Он улыбнулся. Потом медленно выговорил то, что давно хотел сказать:
– Этого не будет.
– Тогда зачем мы гонялись за ними все эти годы? Ты хотел прибыли, а я – отомстить.
– Все изменилось.
– Теперь ты хочешь править ими?
– Я хочу большего. Я хочу заглянуть в Круговерть и узнать, каково быть Богом.
– Я убью тебя.
– Сомневаюсь. Я никогда не был сильнее, чем сейчас.
– Там, в подвале, ты сказал, что мы покончим с ними
вместе.
–Я солгал, – беззаботно откликнулся Шэдвелл. – Ты ведь хотела это услышать. А теперь ты мне надоела. Когда я стану Богом, у меня будут другие женщины.
–
Богом? —она скривилась. – Ты торгаш, Шэдвелл. Грязный маленький торгаш. Богиней была я.
– Да, я видел твоих поклонников. Болван-священник и кучка евнухов.
– Я не позволю обманывать себя, Шэдвелл, – она шла к нему. – Никому не позволю.
Он долго и кропотливо готовился к этому моменту, лишая ее союзников и подготавливая собственные средства защиты. Но у нее оставался менструм. Этого было достаточно. Он увидел ее глаза, и ему захотелось бежать.
Вместо этого он подошел и погладил ее по лицу, ощущая под рукой ожившие рубцы.
– Ты ведь не хочешь убить меня?
– Я сказала, что не позволю себя обманывать.
– Но я всего лишь Кукушонок. Ты знаешь, какие мы хрупкие.
Он продолжал гладить ее, зная, как ей ненавистны его прикосновения. В былые времена она сожгла бы ему руку. Но теперь Мамаша умерла, Ведьма была беспомощна, и некогда могучая Колдунья ослабела и устала. Они оба знали это.
– Ты так долго обуздывала меня, дорогая, все эти годы.
– Мы вместе.
– Нет, – поправил он ее мягко, как ребенка. – Ты использовала меня, потому что не могла сама действовать среди Кукушат. Не перебивай! – прикрикнул он, заметив, что она хочет что-то сказать. – Ты всегда презирала меня, я знаю. А я всегда мечтал дотронуться до тебя.
– Ты и сейчас об этом мечтаешь?
– Когда-то, – продолжал он задумчиво, – я отдал бы жизнь за возможность вот так сдавить твое горло, – его пальцы чуть сжались, – или потрогать тебя вот здесь.
Другая его рука нащупала ее грудь.
– Прекрати, – сказала она почти умоляюще.
– Магдалена мертва. Кто теперь будет рожать детей? Старая сволочь бесплодна. Так что это будешь ты, моя дорогая. Хватит тебе беречь свою драгоценную дыру.
Тут она отшвырнула его от себя и могла бы убить, но вовремя сдержалась. В ее глазах плясал огонь. Но у него были способы обуздать ее. Хватит, больше он не позволит командовать собой. Он начал торопливо называть имена, записанные несколько часов назад йод ее диктовку:
– Соуза! Крошка! Ангел! Кусок! Анна!
Отродья поспешили на зов, карабкаясь по лестнице. Они уже не были теми жалкими, полупризрачными созданиями, которых родила Магдалена. Шэдвелл позаботился о том, чтобы откормить их и приучить к крови.
Огонь в глазах Иммаколаты погас. Она обернулась к двери.
– Ты отдала их мне, – напомнил он.
Они ворвались в дверь, издавая зловоние засохшей крови и падали.
– Я их прикармливал, – сообщил Шэдвелл. – Теперь они слушаются только меня.
Он цокнул языком, и твари поползли к нему, протягивая руки, ноги и щупальца.
– Попробуй мне навредить, и они сделают тебе больно.
Тут он понял, что Иммаколата позвала на подмогу Ведьму. Та висела в воздухе за левым плечом сестры.
– Оставь его, – услышал он ее шепот. Он не думал, что Колдунья послушается, но она только плюнула ему под ноги и повернулась, чтобы уйти. Он даже не думал, что победа будет такой легкой. Она в самом деле сильно ослабела.
Ближайшая к ней тварь завыла от разочарования. Он нагнулся к ней, успокаивая, и тут Ведьма рванулась к нему, разинув пасть, вдруг наполнившуюся острыми, как бритва, клыками.
Иммаколата повернулась; менструм рвался из ее глаз.
Он закричал, призывая на помощь тварей, но Ведьма уже отшвырнула его к стене, готовясь вонзить когти в его сердце.
Спас его пиджак, который она не смогла разорвать сразу. В следующий момент отродья уже накинулись на нее и оттащили прочь. Она была их теткой и учила их безумию и мраку. Может быть, поэтому она так немилосердно разорвали ее в клочья.
–
Останови их! —кричала Иммаколата.
Шэдвелл изучал дыры в пиджаке. Еще немного – и когти старухи вонзились бы ему в сердце.
– Останови их! Прошу тебя!
– Она все равно уже мертвая. Пусть позабавятся.
Иммаколата устремилась на помощь сестре, но дорогу ей преградила одна из тварей с белыми глазами глубоководной рыбы и узким, как порез, ртом. Струя менструма, проделавшая дыру в ее боку, казалось, ничуть не беспокоила ее.
Шэдвелл смотрел на все это без особого беспокойства. Он знал, что они закончат работу. Такие мелочи, как раны, их не пугали.
Тварь прыгнула на Колдунью, обхватив ее руками за шею и пытаясь поцеловать в губы своей отвратительной мордой. Шэдвелл знал, что это выведет ее из себя. Она принялась разбрасывать во все стороны менструм, который безвредно оседал на стенах и потолке, а несколько струек, попавших на Крошку (так звали тварь), только раззадорили его. У него не было органов размножения, но основным движениям Шэдвелл его научил. Крошка двигал телом, как кобель в любовном пылу, в азарте разинув пасть.
Это его погубило. Менструм попал в горло и разорвал его, как граната. Голова твари глухо стукнулась о пол.
Иммаколата оторвала от себя продолжавшее дергаться тело. Из многочисленных царапин, оставленных Крошкой, стекала кровь.
Шэдвелл приказал оставшимся отродьям собраться вокруг вею и они с неохотой подчинились, То, что осталось от Ведьмы, напоминало светящуюся груду рыбьих кишок.
Иммаколата, увидев это, застонала от боли и бессилия.
– Гоните ее, – приказал Шэдвелл. – Не хочу видеть здесь эту рожу. Гоните ее в лес.
Двое тварей схватили Колдунью. Она уже не сопротивлялась. Казалось, она их даже не видела. Что-то в ней надломилось. И власть, и сила исчезли, оставив мешок с костями, который подвывающие твари сбросили с лестницы.
Он слушал, как стук падения замирает вдали. Но она не вернулась. Он подошел к остаткам Ведьмы. От них пахло гнилью.
– Подберите, – велел он тварям, которые тут же принялись вылизывать светящуюся массу. Он отвернулся от мерзкого зрелища к Круговерти.
Скоро опустится ночь: занавес над драмой сегодняшнего дня. Завтра будет сыгран новый акт. За облачной завесой кроется то, что преобразит его. И весь мир.
VII
Открытая книга
1
Закон пришел в Невидаль.
Он явился подавлять беспорядки, но их не было. Он зря принес с собой дубинки, и пистолеты, и пластиковые щиты. Ему встретились лишь пустые улицы и немногие пешеходы, прячущиеся при виде полицейской формы.
Хобарт приказал обыскать дома. Там их встречали косыми взглядами, но не более того. Он был разочарован; он хотел продемонстрировать власть. Он знал, что чувство безопасности обманчиво. Нужна бдительность и еще раз бдительность.
Поэтому он обосновался в доме, откуда открывался хороший обзор. Завтра они придут к Круговерти, и это наверняка вызовет сопротивление.
Хотя кто знает? Эти туземцы выглядят такими трусливыми...
В доме, где он разместился на ночь, было не слишком уютно. Обшарпанные стены, ветхая мебель. Он любил спартанскую обстановку, но что-то в воздухе ему не нравилось. Казалось, что хозяева все еще здесь, только стали невидимы. Но он не верил в духов.
Улицы уже погрузились в темноту. Откуда-то снизу слышался смех. Он отпустил своих людей развлечься, напомнив что они на вражеской территории. Пусть отдохнут. Завтра им предстоит визит в место, которое тут считают святым, а он знал, что человек, который и пальцем не шевельнет, чтобы защитить собственный дом, иногда может защищать так называемые святыни, не щадя своей жизни. Ладно. Завтра будет видно.
Ричардсон предпочел остаться в доме и составить отчет о событиях дня. Наконец он отложил ручку.
– Сэр?
– В чем дело? – Хобарт отвернулся от окна.
– Эти люди, сэр. Мне кажется, – Ричардсон замялся, подбирая слова, – что это не совсем
люди.
Хобарт посмотрел на своего помощника. Аккуратно подстрижен, аккуратно выбрит, аккуратно одет.
– Может, вы и правы.
– Я не понимаю, сэр.
– Не верьте ничему, что вы здесь видите.
–
Ничему?
–Именно, – он потрогал пальцами стекло. Оно было холодным; пальцы оставили на нем туманные следы. – Здесь полно иллюзий и всяких фокусов. Ничему нельзя верить.
– Оно нереально?
Хобарт подумал. Он раньше точно знал, что такое «нереально». Нереальны грезы сумасшедшего, нереальны мечты о власти, которой не можешь достичь.
Но после встречи с Сюзанной что-то в его понятиях сдвинулось. В погоне за ней он продвигался от одной странности к другой, пока не потерял грань между реальным и нереальным. Может, реально то, что он назовет таковым. Нужно попробовать.
– Реален только закон. Мы представляем его здесь. Все мы. Вам понятно?
– Так точно, сэр.
Наступила долгая пауза. Прервал ее дикий вопль где-то окном. Ричардсон закрыл блокнот и подошел к окну.
– Интересно...
– Что?
– Может, мне выйти? Встретиться с этими иллюзиями лицом к лицу?
– Может быть.
– Ведь если я буду знать, что это иллюзии, то я буду в безопасности, не так ли, сэр?
– Что ж, идите.
Ричардсон скрылся, и инспектор увидел его темный силуэт на улице.
Хобарт встал и потянулся. В соседней комнате была кровать, но он не мог ослабить бдительность. Он сел на стул и достал из кармана книгу сказок. Она была там с тех пор, как он отобрал ее у девчонки. Он то и дело пытался разгадать ее код, и занялся этим же и сейчас. Но веки его то и дело смыкались, и наконец книга выпала у него из рук.
2
Сюзанна без труда избежала встречи с людьми Хобарта на улицах. В городе не было освещения, и они проходили в нескольких шагах, не замечая ее. Добраться до самого Хобарта, однако, было сложнее. Она спешила, но рисковать было нельзя.
Она решила подождать, пока погаснет свет, и нашла пустой дом неподалеку. Там она подкрепилась едой, оставленной хозяевами, села у окна и снова стала думать обо всем, что случилось в последние дни, и, конечно, о Джерихо. К своему удивлению, она обнаружила, что не помнит, как он выглядел – только отдельные черты. Это расстроило ее: ведь с его смерти произошло так немного времени.
Она уже собиралась рискнуть, когда у двери послышались какие-то голоса. Она прислушалась.
– Не здесь, – прошептала девушка.
– Почему бы нет? – сказал заплетающимся языком ее спутник. Без сомнения, один из банды Хобарта. – Здесь тоже неплохо.
– Здесь кто-то есть.
Мужчина рассмеялся.
– Эй, кто здесь? – окликнул он. Потом дернул девушку за руку. – Ладно, пошли дальше.
Сюзанна подумала: одобрил бы Хобарт такое братание? Скорее всего, нет.
Пора найти его и разобраться. Она выскользнула из дома на улицу.
В домах горело мало огней, и то это были свечи. Небо наверху казалось огромным бархатным покрывалом с блестками звезд. Зачарованная зрелищем, она прошла несколько шагов с поднятой головой, потом вспомнила, что нужно найти Хобарта. Но где он? Она не чувствовала его близости.
Если не знаешь, спроси полицейского – так ее учили в детстве. В нескольких ярдах от нее у стены мочился один из людей Хобарта, напевая себе под нос что-то бравурное.
Уверенная, что он ее не узнает, она спросила, где найти Хобарта.
– А зачем он тебе, крошка? Нам с тобой будет куда лучше.
– Потом. Сейчас мне нужен инспектор.
– Ну, если нужен... Он в том большом доме с белыми стенами, – он показал пальцем.
Как ни странно, адрес оказался точным. Справа на улице возвышался массивный особняк, отсвечивающий белым. Часовых у входа не было – очевидно, и они предались удовольствиям. Сюзанна осторожно вошла.
Внизу у стен были навалены пластиковые щиты, но она и так уже знала, что это тот самый дом и что ее враг наверху.
Она поднялась по лестнице, еще не зная, что будет делать. Его преследование превратило ее жизнь в кошмар, и ей хотелось отомстить. Но убивать его она не хотела. Даже Магдалену было невероятно страшно убить, а проделать то же с человеком она просто не могла. Нет, она заберет книгу и уйдет.
Наверху был коридор, а в конце его – приоткрытая дверь. Он, ее враг, сидел там на стуле, закрыв глаза. На коленях у него лежала книга, ее книга, от одного вида которой у нее забилось сердце.
Не колеблясь, она подошла к нему.
Во сне Хобарт блуждал в тумане. Вокруг его головы летали моли, задевая его пыльными крыльями, но он не мог поднять рук, чтобы их отогнать. Где-то в этом тумане таилась опасность. Послышались чьи-то шаги.
– Кто?..
Сюзанна замерла, но он не проснулся. Она сделала еще шаг.
Хобарт видел неясную фигуру, приближающуюся к нему, и отчаянно попытался стряхнуть оцепенение.
Она потянулась к книге и ухватила ее.
Его глаза открылись. Он вскочил.
– Нет! – закричал он.
Она не отпустила книгу, несмотря на шок: ведь это
еесобственность. Какое-то время они вырывали том друг у друга.
Потом их окутала тьма, вырывавшаяся из их рук или, точнее, из книги, которую они держали. Тьма клубами поднималась к потолку, скрывая их друг от друга. Она услышала крик Хобарта. Из книги, казалось, начали вырываться слова – белые туманные формы. Они окутывали ее, тянули за собой.
То ли она, то ли Хобарт, то ли они оба падали на страницы книги, в сказку.
VIII
Вечный дракон
Там, где они очутились, было темно, и вокруг стоял неумолкающий шепот. Сюзанна ничего не видела и не ощущала, но слышала шепот и обоняла благоухающий хвоей воздух. Она почему-то сразу поняла, где находится. Каким-то образом они перенеслись на страницы книги Мими. Или здесь были только их мысли?
Скоро она заметила блики света, бегущие вокруг нее. А может, это она бежала или летела. Здесь все было возможно: ведь это страна сказки. Она сосредоточилась и поняла, что действительно летит по аллее громадных вековых деревьев, и свет между ними становится ярче.
Где-то впереди Хобарт ждал ее или то, чем она стала в этом мире. Она не могла остаться собой, как и он не мог остаться просто Хобартом. Они воплотились в собственные сны, в страхи и мечты их детских грез.
А здесь было в кого воплотиться. В этот лес забредали бедные сироты и девушки, боящиеся волков. Здесь рыскали ведьмы и драконы, и лягушки превращались в принцесс, и каждое дерево указывало путь в Страну чудес.
Так кто же была
она?Конечно, девушка. Девушка, заблудившаяся в лесу. Лес как-то осветился при этой ее мысли, словно она угадала правильно.
– Я – девушка, – прошептала она.
...А он – дракон.
Да. Все верно.
Ее полет ускорился: впереди между деревьев блеснул металл. Это был он, дракон, обернувший свои сверкающие кольца вокруг корней допотопного дерева. Его чудовищная голова покоилась на ложе из алых маков.
И тут же она увидела Хобарта. Он был вплетен в узор световых бликов, которые, как ни странно, образовывали слово «дракон». Они были неразделимы: человек, слово и чудовище.
Дракон Хобарт открыл желтый глаз. Из другого торчал обломок копья – без сомнения, работа очередного рыцаря. Но дракон был еще жив, его кольца извивались, а в единственном глазе хватало ярости на целый полк драконов.
Он увидел ее и приподнял голову. Она задрожала и упала на влажную землю перед ним, как бабочка со смятыми крыльями. Земля перед ее глазами была усеяна костями; или то были слова? Она встала на ноги и осмотрелась. Лес молчал. Никакой рыцарь не спешил к ней на помощь.
Дракон поднял голову выше, медленно распуская кольца. Это был превосходный экземпляр, и, глядя на него, она почувствовала ту же смесь страха и восхищения, что и в детстве, когда разглядывала картинки в сказках. Он
возбуждалее – другого слова она не могла подобрать.
Он заревел. Она почувствовала жар, исходящий из его пасти, от каждого из его громадных зубов. Свет за деревьями померк. Ни одна птица не пела, а может, они и не жили здесь, рядом с драконом. Исчезли даже маки и слова-кости, оставив только их, главных героев: девушку и чудовище.
–
Все кончено, —прорычал Хобарт чешуйчатым языком дракона. С каждым слогом из его пасти вырывалось пламя. Почему-то она совсем не боялась, как будто смотрела кино.
– У тебя есть что мне сказать? – продолжал дракон. – Мольбы? Проклятия?
– Ничего, – ответила она. Что говорить, когда они так хорошо друг друга понимают? А когда нечего говорить, остается лишь два действия: женитьба или убийство.
– Хорошо, – дракон двинулся к ней, тяжело передвигая крокодильи лапы.
«Он хочет убить меня, – пронеслось у нее в голове, – нужно спешить». Что девушка должна делать в таких обстоятельствах? Бежать? Или усыпить его колыбельной?
Дракон был уже рядом, но не спешил нападать. Напротив, он откинул голову, обнажая белое дряблое горло.
–
Быстрее, —прорычал он.
– Что?
–
Убей меня.
Ее тело поняло приказание быстрее, чем ум. Роль девушки, слабой и беззащитной, не подходила ей. Она была взрослой женщиной, обладающей грозной силой. И Хобарт знал это. Он тоже выбрал не свою роль, хоть она и воплощала его заветные чаяния. Он жаждал власти, но именно власти низвергнутой, посрамленной; жаждал венца мученика. Потому он и подставил ей свое молочное горло.
«Убей меня», – сказал он. В его единственном глазу она впервые увидела, как он устал от своей силы и жестокости, как он ненавидит ее за то, что она заставляет его быть сильным и жестоким. Там, в большом мире, в свою очередь затерянном внутри еще большего, он убил бы ее сам, мстя за то, что она проникла в его скрываемую от всего мира тайну. Но здесь была лишь одна, самая подлинная история, и в этой истории он подставил ей беззащитное горло. Он был девушкой, нежной и слабой, готовой скорее умереть, чем убить.
А кто же она тогда? Дракон?
Да. Она дракон.
Она почувствовала: как ее тело увеличивается и наливается тяжестью. Кровь потекла медленно, как ртуть. Хобарт напротив нее съежился, драконья шкура опала с него серебристыми полосами, и он съежился на земле – нагой маленький человечек.
Его потерянная кожа наросла на ней. Ее радовал вес, ее сила. Теперь она была подлинной, такой, как в самых сокровенных снах. Она была драконом.
И что же ей теперь делать? Сжечь его? Перегрызть ему горло? Ей легко будет сделать это, после всего, что он причинил ей.
Она двинулась к нему. По щекам его текли слезы, но он улыбался ей с благодарностью. Она открыла пасть, и оттуда вырвался жар. Можно поджарить его и сразу же проглотить.
Тут из пещеры дракона раздались еще какие-то звуки. Лай или хрюканье – непонятно. Кто там: свинья, собака, человек?
Рыцарь Хобарт открыл глаза, и в них появилось что-то еще, кроме слез. Он тоже слышал голос и вспомнил о месте, лежавшем за волшебным лесом. Момент триумфа дракона был упущен. Она взревела от разочарования, превращаясь в себя обычную, в то время как нагое тело Хобарта таяло на земле, как комок снега.
Ее нерешительность могла дорого ей стоить. Отказавшись утолить жажду смерти своей жертвы, она неминуемо вызовет еще большую его ненависть. Может, это заставит его снова влезть в шкуру дракона?
Но поздно. Страницы больше не могли их удержать, и они рванулись наружу в пыльном вихре букв. Вновь наступила темнота, в которой звенели голоса.
Она почувствовала в руках книгу и крепче схватилась за нее. Но Хобарт сделал то же самое. Когда вокруг них появились очертания комнаты, он ухватил ее за руку, сдирая ногтями кожу.
– Ты должна была убить меня, – услышала она его шепот.
Она взглянула на него. Он выглядел еще более жалким, чем рыцарь, – с глазами, полными отчаяния, с потом, заливающим лицо. Потом он взял себя в руки, и его глаза начали холодеть.
Кто-то стучался в дверь, за которой все еще кричали непонятные животные.
– Подождите! – крикнул Хобарт. Держась одной рукой за книгу, другой он вытащил из кармана пиджака револьвер.
– Отдай книгу или я убью тебя!
Ей пришлось подчиниться. Менструм не мог подняться настолько быстро, чтобы помешать ему спустить курок.
Как только ее руки отпустили книгу, дверь распахнулась, и то, что было за ней, разом отвлекло их мысли от всех сказок на свете.
Там стояли четверо лучших людей Хобарта. Похоже, эта ночь помяла им не только одежду, но и мозги. Как будто то сияние, которое Сюзанна впервые увидела на Лорд-стрит, каким-то образом переместилось к ним внутрь – кожа на их лицах сморщилась, под ней перекатывались темные сгустки, как крысы под простыней.
В панике они разодрали на себе одежду. Их тела покрывал слой крови и грязи. Именно из их глоток исходила та какофония, что вернула Хобарта и Сюзанну со страниц книги. Звериные звуки издавались зверями: в их взглядах не осталось ничего человеческого, а пальцы скрючились в когти.
Она поняла, что Чародеи борются с оккупантами. Ложной покорностью они усыпали их бдительность, пока не пришла пора использовать чары.
Один из четверки ковылял по комнате, явно намереваясь обратиться к Хобарту, но из его раздутого горла вылетали лишь нечленораздельные звуки.
Хобарт не собирался расшифровывать этот рапорт. Он направил револьвер ниже.
– Не подходи.
Человекозверь, капая слюной из раскрытого рта, попятился назад.
– Убирайся! – крикнул Хобарт.
Четверка послушно отступила к двери. «Не из страха, а потому, что Хобарт был их хозяином», – подумала Сюзанна. Их новое строение только подтвердило то, что они всегда знали: они нерассуждающие животные на службе Закона.
–
Вон!
Они вывалились в коридор, продолжая жалобно визжать.
Сюзанна поняла, что другой возможности может не быть. Пока Хобарт, весь дрожа, смотрел на дверь, она подскочила к нему и вырвала книгу у него из рук. Он вскрикнул, но не наставил на нее оружие.
– Отсюда только один выход, – сказал он. – Хочешь им воспользоваться?
Твари за дверью почуяли запах чужого и завизжали громче. Это было похоже на время кормления в зоопарке. Не успеет она добраться до лестницы, как они растерзают ее. Хобарт все же поймал ее.
Поняв это, она почувствовала, как менструм внезапно вскипает в ней и рвется наружу.
Хобарт знал, что она копит силы. Он захлопнул дверь, за которой не смолкал визг, и повернулся к ней.
– Мы видели что-то, не так ли? Но ты никому не успеешь рассказать эту историю.
Он целился ей в лицо.
Что случилось дальше, трудно было рассказать. Может быть, он промахнулся и разбил окно, потому что в комнату ворвался ночной воздух, а в следующий момент менструм затопил ее, развернул и бросил к окну.
Она очнулась на подоконнике третьего этажа. Но раздумывать было поздно. Оставалось прыгать или лететь.
И она полетела вниз. Конечно, это был не настоящий полет. Просто менструм поддерживал ее, пока она прыгала на крышу стоящего рядом дома, а оттуда – на соседнюю. Крики Хобарта замерли вдали.
Совершив еще один гигантский прыжок, она успела заметить между островерхими крышами первые лучи рассвета и приземлилась на площади, распугав уже проснувшихся голубей.
Менструм смягчил ее падение. Дрожа и чувствуя тошноту, она встала на ноги. Весь полет занял секунд двадцать, но на соседней улице уже слышались крики погони.
Сжимая подарок Мими, она побежала прочь. На своем пути она дважды едва не попалась своим преследователям. Каждый шаг причинял ей боль, но из ночного приключения она выбралась живой и более мудрой, чем была.
Жизнь и мудрость. Чего еще можно желать?
IX
Пожар
День и ночь, проведенные Сюзанной в Невидали и в волшебном лесу, привели Кэла и де Боно в не менее примечательные места. И у них были свои беды и открытия, и они оказывались слишком близко к смерти.
Расставшись с ней, они шли к Своду молча, пока де Боно не спросил:
– Ты любишь ее?
Кэл думал как раз об этом, но не ответил – настолько гот вопрос обескуражил его.
– Ты просто дурак. Почему вы, Кукушата, так стыдитесь своих чувств? Она достойна любви, даже я это вижу. Почему не сказать прямо?
Кэл хмыкнул. Де Боно был прав, но он не собирался выслушивать лекции о любви от какого-то юнца.
– Ты боишься ее, ведь так? – продолжал тот допрос.
– Нет, конечно. С чего это я должен ее бояться?
– У нее есть сила, – де Боно снял очки. – Как у большинства женщин. Поэтому Старбрук и не хочет видеть их на поле. Это лишает его самообладания.
– А у нас что есть? – Кэл пнул попавший под ногу камешек.
– У нас – член.
– Это тоже Старбрук?
– Нет, де Боно, – юноша ухмыльнулся. – Вот что я тебе скажу. Я знаю, куда нам нужно зайти.
– Никаких заходов.
– Это по пути. Всего на час-другой. Ты слышал о Венериных горах?
– Я сказал: никаких заходов. Если хочешь, иди сам.
– Тьфу, какой ты скучный. Я только хотел тебя развлечь.
– Ты меня достал своими дурацкими вопросами, – огрызнулся Кэл. – Если хочешь, иди собирай цветочки. Только сперва отведи меня к Своду.
Де Боно обиженно замолчал. Когда они заговорили снова, он предпочел описывать Кэлу чудеса Фуги. Дважды протяжении разговора им приходилось прятаться от патрулей Хобарта. Во второй раз они просидели в укрытии часа два, пока завоеватели пьянствовали в нескольких ярдах от них.
После этого они шли медленнее. Ноги у них затекли, и им хотелось есть и пить. К тому же начало темнеть.
– Далеко еще? – спросил Кэл. Тогда, на стене дома Мими, он готов был любоваться этим пейзажем бесконечно. Но сейчас, проклиная его путаницу, он отдал бы зуб за хорошую карту.
– Порядочно.
– Ты хоть знаешь, где мы?
Де Боно поджал губы.
– Конечно.
– И где же? Назови это место.
– Ты что, не веришь мне, Кукушонок?
Дальнейшему объяснению отношений помешали раздавшиеся издалека крики. Де Боно понюхал воздух.
– Что-то горит, – сказал он. И правда, кроме криков, ветер нес с собой запах гари. Де Боно принялся осматриваться в поисках его источника. Кэлу очень хотелось здесь оставить канатоходца, но лучше такой гид, чем никакого. Они взобрались на невысокий холм и оттуда разглядели, что горит небольшая роща. Возле нее стояло несколько машин и суетились люди. Без сомнения, это орудовала армия Шэдвелла.
– Ублюдки, – прошипел де Боно, когда кого-то повалили на землю и начали пинать ногами. – Проклятые Кукушата.
– Там не только люди... – начал Кэл, но слова замерли у него на губах. Он узнал место, уничтожаемое у него на глазах.
Это была не роща. Деревья стояли аккуратными рядами. Под их сенью он совсем недавно стоял, декламируя стихи Чокнутого Муни. Теперь сад Лемюэля Ло пылал из конца в конец.
Он побежал вниз с холма.
– Ты куда? Кэл? Что ты собрался делать?
Де Боно схватил его за руку.
– Кэл, послушай!
– Пусти! – Кэл рванулся, потерял равновесие и упал, увлекая за собой де Боно. Они покатились с холма по грязи и камням и угодили в лужу у его подножия. Кэл пытался выбраться, но де Боно удержал его за рубашку.
– Ты ничего не сделаешь.
– Пусти меня!
– Извини за мои слова о Кукушатах. Наши тоже хороши.
– Ладно, – Кэл продолжал смотреть на горящий сад. – Я знаю это место. Не могу допустить, чтобы его вот так сожгли.
Он выбрался из лужи и встал. Он убьет сволочей, сделавших это. Убьет, и это будет справедливо.
– Уже поздно. Ты ничего не сделаешь.
Юноша говорил правду. К утру от сада останутся только угли. Но он все равно не мог отвернуться от места, где впервые прикоснулся к чудесам Фуги. Он пошел туда, не зная, идет ли де Боно за ним и мало заботясь об этом.
Подойдя поближе, он понял, что отряды пророка (вернее, банды) встретили сопротивление. Вокруг огня катались по земле дерущиеся люди. Но для бандитов это был, скорее, спорт, который в любой момент можно было прервать выстрелом в упор. Несколько тел уже неподвижно лежало под деревьями. Стрелки ходили между ними, добивая раненых.
Кэла едва не стошнило. Ему казалось, что к дыму примешивается запах горелой человеческой плоти. Не в силах сдерживаться, он упал на колени, и его пустой желудок начало выворачивать. Падать дальше было некуда: мокрая грязная одежда, вкус рвоты во рту, горящий вокруг сад его снов.
– Кэл, вставай.
Рядом стоял де Боно, протягивая ему пучок травы.
– Вытри лицо.
Кэл прижал траву к лицу, чувствуя ее сладкий запах. Тошнота прошла. Он поднял слезящиеся глаза и увидел в дыму Лема.
Он прошептал его имя.
– Что? – переспросил де Боно.
– Там, – Кэл указал рукой. Хозяин сада склонился над одним из трупов, протянув руку к его лицу. Может, он закрывал мертвецу глаза?
Кэл должен был поговорить с ним, посочувствовать в его горе. Он повернулся к де Боно. Блеск очков скрывал его глаза, но было видно, что это зрелище тронуло и его.
– Постой. Я поговорю с Лемом, – сказал Кэл.
– Ты сошел с ума.
– Может быть.
Он направился к огню, окликая Лема по имени. Казалось, бандитам уже надоело их занятие. Некоторые вернулись к машинам, один мочился в огонь, другие просто смотрели на пламя, захваченные стихией разрушения. Лем закончил прощаться и побрел прочь от остатков своего сада. Кэл снова позвал его, но треск огня заглушил его. Кэл подошел ближе, и Лем увидел его, но по-видимому не узнал. Приняв его за одного из убийц, он повернулся и побежал. Кэл снова окликнул его. Лем остановился, близоруко всматриваясь в дым.
– Лем! Это я, Муни!
На печальном лице Ло появилось некое подобие улыбки. Он раскрыл объятия навстречу Кэлу.
