Так и не поборов в себе страстного желания помочь Адаму, Саванна повернула лошадь. Она не может бросить его на произвол судьбы. Она должна вернуться и собственными глазами увидеть, что он пришел в себя и с ним ничего не случилось. Но может ли она быть уверена в том, что он не станет ее преследовать, когда она вновь захочет покинуть его? Что делать, если он ее не отпустит? Она без конца твердила себе, что хочет вычеркнуть его из своей жизни, но смерти ему не желает.
      Возвращаться по собственному следу было достаточно просто, но почему-то девушку одолевали дурные предчувствия. Как ни удивительно, Саванна не очень-то сокрушалась о потере девственности, может быть, потому, что считала это неизбежным. Зато она не могла простить Адаму его грубости и жестокости, когда он овладел ею вторично. Именно это и заставило ее ему отомстить, оставить его страдать одного. И не только это. Она никогда не забудет, что он убил ее отца, что же до его жены и детей... К горлу подступил комок. Им она не хотела причинять боль и всегда будет сожалеть о случившемся.
      На лице девушки появилась печаль. Вот чем обернулась ее месть, корила себя Саванна. И зачем только она поверила Майкейе? Впрочем, у нее не было выбора, в то же время она не могла отрицать, что в каком-то смысле стала его сообщницей, согласившись отомстить убийце своего отца и отправиться с этим бандитом на поиски золота. За свою глупость ей пришлось дорого заплатить. Однако сейчас, убедившись в том, что Адаму не грозит опасность, она сможет вернуться домой, навсегда забыв о Джейсоне Адаме Сэвидже.
      Но совершенно неизвестно, что случилось с Адамом за те несколько часов, что ее не было. Она спешилась неподалеку от места их стоянки, привязала лошадь к небольшому пню и крадучись пошла вперед, обуреваемая самыми противоречивыми чувствами. Ей совсем не хотелось видеть этого негодяя, ее мучителя, и в то же время она не могла не тревожиться о нем. По мере приближения к лагерю сердце ее билось все сильнее и сильнее. Она спряталась за раскидистой ивой и огляделась, но ничего особенного не заметила. Лошадь щипала траву у того же дерева, где она оставила Адама, но самого Адама не было, и всюду царил такой же беспорядок, как и в тот момент, когда она покидала лагерь. Вокруг вообще не было ни души. Саванна закрыла глаза, и перед ее мысленным взором пронеслись картины одна страшнее другой. То ей чудилось, будто его уволок медведь, то казалось, что он попал в лапы льва. Она с трудом сдержала готовый вырваться крик ужаса. Но когда снова огляделась, то не увидела ножа на том месте, где оставила его.
      Значит, Адам очнулся и освободился от ремней. На Саванну накатил страх. Надо бежать, пока он ее не увидел. Но не успела она опомниться, как ее схватили цепкие руки. Она яростно отбивалась, однако все ее усилия оказались напрасными. Адам крепко держал ее, она ощущала исходившее от его тела тепло, но его объятия, а особенно его тон, не сулили ей наслаждений, когда он холодно произнес:
      - Вернулась посмотреть, как я агонизирую, дорогая? Или уготовила мне более легкую смерть, чем голодная, и решила разом покончить со мной?
      Саванна даже рот разинула от удивления - так далеко было то, что он говорил, от правды. Она мчалась сюда, чтобы спасти его, а он обвинил ее в жестокости, более того, в преступных намерениях, как будто она способна убить человека. Только этого ей не хватало. У нее просто не нашлось слов, чтобы ему ответить так, как он того заслуживал, и она лишь молча сверлила его гневным взглядом. Нет, этот негодяй недостоин и капли жалости.
      Адам между тем взял ее за плечи, повернул к себе и одарил далеко не нежным взглядом.
      - Молчишь? - спросил он мрачно. - Думаешь, как бы поумнее соврать?
      Задыхаясь от ярости, Саванна выкрикнула:
      - Гнусный убийца! Ублюдок! Неужели ты ждал от меня жалости после того, что сделал со мной и моим отцом?
      На какой-то момент он пришел в замешательство, но тут же с каменным выражением лица ледяным тоном сказал:
      - Я мог бы спросить тебя о том же: чего, черт возьми, ты ждала от меня, если, по-твоему, я настоящее чудовище?
      Саванна была вне себя от обиды: ведь она никогда не считала его чудовищем, а следовало бы. Он вполне заслужил это. Ни на минуту нельзя забывать о том, сколько зла он ей причинил.
      И, окинув его презрительным взглядом, она тихо произнесла:
      - Давай прекратим этот разговор.
      - Пожалуй, так будет лучше, - откликнулся он, равнодушно пожав плечами и подталкивая ее к месту стоянки.
      - Где твоя лошадь и все остальное? - спросил он после того, как приковал ее к иве.
      При взгляде на кандалы Саванна пожалела о том, что не утопила их в озере. А ведь у нее была такая возможность.
      - Примерно в четверти мили отсюда, привязана к дубовому пню, - нехотя ответила она, понимая, что отмалчиваться бесполезно.
      Адам кивнул, набросил рубашку и скрылся в зарослях. Проводив его взглядом, Саванна с горечью улыбнулась. Вот до чего доводят благие намерения!
      Адама тоже одолевали невеселые думы, когда он скакал в указанном Саванной направлении. Еще ни с одной женщиной Адам не обходился так грубо, как обошелся с Саванной, продемонстрировав ей, что такое насилие, сразу после того, как лишил ее девственности. От стыда Адам готов был провалиться сквозь землю. Неужели, пообщавшись недолгое время с Майкейей, он превратился в такую же скотину? В такого же ублюдка и мерзавца? Все попытки Адама найти хоть какое-то оправдание своему поступку оказались напрасными, и он по-прежнему презирал и ненавидел себя, мучимый стыдом и угрызениями совести. Он не должен был даже прикасаться к ней, не говоря уже о том, чтобы лишить невинности, а потом еще и изнасиловать. Он повел себя с ней как презренный негодяй и гнусный развратник.
      В полном унынии Адам отвязал лошадь Саванны и, с трудом волоча ноги, поплелся обратно. Такой головной боли и мук совести он еще никогда не испытывал. В то же время он не мог без восторга вспоминать о том, какое получил наслаждение, когда обладал ею. Она оказалась девственницей и до него не знала мужчин. Это тешило его мужское самолюбие. Но о том, как он взял ее силой, лучше было не думать, так же как о причинах, побудивших его совершить этот мерзкий поступок.
      Теперь главное найти выход из создавшейся ситуации и как-то оправдаться перед Саванной. Упасть, что ли, ей в ноги, в ее стройные ножки, черт бы их побрал! За этот богатый событиями день ничто, в сущности, не изменилось: он так и остался беглецом, чудом спасшимся от Майкейи, который принял его за Джейсона Сэвиджа, и по-прежнему не мог открыть свое настоящее имя, чтобы не навлечь беду на своего единокровного брата, где бы тот ни находился, в Тер-дю-Кер или в Новом Орлеане.
      Адам тяжело вздохнул. Что же делать? Нельзя все время скакать по Техасу, не имея определенной цели. В Натчез пока тоже нельзя. Ведь неизвестно, не преследует ли их Майкейя. К тому же провиант у них на исходе. Лошади никуда не годятся. Денег нет. Так что о продолжительном путешествии и думать нечего.
      По некотором размышлении Адам пришел к выводу, что при первой же возможности ему надо избавиться от Саванны. Он уже жалел, что не связал ее тогда в лагере Майкейи и не оставил вместе с Джереми. Или на ближайшей плантации. По крайней мере у него были бы развязаны руки. Он имел бы двух лошадей и провизию, которую не надо было бы ни с кем делить. Впрочем, это еще не поздно сделать. Но он не хочет терять ее, эту маленькую сучку с огненными волосами и бешеным нравом. Она принадлежит ему и еще не расплатилась с ним за все то, что он для нее сделал. Нет, он наверняка сходит с ума. Уж не наследственное ли это? Но, насколько ему известно, сумасшедших у него в роду не было.
      Он вернулся на стоянку унылый и мрачный и, не обращая внимания на Саванну, привязал ее лошадь и распаковал все, что она с собой увезла. Взглянув на закатное солнце, Адам подумал, что лучше отправиться в путь на рассвете, тем более что голова у него буквально раскалывалась от боли. И тут пришло решение поехать прямо в Сан-Антонио, где, насколько он помнил, жил дон Филипе Сантана, педантичный старик испанец, с которым Адам когда-то познакомился в Тер-дю-Кер. Он как будто доводился Джейсону кузеном. Адам не любил обращаться с просьбами, но другого выхода не было. Эта поездка могла решить сразу несколько проблем. Во-первых, на таком огромном пространстве им наверняка удастся ускользнуть от Майкейи, а заодно получить кров, пополнить запасы и сменить лошадей, чтобы в конце концов отправиться в Натчез. Теперь они будут ехать, останавливаясь только днем, в полном изнеможении, и ему будет не до Саванны с ее прелестями.
      Девушка видела, что Адам принял какое-то решение, о котором она даже не догадывалась. И когда утром они пустили лошадей вскачь, думала о том, доведется ли ей вновь увидеть дорогих ее сердцу людей и знакомые места. Никогда еще она так не мчалась верхом и никогда не была такой измученной, грязной и голодной. Они скакали от темна до темна, останавливаясь лишь для того, чтобы Адам мог пополнить съестные припасы. Ехали в полном молчании, едва сдерживая гнев и обиду, затаив злобу, как два лютых врага. Страшно было даже подумать, какая могла разразиться буря из-за неосторожно брошенного слова. Саванна вела себя смирно, носила одежду, которую он раздобыл для нее, и даже позволила ему заплести ее волосы в две толстые косы, уложить их вокруг головы и нахлобучить ей чуть ли не на глаза старую войлочную шляпу.
      - Так по крайней мере ты сойдешь за мальчишку, - сказал он. - Во всяком случае, издали. Нельзя оставлять Майкейе ни единого шанса отыскать нас. Не так ли, бесовское отродье?
      Адам даже хотел остричь копну ее огненно-золотистых волос и уже вооружился ножом, но тут подумал, что его и в самом деле бес попутал. К несчастью, бриджи и рубашка не могли скрыть всех ее женских прелестей. Бриджи плотно облегали изящные бедра и стройные ноги, а рубашка лишь немного скрадывала пышную грудь. Так что напрасно Адам старался. Принять Саванну за подростка можно было лишь с далекого расстояния.
      По мере их продвижения на юго-запад, в глубь Техаса, пейзаж постепенно менялся. Сосновые леса остались позади, и теперь все чаще попадались дубы и каштаны, ивы и магнолии. Уверенный в том, что, так и не напав на их след и потеряв какое-то время, Майкейя отправился прямиком в Накогдочес, чтобы пополнить свои ресурсы и продолжать путь вместе с Джереми, Адам старался держаться подальше от этой местности. Они пересекли реки Анджелина и Нечез и теперь ехали по бесконечным дубовым рощам, где наряду с огромными дубами встречался блэкджек, низкорослый сучковатый дубок с черной корой. Через несколько дней, прежде чем пересечь реку Тринити, они заметили впереди прерию. Радости их не было предела, когда после долгого путешествия по лесам они наконец увидели открытое пространство.
      Адам и Саванна спустились к реке Тринити по крутому обрыву, и, как только пересекли ее, ландшафт стал субтропическим. Они с трудом пробирались сквозь густые тростниковые заросли всех оттенков зеленого цвета, исполинские деревья были увиты всевозможными растениями с преобладанием виноградной лозы, а некоторые покрыты испанским мхом.
      Вечером они остановились на берегу реки Тринити среди настоящего буйства природы и стали обустраивать стоянку, что обычно делали с удовольствием. Днем им попалось стадо диких кабанов, и Адам подстрелил молодого кабанчика. Каждая пуля у них, к несчастью, была теперь на вес золота, поскольку запас их таял буквально на глазах. Они отлично поужинали, и, казалось, причин для беспокойства у Адама в тот вечер не было. Признаков погони он не заметил, да и Саванна не вызывала особых опасений. И все же ему было не по себе. Он то и дело озирался. Тревога с каждой минутой росла, словно кто-то преследовал их по пятам. На случай внезапной атаки ночью Адам предпринял все меры предосторожности, хотя вряд ли Майкейя и Джереми за ними охотились. Иначе они давно напали бы на них.
      Не мог также Адам не думать о том, что съестные припасы кончились, и теперь они питались лишь тем, что удавалось раздобыть ему. Поскольку пули тоже были на исходе, Адам не мог не понимать, что это значит. Закончилось и зерно, и лошадям приходилось лишь щипать траву, благо в прериях ее было в избытке. Однако становилось очевидным, что еще немного, и животные вообще не смогут таскать ноги.
      Адам с мрачным видом смотрел в темноту, обуреваемый печальными мыслями. Не сегодня-завтра одна из лошадей ляжет и больше не встанет. Веселенькая перспектива! Остаться в бескрайней техасской глуши без лошадей, без пуль и без пищи.
      Он взглянул на спавшую рядом Саванну, и выражение его лица смягчилось. Бедняжка! Как она осунулась! Ее некогда нежные руки были покрыты царапинами и обожжены солнцем. Но выпавшие на ее долю суровые испытания она терпеливо сносила, ни разу не пожаловалась. Впрочем, сама виновата. Не надо быть жадной. Никто не велел ей связываться с Майкейей и отправляться на поиски золота. Что заслужила, то и получила.
      Адам нахмурился. Несмотря ни на что, эта сучка была все так же соблазнительна. И как бы крепко Адам ни спал после дневных мучений, он все равно видел ее в своих снах, ощущал ее мягкое, нежное тело, вкус ее поцелуев и просыпался совершенно разбитый, проклиная все на свете из-за того, что даже ночью не мог от нее избавиться.
      Утро выдалось ясное, и когда солнечный диск завис высоко в яркой синеве неба, окружающий пейзаж вновь изменился: теперь они скакали по небольшим болотистым прериям, поросшим сочной травой и тростником и окруженным высоким строевым лесом. Ближе к вечеру опять стали попадаться дубовые рощи, но Адам не замечал всей этой красоты, не в силах отделаться от ощущения опасности.
      Каково же было его удивление, когда уже в сумерках, поглощенный мыслями о погоне, он вдруг увидел впереди деревеньку. Он просто не верил своим глазам, рассматривая с полдюжины ветхих строений, лепившихся друг к другу. Они выглядели вполне миролюбиво, однако Адам ни на минуту не забывал о том, что находится в глубине испанской территории нелегально, и не имел ни малейшего желания провести остаток дней своих в забытой Богом испанской тюрьме, а потому не спешил приближаться к этим развалюхам.
      В сгущавшихся сумерках он внимательно изучал деревушку, которую и деревушкой-то не назовешь. Возможно, это аванпост, что не сулит ничего хорошего. Поблизости паслись лошади, и Адам разглядел некое подобие грубо сколоченного загона как минимум для дюжины лошадей. Расположенный в этом заброшенном глухом месте, аванпост скорее всего располагал достаточным количеством припасов, несмотря на жалкое существование служивших там солдат, в чем Адаму не раз приходилось убеждаться. С того места, где он находился, невозможно было услышать ни мычания коровы, ни кудахтанья кур, ни визга поросят, однако Адам не сомневался, что какая-то еда здесь есть. Вопрос в том, как ее добыть, оставшись незамеченным!
      Еще какое-то время Адам рассматривал аванпост, думая о том, что наверняка здесь живут солдаты, а возможно, и несколько старших чинов со своими семьями. Один дом был побольше, и скорее всего там находилось питейное заведение, потому что из дома доносились звуки гитары, звон стаканов и взрывы хохота. Наверняка все коротают там вечера, спасаясь от скуки, подумал Адам, и на лице его заиграла хищная улыбка.
      Затем он оглянулся на Саванну. Снова придется оставить ее одну, как в тот раз на плантации. Разница только в том, что сейчас он может не вернуться, если солдаты застанут его на месте преступления, когда он будет хозяйничать в их амбарах и загоне. Поэтому руки он ей свяжет таким образом, чтобы она сама могла освободить их от ремней. И не умерла с голоду или не угодила в лапы солдат. Адама охватила тревога, и он упрекал себя в безрассудстве, оставляя Саванну одну, убеждал себя в том, что другого выхода нет.
      Он понимал, что идет на огромный риск, однако надеялся на свою сноровку и ловкость, уверенный в том, что благополучно вернется с парой крепких лошадей и всевозможными припасами, прежде чем Саванна успеет развязать на руках первый узел. Разумеется, если его не схватят и не убьют, подумал он с мрачной улыбкой.
      Стемнело, и в двух маленьких домиках зажгли свечи. Однако Адам решил подождать еще несколько часов, прежде чем приступить к осуществлению своего плана, и отвез Саванну на место их предыдущей стоянки, в полумиле отсюда.
      Пока Адам слезал с лошади и отвязывал ее руки от седла, Саванна вопросительно смотрела на него.
      - Почему мы не подъехали к деревне?
      - Потому, моя прелесть, - ответил он язвительно, - что нас не ждут на испанской территории с распростертыми объятиями, а солдаты, как только увидят тебя, сразу изнасилуют, только у них это получится гораздо живописнее, чем у меня.
      Саванна вспыхнула, но промолчала. Она не станет ссориться, не доставит ему такого удовольствия. Однако она не могла оставаться спокойной, видя, как он что-то достает из седельной сумки. Их взаимная неприязнь росла день ото дня, словно счет в банке, однако ни один из них ни словом не обмолвился о том, что произошло тогда, у лесного озера.
      Саванна подошла к нему, тронула за руку и, глядя ему в глаза, спокойно спросила:
      - Что ты собираешься делать?
      В темноте она едва различала его лицо, заросшее густой щетиной, полностью скрывавшей волевой подбородок. Синие глаза потемнели и стали черными, и их выражение заставило Саванну содрогнуться.
      - Мы вернемся туда, не правда ли? - робко спросила она.
      Он резко кивнул и отрывисто ответил:
      - Это единственная возможность пополнить запасы. Я пойду туда в полночь, а ты останешься здесь. Постараюсь побыстрее вернуться.
      У Саванны перехватило дыхание.
      - А если они схватят тебя? Что тогда?
      Адам насмешливо улыбнулся:
      - Ну тогда придется тебе самой о себе позаботиться, дорогая, и ты будешь счастлива узнать, что испанцы перерезали мне глотку, сделав эту работу вместо тебя.
      Его слова задели Саванну за живое. Только сейчас она поняла, что вопреки доводам рассудка совсем не желает ему зла. И, чтобы скрыть обиду, процедила сквозь зубы:
      - Жаль, что я этого не увижу!
      На том их перепалка закончилась, и когда Адам собрался уходить, девушка скрепя сердце позволила ему себя связать. Не все ли равно, вернется он или нет, думала она. Но когда он хотел завязать ей рот, взмолилась:
      - Пожалуйста, не делай этого!
      Какое-то время он пристально смотрел на нее с таким чувством, будто никогда больше не увидит этих прекрасных аквамариновых глаз. Ну и пусть не увидит, что ему от этого... И все же, бормоча проклятия, Адам отбросил повязку, привлек девушку к себе и крепко поцеловал, после чего оттолкнул ее, вскочил в седло и умчался в ночь.
      Саванна не знала, как долго пробыла одна, благо ночь выдалась лунная. Время словно остановилось. Вдруг ей показалось, что рядом кто-то есть, и, похолодев от страха, она спряталась за дерево, к которому была прикована. "Наверняка это какое-то животное", - успокаивала себя девушка, моля Бога о том, чтобы Адам поскорее вернулся. И Бог услышал ее молитвы. В следующее мгновение она увидела Адама, который взял за собой, как показалось Саванне, несколько лошадей. Соскочив на землю, он улыбнулся, и его зубы ослепительно блеснули в ночной темноте. Явно гордясь собой, он опустился на корточки и освободил Саванну от кандалов, после чего развязал ей руки.
      - Обоз с провиантом, должно быть, прибыл всего несколько дней назад, сообщил Адам, - амбары ломятся от всяких припасов, а лошади просто великолепные. - С этими словами он снял седло с лошади Саванны и переложил на одну из тех, что привел. - Как видишь, солдаты меня не прирезали, добавил он не без ехидства. - Так что тебе придется подождать другого случая.
      Первая радость от его возвращения поутихла, и Саванна, фыркнув, сказала:
      - Тебя не было целую вечность!
      Адам лишь рассмеялся в ответ и принялся подтягивать подпругу на седле.
      Саванна быстро забыла о своих страхах, а Адам был поглощен мыслями о том, как бы побыстрее убраться отсюда, поэтому ни один из них не услышал шороха. Саванна стояла футах в пятнадцати от Адама, возившегося с седлом, уставившись на его широкую спину, когда из кустов неожиданно появился кто-то огромный и черный и замахнулся на Адама здоровенной дубинкой.
      Адам повернулся на крик Саванны и получил сильный удар по голове. Словно тигрица, защищающая своего детеныша, Саванна бросилась на нападавшего, но, когда он повернулся к ней, остановилась как вкопанная, потому что увидела лицо, которое знала так же хорошо, как свое собственное.
      - Боуден!
      Глава 11
      - Ну а ты кого ждала, черт возьми?! - воскликнул кузен, связывая Адаму руки.
      Саванна рассмеялась, все еще не веря, что это ее драгоценный брат, ее опора и надежда хватил Адама дубинкой по голове. И лишь когда он посмотрел на нее, как обычно, с обожанием и досадой, поняла, что перед ней и в самом деле Боуден Салливэн. И, не в силах сдержать охвативший ее восторг, бросилась в его объятия. Долго сдерживаемые слезы потоком хлынули из глаз.
      Наконец Саванна успокоилась, вытерла слезы и попыталась улыбнуться.
      - О Боуден! Не знаю, буду ли я еще когда-нибудь так счастлива, как сегодня при встрече с тобой! - воскликнула она.
      - Надо надеяться, дорогая, - с некоторым раздражением ответил Боуден. Знаешь, гнаться за тобой - все равно что за самим дьяволом! Может, ты объяснишь мне, что происходит? Устроив за тобой погоню, я не только предвкушал удовольствие накинуть тебе на шею аркан, но еще и сгорал от желания узнать, почему вдруг ты так таинственно исчезла! Твоя мать чуть с ума не сошла.
      "Да и ты тоже", - подумала девушка, лукаво улыбнувшись.
      - Это очень длинная история, - вздохнув, ответила Саванна, - я все тебе расскажу, когда будем подальше от этих мест.
      Она опустилась на колени возле неподвижно лежавшего Адама и, лишь убедившись в том, что он жив и только потерял сознание, успокоилась.
      - Ты слишком сильно его ударил, как теперь посадить его на лошадь?
      Боуден ушам своим не поверил.
      - Извини! - холодно произнес он. - Если я правильно тебя понял, мы должны взять этого мерзавца с собой?
      - Не оставлять же его здесь, - с жаром возразила Саванна. - С ним может случиться несчастье!
      - Проклятие, именно этого я и хочу! - взорвался Боуден. - Не знаю, что произошло, но ясно одно: ты уехала с ним не по доброй воле. Или я ошибаюсь? Судя по вашему разговору, который я случайно услышал, прежде чем ударить его, вы не очень большие друзья.
      - Пожалуй. Но все так сложно! Не он похитил меня, а Майкейя. По крайней мере вначале, - призналась она.
      Боуден в замешательстве какое-то время смотрел на нее, а потом со вздохом промолвил:
      - Тогда рассказывай с самого начала.
      - Обещаю, но прежде нам необходимо убраться отсюда, и как можно дальше. Адам украл лошадей и припасы на испанском аванпосту в полумиле отсюда, и нас наверняка бросятся искать, как только рассветет.
      Боуден выставил вперед подбородок, как обычно, когда хотел возразить, и Саванна опасалась, что теперь он не двинется с места, пока она не расскажет ему обо всех своих злоключениях. Но вопреки ожиданиям Боуден, заметив, как Саванна смотрит на лежавшего на земле мужчину, пожал плечами и сказал:
      - Так и быть! Возьмем его с собой. Только смотри, чтобы, послушав тебя, я не пожалел об этом.
      Они быстро навьючили свои пожитки на лошадей, Адама тоже положили на новую лошадь поперек седла, как мешок, и привязали, а старых загнанных лошадей отпустили. Лошадь и мул Боудена, спрятанные поблизости, были в хорошем состоянии, хотя тоже устали от долгого и трудного путешествия. Не прошло и пятнадцати минут, как троица тронулась в путь, все еще при свете луны. Боуден вел своего мула и лошадь с поклажей, а Саванна - лошадь Адама и вторую, навьюченную.
      Ехали молча, стараясь уйти подальше от испанского аванпоста, и, хотя луна ярко светила, продвигаться вперед было нелегко. Выбравшись наконец на более открытое место, они пустили лошадей галопом и вскоре были уже достаточно далеко от аванпоста.
      Сначала Боуден пытался запутать следы, и пришлось потратить на это немало времени. Но затея оказалась бессмысленной, поскольку даже днем невозможно уничтожить следы четырех лошадей, а при лунном свете и говорить нечего. И Боуден решил, что только быстрая езда может помочь им оказаться вне досягаемости испанцев. И он гнал лошадей даже после восхода солнца, хотя был уверен, что к вечеру им обязательно придется сделать привал. Стоило посмотреть на бледное лицо Саванны, чтобы понять, как она измучена. Боуден проклинал про себя виновника всех ее бед и готовил ему заслуженную кару. Этот негодяй надолго запомнит Боудена Салливэна, и у него навсегда пропадет охота приставать к Саванне.
      Саванна между тем то и дело бросала на Адама беспокойные взгляды, опасаясь, как бы такая сумасшедшая езда не навредила ему. Почему он не приходит в себя? Эта мысль не шла у Саванны из головы. И как только Боуден остановился, чтобы напоить лошадей и дать им короткую передышку, Саванна соскочила на землю и подошла к Адаму. Он по-прежнему не подавал никаких признаков жизни, хотя солнце уже стояло в зените.
      - Как долго он не приходит в себя! - обратилась Саванна к Боудену, и он прочел на ее усталом лице тревогу.
      "Напрасно Саванна так беспокоится об этом парне, - подумал Боуден. Вряд ли он этого заслуживает. Уже одно то, что он приковал ее к дереву, о многом говорит. Друзья так не поступают. Но что-то их связывает. Не просто так она о нем беспокоится, черт возьми! Надо все выяснить".
      - Я вижу, этот парень тебя волнует! В чем дело? И почему, объясни, он приковал тебя к дереву, словно рабыню, да еще в такой глуши? Тут какая-то тайна? Ты не хочешь ее раскрывать?
      Саванна отрицательно покачала головой. Она не собиралась никого посвящать в их с Адамом дела, если то, что между ними произошло, можно назвать делом. И Саванна, ласково проведя рукой по темным волосам Адама, тихо произнесла:
      - Просто я хочу, чтобы он остался жив. Вот и все!
      Боуден, фыркнув, подошел к Адаму и, окинув его взглядом, сказал:
      - Дыхание нормальное, цвет лица тоже. К вечеру придет в себя, правда, будет мучиться от головной боли.
      Короткая передышка не вернула Саванне силы, и, когда они снова двинулись в путь, она даже не могла править лошадью, и умное животное просто шло след в след за лошадью Боудена. Едва не вывалившись из седла, Саванна на какое-то время вышла из забытья, борясь со сном, но вскоре снова уснула.
      Боуден ошибся в своем предположении, поскольку Адам стал приходить в себя уже через час. А вот голова у него действительно раскалывалась от боли. К тому же он заметил, что лежит поперек седла и привязан к нему, а голова и ноги болтаются в воздухе, что, естественно, создавало неудобства. Был и еще один печальный факт: его слишком часто били по голове!
      По мере того как он приходил в себя, события прошлой ночи постепенно восстанавливались в памяти, и не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что кто-то, возможно, даже Майкейя, стукнул его по голове и потом связал.
      Осторожно, чтобы никто не заметил, Адам повернул голову настолько, насколько позволяли опутавшие его ремни и боль в висках, и попытался осмотреться. Но увидел лишь Саванну, которая вела его лошадь, еще одну лошадь, навьюченную поклажей, и еще кого-то ехавшего впереди. При одной лишь мысли о том, что это мог оказаться Майкейя, Адам похолодел и снова впал в беспамятство, что в настоящий момент, когда он так страдал, было для него великим благом. Несколько раз Адам приходил в себя, прислушиваясь к разговору Саванны и какого-то неизвестного мужчины, и решил, что скорее всего это не Майкейя. Впрочем, не все ли равно? Этого человека Саванна наверняка знала, что не сулило ничего хорошего Адаму.
      Почти стемнело, когда Боуден решил наконец остановиться на ночлег и выбрал небольшой обрывистый утес, поросший деревьями, откуда хорошо просматривалась прерия, чтобы вовремя заметить преследователей, если они появятся, и дать им отпор. Внизу протекал полноводный ручей, трава вокруг росла высокая и сочная, будто специально для лошадей.
      Саванна в полном изнеможении спустилась на землю, но, когда стала привязывать лошадь, Боуден, с жалостью на нее глядя, сказал:
      - Оставь, дорогая, я сам! Лучше посмотри, как там наш друг, а потом отдохни.
      У Саванны даже не было сил возразить, она лишь одарила Боудена благодарной улыбкой и направилась к Адаму. Девушка с нежностью взяла в ладони его лицо и вскрикнула, увидев, что он пристально смотрит на нее своими синими глазами.
      - Хочешь разбудить меня поцелуем, моя прелесть? Или натравить на меня своего дружка, чтобы он еще раз стукнул меня по голове?
      - Именно этого ты и заслуживаешь, - процедила сквозь зубы Саванна.
      - Поцелуя или удара по голове? - поинтересовался Адам.
      - Разумеется, удара по голове, - в сердцах бросила девушка, отпрянув от него.
      Подошел Боуден, и Адам даже застонал, увидев своего врага, оказавшегося настоящим великаном. "Черт бы его побрал, - в замешательстве думал Адам. - И откуда только взялся этот громила? Сам сатана его послал!" И с мрачной улыбкой спросил:
      - Это тебе я обязан такой ужасной головной болью?
      Боуден кивнул:
      - Да, мне. Думал, самый простой способ избавить Саванну от тебя. Стрелять не хотелось, чтобы не огорчать ее.
      - Разумеется, - вежливо ответил Адам, словно они с Боуденом вели светскую беседу, после чего бросил взгляд на девушку и не без иронии добавил: - Несмотря ни на что, наш долг - всячески ее оберегать.
      Боуден вскинул бровь. Его явно озадачили полные сарказма слова Адама. Проклятие! Что же произошло? В какую еще историю вляпалась Саванна? И Боуден обратился к девушке:
      - Твой друг, дорогая, похоже, в полном порядке. А ты, видно, мало его интересуешь. Не так ли? Кстати, кто он такой?
      - Джейсон Сэвидж. - Саванна с неприязнью посмотрела на Адама. - Майкейя и Джереми похитили его из имения в Тер-дю-Кер.
      - Джейсон Сэвидж? - холодно переспросил Боуден. - Ты в этом уверена?