Глава 7

Пикетту не составило труда отыскать Эппштадта. В отличие от первого визита в этот утолок ада, когда глазам Тодда потребовалось время, чтобы привыкнуть к пленительной иллюзии изразцов, теперь он вошел в иной мир без всяких усилий. Стоило ему заглянуть за дверь – и мир этот предстал перед ним во всем блеске. Взгляду его открылось все сразу: от закрытого луной солнца до тонкой травинки под ботинком – травинки, по которой деловито полз черный жук.

А посреди всей этой красоты стоял Эппштадт; выглядел он здесь не бокее уместно, чем стриптизерша в Ватикане. Судя по виду преуспевающего кинобосса, за время своего пребывания здесь он успел попасть в серьезную передрягу. Человек, которого газеты несколько раз объявляли «лучше всех одетым мужчиной в Лос-Анджелесе», ныне далеко не являл собой образец элегантности. Висевшую клочьями рубашку покрывали бурые пятна – скорее всего крови; лоб был усеян бисеринками пота, а волосы, всегда тщательно зачесанные назад, смехотворно топорщились бахромой вокруг лысой розовой макушки.

– Вот ты где, гад! – издалека завопил Эппштадт, простирая к Тодду руки. – Маньяк ты долбаный! Ты нарочно все это подстроил. По твоей милости погибли люди, Пикетт. Живые люди. Они погибли из-за тебя и твоих треклятых фокусов.

– Спокойнее, старина! Какие фокусы? И кто погиб по моей милости?

– Ох, как я мог клюнуть на твою удочку, мразь! Ты нарочно затащил нас в это… в этот непотребный притон!

Тодд с недоумением огляделся. Непотребный притон? Он не видел здесь ничего непотребного. Хотя его знакомство с этим миром было весьма кратким, он успел испытать тут множество разнообразнейших чувств. Он пребывал во власти очарования; его охватывал ужас столь пронзительный, что сердце едва не выскакивало из груди; он переживал невероятное возбуждение и вплотную приближался к смерти. О каком непотребстве твердит Эппштадт? В Стране дьявола подобному нет места.

– Если тебе здесь не нравится, – перебил он Эппштадта, все еще извергавшего проклятия, – так какого черта ты сюда приперся?

– Хотел отыскать Джоя. Но я не смог его спасти. Он мертв.

– Что с ним случилось?

Эппштадт боязливо огляделся по сторонам и понизил голос до шепота:

– Здесь бродит какой-то ублюдок. На вид не то мальчишка, не то козел.

– Ты говоришь о сыне дьявола?

– Хватит с меня всей этой дьявольской ахинеи! Я даже фильмов про эту мурню никогда не снимал…

– Мы с тобой не в кино, Эппштадт.

– Да, к сожалению, ты прав. Это не кино. Это чертов…

– Притон, – подсказал Тодд. – Именно так ты выразился.

– Нечего строить из себя крутого супермена! – вновь завопил Эппштадт, приближаясь к Тодду. – Если бы ты видел то, что видел я, с тебя мигом соскочило бы твое гребаное спокойствие! Если бы на твоих глазах прикончили человека…

– Что все-таки здесь произошло?

– Этот поганый козел убил Джоя. Вспорол ему глотку. И виной всему – ты. Твои идиотские игры.

Эппштадт между тем подошел к Пикетту вплотную. Тодд подозревал, что глава студии «Парамаунт» намерен наброситься на него с кулаками. Ужас, который только что пережил Гарри, требовал разрядки. И хотя бывали времена (тот давний-предавний завтрак, во время которого подавали тунца), когда Тодду безумно хотелось выбить из Эппштадта всю дурь, сейчас случай был совершенно неподходящим для драки.

– Хочешь посмотреть, что натворил? – процедил Эппштадт.

– Не особенно, – пожал плечами Тодд.

– И все же тебе придется это сделать, засранец.

И Эппштадт схватил Тодда за футболку.

– Убери руки, Гарри. Не сходи с ума.

