Она снова легла на кровать: в висках стучало, жестокие приступы тошноты выворачивали ее наизнанку. Дрожа всем телом, она взмолилась, чтобы этот приступ оказался последним, хотя сама в это не верила.
      Все мышцы болели, все сухожилия были напряжены до предела. Дыхание было хриплым, и казалось, что если она отважится вдохнуть поглубже, кожа на груди лопнет. Конечно, все это пройдет. Вопрос только – когда? И сколько времени она была без сознания?
      Но физическая боль, терзающая ее тело, не шла ни в какое сравнение с болью душевной Сыновья были смыслом всей ее жизни. Без них она не могла представить себя. Она попробовала установить с ними мысленную связь, а когда поняла, что не сможет этого сделать, стала проклинать себя за то, что в свое время решила, что рано пока учить их общению на расстоянии.
      Где они сейчас? Вместе они или нет? О боги, только бы их не разлучили! Живы ли они? Действие зелья немного ослабло, и из глаз у нее хлынули слезы. Рыдания сотрясали ее тело, она судорожно всхлипывала и в конце концов, обессилев, снова уснула.
      Рассвет и второе пробуждение не принесли облегчения. Бледный свет, сочащийся сквозь единственное окно, освещал круглую комнату с высоким потолком. Без сомнения, это какая-то башня. В комнате, кроме небольшого соломенного матраса, были еще стол и стул; на всем лежал толстый слой пыли. Каменный пол был покрытвыцветшей циновкой. В комнате было прохладно, а на узнице, кроме той же ночной рубашки, в которой ее забрали, не было ничего, даже носков, не говоря уж о туфлях В конце концов, она встала со своего неудобного ложа и накинула матрас на плечи, как одеяло.
      Тяжелая деревянная дверь – единственный выход – была плотно пригнана к косяку и заперта на замок. На глаза вновь навернулись слезы, но она уже достаточно овладела собой, чтобы не поддаться слабости и подумать, как убежать из этой башни. Ее мана по-прежнему была с ней. Она пульсировала внутри и струилась вокруг тела, пребывая в изменчивом и безостановочном движении. Это движение таило в себе огромную силу. Для спасения нужно было только произнести заклинание, дверь не является преградой для «Огненного шара».
      Она уже приготовилась разнести дверь в щепки, но слова заклинания застряли в горле. Если будешь колдовать, твои дети умрут.Когда чувства вернулись к ней, она заметила, что все еще стоит, и бессильно опустилась на стул.
      «Спокойно, – уговаривала она себя. – Спокойно». Гнев в сочетании с магией обладал страшной разрушительной силой, поэтому, пока она не узнает что-нибудь о судьбе своих детей, ей ни в коем случае нельзя позволить себе проявить знаменитую вспыльчивость, которой отличались все Мэленви.
      Усилием воли ей удалось сохранить хладнокровие и начать рассуждать. Эти люди знают, что она маг, и похитили ее из Додовера для какого-то особого дела. Но они желают полностью контролировать ее действия. Когда речь идет о маге, это нелегко, вот они и решили использовать мальчиков. Именно поэтому она была уверена, что ее дети живы и находятся где-то недалеко. Похитители должны понимать, что, прежде чем соглашаться на что-то, она должна увидеть своих детей. Впрочем, искра надежды погасла, едва она взглянула на запертую дверь.
      При мысли о детях у нее сжималось сердце. Их схватили посреди ночи и заперли в незнакомом месте. Что они чувствуют? Они чувствуют страх и одиночество. Они чувствуют, что их предали. Бросили те, кто говорил, что любит их больше всего на свете.
      В ней вновь начала закипать ярость.
      – Спокойно, – прошептала она, – спокойно.
      Скоро они придут. Похитители должны кормить свою узницу, а еды в комнате не было, только на левой половине стола стояла кружка с водой.
      Наконец в замке повернулся ключ, и тот, кто внушал ей ужас, предстал перед ней. Ей не оставалось ничего другого, как только, всхлипывая, выразить свою благодарность в ответ на его слова:
      – Добро пожаловать в мой замок, Ирейн Мэленви. Надеюсь, вы уже пришли в себя. И значит, пришло время воссоединить вас с вашими прекрасными детьми.
