Шэдвелл спал плохо, но он верил, что это в последний раз. Став Богом, он избавится от всякого беспокойства. Но перед этим придется поволноваться.
      Он знал, что бояться нечего, с того момента, когда стоял на дозорной башне и смотрел на Мантию. Сила, что там таилась, звала его, приглашала войти в нее и измениться.
      Перед рассветом, когда он уже готовился выступать, ему доставили неприятные новости. Люди Хобарта в Невидали подпали под действие чар, и многие из них лишились рассудка. Даже сам инспектор, прибывший вскоре после посланца, выглядел растерянным и даже напуганным.
      Другие новости были лучше. Везде, где силы пророка сталкивались с врагами в открытом бою, они побеждали. Только там, где Чародеям удавалось пустить в ход волшебство, результат оказывался тем же, что и в городе: люди или сходили с ума или присоединялись к врагу.
      Теперь мятежники узнали, что он собирается к Круговерти, и собрались у Узкого Моста, загораживая ему путь. Их было несколько сот, неорганизованных и плохо вооруженных. По донесениям разведки, большую часть их составляли старики, женщины и подростки. Так что вопрос был только в том, этично ли убивать их. Но Шэдвелл решил не терзать себя такими глупостями.
      Было бы большим преступлением игнорировать зов, обращенный к нему из Мантии.
      Когда момент наступит, он вызовет отродья и направит их на эту толпу, с детьми и со всем прочим.
      Он не дрогнет.
      Божественность влекла его, и он поспешил возлагать жертвы на собственный алтарь.

      Чувство физического и душевного подъема, которое Кэл испытал на Венериных горах, не исчезло, пока они с де Боно спускались на равнину. Но скоро им завладело повисшее в воздухе напряжение. Каждый лист, каждая тропинка предчувствовали беду. Даже птичьи трели напоминали, скорее, сигналы тревоги.
      По пути к Своду они миновали несколько пепелищ и другие следы разрушения.
      – Это он? – просил Кэл, когда де Боно вывел его через рощу к высокому странной формы зданию.
      – Он.
      Все двери были открыты, но никакого движения они не заметили. Похоже, Шэдвелл покинул свое логово. После нескольких минут ожидания де Боно сказал:
      – Нет смысла торчать здесь. Надо зайти внутрь. С бьющимися сердцами они поднялись на крыльцо и вошли во дворец.
      Кэл ожидал увидеть чудеса и не разочаровался: каждая комната открывала ему новое чудо в камне, дереве и краске. Но, кроме этого, ничего не было.
      – Никого, – сказал де Боно, когда они осмотрели весь нижний этаж. – Он ушел.
      – Нужно посмотреть наверху, – предложил Кэл.
      Они поднялись наверх и для скорости разделились. В одной из комнат Кэл увидел зеркала, покрывающие стены под таким странным углом, что посетителю казалось, что он находится за стеной, в каком-то темном и сыром месте. Причем он был там не один – кругом кишели кошки, обезьяны, летучие рыбы, и у всех них было его лицо. Увидев это, он рассмеялся, и все они, даже рыбы, рассмеялись вместе с ним.
      Тут он услышал, что де Боно завет его, и вышел из чудесной комнаты. Канатоходец был где-то наверху.
      – Слышу! – крикнул он в ответ и начал подниматься по лестнице. Ступеньки привели его в дозорную башню. Она была залита светом, но это не могло изгнать из ее воздуха ощущения посетившего ее недавно ужаса. Пахло мертвечиной. Но де Боно беспокоило что-то другое.
      – Я нашел Шэдвелла.
      – Где он?
      – На Узком Мосту.
      Кэл подошел к окну. Перед ним предстало зрелище заставившее замереть его пульс: бойня на фоне клубящейся Мантии.
      – Он хочет войти в Круговерть.
      Было ясно, что юношу волнует не убийство его сородичей, а последствия этого шага.
      – И зачем ему это?
      – Он же Кукушонок. Как можно спрашивать, зачем он что-то делает?
      – Тогда мы должны остановить его, – Кэл оторвался от окна и пошел к выходу.
      – Сражение уже проиграно, заметил де Боно.
      – Я не могу смотреть на это. Я пойду за ним.
      Де Боно уставился на него.
      – Ты не можешь! Даже для нас это запретная зона. Там тайны, которые не под силу вынести даже Чародеям.
      – Шэдвелл же войдет.
      – Именно. И знаешь, что тогда будет? Круговерть взорвет себя...
      – О Боже.
      – И Фуга разлетится в клочья.
      – Мы должны остановить его. Или умереть.
      – Почему Кукушата сводят все к простому выбору?
      – Не знаю. Вопрос в другом: ты идешь или остаешься?
      – Черт бы тебя побрал, Муни.
      – Так значит, идешь?

      Только около десятка бойцов из отряда Иоланды нашли в себе силы отправиться к Круговерти. Сюзанна отправилась с ними, хотя сказала Нимроду, что нечего и мечтать сопротивляться врагу с такими силами. Оставалась одна надежда: подобраться близко к Шэдвеллу и уничтожить его. Бойцы отряда могли отвлечь внимание врагов; во всяком случае, она просила их беречь себя.
      Они подошли ярдов на двести к полю боя, откуда раздавались крики и автоматные очереди, когда она, наконец, увидела Шэдвелла. Он сидел на плечах одного из раскормленных до гигантского размера детишек Магдалены, наблюдая за ходом сражения.
      – До него не добраться, – сказал Нимрод рядом с ней. – Но мы сделаем все, что сможем.
      Когда они достигли Круговерти, настроение Сюзанны улучшилось, несмотря на отчаянное положение. Или даже благодаря ему: в любом случае все должно скоро кончиться. Но скоро преобладающим чувством сделалось отчаяние.
      Оно росло с каждым шагом по разорванным в куски телам. Битва была проиграна. Защитники Круговерти почти все погибли, а жалкие остатки их не могли сдержать армию Шэдвелла.
      «Когда-то я была драконом», – подумала она, глядя на торжествующего пророка. Если бы только вспомнить, как это было. Но на этот раз – никаких колебаний. На этот раз она проглотит врага.

      Кэл помнил путь к Круговерти по поездке на рикше, но теперь все изменилось. Обитатели этих земель бежали или попрятались.
      Он подумал о старике, которого встретил тогда. Что с ним стало? Пал ли жертвой мародеров или успел укрыться где-нибудь? Скорее всего, он никогда этого не узнает. Судьба старика затерялась среди тысячи других людских трагедий. Весь привычный мир вокруг обращался в прах и пепел.
      Теперь Кэл видел виновника этого, восседавшего на плечах монстра. Лицо торговца светилось триумфом. Это зрелище было для него невыносимым, и он, забыв о безопасности кинулся в гущу битвы.
      Чем ближе он подходил к Шэдвеллу, тем сильней становился запах крови и горелого мяса. Трупы лежали так тесно что приходилось идти прямо по ним. Де Боно, остался позади, но это не имело значения. Его главной целью был торговец. Он не замечал, что кругом свистят пули – может, такая одержимость и позволила ему пробраться через поле битвы невредимым. Наконец он оказался в десяти ярдах от врага. Он осмотрелся вокруг, ища среди убитых какое-нибудь оружие, и обнаружил автомат. Шэдвелл слез со спины отродья и повернулся к затухающей битве спиной. Он готовился войти в Круговерть. Кэл прицелился.
      Но прежде, чем он нажал на спуск, кто-то появился радом с ним. Это был один из детей Магдалены с пастью, выпачканной в крови. Кэл мог еще успеть выпустить в него очередь, но узнавание замедлило его реакцию. Тварь, вырвавшая у него автомат, однажды уже пыталась убить его. Это было его собственное дитя.
      На этот раз оно явно собиралось довести дело отцеубийства до конца. Они повалились на трупы. Тварь, уже выросшая ростом с отца, прижала его к холодеющей плоти и ухватила за горло. Он почувствовал себя младенцем в объятиях своего же омерзительного сына.
      Угасающим взором видел Шэдвелла, преодолевающего последние ярды Моста. Кэл забился и в отчаянии заглянул в кривое зеркало собственного лица. Изо рта отродья стекала синеватая жидкость; на голом темени пульсировал младенческий родничок. Мысль молнией пронзила голову Кэла, и он вскинул руки к черепу монстра и сдавил. Тот оказался не прочнее картона. Раздался отвратительный хруст, и отродье, хрюкнув, выпустило его.
      Шатаясь, он поднялся на ноги и услышал, как де Боно зовет его. Он оглянулся, чувствуя, что земля дрожит под ним. Те, кто мог, спешили убраться с поля боя. Де Боно кинул ему топор. Это было весьма к стати, так как тварь с раздавленным черепом опять ползла к нему.
      Кэл занес топор и изо всех сил опустил его на спину отродья. Из раны хлынула зловонная жидкость, но тварь не упала. Кэл принялся рубить ее, как дерево, пока она не рухнула на землю, жалобно пища. Последним ударом он разрубил голову и, оставив топор в ране, поспешил к де Боно.
      Канатоходца нигде не было видно, как и других живых, людей или Чародеев. Земля продолжала дрожать; казалось, она вот-вот разверзнется и проглотит все.
      Он перевел взгляд на Мантию. Там зияла брешь, за которой проглядывала чернота. Шэдвелл исчез.
      Кэл подошел к клубящейся облачной стене и шагнул в проем.

      Сюзанна видела издалека борьбу Кэла с отродьем и пыталась удержать его у входа в Круговерть, но воинство Шэдвелла пришло в панику, когда задрожала земля, и начало разбегаться. Когда поле опустело и дым рассеялся, Кэл уже скрылся из виду.
      Она оглянулась и увидела, что Нимрод помогает встать одному из раненых. Она пошла к проему, чувствуя, как волосы у нее на голове встают дыбом. Сила, сокрытая здесь, была колоссальной, и она могла уже уничтожить безумцев, осмелившихся войти в нее. Но Кэл был там, и ей оставалось умереть или выжить вместе с ним... и с Фугой!
      С его именем на устах она последовала за ним, к живому сердцу Страны чудес.

1

2

3

1

2

3

      Внутри Храма дрожь утихла. Сюзанна бежала по темным коридорам среди полной тишины, как в центре урагана.
      Впереди появился свет. Она обогнула несколько углов, обнаруживающих новые коридоры, но свет был так же далеко и словно манил: ближе, ближе.
      Менструм в ней притих, затаился. Может, его сила умолкла перед лицом большей? Если так, то голые коридоры пока ничем не показывали своих волшебных свойств. Кроме этого призрачного света, который гнал ее дальше и дальше. Здание было выстроено по принципу русской матрешки. Миры внутри миров.Они не могут множиться бесконечно. Или все же могут?
      Ответ она получила за следующим углом. От стены отделилась тень, и кто-то крикнул:
      – Что за черт?
      Впервые земля задрожала и здесь. С потолка осыпались куски кирпича.
      – Шэдвелл, – проговорила она.
      И тут же эти два слога – Шэд-велл —пронеслись вперед, к следующему повороту. Слова реальны и имеют вес, как всегда говорил Джерихо.
      Тень двинулась, и торговец предстал перед ней. Его лицо, бледное и окровавленное, напоминало ей пойманную рыбу.
      – Ушло.
      Он весь дрожал. Капли пота блестели на лице, как жемчуг.
      – Все ушло.
      Что ушло? О чем он говорит? Страх покинул ее, осталось только любопытство.
      – Это ты. Ты это сделала.
      – Что?
      – Ты! – выкрикнул он, и внезапно его руки сомкнулись на ее горле.
      –  Там ничего нет!
      Он сдавил, и менструм не пришел ей на помощь. Оставалось бороться с ним силой мускулов, а этого было недостаточно.
      – Хочешь знать, как меня надули? – вопил он ей в лицо. – Я тебе покажу!
      Он подтащил ее к проходу и втолкнул в святая святых Храма, в святилище, где ткался ковер и создавались бесчисленные чудеса Фуги.
      Это была комната футов пятнадцати длиной из того же голого кирпича. Потолка не было, и клубящиеся вверху тучи освещали помещение мягким светом. Но двигались не только тучи, наверху было что-то еще. Прежде, чем она смогла рассмотреть, Шэдвелл тряхнул ее за плечи.
      – Где он? Где Станок?
      Она оглядела комнату. В каждом из четырех углов сидело до фигуре в высоком кресле. Они давно умерли и превратились в мумии; одежда свисала с их пергаментной кожи гнилыми клочьями.
      Может, этих стражей убили и похитили Станок? Но ничто в их спокойных позах не намекало на это; к тому же, она сомневалась, что это место допустило бы убийство. Нет, что-то еще происходило – или происходит —здесь, что-то, чего ни она, ни Шэдвелл не могут понять.
      Он все еще что-то бормотал, но она не слушала, заинтересовавшись чем-то лежащим на полу. Это был кухонный нож, который Кэл месяцы назад оставил на полу комнаты, где проходил Аукцион.
      Она вспомнила, как тогда на ее глазах ковер раскрывал свои секреты. Тогда Кэлу каким-то образом удалось распустить его. Но как?
      Не успела она додумать эту мысль до конца, как ярость Шэдвелла достигла предела.
      –  Я убью тебя! —проорал он и кинулся на нее. Она попыталась защититься, но он уже душил ее, все крепче сжимая руки. «Я умираю, – пронеслось у нее в голове, – умираю, глядя на эту рожу».
      Тут ее гаснущий взгляд уловил движение вверху, и кто-то сказал:
      – Станок здесь.
      Шэдвелл обернулся, его пальцы разжались.
      Над ними висела Иммаколата, раскинув руки, как падающий парашютист.
      – Помнишь меня? – обратилась она к Шэдвеллу.
      – О Боже.
      – Я все же провела тебя, Шэдвелл.
      – Где Станок?
      – Здесь его нет.
      – Но ты сказала...
      – Он здесь.
      – Но где? Где?
       –Здесь его нет.
      – Ты спятила! – завизжал он. – Он или здесь или нет!
      Колдунья улыбнулась оскалом черепа.
      – Дурачок. Ты не понимаешь?
      Шэдвелл перешел на более вежливый тон.
      – Спустись пониже. Мне больно задирать голову.
      Она покачала головой. Сюзанна видела, что ей трудно висеть в воздухе здесь, в святилище, но она предпочла остаться на прежнем месте.
      – Боишься?
      – Нет, – она, продолжая улыбаться, спустилась вниз.
      Сюзанна молча умоляла ее держаться подальше от Шэдвелла, который был теперь способен на все. Но он стоял перед ней, не двигаясь.
      – Ты пришла сюда до меня.
      – Я едва не забыла тебя, – голос Иммаколаты был задумчив. – Онамне напомнила, – она кивнула на Сюзанну. – Ты оказала мне большую услугу, сестра. Напомнила о враге.
      Она вновь посмотрела на Шэдвелла.
      – Ты свел меня с ума. Но теперь я вспомнила. – Улыбка исчезла, остались лишь боль и гнев.
      – Я все вспомнила.
      – Где Станок? – прохрипел Шэдвелл.