Девушка стояла с пробирками у окна и лучи вечернего солнца четко обрисовывали ее темный профиль. Я не знаю, - что вдруг сжало мне сердце...
      Лишь потом, - через много лет, когда Маргит стояла у окна, держа на руках нашу старшенькую и в комнату вошла Дашка, сестра моя, жмурясь против яркого света, позвала:
      - "Мама?! А, это ты..."
      Я невольно слышал эти слова и до меня впервые дошло, что в профиль Маргит - вылитая моя матушка. (Что и - неудивительно, - ей она троюродная племянница, а мне - кузина.)
      Я затворил за собой дверь и вошел в тихую лабораторию. Девушка видно услышала шорох и на миг оглянулась. В отличие от меня она не смотрела напротив света и перед ней оказался "Хозяин Университета" (как меж собой ученые меня называли).
      Девушка страшно перепугалась, чуть было не выронила из рук мытую колбу, в последний миг подхватила ее и спрятала за спиной. Я спросил у нее:
      - "Как твое имя?"
      Малышка растерялась, задумалась, а потом прошептала:
      - "Маргерит", - она так и сказала на англо-голландский манер - не "Маргарита", ни "Грехен", а именно - "Маргерит". Причем было сие на английский манер, - очень мягко, почти без буквы "р".
      Я чуть было не рассмеялся. Хорошее произношение, холеные белые руки и благородные черты лица выдавали в малышке самую лучшую Кровь, а "Маргаритами" в лютеранской Германии зовут уличных потаскух. Уже потом выяснилось, что юная Георгина Шарлотта фон Саксен-Кобург (в замужестве Бенкендорф) страшно стеснялась должности "лаборантки" (а по сути - уборщицы и посудомойки) и работала в Дерпте под вымышленною фамилией.
      Родитель ее - мой дальний дядюшка был самым младшим в доме ганноверских фон Саксен-Кобургов и ни на что не рассчитывал. (С точки зрения династической он не мог и надеяться ни на хоть самый завалящий Престол, ни - даже маленькое Наследство).
      Поэтому он с младых лет стал учиться и стал в итоге - преподавателем математики, женившись на сестре своего друга по кафедре. Так как дядюшка мой ни на что не надеялся, "мезальянс" для него был почти "пшиком" и теща моя оказалась "немножко еврейкою". Вот такая вот - незадача.
      После этого мои будущие тесть с тещей потеряли всяческие права на "высший свет" и жили, как и полагается еврейской семье "научного профиля".
      Когда Антихрист вторгся в Ганновер, по Восточной Германии пошли массовые погромы и эта семья поспешила бежать в "еврейскую Ригу". Будущий тесть преподавал математику в Дерпте, теща - содержала крохотный дом, шурин пошел служить в "жидовскую кавалерию", а Георгина Шарлотта - решила хоть как-нибудь помочь деньгами семье, устроившись "лаборанткой".
      У должности сей был большой плюс - посудомойки разбирали остатки обедов и могли унести домой больше прочих, а у моей будущей суженой были младшие сестрички с братиками...
      Второй плюс состоял в том, что Маргит устроилась на две ставки и могла убирать за учеными во время обеденных перерывов, когда в лабораториях не было никого и ее никто не мог видеть. И, конечно, узнать...
      Потом она до слез хохотала:
      - "Вообрази, - посудомойка кою зовут Георгиной Шарлоттой! Да еще - фон Саксен-Кобург! Да я б скорей сквозь пол провалилась, чем с таким именем мыть посуду!"
      Ежели вы не поняли, - "Георгина" - женский вариант от Георга Родового имени властителей Британской Империи. А о Родовых корнях прусских "Шарлотт" я уже вам докладывал.
      Относитесь к этому, как угодно, но как фон Шеллинг и я думаю, что Георгине Шарлотте не пристало работать на кухне. Но - жалованья моего дядюшки на его семью не хватало, а цены на продовольствие в эти дни взлетели в Ливонии до небес...
      Это в Ганновере они были - фон Саксен-Кобурги, а в эмиграции - все много проще. (А вариантов немного: пробирки, или... панель.)
