Индия, Морапур Суббота, 9 мая 1857 года
      Полковник Реджинальд Милз быстро прошагал через сад, раздвигая поникшие ветви джакаранды, и поднялся на веранду бунгало. Он позвал слугу, который сидел на корточках в тени двери.
      Полковник, тучный мужчина в возрасте, изнемогал от полуденной жары. Он был не в духе.
      – Слуга! Где ты, черт побери? Эй!
      Слуга подскочил и низко поклонился.
      – Ах, вот ты где! Убийственная жара!
      Полковник снял шляпу, не глядя, отдал ее индийцу и начал расстегивать пояс.
      – Госпожа отдыхает?
      – Да, господин полковник.
      – Принеси виски с содовой.
      Скинув сюртук, полковник вошел в прохладу бунгало, слуга последовал за ним в двух шагах.
      – Передай Хамсаме, пусть не спешит сегодня с обедом! – Он выругался про себя. – Брататься с туземцами – это уж черт знает что!
      Он вытер влажные усы чистым накрахмаленным платком и направился в спальню жены.
      – Привет, Реджи.
      Элис Милз небрежным взмахом руки отмахнулась от няньки и посмотрела на мужа, стоящего в дверном проеме. Она сидела перед туалетом в сорочке и расстегнутом корсете, ее густые светлые волосы свободно свисали за спиной, несколько тяжелых прядей лежали на плечах. Элис повернулась к зеркалу. Полковник взглянул на нее, и свежесть ее кожи в этот полуденный зной вызвала у него внезапное желание.
      – Ты свободна, – бросил он через плечо няньке, шагнув к жене.
      Элис с улыбкой поймала его взгляд в зеркале.
      – Сегодня предстоит ужасный вечер, – стоя позади жены и вынимая заколки из ее волос, сказал полковник. Затем положил руки ей на плечи, вновь пораженный свежестью этой кожи, и посмотрел на отражение Элис в зеркале.
      – Долг командующего, дорогой, – напомнила она и передвинула его руку себе на грудь.
      Элис Милз считала свое замужество удачным, радовалась здоровью и гордилась положением в обществе, Реджи был очень мил, и ее это удовлетворяло.
      – Все будет не так плохо, – пробормотала она, когда он, склонившись, поцеловал ее в шею. – Они довольно милые люди… – Она вскинула голову так, что он смог прижаться к ее лицу. – Думаю, что это будет чудесно… Ты говорил, что он ювелир магараджи?..
      Полковник замер.
      – Но, Элис, он чертовски смугл!
      Ноздри его раздулись, и левая щека дернулась. Подавив в себе раздражение, он отодвинулся. Полковник Реджинальд Милз был в Индии уже давно и считал, что между белыми и туземцами дистанция огромного размера.
      Элис повернулась к нему:
      – О, Реджи, не расстраивайся… – Она расстегнула перламутровые крошечные пуговки на сорочке и спустила ее с плеч, обнажив белоснежную грудь. – Иди сюда… – спокойно позвала она и увидела, что лицо мужа слегка просветлело. Она улыбнулась. – Если ты приляжешь, будет лучше. На Элис была только нижняя юбка и сорочка. Встав, она прижалась к мужу и провела рукой по его лицу, перебирая пальцами пышные бакенбарды. – Ну, вот и хорошо. – Она подошла к кровати, раздвинула полог и легла, ожидая мужа.
      – Господин полковник! – Стук в дверь усиливался. – Господин полковник! Быстрее! Пожалуйста!
      Полковник заскрипел зубами, задыхаясь.
      – Убирайся! – крикнул он.
      – Господин полковник! Пожалуйста, выйдите!
      Стук в дверь прекратился, слуга приложил ухо к двери, прислушиваясь.
      – Убирайся… – Полковник сгреб простыню возле плеча Элис.
      – Господин полковник!
      Дверная ручка гремела.
      – Господин полковник!
      – А, черт!
      – Реджи, дорогой! – Элис повернула голову и уставилась в потное, раскрасневшееся лицо мужа. – Что случилось?
      Полковник сел.
      – Проклятие! Ни минуты отдыха!
      Он поглядел на полуобнаженную Элис.
      – Извини… – пробормотал он, рывком натягивая бриджи.
      Она отмахнулась от его извинений и потянулась за простыней. Пожалуй, она бы выпила чаю и съела чего-нибудь.
      – Я должен пойти посмотреть… – Полковник заправил рубашку и натянул подтяжки. – Иду! – крикнул он слуге. Секундой позже его уже не было в комнате.
      Элис позвонила, чтобы подали чай.
      – Что все это значит?
      Слуга согнулся в поклоне, по обычаю индийцев сложив перед собой ладони.
      – Пожалуйста, господин… секретарь его величества магараджи… пожалуйста, господин… он снаружи, – пролепетал слуга.
      Полковник стукнул слугу по склоненной голове.
      – Ты же знаешь, я никого не принимаю днем!
      Слуга взглянул умоляюще:
      – Но господин!.. Господин – секретарь магараджи! Пожалуйста, вы должны выйти!
      На секунду полковник прикрыл глаза. Голова раскалывалась от жары. Ему хотелось назад, в прохладу, а не изнывать на жаре с чертовым туземцем!
      Реджинальд сел и прорычал:
      – Где он?
      – Снаружи, господин, на веранде, ждет, чтобы его впустили, господин. – Слуга склонился еще ниже.
      – Сюртук и сапоги, быстрее!
      Полковник не собирался приглашать индийца в дом. Он поговорит с ним на веранде, и хватит.
      Слуга вернулся тут же. Надев сюртук, полковник сел, чтобы ему натянули сапоги. Через минуту, подкрутив кончики усов, он уже шел на веранду.
      – Полковник Милз! Добрый день, сэр. Его величество магараджа передает вам наилучшие пожелания! – Пожилой индиец в темно-сером шелковом платье шервани и чуридаре сложил ладони и наклонил голову.
      Полковник кивнул. Милз отказывался признавать индийских правителей, для него все они были просто туземцами. Он высокомерно оперся о стену. Одуряющая жара обволакивала. На секунду он прикрыл глаза.
      – Что такое? Послание от магараджи?
      – Да, сэр.
      Речь индийца была вежливой и гладкой. Подняв голову, он посмотрел прямо в красное и потное лицо полковника и подавил легкую улыбку.
      – Дошли слухи с севера, полковник, из Мерута. Новости представляют большой интерес. Смазка патронов свиным и говяжьим жиром вызвала волнения среди индусов и мусульман.
      – Господин Нанда! Я вполне владею ситуацией, – прервал полковник, – нет нужды напоминать мне. – Он резко отпрянул от стены. – Это единственное, что…
      – О нет, господин полковник! – Нанда нисколько не испугался. – Сегодня утром мы узнали, что солдаты, которые отказались дотрагиваться до этих патронов, были подвергнуты унизительной процедуре. Со всех восьмидесяти пяти человек сняли форму, и надели на них кандалы. Это вызывает сожаление более всего, я действительно не думаю, что…
      – Господин Нанда! – Полковник навис над худощавым элегантным индийцем. – Я не вижу, какое отношение это имеет к моей части здесь, в Морапуре! Эти люди нарушили приказ об использовании патронов, и офицеры должны были наказать их. – Полковник не подал виду, что слова Нанды встревожили его. – Все это меня не касается, – продолжал он, удивляясь про себя тому, что этот дурень Хьюсетт проделывает с отрядом в Меруте, – и, насколько я понимаю, дело закончено!
      – Будем надеяться, господин полковник, но я боюсь, что это событие вызвало сильные волнения в армии. Только что дошли ужасные слухи из Мерута.
      – Слухи! Ну, я не обращаю внимания на слухи. Я командую батальоном, и все ваши слухи меня не касаются.
      Полковник чувствовал, как струйки пота текут по лицу. Измученный жарой, лицемерием Нанды, чертовой неудачей в Меруте, он повернулся к двери.
      – Простите, полковник. – Нанда отбросил вежливое обращение. – Пришли известия о большом возмущении, – он понизил голос, – даже о мятеже! – Он шагнул к полковнику. – Я действительно думаю, что вы должны…
      Полковник резко обернулся:
      – Я должен избавиться от этой адской жары, вот что я должен сделать, господин Нанда!
