- Да, именно. Когда нам следует ждать следующее нашествие?
      О чем он спрашивает, подумал Ростик О том, что действительно говорил триффид, или о том, что мне в моих видениях являлось? Но разве об этом так вот переспросишь? - Если нужно, я смотаюсь туда и спрошу его. - Мне не только его ответ нужен, но и твои комментарии. Теперь понятно, признал Ростик. Ладно, тогда так:
      - Я не очень хорошо понял ситуацию, но.. Нужно быть готовым встретить тех, кто придет за саранчой.
      Кошеваров уронил свой карандаш, который держал, подобно Рымолову, словно указку. - Кого? Кто это?
      - Вообще-то, - Ростик колебался, он не знал, как это вы разить, - они с саранчой мало связаны, но что-то общее у них есть. Я даже не думаю, что их следует называть мародера ми... Не знаю, ни в чем не уверен.
      Видение о тех, кто придет после саранчи, у него было кратким, слабым и совершенно неинформативным. Он не смог его интерпретировать даже для себя Рымолов спокойно, изучающе посмотрел на него и предложил: - А конкретней что-нибудь сказать можешь?
      - Это кто-то большой и слегка похожий на людей, - сказал Ростик. Обдумав переговоры с Марамодом в Чужом го роде, я решил, что нас даже приняли за них, когда мы там появились первый раз. И лучше их ждать, чем надеяться, что они не появятся.
      - В таком случае, круг внешнего наблюдения нужно рас ширить. И как можно дальше. - Всего лишь наблюдения? - спросил Кошеваров.
      - Не только. Пусть наблюдатели охотятся, топографируют местность, делают прочие наблюдения. Это, конечно, работа для понимающих, поэтому... Гринев, придется начинать с тебя. - Понимаю, - кивнул Ростик. - А ты не знаешь, откуда могут появиться эти твои мародеры? С саранчой знание направления позволило обойтись единственным постом, - спросил Достальский.
      - Они не мои, - пробурчал Ростик, поднимаясь. - Я не понял, мне в Чужой город наведаться или самому разведку организовать?
      - Это на твое усмотрение. - Рымолов осмотрел встающих людей. - Так, что мы забыли? Внезапно Ростик вспомнил. - Вчера вы обещали повесить вечевой колокол.
      Все замерли. Рымолов посмотрел на Ростика разом повеселевшими глазами.
      - В самом деле, некрасиво получается, первое и единст венное предвыборное обещание чуть не забыл. Спасибо, что напомнил. - Но у нас нет колокола, - сказал Кошеваров.
      - Помнится, - Рымолов подумал, посмотрел в окно, опять пошлепал карандашом по бумагам, - в подвале обсерватории остался один, снятый с церковной колокольни, - хотели использовать в музее атеизма, да так и не собрались. Вот только где его вешать?
      - Перед райкомом, - предложил Ростик. - Где вчера митинг прошел.
      - Митинг? - Рымолов хмыкнул. - Потом прикинем, может, в самом деле, склепаем арку и водрузим все сооруже ние на том самом месте. Но повесить колокол нужно сегодня... Ростик, полагаю, эта задача тебе по плечу. Ростик кивнул. Это было несложно.
      - И все-таки, где вы будете вешать колокол? - подался вперед слегка сонный Вершигора, главред "Известки". Как оказалось, он все время был рядом.
      - А на вытянутую руку памятника Ленину, - решил Ростик. - Он стоял без дела столько лет, пусть хоть сейчас не много поработает.
      - Одобряю, - кивнул Кошеваров, и довольная улыбка появилась на его бледном, перебинтованном, но неравно душном лице.
      Глава 36
      Ростик возвращался домой незадолго до темноты За день он набегался так, что только звон в ушах стоял да круги плыли перед глазами. Помимо колокола, он начал подготовку к первой разведывательной экспедиции с самыми широкими задачами, и это оказалось делом весьма хлопотным. Город оживал после нашествия летающих крыс, звенели пилы, тюкали топоры. В недалеком от них дворе, кажется, у Кошеварова, гавкала собака. Это было странно, раньше у них псины не было.
      И все-таки Октябрьская выглядела почти нежилой. Снег лежал сплошным сугробом на проезжей части, много домов стояли нежилыми, деревянные сараюшки, выходящие в проулки между палисадничками, рассыпались, уж очень здорово их погрызла саранча... Зато из трубы его дома поднимался дымок. Ростик обрадовался, значит, мама уже пришла из больницы. Еще бы догадалась воды для помывки согреть, и вовсе...
      Знаменитая отцова лавочка была не пустой. На ней, прямо на обледенелых досках, сидела Люба Ворожева. Она выглядела озабоченной, но и спокойной.
