— А что ты уронил? — спросил Иржи.

— Кирку. И пороховницу тоже. Один заряд только остался. В стволе. Да и то если не подмок.

— Ничего. Стрелять тут вроде не в кого.

— Кто знает. Даже обезьяна с оружием уже есть человек. Смотри. — Иоганн поднял фонарь.

Над серединой колодца висел толстенный, с мужскую руку, канат. В отличие от всего, что попадалось до сих пор, он совсем не выглядел старым, свет оставлял блики на его черной, глянцевой, удивительно гладкой поверхности.

— Ох, — сказал Иржи. — Вдруг это щупальце?

— Щупальтце? — хмыкнул Иоганн. — Какое еще щупальтце?

— Смотри, так и подрагивает.

— Труба это, а не щупальтце. Что, дальше-то слабо идти?

— Это кому? — надменно спросил Иржи. Труб он не боялся. А вот Иоганн встревожился.

— Интересно, — сказал он. — А трубу кто сделал? Не рабы же. И куда это нас занесло?

А занесло их вроде как во внутренность конической башни, построенной наоборот, вниз вершиной и вверх расширенным основанием. Тщательно осматривая стены, Иоганн и Иржи обошли дно этой каменной воронки по окружности, но никаких ходов или запертых дверей не увидели. Зато по стенам вилась спиральная лестница со ступенями из серого металла. Из этого же металла были выточены тонкие стойки ограждения.

Иоганн постучал костяшками пальцев. Ступенька отозвалась чистым звуком.

— Не железо, нет. Никакой ржавчины. В погреб бы такую лестницу, даже правнуков переживет. И кто же это выковал, а? — Не знаю. Пора идти, — сказал Иржи.

Страх у него исчез, уступив место нетерпению и жгучему любопытству. Иоганн, похоже, испытывал то же самое. Он перебросил штуцер за спину, осторожно попробовал ногой нижнюю ступеньку.

— Крепкая. Очень даже крепкая.

По мере того как они поднимались, становилось светлее. Вверху уже хорошо различался край кладки. Черный канат переваливал через него, уходил куда-то вбок.

— Дай-ка выглянуть, — шепотом предложил Иржи.

— Я тоже умею.

— Моя голова быстрее твоей прячется.

— Йа? Почему так думаешь?

— Потому что думаю мало, — нервно усмехнулся Иржи. И приподнял голову над последней ступенькой. Колодец открывался в сводчатый подвал с проходом в

середине. На противоположной стене горела чудная лампа. Не коптила, не потрескивала, свет давала ровный и какой-то уж очень белый. Но этого света не хватало, поскольку подвал был длинный, да еще по обеим сторонам от прохода находились вырубленные в скале боковые ниши. А черная труба висела под потолком, ее дальний конец исчезал в стене над лампой.

— Никого нет, — сообщил Иржи.

— А никто и не нужен, — отозвался Иоганн. Выбравшись из колодца, они медленно двинулись вперед. По бокам от прохода, за остатками сгнивших деревянных

решеток, располагались темные норы. Вероятно, когда-то они служили тюремными камерами и с тех пор на стенах кое-где еще оставались обрывки цепей.

— Нечистое дело, — прошептал Иоганн. — Тут кто-то должен быть. Лампаду ведь заправлять надо.

Иржи кивнул.

— Интересно, а чем ее заправляют? Свет уж больно ровный

— И фитиля не видно. Круглая слишком. Мне это не нравится. В Поммерне таких делать не умеют.

— Сбежать еще успеем.

— А я и не собирался, — заверил Иоганн. Крадучись, они подобрались к освещенной стене. В ней,

выше уровня пола, имелась дверь, а под дверью — лесенка со ступенями все из того же серого незнакомого металла. Вот под эту лестницу им и пришлось нырнуть, поскольку дверь вдруг бесшумно начала отворяться.

В подвал вырвался сноп света. Послышался низкий гул, к которому примешивалось странное жужжание. Через мгновение чья-то ступня с лязгом опустилась на верхнюю ступеньку. В щель было видно, что обута она в чудной башмак из отсвечивающего металла.

Лязгнул второй шаг. Очень странное существо, казавшееся целиком отлитым из чего-то блестящего, жужжа и позванивая, спустилось по лестнице, постояло немного, потом направилось дальше.

Шло оно точно по середине прохода. Узкий луч света одну за другой обшаривал боковые камеры. Свет исходил прямо из головы непонятно кого.

Добравшись до отверстия колодца, призрак Замковой горы пожужжал и начал спускаться. Исчезли ноги, туловище. И тут железный человек приостановился. Его круглая голова повернулась назад, за спину, еще раз осветив подвал.

Сильная рука Иоганна пригнула Иржи к полу. И вовремя. Луч скользнул прямо над их спинами. Скользнул, вернулся, чуть помедлил и наконец погас. Железная голова скрылась за краем кладки. Еще некоторое время слышалось жужжание, но вскоре оно стихло.

Путь к бегству был отрезан. Иоганн шепотом выругался.

— Назад теперь нельзя. Давай двигать вперед.

— Да? А вдруг там... Иоганн пожал плечами

— Может, и да, может, и нет. Но на обратном пути железяка нас обязательно увидит, два раза так не везет. А мне что-то не хочется ему под руку попадаться, знаешь ли. Надо искать другой выход, да поживее.

— А он есть, другой выход?

— Должен быть. Этот железный как-то же сюда забрался.

— Вот вляпались... Пропади он пропадом, этот клад! Иоганн не слушал. Выставив перед собой штуцер, он

выбрался из-под лестницы, заглянул в открытую дверь и долго что-то там рассматривал. Потом осторожно вошел.

Делать было нечего. Оглядываясь на каждом шагу, Иржи тоже поднялся по ступенькам и перешагнул порог.

За дверью располагался просторный зал, в котором стояла очень широкая светящаяся колонна. Она-то и гудела. А черная труба из колодца сливалась с полупрозрачным боком колонны и еще немного просматривалась там, внутри. Вверху, у потолка, от колонны венчиком разбегались трубы, но уже потоньше и белые. Пахло грозовой свежестью и еще чем-то вроде мокрых сосновых опилок. Стена напротив колонны была украшена изображением длинноногой птицы с розовыми перьями.

— Фламинго, — прошептал Иржи. — Отец мне про них рассказывал.

— Какое фламинго?

— Ну, птица так называется.

— А-а.

Прижимаясь друг к другу, кладоискатели обогнули колонну, остановились перед изображением. Птица была нарисована очень здорово, выглядела совсем живой. Даже погладить хотелось. Иржи не удержался и тронул розовые перья.

— Стой! — прошипел Иоганн. — Убери руки!

Но опоздал. Стена вдруг дрогнула, разъехалась, открыв маленькую, уютно освещенную комнатку размерами с кладовку

— Ох, — сказал Иоганн. — Я туда не полезу.

— Полезешь, — заверил Иржи.

— Вот уж нет.

— А ты ничего не слышишь? Иоганн прислушался.

— Лязгает чтой-то. Вроде бы лом по ступенькам волокут. Ах, черт! Да ведь этот упырь закрыл стену! Там, внизу.

— Вот-вот. Закрыл и возвращается.

— Ладно. Возьмем себя в руки! Аллес гут.

— Что — аллес гут? Аллее капут!

Они заскочили в комнатушку. И тут стены съехались, пол дернулся. Иржи даже присел с перепугу.

— Говорят, у курфюрста такая штука тоже есть, — спокойно сказал Иоганн. — Лифтом называется. Водяное колесо за канаты тянет, вот он и поднимается. Интересно, а где тут водяное колесо?

— Очень интересно, — пробурчал Иржи.

Лифт остановился. Иоганн вышел первым, но тут же попятился.

— Ирж, — просипел он. — Ты только не пугайся.

— Ох, — сказал Иржи. — А теперь-то что?

— Да так... мертвяков полно.

Иоганн чуть отодвинулся. На полу длинной залы лежала знакомая черная труба. От нее отходили ответвления вправо и влево, к стеклянным, подсвеченным изнутри шарам. В каждом из них плавало, медленно вращаясь, обнаженное человеческое тело.

Там были и мужчины, и женщины, человек двадцать пять — тридцать. Все они сохраняли одну и ту же позу — голова пригнута к коленям, крепко обхваченным руками. И все они были одного возраста — не молодые, но и не старые. В самом соку, как говорится. Причем буквально.

— За что ж их так-то... заспиртовали? — поразился Иоганн. — Как лягушек каких. Ад тут, что ли?

— Ты же говорил, что ада нет.

— Йа. Значит, это не ад, — уверенно сказал Иоганн. — Музей, наверное.

— Какой там музей, — забормотал Иржи. — Кладовка. Припасы людоеда...

В жидкости, наполнявшей шары, вспухали пузыри. У подножия каждого диковинного сосуда горели зеленые огоньки. Слышались шорохи, протяжные шумы, напоминающие вздохи великанов. Иоганн ткнул Иржи в бок.

— О! Гляди, гляди, какая баба. А вон еще. Пожалуй, покрасивше. Коленки даже подтянуть не смогла. Эти мешают... образования. Надо же! Больше, чем у моей Матильды. Ну, чудеса... Нет, ты глянь! Чего отворачиваешься? Посмотреть-то не грех.

— Слушай, хочешь попасть в такой шарик? — спросил Иржи.

— Вот придумал!

— Тогда хватит ведьмами любоваться. Сейчас железяка появится.

— Молод ты еще, — хихикнул Иоганн.

— Это правда. Жить пока не надоело.

Иоганн не без сожаления оторвался от соблазнительного зрелища и неохотно припустил трусцой вдоль черной трубы. Иржи бесцеремонно его опередил. С детства развитое чувство подсказывало, что их уже догоняют. Какой-то орган между лопатками то распухал, то испуганно съеживался. Быть может, душа.

Следующий зал был заполнен светом, льющимся с потолка. А пол почти отсутствовал. Его место занимало озеро с темно-зелеными растениями. По водной поверхности гуляла волна, даром что никакого ветра не ощущалось. Водоросли угрожающе шевелились. Сильно пахло грозой.

— Не нравится мне тут, — заявил Иоганн. — Хотя и чисто. Иржи расслышал знакомое жужжание. Почему-то не только сзади, но вроде бы и спереди

— Быстрее! Шнелль!

В спешке они потеряли осторожность и едва не поплатились: за поворотом, в небольшой комнате, двумя рядами стояли железные человеки. Примерно такие же, как тот, в подвале.

Некоторые шевелились, перемигивались огоньками. Лиц у них не было. На месте лица у каждого располагалось что-то расплывчатое, дрожащее и переливающееся. Иногда там проступало как бы зеркало, в котором отражались испуганные, ошалевшие, изогнутые физиономии то Иржи, то Иоганна.

Иоганн остановился и открыл рот. Потом сделал попятное движение.

— Ох! Вот же страсти!

Он начал медленно разворачиваться туловищем в одну сторону, а головой — в другую. Иржи схватил его за рукав.

— Куда, ненормальный?! Ходу, ходу!

Иоганн опомнился, и они пробежали мимо шеренг медлительных великанов. Последний протянул руку и успел ухватить Иоганна за шиворот. Но тот вдруг присел и резко рванулся в сторону. Послышался треск, в пальцах железяки остался воротник, а Иоганн был таков. Даже Иржи обогнал. Спасла полицейская выучка...

Потом были какие-то переходы, круглый зал вроде церкви, только побольше. Вдоль стен вместо икон там стояли длинные столы, по которым перебегали искры, а в наклонных окнах то появлялись, то пропадали изображения.

На тонком канате раскачивался тяжелый шар, похожий на пушечное ядро, но не черное, а золотистое. Что-то с натугой выло — сначала медленно и басом, а затем быстро, противно и визгливо. Мигал красный свет. Позади слышались хрипы, вздохи, шум льющейся воды, голоса и шипение — будто толпа чертей пробудилась от сна и всем скопом принялась умываться.

Они бежали, спотыкаясь о многочисленные канаты, лежавшие на мягких, но странно звонких полах, а за ними лязгали железные шаги, то отставая, то приближаясь. Несколько раз над ними пролетела какая-то попискивающая штучка, но когда Иоганн замахнулся прикладом, она шарахнулась в боковой коридор и больше не показывалась.

— Ни за какими кладами... да ни за что в жизни... — пыхтел Иоганн. — Не нравится мне здесь! Хотя и чисто...

Неожиданно он затормозил. Иржи ткнулся в его спину.

— Ох, ну что там еще?!

— Тс-с!

Они остановились перед поворотом, за которым начинался полутемный тоннель. Оттуда, из-за поворота, слышались неспешные шаги. Шарк-шарк-стук, пауза. И вновь — шарк-шарк-стук. Будто старик с клюкой брел. Или старуха. В тоннеле мерцал призрачный голубой свет, как от гнилушек на болоте. С каждым шаркающим шагом он становился чуть-чуть ярче.

— Совсем не хочу знать, кто там, — прошептал Иоганн. — А ты?

Иржи мотнул головой:

— Обойдусь.

Они бросились в боковой ход. И чем дальше бежали, тем страшнее делалось. Как в дурном сне, коридор постепенно становился ниже, уже, темнее. Под конец он вообще превратился в трубу, в которой можно было идти только согнувшись в три погибели.

— Назад дороги нет, — сказал Иоганн.

Иржи кивнул. Вскоре пришлось опуститься на четвереньки. И тут появилась надежда. Иржи почувствовал дуновение свежего, пахнущего рекой ветра, а впереди обозначилось светлое пятно.

Он рванулся дальше, яростно работая локтями и коленками. А за их спинами уже мелькал зловещий луч, слышались звонкие лязги. Только бы не бабахнул из чего-нибудь, подумал Иржи. Здесь, в совершенно прямой трубе, промахнуться невозможно. Особенно если картечью..

Труба выходила на обрывистый склон горы, высоко над Быстрянкой. Иржи порвал матерчатую сетку, закрывавшую отверстие, раздвинул стебли дикого хмеля и тут же судорожно уперся в гладкие стенки — дальше был почти вертикальный обрыв.

За рекой, как на ладони, лежала деревня с темными еще избами. А в деревне тревожно скулил Бернгардт, родненький.

Ближе поблескивала Быстрянка. Внизу, под самым обрезом трубы, в предрассветных сумерках угадывались заросли тальника. У Иржи мелькнула мысль о том, что, если придется падать, кусты в какой-то мере смягчат удар. Но проверять это очень не хотелось.

Позади испуганно бубнил Иоганн.

— Чего? — спросил Иржи.

— Обрыв там?

— Обрыв.

— Веревку с тебя размотать?

— Давай.

Иржи лихорадочно принялся ощупывать стенки, пытаясь найти что-нибудь, что позволяло бы закрепить конец веревки. Однако внутренность трубы оказалась абсолютно гладкой. Ни выступа, ни отверстия, ни даже царапины.

Отчаявшись, он выглянул наружу.

Начинало светать. На куполе колокольни уже отразилась заря. С крыши Промехиной мельницы опять каркал ворон. Порядочные птицы еще спали.

— Во жуть. Иоганн, привязать-то не за что.

— Что ж теперь, пропадать? Ты как хочешь, а я в стеклянный шар не собираюсь. Пошшупай снаружи, хорошенько пошшупай. Люс, люс. Должно быть что-то! Иначе как?

— Бесполезно. Голый камень.

— А хмель?

— Хлипкая трава. Хотя погоди-ка. Он перевернулся на спину

— Держи меня за ноги!

Иоганн вцепился мертвой хваткой. Иржи высунулся по пояс и начал шарить руками.

— Слава те, Господи...

Он обмотал веревку вокруг трубы, края которой ладони на две выступали из скалы.

— Все. Отпускай меня.

— Не могу, — прохрипел Иоганн. — Руки свело. Иржи чертыхнулся.

— Сейчас же отпусти!

— Да не получается! — отчаянно сказал Иоганн.

— Послушай, — вдруг сказал Иржи. — Кажется, в трубу кто-то лезет.

— Да ну?!

Руки Иоганна разжались. Потом, внизу, когда они уже спустились, дуя на ободранные веревкой ладони, Иоганн спросил:

— А как ты узнал, что кто-то лезет? Я так ничего не слыхал.

— Я тоже не слыхал.

На Иоганна навалился истерический смех.

— Ну, парень, ты даешь! «Кто-то лезет»... Надо же сообразить! Я чуть не обмочился.

— Тише ты. Что с веревкой-то делать? Нельзя ее тут оставлять.

— Айн момент!

Продолжая похохатывать, Иоганн вытряс из штуцера порох.

— Давай чиркни.

Порох вспыхнул. От него занялась просмоленная пенька. Огонь разгорелся, побежал наверх, слегка раскачиваясь от утреннего ветерка.

— Вот теперь точно аллес гут. Унесли мы ноги! Чего грустишь?

— А ведь там свои веревки есть, — сказал Иржи. — Вдруг железяки спустятся? Иоганн почесал затылок.

— М-да. А чего ж они до сих пор не спускались?

— А до сих пор их не будили.

— Тоже верно. М-да, натворили дел. Интересно, во что же мы с тобой вляпались, а?

— Как — во что? В небесников, во что же еще. Тут Иоганн взял да и посерел.

— Лучше бы ты ошибался, парень. Вот в небесников я верю. Надо же! Под самым боком такую базу отгрохали, а никто ничего и не заметил. Вот скрытные бестии!

— Деревенским-то говорить? Иоганн отрицательно качнул головой.

— Лежали себе те железяки сто лет, еще сто пролежат.

— А если не пролежат? Возьмут да и повылазят.

— Чего ради? Железяки же вроде слуг при небесниках состоят. Без приказу никуда не полезут.

— А по приказу?

— Ну, это ты хватил. Небесники поцивилизованнее нас. Что, убивать бросятся? Или грабить? Да они сами нас опасаются, раз прячутся.

— Чего ж ты тогда перепугался?

— Да так, с непривычки.

Иржи посмотрел вверх. Там на вершине горы еще тлел остаток веревки.

— Все-таки о небесниках должны знать.

— Кто?

— Ну, те, кому полагается. Сам курфюрст в конечном счете.

— Ага. Сам курфюрст. Ты вот что, парень. Никакому курфюрсту докладывать мы не будем. У курфюрста и без того дел полно, давай побережем государя, лады? Не было ничего этой ночью! И все тут. А если железяки и полезут, то мы здесь ни при чем. Вот тогда курфюрст пусть и думает, что делать. Ферштеен зи?

— Йа

— Вот и отлично.

Они перешли Быстрянку и поднялись по переулку.

— Ну как, — спросил Иржи, — кладом-то доволен? Иоганн показал внушительный кулак.

— Ду ист думкопф. Пустая голова.

— А ты?

— О! Я — другое дело. Я есть старая пустая голова. Иржи кивнул.

— М-да, — произнес Иоганн. — И столько приключений и никакого толка, вот что досадно.

— Почему? Есть польза.

— Какая?

— Мы теперь знаем, как будят железяк.

Иоганн ничего не сказал, только хмыкнул. У плетня его ждала Матильда. Она что-то выпалила по-немецки и ушла в дом. Иоганн побагровел.

А Иржи ждала мать. Ничего не сказала, только сгорбилась, но ее было до того жалко, что захотелось плакать.