 
       Было холодно. Он сидел в одиночестве на потрескавшейся земле посреди огромного пространства, лишенного цвета. Ветра не было, но он чувствовал, как шевелятся волосы на голове. Он поднял взгляд и прямо перед собой увидел дракона. Морда чудовища была огромной, но туловища он почему-то не мог разглядеть. Дракон дохнул на него, и кожа на лице загорелась, кости почернели и рассыпались в прах. Он открыл рот, чтобы закричать, но слова застряли у него в горле.
       Потом он внезапно оказался летящим над дымящейся почерневшей землей. В небе кишели драконы, а на земле не было никакого движения. Он посмотрел на свои руки, но их, как и лица, не оказалось на месте – его плоть умерла. Внезапно ему стало жарко. Он бежал, изо всех сил помогая себе руками, но ноги двигались слишком медленно. Его преследовал дракон, и спрятаться было некуда.. Он упал, и чудовище вновь оказалось прямо перед ним. Он приподнялся и сел, и в это время дракон дохнул на него пламенем. Кожа на лице загорелась, кости почернели и рассыпались в прах. Бежать было некуда, и прятаться было негде. Огонь жег ему глаза, но он не мог опустить веки. Он открыл рот, чтобы закричать...
 
      Хирад почувствовал чьи-то руки у себя на лице. Он вскочил, но перед ним не было ни дракона, ни выжженной земли. Илкар поправлял дрова в камине. Хирад подумал, что в комнате должно быть холодно, но ему почему-то было жарко, очень жарко. Талан и Безымянный привстали с кроватей, а Сайрендор сидел рядом с Хирадом, положив ладонь ему на лоб.
      – Успокойся, Хирад. Все позади Это всего лишь сон. Варвар, глубоко вздохнув, снова оглядел комнату, и сердце его перестало биться так бешено.
      – Прости, – сказал он. Сайрендор убрал руку и встал.
      – Ты меня напугал, – сказал он. – Я уж подумал, что ты помираешь.
      – Я тоже, – произнес в ответ Хирад.
      – Как и все в замке, – заметил, отложив кочергу, Илкар и зевнул.
      – Неужели я так громко кричал? – Хирад выдавил из себя улыбку.
      Илкар кивнул:
      – Очень громко. Ты хоть помнишь, что тебе снилось?
      – Никогда не смогу этого позабыть. Мне снились драконы, тысячи драконов. Там был и Ша-Каан. Но это было какое-то другое место, мертвое место. Наверное, их мир. Ша-Каан говорил мне, что они его уничтожили, оставили после себя только выжженную черную землю. А потом Ша-Каан сжег меня, но я не умер. Я сел и хотел закричать, только не смог. Я ничего не понимаю. Разве может быть какой-нибудь другой мир? И где он находится? – Хирад вздрогнул.
      – Не знаю. Единственное, в чем я уверен, так это в том, что в жизни так не пугался. Такие твари просто не могут существовать.
      – И все же они существуют, будь они прокляты.
      – Знаешь, – сказал Сайрендор, – я думаю, тебе нужно поговорить с Илкаром, только попозже. Да и всем нам. Пусть расскажет, что знает, обо всех этих измерениях и драконах... – Онзамолчал, заметив, что Хирад его не слушает.
      – Сколько сейчас времени?
      – Примерно час до рассвета, – ответил Безымянный, отогнув занавеску.
      – Пожалуй, я уже не усну, – сказал Хирад. Он встал и принялся одеваться. – Пойду на кухню, выпью кофе. – Сайрендор и трое других Воронов украдкой переглянулись. – Надеюсь, вы не возражаете?
      – Не возражаем, – сказал Сайрендор. – Я схожу с тобой.
      – Спасибо, – улыбнулся Хирад. Сайрендор улыбнулся ему в ответ, но казалось, что это стоило ему больших усилий. Одевшись, они вышли из комнаты.
      Похожие на пещеры кухни замка никогда не закрывались, и там всегда было жарко от шести открытых печей. Разделочные и обеденные столы занимали почти все про-странство. На стенах висели полки с горшками, кастрюлями и прочей кухонной утварью. Дым выходил на улицу через открытые окна, расположенные высоко в стенах.
      На одной из печей кипел огромный чан с водой. Рядом на подносах лежали кружки и молотый кофе. Хирад с Сайрендором устроились за дальним столом, чтобы им не мешали разговоры поваров и слуг. Они пили кофе и беседовали.
      – Что-то ты мрачный, Сайрендор. – Друзья посмотрели в глаза друг другу. Брови Лана были нахмурены, и вид у него действительно был подавленный. Хирад к этому не привык.
      – Мы кое о чем поговорили.
      – Кто?
      – Как ты думаешь – кто? Ты ведь уснул раньше нас.
      – Вряд ли мне понравился бы ваш разговор. – Хирад не сомневался, что разговор был серьезным. Варвар давно не видел Сайрендора таким.
      – Мы уже не станем моложе.
      – Что?
      – Ты же слышал, что я сказал.
      – Лан, мне тридцать один! Тебе тридцать, а Безымянному только что исполнилось тридцать три, и он из нас самый старший. О чем же вы говорили?
      – Ты много знаешь наемников, которым было бы за тридцать, а они по-прежнему дрались бы в первых рядах? Хирад вздохнул:
      – Ладно, таких немного, но я думаю, что... мы не такие. Мы – Вороны.
      – Да, мы Вороны. И мы становимся слишком старыми для сражений.
      – Ты шутишь! Мы только вчера разгромили целый отряд.
      – Неужели ты действительно в это веришь? – Хирад кивнул, и Сайрендор улыбнулся. – Почему-то я так и думал. А мне, например, представляется, что вчера мы, наоборот, не проявили нашей былой силы и ловкости.
      – Все потому, что мы слишком много времени сидим без дела и лишь наблюдаем. Как я уже говорил, если мы перестанем торчать на стенах, все встанет на свои места.
      – О боги, Хирад, ты упрямо не хочешь замечать очевидного! За последние два года наши противники становятся малочисленнее, но сражаемся мы с ними дольше. Мы делаем много ненужных движений и все чаще вынуждены подстраховывать друг друга. Неужели ты думаешь, что все это – случайные совпадения? – Хирад промолчал. – Мы уже утратили былую ловкость и быстроту. И вчера еле-еле справились со своей работой.
      – Продолжай, Лан...
      – Рас погиб! – Сайрендор огляделся и понизил голос. – Ты тоже мог погибнуть. Ричмонд сделал глупейшую ошибку, а Илкар не справился с защитой. Если бы не Безымянный, мы проиграли бы. Мы, Вороны!
      – Да, но взрыв...
      – Ты не хуже меня знаешь, что пару лет назад мы разделались бы со всеми, в том числе и с магом, еще до того, как он бы успел сотворить заклинание. Мы должны приспособиться... – Сайрендор прервался и глотнул кофе. Хирад не сводил с него глаз. – Хирад, я хочу, чтобы мы еще лет десять могли вспоминать наши лучшие дни. И если мы хотим сохранить нынешнюю славу Воронов, эти годы нужно жить по-иному.
      – Одно неудачное сражение, и ты хочешь все бросить?
      – Это было не просто неудачное сражение, это было предупреждение о том, что может случиться в любое время. За последние два года таких предупреждений было немало. И все это видят. Только ты предпочитаешь их не замечать.
      – Так ты предлагаешь распустить Воронов, и остальные согласны? – спросил Хирад. Он был так поражен, что не замечал, что его глаза увлажнились. Его мир разваливался, а Хирад не знал, как его укрепить. Пока не знал.
      – Не обязательно. Может быть, нам пора просто подвести итоги. – Сайрендор слегка откинулся назад и развел руками. – Видит Бог, у каждого из нас денег хватает, и мы все могли бы жить припеваюче. Иногда я думаю, что на паях мы можем владеть половиной Корины. – Он слегка улыбнулся. – Понимаешь, я говорю об этом лишь потому, что мы решили все обсудить, когда вернемся в город и у нас будет немного времени, чтобы подумать.
      Хирад молча смотрел в свою кружку. Горячий пар поднимался прямо ему в лицо.
      – А если же мы будем делать вид, что за эти годы ничего не изменилось, то однажды нам не хватит скорости. Хирад? – Варвар поднял голову. – Хирад, я не хочу потерять тебя, как мы сегодня потеряли Раса. – Сайрендор закусил губу, а потом тяжело вздохнул. – Я не хочу видеть тебя мертвым.
      – Ты и не увидишь, – сказал Хирад хриплым голосом. Он допил кофе и поднялся, плотно сжимая губы, чтобы они не дрожали. – Пойду посмотрю лошадей. Мы можем выехать рано. – Он вышел из кухни и через весь замок направился во двор. Там Хирад остановился и внимательно осмотрел место вчерашней битвы. Потом сердито потер глаза и пошел к конюшням.
 
      Илкар, чувствуя, что тоже не сможет уснуть, отправился в покои Сирана. Труп мага из Листерна, самого маленького из четырех университетских городов, был переложен на низкий столик и накрыт простыней. Илкар приподнял простыню с лица Сирана и нахмурился.
      Кожа на щеках, как и волосы мертвого мага, была белой, словно снег. На лбу отчетливо была видна царапина, оставленная, по всей видимости, маленьким когтем.
      Услышав за спиной какое-то движение, Илкар повернулся и увидел Денсера, стоящего в дверях. В зубах мага из Зитеска дымилась трубка, под плащом сидел кот. Денсер, вне всякого сомнения, был уже довольно пожилым человеком, хотя выглядел он лет на тридцать с небольшим.
      – Печальный, но неизбежный конец, – сказал Денсер. У него был очень усталый вид: посеревшее лицо, запавшие глаза. Он оперся на дверной косяк.
      – Что с ним случилось? – спросил Илкар. Денсер пожал плечами:
      – Он был уже немолод, и мы понимали, что конец его недалек. – Зитескианец снова пожал плечами. – Другого пути не было, он хотел нас остановить.
      – Ты говоришь «мы», – промелькнула догадка в сознании Илкара, – имея в виду кота?
      – Да, это мой Любимчик.
      Илкар снова накрыл простыней голову Сирана и повернулся к Денсеру:
      – Проходи и садись, а то упадешь. Я хочу, чтобы ты ответил мне на несколько вопросов.
      – Я вижу, это не светский визит, – улыбнулся Денсер.
      – Конечно, нет, – проронил Илкар, даже не улыбнувшись в ответ.
      Глядя, как Денсер тяжело опустился на кровать Сирана, Илкар подумал, что задавать первый вопрос нет необходимости. У мага просто не было сил, чтобы попытаться убежать из замка этой ночью.
      – Ты, наверное, сильно устал за вчерашний день? – спросил Илкар.
      – Да, дело было нелегкое, раз я решил отдохнуть здесь, – согласился Денсер и, приоткрыв плащ, показал амулет, висевший у него на шее. – Наверное, ты хочешь поговорить об этом?
      Илкар кивнул.
      – Какое у тебя было задание?
      – Узнать, существует или нет вещь, которую мы искали.
      – Ну и как, существует?
      – Да.
      – Тебя послал Зитеск?
      – Конечно.
      – А битва?
      – Я могу сказать, что мне было легко попасть в ряды атакующих, но нападение было устроено не ради меня, если ты спрашиваешь об этом.
      – Тогда почему ты не присоединился к гарнизону замка?
      – Когда в замке драконер? Это было бы очень непросто, – со смехом ответил Денсер. – Боюсь, Сиран смотрел на вещи иначе, чем Зитеск.
      – Забавно, забавно, – пробормотал эльф.
      – Подумай сам, Илкар, ведь мы с тобой довольно похожи.
      – Проклятие! Неужели Зитеск столь тщеславен? Неужели ваши наставники и в самом деле считают, что все маги обязательно должны быть похожи один на другого? Это просто издевательство над магией. Ваше учение ложно. – Илкар почувствовал, как в нем просыпается злость. Его лицо раскраснелось, прищуренные глаза превратились в узкие щелочки. Слепота Зитеска иногда бывала просто убийственной. – Знаешь, откуда взята сила, чтобы сформировать ману для тех заклинаний, которые ты вчера использовал? А на моих руках крови нет, Денсер.
      Денсер некоторое время молчал. Он снова зажег погасшую трубку, вытащил из-под плаща кота и опустил его на кровать. Кот таращил глаза на Илкара, а темный маг почесывал ему шею. Эльф хотел продолжать свою обвинительную речь, но сдержался.
      – Я считаю, Илкар, – произнес наконец Денсер, выпустив несколько колец дыма, – что тебе не следует обвинять моих наставников в ошибочности их учения, пока ты не осознаешь своихзаблуждений.
      – О каких заблуждениях ты говоришь? Денсер показал свои ладони:
      – Где ты видишь кровь на моих руках?
      – Ты знаешь, что я имел в виду.
      – Да, знаю. Но и ты должен знать, что у магов Зитеска, как, очевидно, и у тебя, есть несколько источников маны.
      Снова повисло молчание. Замок уже начал просыпаться, и по коридорам разносилось эхо звуков наступающего дня.
      – Я не буду обсуждать с тобой вопросы университетской этики, Денсер.
      – Жаль.
      – Это бессмысленно.
      – Заблуждение твоих мудрецов, Илкар? Эльф пропустил мимо ушей эту колкость.
      – Мне нужно знать две вещи. Как ты узнал о Сиране и об этом амулете и зачем он нужен?
      – Я не намерен разглашать секреты университета, но в отличие от вас в Зитеске, видимо, всегда серьезно относились к историям о драконерах. В процессе работы по исследованию измерений мы создали заклинание, которое способно регистрировать возмущения, вызываемые открытием врат между измерениями. Именно через такие врата мы прошли вчера. Мы подозревали Сирана – я не буду рассказывать почему, – поэтому выбрали в качестве цели его покои и добились желаемого результата. Меня послали найти и вернуть артефакт драконеров, и я это сделал. – Денсер снял амулет с цепочки и бросил Илкару. Тот повертел его в руках и, пожав плечами, бросил назад.
      – В нем содержатся знания драконеров, и упоминания об этом амулете есть в манускриптах всех четырех университетов, – сказал Денсер, снова вешая амулет на цепочку. – Он окажет нам неоценимую помощь в наших исследованиях, а когда мы закончим работать с ним, то легко сможем его продать. – Он улыбнулся. – Ты не поверишь, узнав, сколько готовы заплатить коллекционеры за вещь, подобную этой.
      – И это все? – спокойно спросил Илкар. Денсер кивнул.
      – Всем нужны деньги. Тебе лучше многих известно, что исследования стоят недешево. Илкар покачал головой.
      – И что теперь?
      – Теперь мне нужно как можно быстрее доставить артефакт в нужные руки, – ответил Денсер.
      – В Зитеск?
      Денсер отрицательно замотал головой.
      – Слишком далеко и слишком опасно. В Корину. Я слышал, вы собираетесь туда же?
      – Да.
      – Я бы хотел, чтобы Вороны охраняли меня в дороге. Вам хорошо заплатят.
      Не веря своим ушам, Илкар изумленно посмотрел на Денсера.
      – Ты неудачно шутишь, Денсер. Особенно после того, что случилось вчера. Если ты хочешь пощекотать себе нервы, то я предоставлю тебе такую возможность. Насколько мне известно, Хирад по-прежнему хочет прикончить тебя. Но даже если остальные не будут возражать, неужели ты всерьез думаешь, что я унижусь до того, что соглашусь работать на Зитеск?
      – Мне очень жаль, что ты испытываешь такие чувства.
      – Во всяком случае, я думаю, что это для тебя неожиданность. – Илкар помолчал. – Попробуй поискать других телохранителей. Здесь полно людей, которые ждут не дождутся, чтобы кто-нибудь оплатил им возвращение в город.
      – Я предпочел бы Воронов. Это самое меньшее, что я могу предложить в качестве компенсации.
      – Нам не нужны твои деньги, – сказал Илкар. – Когда я вернусь в Корину, то отправлю рапорт в Джулатсу. Надеюсь, ты понимаешь, что после этого случая с Зитеском будет направлен протест от остальных трех университетов.
      – Мы к этому готовы.
      – Не сомневаюсь. – Илкар направился к двери, но на пороге оглянулся. – Ты голоден? Я покажу тебе, как пройти на кухню.
      – Спасибо, брат.
      Зарождающаяся на лице Илкара улыбка сразу исчезла.
      – Я тебе не брат.

      Присев на широкую кровать, Ирейн обняла своих сыновей. Она сразу же успокоилась, и мальчики тут же перестали плакать.
      И все же она очень боялась за них; ей никогда не забыть минуты их встречи. Ее оставили одну на площадке винтовой лестницы. Открывая дверь, она боялась, что увидит своих детей мертвыми. Но нет – они сидели на краю кровати и перешептывались. На столе остывала нетронутая еда. Кроме кровати, стола и двух стульев, в комнате не было никакой мебели, даже циновки на полу.
      Несколько мгновений Ирейн просто смотрела на сыновей: короткие каштановые волосы, круглые личики, светло-голубые глаза, маленькие носики, слегка оттопыренные уши, руки с длинными пальцами. Ее мальчики. Ее чудесные мальчики.
      Они одновременно повернулись к ней, а она протянула к ним руки. В эту минуту Ирейн познала ненависть, которой не испытывала доселе. В первое мгновение близнецы не узнали в ней свою мать и защитницу. Они видели перед собой предательницу, которая позволила чужим людям испугать их и увезти из дома.
      А она стояла на пороге со спутанными волосами, босоногая, в грязной и рваной ночной рубашке, со следами недавних страданий на лице. Слезы стекали по ее щекам, оставляя за собой светлые полоски.
      – Я пришла, ваша мама здесь.
      Дети бросились в ее объятия, и все трое зарыдали. А когда они выплакались, все страхи ушли и осталась только уверенность, что больше их никогда не разлучат. И вот Ирейн сидела на кровати, обняв прижавшихся к ней мальчиков.
      – Где мы, мамочка? – спросил Том.
      – Мы в замке, который очень далеко от нашего дома и полон плохих людей, – ответила она, крепче прижимая к себе детей, и злым взглядом посмотрела на дверь. Ирейн была уверена, что Исман стоит за ней и подслушивает. – Я должна ответить на кое-какие вопросы относительно магии, и после этого они нас отпустят.
      Арон смущенно и встревоженно заглянул в глаза матери:
      – А кто эти люди?
      – Дома я расскажу вам о них. Эти люди стараются разобраться в магии, и все, что им непонятно, пугает их. Так было всегда.
      – А когда мы поедем домой? – снова спросил Арон. Ирейн вздохнула:
      – Я не знаю, мои хорошие. Я еще не знаю, о чем они будут меня спрашивать. – Она улыбнулась, чтобы немного ободрить детей. – Послушайте, когда мы вернемся домой, я позволю вам самим выбрать, чему вы желаете научиться в первую очередь. И мне интересно, что же вы выберете?
      Мальчики наклонились вперед, обменялись взглядами, кивнули друг другу и в один голос воскликнули:
      – Мысленную связь! Ирейн засмеялась:
      – Я так и думала. Озорники! Наверное, вы просто хотите болтать вместо того, чтобы слушать меня. – И она пощекотала сыновей. Дети захихикали и стали извиваться, пытаясь вырваться. – Озорники! – Ирейн взъерошила близнецам волосы, а потом снова обняла сыновей. – Из того, что вам принесли, вы можете съесть только хлеб. Вы поняли? Больше ничего. А я пойду позабочусь, чтобы нас отправили домой. Потом я вернусь, и мы продолжим учебу. Надеюсь, вы не забыли, о чем я вам говорила на прошлой неделе! – Она хотела встать, но дети вцепились в нее.
      – Неужели тебе уже пора уходить, мамочка? – спросил Арон.
      – Чем раньше мы с этим покончим, тем быстрее вернемся домой. – Ирейн снова крепко обняла мальчиков. – Обещаю, я долго не задержусь.
      Близнецы посмотрели на нее.
      – Я обещаю вам, – повторила она. Распахнув дверь, Ирейн, как и ожидала, увидела Исмана. Вид у него был удивленный.
      – Что-то вы быстро, – сказал он.
      – Просто я тороплюсь, – резко ответила Ирейн. – И отвечу на ваши вопросы прямо сейчас. Мальчикам нужно вернуться к отцу, и они должны спать в своих кроватях.
      – Понимаете, мы тоже заинтересованы в том, чтобы вы провели здесь как можно меньше времени, – льстиво произнес Исман. – Капитан быстро тебя расспросит, а до того...
      – Сейчас, – сказала Ирейн. Закрывая за собой дверь, она улыбнулась своим детям, а те помахали ей на прощание.
      – Ты не в том состоянии, чтобы выполнять наши требования, – насмешливо заметил Исман.
      Ирейн улыбнулась и подошла к нему вплотную. При этом лицо ее стало суровым, а улыбка, казалось, примерзла к губам.
      – А что будет, если я просто пройду мимо тебя? – побледнев, прошипела она. – Что ты будешь делать? – Их лица почти соприкасались. Исман часто заморгал, но был не в силах отвести взгляда от глаз Ирейн. – Остановишь меня? Убьешь? – Ирейн засмеялась. – Да ты боишься меня, потому что мы оба знаем, что я могу убить тебя прежде, чем ты успеешь обнажить меч. Кроме того, мы здесь одни. Так что не уговаривай меня, а просто отведи к своему Капитану. Немедленно.