      Ему претил разговор с туземцем в такой, форме, настроение окончательно испортилось.
      – Я был бы благодарен, если бы вы обошлись без пустых сплетен и слухов. Вы привыкли к напрасной болтовне, во все вмешиваетесь! Когда узнаете что-нибудь наверняка, увидимся. Но до тех пор, господин Нанда, попрошу не тревожить меня!
 
      – Добро пожаловать.
      Полковник кивнул в ответ и взглянул поверх головы индийца, высматривая, кто уже пришел.
      – Могу ли я представить вам своего сына, полковник Милз? – Индраджит левой рукой подал знак сыну. – Мой сын Джагат, полковник. Для него видеть вас – большая честь.
      Из-за спины хозяина выступил высокий худощавый семнадцатилетний юноша и подал полковнику руку. Он глядел прямо в глаза и улыбался.
      – Рад познакомиться, полковник Милз. – Протянутая рука повисла в воздухе. – И госпожа Милз. – Он повернулся и улыбнулся Элис. – Я действительно рад.
      Полковник почувствовал прилив крови к лицу, его ноздри раздулись. «Что этот щенок о себе думает? Не знает правил?» Он открыл рот, чтобы пресечь его дерзость, но Элис мягко коснулась его руки. Реджинальд оглянулся, почувствовав напряженную тишину, наступившую вокруг, и сдержался. Элис права: не в его положении устраивать сцены.
      – Пожалуйста, господин полковник, входите в дом, слуга подаст напитки.
      Индраджит шагнул вперед, заслоняя сына. Он склонился, взглядом приглашая полковника войти в дом. От волнения на его лице выступил пот.
      – Сюда, пожалуйста, прекрасное освежающее питье. – Он попытался сгладить возникшую неловкость. – Такая честь – принимать вас, такая честь для меня и моей семьи! Пожалуйста, пожалуйста, проходите… – тараторил он.
      Наконец полковник расслабился и улыбнулся.
      – Эй, напитки полковнику и его жене, живо! – закричал хозяин, перекрывая болтовню гостей. Он хлопнул в ладоши.
      Появился слуга с большим серебряным подносом, и Индраджит Рай засуетился над бокалами. Элис улыбалась знакомым, кивая по сторонам. Полковник сделал большой глоток виски с содовой и оглянулся. Вечер продолжался, к большому облегчению переволновавшегося хозяина, затруднительное положение было позади, по крайней мере, на какое-то время.
      – Чего я не понимаю, так это почему наши соотечественники не оспаривают превосходства англичан. Мне кажется, что мы боимся правды.
      Джагат Рай, повернувшись спиной к блестящему обществу, говорил в тесном кругу юношей в углу большой отцовской гостиной. Он ничего толком не знал об обстановке в Меруте, о напряженности в армии. Юноша просто наслаждался своим раскованным поведением.
      – И мне кажется… – Он запнулся от толчка одного из друзей в бок.
      Полковник был довольно близко и уже несколько раз взглянул в их сторону; его слух улавливал любые разговоры о смуте.
      – Мне кажется, – продолжал Джагат громче, перебивая говорящих, – что при англичанах мы боимся высказывать свои мысли, мне кажется…
      Вновь резкий толчок прервал его речь. Только тогда, обернувшись, Джагат увидел, что полковник уставился на него тяжелым взглядом, вена на его виске вздулась и пульсировала. Беседа в комнате стихла; они с полковником скрестили взгляды.
      – Так что именно вам, кажется? – громко спросил полковник.
      На этот раз он не собирался сдерживаться, этого парня нужно поставить на место. Милз был уверен, что собравшиеся прислушиваются к ним, и хотел, чтобы юноша полностью был повержен.
      – Мне кажется, – отвечал Джагат, – что владычество англичан в Индии – плод их воображения.
      Произнес он, оставаясь абсолютно спокойным, его взгляд был направлен на полковника.
      По комнате пробежал шепоток. Но Джагат Рай, интеллигентный, образованный и вспыльчивый юноша, не собирался отступать.
      – Как правители, англичане не лучше других, а, может быть, даже хуже. – Он видел, что полковнику кровь бросилась в лицо, но продолжал: – В любом случае индийцы с ними несчастливы. Ситуация нестабильна, и, мне кажется, она будет изменена.
      – Ну, я… я…
      Первый раз в жизни полковник Милз не находил нужных слов. Все в ужасе смотрели, как он безуспешно пытается овладеть ситуацией. За всю его военную службу не было случая, чтобы низший по положению общался с ним так неуважительно, и уж тем более индус! Его раздражение проявилось, когда кровь прилила к лицу, внезапный порыв ярости овладел им настолько, что он вынужден был смять в руке перчатки, чтобы не кинуться к горлу противника.
      А Джагат Рай просто улыбнулся, кивнул и повернулся к друзьям, как будто ничего не произошло. Единственное, что его заботило, так это то, что он может обидеть своего отца.
      – Элис! – вскричал полковник в центре замершей толпы. – Мы уходим. Я не останусь там, где меня оскорбляют!
      Он оглядел комнату и крикнул слугу.
      – Боже милостивый! Господин полковник! – Индраджит Рай вбежал в комнату с веранды, где беседовал с гостями, и низко склонился. Он слышал крик полковника и был очень напуган. – Пожалуйста, полковник, не уходите так рано. Мой повар приготовил европейские сандвичи, вы должны их попробовать. – Он поднял на него глаза и просительно улыбнулся.
      – Элис, ты готова?
      Милз даже не поблагодарил хозяина. Он подождал, пока слуга принес накидку Элис, подал ей руку и повернулся к двери.
      – Мы уходим, – объявил он собравшимся, и, провожаемые отчаянным взглядом Индраджита Рая, супруги гордо удалились.
      – Чертов наглец! – Полковника прорвало, как только коляска тронулась. – За всю свою жизнь не слышал подобного грубияна. – Он вытащил носовой платок и вытер лоб. – Все это вздор! Этот вредный тип…
      – Реджи! – Элис смутил этот поток грубостей, и полковник недовольно извинился. Несколько минут они молчали.
      – Не знаю, как они, черт побери, полагают жить без нас! – Он был слишком зол, чтобы остановиться. – Нет, в самом деле! Они не представляют, сколько умения и труда требуется, чтобы…
      Он замолчал. Элис положила ладонь на его бедро, и ее длинные, изящные пальцы начали слегка сдавливать его. Был только один способ успокоить мужа, и движения ее руки были умелыми, касания легкими и возбуждающими. «После вспышки раздражения у него всегда получалось намного лучше», – думала она.
      Полковник тяжело сглотнул, гнетущие мысли растворились в истоме, он расслабленно откинулся на спинку кожаного сиденья. Путь домой предстоял долгий, и он был рад этому… «Идиотское происшествие, – пронеслось в голове, – нельзя было давать себе волю, и завтра черт знает что, эта ужасная поездка в Мерут, вот уж в чем не было нужды!» Плечи его опустились под действием искусной ласки. «Надо, – подумал он, перед тем как мысли растворились в наслаждении, – но не стоит беспокоиться из-за сегодняшнего происшествия». Полковник прикрыл глаза, и перед ним возникло лицо Джагата Рая.
      – Проклятые индийцы! – пробормотал он, в то время как прохладная рука жены поглаживала его бедро.
      «… Нельзя уступать им ни дюйма…» – подумал он за секунду до того, как все тело охватила дрожь, и пальцы Элис совершили чудо.

       Воскресенье, 10мая 1857 года
      Полковник Милз от нетерпения постукивал кнутовищем по ноге. Было еще темно, рассвет едва угадывался за горизонтом, однако жара уже подступала. У него было скверное настроение – давно пора было ехать, но слуги замешкались.
      – Вы готовы? – крикнул он капитану Бойду. Капитан кивнул. Не обращая внимания на мальчишку-конюха, полковник послал коня вперед, устраиваясь в седле поудобнее.
      Крупный жеребец нервничал, не стоял на месте, так что мальчику приходилось жаться к стене.
      – Едем до форта Лохагар, а оттуда прямо по равнине до самого Мерута. Через пару часов привал, спрячемся от солнца в какой-нибудь пещере!
      – Хорошо! – крикнул капитан, сжал колени, и лошадь пошла. Он оглянулся на полковника, замедлил ход, пропуская его вперед, и минутой спустя они выехали из лагеря.
      В это время в восьмидесяти милях к северу, в Меруте, царили хаос и разорение. Слухи Нанды оправдались – туземные войска взбунтовались.
      Густой дым поднимался над горизонтом, застилая луну, а рассвет обнажал ужасные следы полома, обрушившегося на англичан. Мятежники сметали все на своем пути. Жаждущая крови толпа бунтовщиков устремилась на юг, к Дели, в гневе и ненависти убивая европейцев.
      – Стоп! – Полковник натянул повод и изо всех сил стиснул ногами круп лошади, стараясь сохранить равновесие. С большим трудом ему удалось удержаться в седле. Несмотря на опыт наездника, ему пришлось несколько минут усмирять коня. – Боже мой! Бойд! – Он обернулся, едва лошадь встала. – Бойд? Вы живы?
      Конь капитана встал на дыбы. Его испугали несущиеся откуда-то жуткие вопли. Бойд был менее опытным наездником, он вылетел из седла и лежал на земле, издавая стоны.
      Скинув седока, лошадь понеслась прочь. Подъехав к Бойду, Милз спешился, и в этот момент до него снова донесся леденящий душу крик.
      – Боже милостивый! Какого черта!..
      Полковник заметил облако пыли на горизонте и понял, что времени у них мало.
      – Бойд? Бойд, вы можете двигаться? Надо спасаться. Вы можете встать?
      Бойд кивнул.
      – Ну, хватайтесь за руку.
      Полковник обхватил капитана и рывком поднял его на ноги. Бойд застонал, ноги его подгибались. Поддерживая капитана и зажав в руке повод, полковник дотащился до ближайшей скалы и прислонил Бойда к ней.
      – Плечо, – простонал тот, – кажется, я сломал ключицу.
      – Все в порядке. Стой так, парень.
      Милз выбежал на дорогу, подобрал фуражку капитана и поспешил назад под укрытие скалы. Прижавшись к лошади, он прикрыл ее ноздри и замер в ожидании. Впервые в жизни ему было страшно. Не за себя, не за Бойда. Ему было страшно за Элис. Слова Нанды обернулись видением шейного юноши на вчерашнем приеме. Сердце выпрыгивало из груди, а стук копыт все приближался, и ветер доносил вопли индусов.
      В мгновение ока мимо них проскакали мятежники, форма на многих из них была разодрана и окровавлена. Шальная пуля зацепила край скалы, и лошадь полковника заржала. Однако по счастливой случайности англичане остались незамеченными.
      – Во имя Господа, что это?
      – Мерут! – Полковник отер пот со лба. – Они из Мерута.
      Не теряя времени, полковник вывел лошадь на дорогу.
      – Я должен ехать, надо выяснить, что произошло. – Он вставил ногу в стремя и оглянулся на капитана. – Вы потерпите? – Бойд кивнул. – Я кого-нибудь пришлю за вами.
      Они находились в десяти милях к югу от Меруга. Полковник сел на коня и натянул повод.
      – Как вы думаете, они вернутся? – спросил его Бойд.
      – Вряд ли.
      По правде говоря, он не представлял себе дальнейшего. По его убеждению, поведение индусов было всегда непредсказуемым, кроме одного обстоятельства – мести. Ужас осознания этого пробирал насквозь.
 
      – Нянька! – Элис Милз приподнялась с подушек и поставила поднос с завтраком на постель. – Нянька! Где ты? – Она звала все громче, опасаясь, что придется вставать самой. – Иди сюда, ребенок плачет!
      Не дозвавшись, она раздраженно вздохнула и собралась встать. В этот момент в комнату вбежала нянька.
      – Где ты была? Ты что, не слышала, что ребенок плачет?
      – Нет, госпожа! Я была во дворе!
      Голос няньки дрожал. Коротко всхлипнув, она бросилась к детской кроватке. Элис вскочила с постели и схватила няньку за руку.
      Ее мгновенно охватила паника. С утра дом как вымер, не было ни одного слуги. Элис стала тормошить няньку, склонившуюся над ребенком:
      – Что? Что случилось? Говори!
      Нянька вырвала руку и прижала ребенка к груди, пытаясь его успокоить. Она рыдала, размазывая слезы по щекам.
      – Бежим, госпожа, – причитала она, – пожалуйста, быстрее!
      Она вся дрожала, и ее волнение передалось ребенку, который кричал все громче и громче. Элис схватила няньку за плечи с такой силой, что ее ногти вонзились в кожу.
      – Что случилось? Скажи же мне!..
      – Миссис Милз! – Их прервал сильный стук в дверь. – Миссис Милз! Вы здесь? Это я, майор Рис!
      – Да!.. О Господи!
      Элис рванулась к двери и распахнула ее. От страха ее охватила слабость, она едва дышала.
      – Что случилось? Слуги! – кричала она, оглядывая гостиную за спиной майора.
      – Слуг нет! – резко оборвал ее Рис. – Беда! Надо бежать!
      Тут Элис заметила, что майор вооружен кинжалом и пистолетом.
      Она взглянула на няньку и попыталась вздохнуть поглубже, чтобы успокоить себя.
      – Вы можете быстро собраться? Времени нет…
      Издалека донесся дикий, животный крик. Эллис охватила дрожь.
      – Да, да… конечно… О Господи!..
      Она бросилась в комнату и принялась выдвигать ящики шкафов, выхватывая одежду и сваливая ее в кучу на пол. Думать она не могла. Внезапно жуткий рев погрома ворвался в комнату. Нянька закричала, и это привело Элис в чувство.
      Она быстро достала детскую одежду, кинула няньке, затем рванула с плеч накидку и набросила ее на ребенка.
      – Беги! – приказала Элис. – Ребенка спрячь под верандой, в углу, где вино!
      Она толкнула няньку к задней двери спальни. Та вцепилась ей в руку. Элис высвободилась, стараясь не смотреть на ребенка.
      – Беги, говорю тебе! Беги же!
      Майор Рис вбежал в комнату.
      – Миссис Милз! Пожалуйста, скорее! – Побледневшее лицо майора заливал пот. – Времени нет! Идемте со мной!
      Элис, как была, в сорочке, босая, бросилась за майором на веранду, на бегу вытирая рукавом слезы.
      – О Боже! Нет!.. – Отчаяние охватило ее при виде горящих лагерных построек. Густой черный дым поднимался в чистое небо.
      – Сюда! Сюда! – Майор приставил лестницу к стене. – Лезем на крышу…
      Он оглянулся и увидел, что появился первый погромщик, кричащий, весь в крови, угрожающе размахивающий саблей. Рис вскинул пистолет и выстрелил. Индус упал.
      – Вперед! – крикнул майор Элис, которая стояла, остолбенев от ужаса. – Ради Бога, вперед!
      Он не мог лезть наверх без нее.
      – Вперед!
      Но было уже поздно. Элис шагнула к лестнице, и нога у нее подвернулась. Она опустилась на колени и отчаянно заплакала. В этот момент во двор ворвалась группа мятежников, и два офицера, защищавшие вход, были зарублены в считанные секунды.
      Второй раз майор выстрелить не успел.
      Мятежники набросились, и от майора и Элис не осталось ничего узнаваемого.

      Уже стемнело, когда полковник Милз вернулся к Морапур. С ним были десять солдат и три офицера из Шестого драгунского гвардейского полка – и это было все. Они проделали длинный, утомительный путь. Полковник был измучен увиденным в Меруте и с тревогой думал о судьбе своего лагеря. Он чувствовал себя униженным из-за безответственности и неорганизованности, проявленной офицерами в Меруте. Было похоже на то, что, несмотря на регулярные предупреждения, они оказались полностью неподготовленными к случившемуся и не знали, что следует предпринять. Всю дорогу в Морапур полковник приходил в отчаяние, постоянно сталкиваясь со следами свершившейся бойни. Повсюду виднелись разрушения, разбросанные тут и там сожженные повозки, забитые ослы, в смердящих останках которых копошились мухи.
      Наконец они въехали в Морапур. Город замер. Перед лагерем отряд замедлил движение. Все подавленью молчали. Морапур не избежал злой участи.
      Полковник спешился, за ним последовали другие. Милз стиснул повод коня и сглотнул комок в горле. Наклонившись к окровавленной женской туфельке, он заметил ногу, обрубленную в лодыжке. Солдата позади него вырвало. В тишине этот звук прозвучал оглушительно. Полковник закрыл глаза.
      – Боже мой… – пробормотал он. Собрав силы, он стал вглядываться в картину свершившейся резни. По главной дороге лагеря полковник приблизился к своему дому, его сердце замерло. На первый взгляд дом был не тронут. Он бросил повод и побежал, выкрикивая имя Элис. На бегу, ноги зацепились за что-то, и он едва не упал. И тогда на земле полковник разглядел… Он упал на колени и спрятал лицо в ладони, не проронив ни звука. Реджинальд узнал руку Элис – на ней было кольцо, подаренное им ко дню ее рождения.
      Трудно сказать, сколько прошло времени, пока удалось собрать останки и вырыть могилы, но эту кошмарную работу нужно было закончить. Внезапно земля задрожала, а небо озарилось оранжевым светом. Это в Дели англичане взорвали арсенал, чтобы боеприпасы не достались мятежникам. Взрыв ощущался на много миль кругом. Немногие слуги, оставшиеся в лагере, бросили все дела, сбились в кучу, причитая и молясь. Некоторые солдаты от испуга уронили лопаты, а один споткнулся и упал.
      – Что за чертовщина? – Полковник тяжело дышал, пот ручьями стекал на забрызганную кровью форму. – Вставай! – крикнул он лежавшему солдату и пнул его в спину. – Вставай, я сказал!
      – Это в Дели! – сказал один из молодых офицеров. Его форма тоже была в крови. Он провел рукой по лицу и оставил на нем след грязи, пота и крови. Полковник не выдержал и отвернулся.
      – Кто знает, что там произошло, могло быть все… – внезапно голос офицера сел. За спиной полковника он увидел женскую фигуру в европейской накидке. – О, черт! – Он рванулся вперед.
      Полковник резко обернулся:
      – Боже! Элис!
      Он узнал этот шелк и замер, не веря своим глазам. Затем он бросился вслед за офицером к дому.
      Нянька слезла с чердака, напуганная сильным толчком, и стояла, ослепленная светом после многих часов, проведенных во тьме. Голова ее была покрыта накидкой госпожи, к груди она прижимала кричащего ребенка, тщетно пытаясь успокоить его. Только один подавленный всхлип слетел с ее уст, в глазах был безмерный ужас. Выбравшись из укрытия навстречу опасности, она безумным взглядом всматривалась в окружающее. Молодой офицер подбежал к ней первым. Схватив ее за плечо, он рывком стащил шаль и понял, что обманулся. Разочарование разожгло в нем гнев.
      – Что это, черт побери? – Он потянул за край накидки и смял ткань. – Господи! Ты, бесчестная тварь… – И он замахнулся на няньку.
      – Отпустите ее! – крикнул подбежавший полковник, задыхаясь.
      Когда он понял, кто скрывался под накидкой, боль пронзила его с такой силой, что он схватился за сердце.
      – Это нянька, – сказал он медленно, – нянька миссис Милз. – Полковник несколько раз глубоко вздохнул и, превозмогая себя, распрямился. – Оставьте нас, майор.
      Не глядя на служанку, он забрал у нее сына.
      – Я же сказал: вы свободны! – повторил он приказ, и ребенок расхныкался от его громкого голоса. Молодой офицер повернулся кругом.
      С сыном на руках полковник Милз вошел в дом, не обращая внимания на всхлипывания няньки, следовавшей за ним. Он нес ребенка неумело, опыта у него не было, печаль отнимала силы. Сын начал плакать, и плач его тонул в мертвой тишине, окружавшей их.
      Было уже темно, когда полковник, наконец, вышел из дома.
      Нянька, вошедшая за ним, забрала у него ребенка, покормила и переодела, но полковник с трудом воспринимал происходящее. Он долго сидел в темноте среди ужасного хаоса, который Беснующаяся толпа оставила после себя, и незрячими глазами смотрел на то, что осталось от сада, особенной гордости Элис. Он не пытался проникать в смысл происшедшего, ему слишком много пришлось повидать в жизни страшного, но он хотел найти виновного. Как человек военный, полковник считал, что кто-то должен понести ответственность за все. Ничто просто так не происходит, все события бывают организованы. И пока он так сидел, его гнев и печаль указали на источник зла. Ум его, пораженный несчастьем, обвинил Индраджита Рая.
      Беда в Морапуре готовилась – так он понял. Не об этом ли говорил сынок Рая? Как он сказал? Что ситуация нестабильная? Он наверняка знал, думал полковник. А если он знал, значит, и его отец знал! Определенно знал, а мог быть и организатором! Милые, улыбающиеся индусы, с их вечеринками и сандвичами; все это было хитростью, западней, лишь бы внушить нам ложное чувство безопасности. Но эта выходка сынка, который не смог сохранить спокойствие! Не смог удержать свой лживый рот закрытым, не так ли? Полковник встал впервые за много часов, ноги затекли от долгого сидения, и начал вышагивать взад и вперед. Все начало вставать на свои места. Визит Нанды, вечеринка; картина становилась настолько ясной, что он не мог понять, какого черта он раньше не догадался! Он шагал, и голова его работала. Нанда должен был слышать о мятеже, он служит магарадже. Рай – ювелир магараджи. Что, если Рай замышлял все это годами, а сейчас решил, что волнения в армии – это самый подходящий случай? Он вполне мог разворошить осиное гнездо, баламутить и подстрекать всех в этой обстановке.
      Полковник стоял на ступенях разграбленного дома и глядел на фонари по всему лагерю, освещающие путь похоронным командам. Он ухватился за перила, голова его кружилась, его шатало от гнева и усталости.
      – Господи Иисусе, он мне за все заплатит, – процедил полковник сквозь зубы. – Он мне заплатит за участие во всем этом.
      Но тут плач ребенка прорезал тишину и Реджинальд задрожал от боли.
      Его сын плачет. Генри Реджинальд Милз звал маму.
      – Капитан! – Милз позвал офицера, руководившего выкапыванием могилы. Тот, вытянувшись в стойке «смирно», стер с лица пот, застилающий глаза. Он весь день работал на убийственной жаре, и весь мир для него превратился в смесь пота, крови и грязи.
      – Да, полковник? – Офицер отвел взгляд, не имея сил смотреть на командира, останки жены которого он только что похоронил.
      – Капитан, вы поедете в Морапур. Там живут люди, ответственные за сегодняшние беспорядки, я хочу их допросить.
      Капитан сглотнул, его твердый кадык с трудом дернулся и вернулся на место.
      – Сэр, я думаю, сначала нужно все кончить здесь. Я…
      – Я отдал приказ, капитан! – прервал его полковник. – Меня не интересует, что вы думаете! – Он выставил вперед подбородок и расправил плечи. – Суд должен быть свершен, и мы должны об этом позаботиться. Люди, которых я требую сюда, принадлежат к семейству Рай. У них мастерские в городе и дом на окраине. Я хочу, чтобы они к вечеру были здесь.
      – Да, сэр.
      Капитан воткнул шпагу в землю и, подойдя к копающим солдатам, отдал приказание. Один Бог ведает, что задумал полковник, но у него нет прав задавать вопросы. Капитан надеялся, что особых проблем не будет.
      Бедный полковник, очевидно, вне себя от горя, но, поскольку он его командир, лучше подчиниться приказу.
 
      – Англичане, хозяин! Пожалуйста, быстрее… там солдаты!
      Индраджит Рай выбежал из супружеской спальни в коридор, оправляя накинутую куртку. Зала была в темноте, слуга стоял у двери с фонарем. Индраджит Рай услышал шаги Джагата в его спальне и позвал сына: