Невеселая улыбка тронула губы Сары. Это Сэм приучил ее к бренди, к напитку, обладающему удивительным свойством снимать напряжение. Она не видела сейчас ничего странного в том, что пьет бренди в кабинете Сэма, где они провели столько памятных часов перед его смертью. Сара налила в стакан из толстого стекла приличную порцию жидкости янтарного цвета, уселась в черное кожаное кресло Сэма и сделала первый глоток.
      Через несколько минут приятное тепло растеклось по животу; напряжение, сковавшее Сару в ту самую минуту, когда она узнала, что приезжает Янси, постепенно спадало. И все же как Сара ни храбрилась, приходилось признать: Янси едва ли обрадуется, когда узнает новости.
      Конечно, на совести Кантрелла-младшего множество грехов, но Сара никогда не считала, что скупость - один из его недостатков. Скорее всего он спокойно отнесется к тому, что Сэм оставил ей половину "Магнолиевой рощи" и перед самой войной положил в один из нью-йоркских банков крупную сумму на ее имя. К деньгам Янси всегда был равнодушен, но с "Домом голубки" дело обстояло совершенно иначе. Это ранчо принадлежало многим поколениям Альваресов, и семь лет назад Янси прямо заявлял: он не остановится ни перед чем - только бы "Голубка" не перешла в чужие руки! Сара не сомневалась, что Янси придет в ярость, когда узнает, кому сейчас принадлежит земля его предков. По причинам, известным одному Сэму, он завещал "Дом голубки" ей, но сделал очень странную оговорку.
      В завещании имелся пункт, в котором говорилось, что она может делать с ранчо все что угодно, но не имеет права продать землю, поскольку формально земля принадлежит ее детям!
      Сара сделала еще один глоток. Дети!.. И как такая мысль могла прийти Сэму в голову? Шесть лет у нее был муж, однако не было возможности родить ребенка, а сейчас она овдовела. Сэм же оставил "Дом голубки" ее детям!
      Откуда им взяться? Это казалось каким-то безумием!..
      Что касается "Голубки", то ясно было только одно: теперь ей можно не беспокоиться, что Янси убьет ее из-за ранчо.
      Если она умрет бездетной, то земля перейдет к Бартоломью и Танси. Янси же может получить "Голубку" только в одном случае - если отважится убить всех троих. Правда, имелся еще один бескровный способ завладеть "Голубкой"...
      Янси может получить ранчо, если... Сара с трудом проглотила подступивший к горлу комок. "Голубка" будет навсегда потеряна для людей, в жилах которых течет кровь Альваресов, если только она не родит ребенка от Янси!
      Господи, спаси и помилуй! Неужели это и было на уме у Сэма, когда он вписывал в свое завещание столь странное условие? Неужели он рассчитывал, что она выйдет замуж за Янси и родит от него ребенка? Неужели полагал, что желание его сына заполучить "Дом голубки" окажется настолько сильным, что Янси сделает все возможное и невозможное, чтобы она родила ему детей? Эти расчеты казались полнейшим безумием. Во-первых, Янси, может быть, уже женат. Во-вторых, она сама может полюбить какого-нибудь мужчину и выйти за него замуж.
      И тут ей в голову пришла еще одна, совсем уж неприятная мысль. Ведь для того чтобы родить ребенка, вовсе не обязательно выходить замуж. Сара сделала изрядный глоток бренди, и размышления ее приняли самое фантастическое направление. А что, если Янси похитит ее и будет держать взаперти до тех пор, пока не сделает свое грязное дело?
      Сара задрожала, представив себя пленницей Янси, представив, как он насильно овладевает ею... Щеки девушки залились румянцем - она вспомнила, как его губы прижимались к ее губам, вспомнила его горячие поцелуи. Сара никак не могла отделаться от этих воспоминаний; и ей казалось, что та памятная встреча на лестнице произошла не семь лет назад, а всего лишь несколько минут назад. Она помнила вкус его губ, помнила сладостное ощущение, когда ее груди прижимались к его широкой мускулистой груди. Сейчас, семь лет спустя, в ней вновь пробудились пережитые тогда чувства, возникшие тогда желания. Саре было неприятно и стыдно это признавать, но мысль о том, что Янси Кантрелл заставит ее подчиниться своей воле, уже не казалась ей столь ужасной...
      Дрожащей рукой Сара осторожно поставила пустой стакан на стол и нахмурилась. Конечно, все дело в бренди! В том, что в голову ей лезут такие безумные мысли, виноват только алкоголь. Да и как она могла вообразить, будто Сэм хотел, чтобы у них с Янси появились дети? Он ни разу даже не намекнул на это. В конце концов, он ведь даже женился на ней!
      Сара прищурилась, по-прежнему глядя на пустой стакан. Нет, она никогда не позволит, чтобы ею воспользовались точно племенной кобылой, и плевать она хотела на то, что жеребец необыкновенно красив! Тут ей вновь вспомнились удивительные поцелуи Янси, и Сара затрепетала. И все же она твердо решила, что ни за что ему не подчинится!
      Освещенная мягким светом настольной лампы, Сара еще долго сидела в черном кожаном кресле; она старалась расслабиться и сосредоточиться на чем-то менее тревожном, чем завещание Сэма и неминуемое возвращение Янси. Сделать это было чертовски трудно, но в конце концов мысли ее приняли другое направление - Сара стала думать о своем отъезде из "Магнолиевой рощи", который, конечно же, был не за горами.
      Сара не сомневалась в том, что Янси захочет продать "Магнолиевую рощу". Поскольку же у нее не было ни желания, ни денег, чтобы выкупить его долю наследства, она пришла к выводу, что скоро наступит день, когда ей и всем прочим обитателям "Магнолиевой рощи" придется перебираться в "Дом голубки".
      Подумав о переезде, Сара с решительным видом вздернула подбородок. "Дом голубки" будет принадлежать ей, пока она жива.
      Сара не сомневалась, что деньги, лежащие в Нью-Йорке, позволят ей и остальным домочадцам вести в "Голубке" приятную, хотя и не такую роскошную, как здесь, жизнь. Она собиралась разводить на ранчо скот и породистых лошадей.
      Сара не жалела, что придется расстаться с "Магнолиевой рощей". Уж слишком много неприятных для нее воспоминаний было связано с этим домом. Теперь, после смерти Сэма, ее здесь ничто не удерживало. Она с радостью оставит все неприятности в прошлом и постарается навеки их забыть. Сара с нетерпением ждала переезда в "Дом голубки".
      Ее манила новая, полная волнующих приключений жизнь, и она была уверена, что в "Голубке" ее ждет именно такая жизнь.
      Сара сидела в кабинете Сэма, размышляя о будущем. Тишина, царящая в доме, ласково обволакивала ее, точно пуховым одеялом... И вдруг ей показалось, будто в коридоре раздались осторожные шаги...
      Сердце гулко заколотилось в груди; Сара замерла, напряженно прислушиваясь. Да, так и есть! Шаги медленно приближались. Наконец затихли у самой двери. Сара затаила дыхание, глядя широко раскрытыми глазами на хрустальную дверную ручку, которая начала медленно поворачиваться.
      Девушка машинально потянулась к тяжелому стакану. Оружие, конечно, не самое грозное, но если воспользоваться неожиданностью и попасть...
      Дверь отворилась, и на пороге возникла высокая широкоплечая мужская фигура. Незнакомец был в низко надвинутой на лоб шляпе и в грязном черном пальто. Не успев разглядеть лицо ночного гостя, Сара изо всех сил запустила в него стаканом. Затем, не теряя ни секунды, схватила на всякий случай наполовину пустую бутылку, еще один стакан и приготовилась защищаться. Почему-то ей даже в голову не пришла мысль о том, что можно закричать, позвать на помощь...
      Бросок Сары оказался не только сильным, но и метким. О том, что стакан угодил прямо в цель, свидетельствовало приглушенное проклятие ночного визитера - он схватился за щеку.
      Сара заняла за столом оборонительную позицию, ясно давая понять, что готова сопротивляться до последнего, и принялась ждать дальнейшего развития событий. Однако незнакомец застал ее врасплох: Сара и глазом не успела моргнуть, а на нее уже смотрело голубоватое дуло "кольта".
      - Поставьте бутылку и стакан на стол, - совершенно спокойным голосом приказал мужчина в черном. - Если, конечно, вы не хотите, чтобы я продырявил вашу нежную шкурку!
      Сара, сразу узнавшая этот голос, в растерянности поставила стакан и бутылку на стол. Не сводя с девушки золотисто-карих глаз, ночной гость поднял с пола стакан и прошел в комнату. Затем, прикрыв за собой дверь ногой, приблизился к Саре. Теперь их разделял только стол. Осторожно поставив на него стакан, Янси залюбовался Сарой, такой прекрасной в мягком свете настольной лампы.
      В этом желтом свете ее растрепанные волосы сверкали золотом, струились волнами по плечам и груди... Янси хотелось протянуть руку и прикоснуться к этим золотистым прядям, убедиться, действительно ли они такие мягкие, какими казались. Сара смотрела на него широко раскрытыми глазами.
      Черные брови и ресницы девушки оттеняли белизну кожи.
      Взгляд золотисто-карих глаз надолго задержался на изящно очерченных губах Сары, таких розовых, соблазнительных...
      Налюбовавшись лицом девушки, Янси окинул восхищенным взглядом ее фигуру. Судя по тому, как изумрудно-зеленая ткань облегала тело Сары, под халатом ничего не было.
      Они долго молчали, разглядывая друг друга. Потом, словно удовлетворившись осмотром, Янси сунул револьвер в кобуру и уселся в старое кожаное кресло, стоявшее рядом.
      Устроившись поудобнее, сдвинул шляпу на затылок и с наглой усмешкой закинул ноги на угол стола.
      - Откровенно говоря, я и не рассчитывал, что вы запрыгаете от восторга, когда я вернусь, - негромко проговорил Кантрелл-младший, как бы с ленцой растягивая слова. - Но моя славная маленькая мачеха, неужели необходимо встречать меня так негостеприимно?
      Сара наконец стряхнула с себя оцепенение. Она мысленно упрекала себя за то, что не сумела должным образом встретить Кантрелла. Сердце гулко застучало у нее в груди, она почувствовала, что в ней просыпаются какие-то странные, дикие желания... Сара, нахмурившись, взглянула на Янси и язвительным тоном проговорила:
      - Если бы вы не передвигались по дому тихо, как вор, то я бы встретила вас более гостеприимно. Если хотите знать, вы меня напугали!
      Кантрелл потрогал щеку, на которой алело кровавое пятно.
      - Я напугал вас? - изумился он. - Если так, то взаимно, дорогая леди. Должен признаться, что оказанный мне прием напугал и меня! Что же касается моего пере движения по дому, то вы, наверное, забыли, что это мой дом.
      В столь поздний час я, естественно, никого не хотел разбудить. - Его глаза сверкнули, и он добавил:
      - Если такова награда за деликатность и чуткость, то обещаю больше не повторять подобной ошибки.
      Саре стало стыдно - упрек был справедлив.
      - Простите, - потупившись, пробормотала она, - но я очень испугалась и бросила стакан, прежде чем поняла, что это вы. Еще раз прошу прощения.
      - Вы просите прощения? - переспросил Янси. - Интересно... Надеюсь, вы простите меня, если я позволю себе усомниться в вашей искренности?
      Сара поджала губы. Девушка пыталась сохранять спокойствие. Решив сменить тему беседы, она поинтересовалась:
      - Хотите, я принесу вам что-нибудь поесть? Вы, наверное, очень проголодались с дороги...
      Янси бесцеремонно оглядел ее стройную фигуру. Сердце девушки учащенно забилось.
      - Верно, я проголодался, - с улыбкой проговорил Кантрелл. - Но думаю, с едой можно подождать. - Он немного помолчал, с нескрываемым интересом наблюдая, как по щекам Сары разливается румянец. Затем сказал:
      - Между прочим, я бы не отказался от стаканчика бренди из бутылки, которой вы собирались в меня запустить.
      В этот момент Сара пожалела, что не бросила в него бутылку, когда была такая возможность. Резким движением она налила приличную порцию бренди в один из стаканов. Янси протянул ей через стол другой стакан, тот, которым она в него запустила.
      - Налейте-ка и себе, - неожиданно предложил он. - Не люблю пить в одиночку.
      Сара не стала возражать, рассудила, что спиртное сейчас и ей не помешает. Плеснув себе немного бренди, она вновь уселась в черное кожаное кресло и вопросительно посмотрела на Янси.
      Прошедшие годы сильно изменили Кантрелла-младшего.
      Он и семь лет назад был очень хорош собой; теперь же его мужественная красота превосходила все мыслимые пределы. Годы придали ему твердость и решительность, стерли с его лица юношескую мягкость. Резкие черты этого смуглого лица казались высеченными резцом скульптора.
      И тут Сара невольно вздрогнула. Только теперь она сообразила, что, возможно, сидит сейчас в обществе убийцы Маргарет Кантрелл. Девушке захотелось вскочить и выбежать из комнаты, но она все же сумела взять себя в руки и осталась сидеть. Сара вглядывалась в красивое смуглое лицо, необыкновенно похожее на портреты благородных испанских грандов. Линия губ Янси стала еще более резкой, чем семь лет назад. Изящный нос с горбинкой придавал его лицу еще больше высокомерия. Заметив циничную усмешку Кантрелла, девушка невольно заерзала в кресле.
      Сара почувствовала, что должна немедленно что-то предпринять, - и сделала большой глоток бренди. Огненная жидкость обожгла ей горло, и она тут же закашлялась. Несколько секунд Сара не могла прийти в себя; ее щеки залились румянцем. Наконец, преодолев смущение, она подняла глаза и увидела, что Янси не сводит с нее пристального взгляда. В этом взгляде было что-то странное, настораживающее...
      - В чем дело? - спросила наконец Сара, не выдержав этого пристального взгляда. - Почему вы так странно смотрите на меня?
      Янси пожал плечами и отхлебнул из своего стакана.
      - А вы похорошели за прошедшие семь лет. Правда, вашим очаровательным губкам следовало бы почаще улыбаться.
      А глаза у вас все те же - огромные, зеленые...
      К своему удивлению, Сара почувствовала, что ей приятны слова Янси. Она вновь упрекнула себя в излишней мягкости и сентиментальности и резко проговорила:
      - У меня нет причин улыбаться!
      - О, я бы так не сказал! - весело отозвался Янси Кантрелл. Согласитесь, вам не приходится жаловаться на свою жизнь.
      Сара думала, что время, когда она обижалась на насмешки по поводу ее брака с Сэмом, осталось в прошлом, но намек Янси доказал, что она ошибалась. Его слова неожиданно задели ее за живое, и Сара с трудом удержалась от грубого ответа. Она с дрожью в голосе спросила:
      - Хотелось бы знать, на что вы намекаете?
      Янси улыбнулся, и Саре совсем не понравилась его улыбка.
      - Только на то, что, если мне не изменяет память, когда-то вы были бедной бездомной сироткой, которую приютил мой отец. Сейчас же вы хозяйка "Магнолиевой рощи". Надеюсь, вы согласитесь - ваше положение сильно изменилось.
      Головная боль, мучившая час назад Сару, вновь вернулась. Девушка почувствовала, как кровь застучала у нее в висках, в глазах потемнело.
      - Не думаю, что вы имеете право судить меня, - процедила она сквозь зубы, затем поднялась и вышла из-за стола. - Поскольку вы прекрасно знакомы с домом, то уверена, вы сумеете уютно расположиться и без моей помощи. Извините, но сейчас я вынуждена вас покинуть. По-моему, больше нам не о чем разговаривать!
      Сара с высокомерным видом направилась к двери. Янси тоже встал; не успела девушка сделать и нескольких шагов, как он схватил ее за руку чуть повыше локтя и заставил остановиться. Потом рывком развернул лицом к себе. Пристально глядя ей в глаза, он проговорил обманчиво ласковым голосом:
      - Не смейте уходить от меня, пока я вас не отпустил! Уж позвольте мне самому решать, о чем нам с вами говорить!
      Сердце гулко застучало в груди Сары. Она пристально вглядывалась в суровое смуглое лицо. Сейчас их с Янси разделяли всего лишь несколько дюймов, и девушка почувствовала запах конского пота и кожи, почувствовала жар, исходивший от тела стоявшего перед ней мужчины.
      Они стояли глядя друг другу в лицо, и казалось, время остановилось. Грудь Сары почти касалась мускулистой груди Янси. Девушка пыталась убедить себя, что просто испугалась, что только от страха у нее подкосились ноги. Но в глубине души Сара сознавала, что лжет сама себе... Она так же остро чувствовала близость тела Янси, как и он - ее. Сара смотрела на него широко раскрытыми глазами и видела, что взгляд его теплеет. Неожиданно обратив внимание на чувственную нижнюю губу Янси, она ощутила сухость во рту.
      Сара попыталась спастись бегством, но Янси обнял ее, удерживая подле себя. Она чувствовала его жаркое дыхание, чувствовала исходивший от него легкий запах бренди.
      - Ax, chica, - прошептал он, - нужно кончать со всем Этим... Господь Бог не даст мне соврать, я часто мечтал об этой минуте. - С этими словами он прижался губами к ее губам.
      Поцелуй его оказался таким же сладостным, как и в первый раз, семь лет назад, только сейчас он был более страстным и горячим. Прошедшие годы словно усилили чувства, дремавшие в них. Жаркие губы Янси прижимались к губам Сары, а грудь его столь же крепко прижималась к ее телу.
      Девушка попыталась отстраниться, но Янси удержал ее, он просто брал то, что хотел. Его губы с жадностью целовали ее уста. Когда же язык его проник в ее рот и погрузился в сладкую теплую влагу, из горла Янси вырвался хриплый стон.
      Сгоравшая от желания, Сара позволила ему делать все, что он хотел. От сладостных ощущений, вызванных его поцелуями, у нее закружилась голова и подогнулись колени. Она чуть покачнулась; если бы не руки Янси, крепко обнимавшие ее, Сара, наверное, не удержалась бы на ногах. Она обвила руками его шею; ей захотелось погладить жесткие черные волосы, почувствовать, как они скользят между пальцами. Порывистым движением Сара сбросила с головы Янси широкополую шляпу и запустила пальцы в его черную шевелюру. Янси принялся покрывать поцелуями ее шею, а рука его тем временем скользнула ей под халат. Понимая, что вот-вот случится непоправимое, Сара тихонько вскрикнула.
      Янси что-то пробормотал и снова осыпал ее горячими поцелуями, от которых закипала в жилах кровь. Он целовал ее снова и снова; когда же руки Янси легли ей на ягодицы и крепко сжали их, Сара наконец очнулась. Испустив крик, в котором слились воедино стон и рыдание, девушка вырвалась из объятий Янси и с такой стремительностью бросилась к двери, словно за ней гнался сам дьявол!
      Глава 6
      Той ночью Саре снова приснился Черный Всадник, приснился впервые за последние семь лет. Сон как две капли воды походил на все предыдущие. Ощущение грозящей опасности, как всегда, было чрезвычайно острым, но на какое-то мгновение, когда Сара смотрела на темный силуэт, ей показалось, что она узнала незнакомца. Даже во сне ей казалось, что в его облике есть что-то знакомое...
      Сара проснулась с ужасным сердцебиением. Несколько секунд она не могла понять, где находится. Потом губы ее растянулись в грустной улыбке. Этого еще не хватало!.. Мало того что она унизила себя своим возмутительным поведением, так теперь еще стала видеть его во сне!
      Поняв, что ей уже не уснуть, Сара стала наблюдать, как в комнату медленно пробираются первые золотисто-розовые лучи солнца. Она поднялась с постели и провела первые утренние часы в уютном кресле, обтянутом выцветшим от времени розовым шелком. Девушка сидела и глядела прямо перед собой невидящими глазами.
