ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Я отправился на «Сплеттеркон!!!» вскоре после полудня. На этот раз я вооружился до зубов: за спиной висел рюкзак, полный всяких чародейских штучек, в руке посох, за поясом жезл, а еще собака, пистолет и масса всего. У меня нет разрешения на ношение револьвера сорок четвертого калибра, но я доверился теории, что лучше иметь при себе револьвер без разрешения, чем наоборот, и сунул в рюкзак и его.

Добравшись до «Сплеттеркона!!!», я слегка пожалел о том, что захватил эту чертову пушку, – налицо имелось, скажем так, активное присутствие полиции.

У входа в гостиницу стояли две патрульные машины; у двери дежурил, истекая потом, несчастный коп в форме. Расплачиваясь с таксистом, я заметил как минимум двух типов в штатском, питавших слишком пристальный интерес ко всем входящим и выходящим из гостиницы, чтобы сойти за случайных прохожих, задержавшихся отдохнуть в тени у входа. Я поспешно пристегнул на воротник свой сплеттерконовский беджик.

Плавленый коп у дверей ощупал меня взглядом, и я попробовал увидеть себя его глазами: высокий тип, худощавый, волосы всклокочены, глаза темные, собака здоровенная, какие-то палки, рюкзак, одна рука в кожаной перчатке… именной беджик конференции ужастиков. По понятиям копа, именной пропуск явно давал право выглядеть дико, не представляя при этом угрозы, поскольку, едва заметив бедж, он коротко кивнул мне и махнул рукой, пропуская внутрь.

Внутри жизнь не просто кипела: ко всем прочим развлечениям добавилась еще и пресс-конференция. У входа в зал, где накануне произошло нападение, столпились полукругом репортеры и фотографы, а всякие там ассистенты держали вспышки и даже пару длинных, похожих на палицы микрофонов. Прямо от входа я разглядел еще троих полицейских в форме. Впрочем, народа в этой части гостиницы хватало и без репортеров и полиции. Кондиционеры явно не справлялись с нагрузкой, внутри царила духота, и пахло, как и положено пахнуть в битком набитом помещении.

Мыш чихнул, подняв на меня скорбный взгляд. Я с ним полностью согласился.

Мёрфи, вынырнув из толпы, направилась ко мне. Она хмуро кивнула и опустилась на колени полюбезничать с Мышом и почесать его за ушами.

– Как твоя встреча? – спросила она.

– Пока жив. Но на горизонте сгущаются тучи. – Я еще раз огляделся по сторонам и покачал головой. – Ну и зоопарк.

– Все еще круче, – вздохнула Мёрфи. – Я тут поговорила с организаторами, и они обрадовали меня – поскольку вся эта история попала в утренние выпуски новостей, число участников почти удвоилось.

– Блин, – сказал я.

– Это еще не все. Грин вызвал фэбээровцев.

Я нахмурился:

– В прошлый раз, когда мы имели дело с федералами, удовольствие вышло, скажем так, ниже среднего.

– И не говори. – Мёрфи помолчала, колеблясь, потом решилась: – Рик здесь с ними.

Я зажмурился на мгновение и вспомнил.

– Ох, да. Твой бывший.

– Бывший муж, – с кислым видом подтвердила Мёрфи. Она держалась неестественно прямо, глаза метали молнии. – А теперь, соответственно, шурин.

– Вот западло, – посочувствовал я.

– Очень я не в восторге от его присутствия, – согласилась Мёрфи. – Но меня не спросили. И, возможно, мне предстоят еще всякие объяснения.

Я фыркнул.

Она ответила едва заметной улыбкой.

– Все это дело настолько громкое, что с Восточного побережья направляется целая бригада маститых криминалистов.

Я нахмурился.

– Может, им стоило в трубу подудеть. Или вообще оркестр сюда пригласить. Думаю, если поспешат, они успеют до ночи арендовать и притащить сюда прожекторную установку.

Мёрфи закатила глаза.

– Я поняла, поняла. Тебе, Гарри, не нравится вся эта шумиха.

– Мне не нравятся все эти потенциальные жертвы, – уточнил я. – Ставлю пятьдесят зеленых за то, что большинство новых посетителей – подростки.

– Считай, что выиграл, – отозвалась она. – А это имеет какое-то значение?

– Возможно. Как правило, молодые люди, в особенности подростки, более эмоционально восприимчивы. Тут все дело в гормонах. В общем, как жертвы они доступнее. И как источник энергии эффективнее.

– Тогда почему первым напали на старого хрыча вроде Пелла?

Я открыл рот, спохватился – и закрыл.

– Интересная мысль.

– И потом, – продолжала она, – разве не кстати, что за этим следит больше людей? Судя по всему тому, что ты мне говорил, твари с той стороны не любят толп.

– Как правило, так, – кивнул я. – Только вчера это место вовсе не выглядело вымершим, когда показался фобофаг.

– Ты считаешь, он появится прямо перед всеми этими людьми? – спросила она.

– Мне кажется, толпой его не отпугнуть. Я думаю, если случится что-нибудь плохое, то чем больше народа окажется рядом, тем больше страха он наведет и тем больше получит пиши. И еще, чем больше людей ударится в панику, тем больше их пострадает.

Светло-золотые брови Мёрфи сдвинулись к переносице.

– И что ты в этой связи предлагаешь?

– Гарантий никаких, но мне кажется, нам придется ждать наступления темноты.

– Почему?

– Потому что после наступления темноты эта тварь сильнее.

Мёрфи нахмурилась:

– Думаешь, Пелл поэтому пережил нападение? Ведь было еще светло.

– Схватываешь на лету, – хмыкнул я. – Но если исходить из этого, у нас есть еще немного времени поработать.

– Что делать?

– Расставить кое-какие обереги, – ответил я.

– Как у тебя дома?

Я покачал головой:

– Не такие сложные. Времени нет. Я не могу окружить это место рвом с водой, но, пожалуй, могу сплести кой-какую сеть, которая даст нам знать, где и когда сюда перейдет кто-то из Небывальщины. Только мне придется здорово походить по всему зданию.

Она кивнула.

– Да, только этой толпы тебе не хватало.

Я поморщился.

– У тебя нет знакомых в пожарной охране?

– Кузен, – ответила она. – А что?

– Здесь посетителей наверняка больше нормы. Может, если пожарные инспекторы узнают об этом столпотворении, они хотя бы часть народа отсюда выгонят. Нам нужна толпа – но не больше той, которая соблазнила бы убийцу.

Она кивнула.

– Займусь этим.

– И еще… я понимаю, что это стрельба наугад, но полицейские ищейки ничего не нарыли? Или медэксперты?

– Вскрытие ничего не дало. Они не доверили его Баттерсу. Проводил Бриош, и он не нашел ничего особенного.

– Естественно, – вздохнул я. – А что Грин?

– Строит теории. Но намекнул, что нападение могло быть подстроено с целью привлечь к конвенту больше внимания.

– Немного цинично, – заметил я.

– Грин не верит в чудеса, – сказала Мёрфи. – Он серьезный, опытный следователь и во всем ищет основательную подоплеку. Если он допускает, что убийство совершил какой-то псих, это не дает ему практически никакой зацепки. Поэтому он цепляется за соломинки и надеется найти хоть что-нибудь знакомое, чтобы с помощью этого быстренько прищучить убийцу.

Я хмыкнул:

– Кажется, понимаю.

– Ему не позавидуешь, – кивнула Мёрфи. – Не могу сказать, чтобы он мне особенно нравился, но он коп, и он трудяга. Вот только скорее всего здесь он ничегошеньки не в состоянии поделать. И сам он еще этого не понял.

Она сделала легкое ударение на последней фразе – наверное, что-то больно задело ее саму.

Мёрфи приходилось оказываться в ситуациях, подобных той, в какой оказался Грин, когда происходило что-то дикое, лишенное видимой логики. В первый раз она столкнулась со сверхъестественным, когда была простой патрульной. Позже, когда ее произвели в детективы, это сослужило ей хорошую службу, потому что она понимала уже, как мало знает. У Грина и того не было. Мне даже вспоминать больно, как она мучилась тогда от бессилия.

– А ты? – спросил я. – Ты ничего не заметила, заслуживающего упоминания?

– Пока нет. Хотя кто-нибудь здесь наверняка знает что-нибудь полезное… даже если сам еще этого не осознает. – Она вдруг склонила голову набок и посмотрела на меня: – Постой. Ты что, меня спрашиваешь?

Я пожал плечами.

– Мёрф, ты ведь навидалась столько такого, чем не всякий чародей может похвастаться. Я думаю, ты способнее, чем сама полагаешь.

Она посмотрела на меня еще более внимательно.

– Что ты хочешь этим сказать?

Я снова пожал плечами.

– Хочу сказать, ты уже попадала в такие передряги. Ты знаешь, на что это похоже – когда вокруг шныряет что-то такое. Это ощущение более или менее одинаково. Ты узнаешь его, когда почувствуешь.

– Чего? Я что теперь, все равно что чародей?

Я ухмыльнулся:

– Ты просто смекалистая штучка, Мёрф.

– Штучка? – угрожающе переспросила она.

– Пардон, – поправился я. – Полицейская штучка.

– Вот так-то лучше, – фыркнула она.

– Ты просто не игнорируй свои инстинкты, – посоветовал я. – Они тебе не зря дадены.

Последних слов Мёрфи, правда, не расслышала, потому что резко отвернулась от меня, нацелив взгляд своих голубых глаз на мужчину, который вышел из зала и шагал по коридору.

И тут Мыш негромко зарычал.

– Кто это? – тихо спросил я у Мёрфи.

– Дарби Крейн, – так же вполголоса отозвалась она.

– А-а, – кивнул я. – Режиссер ужастиков.

Мыш снова зарычал. Мы с Мёрфи, не сговариваясь, двинулись следом за Крейном.

К чему противиться неминуемому? Я тронулся с места прежде, чем Мыш выдернул мне руки из плечевых суставов.

– Слушай, не побеседовать ли нам с ним?

– Думаешь, стоит? – спросила Мёрфи.

– Говори ты. Я поддержу, если что.

Она кивнула, не оглядываясь.

– Будьте добры. – Не сбавляя шага, она врезалась в компанию фанатов. – Разрешите пройти?

Мы пытались прорваться сквозь толпу, но это было все равно что бежать по грудь в воде. Чем быстрее ты пытаешься двигаться, тем больше сопротивление. Крейн, мужчина среднего роста в брюках в обтяжку и темном блейзере, скользил в толпе с ловкостью угря. Мёрфи шла передо мной, пробивая дорогу; я же использовал преимущества своего роста, чтобы не потерять Крейна из виду.

Все же он здорово опередил нас, первым подойдя к лифтам. Когда мы вырвались на относительно свободное пространство, двери лифта уже раздвинулись. Мёрфи рванула вперед, коротко оглянулась на меня через плечо и сделала выразительное движение подбородком в сторону лифта.

Я расплылся в ухмылке. Случается, я просто бешусь от того, что современная техника отказывается работать в присутствии чародеев. Но бывает, что эти же проблемы просто в кайф.

Я сделал совсем небольшое усилие, сконцентрировал мысли на лифтах и прошептал: «Hexus». Волна незримой энергии прокатилась по коридору, и стоило ей достичь лифтов, как из-под панели с кнопкой вызова посыпались искры, а чуть позже выплыло облачко дыма. Двери начали закрываться, но тренькнул сигнал, и они снова раздвинулись. Это повторилось еще дважды, а потом Мёрфи догнала Дарби Крейна.

Я замедлил шаг, придержал Мыша и остановился в нескольких футах от них, притворяясь, будто читаю вывешенное на доске расписание конференции.

Крейн казался на редкость симпатичным: стройный, с резкими скулами, да и поведением своим он напоминал скорее актера, чем кого-то из тех, кто находится по ту сторону камеры. Коротко, аккуратно стриженные темные волосы, глубоко посаженные темные глаза, поза, демонстрирующая единственно расслабленность и отсутствие агрессивности…

То, что все это тщательно просчитанная ложь, я понял практически с первого взгляда. За его невозмутимыми, почти благостными чертами скрывалась жестокость. Когда Мёрфи подошла к нему, он вышел из лифта и нахмурился, увидев дым. Взгляд его метнулся к ней, потом – почти сразу же – скользнул по коридору. Поблизости, у выхода из ближнего зала, стояли еще несколько человек.

Он покосился на них и снова повернулся к Мёрфи, скривив губы в легкой, вежливой улыбке.

– На технику в последнее время полагаться совсем нельзя, – заметил он, скользнув взглядом и по мне – должно быть, как по детали интерьера. Голос у него оказался неожиданно звучный. – Вам помочь в чем-нибудь, капитан?

– Лейтенант, – спокойно поправила она. – Меня зовут Кэррин Мёрфи. Я работаю в…

– В отделе специальных расследований, – договорил Крейн. – Я знаю.

В голове у меня затрезвонил тревожный набат. Сомневаюсь, чтобы Крейн заметил это, но Мёрфи чуть изменила позу, словно готовясь к бою.

– Разве мы знакомы, мистер Крейн?

– В некотором роде. Я видел старую видеозапись, на которой вы стреляете в какого-то психа и животное. Весьма впечатляюще, лейтенант. Вы никогда не подумывали о том, чтобы сняться в кино?

Она покачала головой.

– Мне говорили, это вредно для здоровья. У меня и без того хватает проблем. Вы не уделите мне несколько минут, мистер Крейн?

Он улыбнулся ей; не сомневаюсь, сам он считал эту улыбку мальчишеской и обаятельной. Вот хорек…

– Полагаю, это зависит от того, как вы намерены их использовать.

Мёрфи внимательно всмотрелась в его лицо.

– У меня есть несколько вопросов касательно вчерашнего инцидента, и я надеялась, что вы сможете помочь мне с ними.

– Совершенно не представляю, чем могу помочь вам, – отозвался Крейн. Он покосился на замершие в полуоткрытом состоянии лифтовые двери и вздохнул. Достал из кармана маленький черный мобильник, не глядя, нажал кнопку и приложил его к уху. Потом опустил его и нахмурился.

Ага! Получи-ка, хорек вонючий.

– Я вас надолго не задержу, – сказала Мёрфи. – Вы ведь сами наверняка понимаете, насколько важна для нас тщательность в проведении расследования. Нам бы ужасно не хотелось, чтобы пострадал кто-нибудь еще.

– Уверен, мне не известно ничего такого, что имело бы для вас ценность, лейтенант. – В голосе Крейна послышались нотки нетерпения. – Я находился в этом здании сегодня ночью, когда погас свет, но не выходил из своего номера, тем более не спускался вниз до утра.

– Ясно. Вас кто-нибудь видел в это время?

Крейн негромко усмехнулся:

– Я что, подозреваемый, что мне требуется алиби?

– Как почетный гость-знаменитость вы можете привлечь к себе нездоровый интерес тех, кто отвечает за это нападение, – пояснила Мёрфи, откликнувшись на его деланый смех своей обычной вежливой профессиональной улыбкой. – Упаси Бог, я не выдвигаю никаких обвинений – я всего лишь беспокоюсь за вашу безопасность.

Кто-то резко отворил дверь с лестничной клетки, и в коридор выскочил невысокий человечек в дорогом сером костюме. Странное какое-то было у него лицо, жабье – словно рот ему приделали чужой, размера на три больше. Зато шевелюра – черная, аккуратно подстриженная «под горшок». Выпуклым водянистым глазам, похоже, не хватало больших очков.

– А-а, мистер Крейн, – произнес он. Голос у него оказался гнусавый. – Я принял ваш звонок, но не успел ответить, как вы отключились.

Крейн снова достал свой мобильник и небрежно бросил его незнакомцу.

– Похоже, у него вдруг аккумулятор сел, Люций. И лифт испортился.

Коротышка поймал телефон и хмуро, неодобрительно посмотрел сначала на него, потом на Мёрфи.

– Ясно.

– Лейтенант Мёрфи, позвольте представить вам Люция Глау, моего личного советника и юриста.

Мыш напрягся, когда Глау повернулся к Мёрфи и уже внимательно посмотрел на нее своими лягушачьими глазами. Что-то его заметно насторожило, потому что коротышка-юрист издал неопределенный звук.

– Мой клиент арестован? – спросил он.

– Нет, – ответила Мёрфи. – Разумеется, но…

– Тогда я вынужден настаивать на том, чтобы этот разговор был прекращен, и немедленно, – заявил ей Глау.

Для своего роста держался он чертовски уверенно. Он встал рядом с Крейном, как бы заслоняя его от Мёрфи. Она опустила руки, чуть разведя их в стороны, и я увидел, как скользнул ее взгляд вниз, на пол, и обратно, оценивая дистанцию. Напряжение возросло еще на пару градусов.

– Мы просто говорили, – заверила Мёрфи Глау. Я видел уже такое выражение ее лица, и не раз – как правило, после этого она выхватывала пистолет. – Самым милым и дружелюбным образом.

– Как я уже сообщил и ФБР, и ведущему это дело полицейскому детективу, мой клиент находился в своем номере всю ночь, так что не является свидетелем того, что произошло. Более того, он узнал об этом, только спустившись утром к завтраку. – Голос Глау звучал профессионально ровно; взгляд выпученных лягушачьих глаз оставался совершенно непроницаемым. У меня возникло впечатление, что с этим выражением лица он делает абсолютно все – и ест мороженое, и топит щенков. – Дальнейшие контакты могут быть расценены как покушение на права личности.

– Люций, Люций, – вмешался Крейн, выставив руку между ними. – Право же, вы слишком резко реагируете на самую что ни на есть ерунду. – Он ослепительно улыбнулся Мёрфи, и голос его сделался еще бархатнее. – Прошу нас извинить. Люций работает на меня довольно давно, и ему приходилось иметь дело с нежелательными людьми, пытавшимися занимать мое время. Уверяю вас, я ни в коем случае не расцениваю внимание такой потрясающей женщины как покушение на мои права.

На мгновение взгляд Мёрфи оторвался от Глау, и она изогнула свою золотую бровь.

– Правда?

– Честно, – ответил Крейн: прямо-таки образчик современной галантности. – Люций, несомненно, переживает за мой напряженный график на сегодня, да и мне не хотелось бы разочаровывать поклонников, пришедших на встречу со мной, опоздав к началу выступления. – Говоря, он покосился на Жабеныша. Жабеныш чуть отступил от Мёрфи. Крейн кивнул ему и снова повернулся к ней. – Но, может, вы не будете против, если я угощу вас позже… сегодня вечером, например? В знак извинения?

Мёрфи колебалась, что ей обычно не свойственно.

– Ну… не знаю… – пробормотала она.

Продолжая улыбаться, он протянул ей руку.

– Если у вас еще будут ко мне вопросы, я с удовольствием отвечу на них тогда. Прошу вас, нет, я просто настаиваю – в подтверждение моей искренности. Мне бы ужасно не хотелось, чтобы у вас сложилось обо мне превратное мнение.

Мёрфи чуть настороженно посмотрела на него и подняла руку.

Не знаю, как мне удалось одолеть разделяющее нас расстояние с такой скоростью, но я положил руку ей на плечо и слегка сжал его прежде, чем она успела его коснуться. Она застыла и опустила руку.

Крейн сощурился, глядя на меня; рука его так и оставалась протянутой к Мёрфи.

– А это кто?

– Гарри Дрезден, – представился я.

Крейн тоже застыл. Не так, как застывают люди – моргая, чуть покачиваясь, пытаясь восстановить равновесие. Он застыл, будто труп или пластиковый манекен, и не произнес ни слова.

Как искушенный, опытный следователь я сделал из этого вывод, что имя мое ему знакомо.

Жабеныш громко сглотнул, и взгляд его выпученных глаз метнулся ко мне. Мне показалось, он разом сделался на пару дюймов ниже… а может, сгорбился немного.

Он тоже меня узнал. Черт, вот она, слава.

Мыш снова зарычал – тихо-тихо, едва слышно.

Взгляд Жабеныша метнулся к собаке, и глаза его расширились. Он оглянулся на Крейна.

Мгновение-другое никто не трогался с места. Крейн и Мёрфи продолжали улыбаться своими профессиональными улыбками. Жабеныш оставался похожим на жабу. Я изображал скучающий вид. Но сердце мое забилось сильнее, потому что инстинкты подсказывали: до открытого насилия рукой подать.

– Тут полно свидетелей, Дрезден, – произнес Крейн. – Вы не можете броситься на меня. Это увидят.

Я склонил голову набок и задумчиво прикусил губу.

– Вы правы. А вы знаменитость. Это классная возможность для рекламы. Я не появлялся на телевидении со времени того шоу у Ларри Фаулера.

Выражение его лица изменилось, улыбка сделалась холодной, жесткой.

– Вам не положено открывать себя миру.

Я ухмыльнулся ему в лицо.

– Как вернетесь к себе в номер, возьмите «Желтые страницы» и почитайте. Я там есть. В разделе «Чародеи».

Жабеныш снова сглотнул.

– Вы с ума сошли, – сказал Крейн.

– Чародеи – они такие, сумасшедшие, – согласился я. – А имя Дарби вам как-то не очень идет.

Крейн чуть вздернул подбородок, и во взгляде его мелькнуло вдруг что-то, похожее на одобрение. Не знаю почему.

Черт, терпеть не могу, когда кому-то больше моего известно о том, какую глубокую яму я сам себе вырыл.

– Правда? А кому оно идет?

– Должен признаться, единственный Дарби, которого я видел до сих пор, был в том фильме про гномов… ну, с Шоном Коннери, – сказал я. – Но мне так кажется.

Он прикусил губу и замолчал. Минуту-другую мы наслаждались очередной безмолвной паузой. Напряжение продолжало возрастать.

Тишину нарушила Мёрфи.

– Часов, скажем, в десять сойдет, Дарби? В здешнем буфете? Нам не хотелось бы нарушать ваш столь плотный график.

Он посмотрел на Мёрфи, на меня, снова на нее – и опустил руку. Потом чуть кивнул ей, повернулся и удалился в толпу.

Жабеныш смотрел на нас еще три секунды, повернулся и поспешил за своим боссом, время от времени оглядываясь через плечо.

Я медленно выдохнул и привалился к стене. Забавная это штука – адреналиновая буря без разрядки. Мышцы ног сжимались и разжимались сами собой, свет в коридоре вдруг показался мне слишком ярким. Избитая голова заболела чуть сильнее.

Мёрфи продолжала стоять, не шевелясь, но я слышал, как она успокаивает дыхание. Мыш сел и напустил на себя скучающий вид; впрочем, уши его оставались настороженными.

– Ну, – произнесла Мёрфи вполголоса, выждав еще секунду. – И что все это означало?

– Мы чуть не подрались, – сказал я.

– Это я как-то заметила, – терпеливо проговорила Мёрфи. – Но почему?

– С ним что-то не так, – буркнул я.

Она нахмурилась, оглянулась через плечо и снова посмотрела на меня.

– Что?

– Я же тебе сказал. Что-то не так. – Я тряхнул головой. – Больше сам пока не знаю.

Она зажмурилась.

– Что ты имеешь в виду?

– Не знаю – и не знаю, – сказал я. – Что-то в нем насторожило меня. Когда он протянул тебе руку, это показалось… ну, опасным.

Мёрфи покачала головой.

– Я решила, он хочет хотя бы руку потискать. Немного оскорбительно, но опасного тут ничего нет.

– В данном случае, возможно, было, – не сдавался я.

– Ты уверен, что он по твоей части? – спросила она.

– Угу. Он меня узнал. И аргументы у него против прилюдной конфронтации – стандартные для Старого Мира. Да и Мышу он не понравился. Как и его юрист.

– Вампир? – поинтересовалась она.

– Не исключено. – Я снова пожевал губу. – Но это может быть кто угодно. Блин, да он, возможно, просто человек. Мы слишком мало знаем, чтобы делать выводы.

– Думаешь, он замешан в этих нападениях?

– Хотелось бы верить, – ответил я. – Если бы решал я, он бы явно претендовал на роль поганца. Все отметины налицо.

– Если это он, мне он не по зубам, – вздохнула она. – У него дошлый адвокат, и он уже переговорил с Грином и с Риком. Любое мое давление действительно будет расценено как нарушение прав. Грин не станет действовать на основании одних моих подозрений.

– Что ж, – сказал я. – Нам повезло, что я не Грин.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Мы с Мёрфи отправились в обход по гостинице. Я открыл непочатую упаковку синего пластилина и, отщипывая маленькие кусочки, незаметно лепил их на дверные наличники, на внутреннюю поверхность цветочных горшков, в шкафы с огнетушителями, помечая таким образом все пересечения коридоров и выходы с этажей. И, конечно, я постарался оставить побольше своих незаметных синих меток в коридорах и вестибюлях, примыкающих к залам, в которых проходили мероприятия – особенно объявленные на приближающийся вечер.

– А сейчас мы что делаем? – поинтересовалась Мёрфи.

– Сплетаем заклятие, – ответил я.

– Пластилином?

– Да.

Она недоверчиво на меня покосилась.

Я помотал в воздухе пластилином и сунул ей в руки.

– Маленькие кусочки, которые я оставляю по всему дому, – частицы этого большого куска. Ясно?

– Не очень, – призналась Мёрфи.

– Они только что были с ним одним целым. Даже будучи отделенными от него, они сохраняют с ним тауматургическую связь, – объяснил я. – Из этого следует, что, используя большой кусок, я смогу установить связь с мелкими частицами.

– Ты это называл «паутиной»?

– Типа того. Я смогу… – Я поморщился, подыскивая более точные слова. – Я смогу улавливать энергию мелких частиц. Я разместил их так, что, если одна уловит нарушение энергетических полей, я почувствую это через большой кусок.

– Как, скажем, сейсмографы? – поняла Мёрфи.

– Угу, – кивнул я. – Для того и пластилин. Синий – для защиты.

Она удивленно повела бровью.

– А что, цвет имеет значение?

– Ага, – сказал я и тут же задумался. – Ну, может, и нет. Но для меня имеет.

– В смысле?

– Значительная часть магии связана с эмоциями. С тем, во что веришь сам. Когда я был моложе, я много всякого усвоил – в том числе и роль цвета в составлении заклятий. Зеленый для процветания и плодородия, красный – для страсти или энергии, черный для мести… и так далее. Вполне возможно, сам по себе цвет ничего не означает – но если я хочу, чтобы заклятие сработало с максимальной эффективностью, я должен учитывать и его. Грош цена тому заклятию, в которое не веришь сам.

– Это как волшебное перышко у Дамбо? – спросила Мёрфи. – То есть главное – собственная уверенность?

– Именно, – подтвердил я. – Перо всего лишь символ, но символ очень важный. – Я помахал в воздухе пластилином. – Поэтому я и использую синий. Я не хочу экспериментировать с новыми цветами, тем более в кризисной ситуации. Ну и потом в «Уолл-Марте» синий дешевле.

– В «Уолл-Марте»? – хмыкнула Мёрфи.

– Работа чародея не слишком прибыльная, – объяснил я. – Ты удивишься, узнав, сколько всякого я покупаю в «Уолл-Марте». – Я покосился на висевшие на стене часы. – У нас меньше двух часов до начала первого вечернего сеанса.

Она кивнула.

– Что тебе еще нужно?

– Какое-нибудь тихое место для работы, – ответил я. – Не меньше шести-семи футов в поперечнике. Чем более изолированное от шума, тем лучше. И закрывающееся – приходится исходить из того, что наш поганец знает о моем присутствии. Мне бы не хотелось заполучить мачете в спину, пока я буду орудовать с заклятием.

– Тебе долго еще готовить все?

Я пожал плечами:

– Минут двадцать. Что меня действительно тревожит, так это…

– Мистер Дрезден! – окликнули меня из толпы. Я повернулся и увидел протискивавшуюся в мою сторону Сандру Марлинг – секретаря оргкомитета. Выглядела она вконец изможденной и издерганной до беспамятства, да и на ногах держалась непонятно как; я бы ни за что не поверил, что она в таком состоянии способна прорваться сквозь толпу, но каким-то образом это ей все-таки удалось. На ней до сих пор была черная футболка с красным логотипом «Сплеттеркон!!!» – предположительно та же, в которой я ее видел накануне вечером.

– Мисс Марлинг, – вежливо поклонился я, когда она приблизилась к вам. – Добрый день.

Она устало тряхнула головой.

– Я так… столько всякого… но я не знаю, к кому еще обратиться с этим. – Голос изменил ей, и ее буквально затрясло от нервов и усталости.

Я нахмурился и переглянулся с Мёрфи.

– Сандра, что-то случилось?

– Молли, – выдохнула она.

Я нахмурился еще сильнее.

– Что с ней?

– Она вернулась из больницы часа два назад. С ней хотели побеседовать полицейские. С тех пор она не выходила, и никто из полицейских, с которыми я говорила, не знает, где она. Наверное…

– Сандра, – мягко произнес я. – Переведите дух. Успокойтесь. Вам известно, где может быть Молли?

Она зажмурилась и снова тряхнула головой, пытаясь взять себя в руки. Когда она заговорила, голос ее звучал уже на несколько делений тише.

– Они ее все еще… как это называется – допрашивают, да? Ну, когда тебя запугивают и задают вопросы?

Я сощурился.

– Угу, – сказал я. – Ее арестовали?

Сандра резко покачала головой.

– Вряд ли. На нее не надевали наручников и не зачитывали ей положенного про ее права, ничего такого. А они могут? Просто не выпускать из помещения?

– Посмотрим, – буркнул я. – В каком помещении?

– Зал в противоположном крыле, вторая дверь справа, – ответила она.

Я кивнул, стащил с плеча рюкзак и достал маленькую записную книжку. Вырвав страницу, я написал на ней несколько телефонных номеров, имен и протянул Сандре.

– Позвоните этим людям.