«Если — что?» — спросила Лулу.
      «Если не будем напоминать себе каждое утро. Или сделаем из этого рассказ и расскажем каждому, кого встретим».
      «Нам не поверят», — сказал один из детей.
      «Это неважно, — сказал Харви. — Мы будем знать, что это правда и это идет в счет».
      Слова его встретили одобрение со всех сторон.
      «А теперь пойдем домой, — сказал Харви. — Мы уже и так потеряли слишком много времени».
      Венделл легонько пихнул его в ребра, когда группа рассыпалась. «А как насчет того, чтобы сказать им, что ты не герой?» — спросил он.
      «О, да, — ответил Харви с озорной улыбкой. — Я и забыл».
      Первые дети уже штурмовали стену тумана, стремясь как можно скорее оставить ужасы худовской тюрьмы позади. Харви наблюдал, как с каждым последующим шагом они становятся видны все хуже, и хотел, чтобы у него нашлось мгновение поговорить с ними, чтобы узнать, кем они были и почему попали в объятия Худа. Были ли они сиротами, у которых нет иного места, чтобы назвать его домом, или беглецами, как Венделл и Лулу, или им просто наскучила их жизнь, как однажды заскучал и Харви, и они были соблазнены иллюзиями?
      Он никогда не узнает. Дети исчезали один за другим, пока перед стеной не остались только Лулу, Венделл и он сам.
      «Ну, — сказал Венделл Харви, — если снаружи время по-настоящему восстановлено в своих правах, тогда я вернусь на несколько лет раньше, чем ты».
      «Это правда».
      «Если мы встретимся снова, я буду намного старше. Может быть, ты даже не узнаешь меня».
      «Я тебя узнаю», — ответил Харви.
      «Обещаешь?» — спросил Венделл.
      «Обещаю».
      Они пожали друг другу руки, и Венделл удалился в туман. Венделл ушел всего в три шага.
      Лулу тяжело вздохнула. «Ты когда-нибудь хотел две вещи одновременно, — спросила она Харви, — но при этом знал, что одновременно иметь их не можешь?».
      «Раз или два, — сказал Харви. — А в чем дело?»
      «Потому что мне бы хотелось вырасти с тобой и быть твоим другом, — ответила она. — Но я также хочу пойти домой. И я думаю, что в год, который ожидает меня по другую сторону этой стены, ты даже еще не родился».
      Харви печально кивнул, бросив взгляд на руины. «Я полагаю, что у нас действительно есть одна вещь, за которую мы можем благодарить Худа».
      «Что?»
      «Здесь мы были детьми вместе, — сказал он, взяв ее за руку. — Хоть и недолго».
      Лулу пыталась улыбнуться, но ее глаза были полны слез.
      «Давай пойдем вместе столько, сколько сможем», — сказал Харви.
      «Да, мне бы этого хотелось», — ответила Лулу, и рука об руку они пошли к стене. В последний момент, прежде чем туман закрыл их, они посмотрели друг на друга, и Харви сказал:
      «Домой...»
      Затем они шагнули в стену. Пока длился первый шаг, он чувствовал руку Лулу в своей, но в следующую секунду она стала слабоощутима, а к третьему шагу — когда он вышел на улицу — Лулу исчезла совсем, очутившись во времени, из которого она пришла, все эти времена года тому назад.
      Харви посмотрел на небо. Солнце садилось, но его розоватый свет все еще доставал до края облака, лежавшего высоко вверху. Ветер был порывистым и высушивал пот страха и усилий на лице и спине.
      С клацающими зубами Харви отправился домой темнеющими улицами, не уверенный в том, что поджидало его.
 
      Было странным, что после столь многих побед простое дело ходьбы домой смогло нанести ему поражение, но оно действительно нанесло ему поражение. После часа странствований рассудок и сила — которые предохраняли Харви от любого ужаса, который Худ мог наслать — изменили ему. Голова начала кружиться, ноги под ним подогнулись, и он в изнеможении упал на тротуар.
      К счастью двое прохожих пожалели его и мягко расспросили, где он живет. Он смутно припомнил, что опасно доверять свою жизнь абсолютно незнакомым людям, но у него не было выбора.
      Он мог только поручить себя их заботам и надеяться, что мир, в который он возвратился, все еще содержит капельку доброты.
 
      Он пробудился во тьме и одно мгновение между ударами сердца думал, что черное озеро в конце концов заполучило его и он находится в его глубинах узником.
      Вскрикнув от ужаса, он сел и к своему бесконечному облегчению увидел в ногах кровати окно со слегка раздвинутыми занавесками и услышал легкое постукиванье дождя о подоконник. Он был дома.
      Он спустил ноги с кровати и встал. Все его тело ныло, как будто он провел десять раундов с боксером-тяжеловесом, но он оказался достаточно силен, чтобы доковылять до двери и распахнуть ее.
      Звучание двух знакомых голосов донеслось с нижней площадки лестницы.
      «Я счастлива просто оттого, что он дома», — услышал он, как говорила его Мама.
      «Я тоже, — сказал его Папа. — Но нам нужны хоть какие-то объяснения».
      «Мы их получим, — продолжала Мама. — Но мы не должны слишком сильно давить на него».
      Цепляясь за перила, Харви начал спускаться по лестнице, а Мама и Папа продолжали разговор.
      «Нам необходимо побыстрее узнать правду, — сказал Папа. — Я имею в виду, вдруг он вовлечен во что-нибудь преступное».
      «Харви? Нет».
      «Да, Харви. Ты видела, в каком он состоянии. Весь в грязи и в крови. Он явно не розы рвал».
      У подножия лестницы Харви замер, немного опасаясь встретиться лицом к лицу с правдой. Изменилось ли что-нибудь, или эти двое невидимых сейчас людей все еще стары и болезненны?
      Он подошел к двери и толкнул ее. Его Мама и Папа стояли у окна спиной к нему, глядя на дождь.
      «Привет», — сказал он.
      Они оба одновременно повернулись, и Харви испустил восторженный вопль, увидев, что преодолевал печали и ужасы Дома не напрасно. Его вознаграждение смотрело на него: Мама и Папа, выглядящие так, как выглядели до того, как за ним пришел Риктус. Похищенные годы вернулись обратно к тому, кому они принадлежали, в его собственность.
      «Я славный вор», — заявил он сам себе.
      «О, мой дорогой», — сказала Мама, подходя к нему с раскрытыми объятиями.
      Он обнял сначала ее, затем Папу.
      «Чему ты радуешься, сынок?» — хотел знать Папа.
      Харви вспомнил, как трудно было объяснить все в последний раз, поэтому вместо того, чтобы даже попытаться это сделать, он сказал:
      «Я просто бродил по окрестностям и заблудился. Я не предполагал, что вы так расстроитесь».
      «Ты что-то сказал насчет вора».
      «Разве?»
      «Ты знаешь, что сказал», — сурово произнес Папа.
      «Ну... являешься ли ты вором, если забираешь то, что принадлежало тебе первому?» — спросил его Харви.
      Мама и Папа обменялись озадаченными взглядами.
      «Нет, дорогой, — сказала Мама. — Конечно, нет».
      «Тогда я не вор», — ответил Харви.
      «Я думаю ты нам обоим должен рассказать правду, Харви, — попросила Мама. — Мы хотим знать все».
      «Все?»
      «Все», — сказал Папа.
      И он рассказал им всю историю прямо так, как они просили, с самого начала, и если в предыдущий раз, когда он рассказывал о своих приключениях, их лица были полны сомнений, в этот раз они не поверили.
      «Ты на самом деле ждешь, что мы поверим во все это?» — выпалил Папа, когда Харви рассказывал о том, как встретил Худа на чердаке.
      «Я могу взять вас к Дому, — предложил Харви. — Или к тому, что от него осталось. В прошлый раз я не мог отыскать его, потому что он прятался от взрослых. Но Худ погиб, следовательно, не осталось волшебства, чтобы его прикрывать».
      И вновь Мама с Папой обменялись озадаченными взглядами.
      «Если ты можешь отыскать этот Дом Худа, — сказал Папа, — нам обоим хотелось бы взглянуть на него».
 
      На следующий день они вышли рано. И теперь — прямо как и ожидал Харви — дорога к дому не была скрыта волшебством. Он довольно легко отыскал улицы, вдоль которых вел его Риктус, и очень скоро покатый холм, где некогда стоял Дом, возник перед глазами.
      «Вот, — сказал он Маме и Папе. — Дом стоял здесь».
      «Это же просто холм, Харви, — возразил Папа. — Холм, покрытый травой».
      Действительно, было неожиданным увидеть, что земля, на которой было совершено столь много ужасных деяний, так быстро покрылась зеленью.
      «Выглядит довольно мило», — сказала Мама, когда они подошли к месту, где прежде возвышалась стена из тумана.
      «Руины находятся под ним, клянусь, — сказал Харви, бросаясь к склону. — Я покажу вам. Пойдемте!»
      Сегодня они были не единственными посетителями. Над вершиной холма виднелось несколько воздушных змеев, планирующих по ветру, дюжина или даже больше собак шумно возились поблизости, дети со смехом скатывались по склону, была даже пара влюбленных, шепчущихся между собой.
      Харви возмущало присутствие всех этих людей. Как они осмеливаются возиться здесь и смеяться, и запускать воздушных змеев, думал он, как будто это обыкновенный холм? Он хотел сказать им всем, что они прыгают по руинам дома вампира, и посмотреть, как быстро исчезнут улыбки с их лиц.
