оставить плацдарм на Западном Буге и выйти на помощь управлению корпуса. Но как сообщить об этом? Рядом со мной стоял штабной офицер полковник Рондарев.
      - Разрешите прорваться на мотоцикле. Крепко пожал Рондареву руку:
      - Спеши, но будь осторожен.
      Он умчался на мотоцикле к Западному Бугу. Ему удалось проскочить по не занятым противником дорогам до командного пункта 69-й и передать приказ.
      К полудню стало ясно, что северной и южной немецким группировкам удастся соединиться. Оперативной группе командарма пора отходить к Гайновке, чтобы оттуда организовать удар по прорвавшемуся врагу. Шум боя приближался. Но нужно еще доложить обстановку Рокоссовскому. Вместе с Николаем Антоновичем заскочили в машины к телеграфистам. Рокоссовский ответил быстро. Докладываю: "Противник наносит встречный контрудар с двух направлений на Клещели. Штаб армии отведен в Гайновку. Сам с оперативной группой нахожусь и управляю боем на..."
      Доклад закончить не удалось. Николай Антонович прервал:
      - Немцы!
      Через открытую дверь автобуса было видно, как метрах в трехстах среди высокой ржи появилась башня немецкого танка. Ствол пушки развернулся в нашу сторону, и в ту же минуту раздался сильный взрыв. Первый снаряд противник послал в плохо замаскированный грузовик, на котором был смонтирован движок телеграфной установки.
      - Все за мной!
      Бросаемся к ржаному полю, где у дороги были замаскированы наши "виллисы". Сзади второй взрыв. Телеграфная установка загорелась. К счастью, телеграфисты успели выбежать с нами. "Виллисы" помчались вдоль ржаного поля на Гайновку, проскочили буквально в нескольких десятках метров от боевых порядков немецкой танковой части. Спасла густая рожь.
      Рассказывали, что командующий фронтом был очень обеспокоен внезапным прекращением переговоров и запрашивал по радио: "Где Батов?" Не получив ответа, выслал в разведку эскадрилью истребителей. Мы видели самолеты, летавшие над районами Клещелей и Черемхи, по летчики наших машин не обнаружили. Нашелся среди них шутник: он доложил с борта самолета по радио своему непосредственному начальнику, что видел по дороге от Клещелей на Гайновку... рассыпанные военторговские тарелки.
      Вечером добрались до своего командного пункта. Вскоре прибыли Г. К. Жуков и К. К. Рокоссовский.
      - Докладывай свое решение.
      План ликвидации немецкого прорыва был уже продуман. Силами двух подошедших батальонов армейского запасного полка и отдельных частей 18-го корпуса при огневой поддержке дивизионов гвардейских минометов решено нанести удар на Клещели со стороны Гайновки. Одновременно корпус Алексеева наступает с юга.
      - Решение правильное, да сил маловато, - признал Г. К. Жуков. - А надо не только восстановить живую связь с корпусами, но обязательно вновь захватить плацдарм за Бугом. Поможем.
      Оказывается, к нам уже спешно направлялся из армии Романенко 53-й стрелковый корпус генерал-лейтенанта Ивана Алексеевича Гарцева и 17-я танковая бригада Донского корпуса, находившаяся на переформировании. Подход этих сил ожидался ночью.
      В оставшиеся часы мы непрерывно держали связь с командирами корпусов. Все товарищи докладывали спокойно. Прошла нервозность, вызванная ошеломляющим ударом танков. Иванова выручили гвардейцы 37-й. Они прорвались к командному пункту корпуса и помогли выйти из окружения. Позднее, когда на отчетные карты корпусов был нанесен весь ход событий за 23 июля и получены донесения, стало ясно, что артиллеристы 37-й гвардейской помогли и нам с Радецким.
      При появлении танков в районе Красное Село командир дивизии решил срочно перебросить отдельный гвардейский противотанковый дивизион из Черемхи на безымянные высоты севернее Клещелей и огнем прикрыть дороги. Артиллеристы шли на большой скорости. На головной машине был командир дивизиона гвардии майор Алексей Сергеевич Калмыков, Герой Советского Союза. (Ныне этот боевой и заслуженный офицер продолжает служить начальником артиллерии корпуса в звании полковника.) Танки противника в это время уже прорвались к высотам. Дорогу им преградил дивизион Калмыкова. Танки ведут огонь. Два орудия 1-й батареи выведены из строя, командир дивизиона контужен. Все это произошло на глазах командующего артиллерией дивизии гвардии майора Николая Никитича Лухта, который вслед за истребителями выводил на новые огневые позиции артиллеристов 86-го гвардейского стрелкового полка.
      - К бою! - скомандовал он.
      Артиллеристы развернули пушки прямо на дороге. Они расстреливали врага в упор. Горело пять вражеских машин. На гребень высоты выползают новые танки. Увидев участь головных машин, немецкие танкисты поворачивают обратно. Противник пустил в обход артиллеристов группы автоматчиков. У орудий остались одни наводчики, все остальные солдаты вступили в бой с немецкой пехотой. Отражена и эта атака. Опять появились танки. Так продолжалось почти два часа, пока противник не отказался от своего замысла выйти к Клещелям кратчайшим путем. Мужественное сопротивление гвардейцев намного задержало прорыв немецких танков. Противник вынужден был обходить артиллерийские батареи по лесным дорогам. Поэтому у Клещелей появилось вначале лишь несколько немецких машин. Одна из них и обстреляла нашу телеграфную установку.
      Сколько подвигов было совершено в этот трудный день в войсках! О них помнят ветераны 65-й армии. Из многочисленной переписки с боевыми друзьями приведу письмо полковника М. И. Мельчакова, бывшего офицера управления 105-го стрелкового корпуса. В нем описан подвиг офицера связи старшего лейтенанта Колеватых и рядового Каримова.
      "...Полдень 23 июля 1944 года. Старший лейтенант Василий Иванович Колеватых только что вернулся из 354-й стрелковой дивизии. Соскочив с трофейного вороного жеребца, подаренного ему начальником разведки дивизии, офицер на ходу передал поводья рядовому Каримову. Из машины вышел командир корпуса генерал Алексеев. Он только что закончил переговоры по радио с командующим войсками армии.
      - А, казачок! - по-отцовски тепло сказал генерал. - Устал? Отдохнуть бы надо, но есть очень важный приказ командарма... Дай-ка твою карту.
      Командир корпуса, начальник штаба и офицер связи склонились над картой. Какой причудливый стал фронт! Вмятины в боевых порядках, острые углы тянулись по холмам, скатам высот и уходили к реке Западный Буг, где в полуокружении дралась 44-я гвардейская.
      Привычным движением командир корпуса нарисовал несколько условных тактических знаков. В районе Семятичи находится командный пункт генерала Борисова. Связи с ним пет. Задача: найти генерала и передать ему боевой приказ. "Любой ценой", - сказал командир корпуса, взглянув на худощавое обветренное лицо офицера связи.
      Колеватых ловким движением накинул на богатырские плечи плащ-палатку.
      - Разрешите выполнять?
      Комкор и начштаба улыбнулись: "Загорелся казачок". Генерал Алексеев ценил старшего лейтенанта не только за то, что он мог в любой обстановке лететь с боевым приказом, как говорится, "аллюр, три креста". Офицер связи обладал широким военным кругозором, быстро ориентировался в обстановке и всегда ясно докладывал картину боя.
      Неизменным его спутником в трудных делах был рядовой Каримов, татарин по национальности. Колеватых с уважением отзывался о нем.
      И вот боевые друзья мчатся на своих конях. Позади остались развалины какого-то местечка. Проехали добрую половину пути. Скоро Милейницы, а там за березовыми рощами - Семятичи... Неожиданно длинной очередью застрочил пулемет. На дороге разрывы мин и снарядов. Кони шарахнулись в сторону. Где свои, где враги - не поймешь. Кажется, командный пункт гвардейцев где-то близко. Впереди грузовые автомашины, крытые брезентом. Карямов сказала "Не наши". И в то же мгновение конь Колеватых упал на передние ноги. Из рощи слева бил немецкий пулемет. Офицер ранен в ногу. Раздроблена кость. Из рощи бегут пятеро немцев. Каримов прилег за убитым конем и из автомата открыл огонь по фашистам. Двоих он сразил наповал, остальные отпрянули. Ползком солдат отходит к лесу, тащит на себе офицера. Укрылись в густом кустарнике. Немцы не преследуют.
      По лесу идти спокойнее. Но Каримов тоже был ранен. Гимнастерка пропиталась кровью.
      Впереди опять строчит пулемет. Прислушался. По звуку узнал - свои. Но нести офицера уже не в силах, много потерял крови, кружилась голова. Вместе решили: Колеватых останется в лесу, замаскируется у двух больших берез. Каримов возьмет приказ и проберется к своим за помощью.
      Оказалось, что гвардейцы были совсем близко. Выйдя на опушку, солдат попал прямо на огневую позицию артиллерийской батареи. Один из офицеров взял у Каримова пакет и помчался к комдиву. За старшим лейтенантом Колеватых послали двух солдат. Принесли, оказали медицинскую помощь, направили в медсанбат. Вскоре от комдива вернулся офицер. Связному было приказано передать командиру корпуса, что приказ получен. Дивизия ночью начнет выходить на указанный рубеж. Каримову дали коня, и он поскакал. На обратном пути солдат нарвался на засаду. О его гибели гвардейцы узнали лишь ночью, когда нашли при отходе его тело.
      Вот все, что мне известно об этих героях. Они выполняли приказ комкора ценой крови и жизни. Каримова мы похоронили с почестями и посмертно представили к награде".
      Удалось установить дальнейшую судьбу Колеватых.
      После излечения снова фронт, снова героические дела. Капитан В. И. Колеватых погиб смертью героя 21 января 1945 года в Восточной Пруссии. Он похоронен в селе Ксенки, Калининградской области... Сын и жена Василия Ивановича, проживающие в Москве, могут гордиться своим отцом и мужем, который был настоящим героем! Могут гордиться и земляки - жители деревни Левашове, Шохунского района, Горьковской области.
      24 июля стрелковые корпуса И. А. Гарцева и Д. Ф. Алексеева во взаимодействии с 17-й танковой бригадой разгромили немцев под Клещелями и за два дня боев восстановили прежнее положение войск армии. Враг потерял более 40 танков, до 50 орудий и свыше 5 тысяч солдат и офицеров, но ему все же удалось вывести на Больск часть боевой техники и штабы соединений. Остальные силы высоколитовской группировки отошли по дороге на Дрогочин.
      Западный Буг паши дивизии форсировали с ходу. Осталась позади государственная граница. Идем по территории Польши. Население радостно встречает своих освободителей. В селах проходят митинги. Крестьяне помогают нашим саперам ремонтировать мосты и дороги, подвозят на своих подводах боеприпасы, оставляют у себя раненых, окружая их самым заботливым уходом.
      Никогда не забыть, как в деревне Путьковицы одному нашему батальону крестьяне поднесли хлеб-соль со словами: "Единственной армии, которая смогла прогнать проклятых фашистов". Мы видели счастье освобождения. С удовлетворением читали в донесениях политотделов дивизий такие выводы: "Следует отметить, что польское крестьянство на территории между Бугом и Наревом искренне выражает свою радость и признательность Красной Армии. О фашистской армии здесь отзываются с ненавистью, а нашим войскам стараются помочь, чем могут".
      Наши бойцы и командиры с честью несли знамя армии-освободительницы, армии, которая ведет справедливую войну. Военный совет, Политическое управление фронта широко развернули работу в войсках по разъяснению ленинских принципов пролетарского интернационализма. С помощью фронтовой и армейской печати, радио, семинаров и инструктажей руководящего состава войск командование заботилось о воспитании личного состава в духе уважения к польскому народу.
      Командующий и Военный совет фронта наряду с оперативными задачами должны были решать сложные политические вопросы, обусловленные вступлением наших войск на территорию соседнего государства. Войска фронта сразу же оказались на переднем крае ожесточенной классовой идеологической борьбы между силами демократии и буржуазной реакции, причем не только польской, но и международной.
      Уместно хотя бы в самых общих чертах напомнить, что в тот период агентура международной реакции в лице лондонского польского эмигрантского правительства, правых элементов буржуазных и мелкобуржуазных партий и их вооруженных отрядов - Армии Крайовой (АК) и батальонов хлопских - вели яростную борьбу с принявшим власть над освобожденной территорией Польским комитетом национального освобождения (ПКНО).
      Реакционеры делали все, чтобы опорочить политику Коммунистической партии и Советского правительства, поссорить польский и советский народы. Не только злобная националистическая пропаганда, но и прямые провокации и террористические акты пускались в ход враждебными империалистическими силами. Жертвами террористов и националистов стало более ста боевых офицеров и солдат из разных соединений 1-го Белорусского фронта. Отряды Армии Крайовой переодевались в форму воинов Советской Армии, нападали на населенные пункты, терроризировали и грабили местное население, убивали польских активистов, пытаясь тем самым дискредитировать Советскую Армию. Наряду с этим распространялись всякие провокационные клеветнические слухи и в отношении армии Войска Польского. Цель одна - любой ценой поссорить польский и советский народы, посеять вражду между ними, всячески затруднить создание новой, демократической Польши.
      Этот коварный замысел реакции был сорван. Наши люди, от рядового бойца и до высшего военачальника, своими делами показали трудящимся Польши благородные цели наступающих советских войск.
      Одним из важных средств борьбы за укрепление фронтового тыла, очищение его от аковских банд стало создание военных комендатур в волостях, уездах и городах на освобожденной территории. Рокоссовский поддержал инициативу Военного совета, разработавшего проект положения о комендатурах и инструкции военным комендантам. Эти документы получили затем положительную оценку в Генштабе и впоследствии рассылались другим фронтам.
      Заботясь об усилении идеологической работы в войсках, командующий фронтом постоянно интересовался, какую помощь оказывают войсковые политорганы местным административным и политическим организациям в политической и культурно-воспитательной деятельности. Политорганы наших наступающих войск разъясняли политику СССР, высокую освободительную миссию нашей армии, тысячи и тысячи агитаторов знакомили польских трудящихся с жизнью и героической борьбой советского народа. Политическое управление фронта повседневно направляло работу среди местного населения. Издавалась на польском языке ежедневная газета "Вольносц".
      Однажды Военный совет 65-й армии провел широкое совещание партийно-политических работников. Съехались товарищи изо всех дивизий. Волнующих вопросов множество. Не скрою, некоторые были раздражены: ведем трудные бои, честно стараемся освободить польскую землю, а в вас стреляют из-за угла - куда это годится?.. Не забудем важного обстоятельства; на земли Польши громить гитлеровцев пришли войска социалистической страны, в которой общество уже достигло высокой степени морально-политического единства, страны, где выросло поколение, не видевшее живого жандарма, а капиталист и помещик ему был знаком лишь по карикатурам в газетах. Нашим людям нужно было разобраться в новой непривычной ситуации. Николай Антонович Радецкий говорил товарищам, что Военный совет просит каждого работать больше и внимательнее среди солдат. Что надо понять? Сейчас польский народ выбирает путь. Он смотрит на наши войска. Помогайте ему примером дружелюбия, чуткости и такта.
      Люди должны все знать, все понимать и на все идти сознательно - этот ленинский завет помогал нам и в те сложные дни освободительной борьбы на польской земле.
      Армейская полоса наступления обозначена несколько севернее польской столипы. Войска были уже на рубеже Цехановец - Янув Подлжжи, но в это время командующий приказал нам развернуться фронтом на север. Армии была поставлена задача - захватить плацдарм на Нареве. На усиление получили Донской танковый и 46-й стрелковый корпус генерала К. М. Эрастова, две дивизии которого пока бились вместе с Плиевым за Брест, но там дело шло к концу.
      Корпус Эрастова вступил в бой с ходу на ближних подступах к Западному Бугу, и мы сразу убедились, что на него можно возлагать большие надежды. По приказу комкора 108-я дивизия, которой командовал генерал П. А. Теремов, обходным маневром на автомашинах отрезала пути отступления двум полкам немцев и принудила их сдаться в плен. Корпус первым вышел на Западный Буг (в этой местности река делает крутой изгиб на юго-запад, и по ходу событий армия должна была форсировать ее второй раз). На северном берегу немцы занимали заранее подготовленный рубеж, подтянув резервы из глубоких тылов. По приказу командующего фронтом была сделана оперативная пауза, с тем чтобы перегруппировать силы, разведать систему обороны и затем нанести удар. В разговоре по телефону Рокоссовский спросил:
      - Каково мнение об Эрастове?
      - Он же только прибыл. Надо познакомиться поближе, но первое впечатление хорошее.
      - Есть предлог поговорить по душам, - продолжал командующий. - Получили из Москвы для него орден Ленина. Высылаю тебе с нарочным. Вручай.
      Наблюдательный пункт К. М. Эрастова находился в местечке Огородница, на чердаке небольшого домика. Комкор встретил нас спокойным докладом об обстановке. Это был плотный, коренастый мужчина среднего роста. Внешне он казался моложе своих сорока лет.
      Эрастов рассказывал о людях корпуса. Тепло отзывался о комдивах, командирах полков, о многих офицерах дивизий, героях боев. Чувствовалось, что комкор хорошо знает подчиненных, умеет подмечать достоинства и недостатки и развивать те качества, которые необходимы для победы. С особой любовью Эрастов говорил о командире 108-й стрелковой дивизии генерал-майоре Теремове. Человек с большой инициативой, умеет дерзко воевать. Он долгое время был разведчиком, а это накладывает свой отпечаток на командирский характер.
      Впоследствии мне не раз приходилось убеждаться в том, что К. М. Эрастов владеет трудным искусством работы с людьми. "Успех достигается творчеством коллектива, - любил напоминать комкор. - Умей чувствовать поддержку товарища, соседа и сам помогай ему всем, чем можешь".
      Эрастов был мастером взаимодействия. Когда принято решение, комкор первым долгом считал, что нужно съездить к соседу и договориться о совместных действиях. "Сосед должен понять меня, а я его, только тогда мы достигнем успеха".
      К концу разговора на чердак поднялся начальник политотдела корпуса.
      - Овчинников Константин Васильевич. Душа наших войск, - представил его Эрастов.
      Это был еще сравнительно молодой, лет тридцати шести, полковник, небольшого роста. Его колючие прищуренные глаза пронизывали собеседника. В кудрявых черных волосах резко выделялась седая прядь. Видно, ему немало пришлось испытать. Овчинников стал одним из авторитетных политработников в нашей армии. Кадровый военный, в 1927 году окончивший Ленинградское пехотное училище, он долго служил в пограничных войсках. Потом был переведен на политработу в 102-ю Дальневосточную стрелковую дивизию. На фронт дивизия пришла в марте 1943 года. При формировании корпусов Константин Васильевич был назначен начальником политотдела в корпус, которым командовал Эрастов.