      Я смотрел на эту девчушку и знал, что она, конечно, не "Гретхен", но и - мыть пробирки с приличным именем...
      И, вообще, с такими нежными, белыми ручками - не дело копаться в кислотах, да щелочах...
      И еще - я знал, какая альтернатива для таких девочек. И Кислоты со Щелоками для меня в сто крат полезнее для здоровья, чем духи на пачулях, да новомодная ароматическая вода из розовых лепестков...
      Ну, та самая - коей полощут рот после "дел по-французски", - это ж не дело, когда изо рта - разит мужским семенем!
      Все эмигранты были нищи и голодны и Бог им Судья, как зарабатывать на свой горький хлеб... Кстати, - тестю моему еще повезло с местом - сказалось родство с моей матушкой. Да и Маргит приняли в Университет только поэтому...
      А так, - духи-пачули, да полоскание из розовых лепестков...
      Я лучше - пущу себе пулю в лоб, иль уйду жрать мох на родные болота, но... Впрочем, не мне судить.
      Не знаю уж - как получилось, но я спросил вдруг (к удивлению для себя):
      - "Напиши-ка, пожалуйста, я хочу взглянуть на твой почерк".
      Маргит от такой просьбы в первый миг растерялась, а потом показала мне ведомость на моющие средства. У жены моей прекраснейший почерк - тоненький и убористый...
      Я закрыл ведомость и сказал:
      - "Передай кому-нибудь пробирки и мыла со щеточками. Пойдешь ко мне?" девушка вздрогнула, а я нарочно допустил здесь двусмысленность. Моя Жеребячья Кровь стала потихоньку бурлить от одного запаха незнакомки и ежли бы она сразу же согласилась, я бы - не устоял. И у меня была бы иная жена.
      Но Маргит, не зная, что отвечать, машинально взяла очередную пробирку и пошла ее мыть. Она шла сгорбившись и боясь понять меня "в дурном смысле". Я был совершенным Хозяином в наших краях и мог бы учинить над ней и не то, что вытворял кузен мой - упырь Константин.
      Тогда я, как ни в чем ни бывало продолжил, как будто случайно прерванную фразу:
      - "... секретарем-референтом. У меня много встреч и мне нужен помощник, коий вел бы протоколы всех моих заседаний".
      Маргит необычайно обрадовалась, ибо... Работа секретаря имеет несколько иной статус, нежели работа на кухне. (Потом она признавалась, что кроме радости - она в тот момент лихорадочно считала в уме: что выгоднее лишний обед для сестер и братишек, иль - большее жалованье секретаря!)
      Я сказал ей, куда надо идти, и где меня находить - после того, как будет все передано новой уборщице.
      Когда она появилась (уже в новом качестве), я не сдержал улыбки. Маргит переоделась в какое-то подобье военной формы и - надела армейские сапоги.
      Так было принято при дворе моей матушки, - по новой моде даже рижские проститутки "исполняли свой долг" нагишом, но - в начищенных сапогах! Герцогство моей матушки было, конечно - больше Европой, чем дикая Русь, но восточный обычай - "походить на Хозяйку" укоренился и среди нас. Сами знаете, что происходит с водой в сообщающихся сосудах...
      И вот эти вот сапоги, да подобострастное глядение в рот моего нового "референта", довело меня до того...
      С первого до последнего дня моей службы в Дерпте, я начинал работу с утра и заканчивалась она - ночью. У нас не было времени на сон и всякие глупости.
      Так вот, - в первый же день моего знакомства с Маргит, я выслушал последний доклад во втором часу ночи. Я распустил моих научных сотрудников, а Маргит, как секретарь, обязана была закрыть за мной дверь.
      Вот когда она гремела ключами, а мы стояли в пустом, ночном коридоре, я поставил свечу на пол и...
      Я взял Маргит за талию, а она была такой худенькой, что руки мои почти что сошлись...
      Девушка вздрогнула и как-будто стала вытягиваться меж моими руками в тонкую струнку, пытаясь ускользнуть от меня, и - не смея мне ответить отказом. Я был для нее - Хозяин.
      Мне вдруг стало стыдно. Я знал, что могу поманить ее пальцем, отвести в мою келью, а там - надругаться по-всякому, - пусть даже греческим образом, а она - не посмеет противиться. Я был Хозяин здешних краев, а она - нищая эмигрантка.
      Я медленно повернул малышку к себе, чуть приподнял ее и губами почувствовал, как она плачет. Тихонько. Беззвучно.
      Потом жена говорила, что у меня в ту минуту руки тряслись от похоти... и она уже попрощалась со своей Честью.
      А у меня в голове - как наяву: я лежу парализованный в моих Озолях и молю Господа, чтоб он вернул мне Мужскую Силу. И еще, - тот самый вечер, когда я пришел с друзьями в Рижский театр, а там нас ждали два юных актеришки...
      Актерская Судьба очень проста: без известности нету ангажементов, а без ангажементов - нету известности. Поэтому первый ангажемент "юному дарованию" всегда покупают.
      Я оплатил обоим актерам (они были братья) полный ангажемент на весь год в главных ролях в "Двенадцатой ночи". За это - один из них должен был играть роль Виолы для меня по ночам на весь срок ангажемента, а другой Цезарио (в том самом смысле, как найденыша пользовал сам Орсино - уроженец Иллирии, - читай Греции). Один из них обязан был принимать нас в женском белье, парике и всем прочем, другой - греческого пажа...
      Я получил свое. Мои друзья - Петер с Андрисом тоже "побаловались с актеришками" за мой счет... Да только жизнь моя понеслась после того - под откос...
      Я не знаю, - почему это мне вдруг привиделось. Да только я осушил поцелуями слезы моей маленькой Маргит и спросил:
      - "Тебе сколько лет?"
      Она почти всхлипнула:
      - "Мне? Шестнадцать..."
      Ноги мои подкосились. Переспать с юной девицей - одно, но с почти девочкой - совершенно другое. Извинение тут может быть - только если мы сверстники...
      Я поставил малышку на место, с чувством поцеловал ее в рот и сказал:
      - "Извини. Совсем озверел я без женщин. Это - не повторится. Пойдем, я посвечу пред тобой..."
      По сей день жена, рассказывая доченькам о сем случае, странно вздыхает и говорит:
      - "Вот так ваш батюшка пощадил вашу мать... Знали бы вы, как я напугалась! Знали бы вы, как я на минуту обиделась, когда он - передумал! А потом он взял меня за руку и я знала, что сие - Ваш будущий Батюшка. У него руки тряслись и горели и я знала, что... Вы сами знаете - что!"
      Жизнь потом пошла своей чередой. У нас было много работы и Маргит стала не только что - секретаршей, но и - поварихой, и моим интендантом и почти что - женой. (Разве что - без постели!)
      У слуг всегда вырабатывается что-то навроде чутья и вскоре приказания Маргит исполнялись людьми, как мои. Как-то само собой получилось, что я познакомился с ее родителями и узнал ее настоящее имя. Но для нас двоих она так и осталась "Маргит" и многие теперь всерьез изумляются, что "Маргит фон Бенкендорф" на самом-то деле - "Георгина Шарлотта".
      У людей возникает дурацкий смех и они устраивают даже соревнования как просклонять "Георгину", или "Шарлотту" так, чтоб в сокращении вышло бы - "Маргит".
      Пару раз в Университете у нас была матушка. Ей, видимо, доложили про мою "юную секретаршу" и она на первой же встрече с будущей невесткою "тет-а-тет" без обиняков спросила, - не предпочитаю ли я "греческий способ", как "наследие грехов молодости", и не приучился ли я среди якобинцев "новомодному развлечению на французский манер"?
      - "Мне сие важно знать, он - Наследник и я хочу быть уверена, что прихоти его не пресекут Нашу Династию!"
      По рассказам моей сестры Дашки, коя присутствовала на сем "девичнике", матушка спросила сие так, как будто и вправду имела в виду - внуков от собеседницы. При том, что в доме фон Шеллингов очевидно, что мать будущих законных детей не "пользуют" ни "французским", ни тем более - "греческим способом". Такой вот - иезуитский момент.
      Маргит на сие растерялась и пролепетала, что не знает, ибо...
      Дашка рассказывает, что лишь при этих словах матушка напряглась, совсем по-иному смерила собеседницу уже иным, но - не менее оценивающим взглядом, а потом - спросила по-иудейски:
      - "Соблюдаешь ли ты Субботу, Дитя мое?"
      Маргит плохо знала (и знает) "древний язык" и сразу запуталась. Она переврала все слова и верный порядок, но хотя б - было ясно, что она получила хоть какое-то образование.
      Тогда-то матушка моя и поразила сестру тем, что тяжело поднялась из глубокого кресла, поцеловала мою Маргит в лоб и сухо сказала:
      - "Пойдем со мною на кухню. Я покажу тебе, как готовить мою "Куру по Пятницам". Саша ее очень любит. Береги его..."
      Когда пришел вечер Пятницы, Маргит принесла мне в Кабинет ароматную курочку и мы ее съели, ломая руками и выщипывая друг для друга - кусочек полакомей.
      Я целовал жирный от курочки подбородочек суженой, а она, как истинная "лиска" - фон Шеллинг, хихикала и морщила нос, как по легенде морщил его Рейнике Лис, обратившийся в человека, когда его поймали в курятнике. (По преданию, - наша "сенная" происходит от куриного перышка, застрявшего в носу предка, когда он в виде лиса воровал чужих курочек.)
      Странная штука Наследственность, - но женушка так же морщит его, как матушка, сестра, и - сам я, коль у нас засвербит...
      Потом я ездил в Ригу - просить благословенья у "Карлиса". (Так он по сей день и остался для меня просто "Карлисом"...)
      Батюшка обстоятельно расспросил меня обо всем, - "кто она?", "чьего Дому?", какое за ней Приданое и лишь потом - обнял, благословил и одобрил мой Выбор. А дружкам сказал так:
      - "Рыбак - рыбака видит издалека. Сын мой - наполовину барон, наполовину - ученый еврей. И невестка - наполовину чистая баронесса, а на половину - еврейка из образованных. Льву не жить с псом, а козлу - с кошкой. Сыскал сын, наконец, себе - равную партию, ну и Бог ему в помощь!"
      Довольно странно признать, что я плохо помню - как мы работали. Все были - как "на иголках" и в воздухе носилось какое-то возбуждение.
      Через много лет многие подсчитают, что за семь месяцев моего руководства в Университете было больше открытий, чем за тридцать лет до того, и - тридцать лет после этого!
      Это было - прекрасное время. Мы были - единой семьей и работали, забывая себя...
      Я руководил группой "по порохам", мой заместитель - швед Гадолин лабораторией оптики и "кристаллографии", второй зам - немец Тотлебен "опытной мастерской". Мы сделали: "хлорный порох", "унитарный патрон", "Blau Optik", "длинный штуцер" - в просторечьи "винтовку", первую подводную "мину"...
      А еще - нынешние основы "Кристаллографии", первую в истории призму с "нулевой плотностью" (из каменной соли), "ахроматическую линзу" (покрытую солями кобальта), "тугоплавкую сталь" (с добавками молибдена-вольфрама) для камеры сгорания нашей "винтовки", "сухой пистон-капсюль" - суть нынешнего "патрона" и прочая, прочая, прочая...
      Вспоминая все эти дни, я почему-то не "вижу" подробностей. Лишь только - Маргит... Как она смеется, улыбается чему-то, переписывая мой новый отчет, хмурится, когда - все плохо и я ору на "ребят", стуча кулаком по столу и суля им "расход", ежели того-то и этого не будет к такому-то сроку...
      Так все и было. И именинные торты к чаю и празднование чуть ли не всем Университетом чьего-то дня рождения. И плавный переход праздника в очередное обсуждение общей проблемы.
      (Мне все больше не нравится нынешняя наука - она чересчур "разрослась" на мой взгляд. Верней, не Наука, но - подход к ней. Потерялось живое человеческое общение, а без него - это не Творчество, но - грязное Ремесло...)
      А той зимой мы садились за общий стол и "оптики" Гадолина всегда давал дельный совет "металлургам" Тотлебена, а те помогали нам - "взрывникам".
      А еще было - отчаяние, - от того что - "не успеваем". Хотелось биться головой о стену, когда чувствуешь, что Истина где-то рядом, а... Ну, - не выходит у нас!
      И было еще - Предательство...
      Я всегда знал, что "Дерпт с червоточиной". Не все, но некоторые изобретения попадали во Францию. (Именно потому в свое время выкраденная мной "бертолетова соль" производилась в России, а не у нас.)
      Многие пытались "вычислить" негодяев, но...
      Как ни странно, - "нашла" предателя Маргит.
      Однажды, - в пятницу вечером мы пили пиво с ней в университетской столовой и наслаждались скушанной курочкой.
      Кроме нас там сидело еще много пар, - сотрудникам дозволялось провести на территорию Университета супругу, или - невесту по пятницам и устроить им "частный ужин" "за счет заведения". Конечно, - столовая - не ресторан в Кельне с Гамбургом, но "для поднятия духа" и этого было достаточно.
      Немецкая народная музыка, жаренные колбаски (иль, ежели по заказу мамина "курочка"), девушки, разносящие пиво, и в то же время - ласковый полумрак привлекали людей и давали хоть какую-то возможность расслабиться.
      Маргит в тот день сидела, спиной прижавшись ко мне, а я капельку обнимал ее и тайком целовал, то - ушко, то - локоны на виске. Я целиком был занят суженой, а она смотрела на прочие пары за столиками.
      Потом она вдруг спросила:
      - "Скажи, а ты... кого-нибудь любил до меня?"
      - "Ну... Да. Конечно. Я - влюбчивый. Только мне - не везло".
      Маргит поуютнее устроилась предо мной, двинув ближе свой табурет, и просила:
      - "Расскажи мне, пожалуйста!"
      - "Первой у меня была - Матушка. Увы, она - мне никогда не отвечала взаимностью, да и не могла отвечать...
      Второй - литовская девочка, - мать моей Катинки. Я ужасно любил ее, но потом... Однажды мне доказали, что она мне - не ровня. Ну, то есть - не доказали, а я сам долго боялся признать сам себе, что мне с нею - не о чем разговаривать.
      Третьей была моя родная сестра. Ее я люблю по сей день. У нее, правда, есть один недостаток - она слишком хорошо понимает меня и мы от того раздражаемся. Никто не умеет так быстро вывести меня из себя, как... сия стерва. Я часто думал с нее пылинки сдувать, а потом - убить ее и все тут...
      Четвертой... Во Франции я встретил женщину, с коей я мог бы наделать детей и - встретить старость... Мы даже - преодолели бы то, что наши семьи враждуют между собой. Но...
      Она любила другого. Она по сей день его Любит... А я - чересчур Ревнив для нее".
      Маргит долго думала над сей фразой, а потом с изумленьем спросила меня:
      - "Неужто может быть человек, у коего ты не сумел бы отбить твою женщину?! Это не похоже на тебя - Бенкендорф!"
      - "Понимаешь ли... Тот человек давно Умер.
      Он - погиб, как Герой.
      Я могу соблазнить женщину, положить ее со мною в постель, но в ее голове она будет спать не со мной, но - тем, кого нет среди нас. Иль, верней есть, но...
      В нашем с нею союзе я не смог бы быть - третьим. Видишь ли... Она его Ждет.
      Это нечто - Мистическое, - она видела его труп, она хоронила его и в то же время - она все равно его Ждет. Это - как половинки одного "Я", кто бы ни был другой, он все равно не заменит того - Первого!"
      Маргит обернулась ко мне, посмотрела мне прямо в глаза и сказала тихо и веско:
      - "Я Тебя буду Ждать. Я знаю, - Ты уйдешь на Войну и с тобой там может быть всякое. Так вот знай - Я Тебя буду Ждать.
      И еще, - Я Хочу Родить от Тебя. Если Ты не Против - Наследника. Иль Наследницу.
      Я не напрашиваюсь за тебя замуж, я просто Хочу, чтоб Дети Твои не были потом - кем-то обижены".
      Я поцеловал тогда Маргит и обещал ей:
      - "В день, когда тебе исполнится семнадцать лет и по законам Ганновера ты станешь взрослой, я попрошу у родителей твоих - Благословения. Кстати, когда у тебя День Рождения?"
      Жена моя рассмеялась, стала похожа на "лисичку фон Шеллинг", и прохихикала:
      - "Пусть это будет - сюрприз для тебя! А вообще-то - зимой!"
      Мы еще раз обнялись и поцеловались.
      Потом Маргит, зализывая прокушенную губу, вдруг сказала:
      - "Не понимаю, - как люди могут так целоваться и - не любить друг друга при этом!"
      Я сначала обиделся:
      - "Зачем ты так?"
      - "Да я не про тебя! Наш сосед - вон тот, справа, давно уже лобызается со своей пассией, а - нисколько ее не любит!"
      - "Почему ты так думаешь?"
      - "А у них - глаза не горят!"
      Я с интересом уставился на парочку за соседним столом. Затем я извинился пред моей суженой и пошел искать Петера.
      Вечером, когда танцы закончились, я стоял у крыльца и со мной была Маргит, Петер, Андрис и егеря...
      Когда появились наши соседи, я поманил "Ученого" пальцем и, чуть усмехнувшись, сказал:
      - "Ну что, - пошли с нами?"
      Он побледнел, а я во все глаза смотрел на его мерзкую шлюшку. Поверите ли, - на ее лице не дрогнул и мускул!
      Я оглянулся на Андриса, коий тоже внимательно следил за лицом нашей "крестницы". На мой взгляд он ответил утвердительным кивком головы и я, оторвавшись от Маргит, показал егерям и на девицу:
      - "Ее - тоже!" - у преступницы подкосились колени, а я уже приказывал Петеру, - "Родственников ее и его немедленно задержать. Взять всех знакомых, соседей, разносчиков и молочников... Всех! Когда эти признаются, невиновных отпустим. Я - сам извинюсь. А пока - всех!"
      Маргит в эту минуту вцепилась в меня с хриплым шепотом:
      - "Почему ты уверен, что они - признаются?! В чем они пред тобою признаются??!"
      Петер с насмешкою крякнул и ответил вместо меня:
      - "А у нас, девочка, не бывает так, чтобы не признавались! В чем-нибудь да - признаются! Редко кто вдруг молчит, когда его хозяйство закручивают в тиски, иль в зад ввести раскаленный шпицрутен. А вы что, - об этом не ведали?"
      Я внимательно смотрел на мою Маргит. Будущая жена должна знать, - что делает ее суженый. Сие - важно. Чтоб потом не было разбитых иллюзий с истериками...
      А во-вторых... Я любил будущую жену. А в Любви люди слепы. Этим всегда ловко пользуется вражеская разведка. Я сам так - часто делаю. Доложу по секрету, - в ту минуту Маргит сама была ближе к тискам, да раскаленному шпицрутену в зад, чем сии пленники. В делах контрразведки не бывает случайностей и наши жены - проверяются всеми способами...
      Петер, будто бы ласково, но самом-то деле - очень профессионально подхватил Маргит под "локотки", а Андрис многозначительно облизнулся на ее "юные прелести". (Ежели вы не знали того, - женщин перед допросом обычно насилуют. Так их легче "сломать" - сие аксиома допросов Иезуитского Ордена.)
      Вы спросите - почему? Потому что - все знали, что я хочу жениться на Маргит. Вы - станете проверять невесту своего непосредственного начальника?! Стало быть, - в отличие от других - эта девочка "осталась без одеяла"... А на каких основаниях?!
      Работа уборщицы, да - посудомойкой может быть синекурой для опытного разведчика. Вы не поверите, - сколько интересного с поучительным можно выудить из мусорного бачка! А сколько забавного говорится на кухне, когда там "по-тихому" поглощают добавку ученые... Они ж - как дети, заработаются и бегут не вовремя на обед. А потом сидят, кушают и, давясь горячей едой, обсуждают новые результаты. А рядом стоит милая девочка моет себе потихоньку посуду...
      Да, - она - девочка. Шестнадцати лет. В таком возрасте - обычно не бывают опытными разведчиками. Впрочем...
      Моя матушка в те же - шестнадцать стала уже "аудитором" в своем Пансионе и "надзирала" - как единственная протестантка за немецкими католичками. А еще - в шестнадцать матушка стала доцентом по химии. Так что - возраст обманчив...
      Но - это матушка. И Маргит ее троюродная племянница. И моя четвероюродная сестра. Казалось бы и тут - хорошо. Может ли родственница предать свою Кровь?! Впрочем...
      Эта Война отличалась от прочих. Как я уже говорил, - здесь впервые возник новый мотив - это была Война не только "России с Европой", иль "Католиков с Не-католиками". Впервые в Истории это была и Классовая Война "Аристократии с Буржуазией". И я вам уже доложил, как французские с австрийскими Аристократы помогали Нашей Победе, а русские, немецкие, да еврейские Буржуа - тайно работали на врага...
      Да - по отцу Маргит оказалась Аристократкой фон Шеллинг. Но - по матери она принадлежала к "еврейской интеллигенции", а сия группа в ходе Войны могла оказаться и в стане противника!
      И последнее. Маргит была еврейкой. Она бежала в "еврейскую Ригу" от массовых погромов евреев в том же Ганновере. Она - такая же еврейка, как и мы с моей матушкой. Может ли... Впрочем...
      Не секрет, что с точки зрения экономики - то, за что воевали орды Антихриста на самом деле-то - выгоднее того, за что дрались мы. И даже в рижской диаспоре - наиболее пострадавшей от сей Войны, очень многие "болели за Бонапарта".
      Все это не приходило мне в голову то того, как Маргит не завела речь о Детях. Любовь - одно, Дети - другое.
      Сызмальства я усвоил себе, что "Нет Мелочей в Делах Династических". Пока я мечтал о Теле и Любви моей Маргит, вопрос Династический и политика мало волновали меня. Но... "Дети" сразу настроили меня на иное. И стоило мне задуматься о том, что я делаю, и - насколько я могу не знать Маргит...
      Я вышел к людям, объяснил им проблему, они... Петер крякнул и с опаскою посмотрел на меня. Андрис осторожно потрогал мне голову и с интересом осведомился:
      - "Ты давно не ходил к Шимону Боткину? Я слыхал - завелась дурная болезнь. Зовут - Паранойя. Страшно заразная..."
      Я только лишь взглянул на него и друг мой осекся. Я пожал плечами и сухо сказал:
      - "Ежели сие паранойя - с меня столетний бальзам. Ежели нет... Я возьму отпуск на месяц - допрашивайте ее без меня.
      Но мы узнаем правду сейчас. Иначе я спать не смогу!"
      Жена потом мне рассказывала, что она сразу же "нутром поняла", - что означает "мертвая хватка" Петера, да сия ухмылочка Андриса и ей стало не по себе. Она метнулась телом ко мне, а я взял ее лицо в руки и произнес, глядя Маргит прямо в глаза:
      - "Кто ты - Маргит? Я Люблю тебя, но в моих руках Судьбы многих... Я Пастырь, отвечающий за стадо мое. Жена моя тоже получит доступ к сему невинному стаду. И я не хотел бы, чтоб в обличье ее к нам подкрался волк-оборотень. Извини".
      Мы оказались в подвале егерских казарм. Тяжело скрипнули и грохнули двери, за кои не выходили крики допрашиваемых и мы с будущею женой стояли пред голым телом на дыбе.
      Я спросил Маргит:
      - "Знаешь ее?"
      Она судорожно сглотнув, торопливо кивнула. Тогда я, запалив новый факел, подал его моей суженой:
      - "Поджарь-ка чуток..."
      Все мы - не маленькие и, конечно же, понимаем, что за сим приказом что-то не договаривают...
      Маргит в ответ зарыдала, и мотая головой из стороны в сторону, попятилась от меня с криком:
      - "Палач! Ублюдок! Я Ненавижу тебя! Ненавижу!"
      У нее случилась истерика. Петер с Андрисом внимательно следили за каждым словом ее, каждым жестом, - наконец Петер хлопнул меня по плечу, сказав:
      - "Тебе повезло. Девочка - чистая. Ежли б ее к такому готовили, я бы заметил. Мне кажется - Чистая".
