Изменчивая луна

Нивен Ларри
Изменчивая луна

      ЛАРРИ НАЙВЕН
      ИЗМЕНЧИВАЯ ЛУНА
      Перевод с англ. В. Портянниковой
      Я смотрел по телевизору последние известия и вдруг уголком глаз увидел что-то странное. Я тотчас же взглянул на балконную дверь, но ничего не заметил. В эту ночь луна светила необычно ярко. Отметив это, я улыбнулся и снова обратил свое внимание на телевизор, где уже шел комментарии Джонни Карсона.
      Когда началась реклама, я встал, чтобы заварить кофе. До полуночи давали обычно три-четыре рекламных ролика, так что времени у меня было достаточно. Луна вновь приковала к себе мое внимание. Мне показалось, что она стала еще светлее. Меня словно загипнотизировали. Я открыл стеклянную раздвижную дверь и вышел на балкон.
      Балкон был так мал, что здесь было место лишь для двоих (предположительно мужчины и женщины) и для гриля. Вид же отсюда открывался прекрасный, особенно на закате.
      Компания по строительству электростанций возводила как раз недалеко от моего дома офис, типичный современный небоскреб из стали и стекла. Пока был построен лишь стальной каркас, и его темный скелет резко выделялся при заходе солнца на красноватом вечернем небе. Великолепный вид, сюрреалистический, адски впечатляющий.
      Странный вечер...
      Никогда я еще не видел такой яркой луны, даже в пустыне.
      При таком свете можно прямо-таки читать, думал я, и вновь призвал себя к порядку. Возможно, дело лишь в одном моем воображении.
      В общем-то луна величиной всего с двадцатипятицентовик, если рассматривать ее на расстоянии трех метров (где-то я читал об этом). И поэтому ее света недостаточно, чтобы читать.
      А кроме того, она была видна лишь на три четверти. И все же - луна, сиявшая над Сан-Диего, затмевала даже цепочки огней мчавшихся мимо автомобилей. Щурясь, я посмотрел на луну и подумал о людях, которые ходили по ней и оставили на ней свои следы. В связи с тем, что я однажды написал об этом статью, мне была предоставлена возможность подержать в руках сухой, как кость, лунный камень...
      Я заметил, что шоу, которое я смотрел до новостей, продолжается, и снова вышел в комнату. Через плечо я еще раз посмотрел назад и заметил, что луна светит еще ярче, будто вышла из-за кучи облаков. Ее свет путал мысли, завораживал, дурманил...
      Она сняла трубку лишь после пятого сигнала.
      - Алло, послушай-ка, - сказал я.
      - Алло, - ответила она заспанным голосом.
      Черт побрал, я-то думал, что она тоже смотрит телевизор.
      - Не сердись на меня, у меня была причина разбудить тебя. Ты уже спишь или?.. Встань и - ты ведь можешь встать?
      - Который час?
      - Скоро полночь.
      - Великий боже!
      - Выйди-ка на балкон и оглянись.
      - Хорошо.
      Я слышал, как она положила трубку, и подождал. Балкон Лесли, как и мой, выходил на северо-запад, только он был на 10 этажей выше. Следовательно, вид с него был еще красивее. Луна светила в мое окно, как наведенный прожектор.
      - Стэн, ты здесь?
      - Да. Что ты думаешь об этом?
      - Фантастика. Никогда не видела ничего подобного. Почему луна так светит?
      - Не знаю, однако это великолепно!
      - Но ведь ты же живешь здесь дольше, чем я...
      Лесли приехала сюда примерно год назад.
      - Но я и сам не видел такой яркой луны. Но есть легенда, - ответил я. - Через каждые сто лет раскрывается завеса из смога над Лос-Анжелесом. И лишь в одну-единственную ночь воздух делается чистым, как в межзвездном пространстве. Боги хотят видеть, стоит ли еще Лос-Анжелес. А когда они убедятся в этом, то вновь надевают на город этот колокол из облаков, чтобы больше не видеть города.
      - Эту небылицу я уже где-то слышала. Послушай, очень мило, что ты разбудил меня посмотреть на луну, но мне завтра рано на работу.
      - Бедное ты мое сокровище!
      - Такова жизнь. Спокойной ночи!
      - Спокойной ночи.
      Потом я сидел в темноте и думал, кому бы мне еще позвонить. Если ты позвонишь девушке среди ночи и скажешь ей, чтобы она посмотрела на луну, то она примет тебя за романтика или за сумасшедшего. Но никогда не подумает, что до нее ты позвонил уже шести другим.
      Мне пришли на память несколько имен, но эти девушки отвернулись от меня, когда я стал заигрывать с Лесли. За что обижаться на них? Джоан была в Техасе. Хильда готовилась к свадьбе. А если я позвоню Луизе, то Гарди тоже будет у телефона. Англичанка? Я позабыл ее имя. И фамилию тоже.
      Все люди, которых я знал, соблюдали строгий режим.
      Я тоже сам зарабатывал на жизнь, но, будучи свободным писателем, я сам регламентировал свое рабочее время. Если я позвоню сейчас какой-либо из моих знакомых, то обязательно нарушу не первый сон. Хватит...
      Программа Джонни Карсона несколько изменилась. Когда я вернулся в комнату, на экране телевизора увидел снег. Раздавалась тихая музыка и сопровождающие шумы. Я выключил телевизор и опятьвышел на балкон. Луна затмевала цепи прожекторов на Фривей и разливала свой яркий свет над виллами Вествуда, расположенными справа от меня. Гора Санта-Моника странно мерцала металлическим блеском. Звезд не было видно, их мерцание поглощал свет луны.
      Я зарабатывал на жизнь научными трактатами и эссе. И, пожалуй, в состоянии найти убедительное объяснение этому странному изменению луны. Разве этот спутник Земли внезапно вырос? Раздулся, как шар? Или стал ближе к Земле? Сизигийные приливы - двадцатиметровые буруны - землетрясение - складка Сан-Андреас развернулась, как Большой каньон,- я прыгаю в свой автомобиль, несусь в горы - нет, уже поздно...
      Бред! Луна была не больше, чем обычно, только светила ярче. Я хорошо это видел. Почему это луна вдруг могла упасть нам на голову? Я прищурился, яркий свет бросил темный отсвет на мою сетчатку.
      Я уверен, что более миллиона людей тоже глазели сейчас на луну и дивились. Статья об этом имела бы прекрасный спрос если я ее напишу и если меня не опередит другой. Итак, почему же луна светит все ярче? Лунный свет - это, собственно, отраженный солнечный свет. Разве солнце стало светить ярче? Значит, это произошло после его захода, иначе это бы заметили.
      Эта мысль меня не убедила. Кроме того, другая половина Земли в это время освещалась солнцем. И тысячи корреспондентов газет "Лайф", "Тайм", "Ньюсвик" и "Ассошиэйтед Пресс" позвонили бы из Европы, Азии, Африки - если они не сидят в подвалах. Или не мертвы. Или не имели возможности позвонить, так как солнце зарядило атмосферу статическим электричеством и тем самым парализовало все агентства.
      Радио, телефон, телевидение - да, телевидение! О боже! Постепенно меня охватил страх. Итак, все с начала. Луна светила ярче, чем всегда. Лунный свет, так вот, лунный свет являлся отраженным солнечным светом, это знает каждый дурак. Следовательно, что-то случилось с солнцем.
      - Алло? Это снова я, - сказал я.
      А затем слова застряли у меня в горле. Меня охватила паника. Что ей сказать?
      - Я рассматриваю луну, - сказала она мечтательно. - Она прекрасна. Я хотела рассмотреть ее в бинокль, но ничего не увидела. Она слишком яркая, освещает весь город. А горы светятся, как чистое серебро.
      Точно, она установила на своем балконе бинокль. Я совсем забыл об этом.
      - Я даже и не пыталась снова уснуть. Слишком светло.
      Я откашлялся, и уже мог говорить.
      - Послушай, Лесли, дорогая. Раз ты все равно уже не спишь и не можешь заснуть при такой луне, не пойти ли нам куда-нибудь поужинать?
      - Ты что, сошел с ума?
      - Нет, я в своем уме, в эту ночь невозможно уснуть. Возможно, такая ночь уже никогда не повторится. К черту твою диету. Давай попируем: мороженое с горячими фруктами, кофе по-ирландски...
      - Что ж, пожалуй. Я только быстренько оденусь...
      - Я зайду за тобой.
      Лесли жила на 14 этаже во флигеле С на площади Баррингтона. Я постучал в ее дверь и ждал. И спрашивал себя между тем, почему я пригласил именно ее. Свою последнюю ночь на Земле я мог бы провести с другой девушкой или девушками, хотя это было мне не свойственно. Или я мог бы позвонить моему брату или моим разведенным родителям. Конечно, мой брат Майк ужасно бы рассердился, если б я разбудил его среди ночи. Такая же реакция была бы и у моих родителей. Правда, у меня была уважительная причина, но приняли бы они ее во внимание? А если даже и приняли бы, что тогда? Нечто вроде ночного бдения? Пусть лучше спят! Для меня главное найти какого-либо партнера, который участвовал бы в моем прощальном празднике, не задавая при этом ненужных вопросов. И это должна быть именно Лесли!
      Я постучал еще раз. Она открыла дверь ровно настолько, что я мог войти. На ней было лишь нижнее белье. Я обнял ее. Жесткий пояс для чулок в ее руке оцарапал мою спину.
      - Я как раз одеваюсь!
      - Значит, я пришел вовремя, - ответил я, взял из ее рук пояс и уронил его. Затем я наклонился, обхватил ее талию и выпрямился. Держа ее на руках, я осторожно направился в спальню, ее ноги ударялись о мои икры. Ее кожа была прохладна. Вероятно, она стояла на балконе.
      - Эй, ты, - крикнула она, - ты думаешь, что можешь конкурировать с мороженым и горячими фруктами?
      - В любое время! Этого требует моя гордость!
      Мы оба немного запыхались. Один-единственный раз за все время нашей дружбы я попытался взять Лесли на руки и перенести через порог, как в кино. При этом я чуть было не сломал позвоночник. Лесли была высокого роста, почти с меня, а ее бедра были, пожалуй, немного полноваты. Мы вместе опустились на кровать. Я тотчас же начал ласкать ее спину, зная, что она не может устоять против этого. Тихий стон подсказал мне, где именно я должен был к ней прикасаться. В конце концов и она стянула с меня рубашку и тоже начала поглаживать мою спину. Мы раздели друг друга и бросили одежду на пол.
      Кожа Лесли стала теплой, почти горячей...
      Потому-то я и не смог бы найти себе другую девушку! Иначе мне нужно было сперва научить ее, как ей надо меня ласкать. А сейчас у меня не было для этого времени.
      Были такие ночи, когда я не мог достаточно быстро достичь апогея. Но сегодня мы превратили это в настоящий ритуал. Я всякий раз оттягивал его, пытался доставить Лесли все большее наслаждение. Это оплатилось сторицей. Я забыл о луне и о том, что нам предстоит.
      Но картина, которая вдруг предстала мне в самый эмоциональный момент, была поразительно впечатляющей и страшной. Мы находились в кольце голубоватого пламени, которое постепенно сужалось. Мои громкие стоны, в которых смешались ужас и экстаз, Лесли приняла за выражение удовольствия.
      После этого мы лежали, крепко обнявшись, ленивые и сонные. Несмотря на свое обещание, я уже не испытывал ни малейшего желания пойти куда-либо, мне хотелось лишь спать. Но вместо этого я наклонился к Лесли и шепнул ей в ухо:
      - Мороженое с горячими фруктами.
      Она улыбнулась, выскользнула из моих рук и скатилась с постели.
      Пояс для чулок раздражал меня, я не хотел, чтобы она его надевала.
      - Уже за полночь. И кроме того, никто не посмеет тебя оскорбить, иначе я его изобью. Почему ты не носишь что-нибудь поудобнее?
      Она засмеялась и уступила. В лифте мы снова обнялись мне было приятнее обнимать ее без пояса.
