Нет сомнений, что "наилучшим способом достижения цели служат действия наступательные"{94} и что необходимо всемерно развивать в армии инициативу и активность. Но при этом не следовало закрывать глаза на неизбежность огромных потерь атакующего от огня обороны, столь могущественного в условиях современной техники.
      Проводя в армии доктрину решительного наступления, необходимо было дать армии и решительные средства, чтобы не только поддержать атаку огнем, но и обеспечить ее, уничтожив артиллерийским огнем силу обороны.
      В полевом уставе и в "Наставлении для действия полевой артиллерии в бою" 1912 г., а также в указаниях офицерской артиллерийской школы - везде проводилась мысль, что артиллерия должна облегчить наступление пехоты (устав), проложить ей путь (наставление), содействовать пехоте и обеспечить ей движение вперед (указания школы). Словом, от артиллерии требовали только поддержку, а не подготовку атаки.
      Русские артиллеристы представляли себе поддержку атаки так: артиллерийский огонь должен загнать обороняющегося за закрытия и тем дать возможность атакующей пехоте безопасно продвигаться вперед, пока укрывшаяся пехота противника не может стрелять. При этом рассчитывали, что противник, прятавшийся во время артиллерийского обстрела, подавленный морально и отчасти материально, едва ли будет в состоянии приподняться из-за закрытия и отбить атаку ружейным и пулеметным огнем, когда пехота, подойдя к нему на 200 - 300 шагов, останется без прикрытия и поддержки своей артиллерии, вынужденной, во избежание поражения своих, перенести огонь на тылы противника, на его резервы и пр. Расчеты эти далеко не подтвердились даже в маневренный период мировой войны и оказались совершенно ошибочными для позиционной войны.
      Исходя из того, что война будет исключительно маневренной, как будто только и думали, что придется атаковать неприятеля, который сам будет обязательно наступать, будет в постоянном движении и никогда не прибегнет, хотя бы временно, к закрытиям.
      Правда, при обучении наступательному бою русской артиллерии ставились, между прочим, и такие задачи, как: а) "уничтожить" неприятельскую пехоту, но здесь же с оговоркой, выражающей сомнение в возможности уничтожения, "или во всяком случае заставить обороняющуюся пехоту приткнуться к земле"...; б) "разрушать сооружения, которые, защищая противника, преграждают наше наступление"{95}, а в полевом уставе 1912 г. упоминалось, что для исполнения этих задач "выгодно применять" гаубичные и полевые тяжелые батареи{96}. По французскому же уставу ( 98) предполагалось, что "артиллерия будет уничтожать все, что мешает успешному продвижению пехоты". Но было непростительной иллюзией обольщать себя надеждой, в особенности для французов, не имевших ни полевых гаубиц, ни полевой тяжелой артиллерии, что 75-мм или 76-мм полевыми пушками возможно уничтожить укрывшуюся пехоту или разрушить сооружения, хотя бы полевые окопы самой слабой профили. Русская артиллерия хотя имела, но относительно мало 122-мм легких гаубиц и недооценивала их боевое значение, а полевой тяжелой артиллерии в довоенный период времени почти вовсе не имела, и потому боевой ролью ее в сущности не интересовались.
      В самом начале мировой войны пехота потребовала от артиллерии не только поддержки, но и предварительной подготовки атаки - подготовки длительной, истощающей и могущественной, для выполнения которой необходимы были не только полевые пушки и гаубицы, но и мощные гаубицы возможно большого калибра.
      ***
      С началом перевооружения русской полевой артиллерии скорострельными 76-мм пушками техническая подготовка к стрельбе получила первенствующее значение в деле обучения артиллерии, а угломер (впоследствии панорама), дающий возможность вести стрельбу с закрытых позиций по невидимой для наводчика цели, получил широкое применение. За границей угломерные прицельные приспособления стали применяться позже, чем в России, за исключением Франции, артиллерия которой имела угломерный прибор - гониометр с 1896 г. С 1904 г. на подготовку русской артиллерии к стрельбе с закрытых позиций при помощи угломера было обращено исключительное внимание генинспарта.
      Техническая подготовка к стрельбе давалась русской артиллерии относительно легко, но все же война с Японией застала ее недостаточно ознакомленной со стрельбой с закрытых позиций.
