Колдунья даже не посмотрела в сторону Шэдвелла, когда он вошел. Комната отеля пропиталась запахом ее пота и дыхания. Шэдвелл глубоко вздохнул.
      – Мой бедный возлюбленный, – прошептала она. – Его больше нет.
      – Как это? – ошеломленно спросил Шэдвелл. Палач все еще стоял у него перед глазами. Как можно убить такое создание, особенно если он уже мертв?
      – Кукушата, – сказала она.
      – Муни или девчонка?
      – Муни.
      – А беглецы с ковра?
      – Все живы, кроме одной. Так, сестра?
      Ведьма заколыхалась в углу, как огромный плевок. Ее ответ был так тих, что Шэдвелл его не разобрал.
      – Да, – перевела Колдунья. – Она видела, как одну из них убили. Остальные живы.
      – А Бич?
      – Я его не слышу.
      – Ладно. Вечером нужно перенести ковер.
      – Куда?
      – Через реку, в дом моего знакомого, Шермэна. Там состоится аукцион. Здесь для наших клиентов чересчур людно.
      – А они приедут?
      Шэдвелл ухмыльнулся.
      – Еще бы! Они ждали этого долгие годы. Будут рады выложить деньги, и я им эту возможность предоставлю.
      Ему льстило то, как быстро эти семеро воротил откликнулись на его зов. Согласились прибыть все, кого он пригласил на этот Аукцион аукционов.
      Никто из семерых не был известен толпе – как всякие истинные владыки, они не любили привлекать внимания. Но Шэдвелл поработал на славу. Он узнал, что всех их объединяет еще кое-что, помимо их не поддающегося исчислению богатства. Все они интересовались сверхъестественным. Именно это заставило их теперь покинуть свои шато и пентхаузы и поспешить в этот унылый город с ладонями, мокрыми от нетерпения.
      У него было то, что нужно им не меньше, чем жизнь, и даже чем богатство. Конечно, они могущественны, но разве сейчас он не стал вдруг могущественнее их?

      – Сколько желания, —сказала Аполлина Сюзанне, когда они шли по улицам Ливерпуля.
      В магазине Гилкриста они не нашли ничего, кроме подозрительных взглядов зевак, и поспешили уйти. После этого Аполлина пожелала пройтись по городу и направилась в самую оживленную его часть, заполненную покупателями, детьми и праздношатающейся молодежью.
      – Желания? – удивилась Сюзанна. На этой грязной улице не было ничего, ассоциирующегося у нее с этим словом.
      – Везде. Разве ты не видишь?
      Она показала на рекламу постельного белья. Двое любовников, раскинувшихся на кровати, в истоме после соития. Рядом – автомобильная реклама «Само совершенство»; стальные выпуклости машины блестели, как обнаженное тело.
      – И там, – Аполлина ткнула пальцем в витрину парфюмерного магазина, где змея обвивала кольцами нагих Адама и Еву, соблазняя их запахами дезодорантов.
      – Настоящий бордель, – подытожила она.
      Сюзанна только что заметила, что они потеряли Джерихо. Он шел сзади, оглядывая своими печальными глазами толпы человеческих существ. Теперь он исчез.
      Они вернулись и нашли его перед витриной магазина видеотехники.
      – Они что, пленники? – спросил он, глядя на людей в экранах телевизоров.
      – Нет, – сказала Сюзанна. – Это просто зрелище. Вроде театра. Пошли, – она потянула его за рукав.
      Он взглянул на нее странно блестящими глазами. Она удивилась, что дюжина телеэкранов исторгла у него слезы. Как эти Чародеи чувствительны!
      – Пошли, – повторила она, оттаскивая его от витрины.
      – Все в порядке. Им хорошо.
      Она взяла его руку в свою, и они двинулись дальше, чувствуя дрожь его теплой ладони, она смогла, наконец, проникнуться его чувствами. Она выросла в этом суматошном столетии и привыкла к нему. Теперь егоглазами она увидела, как оно безрадостно, как грубо, несмотря на всю свою изощренность, и как устрашающе обыденно.
      Но Аполлина радовалась всему этому, пробиваясь через толпу в своих длинных черных юбках, как вдова на веселых поминках.
      – По-моему, нужно свернуть с главной улицы, – сказала ей Сюзанна. – Джерихо не нравится толпа.
      – Ничего, пусть привыкает. Скоро это будет нашмир.
      С этими словами она снова куда-то помчалась.
      – Подожди! – Сюзанна еле успела поймать ее. – Нам нужно найти остальных.
      – Погоди, дай повеселиться. Я слишком долго спала.
      – Потом. Когда мы найдем ковер.
      – Хрен с ним, – отреагировала Аполлина.
      Так они препирались среди толпы прохожих, вызывая косые взгляды и ругательства. Какой-то парень плюнул на Аполлину, и она плюнула в ответ – куда точнее. Парень ретировался.
      – Мне эти люди нравятся. Никаких предрассудков.
      – Джерихо опять потерялся, – заметила Сюзанна. – Господи, прямо как ребенок.
      – Я его вижу.
      Аполлина кивнула назад, где Джерихо задирал голову над толпой, словно боялся утонуть в этом человеческом море.
      Сюзанна устремилась к нему, но пробиться сквозь массу людей было не так-то просто. Джерихо не двигался, устремив испуганный взгляд в пространство над головами людей. Его толкали и пихали, но он продолжал стоять и смотреть.
      – Мы чуть тебя не потеряли, – укорила его Сюзанна, наконец приблизившись.
      – Смотри, – только и ответил он.
      Хотя она была на несколько дюймов ниже его, она послушно вытянула шею.
      – Ничего не вижу.
      – Ну, что там? – заинтересовалась подошедшая Аполлина.
      – Они все такие грустные, – сказал Джерихо.
      Сюзанна посмотрела на окружающие их лица. Были среди них сердитые, были натужно-веселые; были и действительно грустные.
      – Она не видит, – напомнила ему Аполлина. – Она же Кукушонок, хоть и получила менструм. Пошли.
      Джерихо взглянул на Сюзанну. Теперь он и в самом деле чуть не плакал.
      – Ты должнаувидеть. Я хочу, чтобы ты увидела.
      – Не делай этого, – предупредила Аполлина.
      – У них у всех есть свой цвет.
      – Помни Правило!
      – Цвет? – спросила Сюзанна.
      – Как дым... у них над головой.
      Джерихо взял ее за руку.
      – Ты что, не слышишь? – прошипела Аполлина. – Третье Правило Капры гласит...
      Сюзанна ее не слышала. Она глядела на толпу, сжимая руку Джерихо.
      Теперь она прониклась не только его чувствами, но и его паникой перед этой жарко дышащей толпой. Волна клаустрофобии нахлынула на нее с такой силой, что она зажмурилась.
      В темноте она слышала голос Аполлины, опять говорящей про какое-то Правило. Потом она открыла глаза.
      То, что она увидела, едва не заставило ее закричать. Небо, казалось, изменило цвет. В нем курилось какое-то разноцветное марево, но никто из толпы, казалось, этого не замечал.
      Она повернулась к Джерихо, ожидая от него объяснений. На этот раз она не смогла сдержать крик. Над его головой вздымался столб дыма, по которому пробегали искры.
      – О Господи! Что с тобой?
      Аполлина схватила ее за плечо.
      – Уходим! – крикнула она. – Начинается! "После трех–  сразу множество".
       –Что это?
      – Правило!
      Но Сюзанна, как завороженная, продолжала смотреть на толпу. Джерихо был прав. От каждого из людей в толпе исходили волны света разных цветов. Серый; нежно-пастельный; оранжевый всплеск вокруг головы ребенка, сидящего на плечах отца; радуга от девушки, улыбающейся своему любимому.
      Аполлина опять потянула ее, и на этот раз она подчинилась но не успели они сделать и двух шагов, как в толпе раздался крик, потом еще и еще. Внезапно справа и слева от них люди стали останавливаться и закрывать лица руками. Кто-то упал на колени, бормоча молитву; кого-то начало рвать, другие ухватились за соседей, ища у них защиты.
      – Черт! Гляди, что ты наделала!
      Сюзанна увидела, что цвета меняются по мере распространения паники. Преобладающий серый фон прорезали вспышки зелени и пурпура. Воздух взорвался криками и мольбами.
      –  Почему? —спросила Сюзанна.
      – Правило Капры! – крикнула в ответ Аполлина. – После трех – сразу множество!
      Теперь Сюзанна поняла. Знание, разделенное двоими, становится общим достоянием, если к ним подключается кто-то третий. Как только она узнала то, что Аполлина и Джерихо знали с детства, улица превратилась в бедлам.
      Страх почти мгновенно перерос в насилие, словно люди обвиняли друг друга в своих видениях. Продавцы, забыв о покупателях, вцеплялись друг другу в глотки. Секретарши полосовали ногтями щеки клерков. Главы семейств колотили жен и детей.
      Те, кто мог сделаться высшей расой, вдруг превратились в свору бешеных собак. Свет над их головой опять сделался серым и грязно-желтым, как дерьмо больного старика.
      Но было и нечто худшее. Какая-то женщина с размазанной по лицу косметикой указывала пальцем на Джерихо.
      –  Это он! Он!
      Потом она бросилась на него, готовая выцарапать ему глаза. Он отскочил на дорогу.
      –  Держите его!
      Услышав ее, кое-кто из толпы оставил свои частные распри и устремился за новой целью.
      Кто-то слева от Сюзанны прокричал: «Убейте его!» Тут же полетели камни, один из которых попал в плечо Джерихо. Движение почти замерло, когда водители увидели то же, что остальные. Джерихо петлял между застывших машин, убегая от толпы. Сюзанна вдруг поняла, что речь идет о его жизни. Толпа была готова растерзать и его, и тех, кто придет ему на помощь.
      Еще один камень до крови оцарапал щеку Джерихо. Сюзанна побежала к нему, крича, чтобы он спасался. Вожаки толпы – женщина с перемазанным лицом и двое других, – уже настигали его.
      –  Оставьте его! —крикнула она. Никто не обратил на нее внимания. Они гнали жертву с давно забытым азартом, засевшим в их генах с незапамятных времен.
      Тут завыли полицейские сирены. Впервые в жизни Сюзанна обрадовалась этому звуку.
      Эффект был неожиданным. Те, кто гнался за Джерихо, начали выть, как бы подражая сиренам. Другие застыли на месте, с недоумением разглядывая свои окровавленные кулаки. Один или двое упали без чувств; кое-кто опять начал плакать. Потом толпа, вернувшись к блаженной слепоте Кукушат, устремилась в разные стороны, спеша изгнать из своих голов последние следы видения.
      За спиной Джерихо откуда-то вынырнула Аполлина. Она потащила его прочь, но это явно не устраивало линчевателей, около десятка которых не отказалось от своих намерений. Они не желали уступать свою добычу закону.
      Сюзанна осмотрелась в поисках спасения. Невдалеке от улицы отходил узенький переулок, куда она жестами позвала Аполлину и Джерихо. Уже на повороте перемазанная женщина настигла Аполлину и вцепилась ей в платье, но та, обернувшись, повергла ее на мостовую ударом в челюсть.
      Пара полицейских уже бежали к ним. Джерихо споткнулся, и преследователи настигли его. Сюзанна кинулась к нему. В это время рядом затормозила машина, и оттуда раздался крик Кэла:
      – Влезай! Скорее!
      – Подожди! – крикнула она в ответ. Аполлина, уложив еще одного из толпы, уже была возле машины, но Сюзанна не могла бросить Джерихо, которого прижали к стене.
      Когда она пробилась к нему, он уже не сопротивлялся, Бессильно подставляя лицо под град плевков и ударов. Она еще что-то кричала, но тут сильные руки схватили ее с обеих сторон.
      Кэл продолжал звать ее, но теперь она не могла пойти к нему, даже если бы захотела.
      –  Уезжай! —крикнула она, моля Бога, чтобы он ее услышал. Закрываясь руками от ударов, она тянулась к Джерихо, но ее держали крепко.
      Внезапно все прекратилось. В кольцо линчевателей врезались полицейские. Кое-кто убежал, но большинство явно не чувствовали никакой вины и, перекрикивая друг друга, принялись объяснять, что случилось.
      – Это они! – обвиняюще возгласил один из них, лысоватый субъект, которого можно было бы принять за кассира банка, если бы не кровь на его руках и рубашке.
      – Точно? – спросил офицер, огладываясь на негра и его взъерошенную подружку. – Вы двое, поедете с нами. Нужно ответить на кое-какие вопросы.

1

2

3

I
Продавать – значит обладать.

II
Не лгите мне

III
Так близко, так далеко

IV
Поражение закона