За пять месяцев пребывания в «Брайане» Вадим утратил малейшие иллюзии по поводу стерильной чистоты американского бизнеса и американской политики. Кстати, никак не мог понять, почему советский «агитпроп» не пользуется теми скандалами, которые с завидной периодичностью выплескивались на страницы американских газет. С некоторой долей печали и безысходности Вадим признал, что принципы устройства общества, что в США, что в СССР, – одни и те же. В Америке существовала своя элита, отправлявшая детей на обучение только в такие-то университеты, жившая исключительно в таких-то и таких-то местах, отдыхавшая там-то и там-то, и остальной народ, ближе-дальше расположенный относительно этого пупа земли. У нас же верховодила партийно-советская номенклатура, о которой в последнее время так много писали яковлевские «Московские новости». Дети нашей элиты тоже учились в определенных вузах – МГИМО, МГУ (тут, правда, не все факультеты котировались), Университете дружбы народов имени Патриса, так сказать, Лумумбы. Жили на Кутузовском, на Грановского, в Староконюшенном переулке или на 2-й Фрунзенской, отдыхали в закрытых санаториях, будь то Кисловодск или Сочи. Все одно и то же! До противного. С той лишь разницей, что в Америке тебе теоретически давался шанс пробиться в элиту самостоятельно, а у нас – только по желанию ее обитателей. Хотя, с другой стороны, Буш был из семьи, много лет принадлежавшей к элите, а Горбачев – из комбайнеров…

Патрон Осипова Джонс вел финансовые проекты. Курт, чей офис соседствовал с офисом Джонса, занимался банкротствами. Его загруженность носила цикличный характер, в точности повторявший этапы развития или спада американской экономики в целом. После трех-четырех лет затишья пару лет он вкалывал, как проклятый, а его ассоциаторы частенько ночевали на работе. Потом опять лет на пять наступало относительное затишье. Курт легко избавлялся от ненужных ему в такой период ассоциаторов, а когда начиналась новая волна банкротств, нанимал новых.

Еще два «синьора» из Вашингтонского отделения, Лак и Мэрдок, занимались банковским законодательством. Они были однокурсниками по Йельскому университету, а потому почти всегда действовали в тандеме. Ни между ними, ни между их ассоциаторами даже намека на конкуренцию не проскальзывало. К тому же Мэрдок был женат на сестре Лака. Сумей Вадим завоевать расположение одного из них, и у него «в кармане» сразу окажется два голоса.

За время стажировки Вадим уразумел, что если американский юрист специализируется в области, скажем, налогов, то про уголовный суд присяжных у него представления весьма смутные. Порою даже Вадим знал больше, чем его местный коллега.

Способ заставить вашингтонское отделение обратить на него внимание Вадим подсмотрел в недавно вышедшей американской авантюрной комедии. Названия не запомнил, но суть нужного приема почерпнул на примере эпизода с шахматной партией. Мошенница вызвала на матч двух чемпионов, советского и румынского. Играла она с ними в двух разных кают-компаниях теплохода. В одной партии – черными, в другой – белыми. Тупо повторяя ходы своих же собственных соперников, она гарантированно набирала одно очко в двух партиях. Вот этот алгоритм и решил использовать Вадим.

Ассоциаторы любили общаться с Вадимом и Сашей. С Сашей больше – он и повеселее, и пословоохотливее. К тому же с ним можно было после работы да, честно говоря и в служебное время, пойти выпить пива. Вадим пива не пил. В «Брайане» тихо шушукались, не из КГБ ли их стажер. Спросили об этом Сашу. Тот чуть с кулаками на любопытного не бросился, так его оскорбило гнусное предположение. Ассоциаторы немного расслабились, но потрепаться предпочитали все же с Сашей. Американцы настораживались, видя, как Вадим без устали что-то соображает, просчитывает.

Может, поэтому, а может, просто время выдалось неподходящее, но два ассоциатора Грина, делившие один кабинет, встретили Осипова не очень приветливо. Однако когда он попросил разъяснить ему поподробнее, как формируется жюри присяжных, как происходит отбор, и вообще, что должен делать адвокат в таком процессе, обоих прорвало. Вадим задал свой вопрос извиняющимся тоном, мол, простите, у нас в СССР подобного нет, вот, мол, вас и беспокою. Через час перебивавшие друг друга американцы накачали Вадима информацией по маковку.

Следом Вадим отправился к ассоциаторам – «эмигрантам» из команды Франклина. Так, потрепаться. В основном об американском суде присяжных. Но именно потрепаться, а не расспросить. Первый, занудный очкарик Муси, через 10 минут извинился, сославшись на занятость, и разговор с ним пришлось прекратить. Зато обитатель соседнего кабинета по фамилии Смит – английский вариант нашей фамилии Кузнецов, в недавнем прошлом член сборной университета по футболу, гигант, весельчак и балагур, принял Осипова с радостью. Видимо, пока он играл в свой американский футбол, ему здорово по голове настучали, так что на уловку Вадима он поддался, словно малое дитя. С одной стороны, он обалдело внимал рассказам Вадима про его собственную американскую правовую систему присяжного суда, постоянно причмокивая языком и хлопая Вадима по плечу в знак восторга перед его знаниями. С другой стороны, очень доходчиво объяснил советскому любознательному юристу суть и принципы американского эмиграционного законодательства. После выхода из кабинета Смита плечо Вадима довольно сильно ныло. Такой награды за хорошие знания Осипов еще не получал.

В течение нескольких дней Вадим, используя тот же прием, ходил из кабинета в кабинет, плетя сеть своей несложной интриги. Выйдя от ассоциаторов-«налоговиков», он шел к ассоциаторам-«банкирам», где демонстрировал познания в налоговом праве, а уже от «банкиров», с новым информационным багажом, отправлялся на территорию Грина. И так по кругу. По несколько раз. В конечном итоге к концу недели молодежь «Брайана» только и обсуждала, как этот русский Осипов фантастически поднаторел в их праве. Даже ассоциаторы Коллинза, сдержанные и осторожные наподобие своего шефа, не могли сдержать эмоций в адрес Вадима.

Естественно, слухи дошли и до «синьоров». Первым «дрогнул» именно Коллинз. Он пригласил Осипова на ланч в закрытый клуб, одной из главных достопримечательностей которого было правило, запрещавшее входить в обеденный зал с портфелями, – за ланчем о делах не говорят. Все равно говорили, но без бумаг и традиционных американских желтых блокнотов.

Ему-то первому Вадим и сообщил, так, вскользь, что по слухам, доходящим до него от других советских стажеров, многие американские фирмы собираются открыть в Москве свои офисы. Прошедший стажировку на фирме советский юрист должен стать их послом, представителем, опорой нового бизнеса. И быстро сменил тему.

Коллинз, почувствовав запах и денег, и подтверждения собственной выдающейся роли как в истории США в целом, так и в деле процветания «Брайана» в частности, вернул Осипова к заинтересовавшей его теме. Вадим бросил, что это концепция неправильная, и опять заговорил о достоинствах американских автомобилей. Коллинз «повелся». Он раз за разом возвращал стажера к теме московского офиса и в итоге «вынудил» Вадима изложить, с полным равнодушием, свою версию. К концу разговора Осипов решил рискнуть и пару раз демонстративно подавил зевоту. Моложавый старик купился по полной программе. Он действительно не понял, что информация, которую он «выудил» из Вадима, была именно той, что Осипов желал ему «втюхать». «Я же говорил – взрослые дети!» – думал Вадим, вставая из-за стола и вежливо благодаря за ланч и приятную беседу об американском автомобилестроении.

Вечером Коллинз на правах старейшего и мудрейшего собрал у себя совещание «синьоров» вашингтонского отделения. Наслышанные от своих ассоциаторов про неожиданно открывшиеся небывалые умственные способности русского стажера, маститые юристы с интересом слушали предложения уважаемого ими старика-юриста-дипломата. Не в американских традициях приписывать себе все чужие заслуги. Поэтому Коллинз признал, что на идею навел его рассказ «мистера Осипова». И дальше, от своего имени, изложил Вадимов план. Четко, понятно, на хорошем английском. Последнее, правда, было единственным, что отличало план Осипова от плана Коллинза…

В следующие несколько дней Вадим имел возможность поесть бесплатный ланч дважды – в полдень и в 2 дня. Он был просто нарасхват. Все «синьоры» решили немедленно с ним пообщаться. Джонс хитро улыбался и ходил по фирме именинником – его стажера признали. А это – его заслуга. Ведь он, именно он настоял на том, чтобы не отдавать Осипова на вторую половину стажировки в «Уайт энд Кейс». Каким же он оказался прозорливым!

Во время нескончаемой обжираловки за чужой счет Вадим не переставал восхищаться планом «господина Коллинза», внося в него некоторые мелкие уточнения и корректировки.

Коллективный меморандум «синьоров» из Вашингтона в адрес Управляющего комитета «Брайана» составил Джонс. И хотя Кевин заверял, что его никто не уполномочивал показывать Вадиму проект, Осипов прекрасно понимал: Кевина подослал именно Джонс.

Саша всю неделю приставал к Вадиму с расспросами, – что происходит. Вадим сначала выкручивался, придумывал на ходу какие-то неубедительные объяснения, а потом просто послал Сашу к такой-то матери, добавив: «Закончу – расскажу!»

– Тоже мне друг! – обиделся Саша.

– А ты хоть раз поддержал какую-нибудь из моих афер? – окрысился Осипов. – Ты все сомневаешься, комплексуешь! На сей раз это моя игра! – Вадим понял, что сказал лишнее, и уже более спокойным тоном добавил: – Пойми, Сашка! Ставки высоки. Выиграю я – выиграем мы. Проиграю – проиграю один. Все просчитано. Ты мне доверяешь?

– Доверяю, – неохотно согласился Саша.

Настало время заняться подготовкой почвы в Москве. От этого реализация «проекта Коллинза» зависела напрямую.

Первый звонок был адресован Марлену. За 5 месяцев, что отсутствовал Вадим, Марлен из заведующего юридической консультацией перешагнул в заместители председателя Президиума Московской городской коллегии адвокатов. Работала реальная перестройка, а не разговоры о ней.

Марлен никогда не слыл тупым приспособленцем. Да, в КПСС, разумеется, вступил, да, писем «неправильных» не подписывал. Но и «лизать» никому ничего не лизал. И по «комитетским» делам защищал не за страх, а за совесть. Мало того, его двоюродный брат недавно эмигрировал в Израиль. Раньше бы горком партии такую фигуру на должность зампреда не утвердил. Теперь адвокаты избрали его сами, а горком утерся. Дальше получилось вообще весело, поскольку по уставу Мосгорколлегии адвокатов председателя и замов избирают члены Президиума. И на конференции вся московская адвокатура, выбирая Президиум, прочила на роль его лидера именно Марлена. Но уже на первом заседании Президиума сам Марлен предложил на место председателя кандидатуру Сычкина – неплохого мужика, страстного преферансиста, немного пьющего, но не запойного. Словом, обычного, никакого. На вопрос о мотивации прямо ответил: «Чтобы не дразнить гусей!» Сычкин поначалу уперся, но в итоге сдался: «Ладно! Я буду правильным лицом коллегии, а Марлен Исаакович – неправильными мозгами!» Все рассмеялись и проголосовали. В итоге коллегией управлял Марлен, а представлял ее «наверху» Сычкин.

Вадиму необходима была пусть формальная, но поддержка Московской коллегии. Он хотел получить от Марлена не мудрый совет, а именно официальную поддержку. Но для Марлена это означало нешуточный риск. Сотрудничество с американцами без санкции Минюста и горкома партии выглядело делом совсем уж стремным. Значит, надо было до того, как Марлен брякнет: «Нет! Это авантюра! Даже слушать не хочу!» – успеть сказать нечто такое, чтобы Марлен потерял дар речи. Чтобы молчал и слушал! Вадим хорошо знал слабое место своего первого шефа.

– Марлен Исаакович! Здравствуйте, это Вадим!

– О-о! Чем обязан? Еще что-то натворили? – Вадим понял, что история с тоефлом Марлену известна. Хотя, может, он просто «наехал» по старой привычке или для профилактики. По принципу – «было бы за что, вообще бы убил!».

– Ну да! Хочу вашу дочь на полгода в Америку отправить. На стажировку.

– Предлагаете использовать ваши связи с Эй-Би-Эй? Наслышан о сложившихся между вами милейших отношениях! – В голосе патрона звучал нескрываемый сарказм.

– Зря изволите шутить, – отпарировал Вадим. – С Эй-Би-Эй я уж как-нибудь разберусь! Я о стажировке по прямому приглашению фирмы. А конкретно – «Брайана энд Твида». На полгода. – И для придания своим словам большего веса и конкретики медленно добавил: – Стипендия не меньше полутора тысяч долларов в месяц.

– Вы собираетесь там задержаться? Я правильно понял? – Голос Марлена звучал очень настороженно.

– Нет, я возвращаюсь, – быстро ответил Вадим, прежде всего потому, что понимал – разговор слушают. Хотя и на самом деле у него в мыслях не было здесь оставаться. Или задерживаться. До Вадима дошло, что, скорее всего, Марлен подумал о личных отношениях Вадима с Юлей. Значит, знал. Может, он посчитал, что это звонок с «предложением руки и сердца с выездом за границу»?

– Не понимаю! – Марлен явно растерялся.

– Я договорился с американцами… Скорее всего, договорился, – сам себя поправил Вадим, – о сотрудничестве между их фирмой и нашей. Мы помогаем им открыть офис в Москве, они – стажируют адвокатов нашей фирмы.

Не понял?! Еще раз! – Марлен перестроился на деловой разговор. Филиал строительного кооператива, который Вадим гордо называл «Фирма», приносил уже год немалые деньги. Марлен давно признал, что пару лет назад, когда Вадим только начал конструировать идею юридической фирмы, его собственный скепсис был ошибкой. Может, и на сей раз Осипов придумал что-то дельное?

Вадим стал рассказывать. Получасовой разговор влетел «Брайану» в копеечку. Его последствия должны были обойтись много дороже…

Хотя Марлен предложил лично переговорить с Аксельбантом, Вадим от его услуг вежливо отказался. Аксельбант, во-первых, Марлена по-прежнему боится. Во-вторых, буде строитель согласится, пусть испытывает благодарность именно к нему, Вадиму, а не к Марлену. Запомнится не тот, кто все организовал и придумал, а тот, кто озвучил предложение.

Слабым местом Аксельбанта тоже был ребенок. Ох, уж эти еврейские родители. Весь свет в окошке для них – любимое чадо. Вот американцы молодцы: до 18 лет «дотащили» дитятко -и брысь из дома! Если колледж – в другой штат, если на работу – в другой город. И не только под одной крышей не живут, даже деньгами не помогают. Сын родителей-миллионеров вполне может подрабатывать разносчиком пиццы или «дор-меном», а по-нашему просто «мальчиком на побегушках» в гостинице. Не говоря уж о том, что и в колледже, и в университете учиться он будет не на деньги родителей, а на банковский кредит. Нет, в этом плане они какие-то совсем сдвинутые!

Сын Аксельбанта, по определению Пушкина «молодой повеса», а по-простому – бездельник и бездарь, избалованный папиными деньгами, самодовольный, обвешанный бабами и долгами в равной мере, причем второе прямо вытекало из первого, вызывал у отца вполне обоснованную тревогу. На этом Вадим и решил сыграть.

Поскольку соображал Аксельбант много медленнее, чем Марлен, разговор занял час. Зато и результат оказался отменным. Вместо обычных «Это надо разжувати!» или «Побачимо!» (предки Аксельбанта были выходцами из «черты оседлости» на Украине), председатель кооператива сказал твердое «да»!

Впереди осталось самое сложное. Хотя, если честно, поначалу Вадим больше всего боялся разговора с Марленом. После него – диалога с Аксельбантом. Но сейчас, когда оба пункта плана были закрыты, самым тяжелым этапом представлялась беседа с Генконсулом СССР в Нью-Йорке.

Джонс с легкостью дал согласие на поездку в Нью-Йорк за счет фирмы, и Вадим позвонил свидетелю его шахматного триумфа. Консула на месте не было. Вадим оставил сообщение у секретаря и стал ждать «отзвона». В Америке «невозврат» звонка считался не банальной невежливостью, а сигналом, что с тобой не хотят общаться. «Невозврат» повторного звонка означал: больше мне никогда не звоните. Консул перезвонил через час. Все это время Вадим провел, как на иголках. Разговор же получился короткий и результативный. Услышав, что Вадим звонит не в связи с какими-то проблемами, а с идеей для обсуждения, консул почти с удовольствием согласился на встречу. Завтра. В середине дня.

Вадим поручил секретарю-«брайановцу» заказать билет.

На аудиенции у генконсула основной упор Вадим делал на политическую целесообразность и «пилотность» проекта. Осипов дарил возможность дипломату отчитаться в МИДе о колоссальном прорыве в советско-американских отношениях. Причем не на высшем уровне, что всегда было, разумеется, заслугой верхушки МИДа, а на деловом, среднем уровне. Почти народная дипломатия, но с конкретными инвестициями. А лозунг «Иностранные инвестиции – в советскую экономику» гремел как лозунг дня. Проигнорировать такое предложение для консула было небезопасно. Будь он хоть просто «генерал», хоть «генерал-полковник». По башке дадут по полной программе. Да и не учитывать покровительствования Вадиму со стороны Терешковой консул не мог.

…В свое время, когда ему доложили об истории с приездом в штаты с ССОДовской делегацией жены Осипова, консул аж присвистнул: Валя, конечно, баба оторванная, но не до такой же степени. В Москву он по этому поводу ничего тогда писать не стал. Посчитал поступок Терешковой благородным и красивым. Решил, что настучать всегда кто-нибудь найдется. А он на сей раз не станет. Так что для него знакомство с Вадимом, то, в конце января, не стало первым.

Он про этого московского адвоката давно уже наслышан. Считай, с самого начала стажировки. Тогда ему их, нью-йоркский, офицер по безопасности с обидой за своего вашингтонского коллегу рассказал про странно-наглого московского стажера. Консула развеселило, что комитетчики так и не смогли выяснить, кто стоит за Вадимом. А вариант простой наглости – отмели. Увидев Вадима на шахматном турнире, консул понял – никого за Вадимом из Конторы нет. Он блефовал. Но талантливо. Как и в этой финальной партии с Твидом.

А вот сейчас не блефовал. Сейчас идея была и правда красивой. Хотя, по сути, конечно, все равно блеф. Но американцы это поймут не скоро. А поймут, так никогда в этом даже себе не признаются. Для него же – выгода очевидная. И для страны, между прочим, тоже. Здесь все без блефа, по-честному. Молодец, мужик, хорошо придумал!

По возвращении в Вашингтон Вадим, наконец, решил посвятить Сашу в суть идеи. Да и в детали заодно. Саша слушал внимательно, не перебивал. Потом задал пару вопросов и с обидой спросил:

– Мы с тобой были партнерами. Так? Почему ты посчитал себя вправе вести все эти переговоры без моего ведома? Ты самый умный? – Вадим понял, что суть вопроса Сашу сейчас не беспокоит. В нем говорило исключительно уязвленное самолюбие.

– Придется напомнить, что идея нашей фирмы – моя идея. Да, вы меня поддержали. Но рисковал прежде всего я. Своей репутацией!

– Я мало сделал, чтобы сохранить твою репутацию здесь? Уж прости за бестактность, – перебил Саша.

– Много. Даже больше, чем я сам. Фактически, все сделал ты, – согласился Вадим, хотя на самом деле, не преуменьшая заслуг Саши, так не считал. – Но сейчас моя очередь. Ты, Сашка, хороший друг, прекрасный человек. Но – скептик. А мне нужна была либо поддержка, либо, как минимум, чтобы никто своим занудством не мешал. «Когда мечтаешь – не надо себя ограничивать!» Помнишь? И не надо, чтобы другие тебя ограничивали!

– Но фирма не только твоя! А ты торговал именем фирмы и планами фирмы. Я никогда не буду горбатиться на американцев!

– Стоп! – теперь уже перебил Вадим. – Горбатиться на американцев и я не буду. Ты так и не понял главного. Я продаю им воздух! Понимаешь, воздух!

– Нет, не понимаю! – Саша явно не собирался ограничиваться этой фразой, но Вадим не дал ему продолжить.

– Вот в том-то и проблема! Ты многого не понимаешь, если это выходит за пределы таблицы умножения, – Вадим почувствовал, что ляпнул лишнее. – Точнее, то, что не поддается счету. Я – интуитивист, ты – математик. Я – гуманитарий, ты – технарь! Это и не хорошо и не плохо. Это – факт!

– Ты так в себе уверен? – напор Вадима сделал свое дело, Саша «прогнулся» и теперь искал достойный выход из перепалки.

– Настолько, что обязуюсь выпить стакан водки, если все склеится!

– Вот это жертва! – Саша расхохотался. – Теперь я вижу, что ты дважды авантюрист. Я еще могу поверить, будто «американы» такие идиоты, что подпишутся под всем этим бредом, но что ты примешь стакан?!.

– Приму! – Вадима понесло. – А ты, сука, будешь снимать это на мою видеокамеру! – Конфликт, если и не разрешился, то был загнан глубоко-глубоко внутрь. Откуда его обоим пока не хотелось вытаскивать.

Одобрение Управляющего комитета пришло через три дня. Руководители «Брайана» уполномочили подписать будущий контракт Джонса.

Как только Джонс получил из Нью-Йорка послание Управляющего комитета, он пригласил Вадима, дал ему прочесть текст и предложил завтра с утра приняться за проект контракта.

Не успел Вадим вернуться в свой кабинет, позвонил Марлей. Вадим посмотрел на часы. Было 4, значит, в Москве 8 утра. Не спится старику! Вопрос один – как дела? Как американцы, согласились? Вадим взял сдержанно-вежливый тон. С одной стороны – это его проект. С другой – жена Марлена, Мария Ивановна, тоже член филиала строительного кооператива и, главное, именно Марлену придется подписывать письмо от имени Московской коллегии. Трубка еще не остыла, как позвонил Аксельбант. С теми же вопросами.

«А ребята волнуются!» – порадовался Осипов и сел писать тезисы контракта.

В 6 зашел Саша.

– Поехали?

– Погоди. Мне надо еще пописать и помозговать!

– У тебя всегда так: вначале пописать, а потом помозговать, – всем своим видом Саша показывал, что он не в обиде. Все забыто.

– Чем подкалывать, сел бы да помог! Тунеядец, – так же весело отозвался Вадим.

Саша с удовольствием принял предложение. Вадим подвинулся и усадил его рядом. Стол явно не предназначался для работы «в четыре руки». Пришлось сидеть, тесно прижавшись друг к другу – боковые тумбы мешали.

Покидавшие здание сотрудники сквозь открытую дверь наблюдали советских сиамских близнецов – Валя-Сашу, корпевших над планом ограбления наивных американцев.

Листок, исписанный Вадимом, сумей в нем кто разобраться, поведал бы о следующем.

Обязательства фирмы «Советский юрист» (филиал строительного кооператива «Каменщик»):

«1. Предоставить американской стороне офис площадью не менее 300 квадратных метров в пределах Садового кольца». Мелким шрифтом: «Ремонт осуществляется советской стороной, оплата ремонта – американской в соответствии с представленными документами, подтверждающими фактические затраты». (Саша крякнул: «Представляешь, сколько Аксельбант там «дорисует»? Через свои же фирмы и друзей-товарищей?» – «Представляю! – спокойно отозвался Вадим. – Больше, чем 50%, я ему не позволю!» – «Ну, тогда ладно!» – успокоился принципиальный Саша.) Далее, также мелким шрифтом: «Оплата аренды офиса осуществляется американской стороной по средним рыночным ценам согласно оценке независимого советского специалиста в области недвижимости». («А у нас такой найдется?» – спросил Саша. «Найдем!» – заверил Вадим. Саша понимающе улыбнулся.)

«2. Советская сторона обеспечивает американских сотрудников офиса необходимой юридической поддержкой по вопросам советского законодательства». Мелким шрифтом: «Американская сторона оплачивает работу советских юристов по почасовому тарифу: 150 долларов в час – партнерам фирмы «Советский юрист», 100 долларов – ассоциаторам». (Саша поинтересовался: «А ты не слишком обнаглел? Дядя Марлен мне недавно сказал, что он стал брать по 50 долларов в час». – «Нет, не слишком. Стэн берет по 300. Меньше, чем 150 – они не поймут. Вынужден, уж, извини, считаться с их представлениями об окружающем мире». Улыбнулись оба.)

«В свою очередь, американская сторона принимает на себя следующие обязательства:

1. Осуществлять ежегодно подготовку не менее 4 советских юристов (двух партнеров и двух ассоциаторов, по полгода каждый) для обеспечения возможности их ознакомления с американской правовой системой и создания тем самым необходимых предпосылок для успешного функционирования офиса «Брайан энд Твид» в Москве». Мелким шрифтом: «Стипендия партнера фирмы «Советский юрист» рассчитывается, исходя из годовой суммы 130 тысяч долларов США, ассоциатора – 24 тысячи долларов США». (Саша спросил: «А для ассоциатора не мало?». Вадим взглянул на него, как на помешанного: «Это ж по 2 тысячи в месяц, а у нас – по полторы. Ты, дружок, не наглей!» Саша хмыкнул: «Это ты мне говоришь?» При этом ударение упало на слово «ты». Вадим самодовольно улыбнулся. «А сколько это в месяц, если 130 тысяч в год?» – «Больше десятки!» – безразлично бросил Вадим и тут же расхохотался. «Ну, ну! – выдавил, поперхнувшись, Саша. – А налоги?» – «Мой юный друг, – вспомнил неожиданно так бесившее его обращение Вадим, – по американским законам стипендия налогом не облагается. Далее, – лицо пребывающее на территории США менее 183 дней в году, если оно не имеет заветного американского гражданства, также освобождается от уплаты налогов от доходов, полученных на территории США. Следующее…» – «С меня довольно, – перебил Саша. – А ты, смотрю, не зря околачивался у ребят Уайта и Крюгера!» В ответ Вадим процитировал Пушкина: «Я даром времени не трачу!»)

«2. Предоставить фирме «Советский юрист» в целях осуществления плодотворного взаимодействия два компьютера с лицензированным программным обеспечением». Мелким шрифтом: «Безвозмездно». (Саша спросил: «А нам пары хватит?» Вадим не ответил. «Понял! – кивнул Саша. – Я просто себя Осиповым возомнил!» – «Пошел в жопу, наглец», – приструнил друга Вадим. «Сам такой!» – не мудрствуя лукаво, отозвался тот.)

«3. Приобрести для фирмы «Советский юрист» автомобиль марки «Мерседес» для представительских целей». (Саша прочел и вытаращился на Вадима. «Понимаю! Согласен! – улыбнулся Осипов. – Это – «красная собака». Знаешь, что такое «красная собака?» «Нет, – признался Саша. – Что?» – «Наши киношники часто вставляли в фильмы либо постельные сцены, либо виды развалюх с табличкой «Улица Коммунистическая». Когда в Госкино принимали фильм, то, разумеется, требовали это безобразие вырезать. Киношники спорили, но соглашались. Тогда то, что им действительно было дорого, проходило спокойно. Понял?» – «Ты страшный человек, Осипов!» – приговорил Саша. «Будешь моим клиентом?» – улыбнулся Вадим. «Буду!» Смех советских стажеров раскатился по опустевшему офису крупнейшей американской фирмы «Брайан энд Твид».)

Назавтра Стэн с Вадимом уединились на весь день. Даже во время ланча, на который Стэн, естественно, пригласил Вадима, продолжалось обсуждение деталей контракта. Уже два часа Вадим доказывал необходимость покупки «Мерседеса». Стэн возражал – приедет наш представитель, его обеспечим. Вадим настаивал – и вашему нужен, и нам один на фирму нужен. И так по кругу, раз за разом.

К исходу ланча Вадим согласился: «Будь по-твоему. Сами купим!» Вид у него при этом был крайне недовольный. А часам к 6 вечера Стэн одержал еще одну маленькую победу – вместо 130 тысяч годовой стипендии для партнера «Советского юриста» он выторговал у Вадима 120.

До 10 утрясали формулировки. Стэн настоял, чтобы в контракте значилось, что он вступает в силу с момента получения «Брайаном» двух писем: а) Московской коллегии адвокатов с одобрением заключенного контракта, и б) официальных органов СССР (консульство вполне годится) с подтверждением отсутствия возражений с их стороны. Эти условия Вадим принял спокойно. Соответствующие договоренности он уже обеспечил. Стэн, кроме того, добавил, что под контрактом должна стоять подпись Аксельбанта, поскольку часть обязательств (а точнее, по мнению Вадима, – возможности подзаработать) ложилась на кооператив «Каменщик».

Вадим неожиданно легко «продавил» интерес самого Аксельбанта. Фирма «Брайан энд Твид» обещала пригласить его сына на работу сроком на два года и дать ему необходимые рекомендации для поступления в американский университет. Да еще и кредит на обучение. Гарантом возврата кредита выступает кооператив «Каменщик». Должность для Моти Аксельбанта не оговаривалась, а вот годовая зарплата в 24 тысячи была зафиксирована. При этом в тексте отдельного соглашения прописали, что приглашение младшего Аксельбанта не влияет на квоту стажеров «Советского юриста».

Домой Вадим добрался около полуночи. Там, разумеется, ждали. Вадим взмолился: «Спать хочу!», но его заставили еще битый час рассказывать не только о чем договорились, но и как все происходило.

Следующий день ушел на получение факсом писем от Аксельбанта, Марлена и генконсула. Оригиналы отправлялись следом по почте. Из Москвы – через посольство США, диппочтой. Надо было отдать должное Коллинзу – он организовал это нарушение американских законов и норм международного права за ничтожные полчаса.

К вечеру позвонил Строй. Он был в прекрасном расположении духа. Оказывается, ему поручили курировать проект создания московского офиса со стороны нью-йоркской штаб-квартиры. Разумеется, не вместо Джонса, но вместе с ним. Вадим всегда подозревал, что между отделениями «Брайана» идет своеобразная конкуренция. Сегодня Дэвид разоткровенничался и подтвердил это прямым текстом. Вадима заинтересовало, как Строй изловчился получить такое важное задание, – наладить работу представительства «Брайана» в СССР? Общее руководство, естественно, возлагалось на Джонса. Все-таки – «синьор», а не салага-«юниор» какой-то!

Выяснилось следующее. Строй, просчитав реакцию Твида и присовокупив к ней всеобщую нелюбовь к «правнучку», прямиком, как только получил меморандум «синьоров» из Вашингтона, отправился в его роскошный кабинет. Но не просто дал Твиду прочесть текст, а откомментировал его соответствующим образом, чтобы туповатый «потомок», не дай бог, не высказался в поддержку коллинзовско-осиповской идеи.