      Но затем он подумал, что, может быть, лучше, что о холме не ходят слухи и легенды. Имя Худа, возможно, никогда не срывалось с губ тех влюбленных и любителей воздушных змеев, а должно ли оно срываться? Его злу нет места в счастливых сердцах.
      «Ну? — сказал Папа, когда они трое вскарабкались по склону. — Этот твой Дом хорошенько схоронен».
      Харви присел на корточки и стал копать землю руками. Земля была мягкой и источала сладкий запах плодородия.
      «Странно, не так ли?» — произнес голос.
      Он поднял глаза от своей работы, оба кулака его были в грязи. Мужчина, немного старше, чем его Папа, улыбаясь, стоял в нескольких ярдах от него.
      «О чем вы говорите?» — спросил Харви.
      «О цветах. О земле, — ответил он. — Может, у земли есть свое волшебство — доброе волшебство, считаю я, — и оно навечно похоронило память о Худе».
      «Вы знаете о Худе?» — сказал Харви.
      Мужчина кивнул. «О, да».
      «Что в точности вы знаете? — спросила Мама. — Наш сын рассказал нам такие странные истории...»
      «Все они правда», — подтвердил мужчина.
      «Вы даже не слышали их», — ответил Папа.
      «Вы должны поверить вашему мальчику, — сказал мужчина. — Я имею самые лучшие свидетельства, что он герой».
      Папа Харви посмотрел на сына с дергающейся улыбкой на лице. «На самом деле? — спросил он. — Вы один из узников Худа?»
      «Не я», — ответил мужчина.
      «Тогда откуда вы знаете?»
      Человек глянул через плечо и там, у подножия холма, стояла женщина в белом платье.
      Харви изучал эту незнакомку, пытаясь разглядеть ее лицо, но шляпа с широкими полями затеняла ее черты. Он поднялся на ноги, намереваясь подойти поближе, но мужчина сказал:
      «Не надо... пожалуйста. Она послала меня вместо себя, просто чтобы тебя поприветствовать. Она помнит тебя таким, как ты был — юным — и она хочет, чтобы ты ее помнил такой же».
      «Лулу...» — прошептал Харви.
      Мужчина не подтверждал и не отрицал этого. Он только сказал Харви:
      «Я многим обязан вам, молодой человек. Я надеюсь быть ей таким же прекрасным мужем, каким вы были другом».
      «Мужем?» — произнес Харви.
      «Как летит время, — сказал мужчина, сверяясь со своими часами. — Мы опаздываем к завтраку. Могу ли я пожать вашу руку, юный сэр?»
      «Она в грязи», — предупредил Харви, позволяя земле сбежать между пальцев правой руки.
      «Что может быть лучше, — сказал мужчина с улыбкой, — чем эта... исцеляющая земля?»
      Он взял руку Харви, пожал ее и, кивнув Папе и Маме Харви, заторопился вниз по склону.
      Харви видел, как он разговаривает с женщиной в белом платье, видел ее кивок, видел ее улыбку в его сторону. Затем они оба ушли. На улицу и прочь.
      «Ну... — произнес Папа, — кажется все-таки твой мистер Худ существовал».
      «Значит, вы верите мне?» — спросил Харви.
      «Здесь что-то произошло, — раздалось в ответ, — и ты был героем. Я верю».
      «Этого достаточно, — сказала Мама. — Тебе не нужно продолжать копать, золотко. Что бы ни находилось под этой землей, оно должно оставаться там».
      Харви был готов освободить левую руку от грязи, когда Папа сказал:
      «Дай мне это», — и раскрыл свою руку.
      «На самом деле?» — сказал Харви.
      «Я слышал, что немного доброго волшебства всегда полезно, — ответил Папа. — Разве не так?»
      Харви улыбнулся и насыпал полную горсть земли в папину ладонь.
      «Всегда», — сказал он.
 
      Дни, которые последовали затем, были не похожи ни на один день, который Харви видел прежде. Хотя больше не было разговоров ни о Худе, ни о Доме, ни о зеленом холме, где Дом некогда стоял, этот предмет был составной частью каждого взгляда и любой улыбки Харви и его родителей.
      Харви понимал, что они имеют самое смутное представление о том, что случилось с ним, но все трое были согласны в одном: прекрасно быть опять вместе.
      С этого момента время станет драгоценным. Оно будет вытикивать так же, как и всегда, но Харви решил, что не станет расходовать его на вздохи и жалобы. Он наполнит свое сердце временами года, которые отыщет в своем сердце. Надежды, как птицы на весенней ветке, счастье подобно летнему солнцу, волшебство похоже на подымающиеся осенние туманы. И лучше всего любовь, любовь, достаточная для тысячи Рождеств.