11. ЗАГЛОТАИ МЯГКОТЕЛЫХ

Плот медленно обогнул мыс и выплыл на середину реки. На черной воде заиграли блики огня. Послышались голоса. У костра, шагах в сорока от берега, Мартин увидел группу пестро одетых людей. Так и захотелось крикнуть: люди родненькие, как я по вам соскучился, гуманоиды-человечки! Но вот этого делать никак не стоило. Стоило выяснить, что же это были за гуманоиды.

С ближайшего луга доносилось позвякивание удил. А на вершине холма различался темный силуэт дозорного. Через минуту уже можно было расслышать отдельные слова. Увы, говорили на одном из магрибских диалектов. Мартин опустил голову и плотно прижался к бревнам.

— Другое племя? — чуть слышно поинтересовался Хзюка.

— Еэ. Плохие люди.

— А, — сказал ящер, — понятно со всех сторон. В другом племени хороших не бывает.

И вновь окаменел. Мартин хотел было ему возразить, но передумал. Решил отложить спор до лучших времен.

Довольно долго плот оставался незамеченным. Он успел миновать уже значительную часть опасного пространства, когда один из эмирцев взял бурдюк и спустился к берегу. Подошел к воде, присел на корточки, наполнил мягкий сосуд, выпрямился. И тут что-то привлекло его внимание.

Человек приложил ко лбу ладонь, секунду всматривался, а потом негромко крикнул. Всего одно слово, но этого оказалось достаточно. Несколько из его товарищей вскочили. Другие принялись будить спящих.

— Плохо дело, — прошипел Хзюка.

— Погоди, не стреляй. Вдруг еще повезет...

Но надежд становилось все меньше. Несколько магрибинцев подошло к берегу. Совещались они недолго. Один поднял к плечу короткий кавалерийский штуцер.

Грохнул выстрел. Пуля перелетела через плот и шлепнула по воде. Прозвучал начальственный голос:

— Пустая голова! Не знаешь, что ночью все предметы кажутся дальше, чем на самом деле? Дайте мне ружье.

Второй выстрел был гораздо удачнее. Рядом с ногой Мартина отскочила щепка. А на холме уже седлали лошадей.

— Выхода нет, — прошептал Мартин. — Когда прицелятся еще, пускай стрелу. Понял? — Не со всех сторон. Двух-трех достану. А что дальше?

— Не знаю. Но в руки им попадаться нельзя. Дашься в руки — достанется ногами.

— Теперь понятно. Дашься в руки — достанется ногами. Жизнь она такая. По обе стороны хребта, — квакнул ящер.

Хзюка стрелял лежа, но для него неудобных положений не существовало. Мартин видел, как не успевший спустить курок эмирец вдруг выронил штуцер и схватился за живот. Послышались изумленные возгласы, проклятия.

— Хзюка, ныряем!

Они очень вовремя соскользнули в воду, скрывшись за плотом. С берега тут же затрещали выстрелы. Пули с чмоканьем врезались в воду, глухо били по мокрым бревнам. Вокруг посыпались крошки и целые куски дерева. Потом стрельба прекратилась. Там, на берегу, заряжали оружие.

— Ты как, живой?

— Живой, — отозвался Хзюка. — А ты?

— Тоже.

— Что теперь делать?

— Плыть дальше.

— Они обгонят нас на шуссах и устроют засаду. Мартин осторожно выглянул из-за плота.

— Могут. Но... вряд ли.

— Почему?

— У них что-то случилось.

На берегу сначала было тихо. И вдруг послышались топот, звон железа, испуганные вопли. Мартин рискнул выглянуть еще раз.

Вокруг стоянки эмирцев метались тени. Хлопали пистолетные выстрелы. В свете костра поблескивали клинки. Кто-то вскочил на лошадь, но тут же качнулся, выронил поводья и упал.

— Хзюка! Там настоящий бой.

— Вижу.

— Да с кем же они дерутся? Сами с собой? — Нет, — довольно сообщил ящер. — С хачичеями. Хачичеи решили, что мы прячемся у этих мягкотелых, Мартин. Хачичеи любят простые объяснения.

— Близко подобрались, неугомонные. Вот не думал, что когда-нибудь буду им благодарен.

— Да, странно получилось. Выходит, хорошо, что ты их не всех поубивал на перевале, Мартин.

— Добрые дела вознаграждаются иногда самым неожиданным образом.

— Иногда, — проворчал Хзюка.

— Интересно, а кто же победит?

— Хачичеи, конечно. Их больше и они хорошо выбрали момент.

