ЛАРРИ НАЙВЕН
      БЕЗРУКИЕ
      Перевод с англ. В. Портянниковой
      Мы летели на воздушных велосипедах над красной пустыней в лучах мягкого красного солнца Доуна. Я пропускал Хильсона вперед. Он был моим проводником, кроме того, я еще не умел как следует управлять воздушным велосипедом.
      Я родом из равнинной местности и большую часть своей жизни провел в городах Земли, где каждый летательный аппарат был объявлен вне закона, если он не был полностью автоматизирован.
      Я летел с большим удовольствием, хотя был весьма неумел, но пустыня подо мной представляла достаточно места, чтобы делать ошибки.
      - Тут, - сказал Xильсон и указал.
      - Где?
      - Там, внизу. Следуй за мной.
      Его воздушный велосипед сделал изящную дугу влево, замедлил ход и опустился. Я последовал за ним несколько неуклюже, неточно отреагировал и немного отстал. Некоторое время спустя и я увидел кое-что.
      - Этот маленький шар?
      - Да, именно он.
      Сверху пустыня казалась мертвой, без признаков жизни. Но это не так; в пустынях большинства обитаемых миров есть жизнь. Там, внизу, имелись, хотя и не различимые сверху, колючие сухие растения, которые собирали воду в свои сердцевины; здесь были цветы, которые расцветали после первого дождя и семена которых могли ждать следующего дождя год или десять лет, и насекомое с четырьмя ногами без суставов, не членимые на сегменты; и четвероногие, с кожным покровом, тощие, теплокровные, размером не более лисы и вечно голодные.
      Тут был также волосистый шар величиной около двух метров с голым покатым верхом. И лишь его тень позволила нам увидеть его. Тонкие волосы были точно такого же цвета, как и красноватый песок. Мы приземлились в непосредственной близости от шара и сошли с велосипедов. Я уже подумал, что дал себя одурачить, так как этот шар был совсем не похож на животное, скорее, на большой кактус.
      - Последуем за ним, - сказал Хильсон.
      Он был темнокож, грузен и молчалив. Профессиональных гидов по пустыне на Доуне не было. Я уговорил Хильсона сопровождать меня за хорошее вознаграждение, но завоевать его дружбу мне не удалось. Мне кажется, что он попытался недвусмысленно дать мне это понять.
      - Обойди и вперед, - сказал он.
      Мы обошли волосистый шар, и я начал смеяться. У животного имелось пять особенностей. Там, где он коснулся плоской скалы, основание шара составляло четыре фута в длину и в ширину. Длинные гладкие волосы ниспадали на камень, как длинная юбка. Примерно на ладонь выше через завесу волос - две широко расставленные очень маленькие лапы. Формой и величиной они походили на передние лапы датского дога, но были голые и розового цвета.
      Примерно в метре выше из-под волос торчали еще две лапы. У этих верхних лап пальцы были удлинены и изогнуты и оканчивались бесполезными ногтями; а еще выше виднелось отверстие, похожее на рот, длиною примерно в метр; отверстие не имело губ, в углах было изогнуто вверх и почти полностью закрыто волосами. Глаз не было видно. Этот шар был очень похож на идола каменного века или на карикатуру толстого человека.
      Хильсон терпеливо ждал, пока я перестану смеяться.
      - Да, странное существо, - сказал он, несколько сопротивляясь моему напору. - Но оно умное, это животное. Под этим голым верхним концом находится мозг, который больше твоего и моего вместе взятых.
      - Оно никогда не пыталось вступить с вами в контакт?
      - Ни со мной, ни с кем другим.
      - Оно умеет делать инструменты?
      - Чем же? Посмотри на его руки! - Он весело рассматривал меня. - Ты хотел это видеть или нет?
      - Да. Напрасно я проделал такой дальний путь.
      - Но ты, во всяком случае, видел его.
      Я опять рассмеялся. Животное сидело, незрячее, неподвижное, как ленивая, жирная, клянчащая лакомство карликовая собачка, и оно должно стать моим потенциальным клиентом.
      - Ну идем же, давай возвращаться, - сказал я.
      Потерянное время и силы. Две недели я провел в специальном помещении, готовясь к этому путешествию. Конечно, расходы оплатит фирма, но, в конце концов, я должен буду рассчитаться за это. В один прекрасный день фирма будет принадлежать мне.
      Хильсон взял чек, не сказав ни слова, сложил его вдвое и запихал в карман, где лежала его зажигалка.
      - Угостить тебя выпивкой? - спросил я.
      - Конечно, - ответил он.
      Мы оставили свои взятые напрокат воздушные велосипеды на границе во внутренний город и пересели на роликовую дорогу. Хильсон вел меня от одного перекрестка к другому, пока мы не добрались до огромного серебряного куба с извивающейся голубой надписью. "Ирландское кафе Сциллера", - прочитал я.
      Внутри кафе тоже было похоже на куб: одноэтажное здание высотой в добрых сорок метров. Богато обитые обложенные подушками софы в форме подковы покрывали весь пол, стоя так плотно друг к другу, что между ними едва можно было протиснуться. В небольшом пространстве внутри подковы стоял маленький круглый стол. Из пола поднималось нечто похожее на дерево, увешанное всевозможными блестками. Дерево простирало свои длинные сверкающие ветви над гостями, будто защищая их, и его вершина доставала до потолка. Примерно на середине высоты находился механизм, приводивший в действие бар и весь обслуживающий персонал.
      - Интересное место, - сказал Хильсон. - Эти софы должны, собственно, парить в воздухе. - Он поджидал, надеясь услышать от меня возгласы, но я ничего не сказал.
      - Но это не удалось, - продолжал он. - Хотя... Прекрасная идея. Стулья и софы парят в воздухе, и если люди за одним столом хотят встретиться с гостями за другим столом, то им надо только остановить свои софы друг около друга и соединить их с помощью магнитных полей.
      - Звучит забавно.
      - Да, это была интересная шутка. Но человек, который выдумал это, видимо, забыл, что люди идут в бар, чтобы напиться. Они сталкивались софами, как автоскутеры. Они так высоко взлетали, что разливали свои напитки. Людям, сидящим внизу, это не нравилось, и часто возникали драки. Я вспоминаю, как одного парня сбросили с софы. Он бы убился насмерть, если бы не зацепился за что-то рукой. Но другой таким образом погиб. Он не зацепился при падении за ветви.
      - Поэтому теперь софы расположены на полу?
      - Нет. Сначала пытались автоматически регулировать их передвижение. Но иногда случалось, что выпивка все равно проливалась на людей внизу, и гостям нравилось это делать. Возник настоящий спорт. Но однажды ночью одному идиоту пришла мысль устроить короткое замыкание с автопилотом. Только он забыл, что ручное управление не было подключено. Его софа опустилась на другую и поранила трех важных особ. И с тех пор софы прочно стоят на полу.
      Летающий поднос доставил нам два замороженных стакана и бутылку "Голубого Огня 2728". Бар был на две трети пуст, и здесь было очень тихо. Гости приходили позже. Когда мы выпили полбутылки замороженного дистиллированного вина, я объяснил, почему "Голубой Огонь" называют миротворцем Красланда: гибкая пластиковая бутылка имела очень узкое горлышко и широкое отверстие, и если она была не пуста, то представляла собой наполненную жидкостью прекрасную булаву. Она была очень опасна.
      Теперь, когда Хильсон не мог получать с меня деньги, он начал придираться. И очень много говорил. Я тоже. Хотя мне этого и не хотелось. К черту все, я ведь был удален от Земли на многие световые годы, удален от моего предприятия и от милых людей, которых там знал, а здесь я был, так сказать, на краю населенного человечеством пространства. Я был на Доуне; это был почти пустой ранний кзин-мир с несколькими рассеянными далеко друг от друга очагами цивилизации и несколькими большими ранами прежних войн; мир, на котором фермеры должны были использовать ультрафиолетовые лампы, чтобы получать урожай, так как красное карликовое солнце было слишком слабо. Здесь я и находился. Этим я и должен был наслаждаться. Я и наслаждался. Хильсон был хорошим собеседником, а "Голубой Огонь" не причинял вреда. Мы заказали вторую бутылку. С наступлением времени для коктейля в баре становилось все многолюднее.
      - У меня есть идея, - сказал Хильтон. - Ты не против, если мы будем разговаривать о делах?
      - Нет. О каких делах?
      - О твоих делах.
      - Конечно, нет. Почему ты спрашиваешь?
      - У нас так принято. Некоторые неохотно говорят о своих деловых секретах. А другие хотят позабыть на пару часов о своей работе.
      - Это совершенно верно. В чем же дело?
      - По тому, как ты произносишь слова "безрукие", чувствуется, что ты написал бы его только с большой буквы. Почему, собственно?
      - Ну, если бы я произносил его иначе, ты бы подумал, что я имею в виду людей. Или нет? Потенциальных параноиков. Альбиносов-красландцев, алдергиков, страдающих от выхлопных газов, людей с отсутствующими конечностями, устойчивых против трансплантации, людей, которые лишены рук.
      - Да, да...
      - Я имею дело с чувствующими существами, которых природа одарила умом, но не таким, который может служить в качестве руки.
      - О, как дельфины?
      - Правильно. Есть на Доуне дельфины?
      - Да, конечно. Как же мы могли бы иначе заниматься рыболовством?
      - Ты видел эти штуки, которыми вы расплачивались с дельфинами за рыбу? Они выглядят, как мотор с дизелями, которые применяют в моторных лодках; у них две похожих на мягкую мебель металлические руки.
      - Да, руки дельфинов. Конечно. Мы продаем им и другие вещи, инструменты и аппаратуру, с помощью которой они могут управлять температурой тела рыб. Но дельфиньи руки им нужны больше всего.
      - Я изготавливаю их.
      Глаза Хильсона расширились от удивления. Затем я почувствовал, как он внутренне содрогнулся, когда понял, что человек, сидевший напротив него, мог бы купить весь Доун. Проклятье! Мне ничего не оставалось делать, кроме как не заметить этого.
      - Собственно, я хотел сказать, что это производит фирма моего отца. В один прекрасный день я стану руководителем нашего акционерного общества. Однако сперва должен умереть мой прадед. Но я сомневаюсь в том, что он это когда-либо сделает
      Хильсон деланно улыбнулся.
      - Я тоже знаю таких людей.
      - Да, некоторые люди, кажется, только высыхают, когда становятся старше. Они не жиреют, а становятся суше и выносливее, до тех пор, пока не создается впечатление, что они уже не будут меняться.
      - Кажется, ты очень гордишься им. А зачем, собственно, ему умирать?
      - Это своего рода традиция. Сейчас шефом нашей фирмы является мой отец. Когда у него возникают трудности, он может обратиться за помощью к своему отцу, который руководил фирмой до него. Если Гее-прима не справится с этим, они оба пойдут к Гее-скваред.
      - Странные имена.
      - Для меня нет. Это тоже традиция.
      - Извини. Что же ты на Доуне?
      - Мы торгуем не только с дельфинами, - "Голубой Огонь" навел меня на размышления. - Послушай, Хильсон. Нам известны три вида чувствующих живых существ без рук. Не так ли?
      - Больше. Кукольники пользуются еще и своим ртом. А аутсайдеры...
      - Черт побери. Они же делают свои собственные инструменты. Я говорю о животных, которые сами не могут сделать даже ручной топор, Или о таких, которые не могут развести огонь. Дельфины, бандерсначи и то существо, что мы видели сегодня.
      - Грог. Ну и..?
      - Неужели ты не понимаешь, что во всей Галактике должны быть подобные существа без рук. Мозги - да, но не руки. Говорю тебе, Хильсон, у меня мороз пробегает по коже. Чем дальше мы проникаем во Вселенную, чем больше звезд мы посещаем и заселяем, тем больше мы будем открывать чувствующих и думающих существ, не имеющих рук и инструментов, то есть беспомощные цивилизации. Иногда мы даже не можем распознать их. Что же нам делать с ними?
      - Тогда делай для них дельфиньи руки.
      - Прекрасно. Но мы не можем их раздаривать. Как только какой-либо вид начнет надеяться на других, он становится паразитом.
      - А как обстоят дела с бандерсначами? Делаешь ли ты также руки и для них?
      - Конечно. Только значительно большие. Бандерснач в два раза больше, чем бронтозавр. Скелет очень гибкий, не имеет суставов. На белой гладкой коже имеются пучки чувствительных щетинок по обеим сторонам голого заостренного черепа. Это существо передвигается при помощи ноги на животе. Они живут на равнинах Хинкса и питаются серой береговой пеной. Создавалось впечатление, что это самые беспомощные существа во всей известной нам Вселенной... пока однажды не увидели, как они нападают, подобно обвалу. Я однажды наблюдал, как старый броневик был сплюснут у скалы на равнине, а сплюснут он был сломанными костями животного, которое на него напало.
      - Хорошо. Как вы рассчитываетесь за машины?
      - Охотничьими привилегиями. Мы охотимся на них.
      Хильсон с ужасом глядел перед собой:
      - Нет. Я не верю тебе.
      - Я и сам бы не поверил, но это правда, - я уперся локтями в крошечный столик и наклонился вперед. - Знаешь, это происходит вот как: бандерсначи должны контролировать народонаселение. На равнине имеется лишь определенное количество береговых линий, где они могут найти пищу. И они должны также заботиться о том, чтобы не скучать. Ты не можешь себе представить, как они скучали до появления людей на Хинксе. Что же происходит теперь? Люди заключили контракт с правительством Хинкса. Скажем, человеку нужен скелет бандерснача. Предположим, он хочет устроить музей трофеев. Он идет к правительству Хинкса и получает лицензию. Эта лицензия предписывает ему, какое снаряжение он может взять на равнину, в которой живут только бандерсначи, потому что там такое высокое давление воздуха, что легкие человека могут быть раздавлены. А температура такова, что он может свариться. Если же у него найдут оружие, то его надолго посадят в тюрьму. Может, ему и удастся убить бандерснача, а может, и нет, а может, он и сам не вернется назад. Его снаряжение дает ему шанс шестьдесят на сорок процентов. Независимо от того, как кончится охота, бандерсначи получают 80% от сбора, а это составляет ровно тысячу старс-нетто. И на эти деньги они покупают все, что им нужно.
      - Например, руки.
      - Правильно. И еще кое-что. Дельфин может контролировать свои руки языком, а бандерснач - нет. И поэтому мы должны хирургическим путем вмонтировать этот прибор в его нервную систему. Это не очень сложно.
      Хильсон покачал головой и заказал третью бутылку.
      - Они делают другое, - сказал я. - У института Знаний есть инструменты на равнинах. Лаборатории и тому подобное. И институт хотел бы узнать кое-что о том, что происходит с давлением и температурой на равнине. Бандерсначи проводят все эти эксперименты, пользуясь при этом механическими руками.
      - Значит, ты приехал, чтобы разведать возможности нового рынка.
      - Мне сказали, что на Доуне имеется новая мыслящая разновидность жизни, которая не пользуется никакими инструментами.
      - Ты изменил свое намерение?
      - Как раз сейчас я об этом и думаю. Хильсон, как ты считаешь - у них есть сознание?
      - У них есть мозги. И очень большие.
      - И больше ничего?
      - Нет.
      - Но их мозги, возможно, работают не так, как наши. Нервные клетки могут быть сконструированы совсем иначе.
      - Посмотри-ка. Теперь мы взялись за технику. Оставим на сегодняшний вечер эту тему.
      При этом Хильсон отодвинул в сторону бутылку и стаканы и прыгнул на стол. Он внимательно и медленно осмотрелся, медленно описывая головой дугу.
      - Ага, Тарвей, я увидел свою кузину. Она здесь со своей подругой. Давай подсядем к ним. Скоро время ужина.
      Я надеялся, что мы пригласим их к ужину, но мы не сделали этого. Жарон и Луис приготовили нам ужин, а все, что требовалось для него, мы купили в специальном магазине. Впервые я увидел сырое мясо, - как его вырезают из убитого животного, и сырые растения, - как они растут из почвы. Меня тошнило от этого, и мне стоило усилий, чтобы другие это не заметили. Но еда была превосходна.
      После ужина мы еще немного мило и вежливо болтали, выпили друг с другом и вернулись в отель. Я ушел спать с твердым намерением на следующее утро сесть на корабль.
      Около четырех часов утра я проснулся в полной темноте, уставился в невидимый потолок и увидел шар с закругленной вершиной и гладкими красноватыми волосами, а рот-щель слегка улыбался. Да, улыбался несколько иронически. У шара были тайны. После полудня я, видимо, приблизился к пониманию одной из этих тайн; я кое-что увидел, но не запомнил...
      Не спрашивайте меня, откуда я это знаю. Но я знал это с пристальной ясностью, и сомнения быть не могло.
      Но я не мог вспомнить, что же я увидел.
      Я встал и набрал номер телефона кухни, чтобы заказать немного горячего шоколада и хлеба из тунца.
      Почему они умеют мыслить? Почему шары, ведущие сидячий образ жизни, развили мозг? Я думал о том, как же они размножаются. Конечно, они не бисексуальны, они не смогли бы приблизиться друг к другу. Если нет... Но они должны все же владеть какой-то формой движения. Эти рудименты лап...
      А что они едят? Они ведь не могут найти пищу. Значит, они должны ждать, пока пища придет к ним, как и другие не умеющие передвигаться животные; морские раковины, например, морские анемоны или орхидеи, которыми у себя дома я ужасно пугаю гостей.
      У них есть мозг? Зачем? Для чего он им нужен? Чтобы сидеть, не двигаясь, и думать о том, чего им не хватает?
      Мне вужны данные. Завтра я должен обратиться к Хильсону.
      На следующее утро в 11 часов мы были в городском зоопарке. В стоявшей за нашей спиной клетке что-то щелкнуло и фыркнуло; что-то смахивающее на попытку безумного бога создать волосатого бульдога. У животного не было носа, а рот был плоский, безгубая пасть которого скрывала два расчлененных подковообразных режущих инструмента. Длинные грубые волосы были цвета песка, когда на них падал красный солнечный свет. Передние лапы имели четыре длинных растопыренных пальца, похожих на лапы курицы.
      - Эти лапы я уже видел, - сказал я.
      - Да, - сказал Хильсон. - Это молодой грог. В этом возрасте они спариваются. Самка ищет камень и сидит на нем. Когда она вырастает, то производит детей. Это теоретически.. В неволе они не размножаются.
      - А самцы?
      - Они в следующей клетке.
      Два самца были величиной с чихуахуа и такого же темперамента. Но у них были губы с острыми краями в виде подков и грубые красноватые волосы.
      - Хильсон, если они разумные существа, то почему тогда они в клетках?
      - Если ты думаешь, что это плохо, тогда подожди, пока не увидишь лабораторию. Постой, Гарвей, не забывай никогда, что еще ни один человек не доказал, что это разумные существа. До тех пор, пока это кто-нибудь не сделает, они останутся подопытными животными.
      От них исходил едва уловимый странный, почти приятный запах, но такой слабый, что спустя две-три секунды его уже не ощущаешь.
      - Я следил за передвигающейся самкой. А что происходит тогда? Что они, все вдруг начинают стесняться?
      - Не думаю. Ты не знаешь случайно, что делали Лилли и его люди с дельфинами, когда пытались доказать, что они разумны?
      - Опыты с мозгом и заключение. Но это было давно.
      - Лилли пытался доказать, что дельфины разумны, но обращался с ними, как с подопытными животными. А почему бы и нет? Это ведь благоразумно. Если он прав, то он оказал этому виду услугу. Если он неправ, то зря потратил на них время. И он здорово подстегнул дельфинов, чтобы они доказали, что он прав.
      Вскоре после обеда мы добрались до лаборатории для кекобиологических исследований.
      Вдали мы увидели реку Хо, на которой позади моторных лодок теснились толпы водных лыжников.
      Некий доктор Фуллер вел нас по лаборатории. Он был, без сомнения, красландец, альбинос ростом выше двух метроз, очень тощий, несколько сгорбленный, с почти скелетообразными конечностями.
      - Вас интересуют гроги? - осведомился он. - Знаете, меня это не удивляет. Изучать их очень трудно. Их поведение ни о чем не говорит. Они ведь только сидят. Если что-либо проходит мимо них, они это поедают. А потом у них бывает потомство.
      У него было несколько экземпляров со времен, предшествовавших сидячему образу жизни, четвероногие, величиной с бульдога, и он содержал их в клетках.
      В большей клетке сидели два самца. Они не лаяли и не фыркали на него, а он обращался с ними ласково, почти с любовью. Он производил впечатление счастливого человека. Для альбиноса из мира "Мы достигли этого" Доун должен был быть настоящим раем. Целый год можно было находиться на воздухе, земля что-то родила, и под красным солнцем не надо было принимать таблетки таннина.
      - Они очень легко обучаются, - сказал он серьезно. - То есть они очень хорошо ориентируются на свободе. Но разума у них, конечно, нет. Или они разумны как собаки. Они быстро растут и едят очень много. Посмотрите-ка вот этих, - он поднял очень жирную самочку с круглым седалищем. - Через несколько дней она будет искать место, где бы могла обосноваться.
      - И что вы тогда, будете делать? Отпустите самку на волю?
      - Мы будем держать ее вне лаборатории; мы приготовили для нее очень красивую скалу, вокруг которой построили клетку. Она останется в клетке, пока не изменит форму, а затем мы уберем клетку. Мы уже много раз делали этот опыт, но нам не везло. Все умирали. Они не хотят есть, даже тогда, когда им дают живое мясо.
      - Что же вам внушает надежду, будто эта самка выживет?
      - Мы должны попытаться достичь этого. Возможно, нам удастся установить, что мы делали неправильно.
      - Скажите, грог когда-либо нападал на человека?
      - Насколько мне известно, ни разу.
      Это не означало ровным счетом ничего, потому что мне нужно было знать, разумны ли они.
      Следует вспомнить о том времени, когда впервые предположили, что китообразные являются второй разумной формой жизни Земли. Тогда уже было известно, что дельфины очень часто помогали пловцам, оказавшимся в затруднительном положении, что нет никаких данных о нападении дельфинов на людей. Так в чем же, собственно, состоит разница: дельфины вообще не нападали на людей или не нападали тогда, когда знали, что это могут заметить? Оба факта, собственно, доказывали, что дельфины разумные существа.
      - Конечно, человек слишком велик, чтобы грог мог съесть его, - сказал доктор Фуллер. Он показал на футляр микроскопа: - Посмотрите-ка.
      Под микроскопом был виден срез нервной клетки.
      - Это вид нервной клетки грога, точнее, его мозга. В этом направлении нами проведены серьезные исследования. Нервы этих живых существ передают импульсы медленнее, чем человеческие, хотя разница невелика. Мы открыли, что сильно стимулированный нерв может возбудить соседний нерв, как и в нервной системе человеке.
      - Значит, вы считаете, что шары обладают разумом?
      Доктор Фуллер сам не знал, что ответить; он объяснял очень подробно и обстоятельно, и я заметил, что он сам был огорчен этим. Его уши с прозрачной кожей стали огненно-красными. Он бы и сам охотно это узнал. Возможно, он считал, что имеет право это знать.
      - Тогда скажите мне, пожалуйста, имеется ли какая-либо эволюционная основа для развития разума?
      - Этот вопрос звучит лучше, правильнее, - и все же он медлил с ответом. - Я могу ответить. На Земле имеется водяное животное, которое начинает свою жизнь как свободно плавающий червь, с явно выраженной хордой. Позже он становится оседлым и одновременно теряет эту хорду, основу туловища.
      - Удивительно! А что же представляет собой эта хорда?
      - Вот, основа спины, как я уже сказал. Она соответствует позвоночнику человека. Это цепочка нервных связей, ведущая к основным нервам тела. Более примитивные формы имеют чувственные связи, которые не имеют явно выраженной системы. Более развитые формы жизни превращают позвоночную цепочку в позвоночник.
      - А грог лишается позвоночной цепочки?
      - Да. Это регрессивное развитие.
      - Но гроги устроены иначе.
      - Верно. Они не развивают свой большой мозг, пока не осядут. Нет, эволюционную основу я не могу вам назвать. Им, собственно, не нужен мозг. И они не должны его иметь. Они ведь не могут делать ничего другого, только сидеть и ждать пищу, которая проходит мимо них?
      - Вы становитесь поэтом, когда говорите о грогах.
      - Большое спасибо. Я лишь размышляю о них.
      - Мистер Гарвей, хотите пойти со мной? Пожалуйста. Вы тоже, Хил. Я хочу вам показать центральную нервную систему грога. Это вас удивит и смутит, как и меня.
      Мозг был очень большим, похожим на пулю очертаниями, странного цвета, почти такой же серый, как мозговые клетки человека, только слегка желтоватый. Возможно, эта желтизна от консервируемой жидкости. Маленький мозг был едва различим, а спинной мозг был почти такой же тонкий, как нить, прежде чем разветвиться. Кто же контролировал этот мозг, если практически не было аксонов, которые могли бы передавать команды дальше?
      - Мне кажется, большинство нервов, которые обслуживают тело, не проходят через спинной мозг.
      - В этом вы, я думаю, неправы, мистер Гарвей. Я напрасно пытался найти дополнительные нервы, - он слегка улыбнулся. Теперь я понял часть проблем. Об этом можно было бы говорить несколько ночей.
      - У подвижных форм нервы устроены иначе?
      - Нет. Подвижные формы имеют меньший по размеру мозг и более крепкий спинной мозг. Я уже говорил, что их разум похож на разум собак. Мозг несколько больше, но этого следовало ожидать, если подумать, что импульсы проводятся медленнее и дальше.
      - Правильно. Получили ли вы пользу от того, что испортили мне целый день?
      - О, конечно.
      Он засмеялся, глядя на меня. Мы были друзьями. Ему льстило то, что я понял, о чем он говорил.
      Мягкое красное солнце уже клонилось к горизонту, когда мы покидали лабораторию. Мы еще раз остановились около клетки, которую доктор Фуллер распорядился соорудить отдельно. Большой кусок скалы лежал в этой клетке, а вокруг него песок, и все это было огорожено забором с решетчатой дверью. Около забора стояла маленькая клетка с колонией белых кроликов.
      - Еще один, последний вопрос, доктор. Как они питаются? Не могут же они сидеть и ждать, пока пища сама прыгнет им в рот.
      - Нет. У них очень длинный тонкий язык. Мне бы хотелось увидеть, как они пользуются своим языком. В неволе они не едят, и когда поблизости находится человек тоже.
      Мы простились и улетели на наших воздушных велосипедах.
      - Прошло всего три часа, - сказал Хильсон. - Хочешь еще раз посмотреть дикого грога прежде чем покинуть Доун?
      - Конечно.
      - Мы могли бы полететь в пустыню. До захода солнца мы вернулись бы назад.
      И мы повернули на запад. Река Хо величественно катила под нами свои воды, а затем мы пересекли обширные пространства обитаемой страны.
      "Они не имеют разума, - думал я. - Не могут иметь".
      - Что?
      - Прости, Хильсон. Я думал вслух?
      - Да. Ты видел мозг, не так ли?
      - Да.
      - Почему же ты тогда говоришь, что они неразумны?
      - Они не могут выполнять разумную работу.
      - А дельфин? Или нарвал? Или бандерснач?
      - Да, конечно. Нет... Подумай. Дельфин должен сам добывать себе пищу. Он должен перехитрить голодных хищных китов. У нарвалов тоже свои проблемы с хищными китами, или, по меньшей мере, они имели их. А потом китобойные суда. Чем они были умнее, тем дольше могли жить. Не забудь, киты - млекопитающие. Разум они развили на суше. Когда они возвратились в море, то стали расти и рос их мозг. Чем совершеннее был их мозг, тем лучше они могли контролировать свои мускулы и тем маневреннее они были в воде. Им был нужен разум, и в этом было их преимущество.
      - А бандерсначи?
      - Ты ведь довольно хорошо знаешь, что они не созданы в процессе эволюции.
      Он смотрел на меня непонимающе:
      - Что-о-о-о?..
      - Разве ты действительно не знал этого?
      - Я не знаю ни одной формы жизни, которая возникла бы не путем эволюции. Как же тогда это произошло?
      Я рассказал ему.
      Однажды... Это была не сказка, а быль: полтора миллиарда лет назад существовали двуногие разумные существа. Разумные, хотя и не очень. Но они обладали естественной способностью влиять на ход мыслей всех наделенных разумом разновидностей, с которыми они соприкасались. Теперь мы их называем "рабовладельцами". Империя рабовладельцев в период своего расцвета простиралась почти на всю Галактику.
      Одной из ее разновидностей были тнуктипы, очень развитая и разумная раса, которая уже проводила биологические инженерные работы, когда рабовладельцы их открыли. Они предоставили им ограниченную свободу, когда убедились, какую большую пользу могут принести им эти высоко развитые умы. Они построили для них в обмен за биологические инструменты аниплантации для их космических кораблей, ступенчатые деревья с точным костным мозгом из твердого ракетного горючего, вывели животных для скачек и бандерсначей. Бандерснач питался мясом. Он поедал все, и сам был съедобен, кроме скелета.
      Потом почти полтора миллиона лет назад настал день, когда рабовладельцы поняли, что большинство даров тнуктипов были не чем иным, как троянским конем. Восстание было подготовлено тщательно, а рабовладельцы недооценили своих рабов. Чтобы выиграть войну,, они вынуждены были пользоваться оружием, которое уничтожало не только тнуктипов, но и все другие разумные виды живых существ, которые существовали тогда в Галактике. Но без рабов погибли и рабовладельцы.
      Разбросанные по всему пространству в различных неизвестных и странных мирах, между звездами сохранились остатки рабовладельческой империй. Некоторые из них были рабовладельцы-артифакты, защищенные от влияния времени статичными полями. Другие были в большей или меньшей степени мутациями и тнуктип-креатурами: солнечные цветы, ступенчатые деревья, растения, произрастающие в воздушных кораблях, которые плавали в помещении в оболочках; и бандерсначи.
      Они-то и были ловушкой для тнуктипов. Они были созданы как разумные существа, и их можно было использовать в качестве шпионов.
      Тнуктипам удалось каким-то образом сделать их неуязвимыми против власти рабовладельцев и такими им удалось пережить революцию.
      Для чего?
      Бандерсначи Хинкса жили постоянно в густом тумане, который имел высокое давление; они питались старой продуктовой плесенью, которая в виде серой сыроподобной массы наполняла до щиколотки океан. Они ничего не чувствовали и не воспринимали, кроме запаха и вкуса этой пены и нескончаемого серого тумана. Их мозги обладали способностью мыслить, но пищи для них не было... пока не пришел человек.
      - А к мутациям бандерсначи не способны, - закончил я. Следовательно, о них можно забыть. Это знаменитое исключение, которое лишь подтверждает правило. Всем остальным нужны были мозги.
      - И все они являются разновидностью семейства китообразных, которые живут в океанах Земли.
      - Да.
      Хильсон зазнался. Черт его побери, как же он был прав! Все были китами...
      Мы оставили далеко позади цивилизованную страну. Постепенно равнины превратились в пустыни. Теперь я чувствовал себя уютнее, сидя на воздушном велосипеде, состоящим из платформы и седла и очень большого спасательного мотора, воздушного насоса и генератора силового поля, чтобы исключить воздействие ветра. Теперь я уже не так боялся сделатьошибку и мог лететь ниже. С этой небольшой высоты пустыня выглядела довольно оживленной. Здесь можно было увидеть двоюродного брата степной ведьмы, гонимого ветром; здесь он имел форму прямого стебля с оранжевыми листьями внизу стебля. У этих мясистых листьев были острые, как бритва, края, чтобы отпугивать травоядных. Вдруг я заметил травоядного величиной с лису, который поедал середину листа. Он поднял голову, увидел нас и пустился прочь. И вдруг сверкнула красная молния- это распустился цветок пустыни. Мягкое красное солнце освещало все, и все казалось декорацией в ночном клубе, который я видел дома. Он был декорирован так, как, предполагалось, выглядел Марс перед началом космических полетов. Иллюзия удаленности: красный песок, прямые как струна каналы, в которых текла удивительно прозрачная вода, хрустальные башни, которые высоко поднимались в небо, и невероятно ясный, сияющий серп луны. Мне вдруг захотелось пить.
      Я стал копаться в карманах моего седла в надежде найти бутылку. И я нашел одну, она была довольно полной. Я открыл бутылку, поднес ее к губам - и почти задохнулся. Мартини! Немного сладковат, но холоднее льда. Я пригубил два раза и опять спрятал бутылку.
      - Я люблю жителей Доуна, - сказал я.
      - Хорошо. А почему?
      - Ни один житель равнины не додумался бы положить бутылку мартини в взятый напрокат воздушный велосипед, если бы этого настоятельно не потребовали.
      - Гарри - славный парень. А вот и шар!
      Я посмотрел и действительно увидел грога, сидящего в своей собственной тени, и его песчаного цвета волосы едва выделялись на песке. И вдруг я понял, почему я так неожиданно проснулся на рассвете.
      - Что случилось? - спросил Хильсон.
      Я понял, что застонал от удивления.
      - Ничего. О животных Доуна я пока знаю далеко не все, что должен знать. Выделяют они твердые вещества?
      - Выделяют ли они?.. Да, ты благородно выразился. Да, выделяют.
      Хильсон направился к шару в одиночестве. Грог прочно сидел на плоском камне, один бок которого выступал из песка. Скала была абсолютно чистой.
      - Гроги тоже это делают.
      - Верно.
      Хильсон приземлился. Я опустился около него, подпрыгивая при этом. Грог посмотрел на нас и приветливо улыбнулся.
      - А доказательства? Кто же здесь убирает?
      Хильсон почесал себе голову. Он обошел вокруг грога, вернулся назад и растерянно смотрел перед собой.
      - Странно. Об этом я не подумал. Птицы... или?..
      - Возможно.
      - Это очень важно?
      - Возможно. Большинство оседлых животных живут в воде. А вода все уносит.
      - Но на Гиммидги есть оседлое существо, к которому это не относится.
      - У меня есть такое. Но эта орхидея живет на деревьях. Она вцепляется в какую-нибудь красивую толстую горизонтальную ветку, а хвост спускает вниз.
      - Гм.
      Его, кажется, это не интересовало. Он, без сомнения, был прав. Какая-то питающаяся падалью птица убирала за грогом. Но мне это казалось невероятным. Почему это должна делать птица или животное?
      Грог и я переглянулись.
      Как правило, такие существа страдают от сенсорной недостаточности. Киты живут в воде, бандерсначи в горячем тумане под сильным давлением.
      Возможно, было еще рано устанавливать какие-либо правила, но ясно одно: такие существа не в состоянии легко экспериментировать со своим окружением, для экспериментов нужны, как правило, инструменты.
      Но у грога, действительно, были трудности. Слепой, с ничего не чувствующими конечностями вследствие почти бесполезного спинного мозга, неспособный самостоятельно проделать пусть даже небольшое расстояние - какое же представление о Вселенной могло составить себе подобное существо?
      Я поймал себя на том, что рассматривал руки грога. Руки. Ни на что не способные. Но руки. Четыре пальца с крошечными когтями, с крошечной ладонью, как у маленького механического хватательного инструмента.
      - Руки не развились, а деградировали!
      Хильсон смотрел на меня непонимающим взглядом. Он использовал свой небесный велосипед в качестве сидения, так как вокруг не было ничего более подходящего.
      - О чем ты, собственно, говоришь?
      - О гроге. У него зачаточные, хилые руки. Этот вид был когда-то более высокой формой жизни,
      - Или это было лазящее животное, как обезьяна.
      - Не думаю. Скорее, у него были мозг, руки, и он мог передвигаться. Затем что-то случилось, и он утратил разум. А теперь он лишился подвижности и рук.
      - Почему же он перестал двигаться?
      - Возможно, не хватало пищи. Если не двигаешься, то сохраняешь энергию.
      Но я чувствовал, что это всего лишь предположение, и поэтому добавил:
      - Или он слишком много смотрел телевизор. Я знаю людей, которые неделями не встают от телевизора.
      - Во время межпланетных игр мой двоюродный брат Эрни... Ах, к черту все это! Ты всерьез думаешь, что это может быть ответом на вопрос?
      - Да. Ловушка; без глаз, без чувствительности, без способности сделать что-либо задуманное. Это как слепоглухонемой ребенок без осязания. Так называемый эффект перчатки.
      - Но у него есть мозг, разум.
      - Как у тебя слепая кишка. Разум тоже страдает, если он не может развиваться.
      - Но ты же честно занимался проблемой подобных существ. Ты можешь что-нибудь для них сделать?
      - Разве что эвтаназию. Нет, это тоже нет. Давай лучше вернемся в Доунтаун.
      Я зашагал по песку к своему воздушному велосипеду и чувствовал себя безмерно разочарованным и уставшим. Бандерсначам нужны были люди, которые бы им рассказали о звездах. Но что можно рассказать волосатому шару?
      Нет, я должен вернуться в Доунтаун, а затем на Землю. Там тоже много дел; люди, которым не могут помочь ни врач, ни психиатр. И повсюду есть такие, которым уже нельзя помочь ничем.
      Грогам ничем не поможешь.
      Я сел, скрестив ноги, на песок в нескольких шагах от воздушного велосипеда. Хильсон уселся около меня. Мы сидели напротив грога и ждали.
      - Чего, собственно, мы ждем? - спрашивал время от времени Хильсон.
      Я пожимал плечами, так как тоже не знал. Хильсон, как и я, сидел, не двигаясь. Я был твердо уверен, что мы делали правильно. Мы одновременно отвернулись от грога и стали смотреть в пустыню.
      Какой-то зверек величиной с мышь скакал нам навстречу; при этом он поднимал немного пыли. За ним появился еще один, другой, третий. Они прыгали довольно высоко, потом остановились полукругом вокруг грога и стали его рассматривать.
      Грог повернулся к ним; мы, люди, или другие позвоночные повернули бы шею, но грог повернул все тело, и создалось такое впечатление, будто разворачивали скатерть. Грог смотрел невидящим взглядом на песчаных мышей, а они сидели на задних лапах и смотрели назад.
      Рот грога открылся. Он выглядел, как пещера, а язык лежал свернутым на розовом дне. Он двинулся молниеносно и невидимо быстро; две мыши исчезли. Рот, который был так велик, что смог бы, наверное, проглотить и человека, закрылся и снова улыбался кротко, сытый и довольный.
      Третья мышь сидела на задних лапах. Ни одна из них не попыталась убежать. Они могли это сделать без труда.
      Рот грога снова раскрылся. И тогда последняя мышь разбежалась и прыгнула и приземлилась прямо на свернутом языке. Рот закрылся в последний раз, а шар снова повернулся к нам.
      Теперь я знал все ответы, все сразу; интуитивно, убедительно. Это было так однозначно и так же само собой разумелось, как и то, что я сидел на песке со скрещенными ногами.
      Грог обладал парапсихологическими способностями. Он мог контролировать мысли даже таких существ, как песчаные мыши.
      Так вот в чем была суть огромного мозга грога. Его разумность была следствием его силы. С незапамятных времен они, видимо, подзывали пищу к себе. По окончании периода детства они уже не охотились. После окончания развития им не нужно было двигаться. Им не нужны были глаза, а также и другие органы чувств. Они использовали органы чувств других животных.
      Они подзывали своих дворников и птиц, питающихся падалью, которые очищали их скалы, их шкуру, если это было необходимо. Способность контролировать мысли доставляла их к самкам, руководила их привычками размножения и указывала им верные скалы для неподвижного образа жизни.
      А теперь они передавали информацию прямо в мой мозг. Я сказал:
      - А почему именно я?
      С удивительно ясной уверенностью я понял, что я должен учиться понимать и познавать. Гроги точно знали, чего им не хватает. Они прочли мысли о том, что мы обсуждали: сперва о воинах зинов, затем о человеческих исследователях, альпинистах, туристах; а мое занятие было - обеспечение безруких существ.
      Они узнали о руках дельфинов. Они дали понять Хильсону и другим, хотя и без доказательств, что гроги - мыслящие существа, и приказали сказать это главному, кто занимался этим вопросом.
      Без доказательств...
      Это было важно. Они должны были знать, что их ждало, прежде чем сами поняли или занялись этим. Люди, вроде доктора Фуллера, могли исследовать разновидности поведения грогов, если им было так угодно.
      Им показалось бы подозрительным, если бы им помогали в этом. Но что-то помешало им, этим наделенным руками существам, заметить крошечные передние лапы или отсутствие биологических отходов в окружении дикого грога.
      Смог бы я им помочь?
      Этот вопрос постепенно овладел им, превратился а навязчивую мысль. Я сильно тряхнул головой, так как хотел отделаться от вопроса.
      - Я не знаю, - сказал я. - Почему вы так долго ждали, пока не дали распознать себя?
      Страх...
      - Почему? Неужели мы возбуждаем страх?
      Я ждал ответа, но его не последовало. Я не мог найти в моем мозгу ни рдной убедительной мысли, ни данных, ни объяснений - ничего подобного. Значит, они боялись меня. Меня, беспомощного перед молниеносно щелкающим языком и железным разумом. Почему?
      Я был убежден, что гроги развились из более высокой двуногой формы жизни. Крошечные руки, похожие на механические захваты, были типичным признаком. И типичным был призрачный, жуткий контроль мыслей.
      Я попытался встать, убежать, но ноги не слушались меня. Я попытался сделать безразличное лицо, чтобы скрыть то, что предполагал, но мне это не удалось. Они могли прочесть мои мысли, и таким образом они знали...
      - Это сила рабовладельцев. Ваши предки были рабовладельцы.
      И вот я сидел здесь, и мой мозг был открыт им и беспомощен. Было утешительно, что я понял с удивительной ясностью: гроги ничего не знали о рабовладельцах. Что они существовали всегда, это они знали.
      Гроги были не так глупы, чтобы переоценивать себя. Они были сидячими. Они не могли двигаться, их оставшаяся рабовладельческая сила не могла охватить больших пространств, и таким образом гроги не могли быть объединены для совместных усилий. Разве они могли мечтать о том, чтобы напасть на другую расу, которая овладела пространством в тридцать световых лет? Лишь страх помешал им дать понять людям, что они представляли собой. Страх перед истреблением.
      - Ты мог бы солгать мне, как далеко простирается твоя власть. Я бы никогда не узнал, если бы ты солгал.
      Ничего. Абсолютно ничего не шевельнулось в моем мозгу. Я встал. Хильсон наблюдал за мной, встал тоже и механически отряхнул с себя песок. Он посмотрел на грога, открыл рот и снова закрыл. Потом сглотнул.
      - Гарвей, что это существо сделало с нами? - сказал он.
      - Он не сказал тебе?
      И в тот же момент я понял, что грог не сделал этого.
      - Он принудил меня сесть и наблюдать зрелище с песочными мышами. Ты ведь тоже это видел, не так ли?
      - Да.
      - А затем мы должны были немного посидеть. Ты разговаривал с ним. А потом мы вдруг могли снова встать.
      - Правильно. Но он говорил и со мной.
      - Я же тебе говорил, что у него есть разум.
      - Хильсон, смогли бы мы завтра утром найти сюда дорогу?
      - Не совсем уверен. Но я поставлю на твоем воздушном велосипеде курсовой ориентир, и ты сможешь вернуться сюда, когда пожелаешь.
      - Я этого не хочу, но хотел бы уметь делать.
      Солнце на западе представляло собой теперь красное дымящееся сияние, которое медленно угасало на черно-голубом горизонте.
      Я смеялся.
      В отеле не было настоящих кроватей и чего-либо подобного. Если вообще спали, то делали это на плоской поверхности без подушек, и это даже нравилось. В прошедшую ночь я спал превосходно, пока зов грога не разбудил меня перед рассветом. Но как же мне теперь спать?
      Я не предполагал, что Жарон и Луис ждали нас к обеду. Хильсон позвонил им, прежде чем мы направились в зоопарк. Мы уже поужинали, каждый съел по маленькой птичке. От десерта мы отказались, так как боялись испортить оставшееся после этого блюда великолепное вкусовое ощущение; сначала надо было, кроме того, вытереть руки горячими влажными полотенцами.
      Мы разговаривали о грогах. Шар почти не повлиял на разум Хильсона, и поэтому его мнение было непредвзятым. И оно подсказывало ему, что он никогда и ни по какой причине не поедет туда и мне лучше тоже этого не делать.
      Девушки согласились с ним.
      Я высмеял грога. Кто бы так не сделал?
      Дельфины, бандерсначи, гроги - их высмеивают, это безрукие существа. Высмеивают дельфина, так как он самый великий клоун в известном нам космическом пространстве. Смеются, когда впервые видят бандерснача. Он выглядит так, будто бог забыл доделать его до конца. У него есть белое тело, но оно не расчленено. Смеются по большей части от нервного возбуждения, так как этот подвижный белый рот и не заметил бы тебя, как танк улитку под своими гусеницами. И ты смеешься над грогом. Не нервничайте. Грог - это карикатура.
      Как врач, который пользуется желудочным зондом не по назначению, так грог запихал мне свою информацию. Я почувствовал это знание в виде кусочков льда, которые плавали в моем мозгу. Конечно, я мог сомневаться в том, что мне было сказано. Например, я мог сомневаться в том, что никто из грогов не смог бы побежать в Доун или не смог бы, согласно человеческим представлениям, добраться до Хинкса. Я мог сомневаться в их страхе, в их беспомощности, в их умоляющей просьбе о помощи. Но мне надо было бы самому себе непрерывно внушать эти сомнения, иначе они сами собой исчезали, а оставалась одна ледяная уверенность.
      Это была уже не шутка, определенно, не шутка.
      Мы должны бы их уничтожить. Сейчас же. Выселить всех людей с Доуна. А затем предпринять что-либо против этого солнца. Или мы могли бы подогнать старомодный бомбардировщик с ударным зажиганием, посадить его каким-либо образом без команды и вывернуть всю планету наизнанку. Но они пришли ко мне. Ко мне. Они просили меня о помощи.
      Их охватил такой смертельный страх, что с ними будут обращаться как с дикими воскресшими рабовладельцами, что они проделали это совершенно тайно. Если бы доктору Фуллеру сказали всю правду; то он тотчас же прекратил бы свои эксперименты. Или дальновидные мысли грогов могли бы прервать его работу. Но нет; они предпочитали умереть с голода, но сохранить свою тайну.
      И они обратились ко мне, как только представилась первая возможность.
      Гроги обладали очень развитым умом. Небо, какой случай им подвернулся! Им нужно было то, что им могли дать только люди. Я еще не знал, что это было, но одно я знал твердо: они хотели начать дело. И здесь был подходящий рынок сбыта. Гарантий их доброй воли и надежности, правда, не было, но их можно было сформулировать и принять.
      И в моем мозгу постоянно плавали ледяные кусочки кристально ясной уверенности.
      Я не хотел терять ничего, ни капли этой уверенности.
      Я встал, заказал масло из земляных орехов, ветчину, томаты и салат. Все попали без майонеза. И я попытался заказать майонез, но на кухне не знали, что такое майонез.
      Прекрасно, что гроги не обратились к кзинам, когда планета еще была занята ими. Они бы уничтожили или - еще хуже принудили бы их стать союзниками против человеческой расы в космосе. Питались ли кзины грогами? Если так, тогда... Но нет. В этом отношении гроги были не очень-то лакомым куском. Они же не могли бегать.
      Перед моими глазами стояло красное зарево, так что звезды по другую сторону веранды, казалось, сияли светло-голубым светом над черной равниной. Может, мне надо было пойти на космодром и заказать место в одном из готовящихся к полету кораблей? Для того чтобы сделать это, мне надо было не видеть эти звезды, это небо. Ах, ерунда... Я не мог противостоять грогам, пока они могли разговаривать со мной таким образом...
      Да, это был частичный ответ на вопрос, который меня мучил. Я позвонил компьютеру, принимающему заказы, и высказал свои пожелания.
      Постепенно пришли другие ответы, один за другим. Имелся также гибридный альфафаграс, который тоже рос при свете красного солнца; семена находились в багажном помещении того корабля, с которым прибыл я. Они принадлежали сельскохозяйственной программе Доуна. Так вот...
      На следующее утро я полетел в пустыню один. Парень, которому принадлежали воздушные велосипеды, поставил мой в сторону. Курс еще был заложен в компьютер, и я мог легко найти это место. Грог был здесь. Или я случайно нашел другого. Я не был уверен в этом, но это не имело значения. Я спустился на велосипеде и оставил его. Затем я подождал немного, пока нежные щупальцы охватят мой мозг. Ничего. Я ничего не чувствовал. Но я был убежден в том, что грог читал мои мысли, просто я не мог чувствовать это.
      И опять со знакомой кристальной ясностью пришла уверенность, что меня ждали.
      - Выходи, - сказал я, - выходи и останься со мной.
      Грог не предпринимал ничего.
      Но убежденность была такой же прочной, как и вчера: меня ожидали. Добро пожаловать. Великолепно.
      Я искал в своих сумках тяжелый плоский предмет.
      - Мне было не так-то легко найти это здесь, - сказал я грогу. - Это музейный экспонат. Если бы люди из Доуна чертовски не стремились к тому, чтобы все делать своими руками, я не смог бы это найти.
      Я открыл футляр в нескольких шагах от рта грога, вложил лист бумаги и подключил кабель к ручной батарее.
      - Мой разум расскажет сейчас вам всем, как работает этот прибор. И сейчас мы посмотрим, как хорош твой язык.
      Я осмотрелся, ища место, где можно было бы сесть, и прислонился в конце концов к грогу, как раз под его ртом. У меня не было чувства превосходства над ним. Если бы грог захотел меня съесть, я был в его власти. Точка.
      Язык высунулся невероятно быстро.
      - Пожалуйста, смотри все время на машину, - печатала машина. - Иначе я не смогу видеть ее. Не мог бы ты отодвинуть машину немного дальше?
      Так и сделал.
      - Да, так хорошо. Ты заботишься о том, чтобы сохранить эту тайну.
      - Возможно. Пока это удается. Прежде чем мы начнем, ты мог бы прочитать в моем мозгу о моторах Рамма-Баггера?
      - Да, я понимаю. Подумай, что ты хочешь пояснить.
      - Подумаю. Что бы вы могли предложить нам в качестве торгового товара?
      - Как раз то, о чем ты думаешь. Мы могли бы пасти вам скот. Позже могут представиться и другие возможности. Мы могли бы следить за здоровьем ваших зверей в зоопарках. Мы можем выполнять работу полиции, охранять весь Доун. Ни один враг не попал бы на Доун.
      Хотя язык высовывался молниеносно, грог печатал медленно и тщательно, как неопытный новичок.
      - Хорошо. А вы не возражаете, если мы засеем вашу почву гибридной травой?
      - Нет. Мы также не имеем ничего против того, если вы будете пасти ваш скот в нашей области. Конечно, мы воспользуемся для пропитания какой-то частью вашего скота и мы очень заинтересованы в том, чтобы сохранились местные животные пустыни. Мы не хотели бы ничего потерять из нашей теперешней территории.
      - Вам нужна новая страна?
      - Нет. Нам нетрудно планировать свое потомство. Нам нужно лишь ограничить количество предоседлых.
      - Но вы должны знать, что мы не доверяем вам. Мы должны будем предпринять шаги, гарантирующие, что вы не контролируете мысли людей. Когда я вернусь домой, то подвергну себя тщательной проверке.
      - Естественно. Ты будешь рад узнать, что мы не сможем оставить этот мир без особой охраны. Ультрафиолетовый свет убьет нас. Если вы хотите содержать грогов в зоопарках Земли...
      - Хорошая идея. Мы могли бы позаботиться о вашем процветании. А теперь - что можем мы сделать для вас? Может быть, дельфиньи руки, специально переделанные для вас?
      - Нет, благодарю. Что мы хотим и в чем нуждаемся - это знание. Энциклопедии, доступ к человеческим библиотекам. Или еще лучше - приезжие человеческие лекторы, для которых не составит никакого труда, если их мысли будут читать.
      - Лекторы будут стоить дорого.
      - Сколько? А сколько вы заплатите за наши услуги пастухов?
      - Прекрасный вопрос, - я оперся удобнее о волосатое тело грога. - Хорошо. Давай говорить о делах.
      Год спустя я снова приехал на Доун. "Акционерное общество Гарвей" уже начинало давать прибыль. Позади было такое трудное время, какое только можно себе представить. Что касалось планеты Доун, то "Акционерное общество Гарвей" имело здесь монополию на грогов. Даже сигареты они имели право покупать только через наше посредничество. Мы платили человеческому правительству Доуна огромные налоги, но эти расходы были сравнительно невелики.
      Мы несли большие расходы.
      Труднее всего дело обстояло с общественностью. Я не стал пытаться сохранить в тайне психическую силу грогов. Да это было бы невозможно. И сила эта была несколько жуткой. Нашим единственным средством против возможной паники, которая могла распространиться в населенных людьми районах, были сами гроги.
      О, они были страшны.
      Я наводнил весь мир картинками. Гроги за пишущей машинкой; гроги, пасущие стада скота на Доуне; гроги в кабине космического корабля; грог, ассистирующий вр время сложной операции над больным медведем; они везде выглядели одинаково, эти гроги. Если видели одного, то смеялись, так как их нечего было бояться. Но дело было в том, что эту кристально ясную уверенность они вводили в глубочайшие слои мозга.
      Самая главная деятельность грогов состояла в том, чтобы проникнуть в сознание людей. Чудо-страна уже изменила свои законы.
      Она допустила грогов в суды в качестве детекторов лжи. На предстоящей конференции высших кругов между людьми и кзинами должен был присутствовать грог. Космические корабли, которые отправлялись в неведомые области космоса, должны были иметь на борту грогов, так как в случае встречи с неизвестными формами жизни необходимы переводчики.
      В магазинах игрушки продавались милые куклы-гроги. На этом мы не зарабатывали ни цента, но в будущем мы сможем получить от этого пользу.
      После прибытия на Доун я решил отдохнуть день, чтобы повидать Хильсона, Жарон и Луис. На следующее утро я вылетел в пустыню. Большие площади некогда неплодородной песчаной почвы поросли травой.
      Я увидел внизу под собой белое пятно и стал спускаться, так как у меня было определенное предчувствие.
      Белое пятно оказалось стадом овец, посредине которого находился караулящий их грог.
      - Добро пожаловать, Гарвей!
      - Большое спасибо, - ответил я и постарался не очень кричать. Грог все равно прочитает мои мысли и ответит мне с помощью прибора, встроенного в нервную систему. Этот прибор мы производили уже два месяца и поставляли им в больших количествах. Это тоже стоило больших денег, но эти расходы были необходимы.
      - Как обстоят дела с этими куклами?
      - Мы не зарабатываем на этом ни цента. Мы не имеем права на копирование грог-формы.
      Я сделал круг почета на своем небесном велосипеде, приземлился и спустился с него. Мы говорили также о других вещах, не только о делах. Этот грог хотел иметь куклу-грога, и я обещал ему. Мы просмотрели список лекторов и расположили их по значимости. Необходимо было оплатить их путешествие и время, которое они должны были провести здесь, но говорить им не было необходимости.
      О коперном экскаваторе мы уже никогда больше не говорили.
      На Доуне его не было. Не успеешь привезти на Доун какое-либо оружие, как гроги присваивали его себе; оружие не являлось средством обороны. Оружие мы посылали на солнечную орбиту вокруг Доуна, а расстояние солнца от планеты было немного меньше, чем расстояние Меркурия от нашего солнца. Если бы гроги когда-либо превратились в опасность, тогда бы электромагнитное поле коперного экскаватора стало бы серьезной угрозой; тогда бы красное солнце Доуна вело себя довольно странно. И никто из нас не вспомнил бы его.
      К чему? Они ведь знали мои доводы.
      Не то чтобы я боялся грогов. Скорее, я боялся самого себя.
      Копер был здесь, чтобы доказать мне, что мне позволено действовать против интересов грогов. Что вся власть была в моих руках.
      И все же я никогда не был полностью уверен. Разве не могло случиться так, что последний человек на борту отключил бы мотор?
      Могли бы гроги зайти так далеко? Не было никакой возможности проверить это. Если все произойдет именно так, тогда каждый, кто находится На борту этого старого космического корабля, мог увидеть, что все здесь в лучшем виде, и мог сказать:
      - Гарвей, не ломай себе голову. Забудь это и спи спокойно.
      Возможно, я так и сделаю. Легко поверить, что гроги - безобидный, доброжелательный вид, который отчаянно ищет друзей.
      Что нас ждет впереди?