Зачем она приходит в себя? Как хорошо лежать без сознания, отключившись от всего, не испытывая ни боли, ни страдании.
      Мухи исчезли. Значит, это действительно была галлюцинация. Лори с трудом поднялась на ноги и стала стряхивать пыль с одежды. И тут кто-то позвал ее. Сначала она подумала, что ей слышится голос Шерил. Уж не с ума ли она сошла? Но когда ее имя назвали снова, Лори поняла, что это Бабетта. Да, девочка звала ее. Лори подняла сумку и пошла к выходу. Как долго она пролежала без сознания? Часы ее остановились. Но, судя по солнцу, день уже клонился к вечеру. Лори пошла по улице, оглядываясь назад, все еще силясь понять, что же произошло с ней в этом ресторане, откуда ее позвал голос Бабетты. Несмотря на пережитое, она чувствовала себя на удивление бодрой и спокойной, будто, побыв в каком-то ином измерении, она вернулась в эту жизнь и обнаружила, что все теперь стало на свои места.
      Очень скоро Лори поняла, откуда у нее такие ощущения. Мидин… Она вдруг осознала, что все происходящее там — страшные превращения, непонятные существа — не идет ни в какое сравнение с тем, что ей довелось испытать в этом ресторане и в прошлый раз, и сейчас. Распростертое тело Шерил, неизбежность зла и насилия, неизбежность смерти. Все монстры Мидина казались ей теперь почти счастливчиками. Она даже завидовала их способностям к немыслимым превращениям, которые давали им почти неограниченные возможности в схватке со смертью.
      А ведь недавно она мечтала совсем о другом — красивое лицо, совершенная фигура. Казалось, это и есть настоящее счастье. Но чего стоит это счастье, если со временем и прекрасное лицо, и идеальная фигура обратятся в прах и исчезнут навсегда? А монстры Мидина бессмертны. Как ей хотелось стать такой же, как они!
      Конечно, ко многому пришлось бы привыкать. И самое ужасное — это людоедство, что ей уже довелось увидеть собственными глазами. Но она постарается понять этих существ, их странную и страшную жажду человеческого мяса.
      Впрочем, выбора у нее нет. Слишком многое она узнала и испытала, чтобы вернуть все назад. Она уже не та, что была прежде. И единственный выход — это идти вперед, навстречу судьбе, как идет она сейчас по пустынной улице навстречу наступающей ночи.
      Вдруг откуда-то сзади раздался звук работающего мотора. Лори оглянулась и увидела машину, стоящую на противоположной стороне улицы. Окна ее были плотно закрыты, несмотря на довольно теплую погоду. Это показалось Лори странным. Водителя она не увидела, потому что все стекла были забрызганы грязью. В душе у нее шевельнулось страшное подозрение. Явно, водитель кого-то ждет. Наверное, ее. Кто и почему — предположить тоже было нетрудно. Только Декер мог догадаться, что она находится здесь.
      Лори побежала. Машина медленно тронулась за ней. Ему незачем торопиться — вокруг ни одной живой души, только бегущая впереди жертва. Лори прикинула, можно ли где спрятаться. Наверняка, можно, только она не знала где… Машина тем временем почти догнала ее. Лори понимала, что ей не удастся скрыться, но продолжала бежать, преследуемая ровным гудением мотора. Через несколько секунд автомобиль ехал уже рядом с ней. Лори не остановилась и даже не повернула головы. Но дверца вдруг открылась, и кто-то сказал спокойным голосом:
      — Садитесь, иначе нас обоих схватят.
      В машине находился не Декер. Осознание этого было слишком неожиданным, внезапным, чтобы просто с облегчением перевести дух. Она остановилась посередине улицы, тяжело дыша и почти теряя сознание от пережитого.
      Машина тоже притормозила.
      — Садитесь, — снова сказал водитель.
      «Кто вы?» — хотела спросить Лори, но, задыхаясь, не смогла выговорить ни слова.
      Однако незнакомец сразу понял ее.
      — Я друг Буни, — сказал он.
      Лори продолжала стоять неподвижно, все еще не решаясь подойти к машине.
      — Бабетта объяснила мне, как найти вас.
      — Бабетта?
      — Садитесь, пожалуйста. У нас мало времени.
      Лори направилась к машине, и вдруг незнакомец сказал:
      — Только не надо кричать.
      Дыхание ее еще не восстановилось, поэтому Лори и не смогла бы вскрикнуть. Но взглянув на того, кто сидел за рулем, она сразу поняла причину столь странного предупреждения. Вид человека был ужасен. Это, несомненно, один из обитателей Мидина, подумала Лори. Правда, он не совсем похож на тех существ, которых она видела тогда в подземелье. Этот больше напоминает человека, правда, сильно обезображенного. Его лицо… Нет, это не лицо, а страшная, кровавая маска. Если бы в машине сидел обычный человек, у Лори могли бы возникнуть подозрения. Но то, что она увидела, свидетельствовало только об одном — этот несчастный из Мидина.
      — Меня зовут Нарцисс, — сказал он. — Захлопните, пожалуйста, дверцу. Мне вреден свет. Да и мухи залетают…
      Сначала Нарцисс рассказал Лори о том, как он познакомился с Буни в больнице, как попал потом в Мидин, где встретился с ним снова, и, наконец, как они нарушили закон Мидина и вышли на поверхность. Он сказал, что у него на теле остался след, напоминающий об этом последнем событии. След настолько страшный, что показать его просто невозможно, особенно женщине.
      — Значит, они выгнали вас тоже, как и Буни? — спросила Лори.
      — Да, они хотели, чтобы я ушел. Но я остался, надеясь вымолить прощение. А когда в Мидин пришли полицейские, я подумал — ведь это мы с Буни виноваты во всем. Значит, нужно найти его и попытаться вместе что-то сделать.
      — Вы не боитесь солнца?
      — Не то что бы не боюсь… Но, во всяком случае пока, могу находиться на свету достаточно долго.
      — Вы знаете, что Буни в тюрьме?
      — Знаю. Поэтому и попросил Бабетту, чтобы она подсказала, как найти вас. Думаю, что вместе мы сможем помочь ему.
      — Не представляю, как это сделать.
      — Я, честно говоря, тоже, — признался Нарцисс. — Но попытаться нужно. И как можно быстрее. Они уже везут в Мидин подкрепление.
      — Но даже если мы освободим Буни, что он может сделать?
      — Буни был у крестителя, — сказал Нарцисс, быстро коснувшись пальцами губ и груди. — Он говорил с ним. Насколько я знаю, никто, кроме Лайлесберга, не удостаивался такой чести. Все, кто пытался проникнуть к Бэфоумету, расплачивались за это жизнью. Я думаю, креститель знает, что нужно делать в подобных случаях.
      Лори вспомнила искаженное ужасом лицо Буни, когда они поднимались по склону, спасаясь от ледяного пламени.
      — Вряд ли Бэфоумет что-то рассказал ему, — сказала она. — Буни едва тогда остался жив.
      Нарцисс засмеялся.
      — Но остался же. Вы думаете, креститель выпустил бы его, не имея на то оснований?
      — Ну хорошо… А как нам освободить его теперь. Эти уж точно живым его не отпустят.
      Нарцисс улыбнулся.
      — Что смешного я сказала?
      — Вы забываете, кто он теперь. Ведь он наделен особой силой.
      — Я не забываю, — ответила Лори. — Я просто ничего не знаю об этом.
      — А разве он вам не говорил?
      — Нет.
      — Он попал в Мидин, потому что считал, что пролил много чужой крови.
      — Ну, это понятно.
      — Конечно, это не так. Он не виновен; Поэтому его так и приняли в Мидине.
      — На него… что… напали?
      — Чуть не убили, но ему удалось спастись, и он убежал в город.
      — А там его поджидал Декер, — продолжила Лори. — И только чудом, получив столько пуль, он остался жив.
      Улыбка исчезла с лица Нарцисса.
      — Что вы имеете в виду? — сказал он. — Остался жив… Как же он тогда, по-вашему, вернулся в Мидин? Почему они согласились принять его?
      Лори с удивлением смотрела на него.
      — Не понимаю, о чем вы говорите.
      — Его укусил Пелоквин. Вместе со слюной в кровь Буни попало вещество, на котором держатся все обитатели Мидина. — Нарцисс помолчал. — Дальше рассказывать?
      — Да.
      — После этого он перестал быть обычным человеком. Обрел новые, не свойственные человеческому существу силы. Именно это позволило ему, несмотря на смертельное ранение, встать и уйти.
      — Вы хотите сказать, что он мертв? — еле слышно проговорила Лори.
      Нарцисс кивнул.
      — Я думал, что вы догадались сами… и просто шутили, когда говорили о том, что он жив.
      — Это невыносимо! — воскликнула Лори, схватившись за ручку дверцы. — Невыносимо… — в бессилии всхлипнула она.
      — Что вы так расстраиваетесь! Мертвый… да. Но что в этом плохого? Просто необычное состояние, к которому надо привыкнуть.
      — И вы тоже?
      — Да.
      Последние силы оставили Лори. Рука ее соскользнула вниз, глаза закрылись. Мертвые. Все мертвые. Всюду они преследуют ее.
      — Возьмите себя в руки, — сказал Нарцисс. — Для меня это сейчас очень важно» Лори! Ну не молчите. Скажите хоть что-нибудь.
      — Как вы можете так просто и спокойно обо всем этом говорить, шутить? — наконец проговорила она.
      — А что же мне делать? Плакать? С какой стати? И вам не советую. Тем более сейчас, когда мы едем спасать нашего общего друга. Вы готовы?
      Лори ничего не ответила.
      — Будем расценивать ваше молчание как знак согласия, — удовлетворенно сказал Нарцисс.

      Игерман был в Мидине лишь однажды. Он показывал дорогу туда отряду из Калгари, когда они преследовали Буни. Тогда же ему довелось познакомиться с Декером. Доктор в тот день чувствовал себя героем. Ведь он, рискуя жизнью, вошел в дом, где прятался маньяк и безумец. Правда, спустя некоторое время выяснилось, что все усилия Декера были напрасными. Буни сбежал. Каким образом — Игерман понять не мог. Никогда еще он не видел такого количества пуль в человеческом теле. Ладно бы еще этот человек упал, умер и больше не поднялся. Так ведь он — по сути, мертвец — все это время разгуливал, как ни в чем не бывало.
      Какая гадость! Игерман внутренне содрогнулся. И поделиться не с кем. Не с этими же двумя — священником и доктором, которые сидели сейчас в машине за его спиной. Им самим есть, что скрывать. Про Эшбери Игерман знал все. Этот тип любил переодеваться в женское белье. Компрометирующий факт стал известен шефу полиции совершенно случайно, но впоследствии он не раз использовал его для оказания давления на священника. А вот что за душой у Декера? Игерман, несмотря на свой опыт, не мог сказать ничего определенного об этом человеке.
      Игерман взглянул в зеркало на Эшбери и, встретившись с ним глазами, спросил:
      — Вы когда-нибудь изгоняли нечистую силу?
      — Нет, — мрачно ответил Эшбери.
      — Ну хотя бы видели, как это делается?
      — Нет, не видел.
      — Но я надеюсь, вы хотя бы верите?
      — Во что?
      — В чистое и нечистое, господи ты боже мой!
      — Я вас не понимаю.
      — Не понимаете?!
      — Что вы имеете в виду? Чистое, нечистое…
      — Господи! И я еще должен вам это объяснять? Вам, священнику! Вы же должны верить в дьявола! Я прав, Декер?
      Доктор лишь усмехнулся.
      — Все мы когда-нибудь сталкиваемся с, казалось бы, необъяснимым. Особенно врачи. Ведь у вас есть необычные пациенты?
      — Да нет… Ничего сверхъестественного.
      — Значит, все, что вам довелось увидеть как врачу, объяснимо с научной точки зрения?
      — Пожалуй…
      — Пожалуй… А Буни? Это тоже можно объяснить?
      — Не знаю…
      — Нет, вы только подумайте! — возбужденно воскликнул Игерман. — Священник, который не верит в нечистую силу, и врач, который не в состоянии объяснить поведение своего пациента! Ну и компания подобралась!
      Декер промолчал, а Эшбери не выдержал.
      — По-моему, вы и сами не знаете, во что верить, поэтому и нервничаете.
      — Не забывайтесь, дорогой, — ответил ему Игерман. — Лучше достаньте свою книжицу и почитайте, как избавиться от всякой нечисти.
      — Сейчас другие времена, Игерман. Мы же не инквизиция.
      Игерман обратился к Декеру:
      — А что вы думаете, доктор?
      — Я думаю, что в данном случае нам следует кое-что перенять от инквизиторов, — ответил Декер. — А вообще, какое вам дело, во что я верю или не верю. Ваше дело — бороться со злом любыми способами.
      — Верно, — ответил Игерман и захохотал.
      — И еще я думаю, Эшбери прав. Вы сильно напуганы.
      Игерман перестал смеяться и, стараясь казаться спокойным, ответил:
      — Это мы еще посмотрим…
      Весь остальной путь они ехали молча. Игерман следил за дорогой, Декер с опаской поглядывал на небо, а Эшбери углубился в свой молитвенник.
      Петтин ждал их недалеко от главных ворот кладбища. Лицо его было черным от дыма. Машины догорали.
      — Доложите обстановку, — сказал Игерман.
      Петтин оглянулся на кладбище.
      — С того случая все спокойно. Только все время слышится какой-то звук.
      — Что за звук?
      — Такое впечатление, будто мы сидим на термитнике, — сказал Петтин. — Под землей явно происходит какое-то движение. Убедитесь сами, когда послушаете.
      Подошел Декер и, прервав разговор, нетерпеливо обратился к Игерману:
      — До захода солнца осталось час двадцать.
      — Знаю, — отозвался Игерман.
      — Может быть, начнем?
      — Я сам знаю когда.
      — Декер прав, — сказал Петтин. — Единственное, чего боятся эти ублюдки, — солнце. Когда стемнеет, здесь оставаться опасно. Их тут очень много.
      — Мы останемся здесь до тех пор, пока не сделаем дело, — ответил Игерман. — Сколько здесь выходов?
      — Два — главные ворота и калитка на северо-востоке.
      — Хорошо. Значит, удержать их в пределах кладбища будет нетрудно. Поставьте один из грузовиков перед главными воротами. И нужно рассредоточить людей вдоль стены. Мы окружим их и приступим к захвату.
      — Вы, я вижу, подстраховались, — заметил Петтин, глядя на Эшбери.
      Игерман повернулся к священнику.
      — Вы можете освятить воду?
      — Да.
      — Займитесь этим. Всю воду, какую найдете здесь. Надо обрызгать людей. Будем надеяться, что это поможет. А вам, Декер, лучше отойти подальше. Теперь дело за нами.
      Отдав распоряжения, Игерман пошел к воротам кладбища. Оказавшись за стеной, он сразу понял, почему это место Петтин сравнивал с термитником. Из-под земли действительно доносился гул и даже как будто голоса, что сразу напомнило Игерману один неприятный случай из его практики. Однажды ему пришлось выкапывать из могилы женщину, потому что многим казалось, что она кричит под землей. Когда они вскрыли гроб, то обнаружили рядом с мертвым телом живого ребенка. Женщина родила его в гробу и умерла. Ребенок, наверное, попал в приют, а может быть, обитает где-то здесь, вместе со своим папашей.
      Ну ничего, он им покажет. Пусть только появятся. Пули живо вернут их туда, где им положено быть.
      Декер некоторое время наблюдал за тем, как тщательно готовятся полицейские, и ему даже стало не по себе. Он отошел в сторону и вспомнил, что вообще не любил смотреть на работу других людей. Это его почему-то раздражало. Он чувствовал свое бессилие, свою ущемленность. Никто не мог видеть его работу. Только остекленевшие глаза жертв смотрели на него… Но и эти глаза ему приходилось выкалывать из-за вечного страха быть разоблаченным.
      Декер отвернулся и, глядя вдаль, с наслаждением стал планировать будущие дела. Вот покончит с Буни, и тогда для его маски снова найдется работа. Можно попытать счастья в Манитобе или Саскачеване, а можно и в окрестностях Ванкувера. На душе у него полегчало, губы расплылись в довольной улыбке. И вдруг ему показалось, что из портфеля, который он держал в руках, послышался хриплый голос.
      «Тихо!» — прошипела маска.
      — Что? — громко сказал Декер и обернулся. За его спиной стоял Петтин.
      — Вы что-то сказали? — спросил полицейский. — Я не расслышал.
      — Да так, — ответил Декер. — Это я сам с собой.
      Петтин пожал плечами.
      — Шеф сказал, что скоро начинаем. Вы будете принимать участие?
      «Я готова», — сказала маска.
      — Нет, не буду, — ответил Декер.
      — Я понимаю вас. Вы ведь психиатр?
      — Да, а что?
      — Вероятно, потребуется врачебная помощь. Они, судя по всему, так не сдадутся.
      — Ничем не могу помочь. Не выношу даже вида крови.
      В портфеле громко рассмеялись, настолько громко, что Декер испугался — не услышит ли Петтин. Однако тот спокойно сказал: