«Продолжаем наш конкурс. Разыгрываем второй тур… Ответив на этот вопрос, вы получаете четыреста пятьдесят песет: назовите реки мира, которые впадают в Атлантику или Средиземное море. Повторяю вопрос: основные реки, не притоки, впадающие в Атлантический океан или Средиземное море, как, например, Эбро! Время пошло! (тикают часы) Миньо… Дуэро… Гвадиана… Гвадалкивир… хм… Сена… Темза…»
      После этого тура вопросов выберут почтовые карточки с именами участников конкурса для программы, которая пойдет на будущей неделе. Всегда одно и то же.
      «Осталось еще тридцать секунд… Так… вот… Амазонка! Тахо! (Звучит серена, колокольный перезвон…) Два Тахо, моя дорогая сеньора, это слишком много… (Взрывы смеха) Разумеется, совершенно точно, река Тахо повторялась дважды… Виктория, пожалуйста, скажи нам результат. С удовольствием, Кико… Десять правильных ответов, по четыреста пятьдесят песет за каждый, что составит в итоге… Четыре тысячи пятьсот песет!!! (Фанфары.) Какая прелесть эта наша Виктория!»
      Кико Ледгард здорово держался, с непринужденной легкостью ветерана… Посмотрим, повезет ли мне сегодня вечером. Покерная партия показала, что вполне вероятно: мой невидимый партнер, Противник, собрал лишь жалкую пару четверок, тогда как я выложил на стол пламенеющие фигуры.
      Я перенял привычку спрашивать у карт, как мне поступать – действовать или пустить все на самотек – играя в покер в одиночку, от моего старшего брата Фаустино. Бедный псих живет с мамой и в ус не дует, как вечный недоросль. Сначала речь шла просто о развлечении, но постепенно указания карт превратились для меня в нерушимый закон, оказывая влияние на мои решения и на жизнь вообще.
      На этой неделе я отправил на Испанское телевидение сто две почтовые открытки, вдвое больше, чем прежде. Рано или поздно ручка красавицы Марии Касаль вынет одну из моих. Мне нравится эта девочка, которая появляется на экране с эпохи самых первых викторин вроде «Раз, два, три – а ну-ка повтори». В ту пору, году в семьдесят третьем, должно быть, и состоялось мое посвящение в профессиональные игроки в лотерею.
      «…А сейчас объявляем участников розыгрыша на следующей неделе… Какие прелестные шортики на тебе сегодня, Мария Касаль! Большое спасибо, Кико… Эту открытку прислали к нам из города Пуэбла де Касалья…»
      Всего только три открытки, не густо. Я шесть месяцев слежу за этой еженедельной программой и девять потратил на предыдущую, пытаясь стать ее участником. Это единственный конкурс и, возможно, самый крупный из всех, имевших место на телевидении, где я еще не появлялся, и это обстоятельство уже начинает действовать мне на нервы, что весьма неприятно.
      «…Вторая открытка пришла из нашего города, из Мадрида. Ее написала сеньора – или сеньорита? – Констанса Сукубо Сукубо…»
      Я вспоминаю первый раз так ясно, словно это было сегодня. Расцвет радиоконкурсов прошел, их вытеснило телевидение. Суть соревнования, первого в своем жанре, состояла в том, что полагалось предложить любую тему по выбору, а затем выдержать град вопросов, раз от раза усложнявшихся, неделя за неделей, пока не наберется определенное количество неверных ответов, после которого участник выходил из игры.
      Я добросовестно подготовил тему, выбранную не потому, что она показалась мне особенно близка, но за ее исключительный лаконизм: путешествие по Франции в 1965 году. Я продержался в игре приличный срок – целых шесть недель – и получил выигрыш в размере двухсот сорока трех тысяч песет.
      «…Автор третьей открытки – дон Хусто Пинсон… Пинсон… вроде бы, Сепильо… площадь Асдрубал, без номера, Кадис». И на этот раз не повезло. Карты меня частенько обманывали, даже очень часто. Но я не отчаиваюсь, законы вероятности должны когда-нибудь перестать насмехаться надо мной. На следующей неделе я отправлю двести четыре открытки, это станет генеральным наступлением. Я очень рассчитываю на выигрыш.
      Начиная с удачного первого конкурса, который назывался «Отвечайте и получайте», я не пропустил ни одного из тех, что передавали по ящику. Подобное постоянство не могло не привлечь внимания прессы к моей персоне. Никакой выгоды мне репортаж не принес, ибо в данной области анонимность играет существенную роль.
      Участием в конкурсах я зарабатываю на жизнь: призы в звонкой монете являются моим единственным источником дохода. В среднем два конкурса в год с материальным вознаграждением примерно в полмиллиона в каждом приносят мне дивиденды для безбедного, хотя и скромного существования: живу я один и потребности у меня простые. Кроме того, в моем распоряжении полно свободного времени, совершенно необходимого для моего рода деятельности – мне надо готовиться к конкурсам.
      Я внимательно смотрю и скрупулезно изучаю каждую новую викторину, появляющуюся на телевидении, сравниваю ее систему с предыдущими, оцениваю возможную рентабельность и то, как долго я могу рассчитывать продержаться на ринге. Проанализировав все эти существенные предварительные моменты, я начинаю собственно подготовку.
      Если конкурс, подобно вышеупомянутому, основывается исключительно на знании любой темы по выбору, то ясно, что делать: я выбираю тему из подготовленного списка с максимальной научной тщательностью: сей перечень является плодом длительного и трудоемкого сравнительного анализа, проделанного мною несколько лет назад. Ко всем темам, занесенным в список, прилагаются реквизиты, необходимые для достижения успеха – обширная документальная база, возможность консультаций, все тонкости и взаимосвязи – что позволяет полностью овладеть проблемой. Ну а затем, когда выбор сделан, единственный путь к победе ведет через долгие часы занятий и изнурительных упражнений.
      Но существуют и другие варианты викторин, более распространенные, где обычно задают поверхностные вопросы обо всем на свете; за первым следует второй тур, и тогда серьезной проверке подвергается чувство юмора претендента на приз: показательный пример подобного рода – игра «Раз, два, три», в которой я твердо намерен попытать счастья. В таких конкурсах, подготовка должна проводиться в разных направлениях, и она требует немалого воображения, поскольку фактическое конкурсное задание непредсказуемо: за семь секунд почистить картофелину, сымпровизировать сонет, перепрыгнуть через различные препятствия, втянуть носом сырое яйцо, попробовать силы в чревовещании, точно определить время без часов, дать полный перечень чего-либо, с завязанными глазами пробежать в мешке по узкому коридору со стенами, утыканными битыми бутылками, задержать дыхание на несколько минут или вдеть нитку в иголку в рабочих рукавицах – и это лишь некоторые из тех вещей, которые я делал… Для того, чтобы быть во всеоружии, мне пришлось превратить свою квартиру в сложный тренажерный зал, оснащенный новейшими приспособлениями…
      «…Вы должны, гаспада, пра-айти пра-астранст-во, разделенное на квадраты. Часть квадратов – надежны, под другими – пустота. Тот, кто провалится в дыру или потеряет хоть один из телефонных справочников, которые нужно ни-исти на вытянутых руках, естественно, выбывает. О! Совсем забыл! Вы можете поми-ишатъ своим товарищам с помощью опи-иренного жезла, зажатого в зубах. Выигрывает первый, кто завершит круг. Готовы? Да? Уверены? Времени совсем нет. Вперед! (Хохот.) Ваши дамы болеют за вас! (Звуки ударов и падений.) Никто не пострадал?»
      В гостиной я устроил лабиринт со всевозможными ловушками, фальшивыми дверями и пружинами, выстреливающими боксерскими перчатками. Окно кухни замуровано, а электрическим светом я почти не пользуюсь, заставив себя научиться готовить и поглощать пищу в кромешной темноте. Вся сантехника и пол в ванной комнате покрыты толстым слоем скользкой смазки, а в спальне я заменил обычную кровать упругой сеткой, укладываясь на которую, не следует терять бдительность: не раз я стремглав взмывал к потолку и, ударившись головой, получал физические увечья, сбивал гипсовую лепнину и вызывал возмущение склочного соседа этажом выше.
      «…Вам предстоит выбрать, любезная Пурита: де-елижанс, индеец команчи или девушка из салу-уна… Могу сообщить, что по меньшей мере в одном случае из трех вас ждет великолепный приз. Не забывайте также, что пока не выходила Руперта, наша очаровательная тыква-очка, а кроме того машина еще… Ай! Не знаю… какая жалость. Что скажешь, Эдуарде?»
      В связи с этим конкурсом возникла одна проблема, не дающая мне покоя. Сам выбор участников по жребию не особенно меня волнует – проявив определенное упорство, я в конце концов попадал во все игры. Загвоздка в том, что нужно обязательно выступать в паре, мужчина с женщиной. А я стараюсь в таком важном деле не связываться с женщинами, как, впрочем, и с мужчинами. В какой-то мере меня утешает мысль, что среди сотен моих знакомых нет ни одной подходящей особы – это настолько сложно, что никто, тем более женщина, и близко не стоит к вершинам профессионального мастерства, каких достиг я сам.
      Я не претендую на идеальное решение, поскольку не нашел его, но лучше, конечно, если бы к настоящему моменту мне подвернулся подходящий вариант. Больше года назад я просто написал объявление, которое с тех пор все время публикуется в газете. Там говорится следующее: «Требуется сеньора или сеньорита, от 18 до 50 лет, в хорошей физической форме (внешность значения не имеет) с развитым интеллектом. Намерения достойные».
      Претендентки звонили дюжинами, интерпретируя объявление самым нелепым и ошибочным образом. Как правило, одной беседы по телефону хватало за глаза, и только в двух случаях я отважился на личную встречу, о них я храню тяжелые воспоминания.
      Однако я не потерял надежды, отнюдь; как истинный игрок я всегда полагаюсь на удачу: быть может однажды мой телефон наберет та самая, единственная женщина. Если же, тем временем, из огромной груды открыток посчастливится попасться одной из моих, я как-нибудь вывернусь – главное, стать участником конкурса.
      «Итак, вы оставляете значок шерифа? Уверены? Твердо? Ладно, терпение… Определенно, мадам, я предчувствую… Так, отлично. Но как бы то ни было… Итак, выбрали? Точно? Посмотрим, что потеряно… Вот здесь лежит билетик… О! Путешествие на двоих со всеми оплаченными расходами в пустыню Арисоны и пра-аживание в роскошном отеле „Таксон“ в течение пи-итнадцати дней… Пожалуй, стоило бы сказать громкое „О-о-о!“ Не верите? (Публика отвечает хором.) Видишь? Я же тебе говорила… (тихо, но внятно) кретин… Ясно, знаменитые шерифы Аризоны… Ну, а в том последнем, что осталось, поилке для ла-шадей, должна быть наша Руперта…»
      Сегодня, как обычно скромно позавтракав в кромешной темноте и сыграв партию в покер – вариант с прикупом – на то, надо ли купить новые джинсы, поскольку нынешние пришли в полную негодность после неудачной попытки прополоскать их в щелоке, я вышел купить газету. Я покупаю газеты не для того, чтобы читать новости, меня они абсолютно не волнуют, а по укоренившейся привычке – привычке ежедневно любоваться своим объявлением в аккуратной рамочке. Оно печатается неизменно в одном и том же углу раздела. Вот оно, как всегда. Я просмотрел другие объявления, и вдруг сердце бешено заколотилось. В противоположном углу, точно по диагонали от моего, того же размера, тем же шрифтом и в такой же рамке, было напечатано объявление, аналогичное по содержанию и почти с тем же количеством слов. Оно гласило: «Требуется сеньор, от 20 до 60 лет. Внешность значения не имеет. В хорошей физической форме и широко образованный. Намерения достойные».
      Без лишних слов, ибо обсуждать это, в целом, не было нужды, мы решили жить вместе. Карты однозначно одобрили решение: непобиваемый фулл – три туза и две десятки – на нашей руке (она тоже страстная любительница покера, и призналась мне, что играла одна против воображаемого партнера) против жалкой пары семерок Противника. А ведь мы познакомились всего месяц назад!
      Она… еще довольно молода и очень толкова: у нее тонкий пытливый ум, и она одарена живым воображением и проницательностью… Она привлекательна… Мне нравится ее голос… Не знаю, мне трудно описывать и оценивать ее, так как она – мое второе я, та самая половина, которая, как говорят, есть у каждого (теперь мне остается лишь констатировать справедливость утверждения), но по злой иронии неумолимой судьбы никогда не находится. Пожалуй, сказать, что я нашел свою единственную любовь, было бы неполным и бледным отражением гармонии наших отношений: между нами царит полное согласие, идеальное единение душ и тел. У нас одинаковые стремления, нас волнует одно и то же, наши методы работы очень похожи, и характерами, надеюсь, мы сойдемся.
      Ее жизнь, как и моя – вечное состязание.
      Разумеется, теперь мы чаще играем в покер друг с другом, чем с Противником. Таким образом, решение самых разнообразных проблем зависит от того, как ляжет карта, то есть от сильнейшей комбинации. Например, вчера мы поставили на кон, кому их нас двоих идти в супермаркет за недельным запасом продуктов. Ее тройка валетов, побив мой несостоявшийся флэш, предопределила, кому придется заниматься этим занудным делом. Но вскоре полный стрит от дамы против ее двух пар самых старших карт подарил мне право на сексуальный опыт, в котором моя возлюбленная необычайно искусна.
      Наша общая страсть к покеру послужила отправной точкой для изобретения весьма остроумного конкурса, основанного на правилах и технике этой игры. Мы составили подробное руководство, до мельчайших деталей расписав конкурс, который мы назвали «Стрит по масти», и, окрыленные надеждой, послали проект на телевидение. То, что мы открыли новые горизонты в нашей деятельности, обрадовало меня чрезвычайно.
      Наше предложение занимательного и головоломного «Стрита по масти» оставили без внимания. Может, чтобы продвинуть телевизионную программу, ей мало быть просто хорошей; наверное, нужны покровители, которые замолвят словечко. Мы точно не знаем, и на самом деле нас это мало волнует, хотя нам нелегко было пережить разочарование, что нами пренебрегли.
      Но в тот вечер, когда во время трансляции викторины «Раз, два, три» нам выпал долгожданный счастливый билет, мы мигом забыли прошлые обиды. Наконец, красавица Мария Касаль выбрала наугад одну из открыток с рисунком навьюченного ослика в соломенной шляпе – одну из наших! Я узнал ее прежде, чем девушка прочитала мое имя.
      До выступления оставалась еще целая неделя, но у нашего счастливого семейного очага уже ощущается нервное напряжение. С самого начала мы прощали друг другу раздражительность. Мы оба профессиональные игроки, и нас не беспокоило участие в конкурсе само по себе; нам впервые предстояло работать вдвоем, и как раз это обстоятельство служило источником волнений и тревоги в последние дни. Мы посвятили их интенсивной подготовке.
      По восемь часов в день, не меньше, мы штудировали в кабинете энциклопедические словари от корки до корки и упражнялись в различных способах находить ассоциативные связи и взаимозависимость понятий. Последний рекорд, который несомненно в ближайшее время развеется в дым, мы установили, сочинив за сорок пять секунд тридцать девять решений простейшей проблемы и восемнадцать – для темы повышенной сложности.
      Остальное время суток, до восхода солнца, мы проделывали в порядке тренировки все физические упражнения, какие только могли изобрести. Мы почти не отдыхали, нам это было не нужно.
      Довольно часто, всякий раз, когда мы выполняли очередную задачу идеально с нашей точки зрения, мы занимались любовью. Излюбленным местом стала ванная комната с ее мягким маслянистым покрытием. Мы не устояли перед соблазном ввести определенные правила и хронометраж интимных забав.
      – Мы выиграем, вот увидишь. Я совершенно уверен… Это будет незабываемый и восхитительный опыт!
      Она не ответила, улыбнувшись с выражением глубокого одобрения, которое я понял лучше слов.
      – Сколько тебе карт? Остаешься при своих? Это большая ошибка, любовь моя… Так как мне надо три, ни больше ни меньше… Конечно, прежде чем лечь спать, мы должны повторить королевские дома Европы. Помнится, вчера ты остановилась на Вильгельме IV из Ганноверской династии.
      Она сказала, что это не обязательно, она помнит их досконально.
      – Итак, что у тебя? Флэш! Пять червей! Вот уж чего не ожидал. Я даже открываться не стану… Словом, опять моя очередь скатывать колючую проволоку, та еще работенка! Ладно, сейчас сделаю. Но сначала предлагаю пари. Вернемся к королевским особам. Спорим, что за минуту напишу больше имен, чем ты?
      Со смехом и шутками, мы наперегонки бросились за карандашами и бумагой. Торопливо царапая твердым грифелем имена королей и королев, я украдкой поглядывал на нее, и от страсти у меня захватывало дух.
      – Ни одного не пропустил, можешь проверить. А у тебя что…
      Я придирчиво изучил ее список, и она проделала то же с моим: мы оба упомянули всех. Не теряя времени на раздевание, мы любили друг друга прямо на игорном столе.
      Мы не пошли на телевидение, проигнорировав участие в этом примитивном конкурсе. Не обошлось без небольшого спора, но, как обычно, мы быстро договорились и решили обратиться за советом к карточной колоде. Ответ ясно истолковывался: пара шестерок против вероятного стрита по масти у нас на руках. Нам пришлось сыграть рискованно, в результате после сброса и прикупа мы остались всего с тремя картами – пиковыми валетом, десяткой и девяткой. Может, подсознательно мы хотели проиграть?
      Телевикторины нас больше не интересуют. До знакомства они являлись основной целью наших профессиональных устремлений, но теперь все изменилось. Где мне найти судью, товарища и соперника лучше, чем она? Разве кто-нибудь в силах изобрести конкурсы более изощренные, сложные и волнующие, нежели те, что созданы двумя специалистами нашего уровня? Мы состязаемся дома в самом узком кругу, друг с другом.
      Сегодня мы собираемся весь день провести в постели, чтобы восстановить силы, потраченные на игры в слова. В их основе – комбинаторность и синонимичность существительных, но только тех, в которых количество букв вычисляется с помощью математического коэффициента. Целый день отдыха. Вчера мы придумали весьма азартное, правда, изнурительное соревнование, которое я выиграл после шести часов непрерывного труда.
      Похоже, наших неласковых соседей беспокоит шум, который мы неизбежно создаем – судя по тому, что моя подруга слышала через кладку окна на кухне.
      У нас еще есть деньги, и это меня успокаивает, во всяком случае, пока. Сегодня соседка снизу, глупая торговка, которая влачит растительное существование, посмела пригрозить, что вызовет полицию, так как водой залило ее ванную комнату. Она винит в этом нас.
      Я уверен, главной причиной является самая обычная зависть: она завидует нашей несокрушимой любви, завидует что мы свысока смотрим на всякие бытовые мелочи.
      «Не извиняйся, кабачок вовсе не ледяной, все-таки его достали из морозилки некоторое время назад… Нет, лучше сейчас смажем его маслом, чтобы он скорее оттаял. Твой ход. Пять втемную без прикупа. Идет? Заметано… Три тебе, три мне… две… и две. Твое слово. Поднимаешь ставку? Рискуешь сыграть по-крупному? О нет, ох! Что у тебя? Пара королей! А у меня две дамы! Какая досада! Так проиграть! Чуть-чуть не хватило… Ладно, ладно, я уже принял позу… Только, пожалуйста, сделай это нежно, дорогая…»
      «Любимая, не устраивай ловушек… да, ты, кто же еще… Я видел, как ты следила за мной, пока ставила капкан… Нет, другой, зазубренный. Поверить не могу, что ты собираешься выиграть таким грубым способом… Хорошо, ты готова? Итак, становись рядом, начинаем вместе. Напоминаю: мы должны пройти весь маршрут, прыгая на одной ноге с закрытыми глазами… Единственная подсказка – бубенчики вокруг чашки с соляной кислотой, они зазвенят, если мы подойдем слишком близко… Не забудь – оголенные провода под напряжением могут быть натянуты на разной высоте…»
      «Эта умственно отсталая особа снизу опять… Не обращай внимания, нужно вопить во все горло, чтобы не проиграть… Теперь моя очередь. Свинья… Хрю! Хрю! Хрю! Верно? Теперь ты. Лягушка… Ква! Ква! Ква! Идет. Кошка, только… разъяренная. Мяа-ауу!»
      В то утро перед нами стоит очень простая задача: спрятаться. Причем, только в стенах дома, за его пределами не получится, выйти нельзя. Я загородил дверь, приставив к ней трехстворчатый шкаф.
      Примечательно, что в этом состязании нам предстоит соревноваться с другой командой: я знаю, что их вызвали соседи, и они уже в пути. Они явятся с большой помпой – под вой сирены, не знаю только, «скорой помощи» или полицейской – взломают дверь, опрокинут баррикаду, неукротимые в своем желании разорить наше счастливое гнездышко. Наверняка по пятам за ними будут следовать наши соседи во главе с глупой торговкой снизу и толстокожей скотиной сверху.
      Они начнут искать нас по всему дому, однако есть одно идеальное убежище. Давай сыграем на то, кому из нас оно достанется, но я уверен, что эту последнюю партию в покер выиграешь ты: думаю, даже необязательно сдавать карты, времени совсем нет.
      Настаиваешь? Вот это мне нравится, профессионал борется до конца. Договорились. Пять в открытую. Уступаю тебе ход. Туз тебе. Видишь, какой хороший почин? Восьмерка мне. Валет тебе. Дама мне. Еще один валет тебе: пара. Еще восьмерка мне, тоже пара, но поскромнее. Двойка тебе. Тройка мне. И пятая карта: четверка тебе, ты остаешься с парой валетов. И восьмерка мне: тройка… но она не считается, я взял ее снизу колоды. Возьму себе другую: пятерка…
      Ты соображаешь или нет? Я знал, что ты выиграешь, значит, тебе полагается самое надежное укрытие. Оно так хитро устроено, что тебя никогда не найдут, любовь моя, и подумают, будто тебя нет дома или ты вообще не существуешь, они ведь такие ослы…
      И о себе я уже подумал, второе местечко тоже неплохое, но вряд ли спасет меня. Тот, кто проиграет, кого они найдут, того заберут, но это не важно: ты же всегда будешь рядом.
      Уже слышна сирена… Прячься, дорогая, прячься скорее, соревнование начинается.

       Паулино Яньес Сегадо (увечный чистильщик сапог). Барренкалье, 13 (подвал без окон). 48005 Бильбао (Бискайя). У меня нет телефона, даю номер бара «Левиафан», 416– 66– 11, он на первом этаже прямо надо мной, и там почти всегда принимают сообщения для меня. Сказать, что для Паули, инвалида на тележке.
       Свидетельство об инвалидности: Z-0001313 (регистрационный номер в Службе социальной защиты).
       В табачный магазин.
       Бильбао, 2 февраля 1992, воскресенье.
 
      Милостивые государи!
      Я осмелился написать вам, потому как уже давно мысль эта вертелась у меня в голове, а когда мы обсудили ее в баре, меня довольно горячо поддержали и малость приободрили.
      Прежде, чем перейти прямиком к дельцу, осмелюсь немного порассказать о вашем покорном слуге и о своей задумке.
      Надо мной и моими родичами судьба насмеялась по-разному. Я имею в виду, что им всю паршивую жизнь не требовалась обувка, так уж на роду было написано. Ваш покорный слуга, однако, носил детские ботиночки до семи месяцев. Несчастье случилось со мной в тот день, когда мамка оставила меня на трамвайных рельсах – чтобы я не скучал, играя в паровозик, как она позже объясняла – пока она покупала две полбуханки хлеба, которые ежедневно съедали они с отцом. Прошла «восьмерка» и переехала меня.
      С тех давних пор меня нужно поддерживать на тележке, чтобы я сумел помочиться (ширинку я расстегиваю самостоятельно), не забрызгав себе лицо.
      Как вы, наверное, поняли, я не мог не упомянуть о своей тележке, хотя до сих пор еще не коснулся главного. Тележка принадлежала моему отцу, и ее я люблю больше, чем любил его самого.
      Бедняга тешился иллюзией, будто его с ней и похоронят, но я – а я заговорил бы зубы и глухонемому – убедил папашу, когда тот одной ногой уже был в могиле, что удобнее, если его положат в склеп без протеса: да-да, не стоит удивляться, что у меня язык подвешен, как надо, я не недотепа какой-нибудь. И тогда, без тележки, ему хватило бы и половинки ниши, а когда наступит день мамке перейти в мир иной, она заняла бы вторую половину, и в результате – небольшая экономия для семьи, главное, конечно, для нижеподписавшегося.
      Ибо я спал и видел вожделенную тележку. Мне до смерти надоело ползать по полу с культями спеленатыми мешком из толстой дерюги, и утыкаться носом в вонючие ноги, чужие, разумеется.
      Дело, в котором я надеюсь на вашу подмогу, касается тележки, что для вас, ясно, давно не секрет. Сам я тоже моментально сообразил, что она выглядит довольно непрезентабельно, ей недоставало солидности, что ли.
      Ко всему прочему дети меня постоянно донимают и позорят. Стоит только зазеваться, они опрокидывают тележку, и – раз! – покорный слуга ваших милостей катится кубарем, точно черепаха, сверкая исподним на всю улицу, пока какая-нибудь добрая душа не сжалится и не прервет мой полет.
      Нет, меня не грабят. Я всегда ношу с собой электрическую дубинку, так что с этой стороны проблем никаких.
      Мне же лично малость поднадоело носить башмаки на руках каждый божий день. Верно, можно было бы толкать тележку с помощью мягких рукавичек вроде кухонных, пользоваться палками, всякими рычагами или досточками, но, что поделать, каждый по-своему тщеславен и хочет выглядеть чуточку получше, несмотря ни на что, а для меня это единственный способ похвастаться отличными замшевыми штиблетами.
      Самое паршивое, когда у меня вылетает из головы, что на мне ботинки, и вдруг соринка попадает в глаз: на том уровне, на каком я передвигаюсь, не составляет труда окатить меня грязью или мелкими камешками. Редкая неделя обходится без того, чтобы щепки не наделали мне ссадин и царапин.
      Вот по всем указанным веским причинам, любезные сеньоры, я обращаюсь к вашим превосходительствам с нижайшим почтением и уважением, так как податься несчастному калеке более некуда.
      Я сделал кое-какие подсчеты – их прилагаю на отдельной четвертушке – и с помощью местного умельца, а также скромной суммы в двадцать тысяч дуро смогу поставить на тележку подержанный спиртовой моторчик и подновить фюзеляж.
      Какой вам прок с такого пожертвования? Давайте по порядку. Слово за словом, без спешки, зря я говорить не стану.
      С означенным мотором, да под горку, я выжму все восемьдесят в час, а чтобы вернуть денежки, облеплю со всех сторон тележку наклейками с «Мальборо» и другими папиросками из вашего уважаемого заведения. Еще я собираюсь покрасить каркас в бело-красный цвет и обить его полосками хромированной жести. Со стороны же это будет похоже на логотипы на гоночных машинах из телевизора – вот умора!