Район Дмитровск-Орловского оборонялся 72-й пехотной дивизией. У нас с этим гитлеровским соединением были особые счеты. Мы встречались с ним в Крыму осенью сорок первого. С удовлетворением думал: "Вот оно, время расплаты!.."
      В обороне врага имелась широко развернутая сеть траншей с пулеметными гнездами и дзотами. Перед проволочными заграждениями и позади них сплошные минные поля. На лесных дорогах завалы и противотанковые рвы.
      Генерал Иванов нанес последовательно наращиваемый удар двумя дивизиями. 149-я под командованием полковника Н. А. Орлова начала 7 августа бой на правом фланге. Артподготовка, хорошо организованная и проведенная под руководством опытного артиллериста полковника А. С. Колосова, дымовая завеса - и бойцы ворвались в первую траншею. Тотчас комкор двинул слева 37-ю гвардейскую и танковый полк подполковника П. П. Тезикова. Они прорвали оборону на глубину 5 - 6 километров, закрепились на высотах, отбивая до темноты контратаки. Ночью смелый маневр. С левого фланга корпусного участка обороны была снята 246-я дивизия. Здесь, на 12-километровом фронте, осталось по батальону от полка, остальные части комдив М. Г. Федосенко быстро вывел в новый район и пошел в обход Дмитровск-Орловского узла сопротивления, отрезав немцам пути отступления на Комаричи.
      Спасая свои части от окружения, противник с исключительным ожесточением контратаковал подошедшими свежими резервами из глубины. Кто служил в 149-й дивизии, помнит Вертякино. Сотня "юнкерсов" с воем бомбила наши боевые порядки. Танки и самоходки поддерживали вражескую пехоту. Трое суток упорных боев. Полк Сущева первый ворвался на южную окраину Дмитровск-Орловского. Почти одновременно северо-восточную окраину атаковали гвардейцы с танкистами. С наблюдательного пункта комкора, выдвинутого к самому городу, мы с полковником Лактионовым, исполнявшим должность командующего бронетанковыми войсками армии, следили за ходом уличного боя. Проломив забор, на улицу вырвалась "тридцатьчетверка". Лактионов сказал:
      - Это Володя Кручинны... Я его знаю. Он им даст перцу...
      Стреляя на ходу по каменным подвалам, танк мчался по улице. И вдруг из него вырвался огонь. Сноп пламени и черный дым.
      - Вывести восемнадцатую машину из боя! - крикнул радисту Лактионов. Покинуть танк. Отползти к пехоте!
      Т-34 развернулся в направлении вражеской батареи и прибавил скорость.
      - Восемнадцатый, выходи из боя! - снова крикнул полковник. - Ты слышишь меня, Кручинин?
      - Мы еще можем вести бой, - продублировал радист ответ.
      Танк уже был на огневых позициях орудий, замаскированных в развалинах. Разворачивался вправо, влево, бил из пушки, давил гусеницами. Наконец остановился. Вся машина была объята пламенем.
      После войны установилась у меня переписка с отцом и матерью героя-танкиста, отдавшего жизнь в яростной борьбе с врагом. Надежда Михайловна и Павел Константинович Кручинины каждый год 9 мая ездят на могилу сына. Они видят и знают, что подвиг их сына не забыт.
      Весь день шел бой за Дмитровск-Орловский. К утру 12 августа город полностью был в наших руках. Войска армия продвинулись на 15 километров, освободили около 20 населенных пунктов. Противник потерял до 5 тысяч убитыми и ранеными.
      Рокоссовский высоко оценил начало боевой деятельности 18-го стрелкового корпуса. Он мне говорил:
      - Разберете с людьми операцию. Пока есть время, тренируйте корпусные штабы. Организация молодая, а впереди трудные дела. Наступательные возможности немцы после Курска исчерпали. Теперь они не кричат: "Зима ваша, лето наше..." - но в обороне они еще себя покажут.
      Некоторым временем мы располагали: правофланговые армии в ходе контрнаступления продвинулись на 50 - 100 километров, выровняли фронт с 65-й и получили оперативную паузу для перегруппировки, смены частей и пополнения запасов.
      В другом нашем, 27-м, корпусе частных операций провести не удалось, но и здесь люди напряженно готовились к будущим боям. Корпус стоял на левом фланге армии, занимая почти весь участок обороны по реке Сев. В него входили 60-я, 193-я дивизии и 115-я стрелковая бригада, усиленные 255-м танковым полком подполковника В. И. Мухина. Комкором назначен генерал-майор Филипп Михайлович Черокманов, о котором я уже упоминал. Он с головой ушел в боевую подготовку войск. Из каждой дивизии на день-два выводилось по полку в тыл, где они практически обучались форсировать водные преграды. Там же саперы строили лодки и паромы. Чувствовалось, что корпус в надежных, заботливых руках. Одна беда была у комкора - несработанность со штабом, который Черокманов в порыве раздражения именовал "канцелярией". Отчасти сказывался пережиток настроений первого периода войны, отчасти же дело было в личностях. Притираются друг к другу не должности, а живые характеры, творческие индивидуальности. Генерал Черокманов - человек весьма сильной воли, порою резкий в выражениях, с быстрой военной мыслью, да к тому же сам приличный оператор. Нужно было дать в его штаб офицера по плечу. Нашли такого товарища - отобрали начальника штаба у И. А. Кузовкова и послали в 27-й корпус. В прошлом полковник Георгий Александрович Еремин был строевым командиром, что в данном случае имело свое значение. "Такого комкор не подомнет, - говорил Радецкий, просматривая приказ о назначении Еремина. - Они под стать друг другу. Сломают копья и будут жить дружно".
      Николай Антонович не ошибся. Он умел разбираться в людях. Правда, рассказывали, что первая встреча была бурной. Командир корпуса попытался прижать "варяга". Начальник штаба, помня напутствие: "За словом в карман не лезь, и все будет в порядке!" - отстоял свои позиции. Дня через два Ф. М. Черокманов докладывал по телефону:
      - Спасибо, товарищ командующий, за начальника штаба. Знает дело. Только вот... колюч как еж!
      - Вот и держитесь за него. Он у вас будет учиться, а вы у него, - ответил я.
      С тех пор в управлении корпуса установилась дружба. Коллектив офицеров работал слаженно, а это - главное. Если нет спаянного творческого коллектива, то командир, будь он очень одарен, не достигнет победы или же достигнет ее дорогой ценой.
      В характеристике командира 27-го корпуса хотелось бы подчеркнуть, что это был человек большой партийной души. Ее нужно было увидеть за внешней жесткостью натуры. Русские люди не привычны выставлять свои чувства напоказ, и лишь особые обстоятельства как бы приподымают завесу. Однажды, уже при наступлении к Днепру, генерал Черокманов приехал на армейский командный пункт с наградным листом на Козлова Николая Филипповича. Генерал был взволнован, и его волнение передавалось собеседникам. Он нашел человека, который два года назад спас ему жизнь, укрепил нравственные силы в самые отчаянные дни.
      - То, что было, не забудется. И горечь отступления не забудется... и великая вера народа в свою армию не забудется!
      Тогда, на реке Остер, стоял такой же знойный август. Под Шумячами поредевшие в боях части черокмановской дивизии бились с немецкими танками. Многие приняли смерть. Уже офицеры как рядовые стояли в окопах, стреляли и бросали гранаты. Отходили в лес. Раненого комдива пыталась захватить группа вражеских автоматчиков. Он отстреливался из нагана, снова был ранен, но сумел уползти в чащу леса. Ночью добрался до колхоза "Красный Крым". Там его приютил старый колхозник Н. Ф. Козлов. Месяц он выхаживал раненого командира. Немцы не раз обыскивали дома. Старик прятал полковника то в погребе, то на сеновале, то в огороде.
      - ...Когда поправился и уходил к своим, старик дал мне два партийных билета на имя Ступина и Шишкина. Отдай, говорит, партии, я этих людей честно похоронил. Вот ведь какой старик!
      - А теперь-то вы его видели?
      - Был у него в деревне. Жив... Обнялись... Этого не расскажешь.
      Военный совет 65-й армии наградил Николая Филипповича Козлова орденом Красной Звезды. Пусть имя этого колхозника сохранится рядом с именами наших прославленных героев, еще раз напоминая о единстве народа и его Вооруженных Сил.
      Войска Центрального фронта возобновили наступление 26 августа. Это было уже общее, так сказать, генеральное наступление всех армий, превосходящее по своему размаху то, что было сделано фронтом на Дону и у Волги. Высшей его точкой для 65-й армии было форсирование Днепра и выход в Полесье. Четыре месяца наши соединения с боями почти безостановочно шли на запад, преодолевая мощные рубежи вражеской обороны.
      Оценивая сегодня этот путь, можно сказать, что именно тогда 65-я окончательно сформировалась как армия форсирования крупных водных преград, армия стремительного маневра. Война показала, что в оперативно-стратегических планах противника с 1943 года водным преградам придавалось большое значение. Крупные реки позволяли немецкому командованию сокращать фронт и меньшими силами создавать устойчивую оборону. Особенностью многих европейских рек является высокий западный берег. Это давало немцам большие преимущества в организации обороны и усложняло наступательные действия наших войск.
      Путь 65-й армии проходил через такие реки, как Сев, Десна, Сож, Днепр, Западный Буг, Нарев, Висла, Одер, не считая множества мелких, причинявших неприятности своими огромными заболоченными поймами. И почти все реки войска форсировали с ходу.
      Надо отметить, что немецкое командование, если не удавалось с ходу захватить переправы через крупные водные рубежи, предпочитало изменять направление главного удара и развивать местный успех на сравнительно легко доставшихся плацдармах, нежели форсировать реки с прорывом обороны.
      Советские войска держались иной тактики. Они накопили богатый опыт форсирования крупных водных преград на широком фронте с прорывом обороны противника на противоположном берегу. Впервые в история войн такие крупные реки, как Десна и Днепр, были форсированы с ходу. Это потребовало от войск огромных усилий, четкого взаимодействия.
      Форсирование с ходу возможно при стремительном темпе наступления, когда войска выходят к реке на плечах отступающего противника, лишают его возможности привести в действие всю систему обороны на противоположном берегу и внезапно захватывают плацдарм. Наращивать темп наступления позволял смелый маневр. В практике были такие моменты, когда корпуса перебрасывались за много километров на другой участок фронта и раньше установленного срока развертывали свои силы перед рекой.
      Сложный маневр, высокий темп наступления требуют четкой организации управления и тщательной разведки. Надо признать, что на первых порах мы имели в этом большие пробелы. Объяснялись они отчасти отсутствием опыта и несовершенством средств связи. Разведка в ходе стремительного наступления и преследования противника не имела таких надежных и быстрых средств передвижения, как бронетранспортеры. В лучшем случае она передвигалась на недостаточно оборудованных транспортных автомашинах, имела слабую огневую защиту и подвергалась постоянной опасности.
      В наступлении с Курского выступа 65-я армия прорывала оборону под Севском. Правофланговый участок (Дмитровск-Орловский) был передан 48-й армии. Корпус генерала Иванова передвинулся ближе к Севску. Его левофланговая 69-я дивизия развернулась в двух километрах северо-восточное города. К ней примыкала 37-я гвардейская, затем начиналась полоса 149-й стрелковой дивизии, а правее ее 354-й.
      Корпус Ф. М. Черокманова продолжал оставаться на левом фланге оперативного построения армии, причем его 60-я дивизия по-прежнему стояла прямо против Севска. В резерве у нас находилась 246-я стрелковая дивизия, выведенная из состава 18-го корпуса. Правый фланг армейской группировки обеспечивала на широком фронте 194-я дивизия полковника П. П. Опякина, также непосредственно подчиненная командарму. За вторым эшелоном армии командующий фронтом сосредоточил свой резерв - 19-й стрелковый корпус генерал-майора Д. И. Самарского. Рядом с ним стояла 2-я танковая армия, которой теперь командовал генерал С. И. Богданов.
      Перед войсками 65-й армии К. К. Рокоссовский поставил задачу: прорвать оборону противника на севском направлении, на второй день наступления обеспечить ввод в прорыв 2-й танковой армии и совместно с ней выйти на рубеж реки Десна.
      Перед фронтом 65-й армии противник имел в первом эшелоне четыре пехотные дивизии (82, 251, 86 и 137-ю) и части усиления 20-го армейского корпуса. Оперативный резерв врага составляли две пехотные и одна танковая дивизии.
      Старинный русский город Севск был превращен немцами в сильный оборонительный узел. Город стоит на возвышенности, путь к нему преграждает река. Подступы простреливались огнем пулеметов и минометов. Поэтому направление главного удара было избрано в обход города с севера. Его наносил 18-й корпус при поддержке 122 артиллерийских стволов на километр фронта. Вспомогательный удар силами 27-го корпуса должен был обеспечить охват Севска с юга.
      На левом фланге ударной группировки действовала 69-я дивизия. Перед ней простирался наиболее трудный участок местности. Широкая, сильно заболоченная, пересеченная каналами и протоками пойма реки Сев представляла серьезное препятствие для наступающих. Комкор не рассчитывал здесь на успех. Но И. А. Кузовков творчески подошел к решению задачи. Еще перед наступлением, когда мы с командирами соединений последний раз отрабатывали на ящике с песком основные элементы взаимодействия, Кузовков заявил:
      - Успех зависит от преодоления поймы за время артиллерийской подготовки.
      - Сорок пять минут - небольшое время, а ширина поймы - два с половиной километра, да река впереди. Ничего из этой затеи не выйдет, - сказал И. И. Иванов.
      - Бойцы натренированы, - ответил командир 69-й дивизии. - Но конечно, многое будет зависеть от силы и точности артиллерийского и авиационного удара. Надо заставить противника бездействовать все сорок пять минут. Мы выявили все главные цели. Думаем, что успех будет.
      Уверенность комдива оправдалась. С армейского наблюдательного пункта хорошо было видно: пехота с началом артподготовки, используя доски, маты из хвороста, бегом преодолевала заболоченную пойму. Саперы местами настилали бревенчатые гати для артиллерии. Наступательный порыв воинов был настолько высок, что они оказались перед рекой Сев раньше окончания артиллерийской подготовки. Вслед за пехотой, вплотную примыкая к ее боевым порядкам, шел саперный батальон. Он подтягивал к реке детали легкого разборного моста. В воздух взвилась красная ракета. Кузовков отдал приказ перенести артиллерийский огонь в глубину вражеской обороны. И в ту же минуту пехота бросилась через реку. По всему фронту еще гремела артиллерийская канонада, а воины славной 69-й были уже в немецких окопах на западном берегу Сева и через несколько минут заняли населенный пункт Стрелецкое. К реке подтягивалась полковая артиллерия.
      Бескину было приказано подготовить огонь армейской артиллерийской группы дальнего действия по участкам перед 69-й дивизией. Но этого мало. Успех надо поддержать новыми силами. Резервы 18-го корпуса сосредоточились значительно правее, где генерал Иванов рассчитывал на прорыв, а рядом с Кузовковым прямо против города стояла не принимавшая пока участия в наступлении 60-я дивизия. Приказ Черокманову:
      - Давай шестидесятую на участок Кузовкова. Там обозначился успех.
      - Какие силы оставить против Севска?
      - Никаких. Снимай всю дивизию и бросай в прорыв. Черокманов понял идею. Он сам любил рискованные, но перспективные решения. Было ясно: немцы не в силах нанести контрудар из-под Севска. Справа от нас наступала 48-я армия П. Л. Романенко, слева - 60-я армия И. Д. Черняховского. В этих условиях противник не решится воспользоваться узким открытым участком. Командир 60-й дивизии полковник Александр Викторович Богоявленский быстро сманеврировал частью правофланговых сил. Один полк перешел на участок дивизии Кузонкова и по ее переправам форсировал реку. Немцы видели маневр. Ударили огнем. Но Бескин подавил вражеские батареи армейской артиллерийской группой. Полковник Богоявленский втянул в прорыв остальные полки, и они завязали бой на окраинах города. А 69-я тем временем обходила город с северо-запада и затем частью сил атаковала немцев в Севске. Противник не выдержал согласованного удара и начал отходить из города на юго-запад. Тогда обе дивизии получили почетное наименование Севских. Мы были горды ими - идущими впереди. Они прокладывали путь всей армии. По переправам 69-и прошли гвардейцы 37-й дивизии Евгения Григорьевича Ушакова, развернулись фронтом на север и помогли правому крылу армии сломить оборону противника. Немцы подтянули сюда часть сил для контратак. Этим тотчас воспользовался Черокманов. Войска 27-го корпуса ночью форсировали реку и тоже прорвали вражескую оборону на западном берегу. К утру плацдарм за Севом увеличился до 20 километров по фронту и до 10 в глубину. В прорыв вошла 2-я танковая армия.
      Немецкое командование понимало, какую опасность представляет для него быстрое продвижение 65-й армии. Ее удар отрезал коммуникации брянской группировки. Уже 27 августа начались контрудары по нашему правому флангу, сначала силами двух пехотных и одной танковой дивизий, затем сюда же подошла новая группировка, собранная из разбитых под Понырями танковых соединений. Мы вынуждены были временно перейти здесь к обороне. На помощь 18-му корпусу брошены все резервы. Подтягиваются части 2-й танковой армии. Замысел: ударом танков разгромить контратакующую группировку врага. Но Рокоссовский принял иное решение. Вечером 28 августа он сказал по телефону:
      - Танки перебрасываю Черняховскому.
      - А мы одни остаемся, товарищ командующий?
      - Черняховский вырвался вперед на тридцать километров, а вы завязли в тактической глубине. Понимаете это? Там большой успех.
      - Но противник непрерывно наносит крупными силами контратаки нам по флангу...
      - Знаю. Сдерживай! Получишь для этого корпус Самарского. А танки забираю сейчас же.
      Нелегко было расставаться с таким соседом, как танковая армия. Но мы действовали в системе фронта. Командарм обязан чувствовать фронтовой замысел, быть готовым в нужный момент отдать все, понимая, что и тебе при соответствующей обстановке окажут поддержку. Успех 60-й армии, примыкавшей к нашему левому флангу, был неожиданностью. Черняховский имел меньше сил, чем мы. Но оказалось, что противник в разгар боев под Понырями снял с участка против 60-й армии значительные силы. Это был большой просчет вражеского командования, которым искусно воспользовался Иван Данилович Черняховский. Он создал в ходе наступления из стрелковых дивизий подвижные группы, собрав для них весь автотранспорт армии, и на второй день вывел войска на оперативный простор. Рокоссовский намеренно стал наращивать удар. Вслед за 2-й танковой армией в прорыв была введена 13-я армия, а затем и 61-я армия генерала П. А. Белова. Враг заметался, и мы на своем тяжелом участке сразу почувствовали облегчение. Наши войска двинулись вперед, наращивая с каждым днем темп наступления. Шли через Брянские и Хинельские леса, усиливая вместе с соседями угрозу окружения вражеской группировки западнее реки Сев. В своих мемуарах гитлеровские генералы пытаются доказать планомерность отхода на Десну. Теперь они сочиняют "оперативные замыслы". Но дело было не так. Немцы бежали под ударами советских войск. Подкреплю слова цифрами: к 5 сентября войска 65-й овладели важными узлами сопротивления противника - Середина Буда и Хутор Михайловский; пройдено 125 километров, противник потерял 25 тысяч солдат и офицеров убитыми, ранеными и пленными. Наши трофеи - 76 танков, 450 орудий и 650 пулеметов. Что-то не похоже на "планомерный отход"!..
      В непрерывном движении вперед мы несколько дней не виделись с Николаем Антоновичем. Он разыскал меня в освобожденной Шостке. Рабочие-активисты местной фабрики вытаскивали со дна пруда огромные бочки со спиртом. Их утопили два года назад перед приходом немцев. Теперь товарищи чистосердечно предложили спирт нам. Не хотелось огорчать, но пришлось отказаться от опасного подарка. Выпьем после победы, а сейчас - подальше от греха!.. Радецкии подошел к берегу пруда вместе с двумя гражданскими товарищами. Это были секретарь Шосткинского райкома партии и председатель исполкома. Они возвращались из партизанского отряда и уже переключились на новые мирные задачи, делились планами восстановления районного хозяйства. Люди труда принимали эстафету из рук солдат-освободителей. Работники райкома попросили машину съездить за город, в лес, где в сорок первом году были укрыты сейфы с партийными документами. Заинтересованный, наш член Военного совета отправился с ними. Вернулся под вечер.
      - Ну как, нашли клад?
      - Нашли, - ответил Николай Антонович, улыбаясь своим мыслям.
      Зарубки на соснах потемнели и затекли смолой. По ним добрались до потайного места и отрыли сейфы.
      - Понимаешь, что меня тронуло, - рассказывал Радецкии, - секретарь райкома все беспокоился за судьбу партвзносов. Накануне войны, - говорит, - собрал тысячу двести восемь рублей шестьдесят восемь копеек. Они были тоже положены в сейф... Если бы ты видел, как он обрадовался, когда открыл и пересчитал. Все тут! Так и есть - тысяча двести восемь... и шестьдесят восемь копеек.
      На мгновение представилось, с каким торжественным чувством сдаст секретарь эту заветную сумму в наше партийное хозяйство. Два года ждал этого дня товарищ... Бывают факты сами по себе небольшие, но вдруг отразится в них глубина нашей жизни и крепость ее устоев.
      Трудно описать все волнующие встречи на освобожденной земле. В каждом селе - радость и слезы. Люди измученные, исстрадавшиеся за два года фашистской оккупации. Но непокоренные. Прекрасно написал об этом Борис Горбатов. Для меня и для моих сослуживцев по 65-й образ непокоренных навсегда связан с именем Кости Янина. Президиум Верховного Совета СССР по представлению Военного совета армии наградил его посмертно орденом Отечественной войны.
      В ходе наступления передвигался на новое место КП 18-го корпуса. В головной машине ехали Иван Иванович Иванов, начальник штаба и несколько офицеров. Впереди речушка, мост, а далее деревня Чайковка. Машина спускалась к реке, как вдруг из улочки выскочили трое мальчишек. Размахивая руками и что-то крича, они бежали навстречу. Шофер, не сбавляя газ, приветственно махнул им рукой. И тут один мальчик как птица вылетел на мост. "Стойте! Мины!" - донесся крик. Его заглушил взрыв. Взлетели в воздух балки и доски. Тело Кости подобрали в реке спасенные им от гибели офицеры.
      Тогда, в жаркие дни наступления, мы не смогли найти кого-либо из Яниных. Это удалось сделать после победы. Мать юного героя, Анна Ивановна, живет недалеко от Чайковки, в городе Дружба. Я писал, что те люди, которых спас, ради которых пожертвовал жизнью ее сынишка, стали героями Днепра... В одном из последних писем (в конце 1971 года) Анна Ивановна Янпна писала: "Меня часто приглашают пионеры соседних сел и местные, городские, на сборы и пионерские костры - ведь их отряды носят имя моего Кости".
