Этот мужественный и понимающий природу десантного боя офицер-политработник заслуженно стал одним из героев форсирования Днепра. Партийно-политическая работа на поле боя имеет огромное значение. В десантной операции роль партийного влияния на борющиеся за плацдарм отряды возрастает многократно. Десантники, действуя по правилу "вцепиться и держать", испытывают чрезвычайные физические и психологические перегрузки, стремительная атака сменяется упорными схватками в обороне, где каждому нужно сражаться за десятерых, пока не подойдут главные силы из-за реки. Тут особенно важен личный пример коммуниста, политработника, его живое слово, его умение поддержать чувство локтя... Замполит полка подполковник Сидоров, воодушевляя людей, шел впереди атакующих. Прикрывая друг друга огнем, вскарабкались по двадцатиметровому откосу, забросали немцев гранатами и ворвались во вторую траншею. Отразили первую контратаку, взвод лейтенанта П. Тимофеева поднялся и бросился преследовать врага. В этот момент Сидоров был ранен. Он успел выпустить на автомата длинную очередь по фашистам, успел еще крикнуть: "Ребята, вперед, быстрее!" - и упал, потеряв сознание.
      "Плацдарм, захваченный штурмовыми отрядами, - вспоминает тов. Пишикевич, представлял собой крохотный пятачок шириной 800 и глубиной 500 метров. Его надо было удержать. А гитлеровцы после первой растерянности от нашего внезапного удара открыли ураганный огонь и отрезали нас от левого берега... Вскоре прервалась связь по радио с командиром дивизии, которую периодически поддерживал капитан И. М. Пятковский; приостановилось движение наших лодок через реку. Вот тогда-то гитлеровцы и предприняли отчаянную попытку сбросить нас в воду; Контратаки следовали одна за другой. Тяжелораненым товарищам тут же оказывали медицинскую помощь лейтенант медслужбы Н. П. Овсянников и санинструктор Ксения Рубцова. Таяли ряды защитников плацдарма, но высоким был их дух. "Умрем, но не отступим", - говорили бойцы. Мы говорили, что главное продержаться до темноты: нас не забыли, на нас вся дивизия надеется, и как настанет ночь - придет подкрепление, подвезут боеприпасы... Напряжение достигало предела. Опять контратака. Но наши бьются, не отходя ни на шаг. Лишь западнее нашего штаба-землянки врагу удалось потеснить нас. Телефонная связь с ротами прервана, рации выбыли из строя. Санинструктор Рубцова вбежала в землянку: "Товарищи, нас окружают фашисты?" Все мы до единого - связисты, посыльные, даже изнемогавший от потери крови подполковник Сидоров - с автоматами, винтовками и гранатами рассыпались по траншее и открыли огонь по гитлеровцам. Они залегли, а потом отступили. По всему полукольцу плацдарма контратака фашистов была отбита".
      Передовые батальоны 69-й вели бой на западном берегу Днепра, а десант дивизии Орлова все еще не мог спустить лодки на воду.
      - Весь участок сто сорок девятой дивизии противник накрывает сильным огнем, - доложил Горбин, работавший у стереотрубы.
      Да, передовые батальоны залегли на берегу, несли бессмысленные потери. Тут теперь не пройдешь. Вызываю комкора к рации:
      - Сейчас же отвести Орлова во второй эшелон. В ночь пустишь его по переправам левого соседа. Поддерживай Кузовкова всеми средствами.
      27-й корпус тоже вел бой на правом берегу. Черокманов с блеском осуществил бросок через Днепр. Картина местности: на участке в 10 километров слева главную опасность таил остров Ховренков, справа над рекой возвышался мощный опорный пункт Лоев. На левом фланге комкор приказал поставить дым. Прямо против Лоева один из забайкальских полков начал демонстрацию. Внимание немцев было рассредоточено. Батареи из Лоева били по забайкальцам. С острова пулеметы строчили по дымовой завесе. Тем временем десантные расчеты 193-й и 106-й дивизий были уже на плаву. Доклад комкора: "Пошли!.. Прошу через пять минут второй налет по переднему краю". Вся сила армейской артиллерийской группы обрушилась на Лоев и Ховренков.
      Начиналось самое главное.
      Река в полосе 193-й дивизии отчетливо просматривалась с НП командира корпуса. Действительно появились на воде плотики с людьми.
      Но плотики есть плотики. На них быстро не поплывешь. Многие из них подхватило течением и понесло вниз по реке. Противник обрушил на них огонь минометов, пулеметов, автоматов. Пустить бы сюда более подвижные табельные средства... Нельзя: приказом свыше запрещено рисковать ими.
      Комкор не отрываясь звонил по телефону в дивизии, к саперам, требуя усиления десанта. А мы все, взволнованные и подавленные, смотрели на реку, на плотики, скрывавшиеся за сплошным частоколом всплесков от мин. И вдруг видим из трех пунктов переправы вырвались лодки, загруженные людьми.
      Начальник инженерных войск фронта А. И. Прошляков уставился на комкора: кто разрешил нарушать запрет? Командир корпуса лишь плечами передернул. Наблюдаем за движением лодок. По сравнению с плотиками они движутся стремительно. Вот уже достигли середины реки.
      Напуганный враг переносит на них весь огонь.
      Из лодок первого пункта переправы одна разбита прямым попаданием мины, другая расстреляна пулеметами с острова. Не достигли берега и лодки с третьего пункта переправы.
      Со второго пункта переправы, несмотря на сосредоточенный огонь, одна из лодок все же дошла до цели. Но она была пуста! Пораженные, мы смотрим и смотрим в бинокли. И видим: вытолкнув лодку на отмель, вылез из воды голый человек. В руках у него трепетал алый флаг. Воткнув древко в песок, человек исчез.
      Красный флаг развевался на западном берегу! Гитлеровцы обрушили на него весь огонь. Этот кусок кумача наводил на них панический страх. А в это время саперы лейтенанта Швеца одну за другой выводили лодки на стрежень реки. В каждой - взвод солдат. Они быстро достигали противоположного берега.
      После выяснилось, что флаг водрузил сапер сержант Власов. Видя, что в лодке не уцелеть, он разделся, взял веревку и, то и дело ныряя, потащил за собой лодку. Так ему удалось преодолеть Днепр. Вспомнив, что на дне лодки лежит флаг, он поднял его на вражеской земле. А когда гитлеровцы перенесли огонь на знамя, сержант пополз в немецкую траншею. Три пулеметчика вели огонь, не замечая советского солдата. А тот, подобрав их же автомат, одной очередью прикончил весь расчет и повернул пулемет против второй вражеской траншеи. Это ошарашило гитлеровцев. Пусть недолгим было замешательство врага, но оно помогло десяткам наших лодок почти без потерь преодолеть реку. Доставленная ими пехота с ходу атаковала вражеские траншеи.
      Блестяще осуществил десант батальон майора В. Ф. Нестерова, шедший севернее острова Ховренков. За подвиги при форсировании Днепра и удержании плацдарма 22 воина этого батальона удостоены звания Героя Советского Союза. В настоящее время В. Ф. Нестеров является преподавателем Военной академии имени М. В. Фрунзе.
      Мы вытирали вспотевшие лица и молча пожимали руку комкору. Ф. М. Черокманов улыбнулся.
      - Хорошо, что успел раньше поседеть, а то не миновать бы сегодня...
      Второй рейс-расчет дивизии Фроленкова был высажен на остров Ховренков с тыла. Захвачено до роты пленных, а главное - ликвидированы огневые точки, и переправа оказалась вне воздействия ружейно-пулеметного огня. Тотчас саперные части потянули на паромах пушки. Первый рейс парома занял полчаса. Комкор обрушился на Нилова:
      - Какого дьявола! С таким темпом всю технику перетопите.
      - На выгребных идут. Сносит...
      - Придумывай что-либо другое. Однако в докладе Черокманов с большой теплотой говорил о 170-м саперном батальоне:
      - Из над каждому надо дать Героя. За два часа в полном состав(R) стрелковый батальон переправили.
      - Кто особо отличился?
      - Взвод лейтенанта Швеца.
      - Пришли его ко мне на НП в тринадцать ноль-ноль.
      - Пришлю, товарищ командующий, если жив будет. Сейчас канат через реку перетягивают. Огня там хватает...
      Бросок через Днепр удался. К 10.00 мы могли доложить во фронт, что на западном берегу закрепились четыре батальона. О первых успехах не докладывали, ожидая, когда прочно встанем на прибрежных высотах. Но К. К. Рокоссовский узнал стороной и ранним утром разыграл по телефону своего начальника штаба, зная его слабую струнтку.
      - Михаил Сергеевич, что в шестьдесят пятой?
      - Обстановку мне еще не докладывали, но, наверно, все еще топчется.
      - Ну тогда поспи... А шестьдесят пятая-то уже на той стороне! - и весело рассмеялся.
      ...Из штаба фронта звонок И. С. Глебову:
      - Где ваша армия?
      - На месте, товарищ Малинин...
      - Не дурите мне голову. Сколько батальонов на той стороне?
      - Третий переправляем.
      - Передайте мои поздравления, но докладывать нужно. Взыщу за такое безобразие!
      Василий Швец прибыл на армейский НП, как было приказано, " 13.00, когда движение через реку прекратили во избежание неоправданных потерь. Это был крепкий, среднего роста молодой офицер, видно, недюжинной физической силы. Командир 14-й инженерно-саперной бригады подполковник М. М. Виньков представил его:
      - Наш первый кандидат на звание Героя!
      - Генерал Черокманов лестно отзывается о вашем взводе, товарищ лейтенант. Доложите, как действовали.
      - Взвод задачу выполнил, товарищ командующий. За два часа на тот берег доставлен стрелковый батальон сто девяносто третьей дивизии.
      - Кто особо отличился?
      - Старшие десантных лодок сержант Рогозин, ефрейтор Макаров, рядовые Власов и Кононенко, еще сержант Тарасенко...
      - Тарасенко? Это он на озере учил солдат плавать?
      - Он самый. Та тренировка сегодня еще как сказалась!." На первых порах было хорошо, все восемь лодок вышли бесшумно, немцы не заметили. До берега осталось метров тридцать. Тут нас накрыли огнем. Пули пробивали лодки насквозь. Затыкаем пробоины, гребем. Вижу - тонет лодка Рогозина. У Тарасенко тоже. Не иначе придется нырять! Старшие командуют: "За мной, вперед!" - и в воду. Все доплыли. Три уцелевшие лодки пристали. Оставил у них по саперу, остальные вместе со стрелками атаковали первую траншею...
      Скованность у лейтенанта прошла, и он докладывал свободно, отдаваясь живому впечатлению недавнего боя, С каждым словом доклада на фоне геройских действий саперного взвода все ярче обрисовывалась одна фигура - сержанта Рогозина. Он первым доплыл до берег". В траншее схватился с немцами врукопашную. Швец говорил, что видел, как к сержанту бросилось несколько немецких солдат. Он исчез в куче борющихся тел, но вот поднялся, действуя автоматом, как дубиной.
      После боя за первую траншею Швец отозвал своих людей на берег. Стрелки дрались во второй траншее, но саперы должны были делать свое дело. Часть их обезвреживала мины. Другие повели лодки обратно. Отделение Рогозина погрузило раненых и второй раз пересекло Днепр, лавируя между разрывами снарядов, пулеметными трассами с острова Ховренков.
      Правее, непосредственно против Каменки, десантная переправа не удалась. Почти вся передовая группа была расстреляна из автоматов и пулеметов. Все лодки оттуда перебросили на переправу Швеца. В третий раз Рогозин повез солдат через реку, снова вернулся с ранеными. Прибежал капитан Нилов. Взвод саперов получил новую задачу: паром на веслах движется медленно, нужно перетянуть канат - быстрее, десантники ждут пушки. Швец оглянулся, прикидывая, кто способен на это. "Перетянем!" - ответил на взгляд командира Рогозин. Лодка пошла. Со 100 метров вернулась: канат перебило осколком. Потянули запасной. На середине Днепра снаряд разорвался очень близко. Семеро саперов убито. Рогозин ранен. Лицо - кровавая маска. Выбит глаз. Но он командует теми, кто остался в живых. Полкилометра каната при быстром течении - это тяжесть. Берег уже близко, но стрела выгиба большая. Не хватает. Саперы со своим командиром прыгнули в воду, с помощью подоспевших стрелков дотянули канат и закрепили. Рогозин приказал грузить раненых.
      - На обратный путь у него уже не хватило сил, - говорил В. В. Швец. - В лодке потерял сознание. В беспамятстве был доставлен в госпиталь.
      Федор Карпович Рогозин не вернулся в нашу армию, по память о нем долго жила в саперных частях, воодушевляя новых людей на подвиги. Мне радостно сообщить читателю, что герой Днепра поправился после тяжелого ранения. Золотую Звезду ему вручили в госпитале. От демобилизации он отказался, до конца войны служил старшиной роты в тыловых частях, а ныне работает заместителем директора на одном из московских заводов.
      Но возвратимся в Каменку, на наш НП. Лейтенант Швец закончил доклад. Фотограф армейской газеты попросил разрешение сфотографировать героя. Обязательно! Гласность подвига - великое дело! У выхода из блиндажа Швец остановился... "Что ж это я один?" Он быстро притянул к себе парторга саперной роты красноармейца Ешназарова. "Давай вместе!" Так их и заснял корреспондент командира прославленного взвода и руководителя партийной организации, воспитавшей таких золотых людей.
      Хорошо сражалась сто девяносто третья. Заслуженно получила дивизия гордое наименование Днепровской. Действовали слаженно, напористо. Вслед за передовыми батальонами на западный берег пошел второй эшелон. Паром ускорил переправу. К полудню на той стороне развернулись еще два батальона 685-го полка. Броском преодолели рубеж заградительного огня. Трудно пехоте без пушек. При форсировании водных преград огонь орудий прямой наводки часто решает успех захвата плацдарма. Кинжальный огонь из дзотов, внезапно появляющиеся танки, контратаки численно превосходящих сил противника не дают продвигаться вперед и угрожают сбросить десант в реку. Фроленков понимал это. Генерал сам был горяч, поспевал всюду, не раз его видели в пекле боя. Кровь играла у этого видавшего виды, хотя еще и не старого комдива (Фроленкову в ту пору не было и сорока лет). Но, посылая людей в бой, он прежде всего старался обеспечить атаку, чтобы и успех был и меньше крови пролилось. Так и на Днепре. В каждом рейсе приказал брать на паром орудия полковой артиллерии и истребительного противотанкового дивизиона. Пехота помогала артиллеристам. Грузили столько пушек, сколько вмещалось. Стрелки располагались где придется - сидели, свесив ноги, на самом краю парома, верхом на стволах орудий, на лафетах. А вокруг бушевали разрывы... "За Фроленкова спокоен, - докладывал командир корпуса в 12 часов дня, - у него уже полковая за Днепром".
      Приятное известие! Это и есть один из элементов четкого взаимодействия родов войск в динамике боя. Хорошим организатором форсирования показал себя комдив.
      - Передайте Андрею Григорьевичу и всем бойцам сто девяносто третьей спасибо от Военного совета и от меня лично, - попросил я Черокманова.
      Упорно дралась 193-я на плацдарме. В 600 метрах южнее Лоева противник контратаковал. По численности силы равные: батальон на батальон, рота на роту. Чья возьмет? Славно сработали артиллеристы 685-го стрелкового полка. Под прикрытием огня пяти истребительно-противотанковых орудий они выкатили пушки прямо в цепь своей пехоты и ударили осколочными прямой наводкой. Стрелки довершили дело - дружно пошли в штыковую. Дрогнул враг.
      - Орлы Фроленкова во второй траншее, - доложил Черокманов и добавил: - Не плохо отвечают на благодарность Военного совета.
      Под вечер комдив 193-й начал переправу 883-го стрелкового полка. Высадившиеся на западном берегу батальоны спешили вперед, примыкали к передовым подразделениям, которые уже отбросили немцев за 2 километра. Ударная сила дивизии на плацдарме наращивалась с каждым часом.
      Наступила ночь, наша союзница. Под прикрытием темноты 69-я дивизия возобновила переправу. И. А. Кузовков готовил захват Шитцов силами разведроты. Ночью она переправлялась через Днепр и, глубоко обойдя Шитцы с юго-запада, стремительной атакой овладела к утру этим сильным опорным пунктом. За Днепр в дивизии перешли все командиры полков, а к рассвету на западный берег перенес свой наблюдательный пункт комдив. Иван Александрович Кузовков стремился быть ближе к войскам. Эта командирская черта играла в десантной операции важную роль. Войска чувствовали, что комдив разделяет с ними все трудности, что в критический момент можно рассчитывать на его активную помощь.
      На участке 69-й форсировала Днепр и дивизия Орлова. Она сразу начала расширять плацдарм, двигаясь к десанту Фроленкова и сбивая немцев с кромки берега.
      В корпусе Черокманова каждая дивизия, кроме фроленковской, сумела переправить к утру по одному полку со средствами усиления. В 193-й за ночь все части с артиллерией были за Днепром.
      В середине ночи начали действовать все паромы. У острова Ховренков два батальона саперной бригады строили мост. Там распоряжался наш инженер. Приехал начальник инженерного управления фронта генерал-майор Алексей Иванович Прошляков и тоже ушел на мост к Швыдкому. А. И. Прошлякова в армии любили. Все эти шесть дней подготовки к броску через Днепр он был с нами, помогая советом, людскими и материальными резервами своего управления. И теперь, в самый горячий момент, он был готов прийти на помощь.
      Противник уже не доставал до реки ружейно-пулеметным огнем. Но артиллерия била по нашему берегу беспрерывно. С рассветом появились немецкие самолеты. Бомбовые ударяя по переправам и плацдарму. Вновь контратаки. Одновременно с нескольких направлений. Создалась угроза открытому левому флангу 69-й дивявии. Численно превосходящими силами враг пытался отрезать частя дивизии от берега реки. К.И. Иванов предвидел назревавшую опасность. Корпусная артиллерийская группа получила задачу остановить контратаки заградительным огнем. Вражеские части, усиленные танками, прорвались через заградительный огонь. Но Кузовков уже имел на плацдарме всю дивизионную артиллерию. Комдив приказал артиллерийскому дивизиону майора М. Я. Сорокина выдвинуться на прямую наводку на левый фланг соединения. Бахметьев докладывал комдиву:
      - Отбились, товарищ генерал!.. Думал: все тут ляжем, но отбились. Благодаря Сорокину!.. Исключительная точность стрельбы по противнику, подошедшему вплотную к нашим боевым порядкам! Прямо перед нами восемь немецких танков горят...
      Очень опасную контратаку отбил 303-й полк. Его командир майор Ситник в самый трудный момент был тяжело ранен. Полк возглавил молодой офицер начальник оперативного отделения дивизии Г. Ф. Малоног.
      Кузовков не преминул сразу же доложить мне об этом по радио. Он подчеркнул:
      - Малоног организовал бой с большой смелостью, решительностью и умением!
      - Поздравляю от души, Иван Александрович. Рад, что подполковник оправдал твои надежды.
      Дело в том, что по поводу этого офицера у нас с комдивом долго шла "тяжба". Впервые я встретил Малонога в должности начальника штаба 237-го полка и усомнился, может ли он возглавлять штаб. Уж очень застенчив. Совсем не командирский характер. Таково было первое впечатление, и вдруг через некоторое время комдив предложил назначить его начальником оперативного отделения дивизии. Я долго противился. Но Кузовков настоял на своем. Назначили и не ошиблись. Поэтому-то прямо с плацдарма комдив поторопился доложить о подвиге подполковника. За мужество и мастерство на днепровском плацдарме Г. Ф. Малоног был удостоен звания Героя Советского Союза. После войны он окончил академию, командовал дивизией.
      16 октября бои продолжались с неослабевающей силой. Противник двинул против ваших плацдармов новые соединения: из-под Гомеля - 216-ю пехотную дивизию, а из междуречья - 102-го. Но это уже не могло изменить ход событий. Армия прочно стояла за Днепром. В ночь на 17 октября - повторяю, за сутки! был готов большегрузный мост и по нему прошла вся артиллерия 18-го корпуса, а затем 60-я дивизия.
      Занятие в предыдущую ночь Щитцов развязало руки всему корпусу. Иван Иванович Иванов сам приехал в Шитцы, нашел Кузовкова, обнял его, расцеловал.
      - Ты извини меня, Иван Александрович, за несправедливость, - сказал с партийной прямотой комкор. - Теперь я вижу, что стоит шестьдесят девятая дивизия.
      - Мы оба квиты, - радостно отшутился комдив.
      С тех пор они стали друзьями.
      Отбив контратаки, корпус возобновил наступление.
      На левом фланге развернулись два полка 60-й дивизии. К вечеру 17 октября они обошли опорный пункт Вывалки и овладели им во взаимодействии с бахметьевским полком. В Вывалках был захвачен немецкий штаб. Ворвавшиеся в него первыми разведчики 60-й дивизии обнаружили труп немецкого генерала. Ноги оторваны. Очевидно, погиб при артналете. Гитлеровские офицеры бросили тело своего начальника.
      К 17 октября за Днепром был почти весь корпус Черокманова. Получив значительную часть паромных переправ, комкор сумел за ночь перебросить на плацдарм обе дивизии и частично бригаду Санковского и двинулся вверх по берегу реки, круто поворачивавшей от Лоева на северо-запад. К исходу 17 октября правофланговые части корпуса освободили Лоев.
      Продвижение наших соединений в северо-западном направлении создавало непосредственную угрозу городу Речица, связывавшему гомельскую группировку противника с ее оперативным тылом. Под ударом оказались фланг и тыл немецких войск, действовавших в междуречье Сож - Днепр. Немецкое командование в ночь на 18 октября начало отводить свои силы из междуречья, уплотняя фронт перед наступавшими по правобережью частями 65-й армии. И тут сыграл свою роль 19-й корпус. Дмитрий Иванович Самарский все время ждал этого счастливого момента. С первого дня боев за днепровский плацдарм его корпус и приданная ему 246-я дивизия активными действиями сковывали значительные силы немцев. Теперь решительным ударом они сбили прикрытие, оставленное в междуречье, и перешли в преследование отступающих вражеских дивизий. Вечером 20 октября войска 1,9-го корпуса форсировали Днепр севернее Лоева и прикрыли фланг корпуса Черокманова.
      Оборона немцев на днепровском рубеже рушилась. В итоге пятидневных боев наши войска расширили плацдарм до 18 километров по фронту и 13 километров в глубину. Вся армия за пять дней перешагнула мощную водную преграду. Перед ней находилась вторая полоса заблаговременно подготовленной немецкой обороны - так называемые "надвинские позиции". Попытка прорвать этот рубеж с ходу не удалась. Сокращение линии фронта позволило врагу уплотнить боевые порядки и создать сильную огневую систему. Ночью 20 октября пришла шифровка командующего фронтом: временно до получения. резервов прекратить наступление, стойко удерживать плацдарм, ввести все дивизии в первый эшелон, штабы и тылы подтянуть ближе к войскам, очистить на плацдарме районы сосредоточения для четырех-пяти новых корпусов.
      Утром командующий приехал на КП 65-й с группой генералов и офицеров управлений фронта. Армии ставилась новая задача.
      На столе - большая оперативная карта. Красные стрелы показывают направление ударов. После прорыва надвинских позиций - наступать вдоль западного берега Днепра, овладеть Речицей; вторым ударом на юго-запад во взаимодействии с армией генерала Белова занять города Василевичи и Калинковичи.
      - Выполнив этот замысел, - говорил К. К. Рокоссовский, - ваши войска выйдут в Полесье, лишат гомельскую группировку противника основных коммуникаций и поставят ее под угрозу окружения. Трех корпусов для ре шения такой задачи вам не хватит. Поэтому я передаю вам основные фронтовые резервы. Получите кавалерийские корпуса Крюкова и Константинова, девятый танковый корпус Бахарева, первый Донской танковый Панова и артиллерийский корпус прорыва Игнатова. Все эти силы предназначены для развития успеха после прорыва надвинских позиций и выхода на оперативный простор. Корпуса до начала наступления должны быть сосредоточены на плацдарме во втором эшелоне армии. На перегруппировку, по нашим подсчетам, потребуется около двадцати дней.
      Задача ясна. Началась подготовка к новому удару по врагу. Вспоминаю эти горячие дни с чувством признательности к боевым товарищам. Армия вдруг разбухла до восьми корпусов. Случай редкий в военной практике. Только сплоченный и владеющий опытом коллектив офицеров и генералов мог справиться с руководством такой массой войск и не подкачать в деле организации, планирования и обеспечения. Таким коллективом и являлось управление 65-й армии.
      Все резервы фронта - в действие, да еще в одну армию! Оригинальное решение. Рискнуть на такой шаг можно, когда способен предвидеть ход и исход событий и все рассчитать. К, К. Рокоссовский не придерживал резервы для страховки, если в том не было явной надобности. Искусство смелого маневра силами и средствами - несомненный признак полководческого таланта.
      На плацдарм, за Днепр, непрерывным потоком каждую ночь шли войска. Первым сосредоточивался Донской гвардейский танковый корпус М. Ф. Панова. С генералом Пановым мы сошлись ближе и быстрее, чем с другими комкорами. Это был подвижной, очень энергичный человек. Он, между прочим, никогда не подчеркивал, что командует корпусом Резерва Верховного Главнокомандования. На его военный и партийный опыт можно было положиться - Михаил Федорович вступил в партию в 1919 году, всю сознательную жизнь отдал армии, в тридцатых годах получил академическое образование. Руководил Панов своими частями спокойно, был внимателен и к главному, и к мелочам.
      Вместе мы проверяли маскировку танков, уточняли порядок взаимодействия, знакомили командиров бригад с командирами стрелковых соединений, на участках которых танкам предстояло войти в прорыв. Больше всего нравилось, что танкисты никогда не стремились получить от пехоты готовенький "чистый" прорыв. Понимали, что такого в природе боя не существует, я всегда стремились помочь пехоте, использовали каждый ее успех для завершения наметившегося прорыва во вражеской обороне и выхода на оперативный простор. Офицеры танкового корпуса в ходе наступления выезжали в стрелковые дивизии, выясняли обстановку на поле боя, вели разведку и на себя, и на пехоту, координировали действия со стрелковыми соединениями и частями.
      Во всех последующих боях этот корпус почти всегда был неизменным спутником нашей армии. Мы привыкли считать его своим. Формально он должен был комплектоваться техникой и людьми "а счет резервов фронта, но мы часто отдавали ему лучших командиров и бойцов из гвардейских частей. Наша армия многим обязана гвардейцам-танкистам Донского корпуса.
      Вскоре на плацдарм вышли танкисты генерала Бахарева, а за ними и другие корпуса.
      Рокоссовский предвидел, что прорыв надвинских позиций приведет к крушению всей немецкой обороны в полосе Центрального фронта. Однако Белов и Романенко высказывали недовольство тем, что все фронтовые резервы идут в 65-ю армию. Рокоссовский не терпел обостренных взаимоотношений с командирами и тем более между командармами. У него был свой стиль налаживания товарищества и дружбы среди военачальников. За несколько дней до наступления он привез к нам обоих командармов.
      Командный пункт 65-й перебазировался за Днепр, в Лоев. Дивизии первого эшелона вели непрерывные бои в обороне. Противник наносил контрудары, вводил в дело крупные резервы, видимо рассчитывая разгромить нашу армию на надвинских позициях, которые он называл "вторым днепровским валом".
      Рокоссовский, Романенко и Белов приехали на плацдарм под вечер. Лоев дымился после налета пикирующих бомбардировщиков. С севера слышался грохот артиллерийского боя.
      - Мы к тебе поужинать, Павел Иванович. Угощай!.. За столом Рокоссовский расспрашивал о подробностях форсирования, повел непринужденную беседу о возможностях, открытых выходом войск за Днепр. Он говорил:
      - Мы рассчитывали, что прорыв вражеской обороны на берегу Днепра откроет путь непрерывному наступлению. Не получилось. Противник стянул на надвинские позиции пять дивизий. Он оказался более мобильным, чем мы ожидали. Но он в свою очередь допускает еще более грубую ошибку. Гитлеровцы не приняли жесткую оборону, а непрерывно наносят контрудары. Я считаю, что это выгодно нам. Как вы, товарищи, думаете?
      - Бесспорно, - согласился Белов. - Надо стоять на месте, перемолоть вражеские резервы. Затем удар, прорыв - и перед шестьдесят пятой может открыться перспектива выхода на оперативные просторы.
      - Да, перспективы очень заманчивы, - поддержал Романенко.
      - Вот именно! - продолжал командующий фронтом. - Если шестьдесят пятая армия прорвет надвинские позиции, выйдет на коммуникации противника, то гомельская группировка немцев окажется в очень тяжелом положении. Но для этого удара армия должна иметь крупные резервы.
      - Конечно, конечно, - единодушно поддержали Белов и Романенко.
      - Значит, договорились. Мнение у нас единое, Предлагаю тост за успех!
      В дверь заглянул Ф. Э. Липис. Выражение лица тревожное. Я понял все и обратился к командующему:
      - Прошу разрешения удалиться на НП. Обстановка напряженная.
      - Идите, Павел Иванович, не будем вам мешать. Я останусь, заночую здесь. А вы? - обратился Рокоссовский к Белову и Романенко.
      - Поедем, товарищ командующий. У нас ведь тоже дела.
      - Не смею задерживать.
      Попрощавшись, гости сели в машины. Липис, все время следовавший за мной, доложил:
      - Кавдивизия отошла на полтора - два километра. Остановилась. Противник тоже дальше не пошел.
      - Надо немедленно восстановить положение. Усиливайте кавалеристов стрелковым полком из резерва. Свяжитесь с Бахаревым. Пусть поддержит контратаку двумя батальонами танков.
      - Бахарев возражает использовать силы корпуса как танки непосредственной поддержки пехоты.
      - Что, он сюда наблюдателем приехал? Пусть выполняет приказ.
      Услышав громкий разговор, Рокоссовский вышел на крыльцо.
      - Что случилось, Павел Иванович?
      - Конники попятились. Сейчас восстановим.
      - Зайдите, - приказал командующий, - давайте карту.
      Липис показал участок боя.
      - Что намерены предпринять?
      - Кавалеристы с резервным стрелковым полком контратакуют с фронта, а двумя танковыми батальонами на корпуса Бахарева ударим по флангам.
      - Хорошо, действуйте.
      Па Бахарева пришлось воздействовать именем командующего фронтом. С этим комкором стычки назревали не впервые. Он считал, что танковый корпус Резерва Главного Командования можно вводить в бой только после прорыва обороны противника. Но война - не учебное поле. В бою создаются порой такие условия, которые не вкладываются в рамки устава.
      Танки выдвинулись на заданные рубежи. Удар с пехотой получился дружным. Немцы дрогнули и отошли. Положение на участке кавдивизии было восстановлено. Противнику удалось поджечь три наших танка. Стрелки и кавалеристы потерь почти не понесли.