Эппштадт пропустил эти слова мимо ушей. Не ослабляя хватки, он потащил Тодда за собой. Смесь страха и ярости придавала ему столько сил, что сопротивляться было бесполезно. Тодд даже и не пытался этого делать. Катя научила его, как вести себя в этом мире. Надо держаться как можно тише, не привлекать к себе внимания. К тому же он чувствовал, что не только Эппштадт пребывает в столь разгоряченном состоянии. Нарисованный на изразцовых плитках мир был взбудоражен до предела, и это ощущалось во всем – в том, как ветер дул со всех четырех сторон сразу, в том, как испуганно шелестела под ногами трава, как тревожно шумели деревья.

Возможно, охотничьи псы учуяли запах чужаков и герцог со свитой уже в пути.

– Успокойся, приятель, – вновь воззвал Тодд к разуму Эппштадта. – Я не собираюсь вступать с тобой врукопашную. Если ты хочешь показать мне что-нибудь, так и быть, покажи. А тащить меня не надо, я сам пойду. Понял?

Гарри выпустил наконец футболку Тодда. Нижняя его губа дрожала, словно он едва сдерживал рыдания. «Подобное зрелище стоит того, чтобы проникнуть в Страну дьявола и подвергнуть себя опасности», – пронеслось в голове Тодда.

– Иди за мной, придурок, – рявкнул Эппштадт. – Ты сам все увидишь.

– Не стоит так кричать. Здесь вокруг полно людей, с которыми нам лучше не встречаться.

– Одного я уже встретил, – буркнул Эппштадт, направляясь к небольшой рощице. – И меньше всего мне хотелось бы еще раз увидеть подобного ублюдка.

– Так давай уйдем отсюда.

– Нет. Я хочу, чтобы ты увидел. И понял наконец, что ты натворил.

– Но при чем здесь я? Ведь не я создал этот мир.

– Но ты же знал, что за чертовщина тут происходит. Ты и эта маленькая дрянь, твоя любовница. Теперь-то весь ваш замысел у меня как на ладони. Я понял все, абсолютно все.

– Говоря откровенно, на этот счет у меня остаются некоторые сомнения.

Эппштадт принялся сосредоточенно шарить глазами по земле. Он передвигал ноги очень осторожно, словно боялся на что-то наступить.

– Что ты ищешь? – спросил Тодд. Эппштадт на мгновение поднял голову.

– Труп Джоя, – сообщил он и вновь уперся взглядом в землю. – Вот, – сказал он через секунду и злобно процедил: – Смотри. Любуйся. И знай, что этот парень погиб по твоей вине.

– Кто он такой? – спросил Тодд, тупо уставившись на распростертое израненное тело мужчины с перерезанным горлом.

– Его звали Джой, и он работал официантом на вечеринке у Максин. Вот все, что я о нем знаю.

– И этот козлоподобный пацан убил его?

– Да.

– Но почему, господи помилуй?

– Я так думаю, просто хотел позабавиться.

Тодд провел по лицу влажной холодной рукой.

– Все. Теперь я его увидел. Ты доволен? Может, выберемся отсюда и отыщем Максин?

– Максин?

– Да. Она выбежала из дома вместе с Сойером.

– Я видел.

– Сойер погиб.

– Господи боже! Нас всех здесь перебьют, как мух. Кто его убил?

– Э… зверь… хищник. В общем, какое-то невероятное животное.

– Хорошо, идем, – кивнул головой Эппштадт. – Но вот что я тебе скажу, Пикетт. Если нам удастся выбраться отсюда живыми, твои выходки не сойдут тебе с рук. Тебе придется ответить за все, что вы со своей шлюхой натворили.

– Тебе тоже.

– Мне? А я-то тут при чем?

– Могу объяснить, если ты настаиваешь.

– Сделай милость.