      Да, счастье быть солдатом такого народа, как наш советский народ!
      Преследуя противника, мы подходили к Десне. Командующий фронтом поставил армии задачу: захватить переправы у Пироговки и Свердловки, форсировать реку и во взаимодействии с 48-й армией овладеть Новгород-Северским. Новая, Новгород-Северская операция начиналась без оперативной паузы.
      Перед фронтом 65-й армии на Десне занимали оборону части 20-го армейского и 55-го танкового корпусов противника. В ближайшем тылу у них был подвижной резерв в составе 33-го механизированного полка и до 30 танков. Еще в первые дни нашего июльского контрнаступления противник начал готовить этот рубеж, используя господствующее положение правого берега с его высотами. Густая сеть вражеских наблюдательных пунктов, связанных с артиллерийскими и минометными батареями, чрезвычайно затрудняла нам разведку, а затем и форсирование реки, ширина русла которой доходила до 170 метров. Гитлеровцы создали в городе огневую систему и простреливали всю широкую пойму на север и на юг. Позиции боевого охранения вынесены на острова. На крутом берегу в траншеях располагались пехота и пулеметные гнезда, на скатах высот - орудия. В городе было сосредоточено несколько батарей шестиствольных минометов. Как видно, оборона довольно крепкая, отсюда вытекало и решение на форсирование - наносить удар на широком фронте силами двух корпусов. Не в одном, так в другом месте пробьемся. Прежде всего мы рассчитывали, что немецкие переправы у Свердловки захватит 18-й корпус. Но его попытка 8 сентября не имела успеха. 69-я дивизия завязала бой с немецкими частями, державшими предмостные укрепления на восточном берегу, и была остановлена сильным огнем. Дивизия А. В. Богоявленского с боем пробилась к реке. На воду спущено 12 лодок. Но сосредоточенный артиллерийский огонь немцев с противоположного берега не позволил переправить передовой отряд.
      Было ясно, что захватить переправы у Свердловки с ходу не удалось. Но на правом фланге оперативного построения войск вышел за эти часы к реке корпус Д. И. Самарского. Комкор доложил по радио: "В 16.00 занял исходное положение на берегу Десны силами 162-й и 140-й дивизий в районе Остроушки - Погребки, южнее Новгород-Северского. Мой НП - юго-западная окраина Погребков".
      - Иван Семенович! Какие средства усиления пошли к Самарскому?
      - Пятьсот сорок третий истребительный противотанковый полк и двести тридцать пятый армейский зенитный, - доложил Глебов.
      - Немедленно перебрасывайте туда еще два дивизиона гвардейских минометов из армейской группы. Передайте Бескину - лично обеспечить перегруппировку в течение ближайших двух часов. Пусть Швыдкой поторапливается с переправочными средствами. Все, что на подходе, направлять в Погребки.
      Вскоре на НП 19-го корпуса работала небольшая группа офицеров управления армии, готовая помочь командиру всеми нашими средствами. Здесь вместе со мной были Радецкий, Никитин, Липис, Горбин. На опыт и мужество каждого из них можно было всецело положиться.
      Блиндаж. Плотная фигура комкора Д. И. Самарского склонилась над картой. Он докладывает решение на дальнейшие действия:
      - Форсируем с наступлением темноты. Намечено пять участков переправ на широком фронте. В первом эшелоне комдивы Сенчило и Киселев.
      - Правильно! Позаботьтесь надежно подавить огневые точки на противоположном берегу. Шире используйте огонь прямой наводки. Вам придаются два лучших наших армейских артиллерийских полка. Поставьте их к началу форсирования на огневые позиции.
      Подошли гвардейские минометы. Явился неторопливый, но всегда поспевающий ко времени Швыдкой и доложил, что подвезено 15 саперных лодок и 2 парома. Самарский удовлетворенно сверкнул глазами, молча пожал инженеру руку.
      С наступлением темноты короткая, но тщательная разведка переправ. С. Я. Сенчило - командир 162-й Среднеазиатской дивизии - докладывает:
      - Мелкие группы разведчиков уже на правом берегу. На переправах передовые отряды от каждого полка.
      Над рекой бушует огонь. Немцы обстреливают наш берег и русло. Артиллерийская группа корпуса вступила в контрбатарейную борьбу. По вспышкам засекаются огневые позиции. Их накрывают гвардейские минометы. Тем временем пехота уже на воде. Плоты из бревен. Плоты из железных бочек. С них пулеметы тоже ведут огонь. Сенчило снова докладывает:
      - Два отряда с батальонной радиостанцией, станковыми пулеметами и противотанковыми ружьями высадились, ведут бой. Третий отряд накрыт огнем при погрузке. Его переправу отменил.
      - Надежно зацепишься, комдив?
      - За ночь два полка переправлю, - ответил энергичный генерал. - Тут ваш инженер с лодками помогает. Полагаю полковую артиллерию перетянуть...
      Пока же полковая и дивизионная артиллерия огненным поясом разрывов окаймляла высадившиеся отряды, защищая их от атак противника. Постепенно она переносила огонь глубже и глубже на запад.
      Комдив сдержал слово. К утру главные силы двух полков 162-й дивизии переправились через Десну. С артиллерией и минометами.
      Наступавшая левее 140-я Сибирская дивизия под командованием генерал-майора А. Я. Киселева форсировала реку на подручных средствах двумя батальонами. Они выбили немцев из прибрежного села Чулатово и обеспечили переправу остальных частей.
      На рассвете начались отчаянные контратаки. На плацдарм навалились танки и вся 251-я пехотная дивизия противника. Пришла пора помочь Самарскому. Вызвана авиация. Мощная бомбардировка с воздуха и огонь артиллерийской группы остановили немецкие танки. Контратакующая пехота залегла. Во второй половине дня на плацдарм переправилась 106-я Забайкальская дивизия, то есть за сутки весь корпус был уже на том берегу. Мы усилили его еще одной дивизией, а именно 354-й, и были в уверенности, что теперь немцы долго не удержатся на рубеже Десны. Действительно, упорные бои на плацдарме сковали крупные силы врага и тем самым помогли генералу Иванову - командиру 18-го стрелкового корпуса. В ночь на 10 сентября он ликвидировал предмостное укрепление немцев под Свердловкой. Комкор получил задачу: в течение суток подготовить войска к броску через Десну, выявить и пристрелять цели не только на берегу, но и на высотах.
      Все три дивизии корпуса форсировали реку в 3 часа утра 12 сентября. Немцы были так ошеломлены сильным ночным артиллерийским налетом, что по первым подразделениям не успели открыть огонь. Беспорядочный обстрел, начавшийся минут через двадцать, уже не мог нанести войскам большого урона. Неудача в начале форсирования постигла лишь 246-ю дивизию. Ее части действовали чересчур медленно и не успели в момент артиллерийской подготовки вывести лодки на воду. И. И. Иванов оттянул дивизию во второй эшелон, а затем пустил ее по переправам 69-й, которая, как всегда, была впереди.
      Трое суток противник непрерывно контратаковал наш второй плацдарм в районе Свердловки. Наша авиационная разведка засекла переброску сюда вражеских частей, стоявших в обороне против центра армии. Неплохо! Пусть противник оголит фронт. У нас во втором эшелоне 27-й корпус. Вечером 14 сентября на центральном участке вражеской обороны остались лишь мелкие подразделения. Филипп Михайлович Черокманов получил приказ: развернуть войска по берегу Десны против Игнатовки, Куриловки, Мезин и на рассвете форсировать реку. Успех зависел от быстроты и скрытности маневра. Выйти на Десну именно ночью, чтобы противник не успел вернуть назад снятые части.