      Солдаты и офицеры любили Овчинникова. С людьми он говорил откровенно, учил самоотверженно и умело бить врага. Однажды мы с ним вместе ходили по траншеям одного батальона. Остановились у пулеметной точки. На противоположном берегу реки из окопа показался гитлеровец. Начальник политотдела приник к пулемету, прицелился и дал очередь. Гитлеровец взмахнул руками и свалился в окоп. "Не давай фашистам носу высунуть", - сказал полковник, возвращая пулемет солдату.
      После вручения комкору ордена Ленина мы вместе выехали в 108-ю дивизию познакомиться с генералом Теремовым. Дивизия в составе армии Горбатова принимала участие в разгроме врага под Бобруйском, отличилась и носила имя этого города.
      Теремов был вы< к, худощав. Его узкое, продолговатое лицо выражало волю и энергию. На страницах этой книги уже говорилось, что комсомол двадцатых годов дал в армию много новых сил, из которых выросли замечательные командиры. К их числу принадлежал и командир 108-й дивизии. Уже будучи генералом, он с гордостью говорил: "Я с Московского тормозного завода!" На этом предприятии Петр Теремов пятнадцати лет начал трудовую жизнь. Работал слесарем, был секретарем комсомольской организации, а в 1928 году по комсомольской путевке пошел в Тверское кавалерийское училище. В начале тридцатых годов он служил командиром взвода в эскадроне, которым командовал Андрей Антонович Гречко, ныне Маршал Советского Союза. Потом учился в Военной академии имени М. В. Фрунзе.
      В боях на плацдарме за рекой Проня в районе высоты 84,0 занимала позиции истребительная противотанковая батарея дивизии. Немцы перешли в атаку и пытались сбросить наши части с плацдарма за реку. В разгар боя на НП комдива прибежал командир этой батареи. Он был бледен, взволнован и доложил, что его батарея уничтожена танками противника, а вместе с ней и батальон пехоты, остатки которого отходят. Теремов подвел его к стереотрубе, и молодой офицер увидел, что его батарея ведет огонь и никто не отступает. Он испуганно и виновато посмотрел на комдива, а потом бросился бежать. Комдив с улыбкой наблюдал, как офицер полтора километра бежал обратно к своей батарее. Комдив простил его. Офицер был молод, первый раз участвовал в бою, а главное - он понял свою ошибку, если можно так назвать его поступок.
      В моей памяти генерал П. А. Теремов остался как командир пытливой мысли и большой сердечности, когда речь шла о воспитании кадров.
      В разговоре с Эрастовым, Теремовым и Овчинниковым я поделился созревшим планом предстоящего наступления. Войскам предстояло форсировать Западный Буг. Но ведь на правом берегу уже стоит Романенко. Что, если мы откажемся от лобового удара, растянем в обороне один корпус, а остальные силы выведем по тыловым переправам на левый фланг армии генерала Романенко. Оттуда и ударим вдоль немецких траншей на берегу Буга.
      - Замысел сулит успех, - поддержал Эрастов. - Но надо на южном берегу так демонстрировать подготовку к форсированию, чтобы противник ждал удара именно отсюда, а главные силы перегруппировать скрытно.
      - Считаю, что именно ваш корпус может создать такую обстановку.
      - Спасибо, - ответил комкор. - Понимаем, направление у нас будет не главное, но ответственное.
      Сначала мне нужно было договориться с П. Л. Романенко, попросить кусочек территории на его левом фланге. С этой целью в 48-ю армию был послан Бобков. Он возвратился к вечеру и рассказал, что командарм согласен, сразу поддержал план. Вскоре позвонил сам Романенко.
      - Встречался сегодня с твоим послом. Задумано хорошо. Но согласуй с Рокоссовским.
      Я поблагодарил соседа и связался по ВЧ с командующим фронтом. Константин Константинович тоже одобрил нашу идею.
      Корпуса Иванова и Алексеева нанесли удар во фланг и тыл вражеских позиций, оборона гитлеровцев стала быстро свертываться. Дивизии Эрастова форсировали Западный Буг без потерь. Создалась благоприятная обстановка для быстрого выхода на Нарев.
      Наревский плацдарм
      Темп и еще раз темп. - Захват плацдарма. - Армия закрепляется за Царевом. - "Пистолет, направленный в сердце Германии". - Подготовка к наступлению. Вражеский контрудар. - 108-я Бобруйская.
      После тяжелого поражения на Западном Буге гитлеровское командование всеми силами пыталось задержать наши наступающие войска на промежуточных рубежах. Рокоссовский предупредил меня: "В данный момент время работает против вас, если дадите возможность врагу собрать силы, то форсировать Нарев с ходу не удастся. Сейчас, как никогда, нужен темп и темп. Прошу учесть - маршал Жуков передал категорическое требование Сталина: в первых числах сентября войска должны быть за Наревом".
      Мы должны были форсировать Нарев на участке между городами Пултуск и Сероцк.
      Значение плацдарма, захвата которого требовало от нас командование, трудно было переоценить. Открывались широкие возможности наступлением на северо-запад выйти к границам уже близкой Восточной' Пруссии и отрезать всю восточно-прусскую группировку фашистских войск; наступлением же на запад и юго-запад совершился бы обход Варшавы с севера.
      Упорные арьергардные бои вели отступавшие перед фронтом 65-й армии четыре немецкие пехотные дивизии. А на самом наревском рубеже противник в это время готовился к обороне. Аэрофотосъемка и агентурная разведка показывали, что на западном берегу подготовлены мощные инженерные сооружения. Оборона из двух глубоко эшелонированных полос, в первой из них - три траншеи полного профиля, сотни бетонированных колодцев для пулеметов, фаустников и минометных расчетов; у самого уреза воды проволочные заграждения, за ними минные поля, снова траншеи... Однако во всем этом был существенный просчет: рубеж готов, а войск на нем почти нет, так как немецкое командование полагало занять его в основном своими отступающими дивизиями. Тут, как видим, действительно все решал темп. А отсюда - роль наших подвижных соединений.
      Наше наступление началось 27 августа после перегруппировки двух стрелковых корпусов и Донского танкового на фланг 48-й армии. Представьте себе: армия идет от Брока (польский город, расположенный примерно в 70 - 80 километрах северо-западнее Бреста) вдоль берега Буга; справа - 18-й корпус, в центре 105-й и на левом фланге - 46-й. Танкисты М. Ф. Панова составляли подвижную группу. Ввести их сразу после прорыва обороны противника было невозможно. Почти половину стокилометрового расстояния до Царева занимает лесной массив. Пока эти леса не пройдем, нужного темпа не достигнешь. Стояла проблема - как выбросить подвижные резервы вперед, на оперативный простор. На правом фланге, у Иванова, дорог мало, и танки там провести трудно. Перед корпусом Эрастова отходят наиболее значительные силы немцев. Они прикрываются противотанковой артиллерией, минируют притоки Западного Буга. Дивизии 105-го корпуса тоже встречают большое сопротивление, но перед их фронтом более выгодный путь для танкистов. До города Вишкув, где кончаются леса, тянется шоссейная дорога. Поможет пехота - и танки прорвутся.
      В организации взаимодействия родов войск ведущую роль играет общевойсковой начальник. Он должен объединить усилия приданных и поддерживающих частей и соединений, направить их на достижение одной цели. Генерал Алексеев был военачальником именно такого типа. Он умел опираться на танкистов, найти с ними общий язык и действовать в бою согласованно, дружно. Поэтому, когда решался вопрос, кому расчищать путь танкам через леса, выбор пал на него. После короткого заседания Военного совета, на котором все начальники родов войск поддержали это мнение, Алексеев и Панов были вызваны на командный пункт армии на получением задачи.