      Исман поджал губы и кивнул.
      – Капитан предупреждал, что от тебя нужно ждать неприятностей. Такие, как ты, много знают, но слишком заносчивы. Перед тем как тебя забрать, мы несколько месяцев за тобой наблюдали. – Воин оттолкнул Ирейн и первым направился к винтовой лестнице. Спустившись на нижнюю площадку, Исман оглянулся. – Он был прав. Он всегда прав. Так что давай, убей меня, если думаешь, что у тебя это получится. За этой дверью стоят еще три человека, и тебе не удастся уйти далеко. Мы оба это понимаем, не так ли?
      – Зато я увижу, как ты умираешь, – сказала Ирейн. – И буду наслаждаться страхом в твоих глазах, подумай об этом. Ты не сможешь узнать, когда я начну творить заклинание. А значит, все время будешь ждать смерти.
      – Но у нас твои дети. – Ухмылка снова вернулась на лицо Исмана.
      – Тогда тем более тебе нужно получше о них заботиться, не так ли? И не поворачивайся ко мне спиной, Исман.
      Воин нашел в себе силы презрительно засмеяться. Однако, когда Исман повернулся, чтобы открыть дверь, Ирейн показалось, что он вздрогнул.
 
      Денсер пристроился за столом у самого края. Рядом сидели люди, которые всего несколько часов назад могли убить его. Среди них не было только варвара, Хирада Холодное Сердце. Сайрендор Лан сказал, что он пошел проверить лошадей. Денсер положил вилку на тарелку с недоеденным завтраком и отпил кофе. Его кот лежал на скамейке и мурлыкал, наслаждаясь теплом от кухонных печей.
      Они уже приготовились умереть от меча варвара. И внутренний покой их был совершенным. И если бы они умерли, он – под треск собственных костей, а кот – с оглушительным ментальном взрывом, вместе с ними погибла бы и вся Балия.
      Денсер взглянул на Безымянного Воителя. Только благодаря этому человеку у них еще есть надежда. Благодаря ему и кодексу чести, которого всегда придерживались Вороны. Именно поэтому их ценили выше всех остальных наемников. Поразить врага на поле боя Вороны считали вполне законным, но в других условиях для них это было убийство. И возможно, они были единственными, кто сумел не запятнать свою репутацию, в течение десяти лет сражаясь бок о бок с ворами, бандитами, охотниками за легкой наживой и прочими наемниками, которые мало чем отличались от простых убийц.
      Многие говорили, что строгая приверженность этому кодексу придает им сил и пугает противников. Денсер не сомневался, что этот миф в немалой степени помогает Воронам в бою, хотя ему было ясно, что их слава в основном зиждется на исключительных, если не сказать выдающихся, бойцовских качествах.
      Разумеется, все это влияло на цену. Тот, кто нанимал Воронов, знал: контракт будет выполнен, а Вороны будут сражаться по правилам.
      Кодекс гласил: будь воином, но не убийцей. Этому простому правилу старались следовать многие из тех, кто выбрал себе карьеру наемного воина или мага. Но большинству не хватало дисциплинированности, ума, моральной стойкости и способности хранить верность своему слову в пылу сражения, а главное – после битвы. И уж определенно никому не удавалось неукоснительно следовать кодексу в течение десяти лет.
      Воронов легко было принять за героев, но Денсер видел, как они сражаются, и точно знал, кто они есть на самом деле: слаженная команда умелых воинов. Воинов – но не убийц.
      Денсер оглядел сидящих за столом людей. Они не разговаривали: каждый был погружен в свои мысли. Он заметил, что у Воронов усталый вид, и в душу ему внезапно закрался страх: вдруг они все-таки откажут ему?
      А Денсеру они были необходимы. Они были необходимы Зитеску. О боги, да всей Балии, если информация, полученная от тайных агентов, свидетельствует о начале возрождения лордов-колдунов. Но как уговорить их помочь ему, как заставить поверить, что Зитеск пытается объединить все четыре университета?
      Денсер знал, что его ждет впереди, и все же невольно задумался: не выпало ли ему самое тяжелое испытание сейчас?
      Вороны.
      Он был уверен, что не обязательно раскрывать им всю правду. Узнав ее, они откажутся от контракта. Кроме того, он сомневался, что любая плата способна оправдать тот риск, которому они подвергнутся, если согласятся выполнить его просьбу.