И вдруг с ужасом понял, что ему не нужно особенно и стараться, – от станка кормовой баллисты через руль до устройства для вращения крыльев торчало чудовищное бревно – зловещее, тяжелое, словно выкованное из металла. Он заспешил, забыв о боли.
Опустился на палубу, прощупывая по очереди всех, кто был на борту. И вдруг догадался – Рамисос. Сначала он никак не мог в это поверить. Третий его ученик, всегда чуть ироничный, очень умный и послушный Рамисос…
Лотару потребовалась вся его выдержка, чтобы не завыть от горя, подняв голову к небу, – то ли обвиняя горнии силы, то ли умоляя их о пощаде. Но он знал, что отмены этому приговору не будет.
Желтоголовый стал медленно, устало трансмутировать руки, убирать крылышки на ногах, превращаться в нормального человека, избавляясь от чрезмерного восприятия смерти. Но в его душе взамен исчезающей магической остроты стало тут же накапливаться густое человеческое горе, и Лотар не знал, что было легче перенести.
Купсах, раненный в ноги, полулежал, опершись на фальшборт. Капитан повернул голову к Лотару:
– Он увидел, что эта штука летит, и оттолкнул меня. Иначе на его месте был бы я.
Лотар подошел к Сухмету, Рубосу и Бостапарту, которые склонились над телом Рамисоса. Сухмет, пряча глаза, проговорил:
– По-моему, он думал, что успеет спасти Купсаха и уйти от удара. Но не успел.
Бост провел ладонью по бледному, очень красивому лицу Рамисоса и посмотрел на Лотара глазами, в которых дрожащими озерцами стояли слезы.
– Если бы капитан сразу отпустил свои рули, он бы успел. Но Рамисос толкнул его один раз, и этого оказалось недостаточно. Он толкнул второй раз… Поэтому не успел.
Рамисос умер как воин.
– Я уводил от этого бревна корабль, – проговорил Купсах, оправдываясь, хотя его никто не упрекал. – Иначе оно прошибло бы гондолу, и всем нам… Выстрел был слишком меткий.
Лотар кивнул. Так, конечно, и было.
– Кто-то еще пострадал? Мне показалось…
Из сгущающейся темноты выступил Санс. Он ушиб голову, и по его щеке от виска вниз разливался огромный синяк, но в остальном он был в порядке.
– От этого бревна погиб и наш матрос из Мирама, Крилос. Он работал на правом крыле, и его… – Санс проглотил комок ужаса и все-таки докончил: – Его разорвало пополам.
Лотар закончил свои трансмутации, с отвращением вытер самые большие комья отвратительно пахнущей слизи с плеч и рук и швырнул их за борт. До земли оставалось не более трехсот футов. Скоро им придется уворачиваться от самых высоких прибрежных деревьев.
– Повреждений много?
Санс выпрямился – все-таки доклад требовал хоть какой-то официальности.
– Механизм вращения правого крыла разбит почти полностью. Также перебиты тяги правых рулей. Кроме того, есть серьезные повреждения корпуса…
– Насколько серьезные? – спросил Купсах. Все-таки капитаном был он, ему и следовало принимать доклад.
Лотар чуть отступил назад. Он знал за собой эту особенность. Почти всегда в любой компании люди очень скоро начинали отчитываться перед ним, а не перед прямым командиром. Он был лидером, хотя никогда не занимал официального положения, которое давало бы ему на это право. Он был лидером, потому что всегда выполнял работу лидера – оценивал положение и находил выход из трудной ситуации или кратчайший путь к победе.
– Сейчас нас держит в воздухе только гондола, а несет вперед попутный ветер. Чтобы не терять управления, я подключил маленькие крылышки, но долго на них не продержаться. Насколько хватит подъемной силы гондолы, я тоже не знаю. Сейчас на ней работает Касп, но доложить он пока не успел. И работает он медленно: его обожгло чем-то, возможно магией…
Купсах повернулся к Лотару:
– Нужно садиться и ремонтировать корабль.