– Ни я, ни Максин, ни этот бедолага, – Тодд показал взглядом на труп Джоя, – никогда не оказались бы здесь, если бы не ты. Это ты поднял шум на берегу. Ты затеял эту идиотскую поездку. А уж если, как говорится, смотреть в корень – помнишь нашу задушевную беседу, во время которой ты предложил мне малость подправить мою обрюзгшую физиономию?

– Ах вот ты о чем.

– Да, именно об этом.

– Возможно, я ошибся. Тебе не стоило делать операцию. Пожалуй, я дал тебе плохой совет.

– Этот совет стоил мне слишком многого. Моего лица и…

Тодд осекся, заметив какое-то животное, выскочившее из-под камня. Оно отдаленно напоминало ящерицу, однако было более толстым и коротким; вместо длинного гибкого хвоста пониже спины у него красовался шишковатый обрубок. Диковинная тварь направлялась прямиком к останкам Джоя.

– Нет, нет, нет, – едва слышно выдохнул Эппштадт. Потом он попытался отогнать животное, словно то была бродячая собака, обнюхивавшая его ворота. – Пошла прочь! – заорал он. – Сказано тебе, пошла прочь!

Однако на ящерицу его крики не произвели ни малейшего впечатления; скользнув по Эппштадту равнодушным взглядом желтовато-голубых глаз, она продолжала исследовать кровавую рану, зиявшую на горле покойника. Потом, высунув длинный раздвоенный язык, принялась лизать кровь.

– Господи, господи, – стонал Эппштадт.

Схватив камень, он запустил его в диковинную рептилию. Ящерица вновь устремила на него ледяной неподвижный взгляд, открыла рот и испустила угрожающее шипение.

Тодд бросился к Эппштадту и обхватил его руками, не давая возможности продолжить военные действия против ящерицы. На их счастье, животное слишком занимали останки бедного официанта, иначе им пришлось бы не сладко.

Отвернувшись от Эппштадта, ящерица вновь принялась терзать рану Джоя, отрывая куски плоти, так что голова несчастного парня моталась туда-сюда.

Эппштадт затих, уже не пытаясь освободиться от объятий Пикетта, и тот немного ослабил хватку, но в ту же секунду Эппштадт извернулся и что было мочи ударил Тодда кулаком в плечо.

– Лучше бы ты был на месте этого парня, гад! – ревел Эппштадт, нанося Тодду удар за ударом.

Пикетт даже не пытался сопротивляться. Из-за спины Гарри он видел, как ящерица направилась в сторону леса, волоча за собой истерзанный труп Джоя.

– Ты меня слышишь, Пикетт? – продолжал бушевать Эппштадт.

– Слышу, не глухой, – устало ответил Тодд.

– Лучше бы тебя сожрала эта тварь! Вместе с твоими гнилыми потрохами! Ты это заслужил! Заслужил!

Удары становились все яростнее и ощутимее. Тодд едва сдерживался, чтобы не дать сдачи, и они оба знали, что терпение его на исходе. Обоим отчаянно хотелось затеять настоящую драку. Настало время выяснить отношения при помощи кулаков, а не при помощи адвокатов.

– Хорошо, – процедил Тодд, с размаху наподдав Эппштадту под дых. – Будь по-твоему, приятель. Хочешь драться – так получай.

За первым ударом последовал второй, потом третий; кулак Тодда рассек Эппштадту губу, и из раны хлынула кровь.

Противники дали волю своей злобе. Они не обменивались эффектными точными ударами, как это делают дерущиеся в кино, но сплелись в один комок, колотя друг друга, куда придется. Взаимная неприязнь, зависть, раздражение, копившиеся годами, вырвались наружу в несколько секунд. Время и место для сведения счетов они выбрали самое неподходящее, но сейчас обоим было не до разумных решений. Каждый хотел лишь одного: проучить негодяя – этого зарвавшегося ублюдка, этого сукиного сына. Наконец оба не удержались на ногах и кубарем покатились по земле, сцепившись, как мальчишки.

Тэмми видела, как они упали.

– Господи, – пробормотала она про себя. – Что они делают? Совсем спятили.

– На вашем месте я не шел бы дальше, – предостерег ее Брамс.

– Вам и нечего делать на моем месте, – отрезала Тэмми. – Стойте на своем, а я пойду, куда хочу.

И, не дожидаясь новых советов, она бросилась к дерущимся. Крики птиц над головой заставили Тэмми поднять глаза к небу. Открывшееся ей зрелище было так красиво, что на несколько секунд женщина позабыла обо всем, любуясь наполовину скрытым луной солнцем и нежными перистыми облаками. Царивший повсюду мягкий сумрак позволял разглядеть звезды, что сияли за легкой дымкой облаков.

Когда Тэмми вновь посмотрела на дерущихся, оба так вывалялись в грязи, что невозможно было понять, где Тодд, а где Эппштадт. Впрочем, через секунду Тэмми сообразила, что тот из бойцов, кто извергает бесконечный поток ругательств, является главой студии «Парамаунт». Смысл его бессвязного монолога сводился к тому, что Тодд – наглый кретин, сукин сын и самодовольный бездарь, которому зря платят деньги. Как только весь этот бред закончится, он, Эппштадт, позаботится, чтобы все узнали: по милости этого кинокрасавчика Тодда Пикетта несколько человек отправились на тот свет.

Подойдя ближе к дерущимся, женщина поняла, что на скорое завершение схватки рассчитывать не приходится. Противники слишком распалились, и ни один не собирался уступать. Тэмми надеялась лишь, что усталость заставит их утихомириться прежде, чем они привлекут к себе внимание какого-нибудь опасного обитателя нарисованного на стенах мира.

Судя по всему, эта надежда была близка к осуществлению. Хотя дерущиеся вновь поднялись на ноги, им становилось все труднее сохранять равновесие в жидкой грязи, одновременно нанося друг другу удары. Наконец Эппштадт не удержался и тяжело рухнул. Бешено колотя по грязи кулаками, он пытался подняться, но Тодд проворно уселся поверженному сопернику на грудь и сжал его горло. У Гарри не осталось сил сопротивляться. Он лишь отчаянно тряс головой и тяжело дышал.

– Проклятый подонок, – рычал Тодд. – Все было бы иначе… все… если б ты не зарубил тот фильм.

Эппштадт немного отдышался и вновь обрел голос.

– Никогда бы я не дал добро на тот паскудный фильм. Никогда… Даже если бы от него зависела моя жизнь.

Тэмми решила, что пора дать о себе знать.

– Тодд! – окликнула она. Первым ее заметил Эппштадт.

– Господи, я надеялся, что хотя бы здесь не увижу эту корову с ее жирной задницей, – выдавил он.

Тэмми не сочла нужным отвечать на идиотский выпад.

– Тодд, бросай этот мешок с дерьмом и пойдем отсюда, – сказала она.

На измазанном грязью лице Тодда блеснула его знаменитая обворожительная улыбка.

– С превеликим удовольствием, – откликнулся он.

Пикетт встал и подошел к Тэмми. Эппштадт, с трудом передвигая свою неуклюжую тушу, поднялся на колени. Во время драки с его ноги слетел шикарный итальянский ботинок, и теперь Гарри беспомощно шарил по грязи в поисках пропажи. Ботинок же, отлетев далеко от хозяина, валялся у самых ног Тэмми.

– Ваша обувь? – спросила она.

– Да, – обрадовался Эппштадт и протянул руку.

В то же мгновение Тэмми швырнула ботинок в колючие кусты.

– Чертова сука.

– Пидор долбаный.

– Ну уж нет. Я все, что угодно, только не пидор. Правда, Брамс? Скажи ей, что я не принадлежу к вашей братии.

– Не вмешивайте меня в свои разборки, – процедил Джерри. – Я хочу одного: чтобы все мы убрались отсюда.

– Ты иди, Джерри, и забери Тэмми. А мы вас догоним, – пообещал Тодд.

– Я никуда не пойду без тебя, – заявила Тэмми.

– О, какая трогательная сцена, прямо слезу выбивает, – глумливо осклабился Эппштадт. – Невзрачная толстуха остается верна своему возлюбленному до конца, хотя надежды на то, что он пожелает однажды ее трахнуть, прямо скажем, маловато.

Зашвырнув в кусты ботинок Эппштадта, Тэмми несколько облегчила душу, но тут ее вновь захлестнула горячая волна ненависти. Ненависти к Эппштадту и ему подобным, ко всем этим надменным подонкам, для которых пышные женщины – излюбленный объект насмешек.

– Заткни свою мерзкую пасть! – завизжала она – Похоже, ты слишком много о себе воображаешь, вонючий кусок дерьма.

С самым угрожающим видом она сделала несколько шагов по направлению к Эппштадту. Однако глава студии «Парамаунт», и без того утомленный схваткой с Тоддом, меньше всего хотел пускаться врукопашную с разъяренной женщиной.

– Убери от меня эту суку, Джерри, – взмолился он, вскидывая руки и торопливо отступая. – Джерри! Ты что, оглох?

– Оставьте его, Тэмми.

– Хорошо. Не хочется пачкать руки о такую дрянь.

– И скажи ей, чтобы одернула юбку, – не удержался от новой пакости Эппштадт. – А то меня тошнит при виде ее целлюлитных ляжек.

Джерри крепко вцепился в руку Тэмми.

К счастью для Эппштадта, женщина внезапно потеряла к нему всякий интерес. Внимание ее привлекла группа всадников, которые мчались по извилистой дороге, ведущей, как с содроганием осознала Тэмми, к тому месту, где все они стояли.

– Тодд, – выдохнула она.

– Да, я вижу, – откликнулся Тодд. – Это люди герцога.

– Вот мы и дождались.

Герцог Гога вместе со своей свитой стремительно приближался.

Однако, сообразила Тэмми, у компании чужаков было достаточно времени, чтобы добежать до дверей. Судя по всему, всадники еще не заметили незваных гостей. Джерри уже двигался к выходу. Тодд, отыскавший небольшой ручей, промывал полученные в драке ссадины, однако и он мог добраться до дверей за несколько секунд.

В наименее выгодном положении находился Эппштадт, который, не желая расставаться со своим драгоценным итальянским ботинком, отправился за ним в заросли. Поглощенный поисками, он не сразу заметил, что слева от него колючие ветви подозрительно зашевелились.

Наконец он поднял голову от земли и вгляделся в странную тень, видневшуюся меж ветвями. Кто бы это ни был, судя по всему, он зацепился за колючки и теперь никак не мог освободиться. Издав какое-то нечленораздельное мычание, существо вновь дернулось, пытаясь вырваться из колючего плена кустов. На сей раз это ему удалось. Теперь Эппштадт получил возможность увидеть, кто же скрывался в зарослях. Это был его давний знакомый – мальчик-козел. Громко хныкая от боли, малолетнее чудовище принялось выковыривать многочисленные колючки, вонзившиеся в его тело.

Эппштадт собственными глазами видел, на что способен этот монстр, и не имел ни малейшего желания продолжать знакомство. Позабыв о ботинке, он устремил тоскливый взгляд на дверь. Джерри Брамс был совершенно прав: настало время убираться из этого проклятого места.

Козлоподобное дитя меж тем перестало плакать; его блуждающий взгляд упал на Тэмми. Или, точнее говоря, на ее груди. Глаза мальчишки наполнились откровенной, ничем не замаскированной похотью. Он пожирал глазами пышный бюст Тэмми и плотоядно облизывал губы.

Женщина неотрывно смотрела на странное существо. Тодд тоже бросил на него взгляд, полный страха и отвращения.

– Пойдем, Тэмми, – поторопил он.

Тэмми перевела взгляд с козлоподобного ребенка на приближающихся всадников. Скорее всего, громкие завывания сына дьявола достигли их ушей, потому что они подхлестнули коней и теперь неслись рысью.