Сотканный мир

Снаружи она слышала приближающиеся голоса, но ее это не беспокоило. Она видела себя глазами менструма со всех сторон – даже с потолка, где каплями оседало ее новое могущество.

Сзади открылась дверь. Они явились с оружием. Они боялись ее, и правильно. Они – враги.

Она повернулась, и стоящий впереди офицер отшатнулся, увидев ее глаза, и разбитую мебель, и сияние в воздухе. Потом менструм настиг его.

Часть ее сознания устремилась за ним, когда он вылетел к коридор, молотя его его же дубинкой; другие части устремились за ее физическим телом, выкрикивая имя Джерихо.

Неподатливость подозреваемого вывела Хобарта из себя. Негр был или дебилом или чертовски хорошим актером. Он то отвечал на его вопросы, своими, то начинал пороть всякую чушь. Отчаявшись, Хобарт оставил его на попечение Лэверика и Бойса, двух своих лучших бойцов. Они выбьют из него правду вместе с зубами.

Он только начал изучать зашифрованную книгу у себя в кабинете, когда снизу раздался шум. Потом закричал Паттерсон, которого он оставил охранять девчонку.

Он поспешил вниз, но на середине лестницы его живот так схватило, что к нижнему этажу он не добрался, согнувшись пополам.

Паттерсон сидел в коридоре, закрыв лицо руками. Дверь камеры была открыта.

– А ну, вставай! – скомандовал Хобарт, но полицейский только хныкал, как младенец.

Бойс увидел улыбку на губах подозреваемого за секунду до того, как дверь камеры слетела с петель. Он уже был готов вбить эту улыбку негру в глотку, но тут Лэверик, стоящий ближе к двери, вдруг произнес: «Боже мой», – а в следующий миг...

Что случилось в следующий миг?

Во-первых, дверь вышиб непонятно откуда взявшийся вихрь. Потом Лэверик уронил сигарету и вскочил. Потом в дверь ворвался поток света, и Бойс почувствовал страшную боль. Потом что-то схватило его и несколько раз крутило в воздухе, швырнув в конце концов на бетонный пол. Как раз в этот момент в дверь вошла женщина, которая показалась ему одновременно и одетой, и обнаженной. Лэверик тоже увидел ее, потому что он закричал тонко, как заяц. Женщина пугала, как страшный сон. Он попытался как-то защититься от нее, какими-то словами, которые знал в детстве, но потом забыл...

Сюзанна лишь мельком взглянула на мучителей. Ей был важен Джерихо. Его лицо распухло от ударов, но он улыбался ей.

– Быстрее, – сказала он, протягивая ему руку.

Он встал, но отстранился от нее. Он тоже боится, поняла она.

– Нужно уходить.

Он кивнул. Они вышли в коридор. Она, наконец, смогла как-то контролировать менструм, как невеста, подбирающая шлейф свадебного платья. Теперь, выходя, она позвала его за собой, и он подчинился.

И вовремя, потому что в конце коридора показался Хобарт. Ее вида оказалось достаточно, чтобы он замер на месте. Похоже, он не верил своим глазам, так как бешено затряс головой. Она двигалась к нему, испуская сияние. Бетонные стены дрожали, когда она проходила, будто одним касанием она могла их повалить. Эта мысль заставила ее засмеяться. Для Хобарта это оказалось слишком, и он повернувшись, бросился наверх.

Они поднялись за ним и прошли опустевший офис. От одного ее присутствия бумаги со столов взвились в воздух, как свадебные конфетти («Выхожу замуж за саму себя», —пронеслось у нее в голове). Джерихо шел позади.

– Ты можешь отыскать ковер, – сказал он после продолжительного молчания.

– Я не знаю, как.

– Менструм тебе покажет.

Она не понимала его, пока он не протянул к ней руку.

– Я никогда еще не видел такого сильного менструма. Ты можешь найти Фугу. Она и я...

Она поняла. Он и Фуга сделаны из одного вещества. Она взяла его за руку. В здании зазвонила сигнализация, но она не обращала на это внимания.

Лицо Джерихо скривилось: ее прикосновение явно не доставляло ему удовольствия. Но в ее голове появились образы. Дом, комната и, наконец, ковер, лежащий на полу. Она видела еще что-то, что не могла разглядеть: кровь на полу? ноги Кэла, скользящие по ней?

Она отпустила руку Джерихо.

– Ну? – спросил он.

Тут во двор въехала патрульная машина. Дежурный, извещенный сигналом о побеге арестованных, выскочил из кабины, расстегивая кобуру. Менструм подхватил его, как пушинку, и вынес на улицу; водитель поспешил укрыться в здании, бросив машину на произвол судьбы.

– Книга, – сказала Сюзанна, уже сев за руль. – У Хобарта осталась моя книга.

– У нас нет времени, – напомнил Джерихо.

Легко сказать. Оставить книгу Мими в лапах Хобарта! Но у нее нет выбора: нужно спасать ковер. К тому же, как ни странно, она знала, что в его руках книга находится в большей безопасности, чем в чьих-либо еще.

Хобарт вбежал в туалет и опорожнил мочевой пузырь, потом обратился к осмотру поля боя, в которое превратилась его штаб-квартира.

Ему уже доложили, что подозреваемые сбежали на патрульной машине. Их легко выследить, но как их взять? Девчонка умеет вызывать галлюцинации. С этими мыслями он отправился на поиски Лэверика и Бойса.

У дверной камеры толпились люди, явно не решаясь войти. Он подумал, что она убила их, и испытал некоторое удовлетворение от того, что ставки настолько поднялись. Но в камере пахло не кровью, а дерьмом.

Лэверик и Бойс сняли с себя форму и с головы до ног вымазались содержимым собственных кишечников. В данный момент они ползали по полу, широко улыбаясь, явно довольные собой.

– О Господи, – выдавил Хобарт.

Услышав голос хозяина, Лэверик поднял голову и попытался что-то сказать, но из его рта выходили только нечленораздельные звуки. Наконец он завыл.

– Вам лучше помыть их, – сказал Хобарт. – Нельзя, чтобы их жены увидели их такими.

– Что случилось, сэр? – поинтересовался один из полицейских.

– Пока не знаю.

Из коридора, пошатываясь, появился Паттерсон. Он еле мог говорить.

– Она одержимая, сэр, – сказал он. – Я открыл дверь, и вся метель висела в воздухе.

– Держите свою истерику при себе, – посоветовал ему Хобарт.

– Я клянусь вам, сэр. И этот свет...

– Нет,Паттерсон. Вы ничего не видели! Если вы скажете кому-нибудь хоть слово, я найду способ заткнуть вам рот. Вам ясно?

– А что с этими? – спросил кто-то, указывая на Бойса с Лэвериком.

– Я уже сказал. Отмойте и отправьте домой.

– Но они как дети...

– Не мои, – ответил Хобарт и ушел наверх, чтобы без помех разглядеть картинки в книге.

– Что там за шум? – осведомился ван Нейкирк.

Шэдвелл успокаивающе улыбнулся. Его самого беспокоил шум, но нельзя допустить, чтобы это отпугнуло покупателей.

– Видите ли, ковер пытаются украсть.

– Но кто? – спросила миссис А.

Шэдвелл указал на край ковра.

– Вы видите, что тут не хватает маленького кусочка. Как бы он ни был мал, там скрывались несколько обитателей Фуги, – говоря это, он наблюдал за покупателями. Они казалось, были совершенно зачарованы таким подтверждением их мечтаний.

– И они придут сюда? – спросил Норрис.

– Уже пришли.

– Давайте на них поглядим, – предложил король гамбургеров.

– Можно, – согласился Шэдвелл.

Он заранее обговорил это с Иммаколатой и решил, кого из пленников им предъявить. Он открыл дверь, и на ковер шлепнулся Нимрод, освобожденный из объятий Ведьмы. Покупатели ожидали чего угодно, но только не вида голого младенца.

– Что это? – недоуменно спросил Рахимзаде. – Вы считаете нас за идиотов?

Нимрод перевел глаза от ковра под ним на окружающие его лица. Ему многое хотелось им сказать, но Иммаколата уже успела коснуться его.

– Это один из Чародеев, – ответил Шэдвелл.

– Он же совсем ребенок, – голос Маргариты Пирс приобрел некоторую теплоту. – Бедная крошка!

Нимрод поглядел на женщину, и она ему понравилась. – Он не ребенок, – отозвалась Иммаколата, незаметно проскользнувшая в комнату. Теперь все взгляды обратились к ней. Только Маргарита продолжала смотреть на Нимрода. – Некоторые из Чародеев умеют изменять свой облик.

– Шэдвелл, что вы морочите нам голову? – воскликнул Норрис. – Я не собираюсь...

– Заткнитесь, —оборвал его Шэдвелл.

Шок заставил Норриса замолчать; с ним уже давно так не говорили.

– Иммаколата может рассеять эти чары, – он особо подчеркнул последнее слово.

Нимрод увидел, как Колдунья соединяет большой и средний пальцы – старое заклинание от оборотней.

Его колени начали дрожать, и он рухнул на ковер, содрогаясь в конвульсиях. Вокруг него раздавались удивленные возгласы, по мере того, как он изменялся.

Иммаколата не церемонилась с ним. Порой ему казалось, что он вот-вот разорвется на части. Но наконец он снова стал собой, вытянувшись на ковре во весь рост. Молодой человек с голубоватой кожей и золотыми глазами.

Шэдвелл посмотрел на него, потом на покупателей. Это зрелище должно было удвоить цену ковра, или он ничего не понимает в торговле.

Это была магия во плоти, еще более впечатляющая, чем он ожидал.

– Понятно, – проговорил Норрис. – Может, перейдем теперь к цене?

Шэдвелл оживился.

– Не пора ли унести нашего гостя? – обратился он к Иммаколате, но внезапно Нимрод вскочил и приник к ногам Маргариты Пирс, осыпая их поцелуями.

Реакция женщины была неожиданной. Она стала гладить густые волосы Нимрода.

– Оставьте его со мной, – попросила она Иммаколату.

– Почему бы нет? Пусть посмотрит, – предложил Шэдвелл.

Колдунья пробормотала что-то недовольное.

– Пускай, пускай. Я присмотрю за ним. Ну что, дамы а господа? Кто первый?

На полпути к лестнице Кэл вспомнил, что он не вооружен. Порывшись в кухонном шкафу, он отыскал широкий нож. Хотя он сомневался, что эфирные тела сестер уязвимы для такого оружия, вес металла в руке успокаивал.

Поднимаясь по ступенькам, он поскользнулся в крови и едва успел схватиться за перила. Проклиная свою неуклюжесть, он замедлил шаг. Хотя свечение сестер не было заметно поблизости, он знал, что они близко. Несмотря на испуг, его гнало вперед желание убить Шэдвелла, пусть даже придется задушить мерзавца собственными руками. Торговец разбил сердце его отца.

Наверху слышались какие-то голоса. Похоже, там спорили. Или нет, торговались – Шэдвелл вел торг.

Кэл достиг площадки и осторожно приоткрыл первую дверь по коридору. Маленькая комната была пуста, но из соседней комнаты сквозь полуоткрытую дверь был виден свет. Оставив дверь открытой, чтобы успеть выбежать в случае чего, он прошел туда.

На полу лежали Фредди и Аполлина. Нимрода не было. Кэл осмотрел углы, но там никого не было. Тогда он вошел.

Пленники лежали, не двигаясь; их рты были закрыты повязками, смоченными эфиром. Кровь на лестнице явно принадлежала Фредди: сестры исцарапали его лицо, но самая опасная рана зияла меж ребер, когда его ткнули собственными ножницами. Они все еще торчали из его бока.

Кэл вытащил ножницы и снял с лица Фредди повязку. Он по-прежнему не подавал никаких признаков жизни. Когда он проделал то же с Аполлиной, она глухо застонала.

Голоса по соседству не смолкали. Было ясно, что там собралось немало покупателей. Что он может против них один?

Фредди зашевелился.

– Кэл...

Кэл нагнулся к нему.

– Я здесь, Фредди.

– ...почти...

Кэл обнял его, пытаясь удержать в этом мире. Но это не смогла бы сделать и сотня рук. Все, что он мог, это сказать:

– Не уходи.

Кэммел едва заметно покачал головой.

– ...почти, – повторил он. – Почти...

Казалось, это отняло у него последние силы. Кэл поднес пальцы к его губам, но дыхания не было. В этот момент Аполлина схватила его за руку. Взглядом, полным ужаса, она смотрела куда-то вверх.

Посмотрев туда же, он замер. На потолке лежала Иммаколата, глядя на него. Она все время была там, наблюдая за его горем и беспомощностью.

Крик ужаса вырвался у него, когда она упала на него, вытянув руки. Он неуклюже отскочил и выбежал в соседнюю дверь прежде чем ее ногти вонзились ему в глаза.

– Это еще что?

Голос Шэдвелла. Кэл ворвался в самую гущу собравшихся. Торговец стоял в одном конце комнаты, а в другом расположились с полдюжины мужчин и женщин, одетых, как для вечеринки в «Рице». Вся надежда на то, что Иммаколата не осмелится убить его в таком обществе.

Но, посмотрев вниз, он вдруг забыл все пережитые страхи. Под ним расстелился ковер, дрожащий и шевелящийся, и он, как ни абсурдно, почувствовал себя в полной безопасности.

– Уберите его, – сказал кто-то из покупателей.

Шэдвелл шагнул к нему.

– Оставьте нас, мистер Муни. Дайте закончить дела.

«У меня тоже есть тут дела», – подумал Кэл. Он выхватил из кармана нож и прыгнул на торговца. Сзади он услышал крик Иммаколаты. Несмотря на свой вес, Шэдвелл удивительно ловко увернулся.

Покупатели зашумели, но это была не паника, нет – они продолжали торговаться. В другой момент Кэлу стало бы смешно. Но сейчас ему было не до смеха: Шэдвелл распахнул пиджак. Подкладка заискрилась.

– Ты что-нибудь хочешь?

Говоря это, торговец шагнул к ослепленному Кэлу и выбил нож из его рук. После этого он уже не церемонился, пнув Кэла ногой в живот так, что тот свалился на ковер. Сквозь подступающую тошноту он видел Иммаколату, ждущую его у выхода. За ней колыхались тени сестер. А он без оружия и один...

Впрочем, нет. Не один.

Он ведь лежал на мире. На целом спящем мире, которые можно разбудить.

Но как? Без сомнения, были Чары, освобождающие Фугу но он их не знал. Он мог только прошептать немой ткани: «Проснись!»

Ему кажется, или узлы и в самом деле всколыхнулись словно борясь со сковавшим их оцепенении?

Краем глаза он увидел обнаженную фигуру у ног одной из покупательниц. Это был кто-то из Чародеев, но он не узнавал его. Во всяком случае, тело. А глаза...

– Нимрод?

Тот услышал и подобрался поближе. Этого никто не заметил. Шэдвелл торопился закончить аукцион, пока он не превратился в кровавую баню. Торг разгорелся по новой.

– Это ты?

Нимрод кивнул, указывая на свое горло.

– Не можешь говорить? Вот черт!

Кэл оглянулся на дверь. Иммаколата ждала его с терпением стервятника.

– Ковер. Мы должны его разбудить.

Нимрод непонимающе смотрел на него.

– Ты меня слышишь?

Прежде чем тот успел отреагировать, Шэдвелл заметил их.

– Убери его, – обратился он к Иммаколате.

У Кэла оставалось всего несколько секунд жизни. Он в отчаянии оглядел комнату. Несколько окон, все плотно закрыты. Можно попробовать выбить одно из них. Даже если он разобьется, это лучше, чем умереть от рук Колдуньи.

Но тут она остановилась и повернулась к Шэдвеллу.

– Менструм, —сказала она.

Тут же соседняя комната, где лежала Аполлина, осветилась сиянием, отблески которого упали на ковер, и он в ответ заиграл новыми красками.

Следом раздался крик Ведьмы – крик боли.

Это окончательно вывело из себя покупателей. Один из них поспешил к выходу, но тут же отлетел обратно, закрывая лицо руками и крича, что он ослеп. Прочие сбились в кучу в углу, пока волнение в воздухе нарастало.

В двери появилась фигура, окруженная спиралями ослепительного света. Несмотря на это преображение, Кэл сразу узнал ее.

Это была Сюзанна. Огненная жидкость струилась вместо крови по ее венам и сочилась с кончиков пальцев, огоньки танцевали на ее груди и животе, освещая воздух вокруг.

Следом появились сестры. Сражение уже нанесло немалый урон обеим сторонам. Менструм не мог скрыть кровоточащих царапин не шее Сюзанны, а сестры, хотя вряд ли могли испытывать боль, выглядели порядком помятыми.

Когда Иммаколата подняла руку, они отпрянули, оставляя Сюзанну ей.

– Ты опоздала, – сказала Колдунья.

– Убей ее! – крикнул Шэдвелл.

Кэл посмотрел в глаза Сюзанны, и она встретила его взгляд. Потом посмотрела на его руки, лежащие на ткани ковра. Прочитала ли она его мысли? Поняла ли, что это их единственное спасение?

Их глаза снова встретились. Да, она поняла.

Ковер под его пальцами вздохнул, как будто по нему прошел электрический разряд. Он не убрал рук: теперь он был частью процесса, совершаемого ими тремя.

– Останови их, – взмолился Шэдвелл, но когда Иммаколата двинулась к ним, кто-то из покупателей вскрикнул: «Смотрите, нож!»

... и все увидели, что нож, упавший на ковер, теперь парит над ним.

Сюзанна сама не больше Кэла понимала, что происходит, но продолжала изливать свою энергию на него, на ковер и опять на него. Что бы это ни было, у нее оставались лишь секунды, прежде чем Иммаколата доберется до него и разомкнет круг.

Нож теперь начал кружиться с такой скоростью, что напоминал сверкающий мяч. Кэл почувствовал, что его сознание готово покинуть тело, вытечь через глаза и оказаться на этом ноже, где оно соединится с сознанием Сюзанны. И ему хотелось этого.

Потом нож упал – упал в самый центр ковра, и тут же по ткани пробежала волна, будто нож разрубил сразу все ее нити. В следующий миг ковер распустился.

Это был конец мира и начало миров.

Сперва из Круговерти вырвался столб крутящегося дыма – к потолку и сквозь него, обрушив куски штукатурки на головы всех присутствующих. Кэл подумал было, что пора убегать, но последующие события заставили его забыть об этом.

В дыму открылись просветы, сквозь которые светило невыносимо яркое сияние. И в этом свете узлы ковра начали распускаться во все стороны, прорастая, как зерна в поле, и меняя по мере роста цвета и форму. Это было то же, что снилось Кэлу и Сюзанне несколько ночей назад, только многократно умноженное.

Сила роста сбросила Кэла с ковра, и он зачарованно смотрел, как освобожденные из плена нити рассыпаются во все стороны тысячами самых причудливых форм. Некоторые из них вздымались к потолку; другие достигли окон и, выбив стекла, выплеснулись в ночь.

Сперва в половодье форм и цветов было трудно что-либо рассмотреть, но потом потоки стали обретать застывшие очертания, отделяя дерево от камня, а землю – от живой плоти. Сплетаясь и снова расходясь в беспрерывном движении, нити посылали в разные стороны птиц и зверей.

Фуга росла так быстро, что дом Шэдвелла стал ей тесен уже через секунды. Дерево и кирпич просто рассыпались под натиском этой новой буйной жизни. Нужно было спешить, пока обломки дома не похоронили их под собой. Кэл поднялся на ноги и поискал глазами Сюзанну, но она уже исчезла, как и большинство покупателей. Он тоже пошел к выходу, но остановился, увидев Шэдвелла.

– Ублюдок! —крикнул тот. – Подлый ублюдок!

На этот раз он достал из пиджака самый обычный пистолет и прицелился.

– Больше не будешь мне мешать! – он нажал на курок.

Но тут кто-то толкнул его, и пуля ударила в потолок.

Спасителем Кэла оказался Нимрод, который теперь отчаянно махал ему. На это были причины. Фуга достигла фундамента дома, и теперь он рушился.

Нимрод схватил Кэла за руку и потащил не к двери, а к окну. За остатками стены можно было видеть, как торжествующая Фуга распространяется дальше и дальше, наполняя ночь все новым волшебством.

Нимрод поглядел на него.

– Что, будем прыгать?

Нимрод только улыбнулся. Сзади них Шэдвелл снова отыскал пистолет и прицелился. Но тут разноцветная струя, вырвавшаяся из остатков ковра, подхватила их и вынесла в окно, на лету обретая твердость и упругость. Они скользили над землей, как серферы.

Но это чудо продолжалось недолго. Через пару секунд волна грубо швырнула их посреди поля и умчалась дальше, засевая местность разнообразной флорой и фауной.

Кэл поднялся на ноги.

– Ха! – воскликнул Нимрод рядом с ним.

– Ты говоришь?

– Вроде бы, – сказал тот, улыбаясь до ушей. – Это все она...

– Иммаколата?

– Да. Она развеяла мои чары, чтобы произвести впечатление на Кукушат. И произвела, Видел женщину в синем платье?

– Так, краем глаза.

– Она запала на меня. Можно ее найти. По-моему, ей не вредно немного расслабиться, – с этими словами он повернулся и побежал в направлении дома. Кэл заметил, что в нынешнем воплощении у Нимрода был хвост.

Кэла больше интересовали Сюзанна и Аполлина, которым могла потребоваться помощь. Он огляделся в хаос, которым стал дом, но там никого не было.

Он подошел ближе. Идти было все равно, что плыть в море клея. Потоки разбивались о его тело, но они были добрее к плоти, чем к кирпичу. Они не ранили его, а лишь придавали энергию. Кожу покалывало, будто его окружала ледяная вода.

Врагов не было видно. Он надеялся, что Шэдвелла завалило обломками, но слишком хорошо знал его изворотливость, чтобы верить в это. Кое-кто из покупателей блуждал неподалеку, зажав лицо руками или зажмурившись от страха.

Когда он был в тридцати ярдах от дома, огромное облако Круговерти, рассыпая искры, вырвалось из пролома в крыше и закрутилось вокруг.

Он успел увидеть, как один из покупателей исчез в этом дыме. Потом он побежал.

По пути его догнала волна пыли, в которой, подобно змеям, плясали вспышки энергии. Следом полетели обломки мебели и куски кирпича. Вихрь подхватил его и куда-то потащил.

Он не сопротивлялся, а просто позволил этому скорому поезду доставить его туда, куда тот хотел.

Книга II

Фуга

Часть пятая

Празднество

"В забытой ночи скрыться поспешим, и мрак ее мечтою озарим,

Где Рай и Ад равно нас не найдут, там, средь забвенья, будет наш приют".

Уолтер де ла Map «Свидание»

Истинная радость запоминается надолго, как и истинная печаль.

Вот и в тот миг, когда вихрь, подхвативший Кэла, затих, и он открыл глаза, чтобы посмотреть на раскинувшуюся вокруг Фуги, те немногое мгновения истинного блаженства, которые он пережил за двадцать шесть лет, воскресли в его памяти и наполнились новым смыслом. Он же видел фрагменты этого очарования в снах и грезах, слышал их в детских колыбельных и песнях, но впервые оно предстало перед ним целиком.

Но еще лучше – жить, среди всего того, что лежало перед ним.

* * *

Он стоял на холме. Невысоком, но открывающем достаточный обзор. Отсюда было видно, что, хотя развертывание ковра еще не завершилось, заключенные в нем реки и озера леса и холмы прочно расположились на земле.

В прошлый раз, когда он глядел на эту землю с высоты птичьего полета, пейзаж уже представлялся ему достаточно разнообразным. Теперь же он больше всего напоминал лопнувший саквояж, содержимое которого в беспорядке рассыпалось вокруг. Чародеи, не заботясь о порядке, собирали здесь места, которые хотели спасти от уничтожения. Большинство их было лишь осколками, кусками Королевства, похищенными обитателями Фуги из-под носа людей. Потайные углы знакомых комнат, где дети порою видели призраков или святых, где изгнанник мог найти покой, а печальник – развеселиться, сам не зная почему.

Повсюду царил беспорядок. Там мост, перекинутый через отсутствующий ручей, поднимался среди поросшего маками поля, здесь в середине пруда стоял обелиск, любуясь на свое отражение в воде.

Одно зрелище в особенности привлекло внимание Кэла. На высоком, почти отвесном холме возвышалось дерево, меж ветвей которого плясали разноцветные огоньки. К нему он и направился, не найдя других ориентиров.

Где-то в ночи играла музыка. Барабаны и скрипки, нечто среднее между Штраусом и индейскими плясками. Он слышал шепот в ветвях, видел в роще смутные пробегающие тени. Они сразу же исчезали – то ли от того, что знали, что он Кукушонок, чужой; то ли просто от застенчивости. Он не боялся их, хотя и пришел сюда непрошеным; наоборот, он чувствовал себя настолько своим в этом мире, что почти забыл об остальных – Сюзанне, Аполлине, Джерихо, Нимроде. Им здесь ничего не угрожало. Здесь не было места угрозе, злу, зависти. Кому живущие в этом мире могли завидовать?

В сотне ярдов от холма он застыл в изумлении. Огни, которые он видел прежде, оказались светящимися человекоподобными существами, бескрылыми, но описывающими сложные пируэты в воздухе вокруг дерева.

– Вы, должно быть, Муни?

Тихий голос оторвал его от созерцания летунов. Он повернул голову направо и увидел в тени полуразрушенной арки две темных фигуры и бледно-голубые овалы лиц.

– Да, я Муни. Откуда вы меня знаете?

– Новости здесь доходят быстрее, – ответил голос, кажущийся еще более тихим и невесомым, чем прежде. – Это воздух их передает.

Теперь один из пары вышел на свет. Призрачное свечение холма придало его лицу загадочность, но оно показалось бы странным и в свете дня. Незнакомец был молод, но совершенно лыс; большие, влажные глаза и рот резко выделялись на бледном лице.

– Я Боаз. Добро пожаловать, Муни.

Он потряс руку Кэла, и тут из тени вышел его товарищ.

– Вы видите Амаду? – спросил он.

Кэлу показалось, что этот второй – женщина, но тогда какого пола Боаз, если они похожи как две капли воды?

– Я Ганза, – представилась сестра или подруга Боаза, одетая в такие же темные брюки и свободную куртку. Она тоже была лысой.

Боаз взглянул на холм, где продолжали порхать люди-светляки.

– Это Скала Первого Несчастья, – пояснил он. – Здесь погибли первые жертвы Бича.

Кэл лишь мельком взглянул на холм. Боаз и Ганза интересовали его гораздо больше.

– Куда вы идете? – спросила Ганза.

Кэл пожал плечами.

– Я ничего здесь не знаю.

– Знаете, – возразила она. – И очень хорошо.

Говоря, она то соединяла, то разъединяла пальцы двух рук – во всяком случае, так казалось Кэлу, но, приглядевшись, он увидел, что ее пальцы проходят сквозьладонь Другой руки, игнорируя ее твердость. Это происходило так быстро, что он не был уверен в том, что правильно понял увиденное.

– Как они вам?

Он вопросительно поглядел на нее. Может, ее трюк с пальцами – какая-то проверка? Но она говорила вовсе не о пальцах.

– Амаду. На что они похожи?

Он снова взглянул на скалу.

– На людей.

Она чуть улыбнулась.

– А почему вы спрашиваете?

Она не ответила, продолжая улыбаться, пока не заговорил Боаз.

– Собирается Совет. В Доме Капры. Думаю, они хотят снова соткать ковер.

– Этого не может быть. Они хотят опять спрятать Фугу?

– Да, так я слышал.

Казалось, он и вправду уловил эту новость в воздухе.

– Они говорят, что здесь еще опасно. Это правда?

– Не знаю, – признался Кэл. – Мне не с чем сравнивать.

– Сейчас ведь ночь? – спросила Ганза.

– Похоже.

– Значит, мы увидим Ло?

– Наверное. Это хорошее место для него. Вы идете?

Кэл оглянулся на Амаду. Ему хотелось остаться и еще немного посмотреть на них, но тогда он лишится проводников, А ему нужно увидеть здесь как можно больше.

– Да. Я иду.

Девушка перестала играть пальцами.

– Ло вам понравится, – пообещала она. Потом повернулась и скрылась в ночи.

Он поспешил за ней, полный вопросов, но знающий, что воздух волшебной страны слишком драгоценен, чтобы тратить его на лишние слова.

В доме, где проходил аукцион, Сюзанне показалось, что ее жизнь подошла к концу. Она помогала Аполлине спуститься по ступенькам, когда стены содрогнулись, и дом начал рушиться. Даже сейчас, когда она стояла и смотрела на озеро, она не верила до конца, что они спаслись. Быть может, ей помог менструм, хотя она и не применяла его сознательно. Ей предстояло еще много узнать о нем; хотя бы о том, насколько он подчиняется ей, а насколько – она ему. Нужно будет спросить об этом Аполлину, когда она ее найдет.

Сейчас же она глядела на острова, поросшие кипарисами, на волны, тихо плещущие о прибрежные камни.

– Нам пора.

Джерихо осторожно разбудил ее, погладив по шее. Она оставила его в доме на берегу, среди друзей, которых он не видел целую человеческую жизнь. У них было что вспомнить, я они не хотели, чтобы их слышал кто-то еще. Ведь Джерихо был вором, не следует этого забывать.

– Зачем мы сюда пришли? – спросила она.

– Я здесь родился. Я знаю каждый их этих камней, – его рука все еще касалась ее шеи. – Во всяком случае, знал. У меня есть что тебе показать.

Она повернулась от озера к нему. Он был все так же печален.

– Но нам нужно идти.

– Куда?

– Тебя хотят видеть в Доме Капры.

– Меня?

– Ты распустила ковер.

– У меня не было выбора. Они убили бы Кэла.

– Забудь про Кэла. Он Кукушонок. Ты – нет.

– Я тоже. Я так чувствую. И если...

Он убрал руку с ее плеча.

– Так ты идешь или нет? – спросил он почти грубо.

– Конечно, иду.

Он вздохнул.

– Этого не должно было случиться, – теперь его голос снова был тихим и печальным.

Она не знала, о чем он говорит: о распускании ковра, о его встрече с озером или об ихвстрече. Может быть, понемногу обо всем.

– Может и зря я распустила ковер, – поспешила она оправдаться, – но это не только я. Это менструм.

Он поднял брови.

– Это твоясила. Держи ее под контролем.

– А далеко отсюда до Дома Капры?

– В Фуге до всего близко. Бич уничтожил большинство наших владений. Осталось очень мало.

– А в Королевстве?

– Может и есть. Но сейчас нужно позаботиться об этом. Видимо, придется снова спрятать Фугу, пока не наступило утро.

Утро.Она почти забыла, что скоро наступит утро, и проснутся люди. Ее пугала сама мысль, что нога ее сородичей с их страстью к зоопаркам и карнавалам, ступит на эту заповедную землю.