Глава 9

Отъехав немного от табора, Кэтрин свернула с проселочной дороги и, подгоняя Шебу, проехала небольшой лесок. Прямо перед ней открылся уходящий вдаль луг. Как только копыта лошади коснулись мягкой земли, она вскинула голову и, словно выйдя из-под контроля всадницы, стрелой помчалась вперед. Кэтрин ей не препятствовала, она наклонилась, почти касаясь щекой шеи лошади… Всадница и лошадь — прекрасное целое! Черные волосы девушки трепетали, как флаг, смешиваясь с развевающейся лошадиной гривой, так что невозможно было их различить. Кэтрин забыла обо всем на свете, уйдя в дикую скачку; тугой встречный ветер разрумянил ей щеки. Рейна, леди Кэтрин — все вылетело из головы, осталось только сильное тело лошади, стук ее копыт и ветер в ушах. Она не видела, что ее догоняет какой-то всадник. Догнав, он поскакал рядом. Нога его почти касалась ноги Кэтрин, и, когда расстояние между лошадьми исчезло, стальная рука сдернула девушку со спины ее лошади и, как мешок, бросила через седло. От внезапного удара и от неожиданности Кэтрин не могла понять, что произошло, и лежала неподвижно, только кровь тяжело стучала в висках и сильно давил край седла.

Постепенно сдерживая лошадь, всадник подъехал к опушке леса, где струился небольшой ручей. Спешившись, своей сильной рукой он довольно бесцеремонно стащил с седла Кэтрин и поставил ее на землю. Все события сегодняшнего утра разом ожили, когда она увидела, что перед ней стоит Джейсон Сэвидж! Кто же еще мог так поступить, подумала она, разозлившись.

— Как вы себя чувствуете? — негромко спросил он.

— А что, собственно, случилось? — негодующе фыркнула она.

Участие исчезло с его лица, и он сухо произнес:

— Я вижу, даже страх не меняет твоего дурного нрава.

— Какой страх? — нетерпеливо спросила она. Нахмурившись, он проговорил:

— Возможно, я ошибся, но мне показалось, что твоя лошадь понесла. Боялся, что ты разобьешься.

— Играете в благородство? — Она насмешливо улыбнулась. — Должно быть, непривычная для вас роль.

Джейсон прислонился к широкому шершавому стволу дерева и скрестил ноги.

— Пожалуй, мне доставит удовольствие приручить тебя, малышка. Чувствуется, Клайв испортил тебя. Наши отношения обещают стать бурными, но мы поладим.

Она только дико сверкнула глазами и от ярости не могла произнести ни слова. Казалось, они душили ее, пока она с трудом выталкивала их из себя:

— Ты, глупый, безмозглый, неотесанный грубиян, неужели и вправду думаешь, что я стану твоей любовницей, чтобы только доставить тебе удовольствие?

Улыбаясь, он медленным взглядом окинул ее тонкую фигурку, задержавшись на трепещущей, обтянутой тонкой материей груди, на изгибах девичьего стройного тела. Он вдруг понял, что под верхней одеждой на ней ничего нет.

Внезапно сменив свою ленивую позу на маневр нападающей пантеры, он грубо схватил Кэтрин и требовательно прижался к ее губам. Поцелуй его был почти груб, он делал ей больно, но по мере того, как его опытные губы дольше прижимались к ее губам, откуда-то взялось чувственное тепло, охватившее ее всю целиком. Кэтрин, не ведая почему, обхватила руками его шею, дрожащими пальцами лаская его густые черные волосы, все ее существо таяло в блаженстве, она прижалась к нему, не думая больше ни о чем.

Он впился в нее своим сильным телом, его длинные ноги сплетались с ее ногами, поцелуй становился все более страстным, руки его заскользили по спине Кэтрин, спустились ниже, сжимая ее упругие ягодицы. Она уже не сопротивлялась, прислушиваясь к его растущему возбуждению. Чувственное нетерпение потянуло их к земле. Раздвинув ее губы своими, он ласкал ее языком, и это было приятно и не хотелось освободиться из сладкого плена. Джейсон тихонько расстегнул кофточку, дотронулся до теплой нежной кожи. Неведомое чувство охватило Кэтрин, когда, он прикасался к ее молодой твердой груди, она не противилась, совершенно лишившись сил, чувствуя только, что не хочет останавливать его. Ей сейчас хотелось одного — чтобы эти ласки длились бесконечно!

Полулежа, перекинув одну ногу через ее бедра, Джейсон поцеловал впадинку у ее горла, потом губы его скользнули ниже, нашли ее грудь и обожгли соски. Потом он опять припал к ее губам, чувствуя, как страстно прижимается она к нему в безотчетном порыве. Вдруг теплая тяжесть его руки оказалась у Кэтрин на животе, потом ниже, потом скользнула между ног, вызвав тихий сладостный стон, тут же заглушенный новым поцелуем. Неизведанное, звенящее, обжигающее чувство выгибало ей спину, толкало навстречу искусным ласкам.

В тумане сладостного паралича откуда-то из глубин мозга прозвучали сигналы опасности. Кэтрин вдруг попыталась оттолкнуть Джейсона, но он только приглушенно рассмеялся, лаская нежную кожу ее бедер. Но слабый сигнал опасности уже перешел в набат. Теперь она осознала всю зыбкость ситуации.

В порыве отчаяния она попыталась разнять могучие тиски его рук. Пока не поздно! С удивившей ее саму силой она освободилась от его объятий и вскочила на ноги, тяжело дыша, чувствуя, как горят губы, и глядя на него широко открытыми, испуганными глазами.

Он протянул руку, чтобы снова схватить ее, но она увернулась, вскрикнув от ужаса. Гибким движением поднявшись с земли и чувствуя, как туго натянулись бриджи, он сердито сузил глаза и прорычал:

— Сколько? Во сколько ты ценишь свои услуги? Собственный экипаж? Путешествие в Лондон? Париж?

— Па… Париж? — она запнулась на этом слове, ее поразило, что желание заставило его сделать такое предложение.

А Джейсон, приняв ее заминку за согласие, заключил:

— Договорились! Я отвезу тебя в Париж! — И протянул к ней руки.

Но теперь Кэтрин уже знала — нельзя, чтобы своими ласками он отнял у нее силы к сопротивлению. Его поцелуи хуже, чем угроза быть избитой. И когда Джейсон снова попытался схватить ее, рука его встретила стальное лезвие. С проклятиями, не веря себе, он отпрыгнул назад, глядя на кровь, заструившуюся из глубокой раны. Потом угрожающе посмотрел на маленькую цыганку, сжимающую свой нож.

У Кэтрин бешено колотилось сердце. До этого она всего лишь раз пускала его в ход и теперь была благодарна Мануэлю за его науку. Нож был ее единственным оружием против большого разъяренного мужчины, кружившего вокруг, как голодный волк. Оба тяжело дышали, напряжение возрастало, борьба принимала опасный поворот. Зелеными ледяными глазами Джейсон высматривал слабое место в ее обороне. Но она держала нож очень уверенно, явно зная, как его применить. И хотя Джейсон был неизмеримо сильнее, нож в руке девушки менял ситуацию. Правда, на время. Зная это, Кэтрин приняла решение спасаться бегством. Повернувшись на каблуках, она вдруг рванулась к лесу, молясь про себя, чтобы он ее не догнал. Но Джейсон не собирался упускать добычу и хотел проучить маленькую чертовку.

Не успела она пробежать и нескольких ярдов, как он догнал ее огромными прыжками и, схватив за руки, крепко прижал их к туловищу. Оторвав от земли извивающуюся, отбивающуюся ногами девушку, он сначала прижал ее к себе, потом, слегка оттолкнув, резко заломил ей руку назад, не обращая внимания на крик ярости и боли. Нож упал на землю. Отшвырнув его ногой, он повернул девушку к себе и сердито сказал:

— Ты, маленький чертенок, ты же могла убить меня своим ножиком! Что за дьявольскую игру ты затеяла? У меня большое желание поступить с тобой так, как ты этого заслуживаешь — свернуть твою тонкую шейку!

Кэтрин вдруг перестала бояться, оскорбленная гордость вытеснила все другие чувства, и, давая выход гневу, она со всею размаху ударила его ладонью по загорелой щеке. Звук пощечины раздался, как выстрел, и оба они на мгновение застыли.

Потом Джейсон медленно поднял здоровую руку и несколько раз методично и сильно ударил ее по лицу, приговаривая:

— Никогда не смей делать этого! Я многое прощал тебе, но этого не потерплю!

Слезы боли и унижения засверкали в ее глазах. Чтобы скрыть их, она низко опустила голову, но слезы градом катились через красный след от его удара, скатываясь на руку, которой она зажала себе рот, сдерживая прыгающие губы.

И тут гнев его испарился, уступив место чувству жалости. Он нежно привлек девушку к себе, и, когда ее волосы защекотали ему лицо, на нем появилась странная улыбка.

— Ах, Тамара, Тамара, что мне с тобой делать, моя бедняжка! Ты заманиваешь меня улыбкой, позволяешь целовать и ласкать тебя, потом вдруг прыгаешь на меня с ножом! А теперь в объятиях у меня снова нежная милая девушка.

Кэтрин, уткнув заплаканное лицо в его белую рубашку, с удивлением подняла голову. Она была уверена, что теперь он воспользуется ее полной беспомощностью и возобновит свои домогательства. Но в его объятии не чувствовалось страсти, а глаза озорно сверкали. Медленно, как бы с сожалением разомкнув руки и держа ее за плечи, он повел Кэтрин туда, где мирно паслись их лошади. У ручья Джейсон вынул белоснежный платок, смочил его в ледяной воде и заботливо вытер заплаканное лицо девушки. Потом еще больше удивил ее, решительно застегнув пуговицы на блузке. Такая перемена смутила ее, хотя ей казалось, что страсть его не исчезла, а притаилась до времени. Какой он странный, как меняется у него настроение, подумала она о Джейсоне, забывая в этот миг о собственных сменах чувств.

С обезоруживающей очаровательной улыбкой он тихо спросил:

— Так начнем сначала, дорогая? И не дожидаясь ответа, склонился в глубоком поклоне.

— Джейсон Сэвидж из Луизианы, который при виде ваших прелестей совсем потерял голову.

В уголке ее рта появилась робкая одобрительная улыбка, и он вдруг почувствовал, как сердце его подпрыгнуло. Принимая ее неуверенность за одобрение своим словам, он удвоил усилия:

— Я приношу извинения за свое поведение, но ваша красота заставляет нетерпеливых мужчин забыть о хороших манерах. При виде вашего очаровательного личика все разумные мысли покинули мою голову. Их просто там не стало. — И добавил простодушно, с озорным блеском в глазах:

— Мы, американцы, обделены красотой.

Она залилась смехом.

— Ну и нахал! Я уверена, в Америке полным-полно красавиц!

Глядя на ее солнечную улыбку, смеющиеся глаза, Джейсон понял, что еще немного — и конец его обычной хладнокровной независимости. Фиалковые глаза уже не сверкали гневом, они очаровательно и кокетливо сияли, и он вдруг уловил ее сходство с кем-то, кого встречал раньше, но не мог вспомнить, с кем именно. Она отвлекла его от этой мысли, тихо проговорив:

— Вы сильно преувеличиваете. Я слышала от брата, что женщины Нового Света очень красивы.

— Возможно. Но я , уверен, что в Луизиане равных вам нет!

Она недоверчиво взглянула на него, но увидела простодушное лицо. Может быть, он и дурачился, но она не собиралась больше бросать ему вызов. Вроде бы худшее уже позади. И она спросила как ни в чем не бывало:

— Разве Луизиана так отличается от остальной Америки?

— Ну, конечно, дорогая, как экзотическая роза от простой ромашки!

— Роза — это, конечно, Луизиана? — спросила она насмешливо.

— Естественно. — Сверкнул он белозубой улыбкой, ослепительной на загорелом лице.

Она машинально отметила веселые морщинки, которые появились от улыбки в уголках глаз, и глубокую ямку на одной щеке. Ей нравилось его лицо, она находила его приятным. Вдруг, когда она совсем успокоилась, он схватил ее за руку и медленно притянул к себе. Улыбаясь в ее насторожившееся лицо, он пробормотал:

— Поговорим о другом, а? — И, нежно прикасаясь губами к ее лбу, спросил:

— Когда ты придешь ко мне, малышка? Когда позволишь любить тебя?

— Что… что вы имеете в виду? — запинаясь, спросила она, смущенная бьющим от него мощным током чистого мужского запаха.

Он насмешливо вздохнул и мягко дунул ей в ушко.

— Я имею в виду, сколько тебе потребуется времени, чтобы предупредить Клайва, что ты нашла другого покровителя? Я умру в ожидании момента, когда ты будешь моей.

Облизав пересохшие вдруг губы, Кэтрин лихорадочно искала ответ. Пока она молчала, его улыбка исчезла и вновь появился тот жесткий, требовательный взгляд, который она видела у него во время борьбы. Боясь сделать что-то такое, что может вывести его из благодушного настроения, она нервно глотнула.

По-своему расценив ее взгляд, он мягко произнес:

— Понимаю. Тебе тяжело это сделать. Хорошо, я сам поговорю с Клайвом. Все, что от тебя требуется, собрать свои вещи и прийти ко мне в гостиницу.

— Когда? — Этот вопрос показался ей безопасным.

Он снова сверкнул улыбкой.

— Завтра вечером. К тому времени я все приготовлю.

И вдруг Кэтрин с тревогой обнаружила, что ей совсем не хочется от него уходить. Наоборот, ей хотелось остаться, чтобы снова пережить сладостную боль его сильных объятий. Должно быть, эти мысли отразились на ее лице или Джейсон подумал о том же, во всяком случае через секунду она исчезла в его руках, а его рот накрыл ее полуоткрытые губы, как бы изголодавшись по их прикосновению. Снова ее охватило возбуждение, снова она утеряла желание сопротивляться и шла навстречу ласке.

Но Джейсон сам оторвался от нее. Улыбаясь уголком рта, он смотрел в ее раскрасневшееся лицо, на ждущие губы, помутившийся взор и, борясь с собственным желанием, грубовато сказал:

— Тамара, не искушай, если не хочешь сейчас же отдаться мне! Я не из тех мужчин, которые привыкли терпеливо ждать, и хочу тебя сейчас, хочу страстно. Если ты не готова к тому же, не дразни меня!

Его слова и хмурый взгляд в момент отрезвили ее, она вдруг поняла, как близко подошла к тому, чтобы уступить его страстным домогательствам. Вырвавшись из его рук, она решительно, не оглядываясь, зашагала к своей лошади. Стыд, гнев и странное чувство утраты пронзили ее. Какая она дура! Как она могла так поступать! О Господи! Да она заслужила, чтобы Сэвидж взял ее силой! Она сама на это напрашивалась. Что случилось, почему она все это ему позволила, почему ждала и жаждала его поцелуев?

Погруженная в свои невеселые мысли, она не видела, что он идет за ней, и сильно испугалась, когда, изготовившись вскочить на спину Шебы, почувствовала, как его руки поднимают ее и сажают на лошадь. Властно положив руку ей на бедро, он приказал:

— Ни о чем не беспокойся, малышка. Я сам обо всем позабочусь. Нас ждет много прекрасных мгновений. Завтра вечером приезжай в гостиницу, я предупрежу хозяина. — Медленно оглядев ее стройную фигуру, добавил:

— Одежду можешь не брать. Я куплю тебе прелестные перышки. — Потом с лукавой улыбкой заметил:

— Впрочем, сомневаюсь, что она тебе вообще понадобится в первые дни нашей связи.

Только возмущенный вздох сорвался с ее губ, но, сдержавшись, она ударила Шебу по блестящему боку, и та рванулась вперед. Джейсон успел крикнуть ей вдогонку:

— Не забудь, завтра вечером в «Лисице»! Кэтрин постаралась подавить возмущенное желание вернуться и выложить ему все, что она о нем думает. Вместо этого она поскакала к табору, погруженная в собственные мысли, рассеянно вытерла там мокрую Шебу и направилась к тому месту, где сидели Рейна и ее подруга Илона, самая пожилая и некрасивая женщина в таборе.

Она и в молодости не блистала красотой, а время и жизнь лишили ее даже того, что было. Много лет назад в ножевой драке она потеряла левый глаз, и теперь эту впадину прикрывала грязная черная повязка. Ничто не могло спрятать уродливый белый шрам, пересекавший ее впалую щеку, широкий лоб и исчезавший в редких седых волосах. Она улыбнулась Кэтрин, показывая пустоты вместо зубов, которые либо выпали, либо были выбиты. Кэтрин хорошо относилась к Илоне и, усевшись на землю между двумя старыми цыганками, присоединилась к их беседе.

Спустя некоторое время Илона как будто почувствовала, что их нужно оставить одних, ушла, и Кэтрин печально призналась Рейне:

— Сегодня утром ты была права, когда говорила, что опасно бродить одной в окрестностях без слуг. Нравится мне это или нет, но Тамаре придется исчезнуть. Хватит притворяться, что я простая цыганка.

Рейна бросила на нее удивленный взгляд, в глазах ее появился невысказанный вопрос, а Кэтрин продолжала:

— Я поступлю так, как ты советуешь. Мать будет вне себя от радости, когда я скажу, что не буду больше бродить здесь одна, без слуг.

Приняв решение, она оживилась.

— Ты можешь перенести свои вещи в мою кибитку, поскольку она мне больше не нужна. А как только ты там поселишься, у меня уже духу не хватит что-нибудь менять.

Она проказливо улыбнулась бесстрастному лицу Рейны, явно довольной таким исходом, но не желающей этого показывать. Цыганка только резко спросила.

— Что это ты так внезапно передумала? Утром, отправляясь на прогулку, ты еще ничего не знала.

Как сказать Рейне, думала с болью в душе Кэтрин, что она оказалась просто распутной девчонкой, ничуть не лучше продажных женщин? И все из-за совершенно незнакомого человека, который все в ней взбаламутил, и она позволила ему такую близость, какая только возможна между мужчиной и женщиной?

Вслух она печально произнесла.

— Кое-что действительно произошло. Признаю, ты была права, но ты и должна быть довольна: ведь я следую твоему совету. Жизнь здесь становится для меня опасной. Пора быть настоящей леди.

Бросив подозрительный взгляд на Кэтрин, Рейна, которой хотелось знать, что повлияло на решение своенравной девушки, промолчала, понимая, что если бы Кэтрин хотела, то рассказала бы ей всю правду. Она только спокойно спросила:

— Ты не забыла про свадьбу? Кто почтит ее своим присутствием — леди Кэтрин или появится опять Тамара?

Кэтрин расстроенно вздохнула, она совсем забыла о свадьбе. Через два дня женятся Золтан и Санга. В такой день весь табор приходит в неистовое веселье. Горят костры, потоком льется вино, звучат тосты за здоровье новобрачных, рыдают скрипки, виртуозно выводя дикие цыганские напевы. Как испортишь такое веселье, явившись в одежде чопорной леди, в окружении слуг? Цыган будет стеснять их присутствие. Большинство забыло, кто она такая на самом деле, но богатый наряд и слуги напомнят об этом. Проклятая Рейна! Ведь Кэтрин уже сделала выбор, но старая цыганка испытывала ее решимость. У нее на глазах она заколебалась, и Кэтрин с гримаской ответила, как само собой разумеющееся:

— Я приду на свадьбу как Тамара.

— Ха! Я так и думала, что ты не выдержишь, — фыркнула Рейна.

Кэтрин упрямо ответила:

— Это в последний раз, я обещаю! Рейна посмотрела на нее долгим взглядом и, удовлетворившись, ласково потрепала девушку по голове.

— Это тяжело, я знаю, дитя, но скоро ты поймешь, что я была права. Конечно, мне бы хотелось, чтобы на свадьбу ты пришла как леди Кэтрин.

Кэтрин так же упрямо тряхнула головой.

— Нет! Я хочу потанцевать, как все! Это последний раз, когда у меня будет такая возможность. Леди Кэтрин не сможет так танцевать, только Тамара!

— Хорошо, дитя мое, не буду спорить, если ты мне пообещаешь, что сразу после свадьбы Тамара исчезнет навсегда!

Кэтрин невольно поморщилась, но покорно ответила.

— Обещаю. Сейчас я уезжаю в Хантерс Хилл, и день свадьбы будет последним днем появления Тамары.

Когда Кэтрин уходила, снова появилась Илона. При взгляде на старую цыганку Кэтрин осенила дьявольская идея. С заблестевшими глазами она остановила старуху, о чем-то пошепталась с ней, а когда садилась на Шебу, то улыбалась, и улыбка ее была полна лукавства.

Глава 10

В отличие от Кэтрин, посвятившей остаток дня судьбоносным решениям, Джейсон поехал в Мелтон Моубрей и провел там время, выбирая наряды для новой любовницы. Он пообещал Тамаре новые платья — и она их получит!

Вернувшись в гостиницу и увидев вечерний костюм, приготовленный Пьером, Джейсон затосковал в предвкушении скучного обеда и, вздохнув, посетовал, что позволил друзьям затянуть себя в светскую жизнь. Внешне все выглядело превосходно — зеленый бархатный сюртук с черными отворотами сидел на нем как влитой, отлично сшитые бриджи подчеркивали длинные стройные ноги, галстук повязан был безукоризненно и, глядя на этого светского красавца и щеголя, никто бы не подумал, что его одолевает скука.

Обед прошел в приятной дружеской обстановке, но не без ложки дегтя. Клайв Пендлтон не скрывал своего таинственного отношения к Джейсону. Такое поведение заинтриговало Джейсона. Дело было явно не в цыганке, ведь Клайв сам бросил ее к ногам Джейсона. К тому же, когда в начале вечера он уведомил Клайва, что цыганка переходит под его покровительство, тот только равнодушно пожал плечами. И все же во время обеда Пендлтон много пил и даже не пытался скрыть ярости и угрозы, с которыми смотрел на Джейсона.

После обеда дамы покинули мужское общество. На белоснежной льняной скатерти появились бутылки портвейна и бренди, запахло дымом сигар, мужчины расслабились, наслаждаясь послеобеденной выпивкой и курением. Вечер походил на множество других, ничем не выделяясь, и Джейсон решил, что, как только мужчины вернутся в гостиную к дамам, он незаметно удалится. Но сидевший напротив и глядевший на него неприязненно Клайв вдруг громко заявил:

— Американцы! Да эти варвары рождены, чтобы болтаться на виселице или умереть от французского сифилиса!

Воцарилась неловкая тишина, которая становилась все напряженнее, потом Джейсон, спрятав глаза под бровями, поднял бокал и заметил невозмутимо:

— Это зависит от того, что мы берем в объятия, — ваши законы или ваших женщин.

Кто-то из присутствующих рассмеялся нервным смешком, а Клайв, хорошенько приложившись к бренди, продолжил тему:

— Вы не глупы, — сказал он и добавил вкрадчиво:

— Для представителя вашей породы! Джейсон был невозмутим.

— Не все так проницательны, как вы, чтобы увидеть у меня ум. Принимаю ваше заявление как комплимент.

Не дожидаясь следующей сомнительной реплики Клайва, Браунли, сидевший во главе стола, поспешно поднялся.

— По-моему, нам пора присоединиться к дамам, — пригласил он всех на правах хозяина дома и сделал знак дворецкому, чтобы гостей провели в залу.

Харрис ловко подтолкнул Джейсона к лестнице, и они прошли в его спальню, куда тут же ворвался Бэрримор, — Честное слово, Сэвидж, как вы могли такое проглотить?

Джейсон взглянул на приятеля со скучающим видом.

— А что, по-вашему, я должен был сделать? Вызвать на дуэль захмелевшего человека на потеху любителям скандалов?

— Захмелевшего? Да всем известно, что Пендлтона невозможно напоить!

Пожав плечами и всем своим видом показывая, что его эта тема не интересует, Джейсон сказал:

— Не вижу смысла вызывать на дуэль человека только потому, что у него плохие манеры!

— Да дело не в манерах! — опять взорвался Том. — Он же вел себя так нарочно. Пытался бросить вызов, я это чувствую!

— Конечно, он делал все умышленно, — сердито поддержал его Бэрримор, мрачно глядя на Джейсона, — а ты сидел как ни в чем не бывало и позволял ему оскорблять тебя!

Джейсон, зевнув прямо в рассерженное лицо Бэрримора, лениво потянулся.

— Мои дорогие, вам хотелось, чтобы я убил человека за то, что он выразил мнение, отличное от моего?