      Я посмотрел на второго товарища. Тот пожал плечами, кивнул и сухо заметил:
      - "Наверное - так. Если бы ты дал больше времени, проверили бы помягче. А так...
      Ежели она тебя простит после этакого, - значит - Любит!"
      Я на руках вынес Маргит из "кромешного" подвала и уже на свежем воздухе - пред Луною и звездами на коленях просил пред нею прощения. Я, по причине моей "Слепоты", не видел вообще ничего и Маргит сперва отказывалась. Но потом, когда она прогнала меня и я пошел, натыкаясь на стены и шаря пред собою рукой, жена моя вскрикнула, побежала за мной, взяла за руку и повела за собой - в свою келью.
      Вы - не поверите, - я ночь пробыл в постели с вожделенною женщиной и... Ничего. Кроме поцелуев до субботнего утра.
      А в субботу мы пошли с Маргит к ее милым родителям и я - в присутствии реббе официально просил ее руки и Благословения.
      По причине Войны, возраста новобрачной и прочего "стороны" уговорились ждать семнадцатилетия Маргит, а пока... у нас было некое подобие "обручения". (Поймите нас правильно, - дело было в субботу, но у меня не имелось иных выходных! Тот же реббе пришел - как бы неофициально. Он якобы играл с отцом Маргит в шахматы, а тут... Но какой бы он был реббе, ежели б не поговорил со мной и моей будущею женой на... разные темы.!
      Знаете на чем "прокололась" вражеская разведка?! Она слишком хорошо "учила" людей. Для Иезуитов - сие известный порок. А еще - сие была Божья Кара.
      Ведь как вышло?! Матушкин Абвер весьма жестко "курировал" Дерптский Университет. Все "связи", случайные встречи, сближения с проституткой и прочее - отслеживались и "просчитывались". И тем не менее - "информация уходила"!
      Где? Что? В чем мы совершили ошибку? Как вообще в столь "замкнутом городе" может быть "течь"?! Пять лет в Дерпте был неизвестный "певец", коий все это время "пел песни" для военной разведки Бертье!
      Дело дошло до того, - что мы нарочно "подбрасывали" нашим подозреваемым интересные "факты" (разным - разные) и ждали во Франции "результат". Ноль. "Певец" был слишком хорошим ученым и осторожным разведчиком, чтоб "ловиться" на такие наживки.
      Мы провели полный анализ того, что "вытекло". Чтобы хоть как-то определить, - из какой лаборатории "утекло" больше. А из какой - "не утекло" вообще ничего. (Две идеи, - при таких мерах секретности "воровать" легче из того, что - ближе. И еще, - "волк не режет овец рядом с логовом".) Так вот, - "течь" оказалась практически "равномерной"!!! (Иными словами хитрая сволочь была настолько умна, что "воровала сама у себя"!)
      Как поймать такого ублюдка?!
      Мы "взяли" его на том, что... Он был слишком хорош. Вернее, - не он, но его - верный связник. Вернее - связница.
      Один из наиболее ярких ученых нашего Университета (не назову его имя, вы осознаете - почему) любил одну девушку. Такую же эмигрантку, как и он сам.
      Девушка же, - не слишком любила его. То есть... Она жила на содержании у сына одного богатого фармацевта из Риги. Ситуация была довольно пикантной, - сын аптекаря прибыл из Риги и открыл в Дерпте аптеку, в коей и продавались всяческие духи, да помады. (В том числе - пресловутое полоскание из розовых лепестков.) Лекарства не очень-то покупали, - зато парфюмерия...
      Аптека сия стала модной и любовница ученого зарабатывала на жизнь не только тем, что лежала в доме аптекаря на спине, но и - "вносом" косметики в Университет. (Как я уже говорил, ученые с членами их семей жили практически на положении узников - внутри "периметра".)
      При всем том она не желала выходить замуж за фармацевта, - женщины чуют "потенцию" в мужиках и всем было ясно, что фармацевт когда-нибудь унаследует бизнес, а вот ученый - прославится и окажется "при дворе"! Ну, и женщина ждала окончанья Войны.