Только после того, как мое отражение в зеркале стало более или менее нормальным, я решилась позвонить Марку. Мобильник его оказался вне зоны досягаемости и пребывал в таком состоянии до конца дня. Услышав на следующее утро тот же ответ, я осталась в полном замешательстве. Меня охватила тревога. Обычно он всегда находился на связи. Вдруг что-то случилось? Вечером я позвонила Марку домой. Трубку никто не взял. И мобильный по-прежнему не работал.

Утром я позвонила Марку в офис. Подошла секретарша, радостно объявившая, что Марк Андреевич в отпуске и будет не раньше чем через две недели. Он уехал даже не предупредив и не попрощавшись! Такое вообще не укладывалось у меня в голове. Я ему все про себя рассказывала, а он вообще ни слова не произнес об отпуске. Путевку горящую, что ли, купил? Нет, на него не похоже. Но, в конце концов, он вправе считать себя свободным человеком. У него передо мной нет никаких обязательств. Мы с ним даже не любовники. А многие мужчины и перед женами не любят отчитываться. Главное, выяснила, что жив-здоров. Я как могла оправдывала его поступок, но горечь и обида не уходили.

В пятницу я уехала к своим. А в субботу с утра наведалась к Косте и Лене. Они обрадовались. Лена меня угостила вкуснейшим морсом из ягод. Разговор шел ни о чем. Я уже собралась уходить (не спрашивать же впрямую про Марка, стыдно как-то), когда Костя, то ли догадавшись о цели моего визита, то ли вовсе без всякого умысла, сказал:

— Вот справится Марк со своей баней, обязательно снова соберемся. И шашлычки, конечно, затеем.

Я прикинулась, будто сама все знаю про Марка.

— Да, забрался он в свою глушь. И, похоже, надолго.

— Ой! — мигом отреагировала Лена. — Он прошлым летом, когда начинал строительство, уехал вроде бы на недельку, а пропадал на месяц. Во вкус вошел.

— Тебе, Лена, дай волю, сама круглый год на даче будешь торчать, — хмыкнул Костя.

— Ну здесь электричество, газ, магазин, а у Марка там дикое поле да лес, — парировала Лена. — Людей почти нет. Никто из соседей строиться еще не начал.

— Вот, вот, — подхватил Костя. — Марку это и нравится. Когда мы к нему приехали, он встретил нас в бороде, босиком и с лучиной. Он вас туда еще не возил?

— Пока нет, — ответила я.

— Не торопитесь, пока не достроит, — предостерегла Лена. — Там ужас сколько комаров.

— Зато дичи полно. Мы осенью славно поохотились.

Пес, услышав слово «охота», звонким лаем поддержал хозяина.

— Ой, он там так набегался! — воскликнула Лена. — А мне пришлось куропаток потом ощипывать. Жуткое занятие!

— А насчет позовет… — задумчиво начал Костя. — Марка, что ли, не знаешь? Он сперва достроит, лоск наведет, а уж после пригласит на смотрины.

Чужая душа, конечно, потемки, и как себя поведет со мной дальше Марк, я не знала, но почему-то после разговора с Леной и Костей мне стало легче.

А Римка меня спрашивала:

— Чего твой-то не приходит. Месяц уже прошел. Подровнять пора.

Не признаваться же ей, что Марк без меня в отпуск уехал. Про баню она не поверит. Поэтому я ей отвечала:

— Занят. Освободится, обязательно придет.

Но она пристала, словно банный лист к известному месту. Предложения, мол, еще не сделал? Чего тянешь. Надо мужика скручивать, пока тепленький, а то уведут. Девки сейчас пошли ушлые…

До того она мне надоела, что я созвонилась с Равилем и попросила передать Славе, чтобы, когда приедет, сразу мне позвонил. Зачем, не сказала. Равиль оживился:

— О-о, выходит, передумала.

— Нет, дело в другом.

— В чем же?

— Не скажу. Секрет.

— Ну как знаешь.

— Только Славе обязательно передай.

— Можешь сама ему позвонить.

— Предпочитаю через тебя.

Фотографию Римкину по интернету я отправлять не хотела. Вдруг не понравится. А вот при живой встрече она его не упустит, и я двух зайцев убью: оба меня в покое оставят.

Марк неожиданно объявился к концу июля. Прав был Костя: двумя неделями его отпуск не ограничился.

— Люба, куда ты пропала? — Голос его звучал недовольно.

— Ну потрясающе! Сам уехал, ничего не сказав, а я, оказывается, пропала!

— Ты ведь была так занята. Я решил: освободишься, сама позвонишь.

— Я-то позвонила, но ты был вне досягаемости.

— Да. Пару дней. Мобильник сел, а в машине бензин кончился. Но потом я снова на связи был.

— А я уже к тому времени все узнала. Ты в отпуске. Баню свою достраиваешь. Решила, не хочешь, чтобы тебя тревожили. Ты уже в городе?

— Через два дня буду. Все доделал. Скоро поедем вместе смотреть. Люба, я очень соскучился!

И тут я решилась:

— Тогда через два дня в восемь вечера у меня. Квартира пустая. Ужин вдвоем.

— Хорошо-о, — как-то неуверенно протянул он.

— Жду. — И я отключилась.

Два дня скребла квартиру и продумывала меню. Приготовить нужно с вечера, чтобы, когда с работы вернусь, закуски сразу на стол, а горячее сунуть в духовку.

День, в который была намечена наша встреча, выдался тяжелым. Клиенты шли один за другим, как в былые, «женские», времена. Зря мы сомневались. Фомич оказался прав. Я даже перекусить в обед едва успела.

К вечеру я вдруг сообразила: мобильник мой целый день молчит. Глянула — а он умер. Ничего удивительного. Я его несколько раз за лето роняла. Вот, видимо, и не выдержал. А если у Марка какие-нибудь изменения?

Я набрала его номер по городскому. Он обрадовался.

— Звоню, звоню, хотел за тобой по дороге заехать, а ты молчишь. Уже волноваться начал.

— Телефон сломался. Придется после работы идти новый покупать. Иначе моя дачная команда с ума сойдет.

— Не бери в голову. Сейчас по дороге куплю, а потом заеду. Может, еще чего надо?

— Главное, не забудь привезти себя! — весело откликнулась я.

Он вошел дочерна загорелый, волосы выгорели добела. Бороду только вот сбрил. Но она точно была, это я определила по более светлой нижней половине его лица. Родной! И такой красивый! Я едва удержалась, чтобы не броситься ему на шею.

В холле мы столкнулись с Римкой:

— Римочка, у вас завтра часок для меня найдется? — спросил Марк. — А то видите, в какого медведя превратился, — взъерошил он отросшую шевелюру.

— Только если на девять утра, — с важностью объявила она.

— Ну если моя Любовь разбудит меня так рано, тогда приду.

— Пусть уж постарается.

Римка кинула на меня завистливый взгляд и, вильнув крутым бедром, вышла из салона.

Собирается остаться у меня! Он наконец-то для себя решил!

Мы сели в машину. Я не могла на него смотреть. Меня колотило от желания. Марк тоже был напряженный и с такой силой сжимал руль, что костяшки пальцев побелели.

Мы подъехали к дому, вошли в подъезд. Марк хлопнул себя по лбу.

— Забыл мобильник и цветы.

— Разве потом нельзя. — Я умоляюще посмотрела на него.

— Все не так, но я больше не могу.

Он привлек меня к себе и начал целовать.

Как мы добрались до двери квартиры, совершенно не помню. Все же каким-то чудом я умудрилась отпереть замки. Продолжая целоваться, мы с Марком ввалились в переднюю.

В чувство меня привел возмущенный возглас дочери.

— Мама, как тебе не стыдно!

Марк, резко разжав объятия, отшатнулся. В дверях большой комнаты стояли рядышком Василиса и Слава… Оба с квадратными глазами. Это напоминало ночной кошмар. Как они здесь очутились и что здесь делают?

— Я недопонял, зачем ты меня вызывала, если… — таращась на Марка, проговорил Слава.

У меня пропал дар речи. Кошмар тем временем продолжался. Из кухни выплыла мама с приготовленным мною для Марка салатом, за ней следовал папа, неся мои пирожки.

— Здравствуйте! — поприветствовали родители Марка. — У нас в поселке авария. Свет выключили на несколько дней. Вот и решили приехать. Заодно и помоемся.

— А предупредить не могли? — наконец прорезался у меня голос.

— У тебя что-то с телефоном, — невозмутимо откликнулся папа. — Да и какая разница. Ключ и-то у нас есть.

— Марк, Славочка, давайте за стол, — скомандовала мама.

— Любочка в кои-то веки столько всего наготовила, — добавил папа.

— Мама, а дядя Слава тебе цветы принес! — объявила Василиса. — Пойди посмотри скорее!

— По-моему, я тут лишний, — пробормотал Марк. — Спасибо, Галина Сергеевна, я просто довез Любу, а теперь мне пора.

— Марк, Марк.

Я кинулась следом, но створки лифта уже сомкнулись. Я влетела обратно в квартиру. Слезы застили мне глаза.

— Ну что вы за люди! Всю жизнь мне портите! Зачем вас принесло. И ты! — накинулась я на Славу. — Черт тебя дернул из своей Тюмени на мою голову свалиться именно сегодня! Тебя о чем просили? Только позвонить!

— Я и позвонил, — сипло откликнулся Слава. — А она, — он повернулся к Василисе, — сказала, что ты меня ждешь.

Дочь моя вдруг завыла в голос:

— Я думала… Я так хотела…

— Любочек, я ничего не понимаю… — начала было мама.

— Ах, не понимаешь? Не допирает, что жизнь мне сейчас разрушили? Он больше никогда не захочет со мной иметь дело! Он неправильно понял! Ах, что вам объяснять!

Схватив сумку, я вылетела из дома, поймала машину и поехала к Марку. Дорогой я тщетно давила на кнопки мертвого телефона, но он оживать не хотел, а новый так и остался у Марка.

Я звонила и звонила в домофон. Марк не открывал. Потом мне вслед за каким-то жильцом удалось проникнуть в подъезд. Но и дверь квартиры мне не открыли. Я прислушалась. Внутри явно никого не было.

— И пусть, пусть, — твердила я себе сквозь слезы. — Вот сяду на пол и буду ждать, пока не появится!

Меня трясли за плечо. Я проснулась.

— Люба, что ты тут делаешь? — Марк строго взирал на меня.

— Тебя, естественно, жду. Сколько времени?

— Четыре утра, — сухо ответил он.

Я с трудом поднялась на затекшие ноги.

— Неужели с тех пор сидишь? — По-моему, до него начало доходить.

— Ты ушел, а я сразу приехала.

— Зачем? — спросил он и распахнул дверь. — Заходи.

— Чтобы все объяснить.

Он хмыкнул.

— Объяснять ничего не надо. Итак все ясно. Ты выбирала, а сегодня накладочка получилась. Тебя еще в тот день, когда мы познакомились, дочка выдала: «Дядя Слава! Дядя Слава!» Она явно к нему привязана, я ей не нравлюсь.

Это она от него без ума, а не я. Не говоря уж о том, что у нас со Славой ровным счетом ничего не было. Закончилось, не начавшись. А Василиса один раз увидела и вцепилась. Хочется ей, чтобы отец был, как у других. А он первым с ней общий язык нашел.

— Но зачем ты его сегодня позвала? — потряс головой Марк. — Извини, не понимаю.

— Василисина самодеятельность. Я просто Славу просила позвонить, как приедет. Он вообще из Тюмени. Думала с Римкой познакомить. А он попал на Василису, вот она и решила семейное счастье организовать. А ты, дурак, взял и сбежал.

— Я не сбежал. Но в такой ситуации, согласись, мне там нечего было делать. Только одного не понимаю: если все так, как ты говоришь, почему столько времени держала меня на расстоянии?

— Это ты от меня шарахался, как от зачумленной!

— Я? Это ты была как ледышка! Не поймешь, то ли нравлюсь, то ли нет. Чуть оттаешь, я приближусь, а ты снова, как холодом обдашь. Никаких эмоций!

— У меня никаких эмоций? Я первая, что ли, на шею тебе должна вешаться? Ты даже ко мне прикасаться боялся. Я уж решила, с тобой что-то не в порядке.

— Ужас! — выдохнул он. — Какие же мы с тобой идиоты! Столько времени зря потратили.

Он начал меня целовать. Потом, с трудом оторвавшись, сказал:

— Надо твоим позвонить. Они ведь с ума сходят. Сейчас предупрежу, что ты у меня…

Наутро я поинтересовалась:

— Ты-то где шлялся полночи?

Он потерся щекой о мое плечо. Я ойкнула. Щетина у него за ночь успела отрасти.

— Решил проверить поговорку: не везет в любви, повезет в деньгах. Пошел в казино. Проигрался в прах.

— Совсем? — встревожилась я.

— Не волнуйся. Тебе достался мужчина очень прагматичный. Проигрался в пределах отведенной для этого суммы. А потом решил, что народная истина врет, и поплелся домой. Оказалось, не врет. Да я бы ради такого исхода согласился проиграть еще больше.

— Может, мы их лучше потратим?

— Мне тоже такой вариант больше по душе. — Подхватив меня на руки, Марк закружился по комнате. — Мы же с тобой хотим настоящую большую свадьбу. — Он замер возле окна и с ехидной улыбкой добавил: — Всех пригласим. Даже Римму и Славу. Там, кстати, их и познакомим.