Пока страсть спит

      - Как ты прекрасно выглядишь, моя любовь. Воистину, я сегодня самый счастливый мужчина. - Он произнес это низким голосом, его глаза подтверждали сказанное - он с обожанием смотрел на нее.
      Сомнения Элизабет улетучились под этим взглядом. Этому способствовали и красивые черты его лица. Можно с определенностью сказать, что Натан Риджвей был удивительно симпатичным молодым человеком с выразительными серыми глазами, обрамленными пушистыми ресницами, прямым носом и чувственными пухлыми губами.
      Однако если бы кто-нибудь повнимательнее присмотрелся к его липу, то заметил бы, что эти серые глаза начинают бегать, не выдерживая взгляда собеседника, а подбородок выдает слабохарактерность. Он был высок - без малого шесть футов, - хорошо сложен. Однако из-за своеобразных бакенбард он выглядел гораздо старше своих двадцати шести лет.
      Одарив его застенчивой улыбкой, Элизабет, все еще испытывая благоговейный трепет перед своим новоиспеченным супругом, поспешила вниз, быстро перебирая красивыми ножками в матерчатых с квадратными носами туфельках, выглядывавших из-под шикарной юбки.
      - Надеюсь, я не заставила вас ждать слишком долго? - прошептала она.
      Натан ласково взял ее руки в свои и, наклонив к ней голову, мягко сказал:
      - Я всегда буду ждать тебя, сколько бы для этого ни понадобилось времени, моя дорогая.
      Ее смятенное сердце отреагировало на его слова, как цветок на лучи солнца. Какое-то теплое чувство к нему, похожее на любовь, охватило все ее существо. Теперь она уже не сомневалась, что приняла правильное решение. Дайте время и она сумеет вернуть любовь Натану, и ее эмоции будут такими же бурными, как его сегодня!
      Стоя рядом, они выглядели чудесной парой. Натан был выше ее более чем на голову. Оба молодые, стройные и одинаково устремленные в будущее. Не у одной дамы увлажнились глаза при виде этой пары. Их будущее широко расстилалось перед ними и обещало быть прекрасным: Элизабет как единственная наследница лорда Селби потенциально была очень богатой, Натан был младшим сыном процветающего плантатора из Натчеза. Отец в качестве свадебного подарка выделил ему сотни акров плодородной земли по берегам Миссисипи в штате Луизиана.
      Специально для них в далекой Америке возводились хоромы на крутом берегу, получившие название Верхний Натчез. Щедрыми были свадебные подарки и от многочисленных гостей сегодняшнего торжества. Хватало всего: хрусталя, серебра, фарфора, белья, довольно больших денежных сумм и различных необходимых для жизни вещей.
      - Поздравляю, Риджвей! - произнес грубый голос у них за спиной.
      Их погружение друг в друга было прервано. Элизабет не спеша оглянулась, чтобы увидеть, кто произнес эти слова. В отличие от нее Натан неожиданно резко выпустил ее руку и словно окаменел под взглядом смуглого, мощного сложения мужчины, произнесшего поздравление.
      Скованно Натан ответил:
      - Спасибо, Лонгстрит, я не ожидал увидеть вас здесь.
      - Как? - слегка кокетливо поинтересовался он. - Неужели вы думаете, что я мог бы позволить себе пропустить свадьбу одного из моих самых дорогих и горячо любимых друзей?
      Элизабет ощутила странную двусмысленность в словах и интонации Лонгстрита, но, не в силах понять, молодая женщина переводила взгляд с одного на другого. Ее первое впечатление от Лонгстрита не было благоприятным. Скорее даже он напугал ее своими ледяными глазами и jpsom{lh, несколько грубоватыми чертами лица. Стремясь разорвать неприятную тишину, воцарившуюся в этой части зала, Элизабет мягко спросила:
      - Может быть, ты познакомишь нас, Натан? Я не уверена, что до этого слышала от тебя имя мистера Лонгстрита.
      - Он не упоминал обо мне? - Мистер Лонгстрит как бы подавился коротким смешком. - Это странно, каких-нибудь шесть недель тому назад в Лондоне он поклялся мне в вечной дружбе.
      - Говорите тише, идиот. На нас уже смотрят. Натан прошептал эти слова, и глаза его стали очень настороженными. Поймав изумленный взгляд Элизабет, он ответил ей довольно затравленным голосом:
      - Прошу прощения, дорогая, мы покинем тебя ненадолго. Лонгстрит немного не в себе.
      Не дожидаясь реакции жены, он схватил своего знакомого за руку и увлек его в сад. Весьма озадаченная происходящим, Элизабет смотрела им вслед, размышляя, как это ее муж ухитрился обзавестись таким странным другом. Похоже было, что мистер Лонгстрит ревновал...
      Эта мысль повлекла за собой целую цепь сомнений. Ей вновь стало не по себе от того, что она так мало знает о Натане Риджвее. Только то, что он происходит из хорошей семьи и что ее отец дал согласие на ее брак с Натаном. Да и ухаживание длилось не слишком долго. Совершенно неосведомленная в сфере взаимоотношений между мужчиной и женщиной, Элизабет не сумела бы объяснить первопричину своих тревог, но она инстинктивно ощущала, что в ее взаимоотношениях с Натаном что-то изначально было не так. Конечно, между нею и Натаном не было того бурного взрыва страсти, о которой пишут в романах. Не был Натан и тем темноволосым героем-красавцем, о котором она грезила. Почти с сожалением Элизабет вспоминала, что ухаживание Натана было очень корректным, ровным. Оправдывая его, она отталкивала мысли, что ему стоило бы быть более настойчивым, ищущим запретного поцелуя или объятия.
      Более того, она упрекнула себя за такие крайне смелые мысли - молодым леди с ее положением в обществе не следует думать о таких глупостях, как тайные поцелуи и объятия!
      От Мелиссы Элизабет не узнала практически ничего о своих обязанностях в браке. Она усвоила только, что "должна быть послушной и безропотной". Естественно, такой совет не был слишком привлекательным, кроме того, он не соответствовал поведению ее любимой героини, о которой она читала в романе. Хотя, конечно, в отличие от нее эта героиня была влюблена, а не вступала в брак по соображениям целесообразности.
      Встревоженная подобными размышлениями о своей судьбе и желающая чегото такого, чего она даже не смогла бы объяснить, Элизабет пристыженно оглядела зал в надежде поймать хоть чей-нибудь дружественный взгляд. И это ей более чем удалось. Вдовствующая герцогиня Четэм и леди Алстэр, заметив, что Натан покинул ее при странных обстоятельствах, направились к ней. Юная леди оказалась в объятиях герцогини, которая прижала ее к своей мощной, обтянутой сатином груди, а затем передала ее леди Алстэр.
      - Мое драгоценное, драгоценное дитя! - воскликнула герцогиня с ободряющим выражением на добром лице. - Твоя свадьба замечательна, я так рада, что начало твоей жизни столь блистательно.
      - О да, дорогая Элизабет, тебе пока очень везет, - добавила леди Алстэр. Взгляд ее прозрачных голубых глаз подобрел, когда она увидела хрупкое очарование Элизабет. - Мистер Риджвей очень заметный молодой человек, и тебя надо поздравить с такой удачей в браке. Желаю вам большого счастья, моя дорогая.
      Инстинктивно стараясь не привлекать внимания остальных, растерянная Элизабет, оказавшись предметом внимания двух самых значительных матрон, смогла только растерянно улыбнуться и пробормотать:
      - Спасибо, спасибо. Я буду стараться... Обе пожилые дамы посмотрели на нее с таким выражением, как будто она изрекла какую-то очень мудрую истину.
      В беседе и так могла быть поставлена точка, и этому поспособствовал лорд Селби. Он был совершенно великолепен в обтягивающем сюртуке из кашемира, а его породистую красоту подчеркивал высокий воротничок из oknrmncn сатина. С приближением лорда женщины замолчали. Он сухо поинтересовался:
      - Ну что, твой муж уже дезертировал? При этом его глаза насмешливо сверкнули, когда в проеме двери он увидел Натана и Чарльза Лонгстрита, возбужденно обсуждающих что-то.
      В присутствии отца у Элизабет всегда отнимался язык, но взгляд, которым она его смерила, был весьма выразительным. Создалась традиционная ситуация, когда она не могла четко разграничить его отцовскую заинтересованность с холодным светским любопытством. Пожалуй, он, скорее всего, был действительно уязвлен создавшейся ситуацией - при виде сцены за дверью его лоб прорезала глубокая морщина.
      - Ситуация требует вмешательства, - изрек он после некоторого колебания. - Простите нас, уважаемые дамы, я собираюсь воссоединить мою дочь с ее мужем. Пошли, Элизабет. Сейчас Натану станет стыдно за то, что он так быстро забыл о своих обязанностях перед молодой супругой.
      Взяв дочь за руку, он решительно пошел к дверям. Элизабет испытывала странное чувство от того, что отец твердо вел ее за руку. Она не могла вспомнить какой-нибудь другой случай, когда отец коснулся бы ее. Ее удивляло, что это произошло как раз тогда, когда формально она вышла изпод его контроля. Глядя на его холодное лицо, она с недоумением задавала себе вопрос: правда ли, что этот человек - ее отец?
      Достигнув сорока лет, он все еще был очень привлекательным мужчиной высокий, атлетического сложения. Ничего удивительного в том, что Анна безоглядно влюбилась в него восемнадцать лет назад. Он был шатеном, его волосы отливали тяжелым золотым блеском, таким естественным, что не возникало сомнений в его натуральности. Хотя можно было легко предсказать, что вот-вот золотые пряди уступят место серебряным. Его лицо выглядело несколько высокомерным, высокомерие струилось и из его красивых голубых глаз.
      Элизабет глубоко вздохнула. Ей всегда хотелось любить отца, но его поведение мешало этому естественному порыву. Можно ли отдать свою любовь тому, кого никогда нет рядом с тобой? Как любить отца, который совершенно откровенно заявил, что не желает иметь ничего общего со своей дочерью? Но она была и объективна - ведь он все же не отказался от нее вообще и не свергнул ее в низы общества. Именно по этой причине она была обязана попытаться любить его, Селби услышал ее вздох и внимательно поглядел на дочь.
      - Что-нибудь не так, Элизабет?
      Напуганная его вниманием, она быстро ответила:
      - О нет, отец, все хорошо.
      - Ну будем в таком случае надеяться, что все так и останется. - Его тон выражал неудовольствие, и было ясно, что продолжать разговор он не желает.
      Натан посмотрел в зал как раз в тот момент, когда отец и дочь подходили к дверям. Явно впадая в панику, он начал что-то быстро бормотать своему собеседнику. Лонгстрит резко обернулся, чтобы разглядеть приближающихся к ним.
      - О, лорд Селби. Вас следует поздравить с замужеством дочери. Она замечательная невеста, и я уверен, - он лучезарно улыбнулся Натану, - что наш молодой Нат будет образцовым супругом.
      - Как это любезно дать столь высокую оценку нашим молодоженам, произнося это, лорд Селби выглядел мрачно-ироничным. Затем продолжил:
      - Кстати, судя по всему, вы знаете Натана весьма близко. Не так ли?
      Лонгстрит кивнул, и при этом глаза его сверкнули, как горный хрусталь в лучах солнца.
      - Это так. Вы что-нибудь имеете против, милорд?
      - Нет, при условии, что ваша.., э-э.., дружба не окажет влияния на семейную жизнь моей дочери. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?..
      Вполне очевидно, что двое мужчин поняли друг друга. А Элизабет была поражена, насколько побледнело лицо Натана и как помрачнел Лонгстрит.
      - Вы мне угрожаете, Селби? - Лонгстрит буквально прогрохотал свой вопрос.
      Селби, как бы удивившись, поднял брови:
      - Прошу прощения, сэр. Странно слышать, что вы истолковали мои слова как угрозу в свой адрес. Успокойтесь, Лонгстрит. Я имел в виду то, что сказал. Имя моей дочери не должно фигурировать ни в одном скандале. Меня лично ваша дружба с Натаном не касается, если только она не афишируется. Я достаточно ясно выразился?
      Лонгстрит опять кивнул:
      - Мне все ясно, сэр. Но все же ваш взгляд на вещи, пожалуй, достаточно спорен. Натан и его невеста вскоре отбывают, и мне кажется, что даже я не сумел бы за оставшееся время учинить какой-нибудь скандал.
      Прикрыв глаза, лорд Селби кивнул:
      - Конечно. Мне просто хотелось удостовериться, что вы правильно понимаете ситуацию.
      - О, в этом вы можете не сомневаться. - Эти слова прозвучали саркастически.
      Натан за все время этого странного разговора не проронил ни слова. Он старался не встретиться взглядом с Элизабет, благо она стояла за спиной отца. Сбитая с толку и совершенно озадаченная этой довольно странной перепалкой, она желала, чтобы отец перестал проявлять непонятный ей интерес к дружбе между Натаном и Лонгстритом. Было совершенно очевидно, что Натан очень взволнован и подавлен, и ее нежное сердце было готово рвануться на помощь ему. С симпатией к мужу она отметила, что у него жалкий вид.
      Движимая странным чувством, она выпустила руку отца и подошла к мужу, встав рядом с ним. Ее маленькая ручка взяла его за локоть. Казалось, она хотела вдохнуть в него решимость. Нежно улыбнувшись Лонгстриту и отцу, Элизабет тихо произнесла:
      - Натан и я благодарны вам обоим за участие в нашей судьбе. Но ваши опасения неуместны, отец. Вы напрасно думаете, что дружба между мистером Лонгстритом и Натаном может как-то повлиять на наши отношения. Натан не стал бы дружить с кем-либо, если этот человек не был бы джентльменом.
      Определить, кто более озадачен ее заявлением, было бы весьма затруднительно. Элизабет с трудом верила, что отважилась так обратиться к отцу, а тот, в свою очередь, был потрясен тем, что дочь, которую считал весьма недалекой, может говорить столь убедительно. Натан не был готов "к таким словам жены, но быстро оправился и пробормотал с явным облегчением:
      - Теперь, когда выяснилось, что все мы понимаем ситуацию, стоит завершить эту тему. К тому же сегодня у нас все-таки свадьба.
      Лорд Селби одарил его слегка презрительной улыбкой.
      - Действительно, это так. И прекрасно, что вы об этом вспомнили.
      Затем, скользнув взглядом по Лонгстриту, он прокомментировал:
      - Я предлагаю, чтобы мы с вами, Лонгстрит, улетучились. Молодые, совершенно очевидно, хотят побыть одни.
      Лонгстрит несколько секунд колебался, будто решал, надо ли ему добавить несколько слов, но лорд Селби, подталкивая его, произнес:
      - Лонгстрит, дорогой, я понимаю, что вас огорчает мысль о скором расставании с Натаном, но так уж повелось, что всему рано или поздно приходит конец. Пошли, оставим детей одних.
      После этих слов Лонгстриту не оставалось выбора, и с чувством страдания на лице он проследовал за лордом Селби через заполненный многочисленными гостями бальный зал. После их ухода между Элизабет и Натаном воцарилась неловкая пауза. До сих пор немного пораженная тем, как бесстрашно она выступила перед тремя джентльменами, Элизабет неуверенно поинтересовалась:
      - Может быть, мне не стоило влезать в разговор, мистер Рид.., я хочу сказать - Натан? Я и не собиралась, но между отцом и мистером Лонгстритом произошел такой странный разговор, а ты выглядел таким жалким, что я просто должна была что-то сделать. Я так считала.
      Натан послал ей благодарный взгляд и, сжимая ее руку, прошептал:
      - Нет, все было правильно. И, слава Богу, что этот инцидент уже позади.
      Ее ресницы дрогнули, она подняла взгляд на его слегка испуганное лицо:
      - Натан, может, есть что-то, что мне следовало бы знать? Может быть, lhqrep Лонгстрит не очень порядочный человек?
      Он жестко сжал губы и произнес с неожиданной, возможно, даже неосознанной, злобой:
      - Да, мистер Лонгстрит не очень порядочный человек! И я прошу Бога сделать так, чтобы мы с ним никогда больше не встретились!
      Озадаченная больше горечью его слов, чем смыслом сказанного, Элизабет спросила:
      - Тогда что же вас связывает? Он бросил на нее патетический взгляд и возбужденно прошептал:
      - Все это оттого, что я - идиот и не могу с собой справиться!
      Глава 2
      Натан больше не собирался ничего говорить. Но даже из того, что она уже узнала, Элизабет поняла: вокруг нее происходят непонятные ей, но очень неприятные события. Чем ближе подходил к концу этот памятный день, тем хуже было ее настроение. Все сомнения, которые терзали ее долгими ночами в девической спальне, оказались на поверхности. В данной ситуации это было ужасно, потому что с вежливой улыбкой на устах она была вынуждена принимать одно за другим поздравления, а в это время все ее мысли были заняты странным разговором и не менее странной заключительной фразой Натана.
      Ее молодой супруг чувствовал себя немногим лучше и тоже выглядел несчастным. Но почему? Этот вопрос терзал ее, и она повторяла его про себя снова и снова. В чем заключалась роль мистера Лонгстрита?
      Наконец положенная случаю бракосочетания церемония была завершена, и последние гости покинули дом. После этого ее багаж - многочисленные чемоданы и корзины - погрузили в экипаж, который должен был доставить их на вокзал. Вещи Натана уже были там. Оставалось меньше часа до отъезда молодых из усадьбы "Три вяза", и Элизабет обнаружила, что несмотря на всю неясность будущего, она с облегчением покидает холодный элегантный дом, в котором выросла. Скорее всего, ей не суждено когда-либо переступить этот порог еще раз, но даже это не огорчило ее. Здесь она была несчастна с первых дней своей жизни, и ей очень хотелось оставить в прошлом все проблемы прежней жизни и все плохие воспоминания. Но как бы там ни было, у нее все обрывалось внутри при мысли, что, когда она пройдет в последний раз через массивные двери, отделанные бронзой, все ее столь непрочные связи с отцом разорвутся навсегда. Так же, как и с усадьбой "Три вяза" и более того - с Англией. Она окажется совсем одинокой, хотя рядом и будет Натан, тот самый Натан, который в сущности остается для нее совершенно посторонним человеком.
      Элизабет смотрела сквозь окно в сад и в наступающих сумерках видела свою любимую скамейку, окруженную розовыми кустами, на которой она провела долгие часы, погружаясь в мир романов Джейн Остен и Вальтера Скотта, забывая об окружающей ее не очень доброй к ней действительности. У нее защемило сердце при мысли, что она лишается этого.
      Неожиданно подошел один из слуг и передал ей просьбу отца прийти в библиотеку. Слегка озадаченная, она поспешила в большую комнату, занятую рядами книг, в которой витал запах кожи.
      Ее отец сидел за письменным столом в шератоновском стиле. Рядом в кресле с высокой спинкой, обтянутом красной кожей, расположился Натан.
      В комнате царила неестественная тишина, которую нарушал только звук старинных напольных часов, футляр которых покоился на мраморной подставке. Обстановка казалась очень интимной, благодаря неяркому свету газовой лампы.
      Когда Элизабет вошла, Натан быстро поднялся и стоя наблюдал, как она садится в кресло-близнец на углу стола. Бросив короткий взгляд, Элизабет по выражению лица Натана поняла, что тот внутренне крайне напряжен. Он не произнес ни слова и отвел глаза в сторону. Элизабет вопросительно посмотрела на отца.
      Лорд Селби мрачно усмехнулся:
      - Твой муж только что был извещен о некоторых деталях, связанных с твоим наследством, и, боюсь, он испытал больше разочарования, чем каких-то dpschu чувств. Не могу не признать, что в этом есть доля моей вины. Дело в том, что твой муж удовлетворен количественной стороной твоего приданого, но ему не нравится, что распоряжаться им будет не он, а по моей доверенности банк в Натчезе.
      - Я не очень понимаю, о чем ты говоришь, отец. - Элизабет призналась в этом без стеснения.
      - Все очень просто, моя дорогая. - Натан прокомментировал разговор с явной обидой в голосе. - Твой отец очень недоверчивый господин. По его мнению, я не сумею разумно распорядиться твоим приданым.
      Селби недобро усмехнулся:
      - Вы, мой дорогой молодой петушок, не можете разобраться даже в своих собственных делах и уладить их. Что уж тут говорить о делах Элизабет.
      Оскорбленный и нежелающий скрывать этого, Натан вскочил со своего кресла. Его руки со сжатыми кулаками были вытянуты вдоль тела. В запальчивости он закричал:
      - Сэр! Мне не хотелось бы оставаться здесь далее, чтобы не подвергаться оскорблениям.
      - Может быть, вам не нравится то, что я говорю, но вы все же должны выслушать меня. Поэтому, Риджвей, сядьте. В вашем присутствии я хочу дать необходимые разъяснения моей дочери. Надеюсь, у нее хватит ума, чтобы понять, о чем я говорю.
      Элизабет вспыхнула и быстро опустила глаза на сложенные на коленях руки. В этот момент она искренне Ненавидела отца, который позволил себе так говорить с Натаном и вслух оценить подобным образом ее собственные интеллектуальные возможности.
      Несколько секунд все хранили молчание, затем лорд Селби с преувеличенной вежливостью пробормотал:
      - Позвольте мне на несколько минут привлечь ваше внимание к тому, что я скажу.
      При этих словах Элизабет вскинула голову, скрывая свои эмоции за вежливым выражением лица, посмотрела на отца и отчетливо произнесла:
      - Мы готовы слушать тебя, отец, очень внимательно. Заверяю тебя, что я пойму любое сказанное тобой слово. В заведении мадам Финч чему-чему, а уж английскому языку нас научили.
      Глаза лорда Селби сузились, и в течение нескольких мгновений Элизабет казалось, что он вот-вот взорвется. Но как бы вдруг почувствовав огромную усталость, лорд тихо произнес назидательным тоном:
      - Я не стану называть абсолютные цифры, потому что само по себе количество денег вам ничего не скажет. Но речь идет о приличном состоянии, которое обеспечит тебе, Элизабет, на всю оставшуюся жизнь полное благополучие, такое, к какому ты привыкла здесь. Будут обеспечены и твои дети, если им суждено появиться, а также муж, если ты сочтешь необходимым оказать ему финансовую поддержку. Но поскольку Натан и сам владеет приличным состоянием, вряд ли ему что-то будет нужно от тебя в этом плане.
      Бросив на зятя насмешливый взгляд, Селби сухо добавил:
      - По крайней мере, мне хочется верить в это. Лицо Натана вновь побледнело, и он позволил себе огрызнуться:
      - Вы безмерно добры, сэр! Совершенно игнорируя зятя, лорд Селби посмотрел на дочь и продолжил:
      - Я распорядился таким образом, чтобы до наступления твоего тридцатилетия банкирская фирма "Тайлер и Диринг" в Натчезе приглядывала за твоими деньгами по моей доверенности. Ванк станет оплачивать твои счета, принимая любые расходы, кроме, конечно, абсурдных. Ты будешь получать необходимые суммы, их должно хватать на различные пустяки, которые тебе понадобится приобретать. Но... все твои расходы должны быть признаны банком целесообразными, даже счета от портных. А вот когда тебе исполнится тридцать, и, по мнению банка, дела твои будут обстоять нормально, доверенность перейдет к Натану и регулировать расходы станет он.
      Здесь лорд Селби решил закончить свою речь абсолютно цинично:
      - Надеюсь, что к этому времени Натан сможет отказаться от своих наиболее дорогостоящих привычек.
      Если лорд Селби ставил целью унизить и оскорбить своего зятя, то он сумел этого добиться. Самолюбие Натана было уязвлено, и Элизабет остро onwsbqrbnb`k` это. Усталость от событий этого длинного дня накатилась на нее, и она тихо спросила:
      - Это все, отец? Если все, то сейчас самое время Натану и мне отправиться в путь, не так ли? Мне кажется, ты выполнил все, что наметил.
      Теперь настала очередь Натана у дивиться. Он был озадачен тем, что обычно тихая и застенчивая Элизабет умеет говорить так холодно, да еще с отцом! Кстати, сама Элизабет тоже была удивлена, но ее сжигала сиюминутная злоба на отца, и именно это помогло ей скрестить шпаги в словесном поединке с ним. Выражение ее глаз было дерзким, и она жаждала, чтобы он, приняв ее вызов, ответил на ее слова.
      Лорд Селби улыбнулся не особенно приятной улыбкой и снова пробормотал:
      - Итак, маленькая мышка превратилась в когтистую кошку. Пожалуй, даже ради этого стоило выйти замуж.
      Тут Элизабет сделала нечто ранее ей совершенно несвойственное - гордо вскинув голову, она с независимым видом встала с кресла и заявила отцу:
      - Благодарю вас, лорд. Натан и я с удовлетворением восприняли вашу высокую оценку нашего брака. Нам хотелось бы провести в вашем обществе еще некоторое время, но мне кажется, что экипаж уже дожидается нас. Надеюсь, вы извините нас, нам пора.
      С поистине королевским величием молодые покинули усадьбу "Три вяза", а новые манеры Элизабет еще долго обсуждались оставшимися.
      Когда они уже подъезжали к станции, ее стала бить дрожь - это было следствием столь не свойственной ей смелости в предотъездные часы и мыслей о совершенной неясности ее собственного будущего.
      Она была подавлена тем, что ей пришлось таким странным образом отстаивать достоинство мужа, и думала, что он вряд ли доволен этим обстоятельством. Она спросила Натана:
      - Ты не сердишься на меня за то, как я держалась со своим отцом? Я не люблю грубить, но он страшно разозлил меня.
      Натан устало вздохнул. Мягко взяв ее руку, он жеманно произнес:
      - Нет, моя дорогая, у меня не может быть никаких возражений. Я, говоря откровенно, скорее благодарен тебе за то, что ты ему сказала. Но сейчас мне не хотелось бы возвращаться к этому. Давай сменим тему, а потом через пару дней вернемся к этим проблемам.
      Это было не совсем то, что Элизабет хотелось услышать от мужа, но все же она почувствовала удовлетворение - несмотря ни на что в душе она оставалась послушным ребенком, и ей нужно было одобрение кого-то для нее авторитетного. К тому же, так или иначе, начиналась совершенно новая эпоха в ее жизни, и она настраивала себя на одну ноту - ей надо научиться получать удовольствие от жизни, несмотря на то, как она, эта жизнь, будет складываться.
      Входя в элегантное купе первого класса, зарезервированное для них до самого Портсмута, Элизабет с удовлетворением обнаружила там Мэри Имс, распаковывавшую ее вещи и достающую в этот момент ночную рубашку. На ее лице отразилась радость, и она с искренним любопытством спросила:
      - Что вы здесь делаете, Мэри?
      - Как что, мисс.., о, простите, мэм, я растерялась от неожиданности. С полудня мне пришлось крутиться, как белка в колесе. - Мэри говорила тихо, но в ее голубых глазах прыгали чертики. - Все началось с того, что ваш супруг узнал, что у вас нет служанки, собирающейся в дорогу с вами. И он заявил, что такая служанка должна быть обязательно, причем лучше, если это будет кто-то вам хорошо знакомый, чем совершенно посторонний человек.
      Трепетная улыбка осветила лицо Элизабет, и она счастливым голосом сказала:
      - Как он добр ко мне. Меня страшно пугала мысль, что рядом со мной не будет никого из близких.
      И поскольку Мэри Имс была одной из ее любимиц, Элизабет пылко произнесла:
      - Он выбрал вас, кого я люблю больше всех!
      - Мне очень приятно слышать подобное, мэм. - Мэри сказала это с широкой улыбкой, и ее глаза очень добро смотрели на молодое, прекрасно сложенное существо, стоявшее рядом с ней. - Я страшно рада быть здесь. Rpsdmn передать, как я довольна, что могу скрасить вам путешествие.
      Элизабет, пораженная внезапной догадкой, воскликнула;
      - Так вы поедете со мной в Америку, правда? Вам не надо возвращаться в Мэйдстоун, да?
      И опять по лицу горничной разлилась удовлетворенная улыбка:
      - Зачем же мне возвращаться, если вы нуждаетесь во мне? Мистер Риджвей сказал, что окончательное решение за вами, во поинтересовался, не против ли я покинуть Англию и отправиться в Америку, чтобы там обосноваться. Он не сомневался, что вы не будете возражать, чтобы я составила вам компанию.
      Теплая волна благодарности к мужу, проявившему такую неожиданную чуткость, охватила Элизабет, а слова Мэри полностью совпадали с ее собственными чувствами. Как мудро со стороны Натана понять ее настроение при отъезде на чужбину и как гуманно решение пригласить с собой Мэри, которая будет единственным близким человеком в далеком незнакомом Натчезе.
      Поездка в поезде не была богата происшествиями. Элизабет мирно дремала в своем комфортабельном купе, а Натан пропадал в курительной комнате, где собирались джентльмены со всего поезда, и оставался там практически всю дорогу до Портсмута. В Портсмуте их быстро довезли до прекрасной гостиницы, где им предстояло провести целых два дня перед посадкой на корабль, который должен был доставить молодых в Америку. Именно в гостинице на Элизабет нахлынули все терзавшие ее последнее время сомнения.
      Ее не волновало то, что делал Натан, труднее было объяснить то, чего он не делал. Подобные мысли не приходили ей в голову, пока она одиноко дремала в купе поезда, но когда она обнаружила, что в гостинице Натан заказал им отдельные номера, ее удивлению не было границ. Сказать, что она озадачена, было бы мало. Хотя проблемы брачного ложа по сути были для нее загадочными, но все же она не была настолько наивна, чтобы не знать, что мужу полагается, по крайней мере, спать в одной постели с женой. Поэтому поведение Натана выглядело весьма странным. К сожалению, она была слишком застенчива, чтобы напрямую спросить его о том, что происходит. По тем же причинам она не говорила на подобные темы с Мэри. Себе она пыталась для успокоения втолковать, что он ждет момента, когда они окажутся в одной каюте на корабле по пути в Америку.
      Если не вспоминать о его намерении избежать супружеской постели во время пребывания в Портсмуте, в остальном Натан был образцовым новобрачным. Он повсюду сопровождал свою супругу, показывал ей исторические достопримечательности, такие, как Замок южного моря, построенный Генри VIII, позднее взятый войсками Парламента в 1642 году и частично разрушенный, а также руины замка Порчестер, бывшего некогда нормандской крепостью. Он заботливо покупал ей всякие безделушки, брелоки, флакончики духов и коробочки пудры самых дорогих сортов, а также красивые ювелирные изделия. Она радовалась подаркам с искренностью ребенка, но это бывало днем, а ночами в своей по-прежнему девственной постели она готова была отдать все только за то, чтобы Натан заключил ее в свои объятия и научил всем утехам плотской любви.
      В тот день, когда им предстояло отплыть во время вечернего прилива, она до полудня терзалась догадками, почему Натан избегает физической близости с ней. Но вот как будто бы кое-что стало проясняться. Она в полном одиночестве сидела за столом в чайной комнате отеля, наслаждаясь прекрасным чаем "Эрл грей", а Натан завершал подготовку багажа к отправке на судно. И вдруг за соседним столиком незнакомый мужчина произнес фразу, которая не могла не привлечь ее внимания: