«Значит это был просто еще один трюк, — сказал Харви. — Я должен был догадаться».
«Но кто подстраивал все эти трюки? — требовательно спросил Папа. — Если Дом существует — я говорю если, — тогда тот, кто им владеет, похитил тебя и каким-то образом удержал от взросления. Может быть, он заморозил тебя...»
«Нет, — сказал Харви. — Там было тепло. Конечно, кроме тех моментов, когда падал снег».
«Но должно же быть какое-то здравое объяснение».
«Оно есть, — ответил Харви. — Это волшебство».
Папа покачал головой. «Детский ответ, — сказал он. — А я больше не ребенок».
«Я знаю то, что знаю», — твердо сказал Харви.
«Это, дорогой, не очень много», — возразил Папа.
«Хотел бы я помнить больше».
Мама обняла его за плечи, успокаивая. «Не беспокойся, — сказала она, — мы поговорим об этом, когда ты отдохнешь».
«Ты бы смог отыскать этот Дом снова?» — спросил его Папа.
«Да, — ответил Харви, хотя по спине его пробежали мурашки при мысли о возвращении обратно. — Думаю, да».
«Тогда мы так и сделаем».
«Я не хочу, чтобы он возвращался туда», — сказала Мама.
«Мы должны знать, что Дом существует, прежде чем сообщим о нем в полицию. Ты же понимаешь, сын?»
Харви кивнул. «Звучит так, будто я все выдумал, я понимаю. Но это не так, я клянусь, не так».
«Давай же, радость моя, — сказала Мама. — Боюсь, твоя комната немного изменилась. Но она еще уютнее. Я хранила ее в таком виде, как ты оставил ее много-много лет назад. Я надеялась, что ты отыщешь дорогу домой. Потом я поняла, что если ты когда-нибудь действительно вернешься обратно, ты будешь взрослым мужчиной и не захочешь, чтобы она была украшена ракетами и попугаями. Поэтому мы пригласили дизайнеров. Теперь она совершенно другая».
«Не важно, — сказал Харви. — Это мой дом. И это все, что мне нужно».
Пока он днем спал в своей старой комнате, шел дождь, тяжелый мартовский дождь, который бил в окна и шлепал по подоконнику. Этот звук разбудил его. Он сел на кровати, со вздыбившимися на затылке волосами, и понял, что ему снилась Лулу. Бедная, пропавшая Лулу, тащившая свое изуродованное тело сквозь кусты, рукой-плавником стискивающая животных с ковчега, которых она выловила из грязи.
Мысль о ее несчастье была непереносимой. Как он мог когда-либо надеяться жить в мире, куда вернулся, зная, что она остается узницей Худа?
«Я отыщу тебя, — пробормотал он. — Отыщу, я клянусь...»
Затем он опять лег на холодную подушку и слушал звуки дождя до тех пор, пока сон не подкрался к нему.
Вымотанный путешествиями и потерями, он не просыпался до следующего утра. Дождь прошел, настало время строить планы.
«Я принес карту всего Миллсэпа, — сказал Папа, кладя покупку на кухонный стол и разворачивая ее. — Вот наш дом. — Он уже отметил это место крестом. — Ты помнишь название какой-нибудь улицы вокруг владений Худа?»
Харви покачал головой. «Я был слишком занят, когда убегал», — ответил он.
«А ты видел там какие-нибудь необычные здания?»
«Было темно и шел дождь».
«Значит, мы просто должны довериться счастливому случаю».
«Мы найдем, — сказал Харви. — Даже если поиски займут всю неделю».
Сказать было легче, чем сделать. Более тридцати лет прошло с тех пор, как он впервые прошел через город с Риктусом. Изменилось бесчисленное количество вещей. Новые площади и новые трущобы, новые машины на улицах и новые самолеты над головой. Так много всего, что сбивало Харви со следа.
«Я не знаю, где какая дорога, — признался Харви после того, как они искали полдня. — Ничего от той дороги, которую я помню».
«Продолжим поиски, — сказал Папа. — Все станет ясным».
Не стало. Они потратили остаток дня, бессмысленно бродя, надеясь, что какой-нибудь вид всколыхнет память. Но только испытали разочарование. Снова и снова на какой-нибудь площади или улице Харви говорил:
«Может, это».
И они направлялись в ту или другую сторону лишь для того, чтобы обнаружить: след уже остыл.
Тем вечером Папа расспрашивал его опять.
«Если бы ты мог вспомнить, на что похож Дом, — заявил он. — Я мог бы описать его людям».
«Он большой, это я помню. И старый. Я уверен, что очень старый».
«А ты можешь нарисовать его?»
«Могу попытаться».
Именно так он и поступил. И хотя был не слишком силен в рисовании, рука его, казалось, помнила больше, чем его голова, потому что через полчаса он изобразил Дом во множестве деталей. Папе это понравилось.
«Завтра возьмем рисунок с собой, — сказал он. — Может, кто-нибудь узнает».
Но следующий день разочаровал точно так же, как и предыдущий. Никто не знал Дома, нарисованного Харви, и не знал ничего даже отдаленно похожего на него. К концу дня Папа потерял терпение.
«Это бесполезно! — сказал он — Я опросил чуть ли не пятьсот человек, и ни один из них — ни один — даже смутно не узнал этого места».
«Ничего удивительного, — ответил Харви. — Не думаю, что кто-нибудь из тех, кто видел Дом, кроме меня и Венделла, сбежал».
«Мы должны просто все сообщить полиции, — сказала Мама. — И пусть они этим занимаются».
«И что мы скажем? — спросил Папа, повышая голос. — Что мы думаем, будто где-то здесь существует Дом, который прячется в тумане и волшебством похищает детей? Нелепость!»
«Успокойся, успокойся, — сказала Мама. — Поговорим после, когда поедим».
Они потащились домой, поели и вновь обсудили проблему, но не пришли ни к какому решению. Мистер Худ в течение долгих лет тщательно расставлял ловушки, защищая себя от законов реального мира. Находясь в безопасности, за туманами своих иллюзий, он, возможно, уже нашел двух новых, ни о чем не ведающих узников, чтобы заменить Харви и Венделла. Казалось, зло будет длиться, не раскрытое и не наказанное.
На следующий день Папа заявил:
«Поиск завел нас в никуда. Надо его прекратить».
«Ты собираешься в полицию?» — спросила его жена.
«Да. И они захотят, чтобы Харви рассказал все, что он знает. Это будет трудно, сын».
«Они не поверят мне», — сказал Харви.
«Вот почему я сначала хочу с ними поговорить, — сказал Папа. — Я найду кого-нибудь, кто выслушает».
Он ушел вскоре после завтрака с выражением беспокойства на лице.
«Это я виноват, — сказал Харви Маме. — Мы потеряли все это время, которое могли бы провести вместе, просто потому что я скучал».
«Не вини себя, — ответила она. — Нас всех охватывает искушение делать вещи, о которых рано или поздно мы сожалеем. Иногда из-за неправильного выбора мы совершаем ошибки».
«Я только хочу знать, как переделать это», — объяснил Харви.
Потом Мама отправилась по магазинам и оставила Харви с его навязчивой идеей. Существовал ли какой-нибудь способ исправить нанесенный вред? Вернуть обратно похищенные годы и прожить их здесь, с людьми, которые любят его и которых он в свою очередь горячо любит?
Он сидел у окна своей спальни, пытаясь разрешить проблему, когда увидел жалкую фигурку на углу улицы. Он рывком распахнул окно и завопил:
«Венделл! Венделл, я здесь!»
Затем он опустился вниз по лестнице. Когда он отворил дверь, его друг был на ступеньках с красным и мокрым от слез и пота лицом.
«Что происходит? — спросил он. — Все изменилось». Его слова перемежались всхлипами. «Мой папа развелся с моей мамой и моя мама такая старая, Харви, и толстая, как дом». Он вытер текущие сопли тыльной стороной ладони и громко шмыгнул носом. «Кто знал, что так будет? — сказал он. — Да?»
Харви изо всех сил попытался объяснить, как Дом обманул их, но Венделл не был расположен к теоретизированию. Он просто хотел, чтобы кошмар закончился.