— Не уверен. Смотри! — Мартин махнул рукой назад. Выше лагеря магрибинцев через реку переправлялись

всадники. Их было не очень много, но они заходили в тыл нападавшим хачичеям.

— Слава великому Мососу! — сказал Хзюка. — Теперь-то уж хачичеев прикончат.

— Зато магрибинцы решат, что мы тоже хачичеи и своим плотом отвлекали их внимание от главного отряда.

— И я бы так подумал, Мартин. Давай убираться отсюда. Сыс!

Мартин тут же взобрался на плот и схватил обломок весла. Хзюка улегся животом на бревна и принялся грести руками. Через пару минут плот наконец миновал опасное место и скрылся за поворотом реки.

— А правильно, что мы не высадились на берег, — похвалил Хзюка. — Есть у тебя чутье, мягкотелый. Пожил бы у нас еще год-другой, глядишь, и сделался бы настоящим схаем.

— Если б дожил, — усмехнулся Мартин. — В Схайссах это плохо получается.

— Хо! А где же твоя оптимизма?

— Оптимизма у меня не простая, а историческая.

— Это как? — Ну, я верю, что когда-нибудь будет хорошо. Только вот не обязательно мне.

Хзюка озадаченно промолчал.

Весь остаток ночи и утро они не слезали с мокрых бревен. Проплыли не меньше тридцати километров. Можно было и больше, но Мартин осторожничал, часто причаливая к берегу, чтобы подняться на холм или дерево для осмотра местности. И хотя впереди ничего подозрительного не попадалось, опасность могла появиться в любой момент. Ничья Земля полна сюрпризов, место такое.

Странное явление случилось после полудня. Течение в реке сначала замедлилось, потом вода остановилась и начала подниматься вспять, вверх по руслу, затапливая берега. Плот пришлось срочно привязывать к дереву.

— Ну все у вас наизнанку, — ворчал Хзюка. — То вода горячая, то река вверх течет. Виданное ли дело! Что происходит?

— Начались штучки Громозера, — непонятно сказал Мартин.

— Что такое «штучки»?

— Потом объясню. Сейчас некогда, к нам едут гости.

— А! Давно не было.

Мартин посмотрел на реку. Вода продолжала прибывать.

— Надо ж так, — с досадой пробормотал он. — Ни часом раньше, ни часом позже.

— Да где они, гости?

— Вершина холма на восходе Хассара. Видишь?

— Смутно. У тебя хорошие глаза. Сколько их?

— Не меньше пятнадцати. Есть свободные лошади. Наверное, тот самый отряд, который дрался с хачичеями.

— Тогда они ищут нас. Очень хорошо.

— Что — хорошо?

— Значит, хачичеев больше нет. Без шуссов они не могли убежать

— Зато есть эмирцы, брат мой рептилий. Они ничуть не лучше хачичеев, уверяю тебя. В этих местах кого б ни встретил, всяк хватается за оружие. Никакого разнообразия. Ну вот, плыл себе наш плот. Плыл, никого не трогал. Так нет же, обязательно пальнуть надо было. До чего же надоело!

Хзюка старательно повторил новое слово:

— Имирсы... Всегда кто-нибудь есть, брат мягкотелый. Всегда найдется охотник либо тебя ограбить, либо съесть, или просто придушить, чтобы ты его не придушил. Так везде, не только в здешних местах. Жизнь вся такая, о Мартин. Нечему удивляться.

— Бывает и другая жизнь, Хзюка. Просто ты о ней не знаешь.

— Какая еще другая жизнь?

— Ну, когда все стараются друг другу не навредить, а помочь.

— Помочь? Все? Да ты не выспался, Мартин. Давно уже странное говоришь.

— Правду говорю. Быть может, сам увидишь. Если сегодня нас не убьют.

— Хо! Правда в том, что нужно уйти от имирсов. А я что-то не соображу как. В этих растениях, — Хзюка кивнул на камыши, — прятаться нельзя. Здесь-то нас и будут искать, а до ночи далеко.

— Верно.

— Пешком от шуссов не убежишь, даже от ваших малорослых. Что будем делать, Дьявол-Кричащий-в-Ночи? Решай. Здесь твоя земля.

— Да решим, решим, — вздохнул Мартин. — Нам гейзер поможет.

— Гейзер? Горячая вода?

— Горячая. А главное — быстрая. Только ты должен меня слушаться, что бы ни случилось. Как я тебя слушался в Схайссах. Все объяснять будет некогда.

— Значит, ты теперь машиш? Окончательно? — Машиш, машиш. Согласен?

— Хог. Но ты давай делай что-нибудь, машиш. Хватит оптимизму дожидаться, жить надо сейчас и жить надо нам.

— Сыс.

Мартин отвязал плот, спрыгнул в воду и перебросил ремень через плечо.

— Мы будем тащить его против течения? — удивился Хзюка.

— Не мы, а я. Пока еще есть возможность, побереги ноги.

— Они уже не болят.

— Слушай машиша.

— А если имирсы догонят?

— Не успеют. Скоро вода потечет туда, куда надо. Только и сейчас времени терять не стоит.

— Время терять никогда не стоит, — назидательно отозвался ящер. — Кто теряет время, тот теряет жизнь.

— Тебе бы философию преподавать, — пропыхтел Мартин. — Военно-полевую.

Хзюка порылся в мешке.

— Никакой хилософии нет, а вот мясо преподать могу. Он протянул кусок.

— Ешь.

— Не хочу.

— Давай-давай. Тащить не так скучно будет. Да и хилософию твою небось без мяса не поймешь.

— Ох, давно подозреваю, что ты материалист, о Хзюка.

— У нас это называется сиумаш.

— Сиумаш?

— Еэ. Начальник обоза. Очень почетно.

— Ага. И материально.

И вот их заметили. Магрибинцы заставили своих лошадей перейти на рысь. Они скакали напрямик, срезая большую излучину реки, приближались быстро, но и река уже приняла нормальное направление, течение с каждой минутой ускорялось. Мартин забрался на плот, взялся за весло. Хзюка стоял на корме, усердно работая шестом.

— Очень грязно кругом, — беззаботно сообщил он.

И вовсе не для того, чтобы подчеркнуть свое спокойствие. Мартин знал, что ящерам чуждо позерство. А ситуация, когда за тобой гонятся, в Схайссах вполне обыденна. Гонятся же там всегда для одного и того же. Никакого разнообразия, право слово. Берега же действительно были густо занесены илом, из которого торчали коряги, вырванные с корнем кусты, крупные камни. Пахло неприятно.

— Это все гейзер сделал? — спросил Хзюка.

— Да. А что?

— Некрасиво.

Услышать такое из уст самой практичности удается не каждый день. Мартин едва не расхохотался.

— Зато полезно, — сказал он.

— Еэ. Имирсы начали отставать, — согласился Хзюка. — Их шуссы вязнут в грязи. Но все равно некрасиво.

— В Схайссах лучше?

— Чего сравнивать. У вас деревья несерьезные. И заглотаев нет. Что за жизнь без заглотаев? Скука.

Мартин оставил в покое весло. Плот уже перемещался со скоростью бегущего человека. Эмирцы явно не успевали перехватить их до впадения реки в Громозеро, поэтому можно было и не надрываться.

— Погоди, будет еще кое-что похлеще ваших заглотаев.

— Когда?

— Скоро. Отдохни, Хзюка.

— Я не устал. Три дня ничего не делаем, только плывем.

— Все равно отдохни. Съешь что-нибудь тоже. Скоро нам потребуются все силы. Заглотаев здесь нет, но есть кое-что другое, даже более страшноватое.

— Ну и что тут у вас может быть страшного?

— Есть кое-что. Скучать не будешь.

Тем временем в соревновании с водой лошади все более заметно проигрывали, погоня отставала

— И что же это у вас опаснее заглотая? — продолжал любопытствовать Хзюка.

Мартин не ответил. Течение все ускорялось, их несло со скоростью никак не меньше тридцати километров в час. Вода отхлынула от берегов, но на середине реки собралась в гудящий вспененный поток. Плот сильно раскачивался, зарывался в буруны, вращался, его беспрестанно обдавало горячими брызгами.

Мартин превратил в корму свой конец плота и как мог старался направлять движение неуклюжей связки бревен все тем же веслом с выщербинами от пуль. Очень пригодился студенческий опыт сплавов по рекам Снейк, Амылу и Кандегиру. Там, на далекой, нереальной, совершенно недоступной Земле...

Вскоре они пронзили высокий бурун, промчались между двумя скалами, и тут река закончилась, выплеснулась в озеро. Очень странное озеро, поверхность имела заметное понижение по направлению от берегов к центру.

— Хо, — сказал Хзюка. — Кривая вода.

Все было правильно. Перед ними находилось знаменитое Громозеро, и Громозеро, находящееся в своей активной фазе, работающее.

— Эй, Хзюка! Кончай любоваться. Нужно плыть к берегу!

Хзюка схватил обломок второго весла и принялся энергично грести с правой стороны. Мартин греб слева. Но их совместных усилий оказалось недостаточно. Поток, вырвавшийся из речного устья воды, продолжал ускоряться. Плот двигался по спирали, смещаясь к страшной середине Громозера.

Мимо проносился заваленный плавником берег. До него было еще недалеко, но он удалялся. Усилия гребцов лишь несколько замедляли это удаление.

— Да куда это нас тащит, Мартин?

— На дне озера дыра, провал. Туда и тащит.

— Дыра? Там нам будет плохо.

— Очень даже..

— Давай бросим плот! Доберемся вплавь.

— Нельзя! В похлебку превратимся.

— В какую похлебку?

— Сваримся. Греби!

И они гребли изо всех сил. А водная воронка крутилась все быстрее. Плот не слишком быстро смещался к центру не столько из-за работы жалких весел, сколько за счет набранной инерции. Его пронесло мимо северного берега, потом проплыли восточный, южный, западный, вновь северный. Наконец течение начало замедляться.

Прошло еще немного времени. Середина озера начала искривляться, вспучиваться, образуя горб быстро чернеющей воды.

— Ну, теперь держись! — крикнул Мартин. — Хватайся за плот!

Хзюка бросил весло и вцепился в ремни, стягивающие бревна.

Послышался гул. Из глубин Громозера поднялся и оглушительно лопнул зловонный пузырь. Затем в небо ударил фонтан пара и черной горячей жижи. У его основания вздыбилась кипящая, всклокоченная и взбаламученная волна.

Плот швырнуло вверх, вниз, еще раз вверх, после чего с устрашающей скоростью поволокло к береговым скалам. Но благодаря высоте волны не разбило, пронесло дальше и бешено закружило. А потом все вдруг на мгновение остановилось, зависло, замерло, как на фотографии. И когда это мгновение миновало, вода медленно, неохотно начала спадать, потекла вспять. Тут славный корабль крепко ударился о камни и наконец развалился.

— Все, — сказал Мартин. — Еще раз уцелели. Прямо в привычку входит...

Хзюка сидел в горячей луже и с большим недоверием себя ощупывал. За его спиной что-то билось и извивалось.

— Эй-эй! — крикнул Мартин. -Что? — Обернись.

— Хо! — сказал ящер. — Махерена. Вот видишь, они у вас тоже водятся.

— Раньше не было. А как тебе наш заглотай?

Хзюка поспешно вскочил и обернулся к озеру. Там вспухал новый пузырь, побольше прежнего.

— Уй-ой! Наши заглотай подобрее будут. Не хочешь отсюда уйти, а, Мартин? Мне тут не нравится.

— Очень хочу, о Хзюка. Иначе сваримся.

Подобрав уцелевшие вещи и оружие, они не столько убежали, сколько уползли от следующего оглушительного выброса Громозера; только горячие брызги грязи долетели, прошлепав по их спинам.

Потом оба поднялись на обрывистый коренной берег и долго шли по цветущим лугам. Уже вечерело, когда впереди показалось нечто среднее между широким логом и небольшой долиной. До лесистых склонов Драконьего хребта оставалось всего километра полтора или даже меньше. Однако выяснилось, что преследователи тоже времени не теряли и от своей затеи вовсе не отказались.

Магрибинцы успели на безопасном расстоянии обогнуть озеро, поднялись на предгорные луга и пустили лошадей вскачь, намереваясь отрезать путь к спасительным горам.

Ситуация складывалась не слишком удачная. Быть может, Мартин с Хзюкой и успели бы добежать до опушки, если бы до конца выложились, но вот там, в редколесье, их уже вполне могли настичь.

Магрибинцы это поняли. Нахлестывая коней, они быстро сокращали расстояние. И вдруг чего-то испугались. Вся компания резко затормозила. Некоторые даже начали кричать, жестами предлагая беглецам возвращаться.

— Худое здесь место, — вдруг сказал Хзюка, останавливаясь и тяжело дыша.

— Почему? — Не знаю. Очень плохое место. Видишь, эти воины боятся за нами идти. И даже о чем-то предупреждают.

— Хитрость какая-то.

— Нет, не хитрость. Они вполне могут нас догнать. Нам угрожает что-то такое, чего имирсы даже врагам не желают.

— Но не возвращаться же к ним.

— Нет, возвращаться нельзя.

— Тогда — вперед.

И они двинулись дальше, уже шагом. Эмирцы не только их не преследовали, но, наоборот, стали поспешно разворачивать лошадей. Те слушались плохо, метались, взбрыкивали, пробуя сбросить всадников. Мартин не на шутку встревожился. Люди вполне могут хитрить и притворяться, но не лошади же! Надвигалось нечто действительно неприятное.

Однако каких-то определенных признаков опасности не наблюдалось. Был спокойный весенний вечер. Эпс клонился к горизонту, но светил еще ярко. Вокруг лежала довольно ровная местность с отдельными валунами, между которыми росла густая трава. Попадались кусты барбариса и шиповника. Но Мартин заметил, что над их цветами не вьются ни пчелы, ни осы, ни шершни. Комары, так досаждавшие во время сплава, тоже куда-то подевались.

— Почему нет ветра? — подозрительно спросил Хзюка.

— Ну, так бывает. Хотя для горных долин это редкость.

— И в небе никто не летает.

Его тревога все больше передавалась Мартину. Он посмотрел в небо.

— Да, ни птички.

Безмолвие и безветрие вокруг были редкостными. Стихло даже погромыхивание вулкана на близком уже Драконьем хребте.

— Давай идти быстрее, — озабоченно сказал Хзюка. Мартин вздохнул.

— Если это поможет. Неизвестно ведь, что и откуда нам грозит на этот раз

— Надо попробовать.

— А как твои ноги?

— Ноги как ноги. Ходят. Сыс! Не до болячек сейчас. Они ускорили шаг. Потом, когда трава под ногами вдруг

начала необъяснимо сереть, на глазах терять цвет, не сговариваясь побежали.

А трава все больше обесцвечивалась. Одновременно она становилась менее осязаемой, какой-то бесплотной, пока вообще не исчезла, вся сразу. Более того, оголившаяся почва выглядела необыкновенно. Все ее неровности начали сочиться блеском, напоминающим ртутный.

Этот блеск проступал снизу, пропитывал всю поверхность в округе, заполняя сначала мелкие рытвины, ямки, борозды, затем — ложбинки, овраги. Вскоре там и сям в дневном свете засверкали многочисленные лужи и озерца. Хзюка и Мартин старались держаться от них подальше.

— Хог! Что же это такое? — крикнул Хзюка.

Мартин остановился у одной из луж. При взгляде сверху блеск исчез, открылась неправильной формы глубочайшая дыра, наполненная тьмой. Далеко-далеко внизу там что-то рдело.

Мартин отшатнулся.

— Ни разу такого не видел, о Хзюка. Сдается мне, тут не обошлось без холодных ядерных превращений. Только не спрашивай, что это такое.

Ящер хмыкнул.

— Я не знаю холодноядных превращений. Но они мне не нравятся сразу со всех сторон.

— Да мне тоже, — сказал Мартин. — Особенно снизу. Он бросил камешек на блестящую поверхность. Как ни

странно, кусочек гранита не провалился, а несколько раз подпрыгнул, отскакивая, как от стекла или льда, но совершенно беззвучно. Потом его контуры размылись, камень оплыл, сделался призрачным и наконец полностью растворился в сияющем слое

— Тут у вас чудеса на каждом шагу, — сказал пораженный Хзюка. — И как вы с ума не сходите?

— Вот чтобы этого не случилось, лучше быть отсюда подальше, — сказал Мартин. — Сыс!

Они бежали по узким полосам земли, которые еще не подверглись странным изменениям. Приходилось уклоняться то влево, то вправо, иногда даже возвращаться назад, поскольку серые полосы истончались, кое-где уже и обрывались. В таких местах сияющие лужи сливались в настоящие озера. Их уровень неуклонно повышался, блестящая масса разливалась, окружая холмы и валуны. Она вела себя как жидкость, но жидкостью явно не была. А если и была, то твердой.

Окруженные этой субстанцией скалы начинали светиться снизу серебром, а выше багровели, будто раскалялись. В воздухе появился отчетливый запах паленого, но ни огня, ни дыма нигде не наблюдалось. Пахло чем-то вроде сохнущего сена и распаренных березовых веников, но эти запахи постепенно улетучивались, таяли по мере исчезновения травы.

Впереди и чуть сбоку оказался довольно высокий холм.

— Бежим туда! — крикнул Хзюка.

На вершине росло несколько молодых берез, между которыми еще сохранилась нетронутая трава. Мартин повалился на нее и несколько минут, пока не успокоилось дыхание, совершенно не мог пошевелиться. Хзюка принялся его тормошить.

— Надо... скорее... дальше. Опоздаем!

— Ох, отстань. Куда идти-то?

— Смотри!

К северу от холма в сторону коренного горного склона все еще тянулся язык серой почвы. Но на эту спасительную перемычку с двух сторон наплывало сияние.

— Туда, туда надо!

— Да, — сказал Мартин. — Двинулись.

Он поднялся на гудящие ноги и шатаясь спустился по склону