      Как говорит официальная история русско-японской войны,
      "в общую массу артиллерийских начальников понимание тех тактических выгод, которые могли быть получены при угломере, проникнуть не успело. В возможность успешно действовать и с закрытых позиций не верили не только многие войсковые начальники, но вместе с ними и некоторые высшие артиллерийские командиры".
      Наряду с примерами блестящей стрельбы с закрытых позиций по угломеру, даже по движущейся цели, таких артиллерийских командиров, как Слюсаренко и Пащенко, немало было примеров, особенно в первых боях русско-японской войны, расположения русских батарей открыто на гребнях высот без всяких мер маскировки, бесцельно поплатившихся за это жизнью своего личного состава или своей гибелью.
      По окончании войны с Японией русская полевая артиллерия усиленно со всей энергией обучалась искусству стрельбы с закрытых позиций при помощи угломера, так как война подтвердила безусловную необходимость такой стрельбы для современной артиллерии. Обучение стрельбе проводилось, главным образом, при посредстве офицерской артиллерийской школы, подготовлявшей старший командный состав артиллерии.
      Еще в 1905 г. приказом генинспарта объявлены были для руководства артиллерии: а) программа стрельб полевой артиллерии, б) инструкция начальникам учебных артиллерийских полигонов, в) программа поверки знаний офицеров батарей и г) указания по производству зимних стрельб и артиллерийских маневров{97}.
      Ежегодно без предупреждения генинспарт бывал на практических стрельбах в большинстве артиллерийских частей. Он лично знал почти весь старший командный состав артиллерии как по стрельбе, так и в других отношениях, и без его заключения не проводилось ни одно назначение на должность командира батареи и выше.
      Офицерская артиллерийская школа разработала "Правила стрельбы и указания по применению угломера" с объяснительной запиской и издала "Сведения по стрельбе полевой артиллерии", служившие настольной книгой для строевого артиллерийского командира.
      Стрельба русской артиллерии перед мировой войной основывалась на пристрелке пробными выстрелами, дающей возможность путем наблюдения мест разрывов снарядов пристреляться или "захватить цель в вилку", т. е. определить данные для стрельбы (прицел, трубку, угломер), обеспечивающие поражение цели. Методы пристрелки по измеренным отклонениям тогда еще не были разработаны. Подготовка исходных данных для первого выстрела производилась упрощенными способами и никакой надобности в их уточнении не чувствовалось.
      Изданные в 1911 г. официальные "Правила стрельбы" полевой артиллерии заключали в себе, главным образом, правила пристрелки и содержали очень мало определенных указании на методы ведений стрельбы на поражение. В I Отделе "Правил стрельбы" имелись общие указания о задачах пристрелки, о подготовке батареи к открытию огня, о разделении огня, о наблюдении выстрелов, о признаках успешности стрельбы и скорости огня. Во II отделе "Стрельба по войскам" - заключались: а) правила пристрелки угломера (направления выстрелов), трубки (высоты разрывов) и возвышения (по дальности) при стрельбе по неподвижным войскам, видимым и невидимым с батареи; б) краткие указания о стрельбе на поражение, сущность которых сводилась ( 99) к тому, что после получения вилки (в 5, 10 и иногда более делений) следовало переходить на поражение с малого предела вилки, обстреливая площадь между пределами найденной вилки скачками в 2 или 3 деления, причем могущими быть наблюдениями по дальности пользовались для сужения границ обстреливаемой площади; в) особенности стрельбы по движущимся войскам.
      В III отделе "Особые виды стрельбы" помещены были способы пристрелки и ведения стрельбы по дирижаблю, по привязному воздушному шару, стрельбы ночью и для разрушения препятствий. Строевые артиллерийские командиры в общем плохо разбирались в сравнительной ценности указаний этого отдела и мало ими пользовались, так как в довоенное время практические стрельбы указанного "особого" вида производились весьма редко, в виде исключений.
      Угломер в русской артиллерии назначался для боковой наводки и для отметки орудия. Способы для направления орудия в цель основывались на геометрических началах подобия треугольников, свойств углов; вписанных в круг с вершинами внутри и вне круга, на тригонометрических формулах и решениях треугольников и т. п. В довоенное время создалась чуть ли не целая "угломерная наука": ряд книг, статей, мнемоников, графиков и приборов, довольно интересных и остроумных.
      Все эти приборы служили для направления на цель разными способами одного орудия. Для целой батареи, расположенной на закрытой позиции, строился "веер" направлений орудий - параллельный, сходящийся или расходящийся. Построение "вееров" основывалось также на геометрических началах.
      Для угловых измерений пользовались: биноклем, переносным угломером, зрительной стереотрубой, или буссолью, а также простым приемом - кулаком или ладонью и пальцами.
      Целеуказание производилось одним из следующих способов: 1) по карте, 2) по угловой величине между каким-нибудь резко заметным предметом (ориентиром) и целью, 3) по буссоли и целлулоидному транспортиру графически или с помощью параллелограма, 4) по буссоли к угломеру Михаловского-Турова, 5) высокими разрывами пристрелявшейся батареи.
      При целеуказании с помощью буссоли трансформацию, т. е. решение треугольника для определения необходимых данных, делали графически, пользуясь угловым планом и целлулоидным транспортиром. Угловой план требовал аккуратного прочерчивания линий и навыка для точной работы при измерении углов целлулоидным транспортиром.
      Параллелограм дает верное показание только в том одном случае, когда командир дивизиона и все командиры батарей находятся на одной линии. Для передового наблюдателя параллелограм не может применяться.
      Угломером-трансформатором Михаловского-Турова можно определить все необходимые данные для придания батарее желаемого направления, - но он не давал наглядности при решении треугольника, требовал довольно сложных манипуляций и был удобен в обращении при открытой установке, когда можно видеть цель.
      Измерение баз и проведение телефонов для связи с командиром дивизиона требовали продолжительного подготовительного периода; при измерении баз и дистанций до цели без дальномера получались крупные ошибки, ведущие к большой неточности при целеуказании.
      В батареях полевой артиллерии имелись дальномеры системы Обри, довольно простой, но несовершенной конструкции, которыми вообще не пользовались. В крепостной артиллерии, особенно в береговых крепостях, были хорошие дальномеры системы Лауница и другие, сложного устройства, по своей громоздкости для полевой артиллерии непригодные.
      Наблюдение производилось при помощи оптических приборов, призматических биноклей шестикратного увеличения и больших и малых стереотруб десятикратного увеличения с вращающимися на шарнирах правой и левой половинами, позволяющими по образцу перископа наблюдать из-за закрытия. Зрительные трубы и бинокли были лучшей того времени системы и изготовления германских заводов Цейсса и Герца, филиалом которых являлся их завод в Риге. В призматических биноклях и стереотрубах были нанесены на особом стекле или на диафрагме деления, позволявшие измерять горизонтальные и вертикальные углы. Некоторым недостатком биноклей и труб являлось сравнительно небольшое поле зрения, неизбежное при большом увеличении.
      Наблюдение с привязного аэростата только еще начинали применять. В 1912 г. впервые на Лужский полигон офицерской артиллерийской школы была командирована учебно-воздухоплавательная рота, и только с 1913 г. в школе началось обучение наблюдению с привязного аэростата.
      Пристрелка с помощью наблюдения с самолета стала производиться на некоторых артиллерийских полигонах лишь за год до начала войны; например, на Клементьевском полигоне Московского округа только в 1914 г. Офицерская артиллерийская школа неоднократно ходатайствовала о прикомандировании в ее распоряжение на летний период практических стрельб авиационной части, но ходатайство школы не было удовлетворено.
      Основным средством связи русской артиллерии служил проволочный телефон удовлетворительной конструкции типа "Ордонанс" с зуммером. На войну русские батареи выступили, имея каждая по две телефонных единицы с 12 км облегченного кабеля (французские батареи имели лишь по 2 000 м провода). Кроме того, русская артиллерия умела применять сигнализацию - флажками по системе Морзе и символическую - и цепь передатчиков, но результаты работы флажками и передатчиками оказывались медленными и ненадежными, в особенности при большом удалении наблюдательных пунктов от батареи, вследствие чего к этим двум средствам связи прибегали весьма редко. Оптические средства связи не применялись. О применении в артиллерии радиотелеграфии и радиотелефонии в довоенное время не было и речи.
      Практические ночные стрельбы полевой артиллерии производились вообще редко; при этом для освещения целей обыкновенно не пользовались ни прожекторами, ни светящимися ракетами или снарядами, ни другими осветительными средствами и в большинстве случаев освещали цели зажженными возле них кострами.
      Опыты применения звукометрии в русской артиллерии возникли за 3 - 4 года до начала мировой войны, т. е. раньше, чем где бы то ни было в иностранных артиллериях. Появились звукометрические приборы разных систем и изобретателей; из них прибор, заслуживающий наибольшего внимания, испытывался изобретателем в офицерской артиллерийской школе в течение двух или трех летних периодов при производстве практических стрельб на Лужском полигоне, но определенных положительных результатов опыты не дали. Однако перед самой войной с этими приборами были сформированы звукоизмерительные команды и отправлены на театр войны.
      Не предвидя позиционной войны, русская артиллерия, как французская и германская, не подготавливалась к решению при стрельбе топографических и балистических задач. Впрочем, русской артиллерии некоторые приемы стрельбы, применяемые в позиционной войне, были отчасти известны, так как по инициативе руководителей офицерской артиллерийской школы Гобято и Шихлинского, бывших участников обороны Порт-Артура в русско-японскую войну, школа знакомила свой переменный офицерский состав с техникой стрельбы по укреплениям, пользуясь планом местности, разграфленным на квадраты.
      В общем правила стрельбы, по которым подготовлялась русская артиллерия к войне, не отвечали некоторым требованиям, выдвинутым войной 1914 - 1918 гг., и, конечно, уступают современным: правилам стрельбы войсковой артиллерии РККА. Старыми правилами стрельбы не предусматривались целеуказания по планшету или фотоплану и по панорамическому снимку. В течение нескольких лет после окончания войны с Японией в русской полевой артиллерии увлекались составлением так называемых "панорам" или перспективньгх набросков впереди лежащей местности, представляющих краткую и наглядную сводку данных, полученных при подготовке стрельбы, а также составлением схем расположения батарей. Но за 3 - 4 года до начала мировой войны увлечение "панорамами" прекратилось, так как панорама полезна только для того командира, с наблюдательного пункта которого она составлена, пользование же ею с других наблюдательных пунктов, в особенности удаленных от первого и на пересеченной местности, приводило к путанице, так как она не соответствовала перспективному виду местности, открывавшемуся с этих наблюдательных пунктов. Старыми правилами не учитывалась ни балистическая, ни топографическая, ни метеорологическая подготовка исходных данных для стрельбы; не предусматривалась пристрелка по измеренным отклонениям с помощью летчика-наблюдателя, звуковых засечек и аэростата. В старых правилах стрельбы не имелось основательно разработанных указаний о перекосах огня, о поражении целей и пр.
      Правила стрельбы старой русской артиллерии, уступая правилам стрельбы современной артиллерии, все же в период подготовки к мировой войне были совершеннее правил стрельбы и французской и в особенности германской артиллерии.
      Даже в 1913 г., т. е. накануне войны, французские артиллеристы еще не имели командирского угломера и буссоли, а в отношении целеуказания и подготовки к открытию огня переживали период попыток, импровизаций и случайных способов, в русской артиллерии давно уже пройденный. Только весной 1914 г. на курсах стрельбы в Мальи они пришли к заключению, что батарейным огнем можно управлять на расстоянии с наблюдательного пункта. Известный французский артиллерист Гаскуэн "сам не без удивления наблюдал за стрельбой трех трупп артиллерии, укрытых от ее руководителя и удаленных от него". Французскими правилами стрельбы большое внимание было уделено методам подготовки исходных данных и ведению стрельбы при наличии открытых и маскированных позиций.
      В Германии подготовка полевой артиллерии до войны сводилась преимущественно к расположению на открытых позициях и к стрельбе прямой наводкой. Правила стрельбы германской артиллерии были наименее разработанными, и подготовка ее офицеров в отношении стрельбы была наиболее слабой. Неудовлетворительная (особенно в начале войны) стрельба германской артиллерии не компенсировалась даже высокой тактической выучкой и привычкой к взаимодействию с пехотой.
      Русская артиллерия в отношении стрелково-технической подготовки шла вообще по более правильной дороге, чем французская или германская.
      Согласно Инструкции для подготовки полевой артиллерии к стрельбе, каждая артиллерийская часть должна была производить практические стрельбы с позиций закрытых, полузакрытых (маскированных) и открытых, упражняясь в стрельбе как по войскам, так и по местным предметам различной степени видимости, укрытия и сопротивления. Но ввиду огромных преимуществ закрытых позиций, на необходимость применения которых указала японская война, русская артиллерия практиковалась в стрельбе предпочтительно с закрытых позиций; к тому же отпуск снарядов (ежегодно отпускалось на легкую батарею по 600 снарядов, в том числе 240 шрапнелей и 360 практических чугунных снарядов, из них 320 взамен шрапнелей и 40 взамен фугасных гранат) не давал возможности достаточно практиковаться в стрельбе с открытых и полузакрытых позиций. Наставление для действия полевой артиллерии в бою 1912 г. отдавало явное предпочтение закрытым позициям.
      "Во всех случаях, когда это допускается обстановкой, - говорилось в Наставлении, - следует пользоваться закрытым и позициями, обеспечивающими артиллерии свободу действия и способствующими ее сохранению в руках начальников".
      Лишь при невозможности занять закрытую позицию рекомендовалось "стараться применять позиции полузакрытые".
      Открытые позиции по Наставлению следовало применять в тех случаях,
      "когда обстановка ясна, цели видны, неприятельская артиллерия подавлена или отвлечена, закрытых или полузакрытых позиций не имеется"... "Артиллерийские начальники должны помнить, - говорилось в Наставлении, что бывают обстоятельства, когда от артиллерии требуется мужественная и самоотверженная работа на совершенно открытой позиции, когда батареи обязаны жертвовать собою во исполнение своего основного назначения поддерживать и выручать войска других родов"{98}.
      Относительно удаления позиций от противника русская артиллерия придерживалась следующих выводов, сделанных офицерской артиллерийской школой{99}:
      а) Занимать позиции возможно ближе к противнику, чтобы получить решительные результаты в кратчайшее время, при наименьшем расходе снарядов, однако не ближе 2 км (2 верст) от пехотных окопов противника, так как при занятии позиции ближе 2 км (2 верст) артиллерия будет сильно и напрасно страдать от ружейного огня.
      б) Для удовлетворения принципа взаимной огневой поддержки линия артиллерийских позиций должна быть в 3 - 3,5 км (3 - 3,5 верстах) от линии, занятой противником.
      в) Близость занятых артиллерийских позиций будет зависеть от настойчивости наступающего в стремлении двигаться вперед, от местных условий и от сопротивления противника.
      г) Артиллерийский огонь действителен на все дистанции; поэтому игнорировать стрельбой на дальние дистанции, когда необходимо поддержать соседние части, не следует; надо только обеспечить наблюдение за разрывами и падением своих снарядов.
      В довоенное время русская артиллерия обыкновенно практиковалась в стрельбе на средние дистанции 4 - 6 км. В стрельбе на большие и на близкие дистанции она практиковалась сравнительно редко, хотя даже младшим офицерам давалась иногда практика стрельбы на предельных шрапнельных дистанциях. Введение фугасной гранаты и постановка на прицеле гранатной шкалы допускали дальность стрельбы до 8 верст (8,5 км). Но гранатную шкалу батареи стали получать уже во время войны в 1915 г., а потому и ради экономии гранат русская полевая артиллерия проводила практические боевые стрельбы в довоенное время почти исключительно шрапнелью; стрельбы фугасной гранатой имели только показной характер. Этим, а также недостаточной разработкой правил стрельбы гранатой, объясняется менее умелая стрельба этим снарядом (нежели шрапнелью) и даже некоторое недоверие к нему, существовавшее и в первое время войны, особенно в легких и конных пушечных батареях.
      В отношении стрельбы на большие дистанции в Наставлении 1912 г. имелось, между прочим, такое указание{100}:
      "Следует иметь в виду, что дальний огонь не приводит к решительным результатам и увеличивает расход снарядов".
      В этом указании сказалось влияние французской артиллерии, которая считала возможным вести стрельбу только на средние и малые дистанции.
      Основы ведения огня были правильно установлены Наставлением 1912 года. В Наставлении ( 81) говорилось:
      "У спех боевой работы артиллерии всецело зависит от надлежащего ведения ею огня". Артиллерия ведет огонь "непременно в видах разрешения определенных боевых задач, по вполне определенным, достаточно важным целям, с дистанций, позволяющих, нанести ощутительный вред противнику".
      "Результаты артиллерийского огня сильно повышаются при совместной стрельбе многих частей, объединенных общим управлением".
      "Командиры батарей могут, под своей ответственностью, самостоятельно перенести огонь для использования выгодных, важных и в то же время скоропреходящих моментов боя. В минуты поддержки атаки своей пехоты и отражения удара противника такие переносы огня безусловно; недопустимы"{101}.
      В общем основы боевой подготовки русской артиллерии были правильными. Примеры отсутствия инициативы и оставления цели без обстрела, далеко нередкие во французской артиллерии, были невозможны в русской артиллерии.
      При подготовке артиллерии придавалось важное значение выбору наблюдательных пунктов, обеспечивающих возможность видеть расположение цели, а следовательно, и стрелять. Наблюдательный пункт считался главной неразрывной частью боевого порядка артиллерии; выбору наблюдательного пункта уделялось гораздо больше внимания, чем выбору огневой позиции. Наблюдательный пункт командира батареи должен был обеспечить возможность видеть расположение целей, по которым батарея будет вести огонь, возможность наблюдения выстрелов по этим целям и возможность управления огнем батареи. Кроме того, к командирскому батарейному наблюдательному пункту предъявлялись требования:
      а) давать возможно большую ширину и глубину кругозора;
      б) обеспечивать возможность установления удобной и надежной связи с орудиями, начальниками и соседними войсками;
      в) быть возможно ближе к батарее для удобства и надежности управления огнем (в целях иметь наблюдательный пункт близко к орудиям даже при стрельбе с закрытых позиций пытались применять специальные выдвижные вышки, возимые при зарядном ящике; вышки увеличивали кругозор, но их трудно было замаскировать; они были ясно видны противнику и открывали для него место наблюдательного пункта и место позиции, а потому ими редко пользовались) ;
      т) позволять видеть место расположения своих орудий;
      д) не выделяться резко на окружающей местности и давать укрытие от взоров, а по возможности и от выстрелов противника;
      е) обеспечивать удобство размещения наблюдающих чинов и необходимых приборов и приспособлений;
      ж) допускать безопасное сообщение наблюдательного пункта с батареей.
      "Позиция без наблюдательного пункта не есть позиция", - говорилось в Наставлении 1912 г.{102}.
      В отношении производства артиллерийской разведки не замечалось вполне четкой установки и однообразия. Наставление 1912 г. не внесло определенной ясности в разрешение этого вопроса.
      В течение нескольких лет после окончания войны с Японией артиллерийская разведка делилась на "дальнюю" и "ближнюю", прячем увлекались первой, возлагая на нее функции кавалерийской разведки. Это происходило вследствие того, что в период практических стрельб на полигонах артиллерия, маневрируя отдельно без других войск, одна выполняла тактические задания за все роды оружия, в том числе и за конницу.
      Сведения, полученные подобной дальней артиллерийской разведкой о неприятеле, находящемся в значительном удалении, не могли давать данных для решения вопроса о наивыгоднейшем расположении артиллерии, так как это решение начальник может принять не ранее завязки боя передовыми частями. Дальняя артиллерийская разведка, произведенная до вступления в бой передовых частей, как не отвечающая изменившейся обстановке, являлась преждевременной и бесцельной, а потому от нее отказались.
      Основания артиллерийской разведки, установившиеся в офицерской артиллерийской школе в 1910-1912 гг., в общем сводились к следующему.
      Артиллерийская разведка имеет целью:
      1) на походе, до развертывания в боевой порядок головного и боковых отрядов, исследование путей в смысле их проходимости для артиллерии;
      2) по развертывании в боевой порядок передовых охраняющих частей дать возможность артиллерии в кратчайшее время занять наиболее скрытно такое расположение, при котором получается наилучшая огневая поддержка своих войск при наименьшей уязвимости от неприятельского огня; для этого разведчики, не обнаруживая себя, должны: а) прежде всего найти такие наблюдательные пункты, с которых можно определить расположение противника и наблюдать как за его передвижениями, так и за передвижением своих войск; б) заняв наблюдательные пункты, установить непрерывное наблюдение; в) наметить артиллерийские позиции и г) подыскать пути, обеспечивающие наиболее скрытное маневрирование артиллерии;
      3) после занятия артиллерией позиции: а) продолжать непрерывно наблюдать за передвижением неприятеля и своих войск; б) отыскивать новые наблюдательные пункты, с которых обнаруживаются новые неприятельские части или с которых удобнее управлять или наблюдать за стрельбой; в) подыскивать, на случай перемены позиции, новые позиции и скрытые пути для их занятия; г) поддерживать постоянную связь со своими войсками.
      Наблюдение считалось самой важной обязанностью разведчиков и должно было выполняться прежде всего при всяком числе разведчиков в партии (разъезде); подыскание возможных позиций в районе указанной разведчиком полосы местности и подступов к ним от пути следования батарей считалось второй задачей, которая исполнялась в зависимости от имеющегося времени и числа разведчиков.
      Разведчики от артиллерии авангарда следовали на походе в предвидении столкновения с противником при головном и боковых отрядах. Разведка пути возлагалась на тех же разведчиков, которые высылались для боевой разведки и следовали на походе при головном отряде. По Наставлению 1912 г. для непрерывного осмотра пути на походе высылался от артиллерийского дивизиона особый фейерверкерский разъезд пути, а для производства боевой разведки высылались передовые артиллерийские разъезды из вызванных от батарей офицеров и разведчиков, подчинявшихся одному из офицеров, назначенному начальников передовой разведки, который во все время боя должен был оставаться в распоряжении командира дивизиона.
      Офицерская артиллерийская школа установила, что при завязке боя передовыми охраняющими частями артиллерийская разведка командира дивизиона и высших артиллерийских начальников ведется на основании общих указаний и задач начальника отряда (ширина фронта наблюдения, ширина фронта развертывания отряда, цель развертывания, район для расположения артиллерии, первоначальная ее задача и т. о.), имея целью наивыгоднейшее расположение артиллерии. Разведка же командира батареи делается на основании указаний командира дивизиона, причем ее цели: а) выбрать наилучший наблюдательный пункт, если он не был указан командиром дивизиона, б) выбрать позицию для батареи, с которой наилучшим образом выполняется поставленная задача стрельбы, не упуская из виду применение к местности (закрытую, маскированную), и в) указать путь для наиболее скрытного занятия позиции.
      Таким образом, офицерская артиллерийская школа установила, что выбор позиции для батареи предоставляется, как правило, командиру ее. Командиру дивизиона при наступлении в большинстве случаев не будет времени лично выбрать и точно указать места позиций и наблюдательных пунктов для всех батарей, так как он не может отвлекаться от наблюдения за боем. Поэтому школа полагала, что командир дивизиона при широком участке, назначенном для дивизиона, указывает (по карте или то местным предметам) прямо районы для выбора позиций батарей их командирами; при назначенном же узком районе для дивизиона указывает точно место позиции и наблюдательного пункта лишь для одной батареи (средней или направляющей), предоставлял командирам остальных двух батарей выбирать позиции, сообразуя свое положение с направляющей батареей. Только при крайне узком районе, назначенном для дивизиона, школа требовала, чтобы командир дивизиона указывал места не одной, а двух или всех трех батарей. В большинстве случаев школа требовала, чтобы на наблюдательном пункте командира дивизиона находился один из командиров батарей.
      Школа считала, что, указывая районы для выбора позиций, ограничивать район наблюдения командиров батарей вообще не следует. Складки местности, постройки и т. п., укрывающие противника перед фронтом одной батареи, могут не укрывать от наблюдательного пункта другой батареи, находящейся несколько в стороне. Ограничение района наблюдения являлось результатом полигонной практики, когда каждая батарея, во избежание несчастных случаев, должна была стрелять строго по определенной директриссе.