      Седая официантка взволнованно наклонилась к нам. Ее глаза горели. Она шептала, будто выдавала нам тайну:
      - Вы не заметили, какая странная сегодня луна?
      Ресторан "Джипс" был всегда полон в это время ночи. Он находился неподалеку от университета, и его посетителями были в основном студенты. Но сегодня они разговаривали приглушенными голосами, постоянно оглядывались и смотрели в окна работающего круглосуточно ресторана. Луна низко стояла в западной части небосклона, достаточно низко, чтобы конкурировать с уличными фонарями.
      - Заметили, - ответил я. - Мы как раз хотели это отпраздновать. Дайте нам, пожалуйста, две порции мороженого с горячими фруктами.
      Когда она отвернулась, я положил десятидолларовую банкноту под бумажную салфетку. Она, конечно, обрадуется, когда найдет ее.
      Я почувствовал себя свободнее, расслабился. Все мои проблемы, казалось, разрешились сами собой. Кто бы мог подумать, что так просто примирить весь мир? В одну-единственную ночь: мир в Камбодже и Вьетнаме. Примерно в 23 часа по местному времени. В то время полуденное солнце находилось над Индийским океаном, освещало ярким светом всю Европу, Азию - исключая лишь ее отдаленные окраины - и Австралию.
      Германия уже воссоединилась, стена пала, израильтяне и арабы сложили оружие, в Африке уже не существовал апартеид. Я был свободен, и моя фантазия не знала границ. Сегодня ночью я мог удовлетворить все мои низменные инстинкты, грабить, убивать, разорвать налоговые документы, бросать в витрины кирпичи, сжечь мои кредитные карточки. Я мог позабыть о своей научной статье о изменении формы металла во время взрыва, которую мне надо было сдать к четвергу, или заменить противозачаточные таблетки Лесли на безобидную глюкозу. Сегодня ночью...
      - Сейчас я позволю себе выкурить сигарету.
      Лесли удивленно взглянула на меня.
      - А я-то думала, что ты бросил курить.
      - Ты, конечно, помнишь, что я выговорил себе при этом право курить в экстремальных ситуациях. Я никогда бы не смог согласиться оставить курение навсегда.
      - Но прошло уже несколько месяцев.
      Она засмеялась.
      - Мои журналы тоже все еще рекламируют сигареты.
      - Значит, все в заговоре против тебя. Хорошо, бери свои сигареты.
      Я бросил монеты в автомат, помедлил немного, выбирая марку, и предпочел наконец некрепкие сигареты с фильтром.
      В общем-то мне не хотелось курить, но в одних случаях предпочитают шампанское, в других - сигареты. Не следует забывать о последней сигарете перед казнью...
      Дай раку легких шанс, подумал я, и закурил. Вкус табака я еще не забыл, хотя и почувствовал сразу же резкий Привкус, который обычно бывает, когда куришь окурок. При третьей затяжке я почти задохнулся. Мои глаза затуманились, окружающее я видел сквозь дымку. Я почувствовал биение пульса на шее.
      - Тебе нравится сигарета?
      - Как-то странно. У меня кружится голова.
      Кружится голова! Эти слова я не произносил уже лет пятнадцать... Мы курили в колледже, чтобы испытать головокружение, это состояние полуопьянения, которое происходит из-за сужения клеток головного мозга. После нескольких раз головокружение прошло, но многие из нас продолжали курить.
      Я погасил сигарету. Официантка принесла мороженое. Горячее и холодное, сладкое и кислое - нет ничего, что напоминало бы вкус мороженого с горячими фруктами. Кто умер, не вкусив этого, тот умер беднягой. Но в обществе Лесли этот кутеж имел особую прелесть заменяя все лучшее в жизни. Смотреть, как она наслаждалась этим кушаньем, было уже само по себе удовольствием.
      Итак, я потушил сигарету, чтобы есть мороженое. Но мне почему-то расхотелось его есть, мне приятнее было бы кофе по-ирландски. Но на это уже не было времени. Лесли уже съела свою порцию и удобно откинулась назад и, тихонько постанывая, гладила себя по животу, когда у одного из посетителей за маленьким столиком сдали нервы. Я видел, как он вошел в ресторан. Это был стройный молодой человек, похожий на школьника, с папкой, на носу у него были никелированные очки. Он то и дело смотрел в окно и, казалось, был вне себя от того, что там видел. И, кажется, потом он понял, в чем дело...
