- У Кима две сестры и мать погибли, рыли окопы, прорвались богомолы. Всех убили своими ручищами... Они острые, как ножи, ну да ты знаешь, Ростик кивнул, знал, и очень хорошо, к несчастью. - Я там была часа через два, после прорыва. Убитых грузили в телеги, это выглядело хуже бомбардировки. - Она кончила борщ, взялась за картошку. - Пестель сидит, не вылезая, на биостанции Они там препарируют трупы насекомых, ищут биологических врагов Похоже, поблизости их нет.
      - В самом деле? Может... - Ростик подумал, что при решении этой проблемы мог бы пригодиться его новоприобретенный дар ясновидения, но уточнять не стал. Просто обо рвал себя. - Что еще? - Пока они предложили одну очень толковую идею
      перемалывать цветных кузнечиков, тех, что удается убить у периметра, и кормить коров, свиней. То есть делать комбикорм. Говорят, коровам нравится, да и людям... Я слышала, это даже вкусно.
      Ростик представил себе шашлык из цветного кузнеца, которого только что застрелил из самострела.
      - У нас так не делают. Да я бы, может, и не дал - от одной мысли тошнить начинает.
      - У вас еще не видели взрослого мужчину весом в сорок восемь килограммов. Дай бог, никогда и не увидите. - Она отставила пустую тарелку. Должно быть, эта тема была ей со всем не безразлична. Она продолжила ее, словно давно уже пыталась доказать что-то, но ее не слушали, а она не могла отказаться от своих доводов. - В Сахаре, когда наступает голод, едят даже тараканов. Придется - и мы будем есть. Мо жет, даже уже...
      Внезапно в дверь раздалось несколько глухих ударов, потом дверь раскрылась, и в квартиру ввалился Пестель. Он сразу заорал:
      - Слышал, ты приехал. Бросился к тебе. Ты у нас, говорят, стал совсем легионер!
      Ростик похлопал друга по плечам, по спине, но от его слов немного опешил. - Что это значит - легионер? Это хорошо или плохо?
      - Все ваши, из окопов, теперь такие доспехи носят, как римские легионеры. Должно быть, это случайно получилось, но уж очень похоже Да и щиты эти...
      - Щиты у нас овальные, у легионеров, кажется, были прямоугольные, чтобы биться фалангой.
      - Я тоже заметила, когда он вошел, - улыбнулась мама. - Прямо как воин с картинки. Только не думала, что от них так... пахнет. Понимаете, картинки запах не передают. Георгий, вы будете компот?
      Пестель посмотрел на кружку блестящими глазами, потом все-таки отвел их в сторону.
      - Не-а, нас на станции отменно кормят. Да и возможность питаться лучше, чем у других, все-таки почти мясо сами разделываем...
      - Мам, налей ему. Он путает компот с ужином, обязательно его нужно подкрепить.
      Потом, когда Пестель поднял голову над кружкой, облизываясь, Ростик улыбнулся. - Не говори ничего, я знаю - какие новости?
      Пестель кивнул и снова углубился в кружку. Ростик, которому эта жадность уже была забавна, поскольку сам он переживал изумительный миг полного покоя и совершенной сытости, стал рассказывать. Закончил он так: Все-таки, почему тебя не оказалось на лекции?
      - Я там был, вот только сидел Не на начальственных местах. Специально со станции сегодня удрал, а так бы...
      Они замолчали. Основное было сказано. Почему-то Ростик больше всего переживал, что в его рассказе прорвалось столько горечи, столько возмущения неправильными и бессмысленными действиями руководства, создавшими заведомо проигрышную ситуацию. Но самое главное - его бесило нежелание вождей города понять, что теперь уже никогда не будет как прежде и следовало придумывать новую тактику, строить новые отношения с этим миром, и даже с насекомыми.
      Пестель, кажется, это понял. Он сидел и ждал, пока Ростик поутихнет. Мама, которая даже расхаживать стала по кухне от напряжения, тоже стала успокаиваться. Нужно было бы, подумал Ростик, уйти с Пестелем на лавочку. Она бы не услышала многого из того, что у нас происходит. Впрочем, она не бухгалтер какой-нибудь, а врач. Ее подробностями не травмируешь, по крайней мере, не слишком... Чтобы сменить тему, он быстро спросил: - А вы что нашли на своей биостанции?
      - Только одно - скорее всего на холоде они не засыпают, - твердо сказал Пестель. - И еще очень любопытное открытие было доказано буквально на днях - их становится больше. Понимаешь, - он даже слегка порозовел от возбуждения, - это какая-fo биосистема, которая может регулировать продуктивность. Конечно, сейчас она перенапряжена, но они могут в крайнем случае питаться трупами И размножаются все быстрее. Должно быть, потому что рассчитывают не на нормальный рабочий цикл каждой особи, от рождения до естественной смерти, а на искусственную - смерть от людей в бою. - Пестель подумал, прежде чем пояснил. - Это предполагает солдат и рабочих в гораздо больших количествах, чем обычно. Если учесть, что они, как нормальные насекомые, вылезают из своих яиц почти взрослыми особями Вывод напрашивается сам собой - при сложившемся противостоянии они задавят нас скоростью воспроизводства.
      - Я думал о том же в последнее время и почему-то даже в тех же выражениях, - признался Ростик. - Идею о коллективном разуме Роя не прорабатываете?
      - Совершенно верно, - Пестель был доволен, что их мнения не расходятся. - Начинаем прорабатывать, только назы ваем это не Роем, а муравейником. Исходная посылка звучит так - наш Боловск попросту наступил на этот муравейник при Переносе.
      - Нет, не наступили, все-таки чуть-чуть да промахнулись, но находились они, конечно, недалеко... И они не сразу с нами драться принялись, можно было бы попытаться найти с ними общий язык...
      - Первую биостанцию они разгромили в первый же день, - напомнил Пестель.
      - Они там убили не всех, - вмешалась мама. - Трое раз норабочих остались живы, хотя... В общем, мы пришли к вы воду, что дело было в сильном запахе спирта.
      Ростик внимательно посмотрел ей в глаза. Он не знал об этом. Но зависимость запаха и безопасности разнорабочих сразу понял.
      - Вот именно. Ребята поддали, и их не тронули. Все дело в попытке обозначить себя или оградить запахом. Уж не знаю каким - спиртом или перегаром. А наши козлы все восприняли как национальное унижение и приказали взяться за оружие...
      Пестель даже про ягоды забыл. Он поднял погрустневшие глаза.
      - Подумать страшно. Всех смертей можно было бы избе жать, если бы... И начальство располагало этой информацией сразу. Да если бы я об этом узнал или кто-то из наших ученых! .. - Он провел рукой по лицу, пальцы его дрожали. - Может, еще не поздно?
      Чтобы отвлечь друга от мысли об упущенном мирном разрешении ситуации с насекомыми, Ростик рассказал ему о странных видениях, которые его посещали. И особенно подробно поведал о новых типах бойцов, вооружении и осадной технике, которые применяли насекомые. Каким-то косвенным образом это доказывало, что на уловки с запахом кузнечики теперь не клюнут.
      Пестель даже расстроился, когда понял, что теперь речь идет не только о репродуктивном превосходстве, но и о технологическом. А маму встревожили состояния прозрений. Она призналась, что признаки весьма информативного галлюцинирования случались и с другими жителями города, но за ними Дондиком установлен довольно плотный надзор. В конце своей речи она пробормотала:
      - Это тоже нужно диагностировать, выявлять лечение. Может быть, использовать психотропные препараты... - Она задумалась, стала мыть посуду, а потом ушла в большую комнату. Как подозревал Ростик, ей хотелось немного рас слабиться перед сном. - Еще нас здорово смутило, что у насекомых появились червеобразные, - продолжил Пестель. - Помнишь, мы ви дели их, когда ездили с Дондиком в Чужой город? Кажется, они их используют, как иностранных мастеров при Петре.
      Этого Ростик не знал, но сейчас у него появилась идея, и чем дольше он думал, тем убедительнее она ему казалась.
      -- Или как прообраз для собственных умельцев более высокого класса. Которые их матка выведет в соответствии с... Внезапно Пестель высказался:
      - Слушай, если у них и вправду есть матка, тогда, может, пробиться к ней и сжечь ее к чертовой бабушке?
      Пестель снял очки, потер тонкими, исхудавшими, но очень чистыми пальцами глаза.
      - Ты опоздал с этим предложением, - веско отозвался Ростик. - Я убежден, что теперь маток несколько, и гибель одной или даже пары ничего не даст. Нужно было пробовать раньше, еще в июле.
      Тогда Пестель, гениальный друг и биолог, работающий над изучением противника почти четыре месяца, развел руками и спросил: - Что же тогда делать?
      - Хотел бы я знать ответ на этот вопрос, - признался Ростик. - Пусть даже в этом и будет замешано непонятно откуда взявшееся всезнание.
      Глава 24
      Наутро началась зима. Ростик вышел на двор и поразился спокойствию мягких, огромных хлопьев снега, которые сыпались с низкого, бессолнечного неба. Снег, должно быть, падал всю ночь, потому что иные ветви деревьев уже стали сгибаться под его тяжестью.
      Мама ушла, она только разожгла печь, оставив сбоку вчерашний борщ, от которого немного осталось, и небольшую кастрюльку с макаронами по-флотски. Она вбухала в нее почти целую банку тушенки из тех, которые в свое время невесть откуда целыми ящиками привозил отец и складывал в погреб. Ростик едва подавил в себе желание сожрать эту кастрюлю сразу и полностью. Но справился только с половиной.
      Собирая на стол, он и обнаружил мамину записку. Она сообщала, что насекомые прорвались в Квелищево, устроили там пожар, попытались сжечь конезавод. И за ней зашли, потому что много лошадей пострадало. Наверное, пострадали не только лошади, но об этом она не написала ни строчки.
      Одевшись потеплее и с удивлением обнаружив, что его обычная зимняя одежда стала какой-то тесной и неправильной, он вышел из дома. Искать замок он даже не пытался, просто задвинул деревянную щеколду, которая долж'на была показать, что дома никого нет, и вышел на улицу.
      Нет, что ни говори, а такого плотного снега на Земле никогда не было. Шагая в центр, Ростик поглядывал на небо. Привычная серая пелена теперь сделалась более разнообразной, в ней появились разводы, образованные снежными вихрями, зарядами бурана. Впрочем, нет, настоящего бурана не было. Воздух тут был слишком тонок. По этой же причине в Полдневье и ветра настоящего никогда не бывало. Ростик подозревал, что и море тут, когда они до него доберутся, будет спокойным, вялым, без приливов и мелким, очень мелким. Может, метров десять, может, и того меньше. Жаль, забыл вчера спросить Перегуду: что он об этом думает?
      В городе в последнее время всегда было на удивление тихо - не тарахтели моторы машин, не звенели трамваи. Но снег вообще сделал все Полдневье бесшумным, почти умиротворенным. Идти было приятно. Ростик подумал, если бы не угроза неминуемой всеобщей гибели от голода и насекомых, тут можно было бы вполне счастливо жить... Вот только отца иногда очень не хватало.
      Потом снегопад прекратился, и солнце, пробивая лучами мутные, снежные тучи, появилось на своем обычном месте - строго над головой.
      Прямо на перилах университетского филиала сидели нахохленные воробьи. Вот они-то пострадали совершенно зря, могли бы и на Земле остаться. Гардероб не работал, людей в здании почти не было. Ростик сразу пошел в библиотеку. Рая Кошеварова была одна и встретила его с распростертыми объятиями. Она заставила его скинуть пальтишко, поставила чайник на устроенную в центре читального зала буржуйку. Чай, конечно, был не настоящий, а какой-то липовый, но ее радушие и удовольствие принимать гостя заменило все остальное. Обменявшись десятком фраз, он спросил главное, из-за чего пришел:
      - Рай, где Люба? Я смотрел на их дом, у них даже ставни закрыты. Рая погрустнела, но ответила уверенно:
      - Она работает на аэродроме с Кимом. Они там все собираются запустить какой-то самолет. Он почему-то еще не взлетел, но уже падает.
      Как всем и всюду, Рае хотелось послушать новости. Поэтому Ростик рассказал ей кое-что о заводе, о последних боях.
      Когда чай кончился и он поднялся, раздумывая, как бы ему сподручнее добраться до аэродрома, в читальный зал вдруг вошел Рымолов.
      Он был таким же, как тогда, когда они познакомились в обсерватории. И узнал Ростика сразу же. Создавалось впечатление, что профессор даже специально зашел сюда, чтобы поймать его. Подозрения лишь усилились, когда Рымолов заметно обрадовался, осознав, что Ростик собирается уходить. Ростислав, не заглянете ли ко мне в кабинет?
      - Загляну, - согласился заинтригованный Ростик, - если вы будете обращаться ко мне, как все остальные, - на ты.
      В кабинете у Рымолова оказалось довольно уютно. Главным образом потому, что было много книг и очень большие окна выходили на заснеженный теперь садик позади главного учебного корпуса. Не дожидаясь расспросов, Рымолов стал пояснять:
      - В помещении политеха теперь, как вы знаете, находится главный госпиталь. Вот мне и пришлось перебазироваться... Тем более что тут свободных кабинетов оказалось в избытке. - Он с довольным видом огляделся. - Не могу без рабо чего места, это дисциплинирует.
      Ростик отошел от окна, сел. На столе Рымолова, как ни странно, лежали листы грубой серовато-коричневой бумаги, которые они уволокли из завода зеленокожих. Это была та самая схема, с устройством непонятной механической черепахи. Впрочем, Рымолов не стал распространяться, почему этот лист тут оказался. - Ох, простите, - извинился он. - Чаю?
      Ростик отказался, он только что напился у Раи. Это Рымолова вполне устроило, он не хотел терять время. Своим мягким, интеллигентным голосом он принялся расспрашивать Ростика о последних его приключениях, а потом вдруг предложил:
      - Может, тебе лучше перейти к нам? Сформировано спец подразделение при наших научных группах, вот только люди там должны служить с вполне научной любознательностью, а таких нелегко найти. Я попрошу Дондика, он сейчас к нам хорошо относится, наверняка не откажет.
      - Вы с ним общаетесь? - Ростик посмотрел на седоволо сого профессора с интересом. - После... Того, что с вами не когда произошло? Рымолов все сразу понял.
      - Ты думаешь, после лагерей у меня отвращение к голубым погонам? - Он потер тонкие, сухонькие ручки. - У меня отвращение к людям определенного типа. А он - почти нормальный. Может, еще станет совершенно нормальным и даже лучше, чем мы с тобой. Ростик вспомнил все, что выслушал вчера и сегодня утром.
      - Скорее всего, нет, профессор, не станет. Скорее всего, голодные насекомые обглодают наши косточки.
      Эта картина настроение Рымолова никак не изменила. Может быть, он знает что-то, что его обнадеживает, спросил себя Ростик.
      - О том и речь, - сказал Рымолов. - Положение у нас тяжелое, и нам нужен кто-то, кто уже знает, где не следует до пускать ошибки. - Где же мы такого человека найдем?
      Не человека, а целый город. Помнишь триффидов? Ты еще о них рассказывал мне и Перегуде? - Кого? - спросил Ростик.
      Подумав мгновение или просто вспоминая, где у него что лежит, Рымолов полез на верхнюю полку одного из шкафов и снял довольно-таки потрепанную английскую книжку с зелеными трехногами на бумажной обложке.
      - Вот эта книга называется "День триффидов". Последнее слово в переводе означает - трехноги. Похожи на наших приятелей из того города, верно? - Рымолов с удовольстви ем погладил книжицу. - Отменный роман, жаль, ты не чита ешь по-английски.
      Ростик взял у него из рук слабую, хрупкую книжицу. Она была издана в Лондоне, фамилия автора ему ничего не говорила. - Это про нас? - Нет, конечно, тут все - фантастика. Но кое в чем похоже. Английский, романы... Как-то все это стало неактуально, решил Ростик. А потому следовало упростить ситуацию. - Конкретно, профессор, что вы предлагаете?
      - Я предлагаю, - Рымолов посмотрел на Ростика зоркими, очень спокойными глазами, - снарядить к триффидам посольство. И включить тебя в его состав. Как охранника и специалиста по нашему противнику, то есть по насекомым.
      Ростик подумал. О такой возможности он ни разу даже не задумывался. А должен был, идея могла оказаться выигрышной. В самом деле, триффиды, или как их там, знали что-то такое, что делало нападение на их город невозможным. Этому секрету они могли научить и людей. - Вы думаете, они пойдут на переговоры?
      - Что они теряют? - спросил Рымолов. Логики в его от вете не было ни на грош, но он звучал в какой-то мере убедительно.
      - А если?.. - начал было Ростик, но докончить не успел.
      - Если потребуется создать небольшое давление на воз можного союзника, тогда вы расскажете им, что их воин ственные восставшие червяки договорились с насекомыми и, похоже, те помогают им. А это значит, у нас с триффидами есть общий враг. Это уже что-то. - Рымолов не спускал с лица Ростика глаз. В них мелькнуло что-то отцовское, может, затаенная усмешка? Ну, так как, поедешь?
      Ростик набрал побольше воздуха в легкие, потом разом выдохнул: - Вы еще спрашиваете?
      Часть V
      Саранча Полдневья
      Глава 25
      Подготовка, против ожиданий Ростика, заняла почти две недели. Это были не очень даже хлопотные две недели. Он просто приходил в здание райкома, слонялся по коридорам, иногда заходил в другое крыло, к Дондику. Если тот бывал на месте, он всегда информировал Ростика о том, как идут дела по отправке посольства в Чужой город. Если его не бывало, Ростик обедал в столовой, потому что пропуск давал ему такое право, и шел в здание универа. Тут его встречал Рымолов.
      Вот профессор был нетерпелив. Он хотел провернуть отправку побыстрее, и едва Ростик докладывал ему последние новости, которые, как правило, не очень отличались от вчерашних, начинал писать раздраженные записки.
      В начале третьей недели энтузиазм Ростика сменился вдруг, в одночасье, глубоким презрением ко всей советской бюрократической машине. Раньше у него были хоть какие-то надежды, теперь они развеялись в пух. Получилось так потому, что Дондик радостно сообщил: - Кажется, все в порядке. Мы нашли тебе шофера. - Кого? - спросил Ростик.
      - Помнишь, с нами в город на БМП ездил, по фамилии Чернобров? Отлично помню. - Вот его.
      Рост набрал побольше воздуха, появилась у него такая привычка, чтобы не злиться или, наоборот, не дать вырваться на волю эмоциям.
      - И это все, чего я добился за три недели хождения из кабинета в кабинет? - Разве три? - Дондик почесал нос, полистал настольный
      календарь. - М-да, в самом деле, больше двух. - Он постучал карандашом по столу. - Погоди-ка. И исчез на полчаса.
      Ростик постоял, походил, посмотрел в окно, взял какой-то том комментариев к непонятному закону, изорванный, очевидно, для растопки очень аккуратной буржуйки, которую Ростик еще в первую неделю своего хождения сюда обнаружил в маленькой, незаметной комнатке за кабинетом. Еще там стояла кровать с пружинным матрацем, висело несколько полотенец и пара шинелей. На одной были погоны голубого цвета, на другой - милиционерские.
      Потом дверь распахнулась и в комнату влетел Дондик. За ним плелся высокий, совершенно блеклый и невыразительный солдатик с голубыми погонами на плечах и с карабином в руке. - Вот он еще с тобой поедет, - пророкотал капитан.
      - Как со мной? Мы же ждем, когда утвердят фигуру главного посла. Я всего лишь наблюдатель и... - Ростик не знал, как закончить.
      - Теперь ты назначен старшим и можешь отправляться хоть сегодня. Найдешь машину в гараже, там Чернобров иг рает, поди, в козла с другими шоферами.
      Тогда Ростик и понял, что система заслуживает только презрения. И даже воевать с ней - нелепо, просто потому что война с ней недостойна сил здорового, нормального человека. Жаль, думал Ростик, что я об этом раньше не догадывался. Я бы сюда ни ногой...
      - Ну, нет, - сказал он вдруг, вероятно, под влиянием последних своих соображений. - Я один не поеду. Если что-то пойдет не так... Я требую еще одного человека. Да так и солиднее выйдет.
      - Хорошо, - легко согласился капитан. Кажется, он был даже доволен, что Ростик начал торговаться. - Сделаем, что в наших силах.
      - В ваших, - заверил Ростик. - Мне нужен секретарь и свидетель. На эту роль я предлагаю... - У Ростика было не сколько кандидатур, но все они были весьма занятыми людьми. И лишь одного человека, по его мнению, можно было без ущерба для города взять с собой. - Эдика из "Известки".
      Дондик кивнул и послал своего солдатика, чтобы журналиста отыскали и доставили к нему хоть из-под земли. Тем временем Ростик отправился общаться с Чернобровом. Тот в самом деле бездельно сидел за столом в райкомовском гараже, но не играл в козла, а лениво раскладывал пасьянс. Узнав, что завтра после завтрака они, наконец, тронутся, он даже раскраснелся от удовольствия, смел карты и пророкотал на весь полупустой бокс: - Вообще-то, у меня все готово.
      Так и оказалось. Ростик, Эдик, голубопогонник, которого бойкий на язык Чернобров сразу стал называть "голуба", сам Чернобров собрались у БМП почти затемно. Паек на два дня был им уже приготовлен, его принес Голуба.
      Они открыли ворота, показали охранникам какие-то бумаги и поехали. Пронеслись по стылому, голубому от ночного мороза городу, распугивая привыкших неторопливо расчищать тротуары дворников и демонстративно забывающих о проезжей части, и выскочили к Бобырям, почти в то самое место, откуда начинали свой путь прошлый раз.
      Тут пришлось подождать, потому что растаскивать вмерзшие в красно-черную землю заграждения оказалось сложнее, чем летом. Но ребята из окопов справились с этим не в пример лучше, чем в прошлый раз. Хотя бы потому что научились обращаться со щитами, научились держать сплошной строй, а когда насекомые пальнули из одинокой тут катапульты, хладнокровно пропустили снаряд мимо.
      Потом БМП поехала вперед, и Ростику стало ясно, что дорога легкой не будет. Колеса, хотя они и были приспособлены практически к любому бездорожью, проваливались чуть не до оси, буксовали, а время от времени начинали дико расшвыривать снег, тщетно пытаясь сдвинуть машину с места.
      Первый раз это произошло, когда они еще не вышли с позиции насекомых. Голуба, укутанный в зимнюю шапку и тулуп, принялся бодро крутить турель крупнокалиберного пулемета, поливая все подряд свинцом, пока Ростик попросил erq этого не делать. На что Голуба всунул голову в кабину: Почему? Это ж враги!
      - Много мажешь, - откомментировал Ростик. - А патроны еще пригодятся.
      Голуба вздумал было обидеться, но потом вал насекомых стал сплошным, Ростик сам вылез из уютного тепла переднего пассажирского сиденья, встал за турель и принялся бить короткими очередями - по две-три пули, не больше, и в самые плотные скопления атакующих богомолов и кузнечиков. Посмотрев на эту работу, Чернобров головой покрутил и тут же перекрестил Голубу в Голубца. Да и сам солдатик присмирел.
      Выбравшись на снежную целину, машина пошла ровнее. Должно быть, простор и относительно ровная поверхность ее устраивала больше, чем изрытая воронками, перемешанная ногами и лапами в результате бесчисленных атак и контратак линия фронта.
      Вспомнив прошлую поездку, Ростик попросил Черноброва не очень торопиться, но безрезультатно. Не проехали они и трех километров, как тот чуть не по борт влетел в замерзшее, мелкое, невидимое под снегом озерцо. Когда они все-таки выбрались из него, заякорившись тросом на встроенной в машину лебедке к соседнему огромному, почти земному дубу, водила тоже поутих.
      Эдик, замерзнув в своем не очень подходящем для поездок в открытом кузове пальтишке, втиснулся в кабину, и, увидев его сизый армянский нос, Ростик над ним, конечно, сжалился. Они так и просидели почти до конца дороги, наполодину в кресле, наполовину друг на друге. Зато так было теплее и веселее. Вконец поголубевшему Голубцу сзади никто уже погреться в кабине не предложил, потому что длинный тулуп должен был сохранить его от любого ветра и мороза. Если этот недотепа сумел замерзнуть в такой роскошной экипировке, то сам был виноват. Общее мнение и донес до сведений голубопогонника Чернобров, не стесняясь затравленного взгляда и кислой рожи собеседника.
      Потом они подъехали к городу. Тут начиналась работа Ростика, но как за нее взяться, он не знал. К тому же ему показалось странным, что их не попытались атаковать дикие червеобразные, которых в прошлый раз около города, да и в самом городе оказалось немало.
      Так или иначе, Ростик выскочил из машины, разминая ноги, присел, покрутил головой, как и прошлый раз, не обнаружил никакой стражи на стенах у ворот, открыл их и предложил Черноброву въехать.
      - Вот сожгут они наш транспорт, будет у нас и дружелю бие, и мир во всем мире, - отозвался Чернобров. - Учти, командир, я эти ворота протаранить не смогу...
      - Зато от диких червеобразных, что болтаются вне города, будете закрыты, - ответил Ростик, и это убедило всех.
      Оставив у машины водителя и Голубца, Ростик с Эдиком, поплотнее запахнувшим свое пальтишко, потащились узкими улицами к центру. Но уже через пару поворотов Ростику стало ясно, что вид засыпанного снежком города существенно отличается от прокаленного солнцем лабиринта, который, как ему показалось, он успел понять прошлый раз. В общем, они заблудились.
      Тогда пошли назад. Благо на снегу остались отпечатки их ног. Разглядывая эти отпечатки и постепенно накапливая свой обычный энтузиазм, Эдик спросил: 132
      - А все-таки, как мы будем устанавливать с ними контакт? - Поднимем вверх руки и пойдем потихоньку навстречу. - А они поймут?
      Эхо его слов прокатилось по тесной улочке. Ростик усмехнулся. - Скоро узнаем.
      Они вышли на довольно широкую улицу, и Ростик решил пойти в том направлении, где они еще не блуждали. Попытка оказалась успешной, через пару-тройку поворотов они нашли первые развалины. На глаз было видно, что их стало больше, чем в июле, это значило, что гражданская война длилась тут еще не один месяц после того, как люди уехали. Развалины позволили найти и библиотеку.
      - А почему ты решил, что их нужно искать именно тут? - спросил Эдик. Ничего я не решил, я пробую.
      Они спустились по лестнице в тот зал, где нашли склад глиняных табличек, прошли по темным коридорам, и вдруг Ростик почувствовал впереди какое-то движение. Почиркав кресалом, он выбил искры на приготовленный факел, и когда все вокруг осветилось довольно-таки дымным мерцающим светом, разобрал впереди неясные тени. Где-то сбоку раздавались осторожные шорохи. - Вот они, - шепотом произнес Эдик.
      Ростик, ослепнув от искр, ничего не увидел, но быстро спросил: Зеленые или... - Зеленые.
      - Тогда так. - Ростик воткнул в трещину пола факел, вы тащил из кофра, который волок на плече, довольно толстый половик, специально выпрошенный у мамы, расстелил его, сел и поднял руки. - А ты отойди пока к стене. У меня нет для тебя второго ковра.
      Эдик отошел. Постоял. Ничего не происходило. Тогда он не выдержал и стал разговаривать. Его голос отдавался вокруг глухим эхом: - А зачем эта штука тут... Я хочу сказать - коврик?
      - Так делали индейцы. Это общий знак миролюбия, него товности к бою. Думаешь, поможет?
      Ростик не был ни в чем уверен, но ему хотелось верить, что он не ошибается. Поэтому он не стал отвечать, опустил руки, чтобы они немного отдохнули, а потом снова поднял их. Так Длилось довольно долго. У него даже зад задеревенел, а ноги над ботинками стали холодными, как камни под половиком. По-прежнему ничего не происходило.
      - Они не появятся, - уверенно сказал Эдик. - Нужно идти дальше.
      Отчаяние в душе Ростика стало почти невыносимым. Вдруг впереди послышались осторожные, шаркающие шаги, и в круге света, мягко, словно качание тростника в утреннем тумане, появился зеленый. Он был очень высок. И на него были накинуты широкие, длинные, почти до пола, серые или серо-зеленые куски ткани. Он подошел к Ростику и медленно согнулся, приблизив свои ужасающие жвала к лицу человека. Потом повернул голову, чтобы один его глаз, который был приспособлен смотреть только вбок, видел Ростика, а другой - Эдика.
      - Ну вот, - сказал Ростик. - А ты боялся, что не получится. Встань-ка, чтобы ему было удобнее тебя разглядывать.
      Глава 26
      Они рассматривали друг друга, человек и зеленокожий, похожий на растение тип, у которого не было век на глазах, чтобы мигать, и даже в морозном воздухе подземелья Ростик вдруг начал ощущать тонкий, почти неуловимый запах горечи, смешанный с какими-то цветами. Пожалуй, это было похоже на жасмин, смешанный... да, смешанный с перцем. От этой мысли Ростику стало смешно, и он хмыкнул. Да так резко, что зеленокожий поежился.
      Потом эта зеленая каланча опустилась на корточки, а его ноги под длинными одеяниями согнулись в трех суставах. Он вытянул руку. Ростик опустил руки, они затекли уже до такой степени, что ему показалось, начав рисовать, он не сумеет изобразить даже крестик.
      Зеленокожий поднес свою длинную правую руку к половичку Ростика, с интересом потрогал ткань. Потом ткань Ростикова пальто, потом коснулся побелевшей кожи на тыльной стороне запястья его руки. Теперь Ростик поймал себя на том, что слегка вздрогнул. Хотя прикосновение это было очень осторожным, даже нежным.
      - Здорово, - прошептал от своей стены Эдик. - Что дальше?
      Он, похоже, рассматривал все происходящее как экспериментальный спектакль. Что ж, решил Рост, может, зеленокожий так же думает. Бывают же и у них, гм... не очень умные ребята. Хотя этот, кажется, был не из них.
      Тогда он вытянул свою правую руку, взял замершую, безвольную ладонь зеленого, кстати, довольно удобную для пожатия, и сжал ее несильным, очень осторожным жестом. И тогда случилось необычное. Зеленый рассмеялся. Это выглядело странно. Его боковые жвала разошлись, верхняя челюсть поднялась, глаза стали поменьше... Но это определенно была улыбка.
      Если, разумеется, не хищный оскал, предвкушение моих телес на вертеле, или на сковородке, или как тут они готовят себе на обед человечину, подумал Ростик. Но шутка не получилась, потому что нужно было заниматься делом. Он и попробовал.
      Потыкал себя в грудь пальцем, потом облизнул губы, обращая на них внимание зеленокожего, и раздельно произнес:
      - Рост, человек. - Потом еще несколько раз каждое слово в отдельности.
      Зеленый вдруг странно опустил и снова выпрямил свой весьма выдающийся нос. Это было странно, что он оказался подвижным... Но на самом-то деле, почему бы нет? - Шир Гощд... Ростик ткнул пальцем в зеленого. - Шир Гошод?