Николай Басов
      Крылья для ангела
      Почему люди не летают, как птицы? Этот вопрос волновал не только Катерину из хрестоматийной пьесы Островского. Корни людского стремления оторваться от грешной земли следует искать в далеком прошлом - во времена создания мифа об Икаре и даже ранее. Соответственно, и в произведениях фантастов летающие люди не редкость. Беляевский Ариэль, булгаковская Маргарита, герой рассказа Вячеслава Рыбакова "Не успеть!"... Популярный московский фантаст Николай Басов тоже не устоял перед возможностями, которые дает писателю эта тема. Его версия подчеркнуто современна и вместе с тем поднимает воистину вечные вопросы...
      Поссорившись с женой из-за того, что он задержался с ребятами в пивнушке, а она отказалась в третий раз разогревать борщ, Федор Чулков вышел из дома. Идти ему было некуда, все приятели уже, наверное, сидели перед телевизорами и вряд ли желали продолжения банкета. Весело, когда народу много, а вдвоем с кем-либо, да еще под изучающим взглядом чужой жены, сидеть перед тем же телевизором было не с руки. Поэтому Чулков отправился на Новодевичье поле, где давно приметил недорогой и, как ему казалось, вполне приличный ларек. Он решил немного остыть от упреков, которые выслушал от жены, а также от слов, которые сам высказал в запале и о которых уже жалел.
      Бесцельно побродив между кустов, он неожиданно заблудился, а потому присел на лавочку под кустом сирени. Рассуждая про себя, возможно ли ему выпить еще хотя бы одну бутылку пива, он просто сидел и смотрел на влюбленные парочки и на собачников, которые после ужина стали выводить своих хвостатых приятелей на прогулку. Внезапно откуда-то из-за спины послышался голос:
      - Чего сидим-то?
      Это был странный мужичок в серой полотняной кепке, в толстых очках дымчатого цвета, за которыми почти не видно было глаз, с огромным, просто необъятным пакетом из коричневой оберточной бумаги в руках. Он по-хозяйски расположился рядом с Чулковым и дружелюбно улыбнулся.
      Федор подозрительно покосился на мужичка, но все-таки решился и рассказал, как мог, что вот - жизнь протекает без смысла, жена ругается, дочь не здоровается, сын учится не то чтобы плохо, но как-то без вдохновения, поговорить не с кем, а раньше все было не в пример лучше.
      Мужичок сдержанно вздохнул и вдруг уверенно, словно даже с тайным удовлетворением проговорил:
      - Есть способ все исправить.
      - Да ну? - не поверил Чулков.
      А чтобы разочарование стало более явственным, хмыкнул. Хмык получился не очень выразительный, поэтому Чулков его повторил. Снова получилось не очень, тогда он попробовал в третий раз, и теперь вышло удачно.
      - Конечно, - убежденно отозвался мужичок в кепке. - Вот, держи.
      И он сунул в руки Чулкову свой пакет, вернее, поставил его перед Федором, потому что в высоту пакет был больше него самого и даже перегородил всю аллею. Чулков осторожно, стараясь не волноваться, попробовал на ощупь то, что находилось под бумагой. Это было что-то очень легкое, плотное и шуршащее.
      - Что это?
      - А крылья, - деловито сказал мужичок. - Ангельские. Надень их, помаши как следует, и полетишь... Если силенок хватит.
      - Силенок у меня хватит, - отозвался Федор. - А вот как быть с инженерными расчетами? Если бы люди вот так запросто могли летать, кто-нибудь уже давно...
      - Не сомневайся. Расчеты были, - перебил его мужичок. - Видишь, все глаза над ними растерял.
      Почему-то это утверждение показалось Федору особенно убедительным.
      - Ну, раз так... - начал было он, но договорить ему снова не дали. Мужичок поднялся, снял кепку, пригладил реденькие вихры, снова натянул свой головной убор и строго произнес:
      - Слышь, Чулков, ты не сомневайся.
      Федор не мог вспомнить, представлялся он этому типу или нет. Но то, что незнакомец правильно назвал его фамилию, определенно на что-то указывало. Может, действительно существуют такие люди, которые за здорово живешь раздают ангельские крылья?
      - Ладно, - согласился он. Ему-то сейчас все было по барабану. Он бы и бронепоезд купил, если бы сошелся в цене, хотя это совсем уж бессмысленная вещь, не то что крылья. - Может, найдем ларек и по пиву выпьем? Я угощаю. А то неудобно так вот... Бесплатно.
      - Я пива терпеть не могу, - веско ответил очкастый и двинулся по аллее, осторожно обходя наиболее свирепых на вид собак. Перед тем как скрыться за поворотом, он вдруг обернулся и странно захлопал руками, как бы пытаясь взлететь. И прокричал:
      - И тебе не советую!
      Почему-то это подействовало на Чулкова отрезвляюще. Он поднялся, подхватил крылья, которые оказались вполне транспортабельными, и отправился домой.
      Поутру у него почему-то разболелась голова. А вчера казалось, что он бодр и может выпить еще с полведра. Странное чувство, которое мучило его после беседы с мужичком в кепке, не проходило. Он вышел в прихожую, нашел огромный пакет и начал его рассматривать.
      Из кухни появились жена с дочерью. Они смотрели на Чулкова одинаково хмуро, словно ожидая оправданий. Но вместо того, чтобы сразу перейти к упрекам, жена с вызовом поинтересовалась:
      - Чулков, что это такое?
      - Ангельские крылья, - объяснил Федор. - Вчера на Новодевичьем поле один тип...
      - Даже слышать не хочу, - отмахнулась жена и ушла на кухню. А дочь только фыркнула, и куда выразительнее, чем это когда-либо удавалось Чулкову.
      - А вот и крылья! - в отчаянии закричал Чулков, вытаскивая их из пакета.
      Вообще-то, он их еще не видел. Вчера было не до того, а потом он и вовсе про них забыл и вспомнил только сегодня утром.
      Каркас крыльев был сделан из какого-то сложного по составу беловато-серого вещества; к планкам крепились легкие, удобные петли для рук. По бокам и сзади крылья оканчивались перьями, жесткими, упругими и гладкими, так что даже провести по ним ладонью было приятно. Спереди кромка крыльев была покрыта пухом, который должен был, вероятно, захватывать воздух при взмахе.
      - Здорово, пап, - сказал сын, выныривая из ванной. - Думаешь, настоящие?
      Федор вздохнул. Если бы сын не спросил, он, возможно, положил бы их на антресоли или повесил на стену. А этот вопрос все поставил на свои места крылья следовало испытать. Федор подхватил их, прошел через большую комнату, где стояла их с женой кровать. Сын обо всем догадался, обогнал его и открыл балконную дверь. Федор вышел на балкон.
      Жил он на третьем этаже хрущевской пятиэтажки. Еще три таких же дома были составлены углами, образуя двор, в котором имелись качели и песочница и который когда-то был покрыт кустами боярышника. Теперь этот боярышник по очереди вырубали соседи, когда им становилось некуда ставить новые машины. Так что развернуться, в смысле - полетать, в этом дворе было где.
      Он посмотрел вниз. Петляя между припаркованных машин, шли на работу люди. Чулкова они не видели, он их, похоже, совсем не интересовал, и это обнадеживало. Правда, если расчеты мужика окажутся неверными, падать Федору придется высоко, но он все-таки вдел руки в три последовательные, жесткие, как на старинном щите, петли - у плеча, у локтя и в кулаке. Крылья изогнулись, теперь они плотно лежали на спине Федора, словно срослись с нею.
      - Подожди, пап, тут сзади ремень какой-то, кажется, его нужно...
      - Сын подхватил торчащий слева ремешок, натянул и застегнул на правом крыле, соединив всю систему воедино. Зашел спереди, нашел еще пару каких-то тоненьких, но очень прочных и тугих ремешков и тоже уверенно, будто всегда этим занимался, загнал их в пряжки, похожие на те, что были у Чулкова на сандалетах. - Вот теперь правильно.
      Федор почувствовал себя очень непривычно. Он распростер крылья.
      Из глубины комнаты донесся голос дочери:
      - Вы чего это тут затеяли?
      Федор, не обернувшись, взмахнул крыльями. Хорошо, что у него на балконе не было всяких шкафов или досок. Хорошо, что его балкон не был застеклен, как у многих соседей. Иначе пришлось бы прыгать с крыши, а это страшнее.
      Сначала крылья рванули его вперед, он чуть изменил угол атаки, взмахнул ими еще раз, сильнее и шире, и... взмыл в воздух. Прямо вверх, словно подпрыгнул на месте. Конечно, при этом он довольно чувствительно стукнулся о балкон четвертого этажа, но голова все равно болела, так что Чулков даже не обратил на это внимания.
      - Мам, смотри, что они делают! - заорала дочь. Жена, свирепо рыча, бросилась в большую комнату.
      Это придало Чулкову сил. Он перебрался через ограждение, взмахнул руками еще раз и бросился в пустоту, надеясь, что если крылья и не подхватят его, то удастся спланировать на них и не очень ушибиться.
      Ощущение полета возникло сразу, как иногда во сне мгновенно приходит состояние парения. Это и было похоже на сон.
      Вот Чулков изо всех сил машет руками, вот удивительным образом находит под крыльями опору, вот зависает на месте, тут же соскальзывает чуть ли не до первого этажа, но опора под руками становится уже совершенно ощутимой...
      Он поднажал и начал подниматься. Промчался над крышами машин, поднялся еще немного и сумел перемахнуть через оставшиеся реденькие кусты боярышника. Снова напрягся, замахал руками чаще и оказался на уровне своего третьего этажа.
      Жена с балкона кричала во весь голос:
      - И так, окаянный, про тебя все соседки судачат, а тут еще...
      - Вам дай волю, вы про каждого сплетню сочините! - крикнул Чулков, но без злобы, а просто от невыразимого наслаждения. И это оказалось самым правильным. Жена умолкла: видимо, он попал в точку.
      Но не это было сейчас главным. Куда интереснее и важнее было то, что он летел. По-настоящему, поднявшись уже до середины четвертого этажа. Он летел.
      Потом разом стало тяжело. Кровь зашумела в ушах, сердце забилось так, словно он поднимал немыслимой тяжести штангу... И все-таки Чулков испытывал восторг. Даже счастье!
      И все волнения, все недовольство жизнью разом ушли. Мужичок в дымчатых очках не соврал - это было решение всех проблем. И очень качественное решение, так что у Чулкова не возникало ни малейшего сомнения: больше они никогда не вернутся. У него теперь была жизнь вместо прозябания, цель вместо пустых мечтаний, предназначение вместо непреходящей скуки!