатель, проверила, как реагирует педаль газа, попробовала переключать скорости, погасила сигнальную лампочку тормозной системы легким нажатием на тормоз и плавно тронулась с места.

Наблюдая за ее движениями, Костя отметил их неторопливость и уверенность. Пожалуй, внешне она выглядела даже спокойней его водителя, когда тому приходилось вести личную машину шефа. Это его слегка удивило, но с похвалой он решил подождать. Он вообще редко хвалил подчиненных, считая, что это может вызвать у них головокружение от успехов.

Анна, набрав скорость, попробовала несколько раз резко затормозить. Не успев ничего сказать. Костя понял ее намерения, но опять промолчал, прибавив очередной положительный балл ее действиям.

Границу проехали легко и быстро. Анна любила дорогу и предпочитала вялому времяпровождению пассажира положение водителя, кажущееся напряженным несведущему человеку. Впрочем, сидя рядом на переднем сиденье, она редко позволяла себе расслабляться, особенно в трудной поездке, подбадривая того, кто вел машину, шутками, прибаутками и просто разговорами.

— Можем поменяться местами, — предложил Костя. Ему было непривычно сидеть рядом с женщиной-водителем.

— Если вас устраивает мое вождение, можно, я поеду дальше? — попросила она. — Я люблю водить машину. Особенно такую замечательную. А вы тем временем, если не трудно, расскажите мне о моих обязанностях и о целях поездки. Я плохо представляю, чем могу быть вам полезна.

— Хорошо, — ответил Костя. — Слушайте.

Он начал рассказ о своей компании и, отвечая на краткие вопросы Анны, все больше и больше увлекался, углубляясь в прошлое, заглядывая в будущее, пока не поймал себя на мысли, что никому из новых сотрудников, да и просто кому-либо, никогда столько не рассказывал. Впрочем, посвящать в курс дела новичков входило в обязанности других людей.

— …Так что вам придется быть переводчиком и секретарем одновременно. Конечно, плохо, что вы не владеете спецификой нашей работы. Обычно на такие мероприятия со мной ездят Николай или Виктор, но оба — больны. Вообще эта проклятая эпидемия подкосила половину работников — от водителей до замов.

— А вы как же?

— Мне болеть некогда.

«Грипп — не ОРЗ, — подумала Анна. — Никто не застрахован, даже профилактика и та может не помочь».

— Я бы на вашем месте стала что-нибудь принимать, на всякий случай, для профилактики.

— Я не верю лекарствам. Главное — внутреннее неприятие болезней, занятия спортом. Все остальное — для слабаков, с одной стороны, и для выкачивания денег — с другой.

— Вы так категоричны. Неужели никогда не болеете?

— В детстве, — и, подумав, добавил: — Разве что к стоматологу приходится иногда заходить.

Пожав плечами, Анна, внутренне удивляясь самой себе, опять промолчала, не ввязываясь в спор. Погода портилась, вместо дождика пошел мокрый снег. Свет от фар встречных машин слепил глаза.

— А вы где раньше работали?

— После института в проектном НИИ, потом декрет, а после декрета началась другая жизнь, закончила энное количество курсов, занималась подзабытым английским. Сначала в Польшу ездила, в Турцию пару раз, потом у арабов работала. После того как их обокрали, а шефу пробили голову, перешла в «Nice color».

— К Артюхину?

— Вы его знаете? — немного встревоженно спросила Анна и, снова вернув голосу спокойствие, многозначительно добавила: — Мир тесен.

— Почему вы оттуда ушли? Ведь это сильная компания, и, насколько я знаю, Владимир не разбрасывается хорошими кадрами. Вы долго у него работали?

— Полтора года. У меня возникли проблемы личного характера.

— Сами уволились? Только не обманывайте. Я могу проверить.

— В трудовой книжке записано, что по собственному желанию, и мне не хотелось бы говорить больше на эту тему. В любом случае люди должны доверять своему мнению.

«Посмотрим, — подумал Костя, припоминая, слышал ли он что-нибудь скандальное в последнее время о „Nice color“. — Проверить не трудно. Во всяком случае, я должен знать, кто она такая».

К Киеву подъезжали глубокой ночью.

— В какой гостинице мы должны остановиться? — спросила Анна.

— Вы так хорошо знаете город? — удивился Крылов.

— Не так, чтобы очень, но ориентируюсь неплохо. Когда-то давно студенткой была здесь два месяца на практике, а после — часто в командировках. Может быть, хуже знаю новые районы, но это — проблема любого большого города.

— Гостиница «Салют», — прочитал Костя с листа, переданного с утра по факсу. — Правда, есть одна проблема, — произнес он, дочитав текст до конца. — Но, думаю, я ее решу.

Проблема состояла в том, что номер был заказан для двоих. Костя никогда не ездил в Киев с женщинами, и поэтому никто, зная о количестве командированных, даже не подумал перезвонить и уточнить. Хотя до сегодняшнего утра он и сам не знал, с кем поедет.

— Слушаюсь, шеф, — весело ответила Анна. «С ней достаточно комфортно. И интересно», — подумал Костя.

Поставив машину на гостиничную стоянку, Крылов легко договорился о дополнительном номере и, закончив оформление, предложил своей спутнице перекусить в ночном кафе. Но Анна вежливо отказалась, сославшись на то, что ночью не ест, но компанию, если это необходимо, составить сможет.

— Нет, тогда отдыхайте. Завтра в восемь встречаемся в холле. Впрочем, уже сегодня. Не забудьте позавтракать.

— 2 —

Спустившись утром на завтрак. Костя поискал глазами в зале ресторана свою спутницу. «Неужели проспала? Ждать будет некогда». В груди медленно нарастало раздражение. «Точно спит. Придется позвонить».

Поднявшись наверх, он набрал по внутреннему телефону номер комнаты Анны. Никто не снимал трубку. Он вышел в коридор и постучал в соседнюю дверь. Никакого ответа.

«Странно», — подумал Костя и, захватив довольно объемный кейс, вышел из своей комнаты. Уже захлопнув дверь, он услышал доносящийся из номера телефонный звонок. Но времени возвращаться не было.

В холле у телефона администратора стояла Анна. Костя чуть не присвистнул, когда она, держа трубку у уха, повернулась к нему лицом. Вчера за выяснением отношений в темноте машины у него не было возможности рассмотреть ее как следует. Сегодня же перед ним стояла высокая интересная девушка в темно-синем костюме с удлиненной юбкой. Нарочито небрежно повязанный шарфик придавал строгому костюму игривый вид. Светлые прямые волосы до плеч, неброский макияж и лукавый блеск глаз делали ее очень обаятельной.

— Вы опоздали на восемь минут, Константин Петрович. Простите, задержались. Я уже всем здесь глаза успела намозолить, — игриво, на вчерашней ноте заметила Анна.

«То-то все чуть головы не свернули», — съязвил про себя он, отметив, что с такой девушкой приятно показаться на вечеринке, но никак не в головном киевском офисе. Могут просто неправильно понять. «А вообще, немного полновата, если уж на то пошло», — еще раз окинув ее взглядом, нашел он к чему придраться.

— Мы не в отпуске. И мне не до шуток, — серьезно, не обращая внимания на ее тон, жестко заметил Костя. — Подождите меня у выхода, — добавил он, проходя мимо.

Замечательное настроение Анны испарилось в один момент. «Ну вот, опять, — ругала она себя, стоя под козырьком гостиницы. — Не смогла переключиться. Вчера мы большей частью были попутчиками, а сегодня я — подчиненная. И мне указали мое место. Правильно сделали».

Молча усевшись на заднее сиденье, Анна принялась рассматривать город.

«Обиделась, — подумал Костя, наблюдая за ней в зеркало. — Ладно, сейчас это не главное, потом разберемся. И вообще, что-то я слишком много уделяю ей внимания».

— …А еще был такой случай. Мы работали с одной польской фирмой. Так вот, директор неплохо знал русский язык, но постоянно устраивал нам веселые минутки. Например, вернувшись домой, в Варшаву, перезванивает и говорит: «Анна, здесь такой ужас! Я забыл закрыть в квартире балкон. Захожу, а у меня там „голубцы“ летают!»

В комнате, где готовились открытие заседания и встреча высокого гостя, раздался взрыв смеха.

Анна почувствовала себя в своей тарелке с первых минут общения с персоналом. Просто она случайно опрокинула графин с водой и, расхохотавшись над собственной неуклюжестью, сразу расположила к себе сотрудников фирмы внутренней раскованностью. Затем, когда у девушек никак не получалось открыть окно, она, не раздумывая, сбросила туфли и, быстро вспрыгнув на подоконник, что-то дернула, покрутила и легко его распахнула.

За подготовкой зала заседаний завязался разговор, в ход пошли разные истории, которых Анна знала множество. В общем, как это часто бывало, она очень быстро стала своей в этой малознакомой компании девушек, занятых одним делом.

— Однажды я должна была его встречать утром на вокзале. Приблизительно через час после того, как поезд по расписанию отправился из Варшавы, раздался звонок, и Кшиштоф сообщил:

— Анна, я немножко «позданул». Выезжаю следующим, — копируя неведомого Кшиштофа, гнусавым голосом произнесла она. И вновь ее рассказ сопровождался веселым смехом.

— Так вот. Это еще не все. Встречаю я его на вокзале, номер вагона он, естественно, не сообщил. Поезд уходит, Кшиштофа — нет. Я на всякий случай еще и следующий встретила. Докладываю шефу. Не знаем, что и думать: телефон в Варшаве не отвечает, мобильный тоже. Вечером звонит Кшиштоф и голосом больного говорит: «Анна, я немножко проехал, я в Москве». Короче, с ним в купе ехал армянин, со всеми вытекающими отсюда последствиями. А Минск они просто проспали. Проводница не смогла разбудить.

Последние заглушаемые смехом слова Анны отвлекли всех настолько, что никто не заметил, как открылась дверь и в комнату вошел пожилой человек, явно иностранец, в сопровождении группы людей. Жестом он попросил всех остановиться. Серьезный вид сопровождавших его мужчин никак не вязался с заинтересованным выражением лица улыбавшегося господина. На минуту группа людей застыла в проеме дверей, пока находившиеся в комнате девушки их не заметили. Повисла немая тишина.

Внезапно пожилой человек что-то спросил у стоящих за спиной людей.

— Господин Балайзер просит рассказать, над чем вы так весело смеялись, — кашлянув, перевел его слова переводчик. И добавил: — Говорите, пожалуйста.

И хотя Анна поняла вопрос, она немного растерялась. То, как тяжело бывает объяснить некоторые нюансы родной лексики иностранцу, она хорошо знала по своему опыту. Но, поколебавшись несколько секунд, решила рискнуть.

— По-английски? — нерешительно уточнила она.

— Нет, можете по-русски, — спокойно, с сильным акцентом произнес пожилой мужчина. — Я думаю, всем будет интересно.

— Ну, если вы меня внимательно выслушаете, надеюсь, поймете. Все дело в том, что человек, возможно, даже неплохо знающий язык, но не являющийся его носителем, как правило, допускает погрешности в произношении и постановке фраз. Потому что строит их, руководствуясь правилами родного языка. Чтобы вам было понятней, о чем мы говорили, расскажу такой случай. На пятом курсе института мне удалось посетить Англию и я жила в семье. Однажды хозяйка пригласила в гости друзей. Они забросали меня вопросами. Часа через полтора я почувствовала, что сильно устала, извинилась, зашла в свою комнату, упала без сил на кровать и уснула. Когда очнулась и глянула на часы, оказалось, что я проспала почти два часа. Защитные силы организма сработали, — пояснила девушка. — От перенапряжения. Я привела себя в порядок, вернулась в гостиную. Все вели себя так, будто никто не заметил моего отсутствия. Лишь один человек спросил, как я себя чувствую. «I feel myself well», — ответила я.

После этих слов брови иностранца чуть подпрыгнули вверх.

— Вот-вот, гости отреагировали так же, — отметив его реакцию, продолжила девушка. — Но никто мне ничего не сказал. Лишь позже, вечером, хозяйка объяснила, какую ошибку я сделала в этой фразе. Для нас, русскоговорящих, естественно думать и говорить так: «Я себя хорошо чувствую» или «Я себя хорошо веду» и так далее. У них, то есть, простите, у вас, местоимение «себя» отсутствует. Оно уже само собой подразумевается. Короче, по-вашему получилось, что я сказала… Вы, наверное, уже все поняли.

Девушка, слегка смутившись, замялась, не решаясь продолжить.

— А мы не поняли, — произнес стоящий позади высокий мужчина, явно второй по значимости в компании людей, остановившихся у входа. — Что же вы сказали?

Пожилой иностранец улыбался сквозь усы, наблюдая за этой необычной девушкой. Еще когда он шел по коридору и услышал из-за закрытой двери звонкий заливистый смех, такой естественный, что окружающие, сами не замечая того, начинали улыбаться, он вдруг почувствовал, как кольнуло сердце. Он где-то слышал его раньше и интуитивно рванулся вперед. По прошествии многих лет такое случалось с ним все реже и реже.

Удивленно разглядывая и слушая незнакомую девушку, Роберт Балайзер отметил, что кого-то из его прошлой жизни она ему точно напоминает.

Слушая рассказ, он обратил внимание и на другое: девушка неуловимо напоминала ему также его дочь, Джессику. Высокая, чуть крупноватая, но удивительно женственная, со светлыми до плеч волосами, она была полной противоположностью маленькой, стройной, как Дюймовочка, его дочери с вечно рассыпанными по плечам длинными и черными, как смоль, волосами. Но вот очаровывающая открытая улыбка, мягкие и быстрые движения, нежность и спокойствие во взгляде, смелость и раскованность в общении с совершенно незнакомыми людьми!

Балайзер прекрасно знал, кого с детства усердно пыталась копировать его дочь. С годами такое поведение стало ее естественным состоянием. Но здесь такое сходство! Да еще удивительно знакомый смех…

Вот почему Роберт жестом остановил всех стоящих за его спиной при входе в комнату переговоров.

— Ну, хорошо, уговорили, — подумав мгновение, решительно произнесла Анна. — Для них это прозвучало приблизительно так:

«Я получаю удовольствие от самоудовлетворения…»

Потупив взгляд, она виновато улыбнулась. На какие-то секунды в комнате воцарилась тишина. Первым засмеялся господин Балайзер. Не потому, что он услышал нечто удивительное, нет. Он вновь увидел в глазах девушки нечто такое, что напомнило ему счастливые минуты общения с дочерью. А эта обманчивая виноватая полуулыбка? Она прекрасно знала, какая реакция последует на ее слова, и хитро призывала к игре с видом покорнейшей благопристойности. Так всегда поступает Джессика!

Следом за Балайзером рассмеялась сопровождавшая его свита. Напряжение, охватившее всех с самого утра в связи с приездом самого главного человека для собравшихся здесь людей, от решений которого зависел их бизнес, растворилось в смехе.

Все еще улыбаясь и переговариваясь между собой, мужчины рассаживались вокруг большого овального стола. Несмотря на то что все знали о серьезности предстоящих переговоров, всем было интересно, откуда появилась здесь эта забавная девушка, которой удалось так легко разрядить обстановку.

Один лишь Костя сидел пунцовый от негодования. «Приеду — всех уволю! Какие к черту кадры! Никто ничего не делает, даже секретаршу подобрать не могут. Куклу какую-то подсунули. Что подумает Балайзер? Разве может корпорация с мировым именем доверять серьезный бизнес фирме, в которой работают клоуны? Сегодня же отправлю поездом обратно. Пусть катится ко всем чертям!»

— …Все, девочки, еще на работу не принята, а уже уволена, — Анна, пригорюнившись, сидела в секретариате с чашкой кофе после того, как во время перерыва ей учинил бурный разнос Константин Петрович. — Как у вас говорится: «Умэр, нэ родывшись», — произнесла она. — Поеду в гостиницу вещи собирать.

Выслушав сочувствия окружающих и попрощавшись, удрученная Анна побрела по коридору. Спустившись на первый этаж по широкой парадной лестнице, она подошла к автоматическим дверям, которые, казалось, радостно расступились, выпуская ее на крыльцо. Моментально придя в себя под холодными порывами ветра, она вдруг обнаружила, что в расстроенных чувствах забыла переобуться и вышла на улицу в парадных туфлях на высоких каблуках. Шел мокрый снег, и даже если бы ей совсем не жалко было оставленных ботинок, все равно за ними пришлось бы возвращаться. В такую погоду в туфлях не дойдешь и до ближайшей остановки!

Совсем уж собравшись вернуться, она обратила внимание на изумительно красивую машину, которая медленно двигалась задним ходом метрах в десяти от крыльца. Серебристый автомобиль одной из последних моделей ее любимой марки «Volvo» с дипломатическими номерами проплыл мимо Анны, разглядывавшей его с немым обожанием. Вдруг ее резко пронзило непонятно откуда взявшееся чувство тревоги. Она не сразу поняла, что ее взволновало, но внезапно дошло: в машине не было водителя!

— …Господа, — произнес после окончания речи Балайзера директор компании, представлявшей корпорацию на Украине, Николай Дербенев. — Все вы знаете, что наша встреча на этот раз приурочена к открытию первого на территории СНГ завода. Поэтому после обеда в 14.00 вас будет ждать автобус, который отвезет всех на территорию завода, где в 15.00 произойдет торжественное открытие. Желающие добраться сами могут взять в секретариате план города, где обозначены маршруты следования. А в 19.00 ждем всех на банкете. Приглашения у каждого на столе в конверте, но если кто-то забудет, не волнуйтесь, охране выдан список с фамилиями приглашенных.

Роберт Балайзер подошел к окну. Начало положено. Первая линия уже в течение двух недель выпускала продукцию. Официальный запуск был необходим для рекламных целей.

Всему этому предшествовал долгий подготовительный период. Бесконечный отбор фирм и дилеров — кандидатов на получение гранта был похож на тщательное многократное фильтрование, во время которого учитывалось абсолютно все: страна, законодательство, географическое положение, уровень жизни и образованности населения, многие другие сопутствующие факторы. Но главную роль все же играло не это.

За долгие годы работы, а он практически стоял у истоков образования корпорации, Роберт понял, что основным критерием успеха является команда. Команда, сплоченная вокруг лидера. И вот таких лидеров, способных принимать верные решения, обладающих врожденной интуицией и соответствующим багажом знаний, он искал постоянно. В какой бы точке мира ни открывался филиал, лидера и команду он отбирал сам.

И вот сейчас, приехав в Киев, он должен был найти еще одного такого человека. На последнем заседании правления была одобрена деятельность по расширению сферы влияния на территории бывшего Советского Союза. Несмотря на то что все понимали степень риска при вкладывании денег в это огромное пространство, оставшееся после развала империи, практически единогласно было принято решение о строительстве еще двух линий по производству средств связи. Все понимали, что жизнь рынка диктует свои условия, и у того, кто придет первым, будет больше шансов установить свое господство на такой большой территории. Тем более что, судя по последним сведениям, явный интерес к этому стали проявлять японские и южнокорейские конкуренты.

О том, что планируется построить еще один завод, и кто тот счастливчик, с кем будет подписан контракт во время приезда шефа, знали, пожалуй, все. Но никто не знал, что на заседании было решено строить две новые линии. На второй в дальнейшем планировалось наладить выпуск спутниковых систем связи. По просьбе Роберта дальше стен зала заседаний эта информация не вышла.

За время недельной поездки по Западной Европе он неустанно просматривал материалы, которые готовила небольшая группа специалистов, сопровождавшая его в каждой поездке. На появившееся вакантное место были отобраны пять городов-кандидатов, в которых хорошо развита учебная и техническая база, а значит, проще набрать обслуживающий персонал с соответствующим уровнем знаний.

Были в этих городах и компании, успешно работающие на телекоммуникационном рынке. Выбор было сделать непросто: приблизительно равные условия работы, постоянно растущие объемы услуг и продаж, руководители, обладающие учеными степенями. С некоторыми из них Роберт был хорошо знаком, но знакомство и общение происходили не в том русле, чтобы он сейчас мог легко определиться. Для решения такой серьезной задачи предстояло познакомиться иначе, по-другому.

В задумчивости он стоял с чашкой кофе у окна конференц-зала на втором этаже и рассеянно рассматривал окружающий пейзаж. Здание компании находилось в капитально отремонтированном доме старой постройки на высоком берегу Днепра.

Первоначально это была двухэтажная развалюха, которую удалось приобрести по бросовой цене, а заодно и приличную территорию вокруг. Одним из условий городских властей было приведение в порядок коммуникаций небольшого жилого квартала, отделявшего здание от улицы с достаточно интенсивным движением.

Дербенев, к полному удовольствию Роберта, оказался правильно выбранным человеком. За три с небольшим года он отремонтировал офис, решил все проблемы с властями и пустил первую сборочную линию. При этом он постепенно захватил большую часть медленно модернизировавшегося рынка Украины, «влез» в несколько крупных государственных телекоммуникационных проектов да еще и умудрился защитить докторскую.

Роберту нравилось и то, что Николай Дербенев уделял много внимания постоянному повышению квалификации своих сотрудников и не жалел на это средств. Самое большое количество слушателей на учебные курсы переподготовки приезжало из Украины. И, как докладывали Балайзеру, они действительно работали и учились так, как это могут делать люди, прекрасно понимающие, что если им удастся зацепиться за эту работу, их будущее и будущее их семей будет обеспечено.

Большей частью это были молодые выпускники высших учебных заведений, которые почти не помнили старой жизни, а дальнейшая им виделась совершенно прекрасной. Но для этого нужно было до фанатизма отдавать себя выбранному делу.

Подбором кадров, как и Роберт, Дербенев занимался сам. Случайные люди у него не задерживались.

Перед окнами просматривалась площадка, покрытая комьями подтаявшего льда со снегом. На ней в два ряда стояло около десятка иномарок. Несколько водителей, собравшись в сторонке, курили, о чем-то переговаривались.

Улочка, огибавшая площадку и уходившая влево, имела небольшой уклон. С одной стороны стояли трехэтажные жилые дома, с другой, прямо за проезжей частью и небольшим тротуаром, находился крутой обрыв, спускавшийся к реке. По окончании ремонта и приведения в порядок окружающей территории Дербенев распорядился установить вдоль границы обрыва бетонное ограждение.

«Береженого Бог бережет», — подумал он и оказался прав. Через некоторое время ограждение со стороны улицы покрылось следами зацепивших его машин. В нескольких местах блестели осколки разбитого стекла, по-видимому, от фар. Бетонная преграда играла роль тупика для не слишком аккуратных водителей. Пожалуй, это было лучше, чем кувыркаться с обрыва, сбивая деревья.

На площадку медленно и торжественно, сверкая всеми включенными огнями, въехала серебристая иномарка из посольства, на которой утром приехал Балайзер. Водитель развернул машину и остановился недалеко от выезда. Не погасив фар и не заглушив двигателя, он неспешно вышел из машины и направился к группе мужчин.

Роберт продолжал думать и отрешенно наблюдать за происходящим во дворе. В таком состоянии он находился до тех пор, пока его вниманием снова не завладела машина. Она медленно сдвинулась с места и покатилась назад. Не веря своим глазам, Балайзер опустил чашку с кофе и, оглянувшись на остальных, воскликнул:

— Посмотрите, что происходит!

Присутствующие в зале как по команде бросились к окну. Оценив ситуацию, одни начали кричать, размахивая руками и пытаясь привлечь внимание находившихся во дворе, другие поспешили к выходу.

Машина набирала ход медленно: уклон был едва заметен. Но метрах в двухстах, где дорога начинала плавный поворот, он резко возрастал, и остановить машину там, наверное, было бы уже невозможно.

Чуть дальше, внизу, где до поворота еще просматривалась дорога, показалась группа детей, двигавшихся парами по тротуару. Траектория движения неуправляемой машины проходила прямо через начало группы, но, поскольку дети продолжали идти, она смещалась в самый ее центр. Две воспитательницы, мирно беседуя, показались в хвосте двигавшейся группы. Никто не обращал внимания на машину и никому не могло прийти в голову, что в ней нет водителя.

Вдруг кто-то бросился вслед за автомобилем с крыльца здания. Это была женщина. На ходу она споткнулась, потеряла туфлю, сбросила другую и побежала за машиной. Поравнявшись с ней, женщина ухватилась за дверцу, открыла ее и попыталась забраться внутрь. Это было трудно, так как одновременно приходилось бежать назад. Наконец ее голова исчезла в салоне. Казалось, еще доля секунды — и машина остановится. Но, по-видимому, что-то было не так, она продолжала разгоняться.

В этот момент на крыльцо высыпали первые выбежавшие из зала. Водители наконец заметили, что случилось, и тоже побежали вслед за автомобилем. Но догнать его было уже невозможно. Машина набрала ход, казалось, еще чуть-чуть, и, сметая все на своем пути, она врежется в группу детей, собьет бетонное ограждение и свалится с обрыва.

Внезапно в нескольких метрах от остановившихся в растерянности детей автомобиль резко повернул в сторону и, пролетев мимо них и застывших в ужасе воспитательниц, скрылся за углом. Трагедии не произошло, но радоваться было рано. В трехстах метрах за поворотом был оживленный перекресток.

Все, кто оставался в зале, бросились к выходу.

Анна не отдавала себе отчета в действиях. Когда она увидела появившихся внизу дороги детей, в голове что-то щелкнуло, и дальше она действовала не задумываясь.

Ей казалось, что она бежит очень медленно, долго пытается сесть в машину, хотя прошли секунды. Рука автоматически схватила ручник, но он не сработал. Педаль тормоза — никакого эффекта. В боковое зеркало она видела быстро увеличивающиеся в объеме детские фигурки. Резко крутанув руль в сторону от детей, она на последних метрах вписалась в поворот и внезапно в зеркало заднего вида заметила движущийся по дороге автобус.

Хладнокровно выжав сцепление и включив первую передачу, она плавно нажала на газ. Работала интуиция. «Только бы не заглохла», — пронеслось в голове. Машина притормозила, затем замерла в движении, пытаясь по инерции сопротивляться набирающему обороты двигателю, и внезапно рванула вперед.

Водитель автобуса наблюдал за всем происходящим расширенными от удивления глазами. Как только он увидел вынырнувшую из-за поворота машину, то даже не сразу сообразил, что несущийся ему навстречу и по его полосе автомобиль двигается назад. Он резко затормозил, как вдруг машина остановилась в нескольких метрах от автобуса и, рванув вперед, скрылась за поворотом. Все произошло за какие-то секунды. Он даже тряхнул головой, пытаясь сбросить наваждение. «Ездоки, ядрена мать!» — только и смог он выругаться.

Когда из-за поворота на полном ходу появилась серебристая «Volvo» и, преодолевая крутой подъем, проскочила мимо бегущих к ней людей, у всех от неожиданности округлились глаза. Развернувшись и ничего не соображая, люди бросились назад.

Анна же, помня о том, что тормоза не работают, старалась заехать на вершину подъема так, чтобы скорость плавно погасла сама. Достигнув площадки, где поверхность была относительно ровной, она опустила стекло и прокричала кому-то, оказавшемуся поблизости:

— Тормоза не работают! Помогите удержать машину! Тут же в ход пошло все, что оказалось под руками, в том числе Анина сумка и ее выходные туфли, валявшиеся на площадке. Подбежавшие к машине люди, навалившись все вместе, наконец-то заставили ее остановиться, и лишь тогда, обратив внимание на водителя, изумленно замерли: за рулем сидела девушка.

— Я туфли потеряла, помогите найти, пожалуйста, — попросила она и медленно открыла дверцу.

Но едва Анна высунула ноги из салона, как заметила зияющие на мокрых колготках дыры и смущенно спрятала их обратно. Взглянув на обступивших машину мужчин, она подняла тонированное стекло и расплакалась.

Первым пришел в себя Дербенев. Он резко распахнул дверцу, выхватил Анну из машины, поднял на руки и, перепрыгивая через лужи, понесся в офис: еще не осознавая до конца, что произошло, он уже понял, что эта девушка спасла не только чьи-то жизни и машину. Возможно, она спасла престиж фирмы, его карьеру и репутацию.

Костя курил в коридоре, беседуя о работе с партнерами из Прибалтики, когда мимо них, что-то крича на ходу, пробежали люди. Повинуясь общему порыву, он рванул следом. Уже на бегу услышав, будто что-то случилось с машиной «Volvo», почувствовал неприятный холодок, но, обнаружив свой автомобиль целым и невредимым, облегченно вздохнул и вновь побежал за всеми.

Наблюдая за происходящим, он пытался понять, что же все-таки произошло. Споткнувшись о какую-то сумку, показавшуюся ему знакомой. Костя увидел, как машина, чуть не зацепив детей, скрылась за поворотом.

— Там что, пьяный за рулем? Детей чуть не посшибал! — возмущенно крикнул он бегущему рядом Дербеневу.

— Машина покатилась, кто-то пытается ее остановить. Там же перекресток дальше! — воскликнул тот и прибавил ходу.

Когда автомобиль неожиданно вновь вынырнул из-за поворота и пронесся мимо, они, слегка опешив, едва успели расступиться, молча повернулись и побежали обратно. Стекла у машины были тонированы, и никто не мог рассмотреть водителя. Но то, что этот человек действовал профессионально, было очевидно.

— Бросай что-нибудь под колеса, толкай ее, — прокричал Дербенев, навалившись на готовую вновь двинуться вниз машину. И Костя, повинуясь приказу, автоматически схватил лежавшую в луже сумку, бросил под заднее колесо и изо всех сил налег на багажник. Подбежавшие люди довершили дело.

Когда, переведя дух, он подошел с другой стороны и увидел того, кто был за рулем, то замер, пораженный. На водительском месте сидела Анна.

«Что она здесь делает? — мелькнула мысль. — Я ведь отправил ее в гостиницу часа полтора назад. Как она оказалась в машине? Она что, с ума сошла?»

Костя стоял на месте еще несколько минут. Ничего не соображая, в полном замешательстве, он наблюдал за тем, как Дербенев унес Анну на руках в офис, а водители, столпившись, стали колдовать над машиной. Проследив за неожиданно появившимся автомобилем с мигалками, он достал сигарету и тупо уставился на сумку под колесами. Прислушавшись к обрывкам разговоров, он смог постепенно вырисовать картину произошедшего.

Все казалось невероятным. За два прошедших дня события, связанные с Анной, наслаивались одно на другое. Внезапно его внимание привлекла знакомая сумка, которую водители, подложив под колеса колодки, отбросили в сторону. Костя автоматически поднял ее, отряхнул от снега и грязи и побрел в офис.

«Надо найти Анну», — подумал он, растерянно вертя в руках то, что раньше представляло собой изящную дамскую вещь.

Крылов сорвался на Кругловой около двух часов назад не столько из-за ситуации, случившейся утром, и даже не потому, что все пытались выяснить, кто же такая бойкая на язык девушка и откуда. Основной причиной было то, что, уже сидя за столом и раскрыв папку с бумагами, он понял: все, кто был ответственен за подготовку материалов для этой встречи, дело не закончили.

Он прилетел из командировки в воскресенье вечером. Утром на следующий день, не найдя половины сотрудников на рабочем месте, он на всякий случай забрал со стола Виктора папку с надписью «отчет» и дискету.

А когда Костя уже уехал из офиса, позвонил Дербенев и напомнил, что Балайзер совершенно неожиданно попросил прибыть всех с необходимой документацией, хотя, как правило, эти отчеты отсылались гораздо позже.

Сейчас же, пробежав глазами по страницам, он понял, что не хватало многих цифр. Даже если он позвонит в офис и ему пришлют по факсу или по e-mail недостающие материалы, готового отчета не будет. Костя знал, что Балайзер очень внимательно изучает и сопоставляет все изложенное в таких итоговых документах. Не приехать или не привезти все требуемое на такую встречу было равнозначно полному провалу. При этом ставилось под сомнение как дальнейшее представительство интересов концерна, так и все связанное с этим бизнесом. Балайзер не был бы Балайзером, если бы не любил четкости и порядка во всем.

Поостыв во время докладов выступающих, он понял, что переборщил. Возможно, поступил несправедливо. И если Анна Николаевна действительно заслужила взыскание, то не такое жесткое. Теперь же он почувствовал облегчение, поскольку появилась возможность исправить ситуацию: из ряда вон выходящее происшествие вносило свои коррективы.

Столкнувшись в дверях с Дербеневым, который вернулся для объяснений с милицией. Костя узнал, где Круглова, и направился искать нужную комнату.

В секретариате стоял галдеж: люди возбужденно обсуждали произошедшее и забрасывали вопросами Анну, сидевшую в углу на диване с чашкой кофе. Кто-то заботливо укрыл ноги пледом.

Девушки, с которыми она познакомилась утром, помогли ей привести себя в порядок, убрали с лица потеки от расплывшейся туши, у кого-то в столе отыскались лежавшие на всякий случай новые колготки, кто-то накапал валерьянки, словом, все с большим воодушевлением принимали участие в оказании всяческой поддержки той, кто уже дважды стала героиней дня.

Анне же, после того как согрелась и немного успокоилась, хотелось только одного — спать. Она давно знала о таком защитном свойстве своего организма, но уснуть здесь не представлялось возможным, а ехать в гостиницу не было сил. Казалось, она не в состоянии просто сдвинуться с места.

Аня не сразу заметила вошедшего в комнату Константина Петровича. Откинув голову на подголовник дивана и отрешенно слушая чьи-то комментарии, она остановила взгляд сначала на знакомой сумке, о которой до сих пор не вспомнила, и лишь затем на Крылове.

— Там — документы, — произнесла как-то она равнодушно. — Если паспорт «накрылся», останусь на Украине.

— Оставайся, тебя все равно уволили. А мы с радостью на работу возьмем, — пошутила одна из девушек.

— Как — уволили? — воскликнул кто-то, не знавший утренней истории. — За что?

— Анна Николаевна, — негромко, но твердо произнес Крылов. — Я отвезу вас в гостиницу. Вам надо отдохнуть.

В комнате сразу замолчали. Народ, четко знавший субординацию и правила поведения, понимал, что, как бы там ни было, Константин Петрович все еще остается ее начальником. Анна благодарно взглянула на Крылова.

— Девочки, спасибо за все. Я поеду.

Пока она собирала вещи и разглядывала содержимое смятой сумки, Костя стоял в коридоре у окна и курил. Вниз по лестнице спустилась группа людей, возглавляемая Балайзером, и направилась к нему.

— О, мистер Крылов! Эта девушка, Анна, кажется, приехала с вами? — спросил Роберт.

— Да, она работает у меня. Правда, совсем недавно.

— Русские женщины — удивительные! Как у вас говорят, — он нахмурил лоб и, припомнив нужные слова, добавил: — В огонь войдет, коня на скаку остановит. Не думаю, что кто-либо из присутствующих смог бы так быстро найти единственно верное решение. Это поступок, характеризующий человека.

И, подумав, спросил:

— Вы знаете сколько ей лет?

— Около тридцати, — после недолгой паузы ответил Костя, прикинув в уме окончание института, возраст ребенка и сопоставив все то немногое, что он слышал от Анны.

— Я знаю только одну женщину, которая, не задумываясь, поступила бы так же, — произнес Роберт. Он опять вспомнил о дочери. В марте ей исполнится тридцать.

В этот момент из секретариата вышла Анна.

— Are you OK?[1] — участливо спросил Роберт.

— Yes. Thank you [2], — автоматически ответила девушка.

— Are you going to the party this evening?[3]

— No… I dont know[4], — Анна непонимающе взглянула на Костю. Она первый раз слышала о приеме.

— I think Mr. Derbenev will invite you personally[5], — Балайзер не успел закончить фразу, как подоспевший Николай включился в разговор:

— I do that just now[6], — и, обернувшись к Анне, произнес: — Мы ждем вас вечером, к семи часам. И, уже обращаясь к Косте, добавил:

— Константин Петрович, я пришлю за вами и Анной Николаевной машину.

— Спасибо, мы доберемся сами, — растерянно отреагировал Костя.

— Большое спасибо, но я не смогу, — немного подумав, как можно мягче отвергла приглашение Анна. — Я не готова к такого рода встречам.

— Вы не можете отказаться, — Дербенев выразительно посмотрел на Крылова, и тот произнес:

— Анна Николаевна обязательно приедет.

— Буду рад увидеть вас вечером, — удовлетворенно произнес Балайзер напоследок.

— В чем причина? Почему вы не хотите принять приглашение? — спросил Дербенев, когда они остались втроем.

Анна замялась.

— Я не взяла с собой соответствующей одежды. И к тому же… Я испортила туфли, — добавила она смущенно.

— Так, все понятно. Костя, ты едешь с нами на завод, а я все организую.

«Скорее всего, Марья Петровна, — быстро раздумывал он, кому поручить это дело. — Нет, пожалуй, она здесь нужнее. Лучше Дарья Александрова из отдела рекламы».

— Зайдем ко мне, я отдам распоряжение, — произнес Николай, увлекая за собой Анну и Крылова.

По пути Дербенев вызвал одного из водителей и Дашу, с которой Анна успела познакомиться утром. В кабинет они зашли практически следом.

— Андрей, повезешь девушек, куда скажут. Когда закончат свои дела, Анну Николаевну — в гостиницу, Дарью — на дачу, а сам — ко мне. Ты еще будешь нужен. Будь на связи.

Дав знак Дарье с Костей задержаться, Дербенев, после того как остальные вышли, сказал:

— Даша, оденьте, пожалуйста, девушку по высшему разряду. Вы в этом разбираетесь лучше. — Польщенная Даша зарделась. — Она сделала для всех нас большое дело. Сам Балайзер хочет ее видеть. Счета принесете мне. И никому ни слова. Да, еще парикмахерская и все ваши женские прибамбасы. Решайте сами, что нужно.

Вы за нее отвечаете. Все.

— Николай, не стоит, — попытался отказаться от его услуг Костя, когда за Дашей закрылась дверь. — В конце концов, она приехала со мной. Сам все оплачу…

— Слушай, да за одно то, что она сегодня сделала, я ей не этими тряпками обязан. Я ее на лучший курорт отправлю! Понимаешь, что мы бы сейчас не на открытие завода собирались. Там дети были…

— Но ведь машина не твоя, твоей вины нет.

— А какая разница… Сам знаешь, сколько таких, кто ждет, где оступишься. В общем… Слушай, она у тебя давно работает? Давай я ее к себе заберу, а?

— А жена как же? — улыбнулся Крылов.

— Ты что, Верку не знаешь! Расскажу, так сама ее в гости пригласит, — Дербенев усмехнулся и серьезно продолжил: — Она же юрист. Лучше нас с тобой понимает, чем бы все закончилось. Так что с ней я могу о твоей Анне поговорить.

Мужчины замолчали.

— А вообще, считай, что она у тебя — козырная карта, — снова заговорил Николай, улыбнувшись. — Вон как Балайзеру по душе пришлась. А как она утром про мастурбацию? Класс!

— Это вам всем класс. А я готов был сквозь землю провалиться, — Костя покачал головой и тоже улыбнулся. — Она, конечно, забавная девушка, умеет находить выход из разных ситуаций. Правда, не знаю пока, как она в работе. Я ведь перед самым отъездом ее взял: эпидемия гриппа, все заболели. Послужной список у нее вроде неплохой, но ты же знаешь — это не показатель. Вот сегодня ночью будет работать, посмотрим.

Дербенев лукаво улыбнулся:

— И над чем вы будете работать сегодня ночью?

— Не смейся, я отчет не закончил. Так что работать будет за компьютером.

— Ну, ты даешь, — даже присвистнул Николай. — И когда будет готов? Ты уж постарайся побыстрее. Скажу по секрету, чует моя душа, что Балайзер неспроста сам приехал. И дело не только в пуске линии и в дальнейших контрактах. Очень уж он интересовался региональными представителями. Каждого просил охарактеризовать. Что-то у них еще намечается. Так что нужно успеть. Могу кого-нибудь в помощь дать.

— Да нет, спасибо. Сам попытаюсь справиться. В гостиницу к вечеру по e-mail все недостающие материалы пришлют. Они там тоже работают.

— Ладно, поехали. Автобус уже внизу, — сказал Николай, выглянув в окно. — И «Volvo» уже погрузили.

— Так в чем причина, что все-таки случилось?

Костя также подошел к окну. Вокруг погрузчика с аварийной машиной суетились люди.

— Черт его знает! Непонятное что-то. Машина практически новая. Года нет. Сейчас на сервисную станцию отвезут, на экспертизу. Может быть, в Швецию везти придется, на завод. Сам понимаешь, машина дипломатическая. Возможна диверсия.

— Хорошо, хоть обошлось.

— Да… Поехали.

Даше с Анной потребовалось почти два часа, чтобы подобрать подходящий наряд и обувь. Все оказалось не так просто. У девушки была женственная фигура, где присутствовало все: грудь, бедра, талия. То есть фигура была неплохая, но не подходила под понятие стандартной. И только в четвертом по счету магазине, или, как их теперь кличут, бутике, удалось подобрать подходящее платье на сегодняшний вечер. Еще какое-то время было потрачено на поиски приличной обуви и сумочки.

Уже подъезжая к гостинице, Даша созвонилась по мобильному телефону со знакомой парикмахершей и договорилась об обслуживании.

— Покажи-ка руки? — попросила она Анну и добавила: — Нормально. Машенька, лак для ногтей захвати в синих тонах. Минут через двадцать выходи. Нашу машину ты знаешь. Да, зовут Андрей.

— Дуй пулей к Маше, — скомандовала она водителю, выскакивая из автомобиля и буквально вытаскивая следом Анну. — Ты знаешь, где она живет. Подождешь нас у гостиницы.

Пробежав мимо швейцара и поднявшись в лифте на пятый этаж, Анна быстро открыла дверь, и девушки влетели в комнату.

— Ты пока в душ, а я отдохну. Бар есть в номере? Пить хочется.

— По-моему, в тумбочке под телевизором, — ответила Анна, закрывая дверь в ванну.

«Номер двухместный, но следов присутствия другого человека не видно. Значит, она не любовница его. Да, скорее всего. Иначе он бы с ней так не разговаривал», — мелкими глотками отхлебывая из стакана колу, думала Дарья, осматривая комнату.

Утром она оказалась случайным свидетелем разноса, устроенного Анне Константином Петровичем. Ей, как и многим, Анна понравилась, несмотря на то что новенькая привлекла к себе столько внимания. Даже ее шеф не устоял.

Маша, приехавшая с большим ридикюлем, делала свое дело быстро и умело. Очень часто, помимо основной работы в известной на весь город парикмахерской, ей приходилось обслуживать клиентов на дому. За подобные визиты хорошо платили, и она всегда держала наготове походный чемоданчик с инструментами и косметикой.

Она любила свою работу, была легка на подъем и имела широкий круг клиентов. Даша и Вера Дербенева были одними из самых любимых.

Но особое удовольствие ей как профессионалу доставляло работать с новыми людьми. Если к тому же они были согласны на эксперимент, безоговорочно ей доверяя, все выходило просто чудесно. Вот и эта незнакомая, приятная в общении девушка смело доверилась Маше. Результат превзошел все ожидания. Даша, присутствовавшая с самого начала и видевшая шаг за шагом все манипуляции, удовлетворенно поцокала языком.

— Класс! Машенька, ты кудесница! Анна, ты прелесть! Все, мы поехали. А ты жди своего шефа. Как я поняла, он за тобой заедет?

Анна кивнула головой, продолжая восторженно рассматривать свое отражение в зеркале.

— Удачи. Мы еще увидимся.

— Спасибо, девочки. Что бы я без вас делала? — улыбнулась Анна.

— Это наша работа, — ответила Даша, стоя в дверях.

— У вас хорошее лицо, с вами приятно работать, — добавила Маша на прощание.

Закрыв за ними дверь, Анна вновь подошла к зеркалу. На нее смотрела красивая, интересная девушка. «А глаза-то грустные, — подумала она. — Когда я так выглядела последний раз? Уже и не помню. Жизнь летит, оглянуться некогда. Да и радоваться, в общем, нечему. Что за спиной? Смерть родителей, бабушки, разрушенный брак, дележка квартиры и столько всякой грязи, связанной с этим. Только Катя… — мысль о дочери согрела душу. — Надо позвонить, как они там с Ритой? По времени уже должны быть дома». Но, подойдя к телефону и сняв трубку, раздумала. «Нельзя, — остановила она себя. — Кто будет платить за переговоры? Позвоню утром из автомата».

Костя подъехал к гостинице около шести часов, поставил машину во внутреннем дворике, быстрым шагом подошел к администраторам, заказал такси, взял ключ и, не дожидаясь лифта, перепрыгивая через ступеньку, поднялся на свой этаж.

На то, чтобы принять душ и одеться для вечернего приема подобающим образом, ему понадобилось минут двадцать. Наводя лоск на и без того начищенных ботинках, он вспомнил об Анне. «Интересно, она готова? Времени в обрез». Костя вышел на коридор и постучал в соседний номер.

— Кто там? — раздалось за дверью.

— Анна Николаевна, это я, Константин Петрович. Такси будет внизу через пять минут… — не закончив предложения, он замер. В открывшейся двери стояла удивительно красивая девушка.

Взглянув на застывшего Константина Петровича, Анна спросила, неуверенно пожимая плечами:

— Вам нравится? Я не испорчу ваш имидж?

— Нет, не испортите, — не нашелся что ответить тот. — Спускайтесь вниз. Я сейчас.

«Вот и все комплименты, не густо, — отметила про себя Анна. — И вообще, кому это нужно? Я бы с удовольствием легла спать». Хорошее настроение, появившееся после общения с Дашей и Машей, куда-то испарилось.

На улице лил дождь. Всех гостей до машин сопровождали швейцары, неся высоко над головами раскрытые зонты. Анна не знала, в какой из них они поедут. В ожидании Константина Петровича она, погрузившись в свои мысли, никого и ничего вокруг не замечала, в том числе и заинтересованных взглядов проходивших мимо мужчин.

— Анна, — кто-то тронул ее за локоть. — Идемте. Слегка вздрогнув, она посмотрела туманным взглядом на подошедшего шефа и, улыбнувшись, заметила:

— На улице дождь.

«А в глазах грусть и тоска, — добавил про себя Крылов. — Неужели из-за меня? Дурак, не мог сказать что-нибудь приятное. Все женщины одинаковы: любят комплименты. Отвык, значит. А всего-то два года прошло. А она и вправду хороша, — отметил он, еще раз окинув ее взглядом. — В былые времена не прошел бы мимо».

Анна ехала молча, лишь изредка прислушиваясь к разговору впереди. Водитель — типичный хохол — травил байки и анекдоты.

«Надо переключиться, подумать о чем-то хорошем. Вот придет лето, поедем с Катькой в деревню, к бабушке Риты. Надо бы ей купить к лету что-то новенькое из одежды, немного поднакопить и купить. Девочка так выросла за зиму. Птичка моя, мне без тебя так плохо». Сердце наполнилось нежностью и щемящей тоской по дочери.

«Господи, какая же я глупая! Ведь если бы что-то случилось сегодня днем, что бы было с Катей?» — мелькнула в голове запоздалая мысль. В глазах показались слезы.

Водитель такси, поглядывая в зеркало заднего вида, на время умолк, потом наклонился к Крылову и что-то ему сказал. Оглянувшись назад, тот попросил остановить машину и пересел на заднее сиденье рядом с Анной.

Поток холодного воздуха заставил ее отвлечься от грустных мыслей.

— Что-то случилось? Я вас обидел?

— Нет, вы ни при чем. Я подумала о дочери. Знаете, я сама рано осталась без родителей. Что бы с ней было, если бы у меня сегодня ничего не получилось? — сдерживаясь из последних сил, чтобы не заплакать, ответила Анна.

«Так, — подумал Крылов. — Запоздалая реакция. Оно, конечно, понятно. Но если я привезу ее зареванную, кто поймет меня?»

— Все закончилось хорошо, — голосом врача-психотерапевта попытался он ее успокоить.

Затем взял девушку за руку и продолжил:

— Мы едем на банкет. Вы должны больше улыбаться. Вы великолепно выглядите. Ну, соберитесь! В конце концов это ваша работа — сопровождать шефа. И потом, вам нужно отдохнуть, потому что придется работать ночью. Нужно заканчивать отчет.

— Какой отчет? — спросила Анна, приподняв веко вверх, пытаясь таким образом спасти глаза от готовой предательски растечься туши.

— Обыкновенный, — ответил Костя, убрав руку. Он понял, что вывести ее из такого состояния можно только разговорами о работе.

— К сожалению, грипп многих выбил из колеи. Сообщение о том, что итоговые документы необходимо подготовить к встрече в Киеве, пришло слишком поздно. Обычно мы отправляем отчет позже, поэтому не успели закончить подготовку всех материалов. Сегодня мне по электронной почте перешлют все, что доделали в Минске. Пришлось людей с температурой вызывать на работу… А мы с вами должны будем все просмотреть и собрать воедино. К концу недели полный отчет должен быть у Балайзера.

— А компьютер? — растерянно спросила Анна.

— Поработаем на моем.

Костя уже лет пять никуда без компьютера не ездил.

Машина выехала на кольцевую развязку, и водитель сделал несколько достаточно крутых поворотов. Пассажиров на заднем сиденье поочередно прижимало друг к дружке. Анна сделала глубокий вдох и закрыла глаза.

— Вам плохо? — встревожился Крылов.

— Немного укачивает. С детства не люблю ездить на заднем сиденье. Пока друг семьи не научил водить машину, классе в седьмом, готова была только пешком ходить.

— Минут пять осталось, — встрял в разговор водитель такси. Действительно, минут через пять машина подъехала к воротам огражденной территории посреди леса. Несколько охранников подошли к автомобилю и, спросив фамилии прибывших и извинившись, попросили их пересесть в машину за воротами. На такси пропуска не было, и поэтому для тех, кто приезжал подобным образом, Дербенев держал наготове несколько машин.

Анна с интересом разглядывала дома, которые совершенно неожиданно возникали из чащи. К каждому вела асфальтированная дорожка, освещаемая необычными по форме придорожными фонарями.

— Что здесь было раньше? — также с любопытством рассматривая строения, спросил Костя у водителя.

— Дачи правительственные. Были когда-то. Что выкупили, что достроили. Территория по-прежнему хорошо охраняется, поэтому сюда многие стремятся, — произнес тот равнодушно и, усмехнувшись, добавил: — Да не все попадают.

Машина остановилась у сиявшего огнями большого двухэтажного здания на пригорке, напоминавшего Дом культуры, к которому вела широкая парадная лестница.

Константин Петрович помог Анне выйти из машины и, подставив локоть, чуть смущенно произнес:

— Прошу вас.

Зябко поежившись, Анна просунула в образовавшееся колечко свою руку, случайно коснувшись его ладони.

— Какой вы теплый, — произнесла она и, совершенно не задумываясь о том, как могут быть истолкованы ее слова, добавила: — Рядом с вами можно и пригреться.

Растерявшись и удивленно покосившись в ее сторону, Крылов ничего не ответил.

В холле прибывающих гостей встречал Дербенев вместе со светловолосой привлекательной женщиной. Уделив необходимое внимание ранее вошедшим гостям, пара направилась в сторону Константина Петровича и Анны. По пути кто-то отвлек Николая, и женщина пошла к ним навстречу одна.

— Костенька, здравствуй, — очень приятным мягким голосом произнесла она, обменявшись с Крыловым легкими поцелуями. Открытое лицо без лишней косметики, нежная бархатная кожа с едва заметными следами возраста, блеск зеленоватых глаз и приятная располагающая улыбка делали женщину очаровательной. От нее веяло теплотой.

— Верочка, ты, как всегда, выглядишь королевой, — Костя поцеловал женщине руку. И уже, обращаясь к обеим, произнес:

— Знакомьтесь: Анна, Вера. Вера Ивановна.

— Ну что ты. Костя. Просто Вера, — мягко поправила его очаровательная блондинка. — А вы и есть та самая героиня, о которой я столько услышала от Николая? Мой муж очень осторожен и крайне редко расхваливает при мне других женщин, но сегодня он нарушил все правила! Ваше имя и то, что вы сделали, просто не сходили у него с языка все то короткое время, что мы с ним виделись. Пожалуй, главное сегодня — не запуск линии. И даже не приезд господина Балайзера, — понизив голос, заговорщицки произнесла она. И уже обратившись к Косте, добавила: — Ты не будешь возражать, если я на время похищу твою спутницу? — И Вера с улыбкой увлекла Анну за собой.

— Вы первый раз в Киеве? — поинтересовалась она.

— Нет. Мне доводилось здесь бывать раньше. Очень красивый город, особенно летом.

— Действительно. Жаль, сегодняшняя погода его не красит.

— Вера, вы мне можете немного рассказать о гостях? Я оказалась здесь совершенно случайно и почти никого не знаю, кроме Константина Петровича, вас и вашего мужа.

— С удовольствием. Не только расскажу, но и познакомлю. Думаю, что желающих будет предостаточно. Только давай сразу договоримся общаться на «ты». Согласна? — просто спросила Вера.

— Согласна, — с облегчением ответила Анна.

Некоторое время спустя Костя попытался отыскать взглядом Круглову. Удалось ему это с трудом. Сопровождаемая Верой, она медленно передвигалась по залу от группы к группе присутствующих, вызывая оживление. Все уже знали о случившемся днем, и многие действительно очень ей заинтересовались.

Стоя с бокалом вина в кругу давних знакомых еще со времен работы в НИИ, Костя старался не упускать ее из виду. Странно, но ему было не все равно, как она общается с другими гостями. Впервые за два последних года он чувствовал легкие уколы ревности оттого, что Анна, имея такой успех у окружающих, казалось, совершенно о нем забыла. Впрочем, в данной ситуации он был ей не начальник.

— Господин Крылов! — услышал Костя за своей спиной голос Балайзера.

Группа мужчин вокруг него мигом расступилась.

— Рад вас видеть, — улыбаясь, произнес пожилой американец.

На приеме, по настоянию посольства США, он появился в сопровождении охраны. Слишком уж много шума и испуга за безопасность известного бизнесмена вызвал дневной инцидент с машиной.

— Я также рад вас видеть. Нашли причину неисправности в машине? — поинтересовался Костя.

— Пока нет. Но этим делом уже занимаются соответствующие службы Украины, США и Швеции. Думаю, разберутся, ведь дело пахнет скандалом, а могло бы завершиться трагедией. Эксперты не могут понять, как девушке удалось избежать аварии. Это очень высокопрофессионально. У вас отличные сотрудники. Правда, бойкие на язык, — после этих слов люди вокруг заулыбались.

— Но я уверен, — продолжил Балайзер, — вы правильно подбираете штат. В трудную минуту ваши люди не подведут.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил Костя, зная отношение Балайзера к подбору кадров. — Это одно из главных условий успешной работы.

— Кстати, мне интересно, какую должность занимает Анна?

— Она работает не так давно, — после небольшой паузы ответил Костя. — Можно сказать, она — еще стажер.

— Если у вас такие стажеры, вы имеете крепкую команду. Как вы видите перспективы развития телекоммуникационной отрасли экономики в вашем регионе? — вдруг совершенно неожиданно перевел разговор в другое русло Балайзер. — Я сегодня просматривал отчеты и предложения других региональных представителей. Вы привезли с собой свои материалы?

— Да, конечно, — вынужден был сказать неправду Костя.

— Я бы хотел, чтобы вы включили характеристику экономической и политической ситуации… Да, еще. Добавьте, пожалуйста, все, что считаете нужным, скажем… — он замолчал, подбирая нужные слова, — скажем, для того, чтобы убедить меня в преимуществах именно вашего региона при принятии очень важного решения. Успеете до конца конференции?

— Постараюсь.

— Разрешите вас сфотографировать, — дождавшись конца разговора, попросил оказавшийся рядом фотограф.

— С удовольствием, — ответил американец, жестом приглашая окружающих стать рядом.

— Что ж, пойду искать нашу героиню, — произнес он после вспышки фотоаппарата. — Желаю вам удачи.

С этими словами американец похлопал Костю по плечу и удалился, оставив его в полном недоумении.

Крылов не первый год работал в корпорации и не первый раз готовил отчеты. Вместе с сотрудниками выверял каждую цифру, нанимал профессиональных переводчиков, чтобы не проскочил какой-нибудь ляп. И, в общем-то, хорошо знал западные стандарты требований к такого рода документации. Сейчас же он услышал нечто новое, к чему не был готов. Кроме того, еще не все было до конца сделано и по основным вопросам.

Костя расстроенно вертел в руке пустой бокал, когда к нему подошел Дербенев.

Они были знакомы уже пятнадцать лет с тех пор, как в лабораторию, которой руководил Николай, по направлению своего НИИ приехал изучать опыт Крылов. Тогда это был молодой розовощекий аспирант, к которому Николай проникся симпатией за его работоспособность, умение схватывать на лету и доводить начатое дело до конца. Тогда же, во время одного из визитов в общежитие, где жил с семьей Николай, Костя познакомился с его женой Верой и трехлетней дочерью Машей.

Дружеские связи поддерживались на протяжении долгого времени. Затем, после распада Союза, они обменивались лишь приветами через общих знакомых, пока шесть лет назад уже состоявшийся бизнесмен Дербенев не разыскал Костю и его небольшую фирму, торгующую оргтехникой, и не предложил стать дилером известнейшей корпорации. Именно с его помощью и по его рекомендации Константину удалось выиграть у своих более именитых и опытных конкурентов.

Старая дружба и уверенность в том, что он не подведет, соответствующее образование и ученая степень сыграли свою роль. Николай не ошибся. Крылов быстро занял далеко не последнее место по объему продаж. Он учился работе и предлагал много интересного по организации дела, что тут же применялось в других регионах.

Лишь одно беспокоило Николая. Два года назад от Кости ушла жена к одному из их общих приятелей, удачно сколотившему капитал и перебравшемуся жить в Штаты. Единственное, что смог тогда сделать Крылов, — оставить себе сына в обмен на беспрепятственный выезд бывшей жены за границу.

Вера не могла понять, как мать могла оставить ребенка. Но, видимо, это устраивало и нового мужа Светланы, у которого уже было двое взрослых детей.

Переживая за Костю, первое время после развода Николай старался навещать его как можно чаще, пока не понял, что ни жалости, ни сочувствия тому не требуется. Крылов с головой ушел в работу, раз и навсегда поставив крест на личной жизни, не воспринимая женщин как таковых вокруг себя. В них он теперь ценил то же, что и в мужчинах: работоспособность и деловые качества. А в редкие минуты откровений не раз говорил, что идеал женщины для него — Вера. И, уже шутя, добавлял: поскольку она жена лучшего друга, жить ему на этом свете одному.

То, что Костя в этот раз привез с собой девушку, удивило и обрадовало Веру и Николая. И пускай это была всего лишь сотрудница, но появилась надежда — может быть, что-то изменится в его жизни. Тем более что удивительная девушка смогла заявить о себе в полный голос с первой минуты знакомства.

Опытным глазом Николай сразу разглядел в ней личность. В том, что личности годится в спутники жизни только такая же сильная личность, он нисколько не сомневался. Слишком хорошо помнил множество ситуаций, когда, казалось, не оставалось сил бороться, и тогда движущей силой для него становилась Вера.

— Ты что стоишь такой кислый? — спросил Николай у Кости. — Случилось что?

— Да задал Балайзер задачу. Даже не знаю, с чего начать, — и он вкратце пересказал свой разговор с американцем.

— Так вот в чем дело! — присвистнул Дербенев. — Поверь мне, они ищут новую территорию. Ты не можешь упустить свой шанс. Когда-то и у меня была похожая ситуация. Ты должен зубами вцепиться в это предложение!

— Да предложения как такового и не было. Так, разговор на общие темы. Все на уровне предположений, — Крылов отдал свой бокал проходившему мимо официанту.

— От предположения до предложения один шаг. Или, скорее, прыжок, — поучительно изрек Дербенев. — Значит, верны мои догадки: не зря он сам приехал. Ладно, чем смогу помогу. Что тебе нужно: компьютер, люди?

— Спасибо. Сегодня пока попытаюсь своими силами. Да и Анну заодно проверю. В общем, так: я поехал в гостиницу, там уже все материалы должны прийти.

— Кстати, где она? — спросил Николай у Кости, оглядываясь по сторонам.

Мужчины принялись осматривать зал, пытаясь найти девушку, как вдруг заиграла музыка и зазвучал вальс. Правда, никто не решался танцевать, хотя многие из разгоряченных гостей были к этому готовы.

Неожиданно люди у противоположной стены расступились, и в центр зала вышел Балайзер, очень галантно держа руку своей партнерши. Ею была Анна. Защелкал фотоаппарат.

— Ну, первый раунд, я думаю, ты выиграл, — рассматривая довольное лицо американца, произнес Николай. — Или проиграл, — добавил он, рассмеявшись.

Костя лишь вздохнул в ответ. Ситуация выходила из-под контроля. А он к этому не привык.

Анна пользовалась необычайной популярностью, и казалось, все присутствующие мужчины желали с ней танцевать. Такой счастливой и возбужденной она себя давно не помнила, изредка ловила подбадривающий взгляд Веры, и это придавало ей сил, которых, казалось, уже совсем не осталось.

Неожиданно, в перерыве между танцами, она почувствовала, как кто-то сильной рукой взял ее под локоть. Недоуменно оглянувшись, она увидела Константина Петровича. С непроницаемым лицом он вежливо оттеснил от нее не собиравшегося уходить предыдущего партнера, сказав, что следующий танец был обещан ему, и, оставшись наедине, сухо произнес:

— Мы возвращаемся в гостиницу.

— А может, еще немного побудем? — возбужденно попросила Анна. — Здесь так здорово!

— Через десять минут жду внизу, — не терпящим возражений тоном резюмировал Крылов. — Если решите остаться, добирайтесь сами.

Счастливое выражение лица Ани сменилось разочарованием.

Неожиданно рядом возникла Вера. Взглянув на них, она растерянно спросила:

— Что-нибудь случилось?

— Мы уезжаем, — ответил Костя. — Не волнуйся, Верочка. Все просто великолепно, но у нас много работы.

— Костя, может, ты разрешишь Ане задержаться? Здесь не так много женщин, да и мне с ней веселее…

— Вера, — перебил ее Костя, — Анна Николаевна приехала сюда работать, а не развлекаться. Извини, — и, уже обращаясь к Анне, добавил: — Жду вас внизу.

— Он что, женоненавистник? — тихо спросила Аня у Веры, когда они остались одни.

— Он женщин не ненавидит, — задумчиво ответила та. — Он их просто боится и бежит.

И подумала: «От себя тоже. Бедный Костя».

— Спасибо, Верочка, я пошла, — вздохнув, покорно произнесла Анна.

— Я провожу.

Спускаясь по лестнице, они столкнулись с поднимавшимся наверх Николаем.

— Как, вы нас покидаете? — удивился он. — Почему так рано?

— У нее очень строгий шеф, — ответила за Анну Вера. — Ты же знаешь.

— И, как всегда, в своем репертуаре. Просто мужлан какой-то неотесанный, — добавила она ему на ухо после того, как Дербенев, проводив Анну до машины, вернулся обратно.

— Знаешь, мне почему-то хочется, чтобы эта девушка что-то изменила в его жизни, — ответил Николай, взяв жену под руку.

— Ох, твои слова — да Богу в уши, — покачала головой Вера.

— А почему бы и нет! — воодушевился Дербенев. — Чует мое сердце. Могу поспорить!

— Главное, чтоб его сердце почуяло, — не поддержала его жена. — Но спорить с тобой — значит проиграть. Поживем — увидим. — Вера взяла мужа под руку, и они заторопились обратно к гостям.

Всю дорогу до гостиницы Аня старалась не расплакаться.

«В такой спешке покидала бал только Золушка. Она возвращалась к ненавистной мачехе, а я — к не менее ужасному Константину Петровичу», — проводила она аналогию с известными сказочными персонажами.

«Вот сидит впереди, курит. Ему хоть бы что. Почему я должна на него оглядываться? Вот возьму и тоже закурю».

Анна достала сигарету и опустила стекло. Немного порывшись в сумочке и не обнаружив зажигалки, громко спросила:

— Константин Петрович, будьте так любезны, можно вашу зажигалку?

Костя, погруженный в свои мысли, не сразу понял, что обращаются к нему. Зато водитель машины, развозивший гостей, среагировал мгновенно, нажав кнопку прикуривателя. Почти одновременно один протянул Анне зажигалку, второй — прикуриватель. Поколебавшись несколько мгновений, Аня взяла прикуриватель.

«С таким человеком сладка и мелкая месть», — подумала она, возвращая горящий в темноте красным огоньком прикуриватель и глубоко затягиваясь.

«Как и все женщины, эта не исключение. Обязательное наличие стервозности», — усмехнувшись, отметил про себя Крылов.

— Сколько времени вам понадобится? — спросил он, не проронив за оставшуюся дорогу ни слова и впервые заговорив с Анной при выходе из лифта. — Десять минут хватит?

«А сколько нужно?» — хотелось уточнить девушке. Но за то время, что они добирались до гостиницы, обида улеглась, она согрелась в машине, и ей снова захотелось спать. Усталость, накопившаяся за двое суток, давала о себе знать.

— Достаточно, — ответила она негромко, открывая дверь.

Войдя в номер, Костя первым делом заглянул в компьютер. В «ящике» находилось несколько посланий, последнее из которых поступило около 20 минут назад. Прочтя его, он потянулся к телефону.

— Виктор, привет! Не знаю, как вам это удалось, но вы молодцы. .. Да, я уже все просмотрел, — он разговаривал по телефону и периодически нажимал кнопки, открывая файлы. — Вижу, нашел. Думаешь, будет лучше, если немного приукрасить? Нет, не пойдет. Балайзер что-то задумал, может проверить. Можем что-то важное упустить… Темню?.. Нет. Сам пока ничего не знаю… Дербенев подсказал кое-что, но это так, на уровне предположений… Да, исправь… Пусть будет не так хорошо, зато так, как на самом деле… Как себя чувствуешь? Температуры нет — это хорошо. Неужели даже Андрей Витальевич? На моей памяти первый раз заболел. Хоть кто-то в офисе остался?.. Да, сплошной лазарет, — произнес он с сочувствием, выслушав ответ. — Алле Ивановне скажи, пусть еще витамины на всех выпишет. И она тоже? Мне болеть некогда. И потом, у меня работа такая вредная, что даже микробы дохнут. Ха-ха… Новая сотрудница? — Костя потянулся за сигаретой. — Не знаю, что и сказать. Она тут такое сегодня вытворила, что сначала я краснел, а потом гордился… Да ты не о том думаешь! — выслушав ответ, Крылов рассмеялся. — Хорошо, хорошо. Шутишь — значит, выздоравливаешь. Приеду — расскажу. Так, вижу, — вернувшись к делам, он вновь стал водить мышкой. — Левая колонка? Правую удаляем. Отлично… Вот еще что. Я набросаю вопросы, ответы на которые мне нужны завтра. Самое позднее — двенадцать часов… Хорошо, пошлю тебе в «ящик» и на факс в офис. Сдавай с утра анализы и дуй на работу. Чует мое сердце, может у нас что-то выгореть… Да нет, справлюсь. И обстоятельства так сложились, что ты сейчас там, на месте, нужнее. Все, выздоравливай. Пока.

Костя положил трубку и задумался: «Что же все-таки на уме у Балайзера?»

Через несколько минут послышался негромкий стук. Когда Крылов открыл дверь, то невольно удивился: от ослепительного макияжа и прически Анны не осталось и следа. Ничто не напоминало о том, что эта скромная девушка с волосами, стянутыми сзади в узел, некоторое время назад представляла собой соблазнительную красавицу.

— Проходите, — посторонившись, он пропустил ее вперед. — Садитесь за стол к компьютеру. Там открыта папка. Восемь частей. Просмотрите все. Затем все необходимо соединить, — он замолк на пару секунд и, поводив мышкой, нашел необходимую страницу. — Вот в такой последовательности. Я пока просмотрю бумаги.

Костя уселся в кресло и, придвинув к себе журнальный стол, достал бумаги из кейса. Через несколько минут он углубился в чтение.

«Так, программы стандартные. Хорошо, что Артюхин предоставлял мне возможность работать на notebook, — думала Анна. — Если бы я сейчас стала расспрашивать шефа, как пользоваться таким компьютером, думаю, ему бы это не понравилось. Не так много различий, но попробуй с ходу найди мышку, даже если ты спец на персоналке».

Она просматривала страницу за страницей, прикидывая, какой объем информации ей придется собрать воедино. Неожиданно Анна неуверенно спросила:

— Константин Петрович, по-моему, здесь нет двух последних разделов. Может быть, они где-то в другом месте, и я их просто не нашла?

— А их там нет вообще, — оторвав голову от бумаг, ответил Крылов. — Нам с вами их нужно создать. За два дня. Что, по-вашему, может характеризовать наш рынок в настоящий момент? Каковы перспективы? И, может быть, самое главное… — Костя задумался. Кажется, он понял, что нужно американцу.

— Так, — вскочил он с места. — Пишите. Предполагаемый отчет о выпуске, продвижении и реализации продукта. Первое… нет, пожалуй, это будет вторым пунктом. Первое: краткое экономическое обоснование размещения очередной линии по выпуску…

За окном стояла глубокая ночь, когда Костя закончил диктовать основные тезисы двух недостающих разделов. По ходу дела появлялось много вопросов, ответы на которые могли дать только консультации со специалистами. Какую-то часть информации можно было вытянуть из Интернета. Но это была общая информация. Данные по налоговому, таможенному и юридическому законодательству требовалось уточнить.

«С утра нужно звонить Виктору. Как жаль, что его нет рядом. А девушка вроде не глупа, — подумал он, помня о том, сколько подсказок и дельных замечаний за время диктовки сделала Анна. — Но потянет ли? Слишком большой объем работы. У меня времени практически нет. Завтра придется снова ночью работать».

— На сегодня все. Три часа ночи, — он почувствовал, что начинают слипаться глаза. — Завтра в восемь внизу. Дербенев даст место за компьютером. Работай на дискетах. После правки выводи части на печать. Будет время, поищи что-нибудь в Интернете, утром дам список адресов. Ну, и все. Спокойной ночи.

Закрыв за девушкой дверь. Костя погасил свет, разделся и рухнул на кровать.

— 3 —

Ровно в восемь Анна ждала Крылова в баре при гостинице. По давней привычке она предпочитала утреннему завтраку чашку крепкого кофе. Заметив шефа, направлявшегося в зал ресторана, и прикинув время, необходимое ему для завтрака, она решила позвонить домой из автомата.

Ей и в голову не приходило воспользоваться телефоном в номере. За многие годы она привыкла за все платить сама, терпеть не могла дармовщины и не прощала этого другим.

Повернувшись спиной к холлу, она не заметила появления Крылова. Он тоже не любил завтракать и заглянул в зал только для того, чтобы найти Анну. Не обнаружив в ресторане, он неожиданно увидел ее в телефонной кабине.

Анна весело с кем-то разговаривала. Подойдя ближе, он услышал: «Все, целую. Да, да. Я перезвоню с факса. Попроси девочек… Чтобы не отфутболили. Уж вы-то можете… Угу, угу, — она закивала головой и, повернувшись вполоборота, заметила Константина Петровича. — Все. Катюшу поцелуй за меня, в садик не опоздайте. Пока».

«С мужем разговаривала», — решил Костя.

— Поехали. Я еще хочу зайти к Николаю, — бросил он на ходу.

Около трех часов дня Крылов забежал в кабинет, где Дербенев выделил им рабочее место. Рядом с компьютерным столом аккуратно лежали отпечатанные и разложенные по разделам страницы.

— Последний печатается, — взглянув в его сторону, заметила Анна. В одной руке она держала чашку с кофе, а другой продолжала работать на компьютере.

— Константин Петрович, если у вас есть время, подождите несколько минут, я выведу черновой вариант первого дополнительного раздела. Не хватает совсем немногого по растаможке комплектующих. Но я отправила запрос в Минск, — ловко управляясь с компьютером, она параллельно поясняла Крылову. — У меня соседка в таможне работает. Обещала к концу дня ответить. Правда, я не уверена, что правильно владею терминологией. Конечно, меня сегодня консультировали целый день ребята из отдела, но вы, наверное, найдете ошибки. Просмотрите, пожалуйста, и исправьте.

Произнося свой монолог, Анна, увлеченная работой, больше ни разу не взглянула в сторону Кости. Лишь когда из принтера стали выходить отпечатанные листы, она отставила в сторону чашку с кофе и оторвалась от экрана.

— Сейчас я вам все сложу в папку. Кстати, в Интернете нашла кое-что интересное. Посмотрите. И еще. Здесь ребята подсказали, что Балайзер любит не только положительное прогнозирование. Ему нравится, когда ситуация рассматривается с нескольких сторон: параллельно идут и возможные отрицательные моменты, но с обязательным предложением решения сложившейся ситуации. Своего рода интеллектуальная игра. И чем больше выявлено негативных факторов и предложено решений, тем более полным кажется ему анализ.

Анна быстро складывала в папку все бумаги, и Костя, наблюдая за ее движениями, удивленно думал. До сих пор он рассматривал ее роль лишь как исполнителя, механически выполняющего указанный объем работ. Здесь же с ним вместе старались делать дело. Захватив папку с бумагами и в очередной раз не найдя правильных слов, он уже на выходе произнес:

— Постарайтесь закончить к семи. Я просмотрю остальное в гостинице.

— Покажи, что у тебя, — негромко попросил Николай у подсевшего к нему на свободное место Кости.

Очередное заседание, проводимое с техническими работниками корпорации, началось несколько минут назад, и Костя был благодарен Дербеневу за предусмотрительно занятое место.

— Ты слушай, я все это уже слышал неделю назад в Лондоне.

Он надел очки и углубился в чтение. Периодически Николай что-то черкал на листах и делал пометки. Затем, захватив все бумаги, он незаметно для всех покинул зал.

Во время перерыва Костя попытался отыскать Николая. Он заглянул к нему в кабинет, но секретарша сказала, что шеф не появлялся. Безуспешно спрашивая о нем у проходивших сотрудников, он вернулся на свое место.

Лишь к самому концу учебы Дербенев снова появился в зале и тихонько сказал:

— Слушай, давай меняться. Бери что хочешь, а Анну оставь мне.

Костя непонимающе уставился на друга:

— Ты к чему это? — спросил он.

— Ты мне лучше скажи, где ты таких находишь? Она же с полуслова все понимает! Хватка — немыслимая. Для женщины, я имею в виду, — здесь он немного лукавил. О Вере он помнил всегда. — Твоя Анна такую разведку боем сегодня у меня провела, что самому тщеславному конкуренту не снилось! За день выудила нужную информацию и, просеяв, вычислила то, к чему я по крупицам шел долгие годы! Ай да умница! Сейчас вносит мои исправления, чисто логические, ты не подумай, я в твои цифры не вникал. Мне бы такого человечка со свежими мозгами! Я бы свою корпорацию построил, — добавил он шепотом.

— Кстати, как ты догадался, что на уме у Балайзера? — спросил Николай после паузы.

— Не знаю. Само как-то пришло, — ответил Крылов, продолжая переваривать слова Николая. — Хотя до конца не уверен, что прав.

— Мне кажется, прав, — уверенно произнес Дербенев и совершенно неожиданно спросил: — Слушай, а она замужем?

— Кто?

— Ну, Анна твоя.

— Не знаю, — Костя не понимал, к чему клонит Дербенев. — Дочка есть точно. А тебе-то что?

— Да вот думаю, не женить ли тебя с пользой для дела?

— Ну вот, — усмехнулся Костя. — Старая песня. Я, Коля, вряд ли женюсь во второй раз. Даже ради производственных показателей! Хватит на всю оставшуюся жизнь.

— Ну, это мы еще посмотрим! — усмехнулся Дербенев. — Я сегодня договорился о встрече с очень интересными людьми. Тебе будет полезно послушать. Нас уже коснулись нововведения… — и он негромко стал рассказывать о плане предстоящей встречи. — Часам к десяти заедем в офис, заберем Анну. Она попросила разрешения задержаться, я уже дал указания охране. Мои ребята пиццу заказали и даже изъявили желание ей помочь. Видать, очень уж им твоя Анечка понравилась! А что, выйдет замуж за кого-нибудь из моих и у меня останется. Чем не вариант?

— А вдруг твой парнишка из-за большой любви захочет у нас жить и работать? Здесь трудно угадать, — серьезно ответил Костя.

— Да ты шо? — не понял Дербенев.

— Любовь штука тонкая. А вдруг я Анну специально заслал охмурить у тебя кого-нибудь поперспективнее?

Но, взглянув на вытянутое от удивления лицо друга, улыбнулся:

— Расслабься. Шучу.

— Ты смотри, так не шути больше. Я своих ребят никому не отдам. Я их всех сам по одному отбирал, вырастил, можно сказать. Не прощу.

— Да у меня своих гениев хватает, — вновь стал успокаивать друга Костя. — Но и Анну отдавать никому не собираюсь. Я ее еще не до конца оценил.

— Хорошо. Закроем тему.

Через минуту, негромко рассмеявшись, Николай произнес:

— Как ты меня, а? Ну, ты даешь! Придется своих предупредить, чтоб не очень к девушке приставали. Если, конечно, в Беларусь эмигрировать не хотят, — и, все еще посмеиваясь, Дербенев вышел из аудитории.

Когда в двенадцатом часу, закончив очень полезную встречу, они подъехали к офису — на втором этаже светилось только одно окно.

— Пошли, зайдем, — предложил Николай. Тихонько приоткрыв дверь в полумраке комнаты, они не сразу заметили уснувшую прямо за компьютерным столом Анну. Внезапно она вздрогнула и подняла голову.

— Ой, приехали! — обрадовалась она. — Девочки из таможни факс прислали. Почти все есть. Только не знаю, куда вам информацию по налогам сбросили. Если бы адрес оставили, я бы достала.

— На сегодня хватит. Едем в гостиницу, — голосом начальника произнес Костя.

— Аня, вы собирайтесь, мы сами все отключим, — мягко и заботливо, в противовес Крылову, сказал Николай. Через десять минут они уже спускались по лестнице.

— Я вас до гостиницы подвезу, а завтра утром кого-нибудь из водителей пришлю. Машину оставляй здесь. Охрана присмотрит. И один совет — ложитесь сразу спать. На вас обоих лица нет.

Сев с Константином Петровичем на заднее сиденье, Анна какое-то время пыталась бороться со сном, но скопившаяся усталость взяла свое, и она уснула, склонив голову на плечо Кости.

«Спит, как ребенок, — улыбнувшись, подумал он, рассматривая ее в свете фонарей. — Коля прав. Что-то в ней есть. Нестандартное поведение с первого дня знакомства. Я с таким еще не сталкивался».

Внезапно машину тряхнуло, светлые пряди волос упали Ане на лицо. Попытавшись свободной рукой вернуть их на место, Костя слегка переместился. В это время, в поисках более удобного положения, голова Анны, соскользнув с его плеча, оказалась у него на ладони. Странное чувство зародилось в нем в эту минуту, и, уже подъезжая к гостинице, он поймал себя на мысли, что ему тоже любопытно, замужем ли она.

…Далеко за полночь, закончив просмотр материалов, присланных ему Виктором, и всего, над чем целый день трудилась Анна, Костя подошел к окну и закурил. За окном спал, мерцая огнями фонарей, город. С пятого этажа он неплохо просматривался еще и за счет того, что гостиница была расположена на высоком месте и возвышалась над кварталами невысокой застройки центра города. Он вновь думал о девушке.

«Цепкий ум, работоспособность, обширный кругозор. Не думаю, что здесь главную роль играет желание получить работу. Многие из ее действий за эти дни были вызваны хорошо развитым чувством интуиции. И, судя по тому, что она успела за день, с логикой и анализом у нее тоже все в порядке. Умеет владеть собой… Слишком много для женщины получается», — подумал он, суммировав все, и с сомнением покачал головой.

«Тогда непонятно, почему ее отпустил Артюхин? Насколько я знаю, он неплохо платит, и сам по себе никто от него просто так не уходит. Надо обязательно все узнать по приезде. Андрей Витальевич должен справиться».

— 4 —

Утром Костя нашел Анну на том же месте, что и вчера: в телефонной кабине.

— А почему из номера не звонишь, простите, не звоните? — не удержался от вопроса Костя, когда они выходили из гостиницы. Обещанная Николаем машина уже ждала.

— Из номера звонить дороже. По дочке скучаю…

— Она, наверное, с мужем? — осторожно уточнил Костя.

— Нет. С соседкой, — и, немного подумав, добавила: — Я разведена.

— Простите за бестактный вопрос, — уже подходя к машине, извинился он.

— Рано или поздно вы бы все равно об этом узнали. Скрывать не имеет смысла, — спокойно ответила Анна.

В машине Крылов сел рядом с ней на заднее сиденье и, заговорив о предстоящей на день работе, отвлек от грустных мыслей.

— Ночью я отправил все, как и обещал, переводчикам, но оригинал на русском языке сегодня к концу дня я должен отдать Балайзеру. Вопрос в последних двух разделах. Как только закончишь вносить информацию по таможне, отошлешь готовый раздел на фирму Хорину, на проверку. Вот адрес, — он подчеркнул что-то на фирменном бланке и изменил несколько цифр. — Вот телефон Виктора, Виктора Михайловича. Он мой заместитель, звони прямо ему, я его предупредил. Вряд ли будет время перепроверять всю информацию, поэтому я хочу спросить: твои источники надежны?

— Да, я им доверяю. На прежней работе мне часто приходилось решать вопросы и с таможней, и с транспортом. К тому же это было предприятие, связанное с иностранным капиталом. Что-то изменилось за полгода, конечно, но в целом я хорошо понимаю ситуацию, когда нужно выиграть тендер. Единственное, чем я плохо владею, так это спецификой работы в сфере радиоэлектроники. Ошибки могут быть в обычных, на ваш взгляд, терминах…

— Связывайся с Виктором. Не смущайся переспрашивать самые элементарные вещи. Впрочем, насколько я понял, ты не из стеснительных.

— Смотря в каких вещах, — не отрицая сказанного, спокойно согласилась Анна, отметив про себя, что, когда дело касается работы, Константин Петрович непроизвольно переходит на «ты».

Они расстались в коридоре, и Крылов направился в зал заседаний. Сегодняшняя учеба была организована для технических директоров, но так как он был здесь в одном лице, посещение семинара касалось его непосредственным образом. Отправлять Степана или Виктора на дополнительное ознакомление с новинками не было никакого желания. Да и спросить потом будет не у кого.

Сегодня, несмотря на бессонную ночь, он чувствовал себя гораздо спокойнее. Анна неожиданно быстро влилась в работу. Она сама была не лишена инициативы, и практически все, сделанное ею за сутки с перерывом на сон, было выполнено качественно. Правда, порой, находя какие-либо неточности в тексте, Костя готов был искренне рассмеяться. Но с учетом того, что Анна не обладала какими-либо познаниями в области радиоэлектроники, объем проделанной ею работы вызывал уважение.

Во время перерыва Константин Петрович заглянул в комнату, где работала Круглова, и был искренне удивлен, когда увидел рядом с ней Роберта Балайзера. По всему было видно, что у них шел очень интересный разговор. Но как только Анна заметила вошедшего Крылова, она, извинившись перед американцем, взяла со стола папку с документами.

— Константин Петрович, мы с господином Балайзером обсудили один момент, и ему понравилось наше решение. Но у него появились дополнительные вопросы.

— Да, — вступил в разговор Роберт. — Я побеседовал с Анной, так как вы были заняты. Она показала мне много интересного, но, как сама призналась, недавно работает в вашей компании. Мне хотелось бы обсудить с вами узкоспециальные моменты.

Косте удалось скрыть раздражение, появившееся после его слов. Но через пару минут, разговорившись с Балайзером, он вообще забыл о том, что его задело больше: то, что Анна беседовала с самым главным человеком на этой встрече без его ведома, или то, что он снова почувствовал нечто, напоминавшее ревность. Слишком уж тепло общался Балайзер с Анной и, пожалуй, никому не уделял столько внимания за прошедшие дни, как ей.

Анна готовила кофе в соседней комнате и через стеклянную перегородку наблюдала за мужчинами.

«Так, шеф нервничает. Но я же не виновата, что Балайзер стал меня расспрашивать о работе! И удивительно, — раздумывала она, — как умело он переводил разговор на другие темы. За полчаса я рассказала ему о себе больше, чем Крылову за четыре дня знакомства. А как он заволновался, когда узнал, что мои родители работали в Африке! Даже странно. Никого, в общем-то, это уже давно не интересует».

Налив себе кофе, она задумалась.

Аня редко вспоминала родителей. Они остались для нее просто далеким воспоминанием детства. Гораздо ближе многие годы была бабушка, вырастившая ее после того, как мама с папой не вернулись из длительной командировки.

Родители работали врачами в одной из африканских стран. В официальных документах значилось, что они погибли во время исполнения служебного долга. На самом деле, судя по рассказам бабули, неожиданно между местными племенами произошел какой-то конфликт. Все иностранцы успели быстро эвакуироваться, советское же правительство медлило с принятием решения, и к тому времени, когда оно было принято и дошло до посольства, госпиталь со всеми больными и врачами был уничтожен. Осталось лишь несколько случайно спасшихся свидетелей.

Вот так Аня и осталась в четыре года сиротой. Она не понимала, что происходит с бабушкой и дедушкой, который внезапно слег, долго болел, а позже умер в больнице. Но когда выросла, то узнала почему. Дед так и не смог себе простить, что, поддавшись на уговоры зятя и единственной дочери, используя свои связи и положение, способствовал тому, что они уехали работать в далекую африканскую страну.

Аня с бабулей, которую звала просто Асей, остались одни в большой сталинской квартире в центре Минска. Впрочем, в детстве она не чувствовала себя одинокой, возможно, потому, что постоянно находилась под опекой бабушки, у которой, кроме внучки, никого не осталось.

Они всегда отдыхали в хороших санаториях, персональная пенсия позволяла им вести достойный образ жизни, а известность умершего деда в партийных кругах помогала решать многие другие вопросы. Их приглашали в гости старые друзья. Аня без проблем поступила в одну из лучших школ в городе. И только когда пришла первая любовь и девочка стала плакать по ночам, вот тогда она ощущала тоску по своим родителям и ей становилось себя жалко.

Порой плач переходил в безутешные рыдания: что поделаешь, переходный возраст. Но, стараясь не расстраивать бабушку, которой и так было тяжело, Аня редко делилась с ней своими переживаниями…

Углубившись в воспоминания, она не сразу услышала, как за спиной открылась дверь.

— До свидания, Анна. Надеюсь, завтра мы еще увидимся. До свидания, господин Крылов. — Роберт пожал Косте руку и скрылся за дверью.

— Ура! — вполголоса воскликнул тот, подбежал к Анне и, попытавшись обнять ее в порыве радости, неловко опрокинул чашку с горячим кофе.

Она едва успела увернуться. Но брызги все равно разлетелись в разные стороны.

— Да черт с ней, — сказал он, не обращая внимания на Анну, которая старалась скрыть следы пролитого кофе на блузке. — Мы еще не победили, но мы сделали то, о чем я даже не мог мечтать. Мы в числе кандидатов на новый проект. Слушай, выпишу кадровику премию. Где он тебя откопал?

— Угу, вы же его четыре дня назад вместе со мной уволили, — пробурчала она, все еще занятая блузкой.

— Да Хвостова никто никогда уволить не сможет! — Костя рассмеялся. — Он из категории непотопляемых. Я ему намекнул как-то об увольнении, так он сразу с сердечным приступом в больницу угодил. Я же прекрасно знаю, что, прежде чем ко мне зайти, он у всех осведомится, в каком настроении сегодня шеф.

— Да уж, у шефа широкий спектр настроений. Спасибо, что подсказали, как к вам в кабинет заходить.

— Ну, уж вам сердечный приступ не грозит, — в тон ей ответил он. И добавил: — А вот после общения с вами его заиметь можно.

— Это почему же? — искренне удивилась Анна.

— Преобладание наглости в сочетании с умением добиться результата.

— С кем поведешься — от того и наберешься, — не задумываясь, отпарировала осмелевшая Анна.

Костя поперхнулся. С ним и вправду никто так не разговаривал. Но он действительно был в великолепном настроении и оттого только продолжал смеяться.

— Хорошо, если на пользу дела — такая наглость годится.

— Можете приписать ее к моим служебным обязанностям. В разговоре возникла пауза, и Анна, сославшись на то, что ей нужно в секретариат, вышла из комнаты. На самом деле она все еще надеялась спасти любимую блузку и поспешила в санузел.

«А вправду, каковы будут ее служебные обязанности? Чем она займется в Минске?» — Костя впервые задумался о последствиях такого скоропалительного найма на работу.

Его компания совершенно не нуждалась в дополнительном штате на сегодняшний день. Просто, когда прошел слух, который, конечно же, донес до шефа Хвостов, что мужа секретарши Аллы Ивановны повысили в министерстве и теперь уж точно ей можно будет не работать, на всякий случай, перестраховавшись, дали объявление. Но Алла Ивановна уходить не собиралась и, хотя ей было уже за сорок, работала с удовольствием, предпочитая неблагодарной роли домохозяйки живое общение в офисе. Вопрос отпал сам собой. И если бы не ситуация с гриппом, о кандидатурах, отобранных Хвостовым на собеседовании, никто бы и не вспомнил.

«В дальнейшей работе над проектом ей, в общем-то, как неспециалисту места нет. Свои идеи она внесла, и на том спасибо, — продолжал раздумывать Крылов. — В то же время много умеет, много знает, быстро учится. Ей не трудно будет изменить профиль своей деятельности. И, пожалуй, самое главное: она не боится принимать решения. Ладно, приеду в Минск — разберусь, на месте виднее», — подвел он черту.

Выйдя из кабинета, Костя лицом к лицу столкнулся с Николаем.

— Ты куда пропал, тебя уже все ищут. Ну, поздравляю, ну, молодец!

— А ты откуда знаешь?

— Да уже все знают. Балайзер минут пять назад объявил и твою кандидатуру. Точнее, он сказал, что практически принял решение. Принял решение! За три дня! Ну, ты даешь! Да я своего проекта три года ждал!

— Ты же был первый.

— Не важно. Молодец.

— Ну, поздравлять-то еще рано. Кандидатов несколько, — с сомнением произнес Крылов. — А вообще, честно говоря, если бы не Анна… — он не успел закончить предложение, как Николай перебил его и очень серьезно предложил:

— Покупаю. За ценой не постою.

— Да чего ты за нее уцепился? Тебя же Вера из дому выгонит, — засмеялся Костя.

— Наоборот. Да, кстати. Совсем забыл. Мы вас сегодня в гости приглашаем. Приходи с Аней часам к семи. Посидим, как прежде. Машку нашу, поди, год как не видел. Такая девица стала!

— Ну, вы даете, — присвистнул Костя. — А без Ани уже и нельзя никак? А как же былая дружба? Ты, я да Вера?

— А дружба никуда не денется. Мы, между прочим, о тебе думаем.

— Так, так, так. Вы что, серьезно меня женить надумали? Да я ее три, точнее, четыре дня, как знаю. И, между прочим, дважды успел уволить.

— Но ведь не уволил? — лукаво уточнил Николай. — В общем, шутки в сторону. Ждем к семи. Извини, меня ждут, — и, похлопав друга по плечу, быстрым шагом направился к лестнице.

«Забавная ситуация получается. Не хватало мне только банального романа с секретаршей. Надо все поставить на свои места», — твердо решил Костя и пошел искать девушку. Но, не доходя до секретарской нескольких шагов, остановился, подумал и повернул обратно. «Не буду ничего ей говорить. Поеду один», — решил он окончательно.

Костя не успевал к семи. Договорившись о том, чтобы Анну довезли до гостиницы, он поехал покупать Дербеневым подарок.

За многие годы знакомства стало уже традицией, что в подарок приносилось нечто нужное в хозяйстве, небольшого размера, но обязательно очень оригинальное. И неважно, что это будет: штопор или салфетница, совок для мусора или держатель для туалетной бумаги. Главное условие — немыслимый дизайн. Такое могли дарить только очень близкие друзья.

Вот и на этот раз он, предусмотрительно поставив машину во дворе гостиницы, взял такси и поехал по магазинам, но долго не мог найти необходимое. Наконец совершенно случайно Костя наткнулся на оригинальный набор щеток для обуви, купил по пути бутылку хорошего вина и цветы.

Назвав таксисту адрес и почувствовав что-то сродни укору совести, он вздохнул, достал из кармана телефон и набрал номер.

В комнате Анны никто не снимал трубку.

«Вопрос решился сам собой. Совесть чиста», — подумал он облегченно.

— Коленька, смотри, какая прелесть! — искренне восхищалась Вера, рассматривая Костин подарок. — Посмотри, ручка как голова жирафа. А вот щетка в форме крокодила. Ты откуда такие забавные вещи привозишь?

— Коммерческая тайна. А если честно, все приобретено здесь, в Киеве. Вы что, по магазинам не ходите?

— Как это не ходим? Как это не ходим? — начав было возмущаться, Вера неожиданно рассмеялась. — А впрочем. Костя, ты прав. У меня действительно нет времени для прогулок по магазинам. Мы их посещаем только на отдыхе, во время отпуска.

— Но в таких количествах, что каждый раз возвращаемся с дополнительно купленными чемоданами, — вставил подошедший Николай. — Скоро придется под них комнату отводить. И подписать: «Чемоданная». Кстати, Костя, хочешь парочку? Бесплатно.

— Ну вот, начинается старая песня, — стала заводиться Вера. — Коля никак не может понять, что для любой женщины полноценный отдых обязательно сопровождается посещением магазинов…

— Иначе отдых не состоялся, — перебил ее Дербенев.

— Ребята, не ссорьтесь.

— Да мы. Костя, не ссоримся, мы так, тешимся, — с улыбкой произнесла Вера.

— Дабы не отвыкнуть. Отпуск не скоро. А у нас это вечная отпускная песня, — добавил Николай. — Ну, хватит. Сейчас договоримся. Все на кухню, — скомандовала Вера.

— Да, Костя, — добавила она: — Я предполагала, что у тебя не будет времени заехать за Аней в гостиницу и поэтому сама ее из офиса забрала. Как раз на минутку к Николаю заскочила. Она мне стол помогла накрыть. Даже рецептом салата поделилась. Сейчас попробуем.

— Так… — протянул он.

Но Вера, не обращая никакого внимания на проявленные им то ли радость, то ли недовольство, втолкнула Крылова в комнату. Анна сидела за барной стойкой и рассматривала фотоальбомы. Взглянув на вошедшего Костю, она кивнула ему головой и, неожиданно рассмеявшись, спросила:

— Ой, неужели это Константин Петрович?

— Костя, Костя, — заглянув мельком в альбом, подтвердила Вера. — Кажется, восемьдесят шестой? Ребята, вы не помните точно? Новый год, когда ты билетов на поезд не смог достать? — спросила она, обратившись к Косте.

— Да, восемьдесят шестой. А что за фотография?

— Где вы с маленькой Машкой в клоунов нарядились. Мужчины подошли к Анне. С интересом рассматривая фотографии, они начали вспоминать подробности встречи далекого Нового года. Сам собой разговор вошел в русло дружеских воспоминаний. От одного альбома перешли к следующему. Выяснилось, что эти фотографии никто не доставал уже несколько лет. И, казалось, все были рады неожиданно появившейся возможности вспомнить о событиях многолетней давности.

Анна слушала и радовалась вместе со всеми. Она наблюдала за переменами, произошедшими с этими приятными ей людьми, изредка задавала уточняющие вопросы. Главная слушательница рассказов о прошлой жизни, она стала центром внимания мужчин, пока Вера заканчивала сервировку стола.

Работа и все связанное с ней отошло на второй план, и ей было удивительно уютно в этой компании друзей, давно знавших друг друга. Даже Константина Петровича Анна, поддавшись общему настроению, несколько раз назвала просто Костей. И это вышло так естественно, что, казалось, никто не обратил внимания.

Выпитое вино внесло свою лепту. Понемногу Анна стала вступать в разговор и, разгоряченная вином, тоже принялась рассказывать веселые ситуации из своей жизни. А так как рассказчицей она была замечательной и с удовольствием проигрывала события в лицах, чем неоднократно вызывала всеобщий смех, создавалось впечатление, что и она давно знакома с этими милыми людьми.

Расставались за полночь. Пока Вера прощалась с Анной в прихожей, Николай, улучив минуту, отозвал в сторону Костю и после небольшой паузы произнес:

— Света с Майклом в Киеве. Он мне сегодня звонил, интересовался делами. В общем, они хотят с тобой завтра встретиться.

— Был Миша, стал Майкл, — усмехнулся Крылов. — Зачем? — замечательное настроение Кости испарилось в один миг при напоминании о бывшей жене.

— По-моему, они снова хотят поговорить об Олежке. Как никак Света — мать. И вполне понятно, что она интересуется сыном.

— Где эта мать была раньше, когда согласилась подписать все бумаги и уехать? Много она тогда о сыне думала? — зло спросил Крылов. — Она даже отказ от свиданий с ним подписала, так хотелось за «бугор» свалить. Любовь, видишь ли. А о моих чувствах она много думала? Чего ей не хватало?

«Рана-то еще не зажила, — понял Николай, неприятно удивившись перемене, произошедшей с другом. — Вера зря старается, не готов он еще к новым чувствам».

— Рано или поздно, все равно придется решать этот вопрос. От него не уйдешь. Олег подрастет, сам захочет встретиться с матерью. Чем раньше ты смиришься с этим, чем раньше сможешь простить Свету, тем быстрее начнешь жить как прежде…

— Как прежде, Коля, уже не будет.

— Неважно. Заново жить начнешь. Радоваться жизни сможешь, — пытался убедить его Николай. — В конце концов найдешь женщину, которая тебя полюбит и которую сам сможешь полюбить. Тебе ведь только тридцать семь и еще не поздно начать жизнь сначала. Я думаю, что имею право говорить с тобой о таких вещах. На правах друга, которому ты не безразличен.

На протяжении последних двух лет эта тема была запретной. Но сейчас, после телефонного звонка Майкла, в прошлом — просто Миши, Николай решился на непростой разговор с Костей.

— Нет, Коля. Полюбить… Я не смогу больше поверить ни одной женщине, какое там — любить. Так, мимолетные встречи. Выгорело все внутри. Так что не дави, — с горечью ответил он.

— Все равно. Мне кажется, тебе не надо уклоняться от разговора. Сам знаешь, решать проблему нужно, идя ей навстречу. Я записал номер телефона. Завтра они будут ждать твоего звонка.

— Ты им обещал?

— Да. Я сказал, что поговорю с тобой. Держи номер, — Николай протянул Косте листок.

— Ну, вот и поговорил. Только я не обещаю, что позвоню.

— Ты не… — Николай не успел закончить фразу, как в комнату вошла Вера.

— Ребята, такси уже ждет. Только что перезванивали. Но можно и отказаться. Вы вполне можете остаться у нас. Места хватит. Да и Маша решила заночевать у подруги. К экзамену готовится.

— Спасибо, Веруньчик. В таких хоромах остался бы с удовольствием, да еще надо поработать. А вообще, ребята, я вас очень люблю. Хорошо, что вы есть. Пусть даже далеко.

— Приезжай почаще, — заглядывая ему в глаза, произнесла Вера. И, уже посмотрев на Николая, спросила: — Что-то произошло?

— Ну с чего ты взяла? — наигранно весело ответил Костя, одной рукой обняв хрупкую фигуру женщины, увлекая ее в прихожую, другой подавая знак Николаю, что разговор окончен.

— Аня, ты готова? — так же весело спросил он у томящейся в ожидании девушки. И добавил: — Бывайте здоровы, живите богато. Николай, тебе как лучшему другу в который раз говорю: надумаешь Верку обидеть, первым бить буду. У тебя самая замечательная жена на свете.

— Да не обижает он меня. Костя, не беспокойся, — улыбнулась в ответ Вера.

— Разве ее обидишь? Не дай Бог, — в тон Косте продолжил игру Николай. — Себе дороже.

Все весело рассмеялись.

Спускаясь в лифте, Аня взглянула на Крылова, прислонившегося к стене кабины и смотревшего куда-то поверх ее головы. Он был ненамного ее выше. Карие глаза, обрамленные густыми ресницами, прямой нос, волевой подбородок. Уловив перемену в его настроении, она хотела было спросить, что случилось, но в последний момент передумала.

«Если захочет, скажет сам. Не похоже, чтобы он играл весь вечер, а теперь, когда мы остались одни, решил остановиться», — подумала она.

Всю дорогу до гостиницы ехали молча. Таксист также попался неразговорчивый, и тишину в машине нарушал только голос ведущего какой-то местной радиостанции да спокойная мелодичная музыка.

Уже подходя к своей комнате, Анна услышала голос Крылова:

— Завтра — свободный день. Можете отдохнуть, походить по магазинам. А у меня еще дела. Выезжать будем часа в четыре. Я зайду за вами.

«Спасибо за заботу, — подумала Анна. — С двадцатью долларами в кармане не больно-то походишь по магазинам». Но вместо этого, отметив про себя, что обращаться к ней он снова стал на «вы», устало ответила:

— Спасибо. Но я все равно должна заехать в офис, забрать свои вещи. Да и программисты обещали показать что-то интересное.

— Но вам не обязательно спешить. Можете выспаться. Город знаете, не заблудитесь. В крайнем случае, выручит такси. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — ответила Анна.

«Странный он все-таки человек, — думала она в номере, раздеваясь. — То погладит, то так больно ударит. И в глазах то участие и забота, то злость и агрессивность. На психопата не похож, срывался пару раз, но отходил и извинялся. С ним, пожалуй, можно ладить, но нужно быть осторожной. Обижает, не понимая, что делает больно. И все решает соответственно настроению».

Приняв душ и достав из сумки женский журнал, прихваченный в дорогу, Анна попыталась углубиться в чтение, но ничего не получалось. Константин Петрович никак не выходил у нее из головы.

«И все же перемены с ним произошли не за дверьми квартиры. Что-то случилось в течение каких-то пяти минут, пока мы с Верой прощались в прихожей. Может, Дербенев что-то ему рассказал? В начале просто не хотел портить настроение, а потом выдал новость по первой программе? Что-то действительно очень неприятное. И не со злого умысла. — Она достала из бара минералку и плеснула себе в стакан. — Я видела сегодня, какие теплые чувства их связывают. Между родными братьями не всегда такое увидишь. О чем же все-таки был разговор?»

Закутавшись в одеяло и погасив лампу, Анна продолжала размышлять: «Не предложил завтра подвезти в офис. Странно. И дел-то, в общем, почти не осталось никаких. Вполне могли бы выехать до обеда. С утра оплатить гостиницу, по дороге заскочить в офис и прямо домой. К вечеру бы добрались. А так придется или ночевать в дороге, или ехать ночью. Кто его знает, что ему придет в голову, — зябко поежилась она, пытаясь согреться. — Слишком много думает иногда. Даже вопрос может не услышать. Правда, если дело касается работы, сразу включается, — и спустя немного, уже засыпая, подумала: — И долго не хочет отключаться, как будто работа для него — спасение от чего-то очень-очень грустного…»

— 5 —

Анна и вправду хорошо отдохнула, проспав завтрак. Быстро приняв душ и сложив вещи, чтобы в случае внезапного отъезда не задерживать и не раздражать шефа, она спустилась вниз. Отдавая ключ администратору, она расспросила, как можно добраться до нужной улицы. Прикинув время на дорогу, Анна направилась к дверям, приветливо улыбнувшись швейцарам, как вдруг ее кто-то окликнул:

— Анна! Анна, подождите, пожалуйста! Оглянувшись по сторонам, она увидела спешившего к ней навстречу Роберта Балайзера.

— Что вы здесь делаете одна в такое время? «Интересный вопрос», — подумала Анна и тоже спросила:

— А что здесь делаете вы один? — и, демонстративно взглянув на часы в холле гостиницы, добавила с улыбкой: — В такое время?

Американец на секунду растерялся, но, сообразив, что ему задали такой же нелепый вопрос, расхохотался. Его громкий, заразительный смех разнесся по коридорам. Следом за ним, запрокинув голову, также громко рассмеялась Анна. Наблюдая за ней, Роберт почувствовал, как у него снова защемило сердце. Он вновь сравнил ее с Джессикой. Но, кроме этого, он опять уловил в смехе и движениях девушки что-то давно забытое, но очень знакомое, и пытался вспомнить, где он мог видеть и слышать подобное. Память никак не спешила оказать ему такую услугу.

— Каков вопрос, таков и ответ! Смелая вы девушка, разве можно так отвечать шефу?

— А у меня сегодня выходной и я не на работе. Правда, в данный момент направляюсь именно туда. А вы?

— У меня, к сожалению, не выходной, и я здесь встречался с одним господином. Но у меня есть время, и я с удовольствием подвезу вас до офиса Дербенева.

— Правда? Ой, как здорово. На улице похолодало, а я так не люблю холод, — зябко передернула она плечами.

— Вам нужно жить на юге. Например, у нас, в Калифорнии. Там нет зимы, — улыбнулся Балайзер.

— Вы смеетесь. Что я там буду делать? А вообще, везет вам. Я от холода, как рыба, становлюсь малоподвижной. И мозги думать совсем не хотят. Зато летом спокойно любую жару выдерживаю, — и грустно добавила: — У меня мама такая же мерзлячка была. Вот в Африку с папой на зиму и съехали.

— Кстати, об Африке. Вы не помните, где именно работали ваши родители и в каком примерно году? — задал вопрос Балайзер, когда машина отъехала от гостиницы.

— Почему же, помню. В детстве я часто об этом слышала, — и Анна назвала малоизвестную страну. — Там недавно большие запасы цветных металлов нашли. А было это… — она задумалась, — ой, двадцать четыре года назад получается. Мне не исполнилось пяти, когда они погибли. А почему вас так это интересует?

— Приблизительно в это время я тоже находился в Африке, — выйдя из кратковременного оцепенения, ответил Балайзер. И, немного подумав, добавил: — Правда, в другой стороне.

— Жаль. Мои родители подружились в последней командировке с одним американцем, бабушка рассказывала. Из-за него у них возникли проблемы, их уже отозвать собирались, но не успели. — Затем, наморщив лоб, что-то припоминая, пояснила: — Этот американец у них дочку свою лечил.

Так как Анна сидела рядом с Робертом на заднем сиденье, она не заметила, что после ее слов собеседник дернулся, как от удара током. На лбу у него выступила испарина. Он замолчал.

— Вам нехорошо? — наконец обратив внимание на его состояние, встревоженно спросила девушка.

— Нет, нет, все в порядке. Просто я кое-что вспомнил.

Машина подъехала к офису Дербенева.

— Вот я и на месте. Спасибо вам большое. Даст Бог, свидимся. Она приоткрыла дверцу машины, но вдруг, поколебавшись, спросила:

— Можно вопрос?

И увидев утвердительный кивок Роберта, продолжила:

— Откуда вы так прилично знаете русский язык?

— У меня были хорошие первые учителя, — после недолгого раздумья ответил Балайзер. — Они привили мне чувство любви и. уважения к русскому языку, поэтому потом, когда их не стало… они уехали, — поправился он, — я продолжал его изучать самостоятельно. И, как видите, не зря! Вы удовлетворены, милая девушка?

— Почти, — ответила Анна.

— Тогда встречный вопрос. В котором часу вы сегодня покидаете Киев?

— Константин Петрович сказал, что около четырех. Хотя я не уверена, — припомнила Анна вчерашние слова Крылова. — Возможно, получится раньше.

— То есть во время обеда вы будете свободны? В таком случае имею честь пригласить вас отобедать со мной сегодня, — произнес Роберт Балайзер, тщательно подбирая слова. — Кажется, так говорили раньше?

— Ой, спасибо, — засомневалась девушка. — Но я не знаю, смогу ли. Вдруг Константин Петрович раньше решит уехать?

— Он вас до которого часа освободил?

— До четырех. Но…

— В таком случае я, как самый главный начальник, освобождаю вас до шестнадцати ноль-ноль. К часу за вами придет эта же машина.

— Но мне нужно будет заехать в гостиницу, отвезти вещи, — нерешительно произнесла Анна.

— Хорошо. Александр подвезет вас к гостинице, — чуть громче сказал Балайзер, чтобы услышал водитель. — А в 13.30 я вас жду. До встречи.

— До встречи, — пробормотала обескураженная Анна и вышла из машины.

«Что я скажу Константину Петровичу? — вертелось у нее в голове. — Дошутилась и доигралась. Да еще американец этот странный какой-то. Вдруг он ко мне воспылал страстью? Что мне потом делать? Ради заключения контракта в постель с ним ложиться? И сбежать нельзя. Как потом объяснять буду? Вот глупая, вечно вляпаюсь в какую-нибудь историю…», — думала она, поднимаясь по ступенькам.

«А, будь что будет. Что, я должна отчитываться Крылову, как провела свободное время? Поеду. Все равно делать нечего. А за себя мы постоять умеем». Успокоенная принятым решением, Анна ускорила шаг и скрылась за автоматически распахнувшимися дверьми.

Когда двадцать пять лет назад скоропостижно умерла жена Нора, Роберт Балайзер остался один с двумя детьми.

Джон к тому времени уже учился в университете. Наотрез отказавшись продолжать отцовское дело, он избрал своей будущей специальностью биохимию. Он с детства рос спокойным, уравновешенным ребенком, который часами мог ловить в саду бабочек, а потом разглядывать их в микроскоп, подбирать с друзьями брошенных животных и лечить их. Повзрослев, он ставил бесконечные опыты в лаборатории колледжа, отчего однажды чуть было не взорвалось здание.

Внешне он был похож на Роберта, но все склонялись к тому, что характером он удался в Нору. Отстаивая свое мнение, сын, так же как и мать, редко повышал голос, предпочитая молча сделать все по-своему.

В противовес Джону судьба послала им с женой испытание в виде второго ребенка — Джессики. С самого рождения, даже, наверное, еще до него, у девочки обнаружился бурный темперамент. Такой непоседы, как признавались многие, еще никто не видывал. И когда чета Балайзеров пыталась растить ее, руководствуясь опытом, полученным во время воспитания сына, у них ничего не получалось.

Какое-то время они пребывали в растерянности. Их не звали в гости вместе с Джессикой, даже если среди приглашенных были дети. Девочка вела себя, как ураган. При этом, обладая несомненными организаторскими способностями, доводила и остальных детей до такого же состояния. Рядом с ней самые отъявленные тихони становились маленькими хулиганами.

Посетив многих именитых психологов, Балайзеры прислушались к совету только одного из них, сказавшего, что ребенок у них совершенно обычный, но с необыкновенным мировосприятием. И ни в коем случае нельзя «ломать» девочку, просто рамки воспитательного коридора для нее должны быть намного шире, чем для других детей. А вот из этих рамок ее уже нельзя выпускать. В остальном же, как сказал пожилой врач, пройдет время и все станет на свои места. «Вы еще будете ею гордиться», — сказал он им напоследок.

Отец и вправду с годами стал гордиться своей дочерью, а вот мать не дожила. Медицинская несогласованность при проведении несложной операции стоила ей жизни.

Роберт долго не мог прийти в себя. Ему тяжело было находиться в их таком прежде уютном доме без Норы, и в конце концов он продал его, не особенно торгуясь. Затем оформил бессрочный отпуск в компании, возложив обязанности управляющего на своего верного друга Грэга Китса, и вместе с Джессикой отправился путешествовать по свету.

О таком путешествии мечтала Нора, но Роберту все было некогда. Период становления компании совпал с послевоенным подъемом экономики, в его голове постоянно бурлили идеи, которые успешно претворялись в жизнь, принося хороший доход. Как и многих, этот процесс настолько захватил его, что он не мыслил себя без работы даже непродолжительное время. Ежегодный двухнедельный отпуск с семьей не приносил ему такой радости, какую он получал от воплощения успешных проектов.

И вот теперь Роберт мучился чувством вины, что не смог осуществить мечту жены. Выбитый из колеи, он запоздало понял, что источником энергии в генерировании и осуществлении идей являлась Нора. Это понимание все сильнее усугубляло его депрессию, из которой его на короткое время могла вывести только дочь — точная копия матери.

В один прекрасный день он с Джессикой покинул Нью-Йорк, совершенно не будучи уверенным, что когда-нибудь захочет туда вернуться.

За полгода они успели объехать Юго-Восточную Азию и Австралию, пока судьба не занесла их к началу весны в одну Богом забытую африканскую республику. Месяца через три Роберт планировал добраться до Арабских Эмиратов, оттуда перебраться в Европу и, чем черт не шутит, если повезет, посетить Советский Союз. Тем более что по линии матери у него, как он знал, были славянские корни. Более ста лет назад судьба забросила его предков в далекую Америку.

Параллельно с обычным осмотром достопримечательностей Роберт восстанавливал навыки своего первого, давно забытого увлечения. Его отец был геологом и с раннего детства брал сына в экспедиции. Может быть, поэтому его не пугало долгое путешествие с пятилетней дочерью, тем более, что времени оставалось не так много — скоро Джессике исполнится шесть, и осенью ей пора будет поступать учиться.

Девочка на удивление стойко переносила все тяготы долгого путешествия. Она стала гораздо серьезней, насколько можно было судить о ребенке в столь юном возрасте, и крайне редко соглашалась остаться в гостинице с няней, если Роберту предстоял маршрут, действительно сложный для малышки.

При этом она всегда брала с отца обещание, что отпускает его не более чем на три дня, иначе сама отправится на его поиски. Роберт с улыбкой обещал, что вернется быстро, и, целуя шелковистые темные волосы дочери, понимал, что сам не выдержит более трех дней без Джессики. Отец и дочь за время долгого путешествия, пытаясь справиться со свалившимся на них горем, так сильно привязались друг к другу, что чувствовали необходимость постоянного присутствия рядом.

Два раза на короткое время к ним присоединялся Джон. И тогда, казалось, они были самой счастливой семьей на свете, если бы не одно: рядом не было Норы, по которой все они безмерно скучали.

Как и все американцы, Роберт был максималистом, твердо уверенным в том, что ни с ним, ни с Джессикой ничего не случится. И даже если они попадут в сложную ситуацию, правительство США не оставит своих граждан без защиты и поддержки.

По мнению сотрудников посольств США во многих странах, где Роберт путешествовал, маршруты он выбирал критические. Но у него хватало ума не соваться с маленьким ребенком в места, где у населения было явно негативное отношение ко всему американскому. Удерживался он и от посещения районов, где шли боевые действия. Но, несмотря на это, пару раз они с Джессикой попадали в непредвиденные ситуации. Все обходилось. Правда, после этих случаев сотрудники посольств США передавали необычных туристов из одной страны в другую из рук в руки.

Костя проснулся с головной болью. Это не было следствием вчерашнего вечера, просто всю ночь его мучили странные сновидения, иногда переходящие в кошмары. Он не думал, насколько его выбьет из колеи известие о том, что Светлана здесь, рядом, в одном с ним городе.

Вся боль, с которой он так долго сражался и, казалось, победил, вся обида, растерянность и гнев нахлынули на него с новой силой. «Почему?» — как и два года назад, задавал он себе вопрос.

Молоденькая симпатичная Светлана пришла в их отдел лаборанткой после того, как, закончив техникум, несколько лет подряд не смогла поступить в институт. Первое время она мало с кем общалась, с ходу отсекая все предложения мужской части отдела. Высокомерное поведение достаточно быстро охладило к ней интерес сотрудников. Никто не хотел связываться с неприступной гордячкой. В НИИ были довольно свободные отношения. Предложений и положительных ответов было предостаточно.

Но с течением времени многие стали замечать, что сама Светлана отдает предпочтение Косте Крылову. Погруженный с головой в работу над диссертацией, не обремененный на тот момент семьей и детьми, он считался одним из самых перспективных молодых ученых.

В тот год Костя заканчивал аспирантуру. Научный руководитель наметил сроки защиты его кандидатской на следующую осень и уже подумывал о теме докторской. Работы предстояло еще много, но никто не сомневался, что Крылов защитится. К тому же известность и слава отца, на протяжении многих лет руководившего крупнейшими стройками народного хозяйства, также должны были сыграть свою роль.

В помощь Косте определили Светлану, и он, сам того не замечая большую часть своего времени проводил в ее обществе. Став незаменимым помощником в работе, постепенно девушка вошла и в его личную жизнь. Ей нельзя было отказать в последовательности. Сославшись на занятость в работе над Костиной диссертацией, она отказалась от дневного отделения университета. Поступление на вечернее обучение физического факультета решилось одним звонком Костяного шефа. Почему она выбрала именно эту сложную, совершенно не женскую специальность — никто не мог понять.

Поздравления с защитой диссертации Крыловы получали уже вместе.

Любила ли она в тот момент Костю? Хочется верить, что да.

«Уж очень искренне лучились ее глаза от счастья», — вспоминал он. Свадебное путешествие лишь усилило и укрепило чувства Крылова. Светлана казалась самим совершенством. Лишь одно несколько омрачало его замечательное настроение. Жена никак не могла наладить отношения с Сашей, которая в его жизни занимала гораздо большее место, чем родители.

Сколько себя помнил. Костя всегда видел рядом с собой эту женщину. Еще с раннего его детства нанятая для мальчика няней, Саша с годами стала практически членом семьи, выполняя функции домохозяйки, воспитательницы и даже, как порой казалось маленькому Косте, мамы и бабушки, вместе взятых.

Позже он смог понять, почему с первого мгновения и на протяжении долгих лет всегда чувствовал теплоту и нежность со стороны этой еще достаточно молодой женщины.

Когда-то при родах она потеряла ребенка, а муж, узнав, что Саша никогда не сможет больше иметь детей, с горя запил и через месяц ушел к другой. В отчаянии молодая учительница пыталась наложить на себя руки, но ее спас врач — друг семьи Крыловых и, решив помочь бедной женщине, предложил присматривать за ребенком своих друзей.

У Крыловых к тому времени остро назрела такая необходимость, так как Ирина Антоновна была очень активной женщиной и старалась сопровождать мужа во всех командировках. К тому же она вела светский образ жизни, а поздний, хотя и долгожданный, ребенок вносил свои коррективы.

Саша привязалась к маленькому болезненному мальчику, отдавая ему всю свою невостребованную любовь. Костя отвечал ей взаимностью. Когда через много лет он заканчивал школу, а старших Крыловых переводили с повышением в Москву, он категорически отказался уезжать в другой город.

Как ни странно, родители недолго с ним спорили. Решив, что мальчику семнадцать лет и он вполне может принимать самостоятельные решения, — не настаивали. Подумав, что время все расставит по своим местам, они покинули Костю под присмотром Саши и двинулись покорять столицу, не особенно беспокоясь за сына. Саша с детства была для него второй матерью.

И вот теперь его вынуждали сделать выбор. Светлана с первого дня желала быть хозяйкой в доме. А так как настоящая свекровь была далеко и не особенно вмешивалась в их отношения, камнем преткновения стала Саша.

После того как на пороге Костю по очереди встречали или заплаканная Светлана, или слишком молчаливая, против обыкновения, Саша, он, не зная что делать, попытался несколько раз помирить обеих. Но у него ничего не получилось. Противостояние продолжалось.

В тот день, когда Костя, набравшись храбрости, решился предложить Саше пожить отдельно от молодой семьи, тем более что, благодаря усилиям Петра Олеговича, у нее к тому времени была однокомнатная квартира в тихом районе города, Саша сама позвонила ему на работу и сообщила, что не хочет больше вмешиваться в их жизнь. Оказывается, она уже устроилась на работу в детский сад недалеко от дома и просила Костю помочь перевезти вещи.

Он облегченно вздохнул, когда услышал эту новость. Любя его как собственного сына, Саша освободила его от трудного выбора.

Светлана ликовала. Костя, глядя на нее, был счастлив. И пусть часто не было ужина, а в самый неподходящий момент оказывались неглаженными рубашки — они начали жить самостоятельно. Изредка Саша звонила ему на работу, два-три раза в год он заезжал к ней в гости. Никто больше не вмешивался в их жизнь.

А потом неожиданно от инфаркта умер в Москве отец. За ним, с разницей в полгода, от инсульта скончался научный руководитель, следом мать. Все встало с ног на голову. Научная работа представлялась бесперспективной, материальной помощи ждать было неоткуда. Понемногу Костя стал подрабатывать экспертом по радиотехнике в образующихся, как грибы после дождя, фирмах, пока не понял, что пора открывать свое дело.

Он без сожаления оставил НИИ и с головой ринулся в бурлящее море бизнеса. Светлана продолжала работать старшим лаборантом. Но эта работа никогда ее не радовала. Особенно теперь. Она подолгу грустила, иногда плакала, оживая лишь с приходом Костиных друзей, среди которых был и Михаил Селиван. Но вскоре ей это тоже надоело, и она наконец согласилась на то, чего так долго ждал Костя, — родить ребенка.

Тяжелая беременность совпала с последним курсом университета. Костя не спал сутками, успевая зарабатывать деньги, развивать свою компанию, делать курсовые и договариваться о сдаче Светланиных экзаменов.

Олежка родился за четыре месяца до защиты диплома. Хотя бы изредка, но Светлане тоже нужно было появляться на глаза комиссии. Срочно понадобилась няня, и Костя вспомнил о Саше. Светлана не возражала, понимая, что более надежного и преданного человека Крыловым не найти.

Саша согласилась не раздумывая. Несколько лет она провела как в забытьи, словно потеряв почву под ногами. Сейчас же она вновь чувствовала себя помолодевшей и всякий раз вскакивала по ночам вместе с молодыми родителями к Олежке, пока в конце концов не забрала его к себе в комнату.

Всем стало легче. Светлане — оттого, что можно было выспаться, не думать о том, что и как приготовить, постирать и погладить; Косте — оттого, что нужно было меньше помогать Светлане; Саше — оттого, что она вновь почувствовала себя востребованной. А маленькому Олежке — просто потому, что еще одним любящим его человеком оказалось больше.

Вчера Костя был уверен, что, сославшись на неотложные дела, не позвонит сегодня Селиванам. Слишком неожиданной была весть о присутствии в Киеве Светланы с мужем.

Покопавшись в дорожной сумке, он нашел аптечку, которую всегда предусмотрительно собирала ему в дорогу Саша. Зная о его недоверии к лекарствам, она всякий раз настойчиво клала небольшой кулек с таблетками, аккуратно переложенными и подписанными: от каких недугов, что и в каких количествах помогает.

Продолжая бесцельно валяться в кровати, он слышал, как хлопнула дверь в соседней комнате. «Анна ушла, — отрешенно подумал Костя. — Хорошая девушка, умная, интересная. А жизнь тоже не сложилась. Как Верка за нее вчера уцепилась! Неужели до сих пор понять не могут, что я однолюб. Любил только Светлану и люблю. А может, и не люблю уже. Не знаю. Но одно упоминание о ней до сих пор причиняет боль».

Костя вздохнул и решительно встал. «Ну, хватит, — приказал себе он. — Николай прав: от этой проблемы в кровати не спрячешься». С этими мыслями он скрылся за дверью ванной.

Попрощавшись с сотрудниками офиса, со многими из которых она успела подружиться, Анна решила зайти к Николаю Степановичу Дербеневу. К сожалению, тот был на совещании.

— Может быть, ему что-то передать? — спросила секретарша Марья Петровна.

Хрупкая женщина внешне никак не соответствовала классическому и грозному имени-отчеству. Она хорошо чувствовала настроение своего начальника и поэтому с симпатией относилась к Анне.

— Нет, спасибо, — задумчиво ответила девушка. Ей искренне хотелось самой поблагодарить Дербенева за всю ту помощь и поддержку, какую он оказывал ей в течение этих напряженных дней.

Уже подходя к широкой стеклянной двери, Анна увидела обещанную Балайзером машину. Тяжело вздохнув, она вышла из здания и, оглянувшись, еще раз мысленно попрощалась со всеми, кто там остался.

Водитель был молчалив. Дорога до гостиницы заняла около пятнадцати минут. Быстро поднявшись в номер, Аня оставила пакет с вещами и, стараясь не задерживаться ни на минуту, покинула комнату.

Пока Анна ехала от офиса Дербенева, расстроенный Костя наконец решился набрать телефонный номер, записанный вчера Николаем.

— Да, алло, — тут же ответили на другом конце провода родным до безумия голосом.

У него перехватило дыхание.

— Костя, я знаю, что это ты. Не молчи, пожалуйста, — умоляюще попросила женщина.

— Да, это я. Здравствуй, — ответил он непослушными губами. В горле пересохло.

— Здравствуй… — Светлана осеклась.

Как правило, во время их с Костю семейной жизни после приветствия всегда, следовало «дорогой» или «милый». Сейчас эти слова она говорила другому человеку.

— Дербенев передал, что вы чего-то хотели, — нашелся Крылов

— Да, мы очень хотим встретиться с тобой. Нам нужно поговорить. Я очень скучаю по Олежке, Костя. Я не видела его около двух лет. Ты не представляешь, как мне тяжело. Я знаю, что виновата перед ним… и перед тобой.

— Так в чем дело? Ты ведь сама выбрала такой вариант, — весь напрягшись, Крылов почувствовал, что перестает владея собой. — Я тебя не держал за руку, когда ты подписывала бумаги.

— Ты все еще злишься на меня, — Светлана замолчала, пытаясь найти нужные слова, чтобы не завести Костю еще больше. За годы семейной жизни она научилась предчувствовать его реакцию. — Но я прошу тебя, пожалуйста.

— Хорошо, — согласился Крылов. Бывшая жена добилась того, чего хотела. Но, честно говоря, он неожиданно почувствовал, что сам хочет ее увидеть.

— Где и когда? У меня мало времени, я сегодня уезжаю.

— Я знаю. Мы остановились… — она назвала гостиницу. — Если хочешь, Михаил пошлет за тобой машину.

— Да нет, спасибо. Я еще не разучился сам передвигаться, — ему была неприятна сама мысль, что ОНИ пришлют за ним машину.

— Хорошо, хорошо, — поспешно среагировала Светлана. — Записывай.

— Записал, — черкнув пару цифр, сказал Костя. — Через сорок минут. Устроит? Тогда до встречи.

Он положил трубку и глубоко вздохнул. Доставая сигарету, заметил, как мелко дрожат руки.

«Так, еще лицом к лицу с ней не встретился, а уже нервный тик. Кто бы увидел, не поверил». Костя смял сигарету и бросил в пепельницу.

Из коридора послышался звук хлопнувшей двери. «Анна вернулась. Знала бы, что я еще никуда не уходил, здорово бы удивилась», — подумал он.

Крылов встал с кресла и подошел к зеркалу. «Постарел или нет? — задал он себе вопрос. — Вроде нет. Правда, морщины вокруг глаз стали резче да седина кое-где появилась, но для мужчины это нормально».

«Как все-таки тебя волнует, каким ты предстанешь перед Светланой, — вновь обратился он к себе и, усмехнувшись, снял с вешалки дубленку. — Какая ей разница? Она, по всей видимости, слишком счастлива, чтобы замечать перемены в окружающих».

Костя взял со стола ключ, открыл дверь и нос к носу столкнулся с вышедшей из номера Анной.

— Ой, Константин Петрович! Вы уже вернулись? Мы уезжаем? — растерянно спросила она.

— Нет. Мы еще не уезжаем. Гуляли по городу?

— Не успела. Я в офис заезжала, — ответила она. — Можно мне отлучиться еще на пару часов? Я должна встретиться… кое с кем.

— Можно. Часов до четырех. У меня тоже запланирована важная встреча. Если что, позвоните, — он достал визитку. — Здесь другой номер мобильного телефона, который работает везде, кроме Минска. Пока GSM не запустят.

Они вместе спустились в лифте и подошли к выходу.

— Если нам по пути, могу вас подвезти. Я поеду на такси, — предложил Костя.

Ему было неловко перед девушкой.

— Нет, спасибо. Я здесь, недалеко, — она не решилась открыться шефу, что ее пригласил на обед Балайзер. Слишком непредсказуемой могла быть реакция.

— Ну, тогда до вечера, — сказал он и направился к стоянке такси.