Лотар подошел к борту. Внизу уже мелькали верхушки деревьев, изредка то слева, то справа поднимались острые, как зубы дракона, белые скалы. Один удар о такую скалу – и с плохо управляемым кораблем будет кончено. Может быть, и со всеми ними… Но было еще одно соображение, которое следовало учесть, прежде чем думать о собственной безопасности.
– Капитан, – сказал Лотар, поворачиваясь, – линия, обозначающая сигнал, проведена примерно в эту часть острова. Я бы даже сказал, она проведена именно сюда, куда ты вывел корабль. Но она уходит чуть дальше береговой линии, миль на двадцать – двадцать пять…
– Немыслимо! Мы попросту не перескочим холмы, если они появятся… Когда они появятся, – поправился Купсах. – Не забудь, мы практически не управляем кораблем.
– Ну, какой-то ремонт можно сделать и на ходу, – предложил Лотар.
– Не понимаю, – прогудел вдруг Рубос. – Пусть они чинятся, а мы пройдем этот путь пешком, если нужно.
– Даже сейчас
«Летящему Облаку»нужно час, ну, полтора, чтобы покрыть это расстояние. А если мы пойдем пешком, это займет день. И главное, внизу очень легко помешать нам добраться до цели. А сейчас мы свалимся им на головы неожиданно, как… – Он не нашел сравнения.
– Понятно. Но около замка Астафия первую линзу никто не сторожил, – сказал Рубос.
– Это только видимость. Если бы у нас было больше времени, мы бы нашли того, кто присматривал за первой линзой, и, несомненно, при желании найдем того, кто следит за здешней, второй.
– Так ты думаешь, что линз может оказаться еще много?
Это был Джимескин. Он был бледен после боя, но уже приходил в себя. Рядом с ним, чуть сзади, подчеркивая подчиненное положение, стоял Шивилек.
– Сейчас важно как можно быстрее добраться до конца этого отрезка пути.
– Ну хорошо. – Купсах выпрямился и посмотрел на Сухмета. – Если восточник перевяжет меня, мы попробуем сделать то, что еще можно сделать.
Сухмет кивнул и устало пошел в каюту за перевязочными средствами. Правильно, решил Лотар, давно пора это сделать. Но что-то еще было в воздухе, здесь на этом корабле, среди этих людей. Жаль, что Сухмет так устал, он бы понял это лучше Лотара. Он бы придумал какую-нибудь хитрость, произнес заклинание… Впрочем, произнести очищающее заклинание – не очень сложная магия.
Лотар проговорил известные слова на старом, очень сложном языке раз, другой, третий… И когда решил уже, что ничего не получилось, вдруг заметил, что никто ничего не делает. Даже Сухмет стоит с деревянной коробкой в руках и ждет чего-то. Рубос спросил, глядя на Лотара:
– Знаешь, ты так уверенно сказал, что кто-то стерег первую линзу. Может, и в окружении Астафия есть осведомитель восточников?
– Несомненно. И скорее всего это очень старый слуга, на которого никто не подумает никогда в жизни. Может быть, до некоторых пор он и сам не знал, что он предатель. Есть способы заставить человека служить себе, не показывая этого.
– А у нас на корабле? – спросил вдруг Санс. – У нас может быть предатель?
Лотар внимательно посмотрел на него. Почему-то он особенно четко видел, что помощник капитана, лейтенант Санс, – человек, который почти все время оставался незаметным, безупречно нес службу и никогда прежде не задавал никаких вопросов, – сейчас очень нервничает.
– Может, – вежливо, радостно, почти как всегда, ответил ему Сухмет. Теперь Лотар не сомневался: он что-то узнал. – И даже есть.
Санс вдруг вдохнул воздух так глубоко, словно поднялся на поверхность с большой глубины. Потом повернулся к Купсаху и встал по стойке «смирно».
– Господин капитан, я прошу для себя ареста. Поскольку, как мне кажется, я и являюсь тем человеком, который служил осведомителем для противника. Но больше я не хочу и не могу быть предателем.
– Стой, как это так – тебе кажется? – Купсах был так ошарашен, что даже оперся на Лотара, не заметив этого.
– Собственно, я не делаю ничего явно предательского. Я всего лишь должен во время заката каждый день думать минут десять о том пути, который мы прошли, о самых важных наших происшествиях и не противиться странным мыслям. Но мне кажется…
– Что это значит – не противиться странным мыслям? – чуть не в один голос спросили Рубос, Джимескин и Купсах.
– Это странное состояние, я не смогу объяснить его. Словно помимо твоего сознания с тобой кто-то о чем-то разговаривает.
Лотар посмотрел на Сухмета. Тот кивнул.
– Это возможно, – сказал Лотар, – это называется отраженной магией. Когда не сам человек оказывает магический эффект, а через него добиваются эффекта, например транслируют некую информацию на очень далекое расстояние. Только это удается лишь очень сильным магам. Я сомневаюсь, что даже Сухмет может провернуть это дело без накладок.
– Сколь бы ни был силен маг, юношу должны были подготовить, – быстро произнес Сухмет.
Ну что же, это след. Только не поздно ли они его заметили, подумал Лотар.
– Значит, он доносил о нас кому-то, кто на очень большом расстоянии и незаметно для нас был в курсе всех наших проблем? – спросил Рубос.
– Да, – кивнул Санс. – Я больше не могу и не хочу быть предателем. И вот…
– Но ты уже предатель! – взвизгнул Джимескин. – Как же так, я же тебя пригласил, за тебя поручился!
– Я не знаю, каким образом, но уже очень давно, пять лет назад, у нас в замке появился некий господин, который привез книжку со сказкой о летающем корабле, а потом рассказал, что скоро такой корабль будет построен. И когда я понял, что больше всего на свете хочу попасть на этот корабль, он сказал, что сможет помочь мне в этом, но я должен научиться думать на закате определенным образом…
– Пять лет тому назад? – переспросил Рубос. – Ты ничего не путаешь, юноша?
– Даже чуть больше, если быть точным, – ответил Санс.
Лотар вздохнул. Кажется, дело становилось чуть-чуть яснее.
– На такой замысел, наверное, ни у кого не хватит сил, – произнес Рубос. – Это слишком сложно. Даже вражеские армии стали возникать лишь пару лет назад. Что-то тут не так.
– Нет, почему же, – возразил Сухмет. – Необязательно задумывать все это еще пять лет назад. Можно отправиться назад на пять лет, обработать Санса, а потом лишь убедиться, что все в порядке, когда нужно запускать его в дело. Для этого нужно всего лишь быть…
– Жалыном, – закончил Лотар.
На палубе установилась тишина. Все, кроме Рубоса, ждали объяснений. Но пусть им Шивилек и рассказывает, решил Лотар, сегодня с него хватит пустопорожних лекций. Вместо рассуждений он повернулся к лейтенанту и спросил:
– Санс, что тебя заставило признаться, что ты – не один из нас?
– Я один из вас! – Губы лейтенанта задрожали. – Я не знал, что это так плохо, никто бы не догадался сразу… Но как только я догадался, что это значит, то признался…
– Признался, – подтвердил Рубос. – Но вот эту засаду, между прочим, они устроили по твоей наводке. Они заранее знали и о нашем появлении у фоев и вендийцев…
– Рубос, – прервал его Лотар, – ты делаешь преждевременные выводы.
– Ничуть не преждевременные! Я знаю, что говорю. Казнить его нужно, и, может быть, даже как вора – отказав в поединке чести.
Поединок чести, о котором говорил Рубос, был бы все равно что казнь, потому что не мог моряк и воздухоплаватель, мягкотелый и нагруженный сознанием вины Санс долго сопротивляться, например, Рубосу.
– Нет, Рубос, нет. Убивать его – в поединке или иным способом – мы не станем. Мы даже не станем его упрекать за то, что всех нас провели. А ведь нас провели, Рубос, надули, обманули, объегорили, обошли, обставили… И никакой казнью или поединком этого не изменишь.
Лотар обращался к Рубосу, но знал, что отстаивает жизнь Санса и перед остальными.
– Ты можешь так говорить после этого?.. – Джимескин указал на тело Рамисоса.
После этой выходки он стал еще более неприятен Лотару, чем прежде. Впрочем, не стоило обращать чрезмерного внимания на позицию слабого человека. И Кросс ему судья.
– Вот после этого я и не могу винить Санса.
– Но он же признался только потому, что понял – нужно держаться нас, а не своего мифического покровителя, который с легкостью уничтожит его в засаде, устроенной по его же наводке! – выкрикнул Шивилек.
– Во-первых, преждевременно думать, что засаду устроили по его наводке. Фои могли знать о том, что мы окажемся здесь, если найдем первую линзу, сразу после нашей стычки с ними. Они для этого достаточно умны. Кроме того, – Лотар вдруг решил соврать, чтобы этим людям было проще принять его правду, а не собственные домыслы, – живой он гораздо ценнее.
– Как это? – спросил Джимескин, все еще не остыв от злобы.
– Помимо того что он лучше всех исправит корабль, мы сможем каждый раз на закате обеспечивать одного из наших противников первоклассной фальшивой информацией. – И тут же, пока они не придумали возражений, Лотар хлопнул в ладоши и потребовал: – Так, все за дело. Санс, иди чинить корабль. Сухмет, перевяжи раненых. Купсах, разбирайся с рулями и тащи корабль, хоть на горбу, до тех пор, пока я не скажу тебе, что можно садиться.
Когда он отошел от них, намереваясь досыта напиться, сзади бесшумно возник Сухмет. Тихо, чтобы слышно было лишь им двоим, он произнес:
– Господин мой, но ведь для того, чтобы по ментально отраженному каналу гнать фальшивую информацию, нужен маг такой силы, с такой организацией сознания и подсознания, что я за это не возьмусь. Это дело безнадежное.
– Я знаю, – устало проговорил Лотар. – Но я все равно буду настаивать на своей ошибке, если она позволит кому-то сохранить жизнь. Слушай, – добавил он, чуть поморщившись, – если уж ты не спешишь заняться Купсахом, может, выдернешь эту проклятую стрелу из меня? А то такое впечатление, что до нее уже никому нет дела.
Глава 26
«Летящее Облако»миновало скалы, вероятно, только по чистой случайности. Удача была на их стороне – они без потерь прошли между высоченными горами и оказались в тихой долинке, которая расстелилась перед ними островком покоя и полного довольства жизнью. Ветра тут уже не было вовсе, и скоро стало ясно, что искусства Купсаха держаться в воздухе не хватит и на пару миль.
Лотар не знал, то ли это место, к которому стремилось его магическое сознание, но делать было нечего, и он только обреченно кивнул, когда Санс, который теперь вообще далеко от него не отходил, сказал, что придется садиться тут.
Корабль рухнул на деревенском выгоне в полумиле от какого-то замка. Лотар с удивлением обнаружил, что это довольно внушительное сооружение. Самая короткая из четырех стен была чуть ли не в полсотни саженей. Башни его тоже удивляли массивностью постройки. Зато вдоль стен не было рва, да и сами стены были такими низкими, что хорошо подготовленные солдаты могли обойтись даже без лестниц – хватило бы умения взбегать по стене на конце шеста.
Расставив посты и обозначив охраняемое место кострами, Лотар весь остаток ночи проспал, стараясь восстановить силы. Но даже сквозь сон он чувствовал, как из замка куда-то бегали мальчишки, которых, вероятно, использовали как связных. Владелец замка определенно созывал свое воинство, чтобы поутру выяснить, кто и почему использует его выгон для непонятных целей.
Так и получилось. Они едва успели похоронить Рамисоса и Крилоса у грубоватого дорожного столбика – примерно в двух сотнях саженей от того места, где опустилось
«Летящее Облако», почти на развилке дорог, под сенью крохотного креста, обозначившего, вероятно, кончину другого бедолаги, – как ворота замка заскрипели, и в поле вышла немалая толпа народу.
К удивлению Лотара, здесь были не только вооруженные мужчины, но и женщины с ребятишками, которые тоже захотели посмотреть, что за пришельцы к ним пожаловали. В любом другом месте это означало бы, что у местных жителей нет воинственных намерений, но в этих диковатых краях появление разношерстной толпы могло означать что угодно. Местные женщины, вероятно, дрались не хуже мужчин, и при необходимости их включали даже в ополчение. В подтверждение Лотар без особого труда разглядел среди бойцов с полдюжины вооруженных амазонок.
Впереди важно вышагивал рыжебородый богатырь в полном боевом облачении, словно сошедший с гобеленов о морских дассах. Издалека он казался непобедимым, как само море, но вблизи каждый без труда различал и заржавевший меч, и слишком туго затянутые доспехи, и неуверенное обращение с огромным и чрезмерно тяжелым щитом. Определенно боевые годы этого человека давно миновали.
Сразу за ним вышагивали десятка два бойцов, но они были еще хуже оснащены, и в глазах их читалось еще меньше решимости. Вероятно, их отвлекли от занятий, которые им нравились больше, чем рискованные нападения на неизвестных чужеземцев.
– И все-таки когда-то они были дассами, – проговорил Сухмет, отвечая на невысказанный вопрос, который интересовал всех, – особенно предводитель. Будем надеяться, что сейчас он вполне цивилизовался.
– Цивилизованный дасс, ты о таком слышал? – Рубос сжал рукоять своего огромного меча, но из ножен его не достал.
– Иногда они становятся оседлыми. И это случается все чаще, – ответил ему Лотар.
Толпа остановилась ярдах в пятидесяти от костров, окружающих корабль, и вперед вышел рыжебородый. Громовым голосом он провозгласил:
– Я Афис из клана КамЛут, владетель долины Шонмора. Кто вы, незваные чужеземцы, свалившиеся с небес, как колдуны из легенд о южных бандитах?
Его выговор оказался слишком резким и каким-то щелкающим, но понять рыжебородого можно было без труда. Как и он должен был без труда понимать певучую южную речь. Наверное, это все-таки очень цивилизованный дасс, если он отказался от своего родного наречия.
– Он считает нас бандитами, – шепотом, но довольно громко произнес Шивилек, – это хороший признак.
Лотар сомневался, что это очень уж хороший признак. Гораздо лучше было то, что колокольчик в его сознании молчал. Кроме того, он с удивлением обнаружил, что женщины, о которых он подумал лишь как о зрительницах, очень сильно влияли на всю атмосферу происходящего. Это могло показаться удивительным, но они, как дети или цветы, очищали ее, делая даже своих грозных на вид мужей и братьев спокойными и незлобивыми.
Лотар собрался уже выступить вперед, но вдруг обнаружил, что от их имени заговорил Джимескин:
– Мы путешественники с Западного континента. В доказательство наших добрых намерений можем показать вот что, – с этими словами Джимескин достал старый, отлитый из дешевого, грубого серебра герб морских дассов в виде морского дракона.
Ловко, подумал Лотар, я и не знал, что у банкира есть какие-то заготовки для подобных встреч. Потом он с интересом посмотрел на Афиса.
Оседлый дасс все равно остался дассом. Дракон произвел на него огромное впечатление, как и на всю разом зашумевшую от возбуждения толпу. Но, в отличие от воинов, женщин и детей, он постарался не показать виду, что поражен.
– Почему вы тут оказались, чужеземцы? Что означает эта летающая машина? И откуда у тебя знак дассов, южанин, хотя ты ничуть на нас не похож?
Вот этого Джимескин не знал. И Лотар с внезапным уважением понял, что банкир не стремится быть главным тогда, когда не знает ситуацию в целом. Он вовремя помог, но теперь едва ли не с облегчением готов был уступить место Желтоголовому.
А Лотар решил ничего не скрывать. Потому что ни в чем не был уверен и, кроме того, не знал, что тут должно происходить.
– Мы ищем одно место, благородный Афис. Линия, вырезанная на стене в далекой пещере, указала на твою долину. Ты ничего необычного не замечал тут в последние годы?
Глупый вопрос, решил Лотар. Если даже что-то и есть, он не посчитает необычным даже выпадение дождя из цветов или вяленой рыбы, если это происходит давно и регулярно. Но вопрос мог сделать их почти союзниками.
– Ты ищешь сокровища? – грозно спросил Афис.
– Нет, мы ищем одну злобную магическую машину, от которой может пострадать весь Западный континент; ее нужно поскорее уничтожить.
Настороженность Афиса и готовность к сопротивлению мигом исчезли. Брови его поползли вверх, он и думать забыл о нападении на иноземцев. Он хотел выслушать всю историю.
– Магическую машину?.. – Он оглянулся, нашел глазами жену, которая слушала затаив дыхание, и решительно произнес: – Нет, ничего такого я не знаю. Но если ты расскажешь, мы можем поискать вместе.
И сейчас же толпа людей расслоилась. Одни подошли к Лотару, Рубосу и Джимескину, в которых без труда определили вожаков. А большая часть солдат, женщин и детей поспешили к кораблю, чтобы потрогать неведомую машину и потолковать с матросами, с которыми, конечно, проще, чем с господами. Но оружия они не доставали, и на лицах светилось только любопытство, без малейшего признака враждебности.
Рядом с Афисом оказалась его жена, очень спокойная женщина с такими же рыжими волосами, как борода мужа. Она с гордостью похлопывала по плечам двух юношей, на лицах которых еще даже не пробился пушок. Женщина неторопливо, с достоинством проговорила:
– Меня зовут Шазия КамЛут. А это мои сыновья – Клу и Стак. Могу я пригласить тебя, чужеземец, в наш замок? Думаю, твоя история, рассказанная за столом под вкусную снедь, будет более обстоятельной.
Рубос, который с удовольствием смерил богатырскую фигуру дасса, потом оглядел юношей, с улыбкой поклонился ей:
– Снедь, благородная госпожа, скрасит не только наш рассказ, но и правду, которая за ним стоит.
Ого, решил Лотар, сказывается выучка Светоки. Впрочем, чего еще ждать от соправителя княгини Мирама?
– Подождите, подождите! – вдруг вскричал рыжебородый Афис, вытягивая вперед руку. – Я еще ничего не решил, я думаю!
Люди, которые расположились было как следует посудачить с чужеземцами о разных интересных вещах, вдруг замерли. Как бы там ни было, но властью рыжебородый обладал непризрачной. После этого он повернулся к Лотару и прогрохотал своим басом:
– Ты уверен, чужеземец, что не таишь злых замыслов против меня и моих приближенных?
Толпа восхитилась предусмотрительностью своего вождя. Шазия с еще большей гордостью посмотрела на мужа.
– Я даю слово, что не таю злых умыслов против честных людей и против твоей власти, Афис. Но я должен буду драться с тем, кто окажется врагом всем нам и кто может замаскироваться под твоего подданного.
Афис задумчиво подергал себя за бороду. И произнес:
– Ну что же, наверное, твои слова справедливы. – Он оглядел собравшихся. – Тогда пошли ко мне в дом. Поговорим и отведаем первого эля этого года.
Глава 27
Ужин оказался великолепным. Это было видно по тому, как им прислуживали подавальщики, как на них смотрели ребятишки. Их никто даже не пытался прогнать, и ребятня, пользуясь безнаказанностью, сновала всюду.
Но Лотара первое время интересовало даже не то, что думают об устроенном пире хозяева, и уж тем более не объяснения, как они тут оказались. Беспокоило Желтоголового состояние его спутников. Они были измождены, силы их исчерпаны, и им действительно нужен был отдых.
Даже неукротимый Рубос так обмяк на резном стуле, что хотелось сразу же отправить его в баню, а потом на какой-нибудь сеновал, подальше от коров и лошадей, чтобы мирамец своим храпом не пугал скотину. Впрочем, – Лотар посмотрел на хозяина – к храпу здесь наверняка привыкли.
Он снова перевел взгляд на своих спутников. Сухмет ел мало, неохотно, даже чересчур неохотно. Да, значит, и старик выдохся, от усталости он становится совсем постником, словно восточный монах. Бостапарт, которому полагалось бы есть за троих, не поднимал глаза от своей тарелки и даже не глядел на то, что ему предлагали.
Лишь Джимескин и Шивилек пытались отведать угощение, но их усилия не сравнить было с хозяйским аппетитом, поэтому и они выглядели слабо. А Купсах, которого мучила боль от раны, дважды уронил разделочный нож и больше даже не пытался справиться с твердым, как сапог, куском мяса.
Зато хозяева уплетали за все щеки. Любо-дорого было на них посмотреть. Даже девушки не стеснялись и не жеманничали, изображая тонкость воспитания.
Девушек было две. Старшая – темноволосая красавица с вкрадчивыми и очень быстрыми, как у мантикоры, движениями, с загорелым, малоподвижным лицом и холодноватыми северными глазами – звалась Бетия. В ее повадке проскальзывало что-то от очень опытного бойца, но тонкие запястья и безупречная кожа на кулачках отвергали мысль, что она тренировалась в рукопашном поединке.
Младшую звали Жарной. Она была светловолосой, почти как Лотар, и смотрела на все с улыбкой, ожидая от мира, от людей и от будущего только хорошего. Девушка могла показаться даже простоватой, но в ясных ее глазах и прекрасном лице читалось совершенство духа. Едва коснувшись ее сознания, Лотар с удивлением понял, что барышня из этих глухих краев умна, превосходно образованна и оценивает происходящее как человек, прочитавший не одну сотню западных хроник, восточных трактатов и даже философских опусов, в которых запутался бы и сам мэтр Шивилек. И хотя образование ее внешне было бессистемным – научные труды перемешивались со старинными романами, – Жарна восприняла главное: систему ценностей и твердый взгляд на мир, способный выстоять перед любой бедой.
Обе были дочерями ближайшего соседа, владетеля долины, смешного и неуклюжего толстяка, которого звали Дро КаФрам. Он пользовался тут немалым уважением за умение увлекательно рассказывать и за то, что являлся отцом двух девушек, явно предназначенных в жены сыновьям доблестного вождя клана КамЛут.
Правда, Лотар сомневался, что простоватый Клу справится с Бетией, а тихий, созерцательный Стак подойдет умной и проницательной Жарне, но это дело его совсем не касалось.
Осознав это, Лотар вдруг с тоской подумал, что, неся свою солдатскую судьбу, он так и прошел мимо сердечных волнений и всего, чем они наполняют жизнь, – причастности к чужой судьбе и возможности все рассказывать кому-то еще, кроме ироничного и слишком далекого от обычных человеческих забот Сухмета.
Рядом с КаФрамом сидела его жена – такая же, как и муж, невысокая, полненькая женщина с глазами Бетии и рассудком Жарны. Шазия, жена Афиса КамЛута, обращалась с ней как со старой и верной подругой. Лотар почти с удивлением обнаружил, что между женщинами может быть такая же долгая и испытанная дружба, как у него, например, с Рубосом или Сухметом. Звали ее госпожой Обриссой. По ее виду можно было судить, во что со временем превратятся ее дочери, если случаю не будет угодно дать им иную судьбу, чем тихая, неспешная, но счастливая жизнь в долине острова Шонмор.
Когда подали пиво и редкое здесь южное вино, Афис КамЛут хлопнул ладонью по столу и посмотрел на Лотара:
– Чужеземец, не расстающийся со своим мечом даже за дружеским столом, мы ждем твоего рассказа.
Почему-то Лотара это смутило. Он коснулся кончиками пальцев рукояти Гвинеда, выглядывающей из-за правого плеча, и чуть улыбнулся:
– Это не вещь, Афис, это друг. Может быть, даже больше – он часть меня. Я не могу его оставить. Если я нарушил обычаи твоего дома, прошу меня извинить.
Афис улыбнулся. В уголках его глаз собралось столько морщин, что он показался старше на десяток лет. Может, он и был тут старше всех, кроме Сухмета, конечно, просто старался следить за собой.
– Я не обвиняю тебя, Лотар. Я знаю, так бывает, когда очень долго не расстегиваешь перевязь.
Лотар провел рукой по лицу. Что-то в этих людях, в их природном уме и непритворном добродушии очень ему нравилось. Остаться бы здесь насовсем, подумал он, отбить Жарну у Стака и выстроить небольшой дом на мысу, чтобы морской ветер обдувал его долгие и долгие годы…
Сухмет, неловко потянувшись, вдруг уронил свою кружку. Прямо перед Лотаром образовалась лужа красного вина. Лотар поднял голову. Его старый друг и помощник холодно смотрел на него не мигая. Таким расстроенным или даже злым Лотар не видел Сухмета очень много лет. А может быть, и вовсе никогда прежде не видел. И сознание восточника было полностью прикрыто, будто он остался один, в окружении врагов. Значит, что-то шло не так.
Желтоголовый поднял взгляд на хозяина дома:
– Достославный Афис, я неважный рассказчик, но у нас есть человек, который поведает тебе все с удовольствием, искусно и со знанием дела.
Он взглянул на мэтра Шивилека. Адъюнкт географии и философии дрогнул, подавился куском запеченной свинины, но быстро взял себя в руки, вытер рот салфеткой и принялся рассказывать. Дельно, последовательно, чуть щеголяя своей осведомленностью, и, по мнению Лотара, иногда излишне словоохотливо. Но для этой публики, пожалуй, наоборот, слишком сухо и неподробно.
Когда он кончил, утро за окнами превратилось в настоящий день, а солнце стало припекать сильнее, чем в южных степях. Лотар вспомнил, что они находятся в закрытой со всех сторон котловине, поэтому тут и должно быть жарче, и с удовольствием расстегнул куртку.
Слушатели, как и полагалось после интересной, со вкусом рассказанной истории, затаили дыхание. Афис КамЛут, забыв, что он владетель долины и почтенный воин, сидел, раскрыв от восхищения рот. Его Шазия, с горящими глазами на раскрасневшемся лице, шепотом по-матерински причитала, поминая Виградуна и Каша. А сообщение, что Рамисоса они похоронили у дороги, вызвало взрыв возмущения.
– Мы перенесем его на наше фамильное кладбище, – объявил Афис, – он погиб как воин и достоин лежать рядом с самыми знатными воинами нашего рода. Ты должен был сразу попросить меня об этом! Я удивлен, Лотар, что ты так холодно относишься к своим ученикам.
Вдруг в зале установилась тишина. Все смотрели на Лотара. А он не мог справиться со своим лицом и изо всех сил пытался сделать так, чтобы оно не очень выдавало его.
– Я не холодно отношусь к ним, ко всем троим павшим и к последнему из живых. – Лотар прокашлялся. – Если бы можно было, я бы не задумываясь свою жизнь отдал за любого из них, но…
Он опустил голову. И вдруг краем глаза снова увидел пронзительный, очень холодный, прямо ледяной, вопрошающий взгляд Сухмета. Да что такое со стариком? Или что-то происходит со мной, подумал Лотар.
Постепенно в зале снова стало шумно, кто-то заговорил, обсуждая услышанное, кто-то принялся прогонять не в меру разыгравшихся собак. Но очень скоро Афис снова перекрыл все голоса своим басом:
