Она проехала по Рю-стрит. Дом 18 был пуст. В шестнадцатом тоже никто не жил, но в следующем толстуха по имени Вайолет Памфри дала ей необходимую информацию. Мими несколько дней назад увезли в тяжелом состоянии в больницу в Сефтоне. Ее кредиторы – коммунальные службы и поставщики продуктов – уже начали вывозить вещи в уплату долгов.
      – Как стервятники, – сказала миссис Памфри. – А ведь она еще жива. Как не стыдно! Они тащили все, что попадалось под руку. Понимаете ли, она жила очень замкнуто, никогда не выходила, а то бы они занялись этим еще раньше.
      Сюзанна подумала – увезли ли они шкаф? Поблагодарив миссис Памфри, она вернулась к дому Мими, крыша которого была сплошь покрыта птичьим пометом. Не найдя там ничего особенного, она поехала в больницу.

      У сестры на лице отражалось вежливое сочувствие.
      – Боюсь, миссис Лащенски очень больна. Вы ее близкая родственница?
      – Я ее внучка. Ее кто-нибудь навещал?
      – Нет, насколько я знаю. У нее паралич, мисс...
      – Пэрриш. Сюзанна Пэрриш.
      – Видите ли, большую часть времени она находится без сознания.
      – Понимаю.
      – Поэтому не ожидайте от нее чересчур много.
      Сестра провела ее через короткий коридор в палату, такую тихую, что там можно было бы услышать, как падают лепестки с цветов. Но цветов не было. Она не впервые была в такой обстановке; ее отец и мать умерли три года назад, с промежутком в шесть месяцев. Она сразу узнала и это зрелище, и запах.
      – Сегодня она не приходила в себя, – сообщила сестра, пропуская Сюзанну к постели.
      Первой ее мыслью было, что это какая-то чудовищная ошибка. Это не Мими. Слишком худая, слишком бледная. Она уже готова была это сказать, когда поняла, что ошибалась как раз она. Это была Мими, хотя волосы ее так поседели, что просвечивалась кожа, а паралич превратил лицо в неподвижную маску.
      Сюзанна едва не заплакала, увидев свою бабушку спящей так беспомощно, по-детски – к тому же этот сон должен был кончиться не новым днем, а вечной ночью. Когда-то эта женщина была сильной и властной. Все это ушло навсегда и не вернется.
      – Тогда я вас оставлю? – спросила сестра и вышла, не дожидаясь ответа. Сюзанна поднесла руку к лицу и стерла набежавшие слезы.
      Когда она поглядела вниз, морщинистые веки старухи дрогнули и открылись.
      Какой-то момент глаза Мими, казалось, смотрели на что-то позади Сюзанны. Потом она сосредоточилась, и взгляд ее сделался осмысленным.
      Она пошевелила обветренными губами, но ничего не смогла выговорить. Сюзанна приблизилась к кровати.
      – Здравствуй. Это я, Сюзанна.
      Старуха смотрела на нее в упор. «Я знаю», —говорил этот взгляд.
      – Хочешь воды?
      Губы Мими опять шевельнулись.
      – Воды? – повторила Сюзанна, и шевеление губ ответило ей. Они понимали друг друга.
      Сюзанна налила воды из графина в стакан и поднесла его к губам Мими. Та чуть подняла голову и коснулась руки Сюзанны. Прикосновение было легким, но Сюзанна вздрогнула так, что едва не выронила стакан.
      Внезапно дыхание Мими стало неровным, и ее рот дернулся в попытке что-то сказать. Результатом был лишь беспомощный хрип.
      – Все в порядке, – успокоила ее Сюзанна.
      Но глаза на иссохшем лице не принимали этого утешения. Нет, говорили они, не всев порядке, совсем не все. Смерть стоит за дверью, а я не могу даже высказать своих чувств.
      – Что? – прошептала Сюзанна, склоняясь к подушке.
      Пальцы старухи опять коснулись ее руки, и ее едва не стошнило. – Чем я могу помочь? – простейший вопрос, но и на него не приходилось ждать ответа.
      И тут, с неожиданностью, заставившей Сюзанну вскрикнуть, пальцы Мими сомкнулись на ее запястье так, что стало больно. Она могла отдернуть руку, но не успела: давно забытые запахи заполнили ее голову. Пахло нафталином, старой бумагой и лавандой. Запах из шкафа. И вместе с ним осознание того, что Мими как-то проникла в ее голову и пробудила там этот запах.
      Нарастающая в ней паника померкла перед видением, которое пришло вслед за звуком. Это был туманный калейдоскоп, постоянно меняющийся у нее перед глазами. Быть может, там и были какие-то цвета и фигуры, но она не могла их различить.
      Это, как и запах, было делом рук Мими. Этот узор был для нее жизненно важен, потому она и тратила последние силы, пытаясь передать его Сюзанне.
      Но она ничего не понимала.
      –  О Боже, —раздался сзади голос сестры.
      Вторжение разрушило усилия Мими, и калейдоскоп исчез. Рассыпавшись вихрем разноцветных брызг. Сюзанна продолжала смотреть в лицо Мими, которая вдруг потеряла все свои силы, выпустила руку внучки и закатила глаза. Из ее рта пополз ручеек темной слюны.
      – Подождите, пожалуйста, за дверью, – скомандовала сестра, нажимая кнопку вызова над кроватью.
      Сюзанна отошла к двери, шокированная звуками, которые издавала Мими. Вошла вторая сестра.
      – Вызовите доктора Чая, – сказала ей первая. Потом обратилась к Сюзанне. – Пожалуйста, подождите снаружи.
      Она послушалась; пора было уступить место специалистам. В коридоре было полно народу, и она нашла место присесть только в двадцати ярдах от палаты.
      Ее мысли, как слепые бегуны, в беспорядке метались туда-сюда. Она снова и снова вспоминала спальню Мими на Рю-стрит; шкаф вставал над ней, как некий грозный и мстительный дух. Что бабушка хотела напомнить ей этим запахом лаванды и странным калейдоскопом? Что она еще может сделать?
      – Вы Сюзанна Пэрриш?
      На этот вопрос она могла ответить.
      – Да.
      – Я доктор Чай.
      Лицо доктора было круглым, как торт, и таким же невыразительным.
      – Ваша бабушка, миссис Лащенски...
      – Что?
      – ...она в очень плохом состоянии. Вы ее единственная родственница?
      – В этой стране единственная. Мои отец и мать умерли. У нее есть еще сын в Канаде.
      – Вы знаете его координаты?
      – У меня нет с собой его телефона... но я могу узнать.
      – Думаю, ему нужно сообщить.
      – Да, конечно. Но что... в смысле, вы можете мне сказать, сколько она еще проживет?
      Доктор вздохнул.
      – Кто знает? Когда ее привезли, я думал, что она не доживет до утра. Но она дожила. И так уже три дня. Удивительная стойкость, – он прервался, глядя на Сюзанну. – Знаете, по-моему, она дожидалась вас.
      – Меня?
      – Да. Из всего, что она говорила здесь, можно было разобрать одно – ваше имя. Думаю, она не хотела отходить, не поговорив с вами.
      – Понимаю.
      – Должно быть, вы очень важны для нее. Хорошо, что вы приехали. Знаете, многие старики умирают здесь совсем одни. Вы где остановились?
      – Пока нигде. Поеду в отель.
      – Тогда сообщите ваш телефон, чтобы мы могли позвонить в случае чего.
      – Конечно.
      Он кивнул и оставил ее среди снующих посетителей.
      Мими Лащенски не любила ее. Как такое могло быть. Они были закрыты друг для друга. Мими ни разу не видела ее взрослой. И все же доктор Чай был прав. Бабушка зачем-то ждала ее.
      Но зачем? Взять ее за руку и из последних сил передать ей порцию какой-то непонятной энергии? Странный дар. То ли слишком большой, то ли слишком маленький.
      Сюзанна вернулась в палату. Старуха лежала неподвижно, закрыв глаза. Она уже ничего не могла сказать. Лучше было вернуться на Рю-стрит и посмотреть, что из вещей там осталось.
      Она так долго боролась со своим детством и вот, вернувшись, обнаружила, что та же самая загадка терпеливо ждет ее.
      Существо в шкафу – ее отражение в зеркале, заставившее ее с плачем сбежать по лестнице.
      Там ли оно еще? И ее ли это отражение?

1

2

3

4

I
Встреча