      Забыв о сне, Сара снова и снова вспоминала отвратительную сцену, разыгравшуюся в кабинете Сэма, и упрекала себя, называла "развратной женщиной, лишенной моральных устоев".
      Как она могла позволить Янси так целовать себя? Но еще хуже было то, что ей очень понравились его страстные поцелуи!
      Господи милосердный! Как ей теперь смотреть ему в глаза? Она понимала: подобное поведение еще ниже опустило ее в глазах Кантрелла. Если она хотела доказать Янси, что является потаскушкой, готовой броситься ему на шею при первом же удобном случае, то ей прекрасно это удалось. Сара безуспешно пыталась найти себе оправдание, она полагала, что Янси вел себя ничуть не лучше. В конце концов, ведь это он целовал ее, а не она его. Да что же с ней творится? Что она за человек? Она обвиняет его в убийстве Маргарет, а сама бросается ему на шею и чуть ли не тает в его объятиях!
      Себя Сара презирала за распущенность и отсутствие моральных устоев, а Янси ненавидела за то, что он заставил ее забыть о сдержанности и приличиях. Наконец она поднялась с кресла и без особого энтузиазма начала готовиться к наступающему дню. Когда в дверь тихонько постучали, Сара в испуге вздрогнула. В следующее мгновение она увидела стоявшую на пороге Танси - та принесла фарфоровый кувшин с теплой водой.
      - О, вижу, ты уже проснулась, - весело проговорила Танси своим мелодичным голосом. - Боялась разбудить тебя, ведь еще так рано! - Служанка поставила кувшин с водой на деревянный умывальник.
      Как и Бартоломью, Танси была мулаткой. Ее гладкая кожа была восхитительного оттенка темного меда, а глаза - сочного орехового цвета. Природа одарила ее лучшими качествами двух рас и сделала настоящей красавицей, высокой, стройной, поразительно изящной и грациозной. Сара втайне завидовала красавице мулатке, завидовала ее изумительной фигуре. Танси не знала своего отца; более двадцати лет назад, когда Танси было всего четырнадцать лет, Энди Кантрелл купил молоденькую девушку и мать в Новом Орлеане. Бартоломью был тогда совсем еще молодым двадцатидвухлетним парнем, но, несмотря на молодость, они с Танси с первого взгляда полюбили друг друга. Поэтому не было ничего удивительного в том, что спустя три года Бартоломью попросил разрешения жениться на Танси. С тех пор супруги жили душа в душу. Господь Бог подарил им огромное счастье, но, к величайшему сожалению, не дал детей.
      Сэм освободил Бартоломью и Танси задолго до того, как отправился на войну. Сара же была благодарна супругам за то, что они остались в "Магнолиевой роще". Ее отношения с Бартоломью и Танси всегда были очень теплыми. В первые - самые тяжелые - месяцы после отъезда Сэма в армию генерала Ли Бартоломью с Танси очень помогли Саре, и она не представляла, что бы без них делала. В "Магнолиевой роще" не происходило ни одного события, о котором они бы не знали.
      Сару же они за эти годы прекрасно изучили. Супруги любили девушку и в зависимости от ситуации или ругали ее, или хвалили и баловали, как родную дочь.
      Сара не видела никакого смысла в притворстве, поэтому спросила напрямик:
      - Ты знаешь, что ночью вернулся Янси?
      Танси сверкнула ослепительной белозубой улыбкой.
      - Знаю, конечно! Он сейчас сидит у меня на кухне и за милую душу уплетает бисквиты с горячим кофе, а мой муженек с открытым ртом ловит каждое его слово.
      Уловив в голосе служанки добродушные нотки, Сара нахмурилась.
      Она всегда считала Бартоломью и Танси своими самыми верными друзьями и нередко, причем уже после войны, мечтала о том, как они втроем будут жить вместе, преодолевая трудности и невзгоды. Возвращение Янси в "Магнолиевую рощу", несомненно, все изменит.
      Заметив, что Сара не в восторге от возвращения Янси, Танси также нахмурилась. Девушка же тем временем перелила воду в таз и принялась умываться.
      - Почему у тебя такой вид, будто ты только что проглотила лимон? проворчала мулатка. - Разве ты не рада, что молодой хозяин наконец вернулся домой?
      - Он тебе никакой не хозяин, - пробормотала Сара. - Ты что, забыла? Сэм давным-давно освободил вас с Бартоломью!
      - Старые привычки умирают очень медленно! - добродушно рассмеялась Танси. - Наверное, он всегда будет оставаться для нас хозяином, даже тогда, когда мы станем глубокими стариками... Но ты так и не ответила на мой вопрос. Ты не рада, что он вернулся в "Магнолиевую рощу"?
      Сара закончила умываться и принялась рыться в шкафу, в своем небогатом гардеробе. Впрочем, выбора у нее особого не было, поскольку она продолжала носить траур по Сэму. Сара с тяжким вздохом достала из шкафа черное платье, очень похожее на то, в котором была накануне. Положив платье на кровать, она посмотрела на Танси.
      - А тебя не беспокоит то, что скорее всего именно он убил Маргарет? И то, что он был так жесток с Сэмом, даже в последние дни его жизни?
      - Что касается Маргарет, то потаскуха получила по заслугам, - с угрюмым видом пожала плечами служанка. - А насчет мастера Сэма я тебе могу сказать одно: они никогда не были особо близки. Да и к тому же, откуда ты знаешь, дошли до него письма Сэма или не дошли? Может, он потому и не отвечал, что не получил никаких писем.
      Тебе не приходило это в голову?
      Сара часто задумывалась над тем, получил Кантрелл-младший письма отца или нет, но сейчас она находилась явно не в том настроении, чтобы выслушивать оправдания черствости Янси.
      - Может, и не получил, - неохотно согласилась девушка.
      Но тут же добавила:
      - Но почему он не приехал повидаться с отцом перед войной?.. Кстати, если у Маргарет был отвратительный характер, то это еще не значит, что она заслуживала смерти. В любом случае не ему было решать, жить ей или нет!
      Танси подбоченилась и с вызовом посмотрела на Сару.
      Глаза служанки воинственно сверкнули.
      - А ты, значит, уверена, что это он убил Маргарет? Янси был далеко не единственным, кто ненавидел эту стерву! Если хочешь знать, я тоже не очень-то ее жаловала. И я могу назвать еще с полдюжины людей, у которых имелись причины убить ее.
      На это Саре возразить было нечего, Танси сказала сущую правду. Все семь лет Сара была почти уверена в виновности Янси, и все же в сердце копошился червячок сомнения; она не до конца была уверена в том, что убийца - Янси Кантрелл, но никак не могла понять причину своих сомнений. Или ей просто не хотелось, чтобы убийцей оказался Янси, или у нее имелись действительно веские основания сомневаться в его виновности. Однако Сара не собиралась обсуждать эти вопросы с Танси, так как прекрасно знала, на чьей стороне симпатии мулатки. Девушка тяжело вздохнула и подумала о том, что теперь ее отношения с Танси и Бартоломью скорее всего изменятся.
      Решив сменить тему, Сара попросила:
      - Пришли ко мне наверх Пегги с подносом, хорошо? Что-то не хочется спускаться вниз. Пожалуй, я позавтракаю у себя в комнате.
      - Вы что, ночью поссорились с мастером Янси? - В голосе Танси послышались тревожные нотки. - Он сказал, что разговаривал с тобой. Что между вами произошло? Почему ты прячешься в своей комнате, как до смерти перепуганный кролик?
      Щеки Сары залились краской.
      - Ничего не произошло! - резко ответила она. - И я ни от кого не прячусь!
      - Если не прячешься, - усмехнулась Танси, - тогда, по-моему, тебе следует, как всегда, спуститься вниз и позавтракать вместе со всеми.
      Сара глубоко вздохнула, стараясь взять себя в руки. Она до сих пор не могла понять, каким образом Танси с Бартоломью всегда ухитрялись добиваться своего. Девушка строго посмотрела на темнокожую служанку, но та только весело подмигнула и направилась к двери.
      Взявшись за ручку, бросила через плечо:
      - А сейчас одевайся и спускайся на кухню. Не стоит сердиться по пустякам.
      Как ни старалась Сара сохранить серьезное выражение лица, она все же не выдержала и рассмеялась.
      - Ладно, иди. Скоро спущусь, - пообещала девушка.
      Однако двадцать минут спустя Саре уже было не до смеха.
      Она спустилась по лестнице и направилась на кухню, расположенную в небольшой пристройке. При одной мысли о том, что через несколько минут ей предстоит вновь увидеть Янси, у нее вспотели ладони, а сердце начало бешено колотиться. Сейчас Сара еще пуще ругала себя за то, что произошло ночью в кабинете, и очень жалела, что пережила чудесные минуты в объятиях Янси.
      Пройдя короткий коридор, отделяющий кухню от дома, Сара поправила золотистый локон, упрямо не желавший держаться в "короне". У самой кухонной двери она глубоко вздохнула и остановилась. Нет, ей не следует бояться этого человека!
      "Магнолиевая роща" принадлежит ей, и она здесь хозяйка!
      Решительно отворив дверь, Сара смело переступила порог. И была разочарована, увидев на кухне только Пегги и Танси.
      Она-то настроилась на схватку с Янси, а его здесь не оказалось. Девушка подошла к сверкающему чистотой сосновому столу и заняла свое привычное место.
      Почти сразу же после отъезда Сэма на войну Сара перестала есть в столовой. Она чувствовала себя слишком одиноко в таком огромном помещении. Какое-то время Сара ела в маленькой комнате, расположенной по соседству со столовой, потом перебралась на кухню.
      Бартоломью ужасно рассердился, впервые увидев Сару на кухне - девушка попивала кофе и болтала с Танси, - но со временем он привык к тому, что Сара питается именно здесь.
      В годы войны в "Магнолиевой роще" почти забыли о строгостях этикета, установилась своего рода демократия.
      Сара нахмурилась, вспомнив время, когда в "Магнолиевую рощу" вернулся Сэм Кантрелл и чуть позже переехали Шеллдрейки. Энн Шеллдрейк наотрез отказалась есть на кухне, словно какая-то простолюдинка. Она так долго надоедала Сэму, что тот в конце концов не выдержал и потратил часть денег на приобретение приличного обеденного стола и стульев, которые тут же поставили в роскошной просторной столовой. С тех пор Том и Энн питались там, а Сара, за исключением редких вечеров, на кухне. Здесь она чувствовала себя уютнее, чем в столовой К тому же на кухне можно было укрыться от вечно чем-нибудь недовольной Энн Шеллдрейк.
      Сара машинально поднесла к губам чашку горячего крепкого кофе, она задумалась о своем будущем. Девушка нисколько не сомневалась в том, что вскоре в ее жизни наступят перемены, и была почти уверена, что эти перемены едва ли придутся ей по душе.
      - Приготовить яичницу с беконом? - с ласковой улыбкой спросила Пегги, стоявшая у черной железной печи.
      Пегги, сводной сестре Танси, было шестнадцать. От общей с Танси матери она унаследовала такую же стройную, как у старшей сестры, фигуру, высокий рост и очень красивое лицо.
      Кожа Пегги была потемнее, чем у Танси, - цвета густого шоколада, а глаза - черные, как самая темная ночь. Их мать умерла три года назад, и Танси стала для Пегги не только сестрой, но и матерью. Она без устали воспитывала младшую сестру, веселую и добродушную, стойко сносившую материнские заботы Танси. Сара любила Пегги и очень обрадовалась, когда та решила остаться в "Магнолиевой роще" вместе с Бартоломью и Танси. После того как рабы получили свободу, все они покинули "Магнолиевую рощу" - за исключением одного старика с постоянно слезящимися глазами и его жены, которые следили за садом и конюшнями.