Николай Басов

Место отсчета

Часть I

Операция «Соседи»

Глава 1

Весна пришла в Полдневье сразу, за пару ночей оголились вершины пологих холмов, а сугробы стали пористыми, насыщенными влагой и почти такими же серыми, как небо, под которым стоял Боловск.

Экспедиция в Чужой город проваливалась дважды. Сначала БМП застряла на красной глине, так что ее пришлось вытаскивать с помощью дизельного тягача. И во второй раз отряд доехал лишь до разлившейся речушки, из которой ребята во время самой первой поездки прошлым летом пили воду, и снова вынужден был вернуться.

Зато с третьей попытки, верхами, Ростик со старшиной Квадратным всего с одной ночевкой добрались до Чужого города и с удивлением обнаружили, что вокруг него кипит весенняя работа.

Миновав границу, отмеченную камнями, видными даже под снегом, они попали на наезженную дорогу и уже на рысях добрались до стен. Никто не пытался остановить их, лишь время от времени они ловили на себе взгляды червеобразных Махри, которые дружно, распевая странноватые пискляво-заунывные песни, возились на полях.

В городе царило еще большее оживление. Бригады червеобразных восстанавливали разрушенные дома, некоторые выстилали улицы новыми плитами или выравнивали после зимы старые.

Общее впечатление чуть не праздничной сумятицы усиливалось из-за стай очень красивых, похожих на попугаев, разноцветных птиц с длинными, остренькими хвостами, которые кочевали по крышам. Их переливчатые крики не надоедали, как, например, карканье ворон, хотя исполняли они, по всей видимости, ту же роль.

На этот раз Ростик с Квадратным выехали на площадь перед библиотекой без особых трудностей. Спешившись, они попытались войти в знакомое здание с барельефом, но тут их остановил тонкий и подвижный зеленокожий Шир Гошод, с цветком на плече. Выставив вперед три свои руки, без всякого выражения, лишь поворачивая голову то в одну сторону, то в другую, чтобы видеть сразу обоих людей, он стал наступать, пока все вместе они не отпятились в центр площади.

Ростик так и не понял, почему им нужно было отходить так далеко, почему нельзя было устроиться у стены, но возражать, конечно, не стал. Он лишь назвал несколько раз имя знакомого ему Шир Марамода, после чего, получив в ответ кивок носом, стал терпеливо ждать.

Квадратный впервые оказался в Чужом городе, он разглядывал дома и барельефы, словно попал в музей. Ростик попытался было утихомирить его, но получил резонный ответ:

– Взводный, а может, равнодушие к их городу считается бульшим нарушением приличий, чем любопытство?

Не прошло и получаса ожидания под солнцем, как всегда висевшим в зените, как из дверей библиотеки появилась фигура, припадающая на одну из ног. По этой хромоте Ростик определил, что видит старого знакомого.

Шир Гошод в гротескной, но в целом правильной форме попытался повторить тот поклон, которым Ростик встретил его еще зимой. Рост тоже поклонился, чтобы закрепить эту форму приветствия, и улыбнулся. Брови и боковые жвала зеленокожего тоже раздвинулись. Старшина откомментировал:

– Ишь ты, тоже улыбаться умеет.

По заведенной схеме Ростик расстелил прямо на плитах площади привезенный из дому половичок, уселся, выбрал место чуть более пыльное, чем соседние, и попытался нарисовать Боловск, окруженный насекомыми, которых уничтожает черная волна саранчи.

Как и несколько месяцев назад, Марамод зашел за спину и стал, беспрерывно поворачивать голову, чтобы видеть его то одним глазом, то другим. Квадратный дважды попытался вмешаться в работу Ростика, но тот отогнал его так решительно, что старшина недовольно зашипел.

Сбоку от рисунка Ростика Шир Марамод пририсовал картинку, на которой черный вал борыма уничтожал несколько червеобразных, которые оказались по ту сторону выставленных у города камней. Не составляло труда понять, что Шир изображал гибель последних бунтовщиков, затеявших прошлым летом гражданскую войну. Тогда Ростик приставил к своим насекомым несколько червеобразных и, обозначая союз между ними, заключил в общую рамку. Но Марамод одним движением красноречиво перечеркнул ее по диагонали. Эту проблему Марамод обсуждать отказывался, ее не существовало.

Ростику осталось только согласиться и продолжать. Старательно, чуть не высунув язык, он нарисовал сбоку от Чужого города переплетение различных труб, вышедших из городских стен двух человечков верхом на лошадях и проложил дорогу к обозначенному объекту. Шир Марамод задвигал бровями, носом, боковыми жвалами, стер дорогу и недвусмысленно показал пересекающее путь копье.

– Но почему? – спросил Квадратный.

Как оказалось, старшина стоял у них за спиной и смотрел на все, что происходило на песке.

– НЧму? – повторил Марамод старательно. – Чму.

Тогда Ростик опять принялся изображать дорогу от Чужого города, но теперь она приводила в Боловск. По ней двигался высокий Шир Гошод. Ростик ткнул в нее пальцем и указал на собеседника.

Марамод раздвинул боковые жвала, оглянулся на библиотеку. Ростик мог бы поклясться, что сейчас Шир каким-то образом пытался беззвучно поговорить с кем-то, кто остался в библиотеке. Но собеседование было таким коротким, что понять в нем ничего не удалось.

И все-таки Ростик почувствовал, что под действием использованной Широм силы в его теле поднимается волна холода, в животе собирается комок отвратительной тошноты. Знакомые симптомы оказались настолько некстати, что он попытался подняться с коврика, чтобы уступить его старшине, но не успел.

Мрак налетел, как черная буря, заволакивающая зрение и сознание, оглушающая все чувства разом. И в глубине этого тумана возникали светящиеся образы, которые все яснее проявлялись в сознании, словно переводные картинки, которые Ростик так любил в детстве.

Ростик не сопротивлялся, он лишь следил, как эти картинки становятся яснее…

Очнулся он потому, что Шир Марамод, приблизив свой правый глаз, с интересом следил за лицом Ростика, держа его руки своими зелеными левыми лапами. Ростик обратил внимание, что вместо ногтей у Шира росли короткие, крепкие колючки коричневатого цвета.

От этих рук, от всей фигуры веяло такой искренней попыткой понять, что же происходит с чужаком, что Ростик попробовал благодарно улыбнуться. Улыбка не получилась, холодный пот заливал глаза, руки дрожали, а губы не растягивались, будто сделанные из глины.

– С тобой что-то произошло, – констатировал Квадратный из-за плеча.

Ростик оглянулся. Старшина выглядел спокойным, но очень, прямо-таки необычайно внимательным.

– Ничего страшного, они как-то подействовали на меня и, кажется, сами не догадываются как.

– А ты догадываешься?

– Тоже нет, – хмыкнул Ростик. На этот раз улыбка получилась. – Но будем надеяться, это тот самый улов, ради которого мы сюда притащились.

Старшина кивнул, и Ростик увидел, как он сжимает автомат побелевшими от напряжения пальцами. Это был плохой признак, пожалуй, отсюда следовало уезжать. От непонимания ситуации Квадратный мог сорваться в любую минуту.

Последний раз опустив руку, Ростик нарисовал знак вопроса поверх всех их изображений, имея в виду ощущение, которое навалилось на него и которое Шир Марамод так внимательно разглядывал. Он не мог пояснить его более подробно, он не знал, как это сделать, да и голова уже начинала побаливать, не позволяя сосредоточиться на мелочах. Но он надеялся, что общее выражение недоумения будет понятно зеленокожему.

И вдруг что-то произошло с Широм. Он еще больше наклонился к мостовой, и под его ловкими пальцами стал появляться ответ на этот глупый вопрос.

Сначала это была пунктирная фигура, выдвигающаяся примерно с северо-западной стороны. Потом она стала еще больше и накрыла чуть не весь Чужой город, изображенный зеленокожим ранее. Если представить такую фигуру по отношению к настоящему городу, она достигала нескольких сот метров. И что это могло быть, Ростик даже не подозревал.

В одном он был убежден, на суше существо таких размеров жить не способно. Но оно определенно жило, потому что Шир Марамод изобразил, что именно такое существо атакует уже не только город, разрушая дома, сминая башни, но и вносит опустошения в переплетение труб, которое Ростик изобразил как завод Шир Гошодов.

Атака, насколько понял Ростик, не только исходила сверху, но еще и начиналась совершенно неожиданно. Это наводило на мысли. Он поднял голову, нашел наиболее выразительную крышу, увенчанную шаровидной башенкой, скрывающей, очевидно, баллисту, и указал на нее пальцем. Потом со всей выразительностью, доступной после внезапного приступа, поднял брови в вопросительной гримасе.

Шир Марамод кивнул носом, и этот диалог понял даже Квадратный.

– Он говорит, на них скоро кто-то нападет, – пояснил он уверенно.

– Несомненно, – согласился Ростик. – И это вполне достойный результат нашего посольства.

Впрочем, сам он так не думал. Результатом было что-то, чего он пока не мог понять, но что уже угнездилось в его голове. Но пояснять это Квадратному было бы слишком сложно. К тому же и Марамод мог это перехватить. Чувствительность зеленокожего была такой, что он определенно осознавал какие-то мысли людей, даже не стараясь вникать в их жестикуляцию и мимику.

– Ну, если мы чего-то добились, то можно отсюда сваливать, – предложил старшина.

Раскланявшись с Шир Марамодом, он подошел к лошадям. В его взгляде, которым он окинул площадь, крыши и окна домов, появилась настороженность. Он был готов к любым действиям, если кто-то помешает им уехать. Но ничего им не грозило – это было настолько очевидно, что Ростик всерьез задумался о пригодности старшины к таким посольствам.

Подобрав коврик, он раскланялся со своим собеседником. Потом усилием воли заставил себя избавиться от слабости и к лошадям подошел вполне уверенно. Взобравшись в седло, вдруг открыл, что удержать поводья было трудновато. Но с помощью старшины он справился.

Недалеко от ворот к ним подошли двое зеленокожих в одеждах, сшитых из разноцветных лоскутов, что определяло их статус как гораздо более низкий, чем у носящего жемчужно-серые хламиды Шир Марамода. Они проводили ребят за стены.

Но тут вместо того чтобы направиться по уже знакомой дороге на юг, в сторону Боловска, Квадратный довольно решительно свернул направо и повел свою лошадь вдоль городской стены. Ростик поинтересовался:

– Что это значит?

– У нас есть приказ выяснить хоть что-нибудь о заводе. Я хочу его выполнить, – чуть более сухо, чем обычно, ответил старшина.

Ростик спорить не стал. Миновав выгон, они нашли узкую, но наезженную колею, пробитую повозками через вспаханные поля, и двинулись в сторону пологих холмов, между которыми скрывался котлован, в котором, как Ростик помнил, находилось странное сооружение зеленокожих.

Глава 2

Ростик еще не очень хорошо ездил на лошади, поэтому некоторые части тела заставляли его испытывать если не все муки ада, то, по крайней мере, добрую их половину. Жеребцов им с Квадратным выдали всего неделю назад, когда выяснилось, что все кобылы обещают приплод. Это было хорошей новостью, хотя иным горожанам она показалась малозначимой.

Продвигаясь по колее, между только-только пробившимися красно-зелеными росточками, путники все чаще поглядывали в сторону работающих по обе стороны от дороги червеобразных. Никаких надсмотрщиков видно не было, определенно, они крестьянствовали не как рабы на плантациях, а по меньшей мере как колхозники.

Солнце припекало уже с ощутимой вечерней яростью, когда они достигли котлована, на дне которого находился завод Гошодов. Но в сам котлован спуститься им не дали. Откуда-то сбоку прозвучали резкие крики. Повернув голову, Ростик увидел трех зеленокожих Широв, бегущих к ним изо всех сил на своих трех ногах, несущих связку дротиков в коротких левых руках и размахивающих более мощным копьем в правой, мускулистой руке. Но и помимо трех ног, побежка у них была любопытная – уж очень они выворачивали голову, чтобы видеть землю под ногами и одновременно цель движения.

– У нас мир, правда? – вполголоса спросил Квадратный.

– Несомненно, – подтвердил Ростик. – Никакой стрельбы.

– Понятно, – кивнул старшина. – Тогда так.

И он поднял руки. Ростик с облегчением сделал то же самое. Но конь его задергался, и он сумел поднять только одну руку. Надеясь, что жест его будет понятен, он дополнил его улыбкой, но она не подействовала. Эти зеленокожие, как все стражники всех миров, были настроены круто. Они заставили людей спешиться, сесть на землю спиной к спине, потом долго переговаривались, осматривали лошадей, ощупывали их сумки, даже позвякивали их автоматами.

Последнее нервировало Квадратного больше всего. Да и Ростику пришлось потрудиться, чтобы выглядеть спокойно. В конечном итоге, именно эта тактика принесла успех.

Откуда-то издалека, может быть, даже из города появился новый зеленокожий субъект, в более широкой тоге, чем у стражи, и уверенным голосом приказал копейщикам отойти от людей. Затем этот командир стал показывать ребятам на какой-то холм в отдалении.

Сначала Ростик не понимал, в чем дело, потом на самой верхушке увидел камень, обозначающий, должно быть, границу территории Гошодов, зону их влияния, предел их цивилизации среди прочих окрестных земель.

Ребята взобрались на лошадей и покатили в сторону указанного холма, следуя за тремя Ширами, которые уверенно шагали вперед. Разумеется, им и не нужно было оборачиваться. Ростик почти физически ощущал тяжелый взгляд заднего глаза Широв, его немигающего, давящего внимания и нечеловеческого спокойствия.

Ростик постарался отвлечься от этого глаза. Он посмотрел на покорную фигуру старшины, на небо над головой, на камень впереди… Внезапная идея стукнула Ростика.

– Интересно все-таки, зачем им эти камни нужны? – спросил он, обращаясь, разумеется, к старшине.

– А что, хороша идея, – отозвался тот. – Нужно будет сделать такую же разметку.

– И кому она будет сигнализировать, что именно тут проходит линия, за которой старшина Квадратный открывает огонь?

– Да всем, всему свету!

– Те, кто захочет ее перейти, перейдут и так. А те, кто будет бояться Квадратного, все равно не заметят какой-то камень.

– Будет нужно – заметят.

Ростик покачал головой, хотя старшина не мог этот жест не увидеть.

– Чтобы заметить, нужно думать, как ты, как Ширы, как Махри, наконец.

– Тогда зачем они это сделали?

– Мне тоже хотелось бы это понять, – отозвался Ростик.

Старшина вздохнул. Разговор этот его явно не устраивал, он считал его слишком уж абстрактным.

– Ты бы лучше об этом подумал, – он едва заметно указал глазами на переплетение непонятных форм, похожих на гнездо гигантской птицы Рох из персидских сказок, все еще виднеющихся сбоку.

– Отсюда ничего не поймешь, и стараться не буду, – решительно ответил Ростик.

– А для чего оно все-таки может служить?

– Я почти уверен, что это перегонный завод.

– Спирт? – Старшина усмехнулся, как почти все солдаты при мысли об этом химическом соединении, потом посерьезнел. – Интересно, подойдет их топливо для наших машин?

– Мы лишь предполагаем, что это химзавод, но наверняка ничего не знаем. И в любом случае ситуация еще не созрела для полноценной торговли.

Старшина сел очень прямо, задумчиво почесал подбородок под ремнем своей каски. Определенно он задумался о других, не торговых возможностях разжиться топливом. Но Ростик решил эти возможности не обсуждать, и диалога об аннексиях не получилось.

Они подтащились к камню, установленному на верхушке холма. Трое сопровождающих Широв остались стоять у его подошвы. По их невыразительным зеленым лицам Ростик не мог сказать, чувствуют ли они облегчение после выполненного задания, или, наоборот, жалеют, что двое уродливых – всего-то две ноги и две руки – чужаков так и не попробовали применить силу. Впрочем, в последнем Ростик и сам усомнился, Ширы не выглядели существами, склонными к кровопролитию. А вереница воткнутых в землю камней подтверждала прямо-таки биологическую тягу к умеренности и самоограничению.

Они потащились по степи, пока не выехали на такыр с почвой привычного красно-бурого цвета. За ним почти правильной линией начиналась полоса тающего снега. Перед ней, на невесть почему образовавшейся прогалине, появились первые ростки будущих цветов.

– А в Чужом городе снег был? – спросил старшина.

– Конечно, – вздохнул Ростик. – Еще какой.

– Откуда ты знаешь?

– Я же был тут зимой.

– Почему он так быстро у них сошел?

– Микроклимат такой. А может, их камни лучше, чем наш асфальт, впитывают влагу.

Старшина внимательно смотрел под копыта своего жеребца. Несколько раз он направлял его в объезд некоторых наиболее странных растений. Но интерес этот и настороженность были продиктованы отнюдь не любовью к ботанике.

– Как думаешь, есть тут хищные цветы? – спросил он.

– На пути от Боловска до Чужого города мы…

Договорить он не успел. Из низких кустов, похожих на густой репейник, появилось два или три десятка червеобразных. Они были вооружены копьями, а во втором или третьем ряду стояли другие Махри, которые раскручивали над головой старое как мир приспособление.

– Они атакуют! – закричал старшина и повернул своего коня в снежную степь справа.

Ростику тоже показалось, что затяжным рывком они могут уйти от атаки червеобразных, но красноватая глина в трех десятках шагов вдруг провалилась, и на поверхности оказалась еще одна шайка оборванных Махри. С этой стороны путь к свободе тоже оказался отрезанным.

Квадратный поднял коня на дыбы. При этом правой он выдернул автомат из седельной кобуры, каким-то чудом освободил скобу предохранителя и, упершись крючком затвора в выступ доспеха на бедре, передернул его. Ничего подобного Ростик не мог даже и вообразить.

Он замешкался куда более основательно, потому что его жеребец, почувствовав слабость узды, прыгнул вбок, и Рост чуть было не вывалился из седла. Но все-таки, пусть и не очень ловко, ему удалось изготовить оружие к стрельбе.

Когда он был готов вступить в драку, старшина выпулил уже половину магазина. Но, как ни странно, молотил он по-умному. Почти все его пули ушли в землю перед атакующими, заставив первые ряды отпрянуть, сбив прочих в изрядную кучу-малу.

Да и на вторую банду это произвело отрезвляющее впечатление. Некоторые остановились, некоторые подняли передние руки в странном жесте, вполне похожем на попытку сдаться или, что было вероятнее, отдавая приказ остальным.

Тем временем пращи щелчками там и сям освобождались от своих снарядов. Несколько камней просвистели над головами, но три или четыре ударили жеребцов в шею и в корпус. Один из камней с невероятной силой, удивившей обоих людей, ударил старшину в кирасу. Он чуть было не вылетел из седла и вынужден был схватиться за переднюю луку, разумеется, не выпуская уздечку. На кирасе образовалась вмятина, но сталь, без сомнения, спасла если не жизнь старшины, то его ребра.

Теперь цель для Ростика была ясна. С воцарившимся в нем хладнокровием он выбрал трех пращников, со стороны которых прилетел этот камень, поймал на мушку веретенообразные, поднявшиеся над красноватой землей столбиком тела и плавно нажал на гашетку. Толчки приклада в плечо, защищенное кирасой, показались почти дружелюбными.

Первая же пуля прошла вдоль тела выбранного им пращника. Махри заверещал тонким голосом, покатился по земле, словно пытался грязью замазать охватившую его боль. Двое других были ранены мгновение спустя, и, хотя им достались попадания по касательной, они понеслись куда-то назад, не проявляя ни малейшего желания повторить свои броски.

И все-таки Ростик замешкался. Сбоку щелкнули пращи, снова засвистели камни, и жеребец Ростика поднялся на дыбы, получив сразу два попадания по крупу.

– Нужно уходить! – закричал Квадратный. – Или нужно возвращаться.

Он успел поменять магазин, но на этот раз не пытался остановить атакующих очередями под ноги, а поставил скобу на одиночный огонь и легко, словно из пистолета, принялся палить с одной руки в толпу.

– Возвращаться не будем! Никуда они не денутся, отступят как миленькие.

Ростик тоже перешел к отстрелу копейщиков в переднем ряду. Там, куда он стрелял, червеобразные распадались в разные стороны, будто коса пролетала над высокой травой.

– Держи правых! – прокричал Квадратный, повернувшись к тем, кто приближался к нему с левой стороны.

Ростик все понял и подстрелил четырех наиболее рьяных пращников, которые оказались справа от образовавшегося прохода. После этого еще не очень уверенно он направил своего пляшущего от боли и грохота жеребца вперед, в образовавшийся коридор.

– Правильно! – поддержал его старшина, только он действовал куда увереннее. Он дал своему коняге такие шпоры, что жеребец взвился чуть не в воздух, набирая с каждым рывком все более резвый галоп.

– Меня подожди! – завопил Ростик, на миг с ужасом представив себе, как его со всех сторон атакуют озверевшие Махри.

Но рывок Квадратного был как раз решением всей ситуации разом. Червеобразные осознали, что не сумеют остановить гигантских для них жеребцов, и замерли, не пытаясь атаковать. Сбоку прозвучал покрывший весь шум визг какого-то Махри, и все, кто еще мгновение назад рвался вперед, бросились врассыпную с воплями, выдающими немалую панику.

Большая часть отступавших, конечно, хотела как можно скорее оказаться в зарослях спасительных кустов, но несколько камней догнали людей. К счастью, они скорее придали резвости лошадям, чем причинили им серьезный вред.

Они отмахали от опасных холмов километров пять, прежде чем перешли на рысь. Еще через десяток километров, прочерченных в этой степи по направлению к дому, они дали жеребцам возможность передохнуть на берегу небольшой речушки. Обмыв и досуха вычистив животных, они внимательно осмотрели каждую из полученных ими ран. Все оказались страшными на вид, но не глубокими.

Незадолго до того момента, когда над ними должно было погаснуть солнце, Ростик почувствовал неладное. Он сменил направление, въехал на самый высокий в округе холм и осмотрелся. Впереди и по бокам лежали пологие, почти одинаковые, как морские валы, холмы, покрытые вперемежку первой травой и мелкими уже сугробами. Далеко на горизонте виднелась купа незнакомых круглых деревьев, и нигде не было видно привычных рощ, похожих на пирамидальные тополя, по которым Ростик отмерял путь от Боловска.

Они заблудились. На невысказанный вопрос Квадратный, не задумываясь, отчеканил:

– Завтра на рассвете мы без труда определим, куда держать путь.

У Ростика были сомнения, но спорить он не стал. Спорить в этой ситуации вообще было бесполезно, гораздо более насущной проблемой стало отыскивание топлива для костра и сухого места для ночевки.

Глава 3

К лесу Ростик с Квадратным подъехали уже в темноте. Но дрова тут нашлись, конечно, быстро, как и пастбище для лошадей, и место, чтобы раскинуть спальники, – верхушка пологого, круглого холмика, на котором солнце не только растопило снег, но и просушило глину.

Устройство лагеря не заняло много времени. Сбегать за водой для чая, зажечь костерок, натаскать прошлогодней травы, смешанной с хворостом, чтобы спальники не промокли снизу, обиходить и стреножить лошадей – все это произошло как бы само собой.

Сожрав полбанки тушенки с сухарями и напившись чаю, Ростик со вздохом блаженства улегся на своем мешке, подложил локоть под голову и стал смотреть в беззвездное, такое близкое даже в темноте небо.

– Ноги еще болят?

Ростик с удовольствием напряг мускулы спины и бедер и вдруг понял, что самые болезненные ощущения, кажется, остались позади. Он мог не слезать с коня целый день и вечером уже не чувствовал себя разбитым на тысячу кусочков горожанином.

– Это не главная проблема. Гораздо интереснее – что нам сегодня собирался сообщить Марамод?

– Это был сам Марамод?

– Я в этом не сомневаюсь, он хромал так же, как тот Шир, который принимал нас зимой. Кстати…

Внезапная догадка вдруг заставила Ростика замолкнуть с раскрытым ртом.

– Что кстати?

– Может быть, он – тот самый Шир, которого на наших глазах чуть было не разобрала на части банда взбунтовавшихся червеобразных? Помнишь, я рассказывал тебе о восстании?

Квадратный кивнул.

– Думаешь, хромых Широв в городе раз-два и обчелся? Я полагаю, их достаточно, чтобы ты начал путаться в них, как в этих холмах.

– Но не все хромают в одной манере.

– У них вообще с пластикой не очень. – Старшина прикончил вторую кружку чаю и растянулся на своем спальнике. – В рукопашной, я думаю, они не многого стоят.

– В рукопашной и среди людей не все чего-то стоят, – признался Ростик, вспомнив, как легко необученных бойцов приканчивали двухметровые богомолы.

– Нужно больше учиться работать шестом, палкой, голыми руками… Если бы не шест, меня бы тоже не раз уже к праотцам отправили.

– Как это?

– Да богомолы эти… – больше Квадратный ничего добавлять не захотел. Просто перевернулся на бок и стал разглядывать огонь. Аккуратное, небольшое пламя заплясало в его темных глазах, как речь негромкого, третьего собеседника. – Не люблю я вспоминать ту пору, – признался он, помолчав. – Такое впечатление, что тогда не было ничего хорошего.

– Ладно, о войне не будем, может, о Чужом городе поговорим?

– Не знаю, – вздохнул Квадратный. – Я там не многое понял. Хорошо, что не мне докладывать об этом путешествии.

– Честно говоря, я тоже там не очень разобрался.

– Ради чего же мы туда ездили?

– Помнишь, Марамод нарисовал какое-то полотнище, которое опускалось на их город сверху?

Старшина кивнул, не отрываясь от огня. Ростик тоже перевел взгляд на крепкие, яркие языки пламени. Только сейчас он мельком подумал, что не стоило разводить костер на вершине. Огонь будет виден на этих просторах за десятки километров. Может быть, тысячам глаз они показали сейчас, где устроили ночевку, и кто знает, что подумают иные из тех, кто поймет это сообщение.

Квадратный шумно заерзал на своей куче хвороста, поднялся, нашел взглядом лошадей, которые дружно хрустели сухой травой шагах в десяти от костра, потянулся.

– Надо пригасить этот огонь, чем-то он мне разонравился.

Ростик вытянул руку, коснулся ствола автомата, успокоенно кивнул. Квадратный собрал алюминиевые миски, из которых они ели, ложки и кружки в одну охапку и пошел с холма, приговаривая:

– Ты засыпай, первую половину ночи я буду на стреме стоять.

Рост проводил его взглядом, а потом стал смотреть на низкий весенний небосклон. Более всего ему хотелось подумать о том приступе, который он пережил в Чужом городе. Что-то в нем было беспокоящее, что-то важное, мимо чего никак нельзя было пройти. И все-таки Ростик еще не почувствовал ни одного сознательного сигнала из той каши образов и ощущений, которые испытал тогда. Он вообще не очень хорошо понимал свои состояния предвидения, но был уверен, что со временем научится разбираться в них получше.

Незаметно на него накатила сладкая дрема, предлагая его телу стихнуть, как и все вокруг. А тишина в самом деле возникла упоительная. Ее не нарушали, как бывало летом, кузнечики или цикады в свежей траве, это не была тишина осеннего вечера, когда умирающая листва и вянущие травы издают неповторимый шелест от малейшего прикосновения, в котором то и дело проскакивают жестяные тона. Сейчас Ростик мог слушать тишину, наполненную редким плеском ручьев, стекающих по склонам холмов и по дну овражков.

Вот только где-то совсем в отдалении звякнул алюминиевый котелок, в котором они кипятили чай, должно быть, Квадратный хочет довести их посуду до немыслимого блеска…

Ростик сел, чистоплотность Квадратного не имела никакого отношения к тому, что там происходило. Теперь он понимал это совершенно отчетливо. Рука потянулась за автоматом, правая легла на затвор, опуская предохранитель, но выстрелить Ростик уже не успел.

Откуда-то из темноты, раскручиваясь со звоном, словно струна, вылетела ременная петля и обвила его вокруг рук. Вторая такая же, мгновение спустя, захлестнула плечи. Обе удавки тут же сжались, не давая вскинуть автомат.

Ростик попытался было завалиться и вытащить из темноты невидимых врагов, но те оказались умнее. Рывок… И Ростик уже слетел со своей кучи хвороста, упав в хлюпающую, грязную тьму, которая ударила его разом по ногам и голове.

Ростик почувствовал, что он катится по пологому глинистому склону, потеряв автомат, запутываясь в накинутых на него арканах, да так, что уже и дышать становилось невозможно. Он рванулся вверх, к слабому пятнышку света, висевшему в туманном воздухе, – отражению их костра. Но откуда-то сбоку вылетел тупой конец копья, который с сухим треском воткнулся ему в голову, с левой стороны, чуть выше виска, и Ростик почувствовал, что погружается в болезненное, тяжелое беспамятство.

Он очнулся оттого, что кто-то толкнул его сзади. Оказалось, к его спине привалился Квадратный, потому что они были связаны одним арканом, да так, что невозможно было шевельнуться, чтобы этого не ощущал другой. К тому же каким-то образом были прихвачены их ноги, и ни один из них не мог выпрямить их. Любая подобная попытка приводила к весьма неприятным ощущениям. Ростик разлепил спекшиеся губы:

– Ты как?

– Сказал бы, что в порядке, но это будет преувеличением, – буркнул старшина.

Ростик усмехнулся. Несмотря ни на что, он не чувствовал, что им грозит серьезная опасность. Он испытывал то самое чувство, которое делало его чрезвычайно проницательным и которое ни разу, сколько удавалось помнить, не обманывало его. Чтобы успокоить напарника, он сказал об этом старшине.

– Ну да, – отозвался тот, – повода к волнениям у него нет… Вот сожрут тебя, отварив в нашем же котелке, тогда продолжишь свои гипотезы.

– В нашем котелке не отварят, в него только чай на двоих и поместится.

– А по частям? – предположил Квадратный.

Ростик посмеялся про себя над старой шуткой, потом попытался найти отсвет костра, который висел в воздухе еще несколько минут назад. Он был уверен, что с момента их захвата прошло именно столько времени.

Но вокруг стояла почти чернильная тьма. Лишь где-то далеко позвякивал металл да тихо, подбадривая друг друга, переговаривались жеребцы.

– Коней бы не тронули, – сказал Квадратный. – Представляешь, если у кобыл ни одного жеребенка не появится? Что делать станем?

– А в городе больше жеребцов не осталось?