Глава 10

Шелли не очень понимала, как это произошло. По правде говоря, она была уверена, что постареет и поседеет, прежде чем пойдет куда-то, чтобы встретиться со Слоаном Боллинджером… но сорок пять минут спустя она уже ехала с Эйси и Марией на ковбойский завтрак. Эйси дал ей как следует выговориться, а затем посмотрел на нее и тихо сказал:

— Ты хочешь, чтобы все в городе считали, что ты боишься с ним встретиться? То, что он присоединится к нам за завтраком, не тайна. Множеству людей интересно увидеть, что из этого выйдет. Хочешь, чтобы они считали тебя трусихой?

— Будь ты проклят! Я не трусиха и твердо заявляю, что никакого Слоана Боллинджера не боюсь.

— Не доказано, — протянул Эйси. — Я могу предположить только одну причину, по которой ты ведешь себя как норовистая лошадка: ржешь и брыкаешься. — Он принял задумчивый вид. — Возможно, так решат и все… не исключая Слоана Боллинджера.

Шелли бросила на него яростный взгляд.

— Тебе никогда не говорили, что ты старый черт, который во все вмешивается и обожает манипулировать людьми? Эйси потер подбородок.

— Если хорошенько вспомнить, Слоан как-то выразился насчет того, что я во все встревающий старый ублюдок. — Он радостно ухмыльнулся. — Слоан был не так вежлив со мной, как ты.

Она подавилась смехом.

— Ты невозможен. — И, пожав плечами, направилась к дому. — Ладно, я поеду с тобой на этот проклятый завтрак. Не могу позволить, чтобы весь город считал, будто есть Грейнджер, который побоялся встречи с Боллинджером. Дай мне несколько минут, чтобы принять душ и одеться.

— Не торопись. Мне еще нужно прицепить трейлер и погрузить туда мою лошадь… Я же участвую в параде клуба. Член цветной гвардии.

Добравшись до городка, они подъехали к Мэйн-стрит и поставили трейлер Эйси рядом с другими, принадлежавшими членам Клуба наездников Дубовой долины. Улица была запружена машинами, лошадьми, собаками и людьми всех возрастов, готовящимися к участию в параде. Еще там была парочка самодельных платформ, небольшая группа музыкантов школьного оркестра и полдюжины танцоров в индейских костюмах, а также непонятно разодетые представительницы сент-галенского женского клуба. Они явно желали выглядеть как ежевики, то есть пропагандировали праздник Сбора ежевики, который устраивался в августе. Но их лиловые колготки, странно пузырчатые костюмы и зеленые шляпы в виде листьев делали их, на взгляд Шелли, скорее похожими на виноград. Такие спелые полненькие гроздья. С каждой минутой участников становилось все больше, и Эйси пришлось пробиваться сквозь толпу.

Слишком скоро для Шелли они припарковались возле «Мэсоник-Холла» и вылезли из грузовика. Нервным жестом она пригладила свои черные джинсы. Они были сшиты из мягчайшей замши и облегали ее как перчатка. Очень тесная перчатка. Она дополнила их изумрудно-зеленой рубашкой с длинными рукавами, оттеняющей цвет ее зеленых глаз. Ткань ровно стекала с ее груди и скрывалась в джинсах, перехваченная узким черным ремешком с золотой пряжкой. Наряд подчеркивал ее тонкую талию и стройные бедра. В открытом вороте рубашки виднелся щегольски повязанный шарф в черно-зеленую клетку. Сквозь гриву темно-золотых локонов сверкали золотые серьги. На ногах у нее были черные мягкие туфли. «Встречай, гопод, ковбоя», — подумала она, следуя за Эйси и Марией в розовое здание из шлакобетона, где размещался «Мэсоник-Холл».

Так втроем они вошли в зал, предоставленный для ковбойского завтрака. Там были расставлены переносные столики и металлические складные стулья. В центре каждого столика стояли соль, перец, сироп и горькая настойка для коктейлей. Около двух дюжин людей ели, пили, разговаривали и смеялись. Этот большой зал, с его практичным полом, покрытым линолеумом, мог бы без труда вместить в десять раз больше народа, чем было теперь. Ряд высоких узких окон давал прекрасное естественное освещение. В углу около раздаточного окна в дальнем конце комнаты находился стол с двумя кофеварками, рядом с которыми лежали пакетики с сахаром, пластиковые чашки и ложки и бумажные салфетки. Заглянув за широкий прилавок раздаточного окна, Шелли заметила в маленькой кухне несколько местных жителей, которые занимались приготовлением оладий, яичницы-болтушки и гроздьев сосисок.

Шелли не уставала твердить себе, что так тщательно оделась, потому что знала, что встретит людей, с которыми не виделась много лет, что только ради них она постаралась получше выглядеть и накрасилась. Однако в ту же секунду, как Слоан вытянул длинные ноги из-под стола, где поджидал их, и взгляды их сомкнулись, она поняла, что занималась самообманом. Она нарядилась ради этого мужчины… ради него одного, Слоана Боллинджера. Она оделась намеренно вызывающе, чтобы напомнить ему о том, кого он бросил семнадцать лет назад.

Глаза их схлестнулись, и наступило напряженное молчание. Сердце ее гулко стучало, как паровой молот, а пульс мог поспорить с призовым скакуном. Они со Слоаном смотрели друг на друга, и воздух между ними, казалось, искрил и шипел от накала чувственной энергии. На какую-то долю секунды все стихло вокруг, чтобы не пропустить момент конфронтации Грейнджер и Боллинджера. Но мгновение миновало, Слоан, улыбаясь, пересек комнату, чтобы их приветствовать, и все вернулись к тому, чем занимались до их прихода.

Они поздоровались, Слоан пожал руку Эйси и поцеловал Марию в щеку. Шелли, сжав зубы, приготовилась к какому-нибудь небрежному салюту, но Слоан встал перед ней, улыбнулся, и у нее отключились мозги. Сначала ее ударила волна жара, исходившего от его тела, потом его неповторимый запах наполнил ее ноздри. В следующую секунду его руки легли ей на плечи, и его губы завладели ее ртом.

Ей потребовалось несколько секунд, чтобы осознать происходящее, и тогда она напряглась и всунула руки между их телами.

— Отпусти меня! — яростно прошипела она.

— Легче, легче, — прошептал Слоан прямо ей в рот, обдав ее ароматом кофе, который пил перед этим. — На нас все смотрят. Не станем давать добрым людям пищу для сплетен. Не так ли?

Фальшивая улыбка приклеилась к ее лицу.

— Довод принят, — произнесла она сквозь зубы. — Но если ты не позднее десяти секунд не отпустишь меня… я покажу тебе и, разумеется, всем этим добрым людям, что может сделать точно нацеленное колено с таким надменным сукиным сыном, как ты.

В глазах его запрыгали чертики. Благоразумно отступив, он сказал:

— Поверь мне, в этом я ни секунды не сомневаюсь. Объявляем перемирие?

Она пожала плечами, прекрасно сознавая, что все исподтишка наблюдают за ними.

— Почему бы нет? Думаю, что продержусь на протяжении завтрака.

— Ну, такое произойдет впервые, — промолвил он, подталкивая ее встать в очередь за Эйси и Марией.

Не обращая на него внимания, она взяла салфетку и пластмассовый столовый прибор со стола возле раздаточного окошка.

— Господи Боже, — раздался позади нее знакомый голос, — Эйси говорил, что собирается привести вас сегодня сюда, но я не поверил, что после восхитительной новоорлеанской кухни вы согласитесь отведать просто здешних оладий и сосисок. — Слова произносились доброжелательным голосом, и голубые глаза лукаво посверкивали, когда высокий и лысый мужчина улыбнулся Шелли.

— Мистер Смит! Не ожидала встретить вас здесь, — воскликнула она. — Я была уверена, что сегодня вы будете заняты в магазине.

— И пропущу рабский труд у горячей плиты ради нашего города?

Шелли хмыкнула и покачала головой:

— Нет, полагаю, что это невозможно. — Том Смит, работавший в мясном отделе «Магуайра», стряпал ковбойские завтраки с незапамятных времен. Сколько Шелли себя помнила. Он был одним из добровольцев, готовых помогать в общественных мероприятиях, и состоял членом, кажется, всех обществ, существующих в Дубовой долине. Том работал на различные клубы, будь то «Лайонс», «Мэсоник-лодж», Клуб наездников Дубовой долины или местный комитет по родео. На помощь Тома Смита можно было всегда положиться. Шелли нравились он и его жена Дебби, но к Тому она испытывала особую слабость. Она вдруг вспомнила дни детства, когда у него постоянно находились для нее доброе слово и шоколадный батончик, чтобы сунуть мимоходом в маленькую замурзанную ручонку.

Они поболтали несколько минут, пока Том ловко переворачивал оладьи на большой черной сковороде. Она узнала двоих из его помощников, торопливо занимающихся другой пищей. Это были Делл Хэтч, еще один старожил, владелец скотоводческого ранчо, столь же круглый, как и высокий, и его жена Сэнди, наградившая Шелли дружеской белозубой улыбкой между двумя порциями яичницы-болтушки.

Приветствия, знакомства и разговоры отвлекали ее внимание, пока тарелка не наполнилась с верхом и она не оказалась перед большим кофейником. Она налила себе кофе и направилась вслед за Эйси и Марией к одному из столиков, когда ей пришло в голову, что она просмотрела кого-то на кухне. Усевшись за столик, причем Эйси и Мария оказались с одной стороны, а она со Слоаном с другой, Шелли поинтересовалась:

— Я не заметила на кухне ни одной рыжеволосой. Разве ты не говорил, Эйси, что твоя вдова собиралась там готовить?

— Ей-богу, ты права! — с невинным видом подтвердил Эйси. — Ее там нет, не так ли? — Он покачал головой. — Ох уж эти женщины. Никогда нельзя рассчитывать, что они сдержат слово.

Слоан поперхнулся кофе, а Мария фыркнула и толкнула Эйси локтем в бок.

— С другой стороны, — сладеньким голосом заметила Шелли, — большинство женщин не такие хитрюги и обманщицы, как некоторые…

Слоан поставил чашку на стол и сдержанно посоветовал:

— Знаешь, Эйси, я бы на твоем месте предоставил ее самой себе и спокойно поел. Яичница с сосисками лучше, чем разборка.

— Пожалуй, ты прав, — отозвался Эйси, лукаво прищурясь. — В конце концов, у тебя в этих делах большой опыт.

Шелли нагнула голову, скрывая улыбку. Слоан ухмыльнулся.

— На эту подначку я отвечать не стану.

— Эйси Бэббит, стыдись, — укорила его Мария. — Слоан — твой гость, а ты ему грубишь.

Легкий румянец выступил на лице Эйси.

— Ох, Мария, мы просто шутили. Слоан умеет огрызаться будь здоров. Ты о нем не тревожься.

Мария принялась за оладьи. Все сделали то же самое, и тут Шелли заметила маленький шоколадный батончик возле своей тарелки. Она оглянулась на раздаточное окошко. Том Смит как раз поднял голову и, поймав ее взгляд, подмигнул.

— У меня тоже такой, — проговорил у нее над ухом Слоан, повертев перед ее носом знакомый шоколадный батончик в красно-белой обертке.

— Я считаю, — чопорно откликнулась Шелли, — что ты слишком старый, чтобы получать шоколадные батончики от мистера Смита.

— Ну, милая, — пробормотал он, — ручаюсь, что нет в долине человека моложе пятидесяти лет, кто не получал бы в то или иное время шоколадный батончик от мистера Смита.

Завтрак продлился довольно долго. Несколько гостей, которые уже сидели и ели, позже подошли к их столику, чтобы приветствовать ее возвращение в долину. Никто не выказал удивления, что Боллинджер и Грейнджер сидят рядом и мирно завтракают. Впрочем, несмотря на это, Шелли не сомневалась, что они со Слоаном станут главной темой пересудов сегодня днем и вечером… и на следующей неделе, а возможно, и весь следующий месяц.

Меньше полудюжины людей в долине знали подробности их давних отношений. Если бы это было известно всем, толки и кривотолки бурлили бы и кипели. Достаточно неприятным было уже то, как их разглядывали.

Она с удовольствием съела все, что было у нее на тарелке, возобновила старые знакомства, но с радостью дождалась момента, когда они вчетвером покинули «Мэсоник-Холл». Быть объектом взглядов исподтишка, пусть и доброжелательных, никогда ее не привлекало.

Сложив опустевшие тарелки и чашки в большие пластиковые корзинки для мусора у задней стены, Шелли, высоко подняв голову, позволила Слоану проводить ее из здания. Оказавшись на улице, она повернулась, чтобы вежливо распрощаться с ним, но Эйси предвосхитил ее порыв, сказав:

— Надеюсь, вы извините нас с Марией. Мария — член судейского комитета, а я должен выгрузить свою лошадь и подготовить ее к параду. — Он вытащил поцарапанные карманные часы из нержавеющей стали и пробормотал: — Если нам повезет, парад начнется лишь с часовым опозданием.

И на глазах у потрясенной Шелли Эйси и Мария повернулись и заторопились вдоль по улице. Она готова была поклясться, что уловила злорадный смешок Эйси. У Марии хватило совести обернуться, но она тут же наклонила голову к Эйси и хихикнула в ответ на какие-то его слова.

— Я думаю, — медленно произнес Слоан, глядя вслед удаляющейся парочке с весьма смешанными чувствами, — что тебя довольно бесцеремонно бросили мне на руки до конца дня.

— А я так не думаю! — пробурчала Шелли. — Обо мне не беспокойся, я попрошу кого-нибудь отвезти меня домой.

— И пропустишь парад? После того как Эйси пошел на такие крайние меры, чтобы затащить тебя сюда и обеспечить эскортом? — спросил Слоан, и пальцы его сомкнулись на ее предплечье, удерживая рядом. Ему могла не понравиться тяжеловесная тактика Эйси, но, черт побери, он готов был воспользоваться ее плодами.

— Даже после этого, — сказала Шелли с ноткой паники в голосе. Если она чему-то научилась за прошедшие годы, так это распознавать опасную ситуацию и либо как-то разряжать ее, либо спасаться бегством.

Ей казалось, что она переболела Слоаном, но если разум ее твердил об этом, предательское тело отказывалось в это верить. На протяжении всего завтрака она всем существом ощущала, что Слоан находится рядом с ней, чувствовала жар его тела, его размеры, его мощную мужественность. Не то чтобы он специально что-то делал для этого… Он просто был рядом, вид его сильной руки с длинными пальцами, тянущейся за чашкой кофе, звук его низкого, чуть хрипловатого голоса, мимолетное прикосновение его рукава к ее руке посылали заряды возбуждения, пронзавшие ее тело. Она пыталась их погасить, пыталась их игнорировать, но мучительно угадывала каждое его движение, любой его вдох… а отклик на все это собственного тела просто ее пугал. Она вынуждена была мрачно признаться себе, что ее сотрясает невыносимое, древнее как мир плотское влечение, что тело ее с головы до пят, до сжимающихся в башмачках пальцев ног, трепещет неутолимой дрожью с того момента, как их глаза встретились нынче утром.

Она вздохнула. О дьявольщина! Что же ей делать? Оставаться опасно, но соблазн неодолим. Она была убеждена, что время и взросление уменьшат ее влечение к нему, его обаяние… но она ошиблась. Несмотря на годы разлуки, на все, что произошло между ними, обиду, боль, ложь, недоверие… старое доброе чувственное тяготение друг к другу никуда не делось. Оно было здесь, и Шелли не знала, как его рассеять, как погасить то, что кипело и звенело между ними… Хочет ли она уничтожить его?.. А для этого был только один путь: поскорее бежать от соблазна. Выдавив из себя фальшивую улыбку, она посмотрела на него:

— Послушай, я понимаю, что Эйси втянул тебя в это… так же как и меня. Мы позавтракали вместе и остались живы… не поубивали друг друга и даже не поссорились. Давай разойдемся мирно. Ладно?

Выражение его глаз нельзя было прочитать.

— Только не говори, что испугалась, — вызывающе бросил он, притягивая ее к себе поближе.

Шелли вздернула подбородок.

— Я вовсе тебя не боюсь. Однако уверена, что у тебя много дел, которыми ты предпочел бы заняться, вместо того чтобы таскать меня за собой целый день.

Он усмехнулся:

— Неужели? Ты это сама сообразила?

Она только зубами скрипнула.

— Я стараюсь быть вежливой, но ты делаешь это слишком трудным для меня.

— Вежливой? Не очень-то ты была со мной любезна, когда пообещала проломить мне голову монтировкой. Так что ж сейчас-то начинать? — И при виде ее негодующего лица мягко закончил: — Шелли, это всего лишь дурацкий парад.

Если ставить вопрос так, ее возражения выглядели детской глупостью. Но не мысль о параде заставила ее медлить в нерешительности, а все то же жаркое притяжение, существовавшее между ними. Она заявила, что не боится его, но ведь она лгала. Власть, которую он имел над каждой клеточкой, каждым нервом ее тела, просто ужасала… и завораживала… и возбуждала. Будь она проклята!

Слоан нетерпеливо дернул ее за руку:

— Пошли, Шелли. Ну что может случиться, если ты проведешь со мной день? Мы будем на виду у большинства жителей Дубовой долины. — Он скривил рот. — Поверь, весьма маловероятно, что я нападу на тебя и изнасилую при таком множестве свидетелей. — Он сам не понимал, почему ему стало так важно, чтобы она оставалась рядом, но так было… он ощущал, что для него это жизненно необходимо. Он злился на Эйси за его фокус с этой встречей, но теперь, когда она уже случилась и мир не рухнул и не взорвался, он осознал, что был бы идиотом, если бы не воспользовался представившейся возможностью. Он хотел провести с ней день. Слоан сердито поморщился. А, дьявольщина!

— Ладно, — отрывисто произнесла Шелли. — Пойдем смотреть парад. — Она бросила на него быстрый взгляд. — Но предупреждаю тебя, Слоан, ничего себе не воображай. Я все равно тебя ненавижу.

Слоан рассмеялся и потянул ее за собой. Они направились главной дороге, проходившей через центр городка. Путь оказался коротким. «Мэсоник-Холл» был обращен фасадом к шоссе, и место, где они находились, было всего в квартале от их цели.

Дорога парада была короткой. Наверное, длиной не больше четверти мили. Вдоль главного шоссе на север. Она начиналась на углу Мэйн-стрит, чуть к югу от супермаркета Магуайра, и шла прямиком через центр городка до Сауорд-стрит, где поворачивала направо и возвращалась к Мэйн-стрит, к тому месту, откуда начиналось шествие. В этом параде не было ничего коммерческого. Просто группа местных жителей наряжалась и вышагивала по улице для развлечения — своего, своих друзей и соседей.

Шелли получила от парада огромное удовольствие. Возглавляла его большая красная машина местной добровольной пожарной команды. За рулем ее Шелли увидела Боббу Нила. Он тоже узнал ее, и широченная улыбка расплылась по его лицу. Следом на норовистом гнедом коньке ехала высокая белокурая девчонка, Возлюбленная красавица дня. Ее корона из фальшивых бриллиантов сверкала на солнце. Как забавно было смотреть на движущуюся дурацкую платформу, сооруженную магазином скобяных товаров! Она представляла собой большой открытый грузовик, на котором они доставляли в долину товары. Теперь на ней была установлена клетка передвижной тюрьмы, сквозь зарешеченные окошки которой махали руками, посылали приветствия и проклятия окружающим шестеро видных членов общины. Грузовик медленно двигался среди толпы, давая всем возможность полюбоваться и посмеяться всласть. Шелли с восторгом заметила, что одним из заключенных был Дэнни Хаскелл. Он тоже ее заметил и бешено замахал ей руками, жизнерадостно скалясь. За «тюрьмой» шел школьный оркестр и бил в барабаны. Будущие фермеры Америки, ухмыляясь во весь рот, маршировали за ним. После них с воинственными криками и залихватскими воплями двигались по улице индейские танцоры. Еще одну платформу финансировал супермаркет Магуайра. Она изображала салун, и по ней вызывающе расхаживали картежники и жрицы любви. Шелли с улыбкой обратила внимание, что одной из них была Эм-Джей. А при виде другой она чуть не пополам согнулась от хохота: это была Клео, весьма скабрезно колоритная в облегающем красном платье с низким вырезом. Цвет платья и огненно-рыжие волосы Клео мало гармонировали, но привлекали внимание всех. За этой платформой выступали дамы из женского клуба. Их встречали смехом, свистом и мяуканьем, на что дамы отвечали тем же. Рыжевато-русый маленький мальчик в щегольском ковбойском наряде оседлал пони, а две девчушки, одетые не то ангелами, не то феями, ехали на каурых лошадках, увитых розовыми лентами. За ними следовала парочка маленьких металлических тележек, украшенных лиловой, с белым, жатой бумагой и запряженных толстыми пони. Их гордым возницам было не больше десяти лет. Следующим двигался старый деревенский фургон, свежепокрашенный в голубой цвет. Ему аплодировала кучка скотоводов и их жен, стоявших вдоль пути парада. Влекомая парой мулов, прокатилась вычурная черная, с золотом, коляска. Клуб наездников Дубовой долины не посрамил себя. Предпоследним ехал Эйси, гордо придерживая у бедра флаг Калифорнии. Завершали парад среди смеха и дразнилок подметальщики навоза.

Во время парада Шелли и Слоан стояли возле судейской стойки и могли любоваться всеми участниками, потому что те на какое-то время останавливались перед судьями для получения наград. Хэнк О'Хара, ловко управляясь с визгливым и скрипучим громкоговорителем, веселил народ своими комментариями по поводу победителей. Еще одна девчушка-подросток, видимо, участница конкурса на Возлюбленную красавицу, раздавала ленты.

Шелли забыла, какую искреннюю радость и удовольствие получали все от этих парадов. Теперь, глядя вокруг умудренным оком, она понимала, что все это выглядит простенько и самодельно, однако ей было приятно. Конечно, это не шло ни в какое сравнение с легендарными новоорлеанскими парадами Страстной недели, но она не променяла бы нынешнее празднество на горсть бриллиантов. Неповторимым делало его то, что она узнавала половину участников, не считая близких друзей, и то, что практически у всех зрителей, стоявших вдоль маршрута парада, были в нем родные или друзья. Воздух был полон радостной гордостью общины. Дружелюбие и восторг, казалось, разливались вокруг. Шелли наконец прониклась чув-ством, что она дома. Она была горда этим и счастлива. Парад занимал все ее внимание, но она не могла не заме тить, что они со Слоаном привлекли массу взглядов. Некоторые были всего лишь любопытствующими, другие — ошорашенными. Кое-кто выглядел дружелюбно, некоторые отнеслись к ним неодобрительно и поджали губы, а были и такие, кто открыто оценивал ситуацию. Слоан выбрал место в центре публики, чтобы наблюдать разворачивающееся зрелище, и Шелли подумала, что, видимо, он сделал это намеренно. Она не знала, насколько ей хватит выдержки испытывать это напряжение: стоять внешне расслабленно и беспечно, когда каждой клеточкой тела ощущала присутствие Слоана у себя за спиной. Жар его тела обволакивал ее всякий раз, когда он наклонялся к ее уху, чтобы указать на что-то интересное. Легкое дуновение его теплого дыхания щекотало и было невыносимо эротичным. Тонкие иголочки покалывали ее всю. Грудь отяжелела и мучительно ныла, и низ живота — по ее ощущениям — был точно в таком же состоянии: возбужденном и готовом…

Можно было утешиться тем, что, по ее наблюдениям, Слоан пребывал в точно таких же мучениях… а то и хуже. Но это ее скорее пугало. Во время парада ему как-то удавалось держать руки при себе, но лишь с большим трудом он удерживался от того, чтобы не обнять ее и не притянуть к своему жаждущему телу. Каждый раз, когда она двигалась, она невольно задевала его, и запах ее духов, дразнил и мучил его чувства. Облако темно-золотых волос щекотало ему нос, и он мечтал погрузить лицо в эти сверкающие пряди. Да, да! Когда он вежливо склонялся к ней, чтобы указать какое-то любопытное зрелище, он так яростно жаждал прикусить это нежное ушко, что чуть не выл от желания. Слава Богу, парад наконец завершился. Он был тяжко, мучительно возбужден, и если бы она еще раз крутанула своим упругим задиком возле его паха… он просто бы не отвечал за последствия. Ему нужно либо отдалиться от нее, мрачно подумал он, либо увезти куда-то, где он мог сгрести ее в объятия и сорвать поцелуй, прежде чем она даст ему пощечину. Он набрал в грудь побольше воздуха и постарался незаметно отодвинуть свой воспаленный орган от молнии джинсов, потому что та врезалась в него. Господи, ну и состояньице!..

Толпа начала редеть, и Слоан обернулся к Шелли. Он повел ее на Сауорд-стрит, где припарковал машину.

— Как насчет того, чтобы посмотреть на родео? Именно туда сейчас все направились, едва закончился парад.

Шелли не смотрела в его сторону. Она боялась, что если посмотрит, Слоан увидит в ее глазах желание… тоску по нему. Нет, ей нужно поскорее от него отделаться.