«Пусть все будет таким, как было», — заскулил он.
«Мой Папа пошел в полицию, — сказал Харви. — Он собирается рассказать им все».
«Ничего они не сделают, — безнадежно промямлил Венделл. — Они никогда не найдут Дом».
«Ты прав, — согласился Харви. — Я ходил искать его с Мамой и Папой. Все бесполезно. Дом прячется».
«Да он и обязан прятаться от них, тупица, — завопил Венделл. — Ему не нужны взрослые».
«Ты прав, — опять согласился Харви. — Дом хочет детей, и, клянусь, он хочет тебя и меня больше, чем когда-либо».
«Почему ты так считаешь?»
«Он уже владел нами. Он почти съел нас живьем».
«Значит, ты считаешь, он вошел во вкус?»
«Я в этом уверен».
Венделл какое-то время разглядывал свои ноги.
«Ты думаешь, мы должны вернуться, да?»
«Я думаю, что взрослые — мой Папа, моя Мама или даже полиция — никогда не смогут отыскать Дом. Если мы хотим вернуть все эти годы, мы должны вернуть их сами».
«Мне не слишком нравится эта мысль», — признался Венделл.
«И мне тоже», — сказал Харви, думая, пока тот говорил, что должен оставить записку Маме и Папе, чтобы они не считали его возвращение обыкновенным сном. «Мы должны идти, — сказал он. — У нас нет выбора».
«Итак, когда отправляемся?»
«Сейчас! — угрюмо заявил Харви. — Мы уже и так потеряли слишком много времени».
16
Обратно в счастливую землю
Это было так, как будто Дом знал, что они возвращаются, и звал их. Лишь только они ступили на улицу, их ноги, казалось, узнали дорогу. Все, что они должны были делать, — позволять вести себя.
«А что мы сделаем, когда попадем туда? — хотел знать Венделл. — Я имею в виду, что мы едва спаслись в прошлый раз...».
«Миссис Гриффин нам поможет», — сказал Харви.
Дыхание Венделла участилось. «А если Карна откусил ей голову?» — спросил он.
«Тогда мы должны все сделать сами».
«Что сделать?»
«Найти Худа».
«Но ты сказал, что он мертв».
«Не думаю, что быть мертвым много значит для такого создания! Он где-то в доме, Венделл, и мы должны его выследить, хочется нам или нет. Он тот, кто похитил все эти годы. И мы не получим их обратно, пока с ним не встретимся».
«Просто у тебя все получается», — сказал Венделл.
«Дом — ящик с фокусами, — напомнил ему Харви. — Времена года, подарки. Сплошные иллюзии. Мы должны быть упорными».
«Харви, погляди».
Венделл указывал пальцем. Харви с первого взгляда узнал улицу. Тридцать три дня назад он стоял здесь с Риктусом и прислушивался к искусителю, говорившему, что за прекрасное место находится по другую сторону туманной стены.
«Значит, это она», — сказал Харви.
Странно, но Харви не чувствовал страха, даже несмотря на то, что они шли прямо в руки врага. Лучше встретиться с Худом и его иллюзиями лицом к лицу теперь, чем провести остаток жизни, размышляя о Лулу и оплакивая годы, которые потерял.
«Ты готов?» — спросил он Венделла.
«Прежде чем мы пойдем, — ответил его друг, — не можем ли мы прояснить всего одну вещь? Если Дом только иллюзия, тогда как же так было, что мы ощущали холод? И как получилось, что я растолстел, поедая пироги миссис Гриффин, и...»
«Не знаю, — отрезал Харви. Сомнение провело холодным пальцем вдоль его позвоночника. — Я не могу объяснить, как действует волшебство Худа. Все, что я знаю, — он забрал эти годы, чтобы прокормить себя».
«Прокормить?»
«Ага. Как... как... как вампир».
Именно сейчас Харви впервые подумал так о Худе, но это было инстинктивно верно. Кровь это жизнь, а жизнь то, чем кормился Худ. Он был вампиром, совершенно точно. Возможно, королем среди вампиров.
«Значит, нам не надо иметь кола, или святой воды, или чего-то такого?»
«Это только в сказках», — сказал Харви.
«Но если он погонится за нами...»
«Мы будем бороться».
«Бороться с чем?»
Харви пожал плечами. Правда состояла в том, что он не знал. Но он был уверен, что кресты и молитвы будут бесполезны в битве, которая ждала впереди.
«Больше никаких разговоров, — прервал он Венделла. — Если не хочешь идти, не ходи».
«Я так не говорил».
«Отлично», — сказал Харви и шагнул в туман.
Венделл следовал за ним по пятам, и как только Харви шагнул в стену, ухватился за его рукав, следовательно, они вошли, как и вышли, — вместе.
Туман сомкнулся вокруг них, будто пропитанное водой одеяло, тяжело давя на их лица, и Харви уже решил, что туман намерен раздавить их. Но на самом деле туман только хотел, чтобы не изменились их намерения. Через мгновение дрожь прошла по его складкам, и они очутились на другой стороне.
В царстве Худа был разгар лета: ленивый сезон. Солнце, по другую сторону тумана спрятавшееся за дождевыми тучами, здесь светило на Дом и на то, что цвело вокруг него. Деревья раскачивались под ароматным ветерком, двери и окна Дома, крыльцо и дымовые трубы — все блестело, словно свежеокрашенное.
Карнизы приветственно гремели, радушные гостеприимные запахи доносились из кухни, приветливый смех летел из раскрытой двери. Добро пожаловать, добро пожаловать слышалось повсюду.
«Я забыл...» — прошептал Венделл.
«Что забыл?»
«Как... он прекрасен».
«Не верь ему, — сказал Харви. — Это только иллюзия, помнишь? Все это».
Венделл не ответил, но побрел к деревьям. Льстивый ветерок овевал его, словно бы подталкивая. Венделл не противился, а шел туда, куда вел ветерок, в испещренную пятнами тень.
«Венделл, — напомнил Харви, следуя за ним через лужайку. — Мы должны держаться друг друга».
«Я забыл о доме на дереве, — мечтательно произнес Венделл, глядя вверх. — Нам было так здорово здесь, правда?»
«Нет, — сказал Харви, который поклялся себе, что не позволит прошлому отвлечь его от его цели. — Я не помню».
«Да, помнишь, — сказал Венделл, улыбаясь от уха до уха. — Мы так много потрудились там, наверху. Я собираюсь подняться и взглянуть, как он выглядит».
Харви схватил его за руку.
«Нет, не поднимешься».
«Нет, поднимусь, — огрызнулся Венделл, выкручивая свою руку из захвата Харви. — Я могу делать все, что пожелаю. Ты мне не хозяин»
По его остекленевшим глазам Харви увидел, что Дом уже включил свое соблазнительное волшебство. Он знал, что все только дело времени и его собственное сопротивление может истощиться. А что потом? Совсем ли он забудет о своем деле здесь и станет пустоголовым мальчиком, гогочущим как гусь, пока его душу будут высасывать?
«Нет! — сказал он вслух. — Я не позволю тебе сделать это!»
«Что сделать?» — спросил Венделл.
«У нас есть дело, ради которого мы пришли!» — сказал ему Харви.
«Какая разница?» — ответил Венделл.
«Для меня есть. И для тебя разница была пять минут назад. Вспомни, что он сделал с нами, Венделл».
Ветер в деревьях, казалось, при этом вздохнул.
«Ааахх...» — произнес он, будто теперь поняв цель Харви и отправившись донести свою догадку до ушей мистера Худа.
Харви не боялся. Это даже доставляло ему удовольствие.
«Давай, — сказал он, когда порывы ветра полетели в сторону Дома. — Скажи ему! Скажи ему!» Он повернулся к Венделлу. «Ты идешь? — спросил он. — Или мне идти одному?»
«Я ничего не имею против того, чтобы зайти, — радостно сказал Венделл. — Я голоден».
Харви мрачно уставился на Венделла. «Разве ты не помнишь ничего, о чем мы говорили снаружи?» — потребовал он.
«Конечно, помню, — ответил Венделл. — Мы говорили, что собираемся... — Он замолк, нахмурившись. — ...собираемся... собираемся...»
«Это место похитило время, принадлежавшее нам, Венделл».
«Как оно это сделало? — сказал Венделл все еще сильно хмурясь. — Это просто... просто... — Он вновь запнулся, подыскивая слова. — Просто такой чудесный день». Хмурость стала опять исчезать и ее сменила широкая улыбка. «Какая разница? — сказал Венделл. — Я имею в виду, в такой день, какая разница? Давай просто развлекаться!..»
Харви покачал головой. Он терял здесь драгоценное время, а это было именно тем, чего хотели Худ и Дом. Вместо того, чтобы расходовать слова на Венделла, он повернулся на каблуках и направился к входной двери.
«Подожди меня! — завопил Венделл — Ты чувствуешь запах пирога?»
Венделл чувствовал и хотел бы набить живот какой-нибудь едой до того, как начнет свое рискованное мероприятие. Но Харви знал, что все эти вкусные запахи были частью репертуара Худа, и этого знания было достаточно, чтобы рот его прекратил увлажняться, а желудок ныть.
Он только подумал о пыли, в которую превратились животные с ковчега. Пирог на кухонном столе, возможно, был сделан из того же противного вещества, скрывающегося под поддельной свежестью. Харви изо всех сил держался за эту мысль, зная, что Дом, куда он готов ступить, будет полон подобных уговоров.
С Венделлом, вновь плетущимся сзади на расстоянии шага, он забрался на ступени крыльца и зашел в Дом. В тот момент, когда оба были внутри, дверь за ними захлопнулась. Харви повернулся, по коже его побежали мурашки. Это не ветер рывком закрыл дверь.
Это был Риктус.
17
Повариха, кошка и гроб
«Великолепно, что вы вернулись обратно, мальчик, — сказал Риктус с такой же, как обычно, широкой улыбкой. — Я всем говорил, что ты не сможешь находиться вдалеке. Никто мне не верил. Он ушел, убеждали меня, он ушел. Но мне было лучше известно. — Он начал передвигаться в сторону Харви. — Я знал, что ты не удовлетворишься коротким визитом... нет, ведь впереди еще так много развлечений».
«Я голоден», — проскулил Венделл.
«Помоги себе сам!», — ухмыльнулся Риктус. Венделл по-спринтерски рванулся на кухню. «Ого-го, ого-го, ого-го! — закричал он. — Погляди на всю эту еду».
Харви не отвечал.
«Ты не голоден? — спросил Риктус, поднимая брови выше очков. Он приложил сложенную лодочкой ладонь к уху. — Слышу звук пустого желудка».
«Где миссис Гриффин?» — спросил Харви.
«О... она поблизости, — с озорством сказал Риктус. — Но она стареет. В эти дни она подолгу находится в постели, поэтому мы положили ее кое-куда в целости и сохранности».
Пока он говорил, из гостиной послышалось мяуканье и у двери оказалась Стью Кэт. Риктус нахмурился. «Убирайся отсюда, киска! — выплюнул он. — Разве ты не видишь, что у нас разговор?»
Но Стью Кэт не испугалась. Она прошествовала к Харви и потерлась о его ноги.
«Чего ты хочешь?» — спросил Харви, присаживаясь на корточки, чтобы ее погладить. Она громко замурлыкала.
«Хорошо. Превосходно. Первоклассно, — сказал Риктус, меняя гнев на свежеотполированную улыбку. — Тебе нравится кошка. Кошке нравишься ты. Все счастливы».
«Я не счастлив», — сказал Харви.
«Это почему?»
«Я оставил здесь все мои подарки и не знаю где».
«Нет проблем, — сказал Риктус. — Я их отыщу».
«Ты это сделаешь?» — спросил Харви.
«Будь уверен, малыш, — заявил Риктус, убежденный в том, что его обаяние вновь сработало. — Вот для чего мы здесь: давать все, что пожелает твое сердце».
«Я думаю, может, я оставил их наверху, в моей спальне», — предположил Харви.
«Знаешь, кажется, я их там видел, — ответил Риктус. — Оставайся прямо здесь. Я скоро вернусь».
Он побежал, перепрыгивая через две-три ступеньки и немузыкально насвистывая сквозь зубы. Харви подождал, когда тот исчезнет из виду, затем отправился проведать Венделла, давая возможность Стью Кэт ускользнуть.
«Ах ну, посмотрите же!» — раздался голос, когда он появился в дверях кухни.
Это был Джайв. Он стоял у плиты, такой же живой, как обычно, рукой жонглируя яйцами, а другой подбрасывая печенье в кастрюле.
«О чем ты мечтаешь? — поинтересовался он. — О сладком или о соленом?»
«Ни о том, ни о другом», — ответил Харви.
«Все отлично, — просвистел Венделл. Он был почти скрыт стеной наполненных тарелок. — Попробуй пирожки. Они великолепны!»
Харви испытывал жестокое искушение. Буфет выглядел изумительно. Буфет искушал. Но ведь он должен помнить — это всего лишь пыль.
«Может, попозже», — сказал он, отводя глаза от груд пропитанных сиропом вафель и кубков мороженого.
«Ты куда?» — хотел знать Джайв.
«Мистер Риктус ищет для меня несколько подарков», — сказал Харви.
Джайв довольно улыбнулся. «Значит, малышок, все по-старому идет, а совсем не наоборот! — воскликнул он. — Хорошо тебе!»
«Мне хотелось сюда», — ответил Харви.
Он не стал медлить, иначе бы Джайв увидел по его глазам, что он лжет. Нет, Харви быстро повернулся и направился обратно в коридор. Стью Кэт все еще была там и глядела на него.
«Что такое?» — спросил он.
Кошка двинулась к лестнице, затем остановилась и взглянула назад.
«Хочешь что-то показать мне?» — прошептал Харви.
При этом кошка опять пошла вперед. Харви последовал за ней, ожидая, что она поведет его наверх. Но прежде чем она достигла низа лестницы, она повернула налево и провела Харви по узкому проходу к двери, о которой он прежде не знал.
Харви подергал ручку, но дверь была заперта. Повернувшись, чтобы поискать Стью Кэт, Харви обнаружил, что она трется своей изогнутой спиной о ножку маленького стола, стоявшего поблизости. На столе находился резной деревянный ящик. В ящике был ключ.
Харви пошел обратно к двери, отпер ее и распахнул. Перед ним находился лестничный пролет. Деревянные ступени вели вниз, во тьму, откуда поднимался кислый сыроватый запах. Харви не решился бы спуститься, если бы Стью Кэт не продолжала манить его во мрак.
Касаясь пальцами сырых стен слева и справа от себя, он следовал за Стью Кэт вниз, считая ступени, дока шел. Их было пятьдесят две, и к тому времени, как он спустился, глаза почти привыкли к темноте. Погреб был пещеристый, но пустой, за исключением беспорядочно разбросанных камней и большого деревянного ящика, который стоял в пыли примерно в дюжине ярдов от Харви.
«Что это?» — шепотом спросил он у Стью Кэт, понимая, что кошка не может ответить, и тем не менее надеясь на какой-нибудь знак.
Единственным ответом Стью Кэт было то, что она побежала к ящику, мягко вспрыгнула на него и принялась царапать дерево.
Любопытство Харви оказалось сильнее страха и все-таки не настолько сильным, чтобы он бросился открывать крышку. Он подошел так, словно ящик был каким-то спящим зверем, которым, Харви знал в точности, тот и был. Чем ближе он подходил к ящику, тем больше тот напоминал грубо обструганный гроб. Но разве гроб запирают на висячий замок? Не туда ли положили Карну после того, как зверь притащил свое раненое тело домой? Может, теперь он прислушивается к тому, как Стью Кэт царапает крышку, и ждет освобождения?
Когда же Харви приблизился к гробу, в глаза ему бросилась завязка фартука, свисавшая из ящика и оставленная так тем, кто ящик запер. Харви знал только одного человека в Доме, который носил фартук.
«Миссис Гриффин! — шепнул он, просовывая ногти под крышку. — Миссис Гриффин! Вы там?»
Изнутри раздался глухой стук.
«Я вас выпущу», — пообещал он, дергая крышку во всю мочь.
У него не хватало сил сломать замок. В отчаянье он начал обыскивать погреб, ища какой-нибудь инструмент, нашел два подходящих по размеру камня, поднял и вернулся к гробу.
«Придется пошуметь», — предупредил он миссис Гриффин.
Затем используя один камень как зубило, второй как молоток, он ударил по замку. Голубые искры летели, когда он бил по металлу, но, казалось, без всякого успеха, и вдруг совершенно неожиданно замок затрещал и упал на землю.
Харви на минуту замер, опять вернулись прежние сомнения. А может, это был гроб Карны? Затем он отшвырнул камни и поднял крышку.
18
Горькая правда
Харви почти вскрикнул, увидев, в каком ужасном состоянии была бедная миссис Гриффин. Она смотрела на него обезумевшими глазами, волосы выдраны клочьями, лицо фиолетовое от синяков. Рот забит вонючей тряпкой, которую Харви осторожно убрал. Тогда миссис Гриффин смогла говорить хриплым шепотом.
«Спасибо, мой дорогой, спасибо, — сказала она. — Но... ты не должен был возвращаться. Здесь слишком опасно».
«Кто это с вами сделал?»
«Джайв и Риктус».
«А приказ отдал он, не так ли? — спросил Харви, помогая ей подняться. — Не говорите мне, что он мертв, я ведь знаю, что это неважно. Худ здесь, в Доме, правда?»
«Да, — сказала она, держась за Харви, пока вылезала из ящика. — Да, он здесь. Но не так, как ты думаешь...» Она начала всхлипывать, слезы мешали словам.
«Все в порядке, — утешил ее Харви. — Все будет хорошо».
Она подняла руки и прикоснулась к лицу, мокрому от слез. «Я думала... Я думала, я никогда больше не заплачу, — сказала она. — Погляди, что ты наделал!»
«Простите», — ответил Харви.
«О, нет, моя радость, не извиняйся. Это изумительно. — Она улыбнулась сквозь слезы. — Ты разрушил проклятие, висевшее надо мной».
«Какое проклятие?»
«О, это долгая история».
«Расскажите».
«Я была самим первым ребенком, пришедшим в Дом Худа, — сказала она. — Это случилось много-много лет назад. Мне было девять, когда я впервые переступила этот порог. Видишь ли, я убежала из дома».
«Почему?»
«Моя кошка умерла, а мой отец отказался купить мне другую. И что, по-твоему, дал мне Риктус в тот самый день, когда я прибыла?»
«Трех кошек?» — спросил Харви.
«Ты же знаешь, как действует этот Дом, не так ли?»
Харви кивнул. «Он дает все, чего ни пожелаешь».
«Я хотела иметь кошек, дом и...»
«Что?»
«Другого отца. — Она содрогнулась от страха, вспоминая. — Той ночью я встретила Худа. По крайней мере услышала его голос».
Стью Кэт подошла к ее ногам, и миссис Гриффин прервала рассказ, чтобы наклониться и взять кошку на руки.
«Где вы услышали его?» — спросил Харви.
"На чердаке, наверху Дома. И он сказал мне: «Если ты останешься здесь навеки, ты никогда не умрешь. Ты станешь старой, но будешь жить до скончания времен и никогда не заплачешь снова».
«И это то, чего вы хотели?»
«Это глупо, но так. Да, я хотела. Я боялась, видишь ли. Боялась быть положенной в землю, как моя кошка. — Нахлынула новая волна слез, они покатились по ее бледным щекам. — Я бежала от смерти...»
«Прямо в ее Дом», — добавил Харви.
«О нет, дитя, — сказала миссис Гриффин. — Худ это не Смерть. — Она вытерла слезы, будто для того, чтобы яснее видеть Харви. — Смерть вещь естественная. А Худ нет. Теперь бы я с радостью пригласила Смерть как друга, которого я прогнала от своей двери. Я слишком многое видела, мой хороший. Слишком много времен года, слишком много детей...»
«Почему вы не попытались остановить его?»
«Я перед ним бессильна. Все, что я могла сделать, — дать детям, которые приходили сюда, как можно больше счастья».
«Сколько вам лет?» — спросил ее Харви.
"Кто знает? — ответила она, прижимаясь щекой к меху Стью Кэт. — Я старею и старею по прошествии дней, но течение времени, кажется, потеряло надо мною власть. Иногда мне бы хотелось спросить какого-нибудь ребенка:
«Какой год в мире за стеной?»
«Я могу сказать вам».
«Не надо, — ответила она, прижимая палец к губам. — Я не хочу знать. Это будет слишком больно».
«Так чего же тогда вы хотите?»
«Умереть, — сказала она со слабой улыбкой. — Выскользнуть из этой оболочки и отправиться к звездам».
«Это происходит так?»
«Я в это верю, — сказала она. — Но Худ не позволит мне умереть. Никогда. Это будет его местью мне за то, что я помогла вам бежать. Худ уже убил Блю Кэт, потому что она показала дорогу наружу».
«Худ выпустит вас, — произнес Харви. — Обещаю. Я собираюсь заставить его».
Она покачала головой. «Ты так храбр, моя радость, — сказала она. — Но он не даст уйти никому из нас. Внутри него такая ужасная пустота. Он хочет заполнить ее душами, но это провал. Бездонный провал...»
«...и вы оба направляетесь туда, — раздался маслянистый голос. Говорила Марр. Она ползла вниз по лестнице. — Мы искали тебя и тут и там, — сказала она Харви. — Тебе лучше пойти со мною, детка».
Она протянула руки к Харви. Он слишком хорошо помнил о ее превращающем прикосновении. «Пойдем! Пойдем! — сказала она. — Я все еще могу избавить тебя от неприятностей, если ты позволишь сделать из тебя нечто покорное. Он любит покорных, он, мистер Худ. Блох, червей, паршивых собачонок. Иди ко мне, детка! Живо».
Харви оглядел подвал. Другого выхода не было. Для того чтобы вывести миссис Гриффин на солнце, ее надо было провести по лестнице, но на пути стояла Марр.
Харви сделал шаг в ее сторону. Она улыбнулась беззубой улыбкой.
«Хорошо, детка, хорошо», — сказала она.
«Не надо, — попросила миссис Гриффин. — Она сделает тебе больно».
«Цыц, женщина! — сказала Марр. — Мы считаем, что в следующий раз придется эту крышку забить гвоздями!» Ее сальные зеленые глаза устремились опять на Харви. «Он знает, что для него хорошо. Не так ли, мальчик?»
Харви не ответил. Он просто продолжал наступать на Марр, чьи пальцы росли, словно рога улитки, вытягивались, чтобы вцепиться ему в лицо.
«Ты был таким послушным мальчиком, — продолжала Марр. — Может, я, в конечном счете, и не превращу тебя в червяка. Кем бы тебе хотелось стать? Скажи мне. Скажи, что у тебя на сердце...»
«Не беспокойся о моем сердце, — ответил Харви, придвигаясь к Марр. — Как насчет твоего?»
На лице Марр отразилось изумление. «Моего?» — переспросила она.
«Да, — сказал Харви. — Чем ты мечтаешь быть?»
«Я никогда не мечтаю», — заявила она с вызовом.
«Ты должна постараться, — сказал ей Харви. — Если ты можешь превратить меня в червяка или в летучую мышь, что ты можешь сделать для себя?»
Вызов на ее лице стал озадаченностью, а озадаченность превратилась в панику. Ее вытянутые пальцы стали втягиваться обратно. Однако Харви кинулся с быстротой молнии и переплел свои пальцы с ее.
«Чем ты хочешь быть? — спросил он ее. — Думай».
Она начала бороться, и он ощутил, что ее волшебство хлынуло из ее пальцев в его, пытаясь его изменить. Но он больше не хотел стать летучей мышью-вампиром и явно не желал стать червяком. Он был вполне счастлив, будучи собой. Волшебство, следовательно, не имело над ним власти, вместо этого оно потекло обратно в Марр, которая начала дрожать словно погружалась в ледяную воду.