      Я увидел, как изменилось выражение его лица. Сначала оно выражало смятение и недоверие, потом ужас, ужас и беспомощность.
      - Вставай, мы уходим, - сказал я Лесли и бросил несколько монет на стойку.
      - Ты не хочешь есть мороженое?
      - Нет, имеется еще кое-что повкуснее. Что ты скажешь о кофе по-ирландски?
      - А для меня еще и коктейль "Изящная леди". Посмотри сюда!
      Юноша-школьник вскарабкался на стол, выпрямился, стараясь удержать равновесие, и широко расставил руки. Он крикнул резким голосом:
      - Посмотрите-ка наружу!
      - Сейчас же слезайте со стола, - потребовала официантка и сильно потянула его за брюки.
      - Близится конец света! Там, на другой стороне моря, царят смерть и адский огонь...
      Мы больше ничего не услышали, так как мы были уже за дверью и неслись, смеясь, вниз по улице. Лесли запыхалась:
      - Мы вовремя избежали религиозного заговора.
      Я вспомнил о 10 долларах, которые я оставил под бумажной салфеткой. Официантка, наверное, уже не обрадуется им, так как молодой пророк предвещал начало Страшного суда. Седовласая официантка найдет банкноту и, наверно, подумает: значит, они знали об этом.
      Здания бросали тень на место стоянки автомашин у ресторана "Ред Барн". Уличные фонари и лунный свет почти одинаково ярко освещали все вокруг. Ночь казалась немного светлее, чем обычно. Я не понял, почему вдруг Лесли остановилась посреди площади. Я посмотрел туда, куда смотрела она, и увидел ярко мерцающую звезду в южной части ночного неба.
      - Очень красиво, - пробормотал я.
      Она бросила на меня непонимающий взгляд. В ресторане "Ред Берн" не было окон. Приглушенный искусственный свет, значительно менее яркий, чем странный холодный свет луны, освещал гладко полированное дерево отделки и веселых гостей. Никто здесь, по-видимому, и не заметил, что эта ночь была не такой, как другие. Некоторые посетители собрались в небольшой кружок на эстраде, где стоял рояль. Один из них стоял у рояля, держа судорожно сжатой рукой микрофон, и пел дрожащим, немелодичным голосом какую-то сентиментальную песенку. Одетый в черное пианист, аккомпанировавший ему, снисходительно ухмылялся.
      Я заказал два кофе по-ирландски и коктейль "Изящная леди". На вопросительный взгляд Лесли я ответил таинственной улыбкой.
      Какими раскованными и довольными были посетители ресторана "Ред Барн"! Мы держали друг друга за руки и улыбались. Я боялся сказать что-либо, чтобы не спугнуть каким-либо неправильным словом это очарование...
      Принесли напитки. Я поднял стакан с кофе. Сахар, ирландский виски, крепкий черный кофе с толстым слоем сбитых сливок - жидкость превратилась в волшебный напиток, горячий, крепкий, темный, могучий..
      Официантка не захотела взять мои деньги.
      - Вы видите там, на сцене, мужчину в пуловере с высоким воротником? Он платит за все, - объяснила она, убрав посуду.
      - Он пришел два часа назад и дал бармену банкноту в 100 долларов.
      Так вот откуда хорошее настроение: бесплатно напитки. Я посмотрел на мужчину, спрашивая себя о том, что же он такое праздновал... Широкоплечий, похожий на быка парень сидел, опустив плечи, за столом около пианино и держал в руке пузатую рюмку. Пианист протянул ему микрофон, но парень отодвинул его небрежным движением руки в сторону, дав тем самым мне возможность видеть его дицо. Упитанное, симпатичное лицо было искажено опьянением и ужасом. Он чуть не плакал от страха.
      Я понял, что он праздновал.
      Лесли сделала гримасу.
      - Они неправильно смешали мой коктейль.
      В мире был лишь один-единственный бар, где этот коктейль делали точь-в-точь, как любила Лесли, но он находился не в Лос-Анжелесе. Я ухмыльнулся, что должно было означать - а я что говорил - и подвинул ей вторую порцию кофе по-ирландски. Но мое настроение ухудшилось. Страх щедрого парня был весьма заразителен. Лесли ответила мне улыбкой, подняла стакан и воскликнула:
      - За голубой свет луны!
      Я тоже поднял стакан и выпил, но я произнес бы другой тост.
      Мужчина в пуловере с высоким воротником встал со стула. Он осторожно направился к выходу, и его походка была преувеличенно медленной и прямой - как океанский корабль, который направляется в док. Он широко распахнул дверь и, держа ее открытой, обернулся. Его фигура выделялась темным силуэтом на фоне бледного, голубовато-белого света ночи.
      Проклятый подонок! Казалось, он ждал, что кто-нибудь скажет это, что кто-нибудь бросит всем правду в лицо. Огонь и тлен - Страшный суд...
      - Закройте дверь! - крикнул кто-то.
      - Давай лучше уйдем! - сказал я тихо.
      - Зачем спешить?
      Я хотел уйти, пока мужчина в дверях не заговорит. Но я не хотел говорить об этом ей, Лесли...
      Лесли положила свои руки на мои, успокаивая меня.
      - Хорошо, я все поняла. Но нам все равно не избежать своей судьбы, правда?
      Огромный кулак безжалостно сжал мое сердце. Она все знала, а я, болван, не заметил этого. Входная дверь закрылась, ресторан снова погрузился в красноватый призрачный свет. Великодушный даритель исчез.
      - Боже, когда ты это заметила?
      - Незадолго до твоего прихода, - ответила она спокойно. Но в это время у меня еще не было доказательств для моих предположений.
      - Доказательств?
      - Я вышла на балкон и направила подзорную трубу на Юпитер, Марс сейчас находится, к сожалению, ниже линии горизонта.
      Когда Солнце превращается в новую звезду, то все планеты должны светить ярче, не только луна, верно?
      - Точно, черт побери!
      Мне бы следовало самому догадаться об этом. А Лесли была астрологом. Правда, я немного разбирался в астрологии, но никогда бы не смог найти Юпитер, даже если б речь шла о моей жизни.
      Но Юпитер светил не ярче, чем обычно.
      - Это было для меня загадкой, и я не знала, что это могло означать...
      - Но...
      Вдруг я почувствовал надежду. И затем у меня открылись глаза.
      - А что стало со звездой, на которую ты смотрела на стоянке автомашин?
      - Это был Юпитер.
      - Он горел, как неоновая реклама. Теперь мне все ясно.
      Я говорил тихо. Лишь в какой-то момент у меня возникло непреодолимое желание вскочить на стол и крикнуть:
      "Огонь и Страшный суд!"
      Какое они имели право делать вид, будто все это их не касается?!
      Рука Лесли еще крепче сжала мою. Странное желание прошло, но я дрожал всем телом.
      - Давай уйдем! Пусть они думают, что это сумерки.
      - Это и есть сумерки...
      Лесли смеялась горько, безнадежно - я никогда не слышал от нее такого смеха. Она вышла из ресторана. Я полез в карман за портмоне, но потом вспомнил, что мне не надо было платить. Бедная Лесли! Тот факт, что Юпитер не изменился, вероятно, показался ей отсрочкой - до тех пор, пока .белая звезда ярко вспыхнет спустя полтора часа.
      Когда я вышел, Лесли бежала вниз по направлению к бульвару Санта-Моника. Ругаясь, я бежал ей вслед, спрашивая себя, уж не лишилась ли она рассудка.
      Вдруг я заметил перед нами тени. Другая сторона бульвара Санта-Моника состояла лишь из света и тени, лунных теней, из горизонтальных полос темноты и бело-голубого света. На ближайшем углу я догнал Лесли. Луна медленно заходила.
      Заходящая луна представляет странное зрелище, но в эту ночь ее пугающий свет проникал глубоко в каньоны домов бульвара Санта-Моника, рисовал на улицах невероятные картины из линий и теней. Даже ее последняя четверть светилась перламутровым блеском в отраженном дневном свете.
      У меня исчезли все сомнения. Теперь я точно знал, что происходило на дневной стороне Земли. А что же происходило на Луне? Участники экспедиции на Луну погибли в первые же минуты после вспышки новой звезды. Находясь на поверхности Луны, они были беззащитны перед обрушившимся на них раскаленным световым штормом. Вероятно, они тщетно пытались укрыться за одной из плавящихся скал.
      Или они находились в это время на темной стороне Луны?
      Я не знал, что думать. К черту, они, возможно, еще переживут нас всех.
      Зависть и ненависть вдруг, вспыхнули во мне. А также гордость - ведь это мы послали их туда. Мы вступили на Луну прежде, чем Солнце превратится в новую звезду. Недалеко то время, когда наша нога ступит и на оставшиеся незавоеванными звезды.
      На заходе Луна постоянно менялась. Сначала она была похожа на купол, потом, немного спустя, на летящее блюдце, потом на линзу, а в конце превратилась в полосу...
      И наконец она исчезла. Ну вот, наконец-то. Теперь можно было разгуливать, не думая постоянно о том, что что-то не в порядке. С заходом Луны исчезли все странные рисунки из света и тени на улицах города. Но облака горели странным сиянием. Как и при заходе Солнца, края облаков, обращенные к западу, бледно сияли. Они быстро проплывали по небу, будто убегая от кого-то.
      Я повернулся к Лесли. Крупные слезы стекали по ее щекам.
      - Проклятье!
      Я гладил ее руку.
      - Перестань плакать! Успокойся!
      - Не могу, ты ведь знаешь. Если я заплачу, то не могу уже быстро остановиться...
      - Я не хотел этого. Я думал, что нам следует предпринять что-либо, что нас бы отвлекло, доставило радость. К -тому же, это наша последняя возможность. Или ты хочешь плача умереть где-нибудь на углу улицы?
      - Я вообще не хочу умирать!
      - Скромное желание.
      - Спасибо за утешение.
      Лихорадочный румянец покрыл ее искаженное лицо... Лесли плакала, как ребенок, даже не пытаясь сохранить достоинство. Я чувствовал себя виноватым до отвращения, хотя точно знал, что не был виноват в том, что вспыхнула новая звезда. Я был в бешенстве.
      - У меня тоже нет желания умирать! - крикнул я. - Покажи мне путь, каким можно избежать гибели, и мы пойдем этим путем. Куда идти... На Южный полюс? И там мы тоже проживем лишь на несколько часов дольше. На дневной стороне Луна, конечно, уже расплавилась. На Марс? Когда все закончится, то Марс, как и Земля, станет всего лишь частью Солнца. Может, на Альфу Центавра? Ускорение, необходимое для того, чтобы хоть когда-нибудь добраться туда, размазало бы нас по стенке, как назойливых насекомых.
      - Ax, замолчи!
      - Хорошо.
      - Гавана! Стэн, через 20 минут мы сможем быть в аэропорту. Если мы полетим на Запад, то выиграем два часа. На два часа больше, чем осталось до восхода Солнца!
      Это была верная мысль. Прожить на два часа больше - стоило любой цены! Но эту мысль я уже обдумывал, когда рассматривал Луну со своего балкона.
      - Нет, это ложный вывод. Мы должны будем умереть раньше. Послушай, любимая. Луна взошла в полночь, то есть Калифорния находилась как раз на оборотной стороне Земли, когда Солнце превратилось в новую звезду.
      - Да, верно.
      - Итак, нас все равно здесь настигнет огненная волна.
      Она недоуменно заморгала глазами.
      - Что ты хочешь этим сказать?
      - Подумай-ка. Сперва взорвется Солнце. Из-за огромной жары на дневной стороне Земли мгновенно нагреются воздух и моря, и перегретый воздух и кипящий пар распространяется невероятно быстро. Раскаленная волна быстро перебросится на ночную сторону Земли. До Гавай она доберется скорее, чем до Калифорнии.
      - Тогда мы не доживем и до рассвета?
      - Нет.
      - У тебя редкий талант все слишком подробно объяснять, с горечью пробормотала она. - Значит, это будет раскаленная горячая волна.
      - Прости, вероятно, я слишком увлекся этой проблемой, спрашивая себя, как это все будет происходить.
      - Тогда сейчас же прекрати!
      Она прижалась ко мне и заплакала, разрывая мне сердце. Я нежно обнял ее и, успокаивая, гладил по спине. При этом я следил за мчавшимися облаками и уже не думал о том, как будет выглядеть смерть. И не думал уже об огненном кольце, которое все больше сжималось вокруг нас.
      Но это представление было заведомо неправильным. Я полагал, что на дневной стороне Земли океан вскипит, думал, что горячий пар возвестит об огненной волне.
      Я упустил из виду миллионы квадратных миль водной поверхности, которые должен был преодолеть пар. Пока он достигнет нас, он должен, к нашему счастью, охладиться. И вследствие вращения Земли он перемешается, как белье в центрифуге. И два урагана из клубящегося пара обрушатся на нас - один с севера, другой с юга!
      Эти ураганы поднимут людей в воздух, и они будут кипеть там в раскаленном пару. Течение воздуха отделит мясо от кости, а останки развеет во все стороны света - смерть более ужасная, чей пламя ада. Мы уже не увидим восход Солнца. Жаль, это было бы примечательное зрелище.
      Густые облака закрывали звезды и быстро уносились дальше. Юпитер матово сверкал, а затем и совсем исчез.
      - Разве уже началось? Разве на горизонте сверкнули молнии?
      - Утренняя заря, - пробормотал я.
      - Что?
      - Мы увидим такую утреннюю зарю, которую никому еще не довелось видеть.
      Лесли вдруг громко рассмеялась.
      - Вся наша болтовня здесь, на углу улицы, кажется мне нереальной. Стэн, может, все это сон?
      - Да, пожалуй.
      - Нет, большинство из людей, вероятно, уже погибли.
      - Конечно.
      - Значит, негде найти спасения?
      - Проклятье, ты ведь знаешь, что это так. Ты же сама все поняла. К чему этот вопрос?
      - Ты не должен был будить меня! - возмущенно вскрикнула она. - Ты не мог оставить меня в покое, тебе обязательно надо было нарушить мой сон!
      Я молчал. Ведь она была права.
      - Мороженое с горячими фруктами, - бормотала она сквозь слезы. - Но, возможно, это была неплохая мысль прервать мою диету.
      Я начал хихикать.
      - Сейчас же прекрати!
      - Мы могли бы пойти к тебе или ко мне и лечь спать.
      - Мы ведь не смогли бы заснуть, разве не так?
      - Нет, не перебивай меня! Мы примем снотворное, через пять часов проснемся от ужасной боли. Нет, уж я лучше не буду спать и перенесу сознательно то, что со мной произойдет.
      А если мы примем все таблетки... но эту мысль я не высказал. Вместо этого я предложил ей:
      - А что ты скажешь, если мы устроим пикник?
      - Где?
      - Ну хотя бы на берегу моря. Но это мы можем решить и позже.
      Почти все магазины были закрыты. Лишь один магазин, где продавались спиртные напитки, недалеко от ресторана "Ред Барн", был открыт, его хозяин знал меня уже несколько лет как хорошего клиента. Мы купили бисквит, несколько бутылок хорошо охлажденного шампанского, шесть различных сортов сыра и очень много орехов - пакетик каждого сорта, мороженое, бутылку старого бренди за 25 долларов, для Лесли бутылку вишневого ликера и шесть тройных упаковок пива и апельсинового сока. Пока мы все это клали в продовольственную корзину, начался дождь. Тяжелые капли стучали по стеклам витрины, поднялся сильный вихрь.
      Продавец был в хорошем настроении, прямо-таки чуть не лопался от энергии. Он всю ночь наблюдал за Луной.
      - А теперь вот это! - крикнул он, укладывая в пакеты купленные нами продукты. Это был небольшого роста, но сильный пожилой мужчина с широкими плечами и мускулистыми руками.