      - Мама говорила, что девушкам на холодном сидеть... - начал было Ростик, но запнулся. На Любане были солдатские ватные штаны и очень толстая материнская дубленка, сде ланная отцом из зимовочного тулупа. В этом наряде она казалась матрешкой, неуязвимой для холода и даже слегка деревянной.
      - Много ты о девушках знаешь, - улыбнулась она. - Может, посидишь рядом?
      Ростик смел снег с лавочки, сел. Тулуп и у него был что надо, сегодня только со склада получил. Как и солдатский сидор с пайком на ближайшую неделю. Не зря же бегал по всем складам, разнося записки от разных начальников, от Кошеварова и тети Тамары Ворожевой.
      К тому же, как теперь почему-то стало казаться, и акацию крысы объели меньше других, и день был с намеком на весну. По крайней мере, снег определенно стал грубее - верный признак скорых оттепелей. - Что делал сегодня? - спросила Любаня. - Колокол вешал, экспедицию готовил.
      И он рассказал ей в нескольких словах, какие команды получил и как взялся за их исполнение.
      - Неплохо, - одобрила его Любаня. - Выходит, мы молодцы? - Да, мы победили. - Победили? Что именно?
      - Всё, - заявил Ростик. - И саранчу, и коммунистов, и зиму, и голод... Такая у нас полоса пошла - одни победы. И все за нас.
      Любаня посмотрела в сторону дома. Наползла какая-то хмарь, даже дым из печи был едва виден. - А что было сегодня для тебя самым радостным?
      - А у тебя?
      - Ну, солнышко сегодня стало светить чуть ярче, чем вчера. Говорят, весна быстро наступит... Теперь ты давай.
      - Я больше всего порадовался, что у меня теперь есть задание. И появились интересные мысли. Вообще, здорово, что у нас после восстания начальство поумнело. - Не все, - сказала Любаня. - А кто не поумнел?
      - Борщагов. Говорит, что снова собирает компартию. Обещает, как только выйдет из больницы, разработать кон ституцию с правом оппозиции на проведение митингов. - Из больницы?
      - Его же вчера, пока он шел домой, где-то подловили... Как мальчишки в школе, честное слово.
      Ростик вспомнил, что утром Кошеваров тоже героически не замечал повязку на голове. Судя по всему, райкомскому первосекретарю досталось больше, если он оказался в больнице. - Прибьют его когда-нибудь.
      - Непременно, - согласилась Любаня. - Лучше бы у него ничего не вышло, он самое хорошее дело готов испортачить. Что у тебя еще было хорошего? Еще на аэродроме я видел Кима. - Ты и там был?
      - Еще бы! Мне же нужно местность картографировать, а лучше всего это сделать сверху, с воздуха. Вот я и отправился туда, чтобы узнать, когда они полетят. - А они полетят?
      - Пока никто толком не знает. Но Ким говорил, что аэродром почти не пострадал, там ангары довольно жесткие, и саранча почти не пробилась. К тому же эти фанатики остались вместе с машинами, чтобы защищать их... И, как ни странно, многое отстояли. Ни одного серьезного прорыва у них так и не случилось. - Вот это да! - восхитилась Любаня. - Какие молодцы.
      - Молодцы, - подтвердил Ростик. - Жаль, он мне рань ше не сказал, я бы к ним пробился.
      - Ты был в больнице, на своем месте. А там, если учесть, что они отбились, и Кима хватило.
      - В общем, Ким обещает сделать, что сможет, и начать полеты. - Когда?
      - Через месяц... То есть местный месяц-, в три недели. Итого - первого апреля. - Никому не верю, - подхватила Любаня.
      Ростику все более определенно казалось, что она думает о чем-то совсем другом, не о том, что они тут рассказывают друг другу. Внезапно Любаня решилась, задержала дыхание, а потом выпалила: - А у нас будет полет? - Что ты имеешь в виду? - Я имею в виду нас с тобой.
      Ростик оторопел. Он знал, что это когда-нибудь будет, верил в это и всегда надеялся, что он произнесет какие-нибудь соответствующие слова на этом самом месте. Но сейчас, сразу после саранчи...
      Он провел рукой по волосам, не заметив, что снял шапку. Дурацкий автомат за плечом сухо звякнул о кирасу. И этот панцирь, еще меч... Зачем он его сегодня взял с собой, автомата хватило бы.
      Хотя для чего и автомат нужен, если он всего лишь по городу ходит? Противника нет, вероятно, в округе на несколько сот километров, а он - с автоматом. Ерунда какая-то. Или привычка?..
      - Н-не знаю. Дел невпроворот, мне какие-то мародеры привиделись... Я об этом Рымолову сказал, он поверил. Он вообще после того, как прогноз на закапывание оправдался, стал ко мне прислушиваться, кажется. А тут такое... - Да, такое. Именно.
      Посидели молча. Плохо все получилось, а как теперь исправить, он не знал. Вот она сейчас встанет, уйдет к себе, и он с ней никогда больше не сможет заговорить, даже по-дружески.
      - Любаня, я всегда хотел тебе сам это предложить. Пони маешь? Но только это казалось жутко сложной проблемой... Любаня внезапно сверкнула глазами.
      - А ты смотри на это проще, как на проблему выживания. Рода, например, фамилии Гриневых...
      Ростик смутился, почувствовал, что краснеет. Эх, и почему девчонки с этим так торопятся, что им, шпоры мерещатся, что ли? - В общем, и выживание тоже. Но здесь я как-то не могу...
      Любаня повернулась к нему. И маленькая, чуть выше плеча, а смотрит почему-то свысока. Как будто сейчас вынет платок, утрет Ростику нос и начнет воспитывать.
      - Мы же победители? Сам сказал, сколько побед за нами, и за тобой, в том числе. Неужели еще одну маленькую победу не сможешь завоевать? - Тебя? - Для меня тоже. И для себя, если это правда.
      Ростик кивнул.
      - Конечно, правда. Ты же знаешь. Нас еще во втором классе дразнили "жених и невеста".
      - Я об этом тоже сегодня вспомнила, - улыбнулась она. Но на глаза ее почему-то опустился иней. Или это был не иней? - Ну, почему ты не скажешь того, что я хочу услы шать? Ростик понял. И про себя, и про нее.
      - В самом деле.. Раньше не решался, но сейчас скажу. Любаня, я люблю тебя.
      Она улыбнулась, провела рукой по глазам. Это оказался не иней.
      - Я тоже люблю тебя. И всегда любила, и теперь рада тебе это сказать.
      - А еще, - сказал Ростик, - в целях решения проблемы выживания рода, например Гриневых, я предлагаю тебе стать моей женой. А то знаешь, всякое может случиться, все-таки в Полдневье живем.
      - Про Полдневье можно было бы и не говорить на ночь глядя.
      Она повернулась к нему и крепко-крепко прижалась холодноватыми, почему-то солеными губами к его губам.
      Вот так это и бывает, подумал Ростик. Неужели так же было и у отца с мамой? Неужели это происходит со мной и с моей Любаней?
      Любаня отодвинулась от него немного. Посмотрела налево, потом направо, в сторону своего дома.
      - Знаешь, невестам полагается думать над такими предложениями. Но учитывая твою всепобедность и Полдневье, я полагаю, что... В общем, так. Наш дом почему-то пострадал больше твоего, поэтому я, пожалуй, перееду к тебе. Может быть, прямо сейчас.
      Ростик почувствовал, что не дышал последние минуты три. К тому же сидор с пайком упал на снег. Он наклонился, поднял его, отряхнул снежинки с брезента. - Это правильно, Любаня, но... - Что тебя беспокоит, победитель? - А мама? - спросил Ростик. - Что она скажет? Любаня улыбнулась так, что старая акация за их спинами чуть не раскрыла свои цветы на два месяца раньше срока.
      - Она обещала, что будет входить к нам в комнату со стуком.
      - Как так? Ты хочешь сказать, вы с ней обо всем уже договорилась? Любаня закусила нижнюю губу, что еще с детства служило признаком ее нежелания признаваться в каком-нибудь озорстве. Но на этот раз кивнула.
      - Она согласилась переехать в твою комнату, а нам отдала дальнюю, так называемую спальню. - Вот это да! - вырвалось у Ростика
      - Это всегда когда-нибудь происходит. - Она погладила его по рукаву, успокаивая. - Так это же заговор! - вскричал он в радостном ужасе. Любаня снова кивнула.
      - Она у меня молодец, - восхитился Ростик. - И ты тоже молодец Оба вы у меня...
      - Сегодня у нас будет свадьба, - сказала Любаня, поправляя платок. Мамы, правда, не будет, и гостей не будет, но это и не обязательно. Их можно позже позвать, когда станет теплее. Тогда во всем признаемся, расставим столы в саду Но свадьба сегодня состоится Я даже воду поставила на плиту, чтобы горячей была
      - Это ты печь топишь9 - спросил Ростик, если бы не естественная подушка снега, он бы грохнулся с лавочки.
      Любаня опять кивнула, подхватила его под руку и силой подняла с лавочки. - Заговор, - твердо сказал Ростик, - как пить дать Потом всмотрелся в лицо Любани. Стало совсем темно, но ее глаза были видны И в этих огромных, темных озерах плескалась радость и любовь.
      Он постоял, подумал и, прежде чем толкнуть калитку, добавил: - Жизнь продолжается.