      Идея намеченного маневра состояла в следующем? передовые отряды автоматчиков на бронетранспортерах, усиленные легкими орудиями и минометами, обходят с флангов и с тыла немецкие арьергарды, уничтожают их противотанковые средства и этим открывают дорогу колоннам Донского корпуса. В свою очередь танкисты не отстают от пехоты, огнем и гусеницами добивают противника на шоссе и прорываются колоннами в район Посинно-Островы (западнее Вышкув). На этом рубеже корпус развертывается, не дожидаясь стрелковых дивизий, вырывается к Нареву и захватывает плацдарм. Пехота продолжает бой с оставшимися в тылу вражескими частями и по мере уничтожения их выходит на помощь танкистам. Это был очень интересный пример взаимодействия стрелковых и танковых соединений. Наши расчеты оправдались. Смелый маневр танкового корпуса расстроил замысел немецкого командования, не дал ему оттянуть главные силы отступающих дивизий из междуречья и организовать оборону на "наревском валу".
      Бои в междуречье Западного Буга и Нарева отличались скоротечностью, острой борьбой противостоящих сторон. Артиллерийская подготовка началась в 10.30 3 сентября 1944 года. Пятиминутный огневой налет, затем методический огонь в течение 12 минут для подавления целей и, наконец, еще один трехминутный налет. Передний край противника проходил непосредственно перед лесной опушкой, и часть орудий прямой наводкой била по деревьям, поражая осколками немецких солдат в траншеях и окопах. Штурмовая и бомбардировочная авиация 16-й воздушной армии нанесла последовательные удары по артиллерийским группировкам врага, подавляла в глубине обороны уцелевшие батареи.
      В 10.50 пошла в атаку пехота. Части двух наших корпусов (105-го и 18-го) дружно двинулись на врага.
      Гитлеровцы неоднократно контратаковали наши наступающие части. В течение первого дня полки 18-го корпуса отбили девять контратак вражеской пехоты, усиленной танками и самоходными орудиями.
      Успешное наступление 105-го корпуса во фланг оборонительных позиций противника, расположенных на северном берегу Западного Буга, чрезвычайно тревожило гитлеровских генералов. Они перетащили на этот участок все, что только могло усилить их оборону, довольно умело использовали лесистую местность. Тем не менее наступающие части 65-й армии прорвали вражескую оборону.
      В течение 3 сентября мы продвинулись на 3 - 4 километра. Ночью наступление продолжалось силами передовых отрядов. Противник понес серьезные потери, не имел резервов для их восполнения и поэтому не мог долго оказывать сопротивление. Ночью немцы начали постепенный отход.
      Вот в этот момент танковый корпус и получил задачу с утра 4 сентября начать стремительное наступление на Козлове, выйти к Нареву и захватить переправы. Первый эшелон корпуса - две танковые и мотострелковая бригады ворвался на передний край обороны врага, разрушил систему огня и двинулся вперед. За ним устремились стрелковые части 18-го и 105-го корпусов.
      На рассвете 5 сентября генерал Панов доложил: "Нарев форсирован. За рекой ведут бой подразделения мотострелковой бригады".
      Донской корпус вырвался к водному рубежу в двух районах: 17-я бригада - у Пултуска, 15-я и 16-я - десятью километрами южнее, у селения Карневск. Панов поставил им задачу захватить немецкие переправы, но противник оказался достаточно бдительным и - подчеркну - жестоким по отношению к своим же солдатам. Я лично не думал, что гитлеровские генералы пойдут на такую крайнюю меру, как уничтожение переправ, когда на нашем берегу еще находилась масса их войск.
      Под Пултуском головная "тридцатьчетверка" уже выскочила на мост, но тут раздался взрыв, и танк вместе с глыбами